Окончание. Начало в N 8,9.

Глава восьмая

ПРОВЕРКА

Что толкнуло Олега на этот поворот в сторону Владикавказа, он и сам себе толком объяснить бы не смог. Это было противно логике разворачивающихся событий, писаным и неписаным правилам разведки, противно здравому смыслу. И все же он повел группу вслед за рефрижератором, повинуясь внутреннему голосу и профессиональному чутью. В его профессии, как и в научном поиске, криминальном сыске, его всегда уживалось с точным расчетом и убедительной фактологией. Что-то тянуло Малахова за грузовиком, бередило занозой, без удаления которой он не мог продолжать действовать по плану. Брательники, судя по всему, приняли изменение маршрута без определенных сомнений. Федор сзади так сильно сопел и пыхтел, что Олег, не оглядываясь, чувствовал его присутствие. Антип мелькал вдалеке белой гимнастеркой. Видимо, понимая свою уязвимость, он как ящерица жался к скалам, постоянно пригибался, прятался за камни.

Минут двадцать шли без приключений. За это время по шоссе пробежали две легковушки и грузовик. С отчаянным треском, скорее ревом из-за пробитого глушителя в клубах пыли, промчался мотоцикл с коляской. Он-то и помешал Олегу вовремя услышать шум вертолета. "Вертушка" вылетела из-за гор по науке, со стороны солнца и стала плавно снижаться к дороге. Прежде чем юркнуть в ближайшую расщелину, он подал брательникам сигнал опасности и только теперь вспомнил, что не предупредил их о вертолетах. Вот прокол так прокол! Сидя в камнях и наблюдая, как "вертушка" трижды прочесала шоссе, он в ярости бил себя в лоб кулаком. Нет, все-таки за время чиновничьей службы потерял Олег Малахов квалификацию. В свое время за такие штучки он снимал подчиненных с задания, безжалостно отчислял из подразделения. И вот на тебе - прокололся сам. Теперь сколько не стучи по лбу, сколько не матерись - поздно. Сиди теперь и надейся, что брательники сами догадаются о серьезной опасности. Больше всего беспокоил Антил. "Вертушка" над головой даже у современного человека вызывает неприятные ощущения. Что уж тут говорить о солдате девятнадцатого века. Да и для Федора сто не шутка. Минуты, пока вертолет елозил вдоль шоссе, показались Олегу часами, когда, наконец, машина отвернула к горам, Малахов пулей выскочил из укрытия и, не скрываясь, закричал: "Орлов! Кривда! Ко мне!" Через минуту запыхавшиеся брательники предстали пред его ясные очи, и по одному виду Антипа можно было догадаться - опасения оправдались на все сто. У солдата дрожали щеки, отчего буйная борода трепетала как веник на ветру. В глазах затаился безумный страх. Он беспрестанно мелко-мелко крестился, что-то бормотал про себя. Федор тоже испуганно зыркал глазами, поеживался. Олег увел их в ту самую расщелину, где только что прятался, и устало опустился на землю.

- Садитесь, не маячьте, как придорожные памятники. Что скажете?

- Ну, ядрит твою в тудыт! Понаделали вы хренов, - выдохнул Федор. - Как же он летает без крыльев? Аэроплан это понятно, легкий, навроде этажерки. Я сам в Севастополе руками трогал. Там, под городом, невдалеке авиаторная школа была. Мы туда возили магнето с корабельного орудийного подъемника, с башни главного калибра. Видал я эти аэропланы. Материя тоненькая, дранка, проволока, колеса да моторчик. В нем и на земле-то сидеть страшно, не то, что летать. Но летают, да еще как. Среди авиаторов самые отчаянные люди, хоть и сплошное офицерье. В основном из кавалерии и флота. Оно и понятно. Всякую пехотную шваль к аэроплану не подпустишь. Тут морской технический навык нужен и кавалерийская смелость. Потом много повидал аэропланов, гидропланов. Сам комфлота Колчак очень даже разбирался в технике, любил эти штучки. И то понятно, ученый человек. У-у-у, голова! Другой такой нет...

- Даже у товарища Гольдмана? - не удержавшись, съязвил Олег.

- А ты меня не лови. Даже у товарища Гольдмана. Комиссар наш. может, не такой умный, как Колчак, но хитрый до ужасти. А главное - революционер, наш человек. Колчак же белый адмирал, верховный белогвардейский правитель и шкура. Да и шо тут говорить, не об этом речь. Ты лучше скажи, как можно на такой железной дуре по воздуху летать, а пуще того висеть над землей?

- Сразу не ответишь. В двух словах, за счет подъемной силы, создаваемой винтами. Видел, сверху лопасти крутились?

- Это вроде как детская вертушка?

- Вот именно. Машина, скажу тебе, замечательная. Садится и взлетает где угодно, как сам заметил, может зависать в воздухе, поднимать и опускать груз. К тому же они сейчас и вооружены.

- Пулеметами?

- Не только. Тут и реактивные снаряды, и пушки. Ну ладно, об этом потом. Меня сейчас интересует не твоя реакция на достижения авиации, а то, заметили тебя с воздуха или нет.

- О чем разговор, старшой, шо я тебе салага какой? Врылся в щебенку, как крот в чернозем.

- Да крот-то из тебя неважный, скорее, страус. Твои красные революционные штаны не только с вертолета, с самолета разглядеть можно.

- Может, и так, а шо делать? Кто знал, шо вы таких штук понаделаете, от которых только под водой скрыться можно. Была бы у меня подводная лодка - другой разговор. Я те так скажу, если бы ты не махал руками и не орал, я бы из карабина снял этих авиаторов. Морды их видел. Будь спок.

- Слава Богу, что у тебя хватило ума не делать этого. Господи! Как же я забыл вас предупредить о воздушной разведке. Ясно же, как она на вас может подействовать. - Олег обхватил голову руками.

стр. 11


--------------------------------------------------------------------------------
- Будет тебе, старшой, шо произошло? Ничего. Вот разве Митрич навалил в штаны.

Антип между тем несколько успокоился, но все же смотрел куда-то в сторону невидящими глазами.

- Антип Дмитриевич, что вы можете доложить? - спросил Олег.

Солдат встрепенулся и вскочил, выпучив глаза. Олег насильно усадил его.

- Шо тут доложишь, ваше выскородь. По всем статьям оплошал Антипушка. Сигналу я вашего не заметил. Да и как заметишь, ежели такая страшила над тобой повиснет. Только и оставалось, крестным знамением спасаться. Сказка-то у нас с вами выходит не шибко приятная. Диявольщина, не более того. Сробел я. Олег Сергеич. А когда брюхо его надо мной солнышко закрыло, ноженьки подкосились и сел я, што пьяная баба, там, где стоял. Не знаю, как уж убралось чудовище, слава Богу, слава Богу. И то, рази можно тако вообразить?! Што ж делать-то будем?

-- То же, что и хотели. Надо уходить от шоссе, но в ту сторону бесполезно, - Олег махнул в сторону плоской равнины. - Пойдем в горы недалеко. Все-таки нам надо в другую сторону, но переждать придется. Скоро сюда нагрянут гости и не со сказочными гостинцами...

Прервал Олега шум автомобильных моторов.

- У-У-У, мать твою! - выругался он, выглядывая из укрытия. - Быстро же они. Кто бы мог подумать. А надо думать, Малахов, надо. Глядите.

На шоссе, взвизгнув тормозами, остановился маленький автобус "ПАЗ" с закрашенными окнами. Из дверей начали выскакивать вооруженные люди.

- Быстро, за мной! - прошептал Олег. - Вон на тот карниз, и готовьтесь к бою.

Прижимаясь к земле, от камня к камню, брательники рванули к невысокой скале, нависшей метрах в ста от шоссе над россыпью камней. Чутьем, боковым зрением заметил Олег тропку, которая через минуту вывела их на вершину карниза. Здесь, рассыпавшись, залегли они за гранитными валунами. Тропинка забирала дальше в гору, теряясь в каменистом лабиринте. В случае чего уходить можно было только туда. И это заметил Олег боковым зрением. Он привычно положил перед собой свой автомат, расположился удобней, машинально убирая из-под локтей мелкие камни, гранитную крошку. Сдвинул на спину магазинную сумку, набок гранаты. Рядом клацали затворами Антип и Федор.

- Огонь открываем по моей команде. Прекращаем тоже. Сигнал - рука.

Между тем на шоссе выстроилась неровная цепочка то ли боевиков, то ли просто бандитов в спецназовском камуфляже, рокерской коже и спортивных костюмах. Но зато каждый держал в руках автомат Калашникова. Несколько человек щеголяли бронежилетами и омоновскими касками. Вот такой в бронежилете, каске, камуфляже, с лицом усатого Шварценеггера отделился от неровной цепочки, перепрыгнул кювет и, пройдя несколько шагов, остановился. К губам прижал .сверкающий красками импортный мегафон.

- Не стреляй, Малахов! - раздался металлический голос.

В ответ утробно икнул Антип и хохотнул Федор.

- Не стреляй, Малахов! - повторил усатый Шварценеггер. - У нас к тебе предложение. Отдай то, что имеешь. Ты знаешь, о чем речь. Гарантируем тебе и твоим нукерам безопасность, и возможность убраться с Кавказа. Наследил ты, Малахов, сильно наследил. Не стоило заходить в Кизляр. Мы тебя продали и ингушам, и осетинам. Ты теперь для них вне закона, из-под земли достанут. Мы в их национальную драку не лезем, мы - интернационалисты, - засмеялся усатый, - лучше тебе иметь место с нами. В противном случав - вы стая волков, точнее, шакалов. Брать вас будем насмерть. Вы нам не нужны, если, конечно, не припрятали груз. Груз нужен. Говорю от имени босса, он здесь царь и бог. Все понял? Кстати, пацана твоего мы взяли, шоферюга раскололся, продал все за свободу. Он недалеко, всего километр ты до него не дошел. Будешь спасать младенца? Подумай!

