Авторское право есть продукт позднейшего времени. Как право страховое или воздухоплавательное, оно не имеет глубоких корней в истории и ведет свое происхождение от новых условий общественной жизни и культуры[1]. Только в нынешних правовых течениях могло развиваться здоровое учение о праве писателя и художника. Основной характер современного права это, как известно, стремление уйти от механического подчинения внешне логическим формулам, построениям, конструкциям, и вступить в тесный союз с жизнью, идти в ногу с поступательным движением прогресса и к нему приспособляться. Право чувствует необходимость эмансипироваться, оно желает быть общественным. Индивидуальное благо должно находиться в постоянном союзе и мире с благом общим. Всестороннее господство индивидуальных интересов, ограниченное господством интересов общественных—правовой девиз нашего времени. Авторское право, регулирующее наиболее драгоценны интересы народа, его святая святых—отношения по литературе, искусству, просвещению, всего сильнее запечатлено чертами социологическими.

Собственно говоря, редко какое право исчерпывается интересами определенной единичной категории: в большинстве прав мы замечаем в этом отношении сочетание разнообразных черт, из которых те или иные преобладают. В праве на вещь, праве имущественном, приходится учитывать весьма часто личные интересы особой привязанности владельца и особого пристрастия (Affectionsinteressen—портреты родственников, семейные ценности и бумаги и пр.[2]; с личным правом, вытекающим из союза брачного пли семейственного, связано право на содержание и пропитание, осуществляемое в форме имущественного требования. Право на промышленное изобретение, будучи экономическим правом, не лишено и некоторых личных черт, а также и черт общественных в виду непосредственной заинтересованности общества в расширении сферы интеллектуальных благ прикладного характера[3]. Однако преобладающий элемент является настолько характерным во всех этих правах, что окрашивает собой почти вполне связанные с ними юридические отношения.

В авторском праве элементы личный, имущественный, общественный, выступают с одинаковой рельефностью, имеют каждый свое собственное, независимое значение. Именно на таком исключительном соединении различных моментов основаны главные особенности института авторского права. Последнее есть право имущественно - лично - общественного свойства.

Духовная близость и связь, какие существуют между автором и его произведением, между “детищем” искусства и творцом, и которые не исчезают во все время жизни автора, делают произведение неотчуждаемым и неотъемлемым личным достоянием автора. Эти отношения между автором и произведением чувствовались и сознавались везде и во все времена, никогда произведение не мыслилось отдельно от творца. Гуттенберговское изобретение, давшее возможность распространять произведение в громадном количестве экземпляров, еще более связало личность художника и литератора с их творениями, усилив ответственность авторов перед большой публикой. Ответственность эта растет вместе с ростом средств воспроизведения, а с тем вместе духовная и юридическая связь автора с его детищем не ослабляется, а усиливается и крепнет.

Автор творит в виду живущей в ном потребности делиться своими мыслями, чувствами и настроениями с равными себе. Если есть авторы, которые творят для денег и богатств, то это такое же нормальное явление в нашей жизни, как если бы фабрикант создавал продукты для славы и почестей.

Автор заинтересован в полной неприкосновенности своего творения, как части своей индивидуальной физиономии, в том, чтобы его произведения, изданного или неизданного, не коснулись самовольно ни чужая рука, ни чужое имя, так что одно воспроизведение сочинения или картины, без разрешения автора, может быть нарушением его личных прав.

В силу близости автора с произведением первому принадлежат не только моральные выгоды, но и материальная прибыль от распространения произведения. В настоящее время нельзя уже серьезно спорить о том, что. Именно служит экономическим основанием права автора на доход от произведения, потраченный ли автором труд,[4] необходимость обеспечения автора и его семьи[5] или что-либо другое.

На самом деле имущественное право автора вовсе не нуждается в каком либо особом, специфическом обосновании: оно принадлежит автору потому и только потому, что исключительно в пользу автора может идти денежная выгода от его произведения[6].

