Рейтинг
Порталус

Э. М. ЩАГИН. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ДЕРЕВНЕ ВОСТОЧНЫХ ОКРАИН РОССИИ (1917 - лето 1918 гг.)

Дата публикации: 22 июля 2017
Автор(ы): Н. Я. ГУЩИН, Б. М. ШЕРЕШЕВСКИЙ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: САМИЗДАТ: ПРОЗА
Номер публикации: №1500754857


Н. Я. ГУЩИН, Б. М. ШЕРЕШЕВСКИЙ, (c)

При наличии общих закономерностей ход социалистической революции в каждом районе нашей страны имел свои особенности. К числу тех районов, где пролетарская революция протекала в весьма своеобразных условиях, относится Дальний Восток. История Великого Октября на Дальнем Востоке получила освещение в работах Г. Е. Рейхберга, А. П. Шурыгина, А. И. Крушанова, Г. С. Куцего и других, однако ход социалистической революции в деревне Дальнего Востока не был предметом специального изучения.

Тема изданного в виде монографии спецкурса доцента МГПИ имени В. И. Ленина кандидата исторических наук Э. М. Щагина актуальна как в научно- теоретическом, так и в политическом отношении. Это - многоплановое исследование, основанное на обширном документальном материале. Автор изучил материалы 17 центральных и местных архивов, свыше 70 документальных и статистических сборников и более 40 газет и журналов различных политических направлений, издававшихся на Дальнем Востоке и в Сибири в 1917 - 1918 годах.

В целом структура книги удачна и обоснованна. Во введении автор излагает методологические основы исследования, дает историографию темы, характеристику источников, определяет предмет и задачи работы. Однако анализ работ бывших активных участников описываемых событий (М. И. Губельмана, В. П. Голионко и др.) представляется недостаточным, поскольку наряду с интересным, разнообразным материалом и живыми наблюдениями в них содержатся и некоторые неточности о положении в дальневосточной деревне (о социальном расслоении крестьянства, соотношении различных его групп, национальном составе населения и т. п.)1 , которые "перекочевали" на страницы отдельных научных исследований. Думается также, что автор мог бы дать более развернутый обзор буржуазной историографии исследуемой проблемы.

Э. М. Щагин обстоятельно анализирует аграрный строй в дальневосточной деревне в начале XX в. (землевладение, землепользование, систему ведения хозяйства), а также пытается определить уровень и темпы развития капитализма в деревне в районах поздней капиталистической колонизации. Он приходит к обоснованному выводу, что дальневосточная деревня по своему социальному составу была более мелкобуржуазной, чем деревня европейской России. По существу, впервые в столь широком плане автор вскрывает такую характерную особенность аграрного строя дальневосточной деревни, как наличие исключительно сложного переплетения взаимоотношений между различными категориями сельского населения: казаками и крестьянами, старожилами- стодесятинниками и новоселами, коренным населением и переселенцами. Все это дает ему возможность выяснить объективные основы, обеспечивающие участие крестьянства в борьбе за власть Советов. Он правомерно отмечает, что присущая капитализму тенденция размывания середняка "в условиях аграрной колонизации края парализовалась процессом массового воссоздания мелкого торгового земледелия и происходившим на этой основе ростом мелких и средних хозяев" (стр. 87).

Однако нельзя признать обоснованным утверждение автора, что "в сибирской и дальневосточной деревне в период подготовки и проведения Октябрьской революции численно преобладавшей фигурой являлся середняк" (стр. 18). Степень социальной дифференциации в сибирской и дальневосточной деревне, по нашему мнению, была не тождественна. Об этом можно судить на основании тех выводов, к ко-


1 В. П. Голионко. В огне борьбы. М. 1958, стр. 3, 7 и др.

стр. 155


торым пришли исследователи аграрных отношений в Сибири (Л. М. Горюшкин, В. Г. Тюкавкин и др.). По их подсчетам, в большинстве районов дореволюционной сибирской деревни, несмотря на большую ее мелкобуржуазность в сравнении с европейской частью страны, преобладала беднота3 . Э. М. Щагин, к сожалению, не рассчитал интегральные данные, характеризующие социальное расслоение дальневосточной деревни в целом, а ограничился рассмотрением зональных данных по отдельным областям. Как нам представляется, вопросы методики социальной группировки крестьянства и принципы обработки на ее основе массовых статистических данных (всероссийских сельскохозяйственных переписей 1916 и 1917 гг. и др.) нуждаются в дальнейшей разработке.