Олег вскинул автомат, и короткая очередь подняла фонтанчики пыли метрах в десяти от усатого.

- Переступите эту черту - открываем огонь на поражение! - крикнул Олег, что было сил.

Боевики мгновенно попадали на землю, но усатый даже не шелохнулся и поднес мегафон к губам.

- Глупо, Малахов, я думал, ты умнее. С этого момента считайте себя трупами. Кстати, что за обормотов ты с собой таскаешь? Они тебе мешают, не дадут вырваться. Через шоссе к железке мы тебя не пустим. Не забывай, на тебе еще младенец висит, и ты от него не уйдешь.

Усатый опустил мегафон, спокойно повернулся и двинулся к своим. Вдруг он махнул рукой и скатился в кювет. Боевики сразу же открыли беспорядочный огонь. По тому, как ложились пули, Олег понял - точного их расположения они не знают. Это устраивало.

- Мужики, - повернулся он к брательникам, - к камням их не пускать. Будем уходить в горы с боем. Чаще меняйте огневую позицию. Бить по флангам, не давайте им рассредоточиться и охватить нас.

Олег поднял руку и не успел приложиться к прикладу, как звонко выстрелил карабин Федора, за ним берданка Антипа. Федор уложил правофлангового, а Антип левофлангового. Сам Олег бил короткими очередями по редкой цепочке, но из кювета приподнялся усатый, выпустил по нему остаток магазина. Усатый споткнулся, приподнялся во весь рост и, выгнувшись, рухнул на землю. К нему быстро пополз второй в камуфляже, что-то передававший по портативной рации. Полз грамотно, змейкой, и Олег понял - это профессионал.

- Митрич! - крикнул Олег.

Бухнула берданка, но парень уже успел скатиться к усатому в кювет.

- Уходите по тропе! - скомандовал Олег. - Я прикрою! Быстро, это приказ! Стропы ни на шаг, минут через десять догоню.

стр. 12


--------------------------------------------------------------------------------
Ойкнул и матюгнулся Федор. Олег увидел, что схватился рукой за голову. Привычной кубанки как не бывало.

- Ранен?

- Да нет, царапнуло немного, - прохрипел Федор, шаря вокруг левой рукой. - Где же кубанка?

- Митрич, помоги Федору и быстро отсюда!

Пригнувшись, брательники скрылись за скалой, а Олег, заменив магазин, перебрался на место Федора. И вовремя. По камню, за которым он только что лежал, зацокали пули. Прижавшись щекой к теплому граниту, Олег осторожно выглянул. Судя по всему, боевики поднимались в правильную атаку. Трое, нет, четверо прикрывали остальных, уже подбиравшихся к камням. Олег, не раздумывая, открыл расчетливый огонь. Навыки у атакующих были, но только навыки, и Олег без труда нейтрализовал эту судорожную попытку атаковать. Из кювета что-то закричал парень в камуфляже, размахивая рацией. Боевики залегли, стрельба прекратилась.

"Неужели уйдут? - подумал Олег. - Чем черт не шутит, старшего я приложил, возможно, не знают, что дальше делать. Тот парень докладывал по рации. Получил указания. Но какие? Упускать нас им не резон, но и воевать оказалось накладно, уже обожглись. Или они..."

Размышления Олега прервал дальний звук вертолета. Выпустив по нападающим две короткие очереди, он вскочил и, пригнувшись, бросился вслед за брательни- ками по тропинке. Пробежав несколько десятков метров и обогнув очередной карниз, он притормозил. Тропа резко уходила вниз в небольшую, заваленную камнями лощину. Брательники не просматривались на ближайшие сто метров.

- Олег Сергеич! - раздался вдруг откуда-то сверху голос Антила.

Подняв голову, Олег увидел высунувшегося из-за камня солдата.

- Давайте сюда, тут можно сковаться. Федька заприметил пещерку. Хватайтесь за те корни и наверх.

Справа от тропы нависли корни едва державшейся на карнизе сосны. На них и показывал Антип. В мгновение ока Олег забрался по корням на небольшую площадку, образовавшуюся, скорее всего, из-за оползней. Эти же оползни и создали небольшую пещерку, в которой расположились брательники, выставив наружу стволы винтовок. Едва Олег юркнул к товарищам, над лощиной застрекотал вертолет. Машина зависла, буквально облизывая отроги гор, демонстрируя чудеса пилотажа, и если бы не эта пещерка, летчики наверняка обнаружили бы брательников. Вертолет покружил минут десять и повернул к горному хребту, прочесывая заросшую кустами лощину.

- Пущай поишшут, - ухмыльнулся Антип. - Тока для че нам прятаться, ежели скоро опять бой принимать. Как Олег Сергеевич?

- Вот и я вас спрашиваю, зачем вы забрались в эту нору? Из нее же не выбраться.

- А шо же ты сам сюда взлетел, как на марсы? - вмешался Федор.

- Бес попутал, - улыбнулся Олег. - А что же тут еще скажешь. Смотрю, на горизонте вас не видно, подходит "вертушка". Тут Антип Дмитриевич. Инстинктивно и бросился к вам. Может, это и к лучшему. Думаю, спрятаться для нас сейчас все-таки важнее.

- Почему?

- А вы не поняли? Уже минут пятнадцать прошло, как я ушел с козырька, и никакой погони. Подтвердилось мое предположение. Главаря я убил, без него ребятки растерялись. Пока то да се, упустили момент броска, а потом, наверно, получили по рации команду оставить нас пока в покое. Пока! Им надо раны зализать, подумать. Верно, Федор?

- Тебе виднее, ты у нас за старшего. Но раз погони нет, похоже, отстали. Жару мы им поддали, человек пять уложили.

- Ровно полдюжины, - уточнил Антип.

- Еще путче. Видал, как мы с Митричем отработали? Борода действительно снайпер.

-А ты?

- Я само собой. Слушай, старшой, они ведь действительно теперь нас не отпустят. Надо уходить в горы, хотя бы на время. Двинем по этой лощине, кустами. Найдем удобное местечко и заляжем до вечера. А в темноте будем прорываться.

- Мысль верная, но пока придется посидеть здесь. Вертолет еще вернется, это я гарантирую, работают профессионалы. И вторая неувязка. Они взяли мальчонку.

- Ну и шо взяли? Где его теперь искать?

- Невнимательно слушал. Он же говорил, что мы не дошли до него с полкилометра. Значит, держат на всякий случай пацана где-то впереди шоссе. Это уже институт заложников начинает работать.

- Шо, шо?

- Это значит, держат ни в чем не повинных людей, чаще всего детей, женщин и шантажируют этим. Вроде как выкуп требуют.

- Выходит, ежели мы сдадимся, они пощадят младенца? - спросил Антип.

- Вроде того, хотя у меня на этот счет масса сомнений. Напрямую нам такие условия не ставили, а чего проще? Взяли бы мальчика с собой в автобус, а дальше дело техники. Что-то тут не сходится. Или мальчика нет. Как там у Горького: "А был ли мальчик?.." Или его берегут для очередной попытки переговоров? Нет, не похоже. После боя у них один путь - убивать нас. Правда, они не уверены, что драгоценности с нами. Но мальчик, мальчик. Не могу я уйти с этой загадкой. Вдруг он все-таки на шоссе?

- Понятно. Ты шо же, предлагаешь опять лезть на рожон? Какой мальчик, тут сами чуть живы остались. А если там засада? Да там наверняка засада. Ты представляешь, шо они с нами сделают?..

- Представляю. Но мы должны эти оставшиеся полкилометра прошерстить. Может, следы какие и остались. Я этих людей немного знаю, от них всего ожидать можно.

стр. 13


--------------------------------------------------------------------------------
У шоферюги ведь еще жена беременная, а он парень крутой. Ну что решим?

- Надо итить, Олег Сергеич, - сразу согласился Антип. - Грош нам цена, ежели из-за нас сгибнет дитя и баба. Грех великий. Али мы нехристи какие? Ты, Федор, то разумно рассуждаешь, то буровишь всякую бестолочь. Нешто не понимаешь, это ить разведка. Али смерти забоялся? На тебя не похоже...

- Ну, Митрич, - развел руками матрос. - Ну, ты даешь! Обижаешь, братишка. Да я один с голыми руками на эту шваль пойду. Да я...

- Вот, вот, - прервал его Олег, - ты и пойдешь, один пойдешь.

- Это как понимать?

- Так и понимать. Разведчик ты или нет? Посылаю тебя на задание. Прочешешь эти полкилометра, разузнаешь, что и как. Пойдешь вдоль шоссе. Понял?

- Какой разговор.

- Прекрасно. Если никого и ничего нет, немедленно назад. Если что обнаружишь, все разведать и тоже назад. Самодеятельностью не заниматься и в драку не ввязываться.

- А если другого выхода не будет?

- Ну, если не будет, действуй по обстановке. В любом случае пытайся уйти без хвоста. Времени тебе на задание примерно час. Если через час не вернешься, мы выходим за тобой. Из оружия возьми только маузер или мой ПСМ.

Олег вытащил из заднего кармана пистолет, передернул затвор и протянул оружие Федору.

- Вот так взводишь, здесь снимаешь с предохранителя - и огонь. Так меняешь магазин. Усек?

- А шо тут усекать. Не броненосец же, - ухмыльнулся Федор, принимая пистолет. - Эта штукенция нам знакома, навроде бельгийского браунинга. Дамская штучка, но вещь верная. Штука стоящая, беру, а ты, Митрич, пока карауль мой арсенал.

- Во, во, - согласился Антип, - скидывай с себя сбрую. А то, как взнузданный коренник, перепоясался ремнями и звякаешь, звякаешь. Только что колокольца не хватат, для пущей важности. Рази можно с таким шумом идтить в разведку? Мыслимо ли дело, Олег Сергеич?

- Да уж, Федор. Антип Дмитриевич прав на все сто. Неплохо бы и штанцы тебе сменить, уж больно приметные, что с земли, что с воздуха. Знаешь, из-за одних штанов у меня сомнения, правильно ли я делаю, что посылаю именно тебя.

- Ну, это ты брось! - возмутился Федор. Он безропотно освободился от рюкзака, шикарных ремней, лакированной кобуры маузера, бинокля, но со штанами расставаться явно не желал. - Шо же мне, в подштанниках на дело идти? Так они у меня тоже красные. Другой одежки нету, так шо шалишь, братишки, галифе я вам не отдам. Не боитесь, все будет путем.

Он сунул пистолет в бездонный карман штанов, потуже затянул ремень гимнастерки, поправил кубанку.

- Ну шо, командир, когда выходить?

- Это зависит от вертолета. Он должен быть с минуты на минуту.

Олег не ошибся. Вскоре за хребтом послышался характерный рокот, и дюралевая стрекоза вывалилась из-за ближайшего горного отрога. Брательники спрятались в пещерке и в течение получаса любовались чудесами воздушной акробатики. Наконец вертолет ушел, на сей раз в направлении Владикавказа.

- Теперь все, - приподнялся с земли Олег, - ушел. Знаем мы эти штучки, типично афганская тактика. У нас в запасе есть пара часов. Эх, надо бы самому сходить, да не хочу оставлять вас одних в незнакомой местности.

- За золотишко боишься, подполковник? - не удержался Федор.

- Дурак. Разве дело в золоте? Мы же с вами попали в такую историю, которая сама по себе может стать дороже всех ценностей мира. Дай только выйти к своим. Вся земная наука может рухнуть от одного вашего появления в нашем мире. Эх, да что там говорить!..

- Ладно тебе, я так по привычке. Ну, я пошел.

- Двигай и не забудь - через час должен быть здесь. - Олег протянул матросу свои "Командирские".

- Будь спок, командир. Федор Кривда не подведет. Федор обезьяной спустился по корням вниз и исчез. Антип, перекрестивший его на прощание, подполз к краю обрыва и проводил товарища долгим взглядом, прежде чем вернуться в пещерку.

- Каки будут указания, Олег Сергеич?

- А никаких. Будем ждать и слушать. Услышишь, если кто выйдет на тропу?

- Не извольте беспокоиться, ваше выскородие. Ой, простите, все не могу привыкнуть к новому обращению. Да и то. У меня до сей поры в голове каша огромадная. Как же сто выходит? Царя нету? Кто же во главе земли русской? Не могет ничего быть без царя...

- Heт царя в голове, нет царя вообще.

Покосились луна у сарая.

День грядущий бредет в заграничном плаще.

Им свою наготу прикрывая.

Что же ты не рыдаешь, на плачешь навзрыд?

Твою родину мрак обступает.

А она, как свеча, перед Богом горит.

Буря мрака ее задувает... -

неожиданно продекламировал Олег.

- Это што ж, навроде стиха? - спросил обескураженный Антип.

- Точно. Стихотворение большого русского поэта Юрия Кузнецова.

- Не знаем. Я ить стишки помню только по церковной школе. Не держутся оне в башке, не молитва же. А уж в стихотворцах, звиняйте, совсем понятия нету. Нет, конешно, знаю там Пушкина. "У лукоморья дуб зеленый..." с детства осталось. Опять же песни солдатские: Гром победы раздавайси", "Солдатушки, бравы ребятушки", "Дуня"...

стр. 14


--------------------------------------------------------------------------------
- Не переживай, Митрич. Это поэт наш, современный. Да и грех тебе переживать, если Пушкина помнишь. У нас и фамилию эту забывать стали, не то, что стихи. Сам не пойму, что творится в стране, что происходит с людьми русскими.

- Так как же, Олег Сергеич, неужто Федька прав, убрали царя на Руси?

- Убрали, Митрич. И только через семьдесят лет поняли, что, может, и не стоило этого делать.

- Это ж бунт выходит?

- Революция.

- Леворюция? Это по-каковски же будет?

- Считай по-русски. А впрочем, ты прав - бунт. Бессмысленный и жестокий русский бунт. Дело ведь не только в царе. Россию едва не погубили. Друг друга били, счет шел на миллионы. Начали вроде с богатых, а потом понеслось...

- Ой, тя... спаси Христе. За что ж така Божья кара, за каки грехи? А народ у нас завсегда таков, края не знает, што в питие, что в житие. За ради чего ж страсти эти, за што народ взбаламутили?

- Причины не новые, давно в свете известные. Борьба за справедливость. Захотелось уравнять бедных с богатыми, чтобы всякий человек стал счастливым.

- Да рази в этом счастье. Как в Писании сказано, легше верблюду прелесть в игольное ушко, нежели богатому попасть в царствие небесное. Счастье, я полагаю, в душевном спокое, в вере в Бога, царя и Отечество. Опять же богатый богатому рознь, да и бедняки бывают разные. Ить как случается, хоша и у нас на миру. Один свое богатство трудом наживат, денно и нощно хрип гнет. Рази это злое богатство? Другое дело, уворовал где али смошенничал, наживая добро. И у бедноты також все по-разному в жизни. То, глядишь, одни девки в семье, али смерть кормильца, кака друга напасть. Тут сколь ни работай, а из нужды не выйтить. А ежели ты лодырь, и не токмо наработать нажить, но и нажитое спускаешь со спокойной душой, сам того хуже пропиваешь в кабаке. Ежели от мужицкого труда морду воротишь, а боле ни к чему не приспособлен, тогда как? Хоша и бедняк ты, голытьба, а в сем разе другой. Как же, скажи на милость, можно уравнять таких разных людей? Ить Божия тварь всяк по себе особенна. Али как я, мужик, могу полагать себя рядом с барином, того чище с офицером? Ну, поставь меня в баре, нацепи офицерские отличия, а все одно мужик из меня попрет, как не украшай. Опять же барина запряги в соху али в друго крестьянское дело? Тож пустые хлопоты. Не будет от яго толку. Выходит, от ентих перестановок никакой пользы, вред один. Должон быть на земле барин для барских дел и мужик для мужицких. Должон быть солдат для солдатского делу и офицер для командирского. Так ведь? Ибо все важно в мирской жизни, все от Бога, и не человеку соперничать с Творцом в мироустройстве. Кому тако могло придтить в голову? Уж точно не мужику. Али я не прав?

- Эх, Митрич! - Олег встал и взволнованно заходил по узкому карнизу. - Конечно, не мужику. Большие умы всегда замышляли переделку мира. Умные люди, что ни говори. Гиганты мысли. Но прав ты. Тысячу раз прав. Народ инстинктивно чувствует несправедливость и интуитивно борется с ней. А гниль вся от диавольского умствования, гордыни, властолюбия, зависти, обиды. И бросает такой мыслитель свой поистине гениальный ум на черное дело, будоражит сначала таких же умников, потом умников послабее, потом просто любопытствующих, а потом и весь мир. Это, Митрич, как ересь. Идея захватывает массы. Сколько, скажем, людей уходило от православия? Не сами же уходили, а под воздействием лжепророков. Так ведь?

- Што уж тут говорить. Слаб человек, слаб.

- Вот так и многие бунтари, революционеры оказались лжепророками и повели людей в другую веру, страшную, безбожную. Поманили земными благами, да еще задаром, без труда и забот. Только и дел - круши тех, на кого укажут лжепророки, грабь и защищай себе подобных. И пошел народ, побежал...

- Да, мудрено. Нешто народ сразу согласился на душегубство?

- Почему сразу? Звали-то к светлому будущему. Обещали землю, волю, справедливость.

- Землю, это да. По правде сказать, землицы мужику завсегда не хватало. Супротив, скажем, барских угодий.

- Вот видишь, и ты сразу за землей потянулся. Антип смущенно крякнул и замотал головой.

- Дык я што. Я ить о земле вообще говорю. Кто ж от землицы то откажется? Однако зачем убивать, ежели все по закону отдается? Ежели така власть, котора наделяет мужика.

- Такую власть и создавали. Но барин, как думаешь, будет такую власть приветствовать?

- Известно, нет.

- Значит, сопротивляться будет, бороться. Да еще как бороться. А с кем? С тем, кто эту власть устанавливает и кому она по нраву. Значит, с крестьянином. Понял?

- Да вроде как, - разочарованно протянул Митрич. - Все ж в голове много туману. Надоть подумать...

- Золотые слова. Вот и подумай. Мне тоже не грех разобраться со своими мыслями. Как там наш Федор?..

Олег посмотрел на часы. Прошло более получаса со времени ухода матроса. На землю постепенно опускался полуденный зной. Солнце, пробиваясь сквозь редкие деревья, кустарник, заглядывало в самые укромные уголки. Осветило, наконец, и пещерку. Митрич улыбнулся, подставив его лучам лицо и плечи, расстегнул воротник гимнастерки, снял кепи и застыл, думая свою непростую думу. В глубине души он начал ощущать неясное беспокойство за Федора...

А Федор уже несколько минут лежал за большим гранитным валуном, до боли в глазах вглядываясь в пустынное шоссе. На душе его тоже было тревожно.

Собственно, этот легкий холодок тревоги охватил его сразу, как только он спрыгнул с карниза и мягко приземлился на тропе. С чего это, объяснить он бы не смог. Может, действительно, стоило снять эти чертовы галифе. Может, оттого, что впервые оказался один после встречи

стр. 15


--------------------------------------------------------------------------------
с Антипом и подполковником. Один в чужом мире, где нет понятных врагов, старых друзей. Там все было понятно, вплоть до торжества мировой революции или смерти за ту же революцию. Как бы то ни было, но Федор впервые шел на разведку со смятенной душой. Пройдя по тропе несколько метров, он все же свернул к тому месту, где они недавно приняли бой. Малахов запретил, да черт с ним, у Федора своя тактика поиска. Минут через пять он выглянул из расщелины и, не заметив ничего подозрительного, по-пластунски проскользнул на старое место. Около камня, где он держал оборону, поблескивали стреляные гильзы. На месте Антипа все было пусто. Ну и это понятно, старый хрен по привычке замел за собой следы. Нашел и гильзы от автомата Олега. Интересно, забирались сюда нападавшие или нет? Ответ на этот вопрос он нашел быстро. В небольшую ямку ветер загнал красивую бумажку, которая явно появилась здесь после их ухода. Федор помял ее в руках, сунул в карман и внимательно огляделся. Пустынное шоссе блестело на солнце асфальтовым покрытием и палубной чистотой. Непонятно, были же убитые, была кровь. Что они, вымыли, что ли, дорогу? Славно поработали, ребятки. Как бы то ни было, делать здесь нечего. Федор еще раз огляделся, соскользнул вниз к россыпи камней и, прячась за ними, устремился вдоль шоссе. Версту с небольшим он преодолел без особого труда. Дважды приходилось прятаться от пробегавших автомобилей, пока не дошел до приметной отметины.

Видимо, не случайно боевики подгоняли отряд Малахова к этому месту. Дорога здесь сворачивала влево и резко уходила от предгорий в ровную степь. Прямо на повороте, на обочине громоздилась куча камней явно рукотворного происхождения. Федор быстро оценил преимущество такого укрытия, шмыгнул за кучу и устроился около самого большого валуна. Посидев несколько минут за камнями, и не заметив ничего интересного на пустынном шоссе, Федор обернулся назад и еще раз оглядел подступавшие к шоссе скалы. Все было тихо и спокойно. Он снова повернулся к шоссе, хотя и почувствовал что-то подозрительное у себя за спиной. Но подозрения еще не уверенность. Наблюдал еще несколько минут, и вот, когда уже решил возвращаться к своим, на пустынном шоссе из степи показались две машины. Сзади в горах послышался рокот. Вспомнив о чудо-стрекозе, он, чертыхаясь, забрался поглубже в камни, стараясь получше прикрыть свой ярко-красный зад. Именно в этот момент на голову Федора опустилось что-то тяжелое. Удар, искры из глаз, и он потерял сознание.

Очнулся матрос от сырости. Кто-то сильно поливал его голову водой, тряс за плечи. С трудом открыв глаза, огляделся. Он сидел около той же кучи камней, только со стороны шоссе. Руки и ноги крепко связаны тонкой прочной веревкой. Это он понял, когда напряг мускулы и едва не взвыл от боли. Прямо перед ним стоял высокий парень в красивом, почти цирковом костюме. Синяя ткань переливалась металлическим блеском, красные и белые полосы на плечах куртки и штанах. На ногах белые, невиданные доселе ботинки. Красивый парень. Светлые, коротко остриженные волосы, голубые глаза светились улыбкой на добродушном загорелом лице. Легко играли тренированные мышцы под легкой тканью костюма. На пальце правой руки парень вертел пистолетик Малахова. Федор скосил глаза в сторону и увидел рядом с собой такие же белые ботинки и ноги в костюме зеленого цвета. Поднял голову. Из большого красного ведра на него лил воду другой парень в похожем костюме и тоже добродушно улыбающийся. Этот был брюнет с пышными, вьющимися до плеч волосами. Красотой и силой природа его также не обидела. На шоссе рядышком стояли две машины. Одна красная, другая серебристо-перламутровая, но обе шикарные до невозможности. Около красной машины стоял еще один парень, а в серебристой кто-то сидел.

- Очнулся, фраер! - радостно крикнул блондин. - Кахи, кончай водопад!

Кудрявый опустил ведро и толчком прислонил Федора к валуну.

- Конечно, очнулся, какой может быть разговор! Я же его только погладил. Это его солнышко припекло. На Кавказе такое бывает, Серый.

Серый заржал и, повернувшись к машинам, крикнул:

- Султан, выгребай телку, студент очнулся! Только видок у него - туши свет. Клоун какой-то.

Из серебристой машины с трудом выбрался толстый средних лет мужичонка в белой пропотевшей рубахе и светлых брюках. Переваливаясь на кривых ножках, наклонив по-бычьи вперед лысую голову, зло поблескивая из-под нависших бровей маленькими глазками, он заспешил к парням. Толстая нижняя губа, оттопырившись, обнажила ряд золотых зубов. Мужичонка пыхтел и размахивал руками, взбираясь на небольшую горку. Федор по внешности принял его за еврея. Подойдя к матросу, он присел на корточки и короткой, заросшей волосами рукой взял его за подбородок.

- Да, на студента он не тянет. Вы кого взяли, козлы вонючие?! - метнул он злобный взгляд на парней.

Федор зажмурил глаза. До того противной показалась эта сидящая перед ним жабья фигура, до того противным был исходивший от нее запах пота, алкоголя и еще чего-то приторно-сладкого, что в голове матроса зазвенело. Толстяк отпустил подбородок, и Федор открыл глаза. "Жаба", тяжело отдуваясь, чесал себя под мышками. Сквозь тонкую пропотевшую рубаху просвечивало волосатое туловище. Толстяк зарос волосами, как обезьяна. Особенно противны были густые черные космы, торчавшие на загривке.

- Будет тебе, Султан, - заворчал Кахи, - не гони картину. Нам было сказано взять фраера в камнях, мы и взяли. Я же тебе говорил, что этой суке верить нельзя. Выкручивалась, профура...

- Заткни пасть. Серый, подними этого козла! Серый рывком поставил Федора на ноги. Султан оперся на услужливо подставленную Кахи руку, поднялся. При этом он громко пукнул, обдав всех удушливым смрадом и, всхлипывая, залился счастливым смехом. Федор не выдержал, рванулся вперед, рассчитывая про-

стр. 16


--------------------------------------------------------------------------------
веренным ударом головой вырубить Султана, но Серый среагировал мгновенно, и матрос захрипел от сдавившего горло могучего захвата.

- Брось его, Серый! - скомандовал Султан. - Пусть отдышится.

Федору действительно надо было прийти в себя. Обида и злоба душили его сильнее физической боли. Надо же так глупо попасться. Откуда они взялись? Может, действительно случился солнечный удар? Или камень упал сверху? Все может быть, но сейчас его душила злоба. От злобы надо уходить, она мешает трезво оценить обстановку, принять решение. Нужны терпение и хитрость. В общем-то, ему пока ничего особенного не сделали. Связали, и только. Надо думать, за спиной братишки, которые с минуты на минуту могут подгрести. Тогда посмотрим. Оружия у этих крыс не видно, кроме пистолетика подполковника. Значит, надо тянуть время и больше шороху навести...

- Ну, как? - прервал его размышления Султан. - Кто вы такой и что здесь делаете?

- А вы кто такие? - буркнул Федор, сжимаясь в комок. Его снова посадили на землю и окружили со всех сторон.

- Я первый спросил, - миролюбиво улыбнулся Султан. - И потом, не я связан, а вы. В некотором роде вы пленник, и, значит, за мной остается право вопроса.

- Плевал я на твои права. Схватили мирного человека. Оглушили и изгаляетесь.

- Никто вас не глушил. Вы сами потеряли сознание. Когда мы подъехали и мои мальчики подошли, вы, извиняюсь, лежали мордой вниз. А поскольку вид у вас несколько странный, да и наличие пушки в кармане, мы позволили себе некоторым образом ограничить вашу свободу. Это мы, мирные и безоружные люди, а не вы. Вот и хотелось бы узнать, с кем имеем дело.

- Если я для вас странная фигура, то зачем брали? Я думаю, по вашим разговорам вы другого человека ищете.

- Возможно, вы и правы. Обличье ваше, особенно одежда вызывает некоторые сомнения. Да и возраст несколько не тот. Но мы ищем такого человека, который в своих чудачествах заходит так далеко, что возможно всякое. Так кто же вы такой?

- Человек.

- Угу. Человек - это звучит гордо. - Парни дружно заржали.

- Но имя-то свое вы можете назвать? - невозмутимо продолжил Султан. Он явно страдал от жары, отдувался и противно ловил оттопыренной губой капли пота.

- Иван Петров, - не задумываясь, бухнул Федор.

- Конечно, Петров, а кто же еще. Значит, не хотите говорить? И не надо. Но должен вас предупредить, вы можете пожалеть о своем упрямстве. Открою карты. Нам не нужен Иван Петров, нам нужен Иван Колов, студент пятого курса Владикавказского пединститута и сын одного нашего дружка, у которого перед нами очень большие обязательства, очень большой должок. Так вот, если вы все-таки этот Иван, в чем я сомневаюсь, то разговор

будет другой. Если же вы не тот Иван, то должны знать, где тот Иван, и скажете, чего бы нам это не стоило. Я же чувствую, по-доброму с тобой не договоришься. Зря время теряем. Надоел ты мне. В последний раз спрашиваю, кто ты такой и где Иван Колов?

- Сразу видно, шо человек ты пустяковый. Шо ты меня пугаешь, в гробу я видал и тебя, и твоих абреков. И делов ваших знать не хочу, а только предупреждаю, шо и ты можешь пожалеть...

- Султан, он, по-моему, охерел, - вмешался Кахи, ткнув Федора в затылок. - Может, поучить дядю?

- Не трогай его пока. Все расскажет, когда телка расколется. Давай, тащи ее сюда.

Кахи не спеша направился к серебристой машине и через минуту выволок из нее девушку. Следом вылез еще один мордоворот.

Несмотря на короткую стрижку и брюки, Федор сразу определил, что это баба, да еще какая! Крутая грудь распирала тоненькую майку. Осиная талия и роскошные бедра только подчеркивались узкими, в обтяжку штанами, обрезанными чуть выше колен. Парни вели ее как первоклашку за руки, зорко наблюдая за каждым движением. Собственно, девушка и не пыталась вырваться. Силы были явно не равны. Но шла она, гордо подняв голову, ступая на носки, играя грудью и бедрами. Пшеничные волосы косой челкой падали на загорелый лоб. Под широкими черными бровями сверкали слегка покрасневшие от слез карие глаза. На тугих щечках пробивался здоровый румянец. Девушка нервно покусывала и без того пухлые губы. Федор смотрел на девушку, забыв о ее положении. Он уже видел трепетно бившуюся жилку на загорелой шее, под расстегнутой майкой умопомрачительную ложбинку между округлостями грудей, упрямо торчащие соски. И уж совсем не мог отвести глаз от плотных бедер, вызывающего венериного холмика. Девушка подошла почти вплотную, и только тогда, сглотнув слюну, Федор отвел глаза от заветного места. Теперь он видел, что она сильно напугана и с трудом сдерживает себя. Посмотрев на лоснящиеся, горящие вожделением лица столпившихся вокруг мужиков, густо покраснел. Девушка всхлипнула, и Федор весело подмигнул ей.

- Султан! - заорал Серый, отвешивая матросу затрещину. - Ты видал, этот козел подмигивает ей, сговорились, суки!

- Заглохни! - прохрипел толстяк.

Он подошел к девушке, взял ее за подбородок, потом трясущейся рукой провел по шее, погладил и легонько ущипнул за грудь, опустил руку на живот, ниже, в заветную ложбинку. Девушка тихо вскрикнула. Султан отдернул руку и криво усмехнулся.

- Ну, ну, кобылка! - прикрикнул он. - Не трясись раньше времени. Значит, так, быстро отвечай, что это за мужик и какое отношение он имеет к Ване Колову?

- Не, не... знаю.

Девушка беззвучно заплакала.

- Заткнись, не смей реветь! Повторяю, кто это и где Колов?

стр. 17


--------------------------------------------------------------------------------
Девушка только замотала головой, попыталась вырваться из цепких рук мордоворотов и как-то сразу сникла.

- Значит, не хочешь отвечать. Ты же, курва, сама говорила, что твои дружки спрятались за этой кучей. Мы, как последние фраера, развесили уши, поверили. Приезжаем и вместо двух студентов встречаем этого сумасшедшего времен революции и гражданской войны.

Султан шлепнул девушку по щеке.

- Говори, сука! Где Колов? Что это за жлоб?..

- Султан! - опять вмешался Кахи. - Кончай волынку. Она же нас второй час дурит. Ее сразу надо было вы... и выбросить. Ты посмотри, какой бабец.

Он протянул руку к девичьей груди, но Султан профессиональным ударом каратиста отшил его.

- Заткнись, падло, тебя еще не хватало! Никуда она от вас не денется. Я же сказал, если не расколется, поставлю на хор. Что, потек уже, кобель вонючий...

Он отступил от девушки и повернулся к Федору.

- Слушай ты, козел позорный, если ты и она будете...

- Брось девчонку! Клянусь, я ее не знаю! - заорал Федор и тут же захлебнулся.

Султан резко рубанул его ребром ладони по губам, и рот моряка мгновенно заполнила кровь.

Девушка тихо плакала. Вдруг она начала икать, и парни дружно заржали.

Мордастый парень, державший вместе с Кахи девушку, бросил ее и, что-то ворча под нос, безропотно подошел к Федору, а Серый и Кахи потащили девушку к машине. Она отчаянно упиралась. Тогда они просто взяли ее на руки и понесли. Федор было дернулся, но Долдон бесцеремонно прижал его к граниту.

Федор зажмурил глаза и застонал от собственного бессилия, ненависти к этим скотам. Автоматная очередь, неожиданно разорвавшая воздух, заставила его вздрогнуть. Он не успел открыть глаза. На голову обрушился тяжелый удар. Последнее, что он услышал, был истошный вопль Султана: "Шухер!.."

Олег и Антип тоже вздрогнули, услышав дальнюю стрельбу. Стреляли оттуда, где должен был находиться Федор.

- Все, влип матрос, - тревожно пробасил Антип.

- Похоже, хотя стреляет только автомат. Собирай манатки, и двигаем. Возьми карабин Федора и всю его сбрую с вещмешком, я заберу рюкзак.

- И то. Сам погибай, а товарища выручай. Манатки, это сей момент, не велика тяжесть. А вот казну. Можа, схороним ее здеся? Потом заберем.

- Ну уж, нет, Митрич, неизвестно, как развернутся события.

Собрались быстро. Проверили оружие. Забросив за спину рюкзак. Олег спрыгнул на тропу. За ним бесшумно спустился Митрич. Пошли тем же маршрутом, что шел Федор. Теперь уже и Олег не мог не заглянуть на место боя. Там было тихо и безлюдно. Не обнаружив ничего подозрительного, ускоренным шагом рванули на шум стрельбы. Шли, практически не скрываясь, только что не выходя на шоссе. Стрельба скоро прекратилась, но на душе от этого стало еще тревожней.

Федора увидели сразу. Собственно, как у кучи камней искать его негде, да и его знаменитые галифе сразу бросились в глаза. Рядом копошилась какая-то фигура. Олег немало удивился, когда фигура превратилась в красивую, хоть и слегка потрепанную девушку. Федор лежал на спине. Голова его была перевязана какой-то кружевной тряпкой. Девушка, сидя на корточках, пыталась развязать узел, стягивающий матросу ноги. Рядом с ней лежал фирменный рюкзачок, из тех, что так любят носить студенты и старшеклассники.

Митрич опередил Олега, первым подбежал к Федору и опустился перед ним на колени.

- Федя, Федор, - запричитал солдат, мгновенно срезав с ног раненого путы, - товарищ ты наш дорогой. Как же это сталось так? Как же ты?

Девушка, окаменев от неожиданности, с ужасом рассматривала фантастическую фигуру солдата. Плюхнувшись прямо в пыль, она одной рукой сжимала прореху разорванной на груди майки, другой безуспешно пыталась застегнуть пуговицу на поясе джинсовых брюк.

- Вы кто? - спросил подошедший Олег и сел рядом. - Мы друзья этого человека. Я подполковник Малахов. Вы кто? - повторил он вопрос, оглядываясь по сторонам.

Вокруг было тихо и пусто. Девушка заплакала, но из глаз исчезло выражение страха.

- Я Оля, студентка. Я случайно... Господи, как же хорошо, что вы пришли. Они звери, подонки. Они...

Девушка зарыдала, и Олег непроизвольно прижал ее к себе.

- Ну, успокойтесь, успокойтесь, вы в безопасности. Митрич, - повернулся он к солдату, - что с Федором?

Антип мокрым красным платком обтер лицо Федора и теперь пытался напоить его из баклаги.

- Так что, ваше выскородь, дышит. Надоть башку осмотреть...

- Рана не опасная, - вмешалась, всхлипывая, девушка. - Ваш товарищ потерял сознание. По-моему, содрана кожа, но голова не пробита.

Олег вытащил из кармана индивидуальный пакет и бросил Антипу.

- Митрич, перевяжи. Сумеешь?

- Не извольте сумлеваться, ваше выскородь. Не впервой. Только напою.

Он легонько пошлепал Федора по щекам. Тот, наконец, чмокнул и припал губами к баклаге. Сделав два глотка, матрос вздохнул, сел рывком и открыл глаза. Мутным взором окинул присутствующих и улыбнулся.

- Эх, ядрит твою в коленку. А шо я говорил... Федора Кривду на понт не возьмешь. У него в загашнике два таких брательника, шо и черти разбегутся. Спасибо, братишки, за подмогу, за мной должок. И ты здесь, красавица?

Федор уставился на девушку, и густая краска залила его лицо. Девушка покраснела еще сильнее и опустила голову.

стр. 18


--------------------------------------------------------------------------------
- А где же эти гады? - дернулся было матрос, но Антип придержал его. - Слушай, старшой, тут такое было... - Федор мотнул головой.

- Успокойся. Митрич, давай перевязывай пострадавшего, а мы послушаем девушку. Ну, по порядку и не слеша. Помощь вы оказывали революционному матросу и красному кавалеристу Федору Кривде. А это солдат времен Александра Третьего Антип Дмитриевич Орлов. Не удивляйтесь этому парадоксу. Потом попытаюсь все объяснить. А сейчас хотелось бы послушать вас.

Лицо девушки вытянулось от удивления. В огромных глазах застыла смесь недоумения, страха и беспомощности.

- Вы это серьезно? - наконец спросила она.

- Вполне. Я еще раз прошу пока не обращать внимания на этот странный факт и рассказать свою историю.

- Да, да, конечно, - согласилась девушка. - Может, мне сначала переодеться? Тут у меня в рюкзаке кое-что есть.

- Конечно, конечно, переоденьтесь.

- Нет, нет, я потом. Простите, ради Бога. Так вот. Я Ольга Вавилова, Ольга Юрьевна Вавилова, студентка пятого курса истфака Владикавказского пединститута. У нас археологическая практика. Мы с ребятами работали здесь недалеко на могильниках, предположительно хазарских. Штаб экспедиции недалеко, в селе Привольное. Оттуда выходили на могильники небольшими группами. У нас группа из трех человек: я и два моих однокурсника Тофик Гасанов и Иван Колов. Мы с ними работали весь месяц без приключений, хотя обстановка здесь, сами понимаете, какая. Но ребята неплохо знали местных, многих крутых во Владикавказе, Назрани, даже в Грозном. Особенно Ваня. У него отец большая шишка в бизнесе. Даже по западным меркам миллионер. В общем, и на этот раз работали как обычно.

- Где? - прервал девушку Малахов.

- Да тут недалеко. Вон там, - девушка махнула рукой в сторону горной гряды, от которой шоссе уходило резко влево. - Там километрах в трех находится предполагаемый могильник.

- Почему предполагаемый?

- Потому что точно можно определить только после основательных раскопок, а наша задача собрать первичные признаки, провести фотосъемку, необходимые замеры. В штабе собираем все сведения, сверяем с документами и выбираем самые вероятные точки для раскопок. Вот, - девушка замолчала и задумчиво посмотрела в сторону гор.

- Ну, так что?

- Да. Так вот. Сегодня же суббота. По субботам по договоренности с руководителем мы ездим домой. Конечно, не каждый раз, но довольно часто. Воскресенье дома, вечером возвращаемся в Привольное, и с понедельника начинаем работу. Уезжали обычно вечером, тут есть рейсовый автобус, но иногда и просто на попутках...

- Но сейчас до вечера еще далеко.

- Правильно, сегодня особый случай. Во-первых, днем мы все равно не работаем. Жарко и много насекомых, змей. Фу, мерзость. Во-вторых, сегодня мы были у этой кучи, - девушка ударила кулаком по граниту. - Сразу видно, что это рукотворное произведение недавнего времени, наверно, собрали дорожники. Что делать? Я предложила вернуться в Привольное. Ребята ни в какую. Ваня думал вообще еще вчера рвануть в город. У него у отца какой-то раут. Кстати, мы с Тофиком тоже приглашены. Сами понимаете, я особенно не сопротивлялась. Надо же себя еще привести в порядок. - Девушка вдруг заплакала.

- Ну, ну, успокойтесь, - осторожно погладил ее по плечу Олег. - Митрич, дай Оле водички.

Антип протянул девушке баклагу, и та, сделав несколько глотков, немного успокоилась.

- Слушай, командир, - вмешался Федор, - шо ты ее терзаешь? Видишь, она в каком волнении. Давай я доложу, шо видел и делал?

- Подожди, и до тебя очередь дойдет. Ну как, можете говорить?

- Да, да. Мы, конечно, не хотели сразу уходить. Думали потянуть часов до десяти. Обычно нас в это время проверяли, а потом уже ехать. Ребята уселись играть в карты, но тут неожиданно началась стрельба. Правда, далекая, но все равно, не война же. Я, откровенно говоря, трухнула, и рыцари мои были не в восторге. Тофик предложил сматываться скорее...

- Командир, это же, наверное, мы поливали, - прервал ее Федор.

- Возможно, - согласился Олег.

- Значит, вы? - удивилась девушка. - Мы только слышали стрельбу где-то на шоссе. Потом несколько раз летал вертолет. Когда появился вертолет, Ваня особенно забеспокоился, сказал, что знает эту машину. Она обслуживает крутых людей. Решили сматываться, а машин ни одной, как вымерло. Потом промчались "Жигули", рефрижератор, но ни тот, ни другой даже не притормозили. Тогда ребята решили спрятаться в камнях. В общем-то, прием известный, проверенный. Одно дело девушка с парнями, другое - одна...

- Это точно, - опять вмешался Федор. - Тем более такая краля. Как тут не подобрать. Я бы сам, не моргнув глазом...

- Минут через двадцать идут две машины. Те самые, - повернулась она к Федору.

- Так, так, - приподнялся тот на локте.

- Я выбежала на дорогу. Поднимаю руку. Машины остановились. В иномарке сидел этот паук, - глаза девушки гневно сверкнули, - сзади...

- Пузатый? - спросил Федор.

- Ну да, пузатый. Вежливый такой. Я ему все выложила. Он добренько кивает. Правда, глаза масляные, раздевает взглядом. Ну, к этому я привыкла. Дверцу приоткрыл, руку протягивает, говорит, помогите выйти старику. Я, дура, руку протянула, а он хвать меня и в машину. И сразу по газам. Впереди эти мордовороты. Я перепугалась, а они ржут. Что делать? Ребята выскочили из-за камней, но только мелькнули за "Жигулями". В них еще два мужика оказалось. Что делать? Сижу, думаю, а

стр. 19


--------------------------------------------------------------------------------
мужики разошлись. Начинают приставать, пузатый руку к коленке тянет. Шлепнула его пару раз, а он еще сильнее разошелся. Я начала их просить, чтобы отпустили, а они ржут. Смотрю, начинают меня разыгрывать. В общем, кто первый...

Девушка покраснела, снова заплакала, но быстро собралась и, отодвинув протянутую Антипом баклагу, продолжила:

- Господи, да что тут говорить. Сижу, реву в три ручья. Отъехали уже далеко. Думаю, может, в город повезут, сумею как-нибудь предупредить, но пузатый уже лезет без шуток, отбиваюсь с трудом. Тогда решила пригрозить им своими знакомыми. Говорю, у меня жених Ваня Колов, он вас из-под земли достанет, его отец большой авторитет. Никакой реакции, только ржут. Предлагаю выкуп, опять ноль внимания. Молодые совсем оборзели, а пузатый задумался. Лапы убрал, уставился на дорогу. Потом командует молодым: "Стоп". Остановились. Он им говорит, что передумал пока со мной развлекаться. Предложил ехать назад и шантажировать Ваню. Если ничего не получится, действовать, как договорились. Вылезли все из машины. Со мной оставили самого придурошного, они его и звали Долдон. Спорили минут десять. Договорились. Развернулись и поехали назад, а я себе думаю, вдруг ребята перетрусили, вдруг они уже уехали на другой попутке. В общем, ничего хорошего...

- Кстати, Иван действительно ваш жених? - спросил Олег.

- Да нет, что вы. Ну, в общем, у нас были какие-то отношения, - Ольга покраснела. - Они с Тофиком, как бы это сказать, соперничали, что ли. Думаю, ребята были ко мне неравнодушны. Они мне тоже нравились, но как-то всерьез ни об одном не думала. Знаете, приятно, когда ухаживают, ну и вообще. Я как- то не задумывалась. Может, была не права.

- Ну, хорошо, что же дальше?

- Дальше? Дальше вернулись к этим камням. Они опять о чем-то совещались. Я осталась в машине. Они подошли к камням. Потом вернулся этот грузин. Говорит, что ребят нет, есть какой-то мужик, на студента не похож. Начали опять меня пытать, ругались, грузин пытался меня ударить. Султан не дал. Думали, я их обманываю. Потом Султан ушел, потом меня притащили к камням, и я увидела вот его, - Ольга показала на Федора. - Ну а дальше. Дальше, дальше... Я не могу...

Девушка снова заплакала и вырвала из рук Антипа баклагу.

- Хорошо, хорошо, успокойтесь. Федор, готов?

- Точно так. Дай, кралечка, и мне водицы испить. После твоих губок и Митричева тыква покажется сладкой. Шучу, шучу...

Федор взял у улыбнувшейся девушки баклагу, изрядно хлебнул и устроился поудобней.

- Значит, так, докладывать основательно или короче?

- Короче, а то ты до вечера будешь травить, как Швейк.

- Кто, кто?

- Был такой бравый солдат Швейк, персонаж знаменитого романа Ярослава Гашека.

- Не читал.

- И немудрено. Он его написал после гражданской войны. Ты еще до этого времени не дожил. Кстати, Гашек тоже служил в Красной Армии. Интернационалист, как ты выражаешься. А Швейк в его романе на всякий ничтожный случай рассказывал целую историю.

- Почему выражаешься? Я же слова грубого не сказал. Он шо же, твой Гашек или Швейк из иностранцев?

- Пленный чех из австрийской армии.

- А, а... Знаем таких. Их в Рассее еще до революции была тьма-тьмущая. А потом и в армии нашей Красной. Правда, у нас в бригаде чехов не было, зато был серб Данило Вуич. Ну, я тебе скажу, башка. Рубал напополам: прямо поперек. Выпить самогону мог ведро. И хват. Аппарат у него был по колена, как у жеребца...

- Федор, - взревел Антип, - тут же девица...

- Ах, ешь твою! Звиняйте меня, дамочка. Язык мой шо помело. Сорвалось. Голова после раны не остыла.

- Ладно тебе, - нахмурился Олег. - Давай покороче.

- Будь по-твоему. Вышел я на это место, как договорились, залег в камнях. Решил выждать, хотя и так ясно - никаких пацанов и заложников здесь нет. Потом вижу, едут два авто, потом эта трещотка в небе. Зарылся в камни, и тут кто-то меня по башке саданул, а может, просто сверху каменюка свалилась. Точно сказать не могу, но вроде никого вблизи не заметил. Очнулся уже связанный. Хлопцы здоровые, молодые, свое дело знают. Одеты вроде циркачей и все как есть в белых тапочках. Шо это, мода у вас такая? Потом приплыл этот толстопузый, ихний атаман. Ну, шо за противная личность. Толстый, кривоногий, волосатый, как орангутанг, и прет-то от него, как от обезьяны или от козла. Начали они пытать меня, насчет какого-то студента. У меня у самого родной брат студентом был, да ты знаешь. Но сам-то я на студента никак не потяну. Короче, пузан толкует мне одно, а я ему другое. Не получился разговор. Тогда они волокут ко мне эту кралечку. Начали опять пытать и ее, и меня. Она меня, само собой, не знает, да я сдуру и подмигнул ей. Они подумали, шо мы сговорились, и порешили они ее снасильничать на моих глазах... А тут стрельба началась, и меня завалил охранник. Далее ничего не помню...

- Простите меня, дурака, - подошел Олег к плачущей девушке, - поверьте, это не праздное любопытство. Обстановка и наше положение требуют такой откровенности. Вы можете хотя бы в общих чертах рассказать, что было дальше?

- Смогу, - твердо сказала Ольга, нахмурив брови. - Начали стрелять из автоматов.

- Откуда?

-- Откровенно говоря, не знаю. Мне показалось, отовсюду. Эти скоты бросили меня, заорали на разные голоса. Мне терять было нечего, и я побежала к камням. Оглянулась только один раз. Они уже уезжали. Эта толстая мразь на ходу лезла в машину. Так что последнее

стр. 20


--------------------------------------------------------------------------------
впечатление, это, простите, голый волосатый зад этой мрази. Мне кажется, что стреляли все-таки оттуда, - Ольга махнула рукой в сторону горной гряды, - а откуда же еще? Ведь после отъезда бандитов я никого на шоссе и в поле не видела. Да там и спрятаться негде. Посмотрите.

Брательники как по команде повернули головы. Действительно, в той стороне спрятаться было невозможно. Ольга между тем присела рядом с Федором, отпила немного воды.

- Откровенно говоря, я хотела бежать от этого места, куда глаза глядят. Но куда? В горы? Оттуда стреляют. По дороге? Опять попасть в лапы этим скотам. А тут еще наткнулась на вашего товарища. Куда же бежать? Занялась им, как сумела...

- А рюкзак у вас откуда? - неожиданно спросил Олег, поднимая с земли Ольгину сумку. Рюкзак оказался довольно увесистым.

Ольга почему-то покраснела и, принимая сумку, метнула в Олега настороженный взгляд.

- Рюкзак валялся на дороге. Вообще-то он был со мной в машине и оставался на заднем сиденье. Наверно, они выбросили, когда уезжали.

- Так, так, а может, вы еще кого видели на дороге? Все-таки состояние у вас было, мягко говоря... Может, наоборот, чего не заметили?

В глазах Ольги мелькнуло недоумение, тревога.

- Может быть. Наверное... Не знаю. Но мне кажется, стреляли все-таки оттуда.

Она снова указала на скалы. Олег незаметно подмигнул Митричу. Антип чуть кивнул бородой и мгновенно исчез за нагромождением камней.

- Знаете, - продолжала Ольга, - я окончательно запуталась. Голова идет кругом. Я никогда не попадала в такой ад, со мной никто так, никогда... А тут еще стрельба...

- Шо ты к ней пристал, командир, - вмешался Федор, - не видишь, девка не в себе. Я те скажу так, много ей досталось. Не всякая вынесет, могут и умом тронуться. А она и мне помощь оказала. - Федор медленно поднялся, ощупал голову. - Однако в башке шумит. Я вот шо думаю. Надо нам отсюда сматываться, пока не налетели абреки. И стрекозы шо-то давно не было. Не к добру это. Как, старшой?

- Согласен, но сначала подождем Антипа. А вы, Ольга, - повернулся он к девушке, - еще раз меня простите. Я вынужден знать все подробности вашего дела, да, наверное, и биографии.

Ольга удивленно вскинула брови.

- Да, да, не удивляйтесь. Остаться с вами на шоссе и подсадить вас к нормальным попутчикам не могу. Нас ищут. Ищут бандиты, но поскольку здесь у вас все повязаны, нет надежды на государственные органы. Нас уже давно не должно было здесь быть, это мы принимали бой с боевиками. Не знаю, что и делать, и оставлять вас здесь не могу...

Зашуршала мелкая галька, и из-за камня показался Антип. Он кинул за ухо широкую ладонь и доложил:

- Все спокойно, ваше выскородие. Никаких следов. Гильз тоже не нашел. Можа, стреляли издаля, и дамочка с перепугу перепутала. Хотя чую, кто-то там был, но не стрелял. Это точно.

Ольга покраснела и развела руками.

- Может быть. Вы извините. Но мне показалось, что стреляли по нам. Да нет, точно по нам. Я сама видела, знаете, как в кино, фонтанчики от пуль. Да бандиты, наверное, не испугались, если бы издалека...

- Ладно, - успокоил ее Олег, - это сейчас не так важно. Раз в сборе, давайте решать, что делать с девушкой.

- В каком смысле? - спросил Федор. Он понимал, что сейчас девица в их компании была бы лишней. Но и упускать просто так красивую бабенку не хотелось.

- Не прикидывайся глупым, - разозлился Олег. - Девушку надо или оставить на шоссе, или брать с собой. Хотя бы на время. Как думаешь?

- Я не против, но шо с ней делать, ежели придется бой принимать?

- Понятно. Ты что скажешь, Антип Дмитриевич?

- Я што, ваше вьюкородь. Бросать девицу не могем, хоша и брать ее несподручно. Ежели опять нагрянут энти архаровцы, пропадет. Надоть брать, пока не дойдем до хороших людей. Не могем бросать живую душу...

- Тем более, красивую деваху, - перебил его Федор. - Я - за. Берем - и баста.

- Вот так, Ольга Юрьевна, - улыбнулся Олег. - Брательники решили вас не бросать. Как вы сами? Может, у вас другие планы. Обещаю, что при первой же оказии переправлю вас к родителям. Согласны?

Девушка вспыхнула до корней волос.


- Конечно, конечно, я с вами, если это возможно. Я сильная, у меня разряд по легкой атлетике, по туризму. Я ходила в горах. Кое-что могу. Обузой вам не буду. Могу и стрелять, если покажете, как...

- До этого постараемся дело не доводить. На долгие приключения не рассчитывайте. Ну что, мужики, принято?

Брательники в унисон закивали головами. Митрич смущенно потупил глаза, а Федор расплылся в широкой улыбке.

- Тогда вперед. Федор, идти можешь?

- Какой вопрос, начальник. В присутствии дамы Федор Кривда и без ног зашагает.

- Отлично. Ты за мной, потом Ольга, в замыкании Антип. Не дай Бог нарваться на вертолет...

Тронулись, однако, не сразу. Ольге понадобилось время, чтобы наскоро прихватить разорванную майку, иголку с ниткой предоставил заботливый Антип. Да и брательникам надо было разобраться с амуницией.

Олег сразу задал высокий темп. Он вел группу в горы, надеясь спрятаться в предгорном лесу. Торопился, ожидая прилета вертолета, и оглянулся только один раз, беспокоясь больше о Федоре, чем об Ольге. В силах девушки он не сомневался. Федор не отставал, не менял дистанцию и только постоянно поворачивался к девушке, что-то ей говорил. Та отвечала, чему-то смеялась.

стр. 21


--------------------------------------------------------------------------------
Вертолет все-таки появился. Правда, до леса оставалось уже метров пятьдесят, и их группа преодолела со спринтерской скоростью. Под сенью спасительных крон оказались как раз тогда, когда вертолет лег на боевой курс, и все же у Олега не было уверенности, что летчики их не заметили. Поэтому, не задерживаясь, он углубился в лес и остановился километра через два, на крутом подъеме. Через несколько минут собрались все. Дышали тяжело, натруженно. У Федора из-под повязки выступила свежая кровь.

- Надо перевязать? - спросил Олег, присаживаясь на крепкий, поросший мхом валун и приглашая остальных последовать его примеру.

- Да нет, сейчас засохнет. Как на собаке, - отмахнулся Федор, устраиваясь поближе к девушке.

Ольга успокоилась, стряхивая с густых волос кусочки коры, листьев. Вертолет продолжал натужно гудеть, но начал забирать в сторону. Скорее всего, он прочесывал район, а не вел целенаправленную разведку. Время приближалось к полудню, и надо было искать укромное местечко, где можно было бы переждать до вечера. Уходить далеко в горы Олег не хотел. Все равно придется возвращаться, пересекать злополучное шоссе, чтобы выйти к железной дороге. Конечно, где-нибудь в другом месте, более удобном. Может, попадется какой овраг. Сейчас надо искать укрытие и опять посылать Митрича. Федор пока не в форме, а самому уходить нельзя.

Протянув руку, Олег помог Ольге сесть.

- Действительно, для вас выглядят они весьма странно, но здесь долгая история, мне самому непонятная. Ее надо принимать как данность, как веру.

- Кажется, вы хотите сказать, что попали в какую-то фантастическую ситуацию?

- Именно. И если вы примете все на веру, поверите в чудо, вам проще будет понять происходящее и моих товарищей. В противном случае можете довести себя до нервного расстройства.

- Вот этого не надо. После встречи с теми скотами я и так на грани срыва. Давайте вашу фантастику.

- Хорошо. Федор, уточняй, если надо будет. В общем, произошло это несколько дней назад. Я был в командировке с двумя солдатами, ехали на машине во Владикавказ. Теперь такие поездки в ваших местах небезопасны. Еще немного - и все будет как в Афгане. Все воюют со всеми и пользуются этим беспределом в первую очередь уголовники, мафия. Понимаете?

- Да уж, - усмехнулась Ольга.

- Короче, мы попали в засаду. Ребята погибли, я чудом остался жив, вырвался, но меня начали преследовать. Уходил, прятался. Сначала встретился с Антипом Дмитриевичем, потом с Федором Кривдой...

- Почему потом? - вмешался Федор. - Сразу мы и встретились. У нас же буза произошла из-за этих цацек...

- Федор! - повысил голос Олег и так посмотрел на матроса, что тот моментально осекся. - Пусть вместе. Это не так важно. Сами понимаете, что я испытал, когда увидел их живописные фигуры. Один уверяет, что он солдат императорской армии и воюет с какими-то абреками, а другой доказывает, что он красный кавалерист и воюет с белогвардейцами. Сознаюсь, сам чуть не одурел...

- Так, значит, он? - Ольга показала на Федора.

- Коммунист-анархист, разведчик шестой кавбригады и бывший реввоенмор Федор Кривда! - отчеканил матрос, вскакивая на ноги и по-офицерски щелкая каблуками.

- Как же так? - встала Ольга. - Федор, вы что же, действительно красный кавалерист и попали в наше время? А где ваша шашка?

- А ты шо же, не веришь? Шо я вам салага какой, травить по сурьезным вопросам. Шашку потерял в последней схватке с кадетами, в воде пропала. Да я все говорил... Этому шкуродеру доказывал, теперь и девка не верит.

- Верю, верю, успокойтесь, Федор. Всему верю. Но тогда... - она повернулась к Олегу.

- Все правильно. Тогда Антип солдат эпохи Александра Третьего и тоже какое- то чудо забросило его в наше время. Понимаете, как они смотрят на современность. Вертолет поверг Митрича в такой шок, что тот едва пришел в себя. Современные автомобили, одежда, дороги, дома - все для них сказка.

- Господи! Как интересно! - всплеснула руками Ольга. - Я ведь историк. Это же неслыханное открытие, революция в науке. Ой, у меня даже голова закружилась! Олег Сергеевич, вы меня не разыгрываете? Это же невероятно! Вы мне должны немедленно все рассказать. Все, все!

Но разговор пришлось перенести. Из кустов показался Антип. По его довольной физиономии можно было понять - убежище найдено.

Глава девятая

ОЛЬГА

Единственная любимая дочь любящих друг друга до безумия родителей, Ольга с первых детских воспоминаний ощущала на себе эту любовь, атмосферу семейного счастья и умиротворения. Отец Ольги, Юрий Иванович, бывший офицер Советской Армии, женился поздно, когда ему было за сорок, на совсем молоденькой девчушке-сироте, с которой познакомился при весьма романтических обстоятельствах. Эту историю Ольга знала с детства и воспринимала как сказку о Золушке. По-своему рассказывали ее отец и мать, но сказка не теряла от этого своей прелести. Отец - высокий, красавец блондин, атлетического сложения, этакий супермен, но в душе был чрезвычайно мягким и застенчивым человеком. Стеснялся и краснел по пустякам. Видимо, поэтому так затянулось его холостяцкое житье. Впрочем, Ольга помнила, как он часто повторял, что любил одних девушек, а его любили другие. И только с Надеждой, Ольгиной мамой, ему повезло, пусть и на старости лет. Наденька, миниатюрная, подвижная брюнетка, была мо-

стр. 22


--------------------------------------------------------------------------------
ложе мужа лет на двадцать с гаком, но это ее не смущало, а делало еще более счастливой. Первую, сиротскую часть жизни она провела в Краснодаре, в полной мере хлебнула сиротского горя и в Юрии нашла все: мужа, отца, любовника - единственного близкого человека. Детдомовская жизнь научила ее борьбе за существование, умению скрывать свои чувства, характер за внешней агрессивной бравадой, и даже грубостью. Но только до встречи с будущим мужем. Встреча с тогда еще подполковником, любовь к нему и взаимное чувство сбросили всю детдомовскую шелуху, и Наденька быстро превратилась в нежное любящее существо с виноватой улыбкой и веселыми ореховыми глазами. Во всяком случае, только такой помнила и знала Ольга свою мамулю.

Наденька встретила своего принца в курортном городке Лазаревское, где работала после окончания ПТУ официанткой в одном из профсоюзных санаториев. Должна была работать поваром, но душа не лежала к чадящим общепитовским пищеблокам. Готовить она любила и умела, но одно дело заниматься этим в уютной семейной обстановке, другое - в пищеблоке. Что делать, детдомовки специальность не выбирают, она сама их выбирает, не считаясь с желанием и вкусами. Поэтому, когда зав. столовой, толстый, неопрятный армянин, предложил ей перейти в зал с сохранением поварского жалованья, Наденька согласилась сразу, хотя и отметила раздевающий, сальный взгляд начальника и его неуемное желание прикоснуться к ней, потереться, прижаться. Это Наденьку мало беспокоило, детдомовки умели за себя постоять. Проработала она в зале всего два месяца, когда в санаторий прибыл Юрий Иванович. Путевка в армейские здравницы для него, войскового холостяка, была чем-то недостижимым, но в краевом управлении здравоохранения работал его земляк и одноклассник, с которым порвали не одну пару обуви, меся грязь, снег на пути в школу в далеком закарпатском хуторе, недалеко от города Стрый. Этот одноклассник и снабжал Юрия путевками в один и тот же санаторий работников села, где, впрочем, отдыхали люди самых разных профессий. Юрий встречал там военных, милиционеров, спортсменов, артистов и очень редко действительных работников сельского хозяйства, для которых была построена эта суперсовременная, с барами и бассейнами здравница. В те времена это мало кого волновало, в том числе и Юрия. Он приезжал сюда купаться, загорать, пить легкое вино, пиво, по возможности флиртовать, а не решать вопросы социальной справедливости. По большому счету практически в каждый приезд надеялся встретить на лазурном берегу ту единственную, неповторимую женщину, которая подарит ему семейное счастье. Юрий хотел жениться, иметь детей, можно сказать, страстно желал этого, но надеялся жениться только по любви, напрочь отметая житейские советы и вековую мудрость. В гарнизонах, а ему как ракетчику приходилось служить в медвежьих углах, встретить не то, что принцессу, свободную женщину было практически невозможно. Вот и приходилось искать воплощения своей мечты в краткие дни отпуска. Женщин на своем пути он встречал достаточно. Несколько раз в этом же санатории думал, что нашел ту самую, дело доходило даже до загса, но в последний момент срывалось. Отсутствие семьи сказывалось и на его служебном продвижении. Он мог сутками не выходить из части, добивался поразительных успехов, но неизменно аттестационная комиссия отодвигала, задерживала, задвигала и все время держала его на коротком поводке. Не пьяница, не бабник, не урод, а, поди ж ты, до сорока лет дотянул холостяком. А сколько у него было неприятностей с гарнизонными дамами. В него одинаково безрассудно влюблялись неудовлетворенные жены комбригов, комбатов и так же безрассудно ненавидели, не получая взаимности. Уж лучше бы он их совращал, отбивал у незадачливых мужей, чем шарахался от всякого намека на особые отношения. Это. кстати, тоже не способствовало карьере. Жена командира нередко в этих вопросах значит больше командира.

На сей раз Юрий Иванович прибыл в санаторий с прежними планами и надеждами, но в первый раз не из медвежьего угла, а из самого престижного места - Группы советских войск в Германии, куда, наконец, судьба забросила его по замене. Этот факт сам по себе давал Юрию некоторые преимущества, так как, кроме заграничных шмоток, сделавших его еще привлекательнее, он мог предложить будущей подруге жизни отличные условия совместного проживания. Юрий отдыхал, зорко высматривая на пляже, танцплощадке, в кино и столовой возможных кандидаток. Мимо него не проскользнула и Наденька. Он сразу положил глаз на шуструю девочку в коротенькой юбчонке и кружевном передничке, более того, почувствовал, как сладко заныло сердце. Но девочка годилась ему в дочери, и он никогда бы всерьез не решился предложить ей руку и сердце. Он уже давно смирился с тем, что в невесты ему уготована видавшая виды красотка. Некрасивых женщин он просто не замечал. Но жизнь, как известно, вносит коррективы в самые продуманные планы. Одним словом, Наденька входила в его планы лишь по касательной, точнее, совсем не входила, хотя он не спускал с нее глаз и с радостью ждал приближения девушки при перемене блюд.

Юрий Иванович на ужин любил приходить в числе последних, когда зал пустел. Он сидел около огромного, во всю стену окна, глядел на волшебный морской закат, тихо потягивал крепкий чай и блаженствовал. Официантки, обычно шумливые, старавшиеся побыстрее сбежать домой, к нему привыкли, не гоняли. Впрочем, последний стакан он сам уносил в посудомойку и, собственно, никому не мешал. В тот вечер он, как обычно, любовался закатом, настраивался на танцы. В столовой царила излишняя суета. Судя по возбужденному виду официанток, дальнему перезвону бутылок, намечался небольшой сабантуйчик, и Юрий Иванович решил долго не задерживаться. Наденька все время крутилась около его стола. Юрий понял это как намек и засобирался, но девушка попросила его остаться, принесла себе стакан чая и песочное пирожное. Тогда он подумал, что его приглашают на сабантуйчик, и снова ошибся. Только после того как за Наденькой пару раз прибегали официантки, он

стр. 23


--------------------------------------------------------------------------------
понял, что девушка хочет избежать теплой компании. Окончательную ясность внес директор столовой, ворвавшийся как ураган в обеденный зал. В шикарном вечернем костюме, напомаженный, он рассыпался в извинениях, но Наденьку довольно грубо шлепнул по попке и прошипел:

- А ну брысь на место. Долго тебя еще ждать?

- И не подумаю, - зло зыркнула глазами девушка. - Меня вот этот товарищ пригласил сегодня в кино, и я пойду с ним.

Заведующий опешил, но только на мгновение.

- Товарищ перенесет приглашение, товарищ не знает, что у нас мероприятие, - вновь зашипел заведующий.

В тот момент Юрий Иванович и сам не знал, почему встал на сторону Наденьки. Это потом в рассказах друзьям и дочери он говорил, что уже тогда был влюблен без памяти. Надо сказать, что и Наденька говорила о любви с первого взгляда. Но это лотом. А тогда Юрию просто не понравился тон заведующего, его наглая настойчивость.

- Товарищ все понимает, - отчеканил он командирским голосом, - но товарищ неоднократно приглашал эту девушку, только сегодня получил согласие и не намерен менять своих планов. Тем более девушка хочет быть с ним, а не с компанией.

Может быть, на этом бы все и кончилось, но заведующий повел себя неразумно.

- Слушай, фраер! - неожиданно повысил он голос. - Здесь девочками командую я, и эта - он положил руку на Наденькино колено, - пойдет с тобой, когда я скажу.

Подобного хамства Юрий Иванович не терпел. Он молча встал, повел богатырскими плечами, легко отшвырнул в сторону зарвавшегося зава и, взяв Наденьку под руку, направился к выходу. Девушка на ходу срывала с себя передник и прочие атрибуты профессии.

На улице