Связь автора с его произведением, духовная и экономическая, признание и охрана этой связи не суть все, что занимает законодателя в авторском праве. Общество, ради которого творит и к которому направляет идеальный предмет своего творчества автор, имеет несомненное основание предъявлять права в определенных границах, на произведение искусства. До момента опубликования произведения интерес общества заключается лишь в том, чтобы произведение существовало и было опубликовано, однако общество не может истребовать произведение от автора, как не может адресат истребовать от адресата письмо, написанное, но еще не посланное сколь бы важно и существенно ни еще для адресата получение этого письма. Но с того времени, как произведение передано гласности, общество имеет реальный правовой интерес в сохранении произведения. Право общества на произведение искусства основано не на том, как думают некоторые, что всякое произведение искусства преемственно связано с предшествующей работой сподвижников искусства, являясь как бы продолжением прежних трудов. Такое отношение существует и в мире материального производства, не мыслимого без предшествующей работы и более ранних образов. Притязания общества покоятся на том, а) что в духовном порыве автора, родившем на свет произведение искусства, доля участия принадлежит обществу (или даже человечеству), в) что, опубликовав свое произведение, автор фактически присоединил общество к предмету своего творчества и с) что общество имеет особый, специфический интерес в творениях духа, обусловливающих культурное существование человека. При ином, чем нынешнее, устройстве общества последнее могло бы в какой-либо определенной форме выражать свое участие в осуществлении правомочий по отношению к произведению искусства и в охране произведения, как предмета права. При нынешнем устройстве гармонии интересов приходится достигать другим путем. Автор, субъект права в первую очередь, безраздельно осуществляет и защищает свое право, извлекая из произведения все личные и материальные выгоды, в течении своей жизни. Но так как личность с физической смертью ее носителя не исчезает окончательно и как бы переходит еще на некоторое время в домашний круг семьи и близких, то авторское право, в ограниченном размере, остается в среде приближенных автора после его смерти столько, сколько может, примерно, существовать одно поколение. Период этот исчисляется обыкновенно в 30 — 50 лет[7]. При жизни автора общество не проявляет реального интереса в судьбе произведения искусства, исходя из того, что автор сам лучше охранит свое детище, озаботится современным опубликованием и распространением произведения. По смерти автора индивидуальные элементы авторского права сосредоточиваются в лице указанных ближайших наследников, насколько это соответствует представлению о продолженной личности автора. Наследники могут охранять и защищать репутацию и имя автора, неприкосновенность и достоинства произведения, но вносить, напр., изменения в него они, по общему правилу, не вправе, за исключением особых случаев. Право изменения принадлежит лично автору, только его неограниченную компетентность в этом отношении признает общество. Имущественная ценность произведения могла бы, конечно, переходить к наследникам на общем основании. В этом отношении между имущественною ценностью авторского права и другими имущественными правами, вопреки мнению некоторых, никакой разницы проводить нельзя было бы, и доколе существует известная система наследования в имуществе, она должна была бы применяться и к доходам от произведения искусства. Но предоставление экономической выгоды наследникам, как вечного права, противоречит правам общества, заинтересованного в том, между прочим, чтобы произведением могли свободно пользоваться и чтобы в расходы на приобретение не входили никакие иные издержки, кроме издержек воспроизведения[8]. Когда исчезает окончательно личность (продолженная) автора, право общества получает неограниченную силу: авторское право отдельных лиц падает, разрушается личная и экономическая связь автора и его правопреемников с произведением, отпадает право денежной эксплуатации произведения, и последнее становится целиком общественным достоянием (Gemeingut)[9].

Изложенный взгляд на авторское право, усвоенный в большей или меньшей мере новейшими законодательствами и в том числе нашим новым законом, идет в разрез с учением, до последнего времени господствовавшим, о чисто имущественной природе авторского права. Те, которые и теперь еще продолжают» настаивать, что авторское право есть право экономическое: вещное право, имущественное право sui sgeneris, право на имматериальное благо имущественного характера—Immatеrialdutrreucht[10], должны убедиться, что сама жизнь мало помалу разрушает иллюзию свести всю сущность господства над произведением искусства в определенной совокупности хозяйственных отношений. Имущественный элемент» входящий в состав авторского права, отнюдь не представляется самым характерным. При том свойстве произведения искусства, что в различные периоды доминируют над ним личные права автора или права общественные, имущественная сторона никогда не является основной, определяющей. Произведение искусства может существовать, как общественное Достояние, оно может существовать, как личное достояние автора, но оно совершенно немыслимо как некий самостоятельный имущественный объект, оторванный от лица автора, подобными вещам и ценностям, переходящим из рук в руки с полным устранением зависимости их от прежних обладателей.

В настоящее время нет надобности более останавливаться в подробностях на теории, отождествлявшей авторское право с правом собственности, основанным на труде или оккупации: Copinger, The I.aw of Copyright, p. I: The right of an author to the productions of his mental exertions may be classed among the species of property acquired by occupancy, being founded on labour and invention. Можно только попутно упомянуть об этой теории. Ныне почти всеми оставленная, теория авторской собственности в свое время принесла не мало вреда и вызвала нескончаемые дебаты о приобретении авторского права по давности владения, о находке рукописи и т. д. Этой теории придерживался у нас проф. Табашников, Литературная, музыкальная и художественная собственность, 1878 г., труд которого оказал влияние на проект гражданского уложения. Некоторые остатки этой теории можно встретить и в новом законе (ст. 5 и 6). Против теории авторской собственности возражали, между прочим, что собственность предполагает материальный объект которого не имеет произведение искусства, ибо таким материальным объектом нельзя считать ни идеи автора, ни даже форму произведения. Когда же теория собственности стала говорить о собственности духовной (geistiges Eigentum), то критики справедливо заметили, что изменение в данном случае чисто словесное. Характерно, что под «духовной собственностью» разумеют “право исключительного распоряжения и денежного Использования в отношении духовных творений”, ein Recht der ausschliesslichen Verfugung und der pecuniaren Verwertung hinsichlich der geistigen Schpofungen, Dernburg, Das burgerliche Recht des deutschen Reiche und Preussens, B VI, 1910, von Kohler, S 37. В таком понимании от теории „собственности" остается в конце концов одно название, один термин, имеющий даже не юридическое, а общеупотребительное значение (Sprachgehrauch) расплывчатого понятия “принадлежности”. Но критики теории собственности указывали и в этом отношении их энергично поддерживали представители теории «имущественной», что авторская «собственность» неизбежно должна приводить последовательных ее сторонников к признанию авторского права вечным, подобно другим видам собственности. Будучи сам по себе совершенно справедлив, этот последний упрек, однако, может быть обращен с равным успехом и против самих сторонников “имущественной” теории, так как не только собственность, но всякое имущественное право «вечно» и переходит к наследникам без ограничений. И с точки зрения взгляда на авторское право, как на право чисто имущественное, непонятно: на чем основан временный характер этого самостоятельного, независимого и «абсолютного» права, существующего только в течение жизни автора и некоторого промежутка после его смерти? Какому другому праву оно уступает место? Па эти вопросы приверженцы имущественной теории до сих пор удовлетворительного ответа не дали.

Никто, конечно, не отрицает, что имущественная сторона авторского права на практике имеет немаловажное значение: произведение искусства в состоянии создать большую денежную ценность как в руках автора, так и в руках тех, кому автор эту именно специально имущественную ценность своего права передаст. Такое значение экономической стороны авторского права не дает возможности объявлять ее чем-то придаточным, второстепенным, как это делают некоторые, но она же вызвала ошибочное представление об имущественной природе авторского права. При этом уже многие представители имущественной теории должны были согласиться, что в авторском праве значительную роль играют и личные интересы автора, однако последние признавались лежащими вне сферы права и отводились к области чисто моральных отношений “Diese rein individuellen Interessen wiewohl sie fur den Berechtigten ein Motiv in Ausubung seines Rechts bilden mogen, kommen rechtlich nicht in Betracht”.

Так говорил о личных интересах автора в 1875 г. Wahler[11].

Действительность однако показала, что эти личные черты, так мало ценимые представителями имущественных теорий, имеют правовую силу, которая крепла вместе с тем, как развивались общественность и культура. Камень, отвергнутый строителями, становился во главу угла. Оставалось сделать шаг вперед в другом отношении: возвести на степень права общественный интерес в произведении искусства.


[1] Мысль о том, что самовольное пользование чужим произведением искусства предосудительно, не чужда была народам древности, но до правильной защиты творений духа древнее право не додумалось. В то время, как сами поэты и художники находили убежище и покровительство у отдельных влиятельных лиц, творчество поэта и художника ограждалось от посягательств общественным мнением. У Ювенала, Горация, Марциала Виргилия и др. мы находим эпиграммы, бичующие плагиат, как недостойное занятие. В средние века плагиат и всякие недобросовестные действия с чужим манускриптом считались посягательством на чувство чести, правила морали и добрые нравы, a римское право в этих случаях не отказывалось давать потерпевшему actio iniariarum. См. Pouillet, Traite theorique et pratique de la propriete litteraire et artistique, 1908, p. 2—4, Dahn, Zur neuesten deutshen Gesetzgebung uber Urheberecht, Zeitschrift fur Gesetzgebung und Rechtspflege, B. V, 1871, S, 6 ff. Лишь после открытия искусства книгопечатания и гравирования возникает более или менее интенсивная юридическая защита произведений искусства, начинающая достигать верной постановки в наше время

[2] Ср., напр., ст. 572 Проекта Гражд. Улож. (изд. 1905 г), которая говорит об особом отношении опекуна к таким вещам опекаемого, к которыми соединены исторические или семейные воспоминания.

[3] Только вещи рыночного обмена — предметы торговли — неизменно носят в себе чисто имущественный, денежный субстрат.

[4] Renouard Tratte de droit d'auteur, p. 460: “Ile faut que сe travail comme tout autre, recoive son salaire ef qu' un prix materiel le recompense”.

[5] Шершеневич, Авторское право на литературные произведения, 1861 г., стр. 8 — С одной стороны несомненно, что труд автора ничего общего не имеет ни по силе, ни по значению с трудом, производящим экономические ценности и направленный на внешний объект, с другой — материальное обеспечение автора» едва ли играет главную роль при установлении юридической защиты авторского права.

[6] Что такое «Монополия в производстве и обращении особого вида экономических благ – книг», ограждающая, по словам Г. Ф. Шершеневича, ук. соч. стр. 14, и Schonberg'a, авторский доход с произведения? В сущности это напоминает привилегию, которая в прежне время даровалась автору свыше и считалась источником его прав. Хотя г. Шершеневич указывает, что „эта одна из тех немногочисленных монополий, которые не могут возбудить общественного неудовольствия в виду безусловной их необходимости и справедливости", но в настоящее время не приходится уже более говорить ни о каких монополиях автора, все правомочие которого и в том числе притязание на доход выводятся из существа авторского права. Эпоха, когда на доход автора с его произведений смотрели, как на что то исключительное (и даже недостойное), когда писатели и художники, уступая эти доходы другим, сами должны были, по словам немецкого поэта-сатирика, вылеживаться на соломе, как добрые фрукты, миновало и, нужно полагать, безвозвратно. Придумывать оправдание праву автора на доход теперь уже не приходится более.

[7] Тридцать лет - это тот период, который принимается за время жизни близкого умершему поколения и в других случаях. См. ст. 68, кн. 4 проекта гражд. улож., изд. 1903 г. о некоторых специальных завещательных распоряжениях и объяснения к этой статье на стр. 199: «Тридцатилетний срок, ограничивающий действительность условного завещательного распоряжения и т. д., соответствует приблизительно жизни одного поколения».

[8] Только в лице автора художественные и имущественные Интересы могут найти примирение, дробить эти элементы между разными субъектами (каковы общество с одной стороны и наследники с другой) не представляется возможным. При таком дроблении оказалось бы, помимо всего прочего, что в то время, как личность автора совершенно исчезла и должно наступить полно? господство общества над произведением, существовали бы управомоченные, для которых произведение—предмет денежного торга и которые, стало быть, властны распоряжаться временем, местом и способом публикования произведения, а может быть и совершенным изъятием произведения из оборота (на время или даже навсегда).

[9] Разнообразные и сложные черты авторского права вызывали и вызывают массу контроверз вокруг вопроса о природе авторского права. Авторское право привлекало к себе внимание таких исследователей, как Кант, Гегель, Фихте, Прудон, Блюнчли, Иеринг, Гирке. Им занималось множество юристов (и экономистов) в Германии, Франции и Англии. У нас об авторском праве писали Спасович, Муромцев, Шершеневич. Напряжении ума каждого исследователя по большей части сосредоточивалось на одной стороне вопроса с полным почти игнорированием других сторон многогранного института. В России можно ожидать возобновления этого спора в связи с новым законом.

[10] Kohler, Das Autorrecht, 1880, S. 74.

[11] Das Autorreclit, S. 5 f. Kohler в своем труде Urheberecht, an Schriftwerken und Verlagsrecht, 1907, определяя авторского права, как его Recht an einem ausserhalb des Menschen stehenden, aber nicht korperlichen, nicht fass-und greifbaren, Rechtsgute (S. 1), в то же время допускает, что авторское право gewisse Schritte mit dem Individualrecht (личным правом) pari passu gehen kann. Такая двойственность, впрочем, объясняется по мнению Kohlera, общими свойствами всякой собственности (17). Ал. Пиленко видит в авторском праве несомненное сходство с правами имущественными, но считает нужным отметить, что авторское право “имеет не мало сходства с правами личными”. В самом деле это необходимо вытекает из самой сущности того непонятного акта, который мы называем “творчеством” (Международные литературные конвенции, 1894 г. стр. 10 и 11). Напротив, другой представитель имущественной теории г. Шершеневич, Авторское право 1891 г., стр. 68, упрекает сторонников теории литературной собственности в том, что они “допускают крупную непоследовательность, когда утверждают, что она защищает не только имущественные, но и личные интересы”. “В чем заключаются эти личные интересы, спрашивает г. Шершеневич: в известности имени автора при распространении книги, в соответствии содержания последней с действительными взглядами автора, в неприкосновенной принадлежности мыслей, выраженных в сочинении данному автору?… Представим себе случай, что кто-нибудь, пренебрегая опасением вознаграждения (за контрафакцию), намеренно с целью повредить славе автора издает сочинение последнего в искаженном виде. Закон совершенно бессилен исправить причиненное зло, насколько напечатанная книга успела распространиться” (ibid.).