При анализе социально-экономического положения в забайкальской деревне в книге выявлена классовая дифференциация как среди крестьянства, так и среди казачества (стр. 84, 85, 346), однако сословные различия в последнем не раскрыты. Положение и взаимоотношения различных социальных и сословных групп в казачестве были сложными. Коренными казаками в Забайкалье считались только казаки 2-го отдела (центр - г. Акша), казаки 1-го, 3-го и 4-го отделов находились в менее привилегированных условиях, имели гораздо меньше земель. Атаманы и старшие офицеры этих отделов были, как правило, выходцами из казачьей верхушки 2-го отдела, что порождало антагонизм между "второотдельцами" и остальными казаками. Заслуживает более обстоятельного освещения вопрос о роли и влиянии Кабинета на социально-экономическое положение в забайкальской деревне.

В книге раскрываются сложные процессы развития забайкальской и дальневосточной деревни от февраля к октябрю 1917 года. Многие вопросы впервые получили здесь систематизированное, глубокое обоснование. Следует отметить конкретно-историческое освещение хода Февральской революции в дальневосточной деревне, возникновения Советов крестьянских депутатов и других деревенских организаций, аграрного движения, а также расстановки социально-политических сил накануне Октября. Серьезный текстологический анализ документов, а также данные массовой статистики позволили Э. М. Щагину впервые осветить основные этапы, специфические особенности и направленность аграрного движения на Дальнем Востоке в 1917 году. Обоснованным является его вывод, что вследствие меньшей остроты земельного вопроса на Дальнем Востоке общедемократическая борьба крестьянства за землю не достигла здесь столь широкого размаха, как в европейской части России. Автор вносит ряд уточнений по сравнению со своими предшественниками в анализ общих итогов выборов в Учредительное собрание, характеризующих спектр политических настроений различных слоев дальневосточного крестьянства накануне Октября.

К сожалению, антикабинетское аграрное движение после Февральской революции освещено в книге явно недостаточно. Соотношение между двумя социальными войнами в забайкальской деревне, лучшие земли которой принадлежали Кабинету, справедливо называемому крестьянами "паразитом Забайкалья", было иное, чем в собственно дальневосточных районах: здесь сильнее была выражена антифеодальная направленность классовой борьбы крестьянства.

Э. М. Щагин анализирует участие забайкальского и дальневосточного крестьянства в социалистической революции. Он убедительно показывает, что высокая принципиальность сочеталась у дальневосточных большевиков с гибкой тактикой, применением целесообразных компромиссов во имя конечных задач борьбы за установление Советской власти. В частности, большевики Дальнего Востока применили такой прием, как соглашение Советов с земствами, не использовавшийся в масштабах всей страны. Это соглашение позволило дальневосточным большевикам отколоть на время от антисоветского лагеря левых эсеров, изолировать меньшевиков и правых эсеров, обеспечить возможность трудовому крестьянству на собственном опыте убедиться в контрреволюционности последних, (стр. 24С-241).

Менее убедительно, чем освещение при-


3 По данным Л. М. Горюшкина, на Алтае беднота составляла 47 - 48%, середняки - 33 - 34%, кулаки-19 - 20% (Л. М. Горюшкин. Социально- экономические предпосылки социалистической революции в сибирской деревне. Новосибирск. 1972, стр. 99). В. Г. Тюкавкин относит к беднякам 40 - 50% крестьянских хозяйств Сибири при средних колебаниях по губерниям и отдельным категориям крестьян от 30 до 60% (В. Г. Тюкавкин. Сибирская деревня накануне Октября. Иркутск. 1966, стр. 175).

стр. 156


чин и характера соглашения Советов с земствами, раскрывается в книге вопрос о так называемом Народном совете - эсероменьшевистском органе, возникшем в Чите в январе 1918 года. При оценке этого сложного явления важно учесть, помимо всего прочего, конкретную линию поведения забайкальских большевиков в самом Народном совете. Известно, что, находясь в меньшинстве в этом органе, они вели политическую борьбу против меньшевистско- эсеровского большинства и сумели в значительной мере парализовать его контрреволюционную деятельность. В частности, они сорвали попытку Народного совета разоружить Красную гвардию4 . Эти обстоятельства остались вне поля зрения автора. По этому вопросу в книге есть известное противоречие: с одной стороны, Э. М. Щагин утверждает, что "соглашение областных съездов Забайкалья о создании Народного совета и коалиция Советов Дальнего Востока с земствами имели, по существу, одни и те же объективные причины" (стр. 240), а с другой - безоговорочно считает вхождение забайкальских большевиков в Народный совет "ошибкой в деятельности местных большевиков", "заблуждением", которое "жизнь скоро опровергла" (стр. 240 - 241), Категоричность этого утверждения вряд ли оправданна. Более правильна точка зрения авторов коллективной работы по истории Читинской парторганизации, которые, признавая в целом вхождение большевиков в Народный совет ошибочным, в то же время подчеркивают гибкую тактику в нем большевиков и позитивную их работу по разоблачению и в известной мере пресечению контрреволюционной деятельности меньшевиков и эсеров5 .

Автором освещен такой малоисследованный (применительно к Дальнему Востоку) вопрос, как строительство Советов в деревне в конце 1917-первой половине 1918 года. Э. М, Щагин впервые дает детальный анализ социального состава Советов и приходит к выводу, что в рассматриваемый период они были общекрестьянскими организациями. Этот вывод дискуссионен. Нам представляется, что не следует смешивать классовый состав и объективные социально-классовые функции деревенских Советов. Эти аспекты в работе раскрыты недостаточно. Уже на первом этапе аграрной революции, как это видно и из материалов книги, Советы предприняли шаги в области социалистических преобразований (создание колхозов, меры по ограничению кулачества и т. п.). В целом вопрос этот требует дальнейшего конкретно- исторического изучения.

Серьезное внимание в монографии уделено первым аграрным преобразованиям Советской власти на Дальнем Востоке и в Забайкалье. Эта проблема фактически (за исключением отдельных работ историков Бурятии) не подвергалась специальному исследованию. Автор приводит новый документальный материал, характеризующий сложный, затяжной процесс борьбы за осуществление на Дальнем Востоке декрета "О земле" и "Основного закона о социализации земли". Рассмотрение большого фактического материала позволило Э. М. Щагину сделать обоснованный вывод: поскольку носителями феодальных пережитков в деревне Дальнего Востока являлись не помещики, а привилегированные группы крестьянского населения (верхушка казачества, кулаки-старожилы и пр.), постольку здесь уже на первом этапе аграрной революции общедемократическая борьба тесно переплеталась с борьбой социалистической, приобретая преимущественно внутрикрестьянский характер. Работа значительно расширяет диапазон наших представлений о первых шагах социалистического переустройства сельского хозяйства в дальневосточной деревне, о продовольственной политике Советской власти, о ее помощи трудовому крестьянству. Заслуживает также внимания обстоятельный анализ социальных итогов первых аграрных преобразований. Хотя автор во введении выступает против крайностей в оценке аграрной революции (с одной стороны, сведения ее к земельным преобразованиям, с другой - чересчур расширительного ее толкования, включающего все преобразования на селе), при конкретном освещении этого вопроса применительно к Дальнему Востоку свою собственную позицию он формулирует недостаточно четко. Остаются невыясненными начало первого этапа аграрной революции, социальные процессы, составляющие ее, и др. (стр. 23 - 24, 286- 318,326 - 328).

Слишком бегло освещается в работе положение дел в бурятском улусе, где про-


4 "Очерки истории Читинской областной организации КПСС". Иркутск - Чита. 1975, стр. 134. Э. М. Щагин ошибочно утверждает, что "Народный совет разоружил Красную гвардию" (стр. 241).

6 Там же, стр. 133 - 135.

стр. 157


текали в то время сложные процессы, вокруг оценки которых идет острая полемика между историками (например, оценка тактики Центросибири и ее бурятской группы по отношению к буржуазно-националистическим организациям и их аграрной политике и др.).

Книга Э. М. Щагина - заметное явление в литературе последних лет о социалистической революции в деревне. Недостатки этой книги свидетельствуют о слабой изученности многих сложных вопросов темы, особенно на материалах окраинных районов страны. К их числу относятся вопросы специфики аграрной революции в различных регионах страны (хронологические рамки этапов, соотношение буржуазно-демократических и социалистических задач, социально-экономические сдвиги); социальное и сословное положение казачества, взаимоотношения различных групп его, сложные революционные процессы, протекавшие в казачьей станице в период установления и упрочения Советской власти; классовая сущность низовых крестьянских Советов на различных этапах революции, характер их деятельности; тактика революционно целесообразных компромиссов, применявшаяся большевиками в борьбе за привлечение крестьянства на сторону социалистической революции и др. Дальнейшее изучение всех указанных проблем потребует коллективных усилий историков.

Опубликовано на Порталусе 22 июля 2017 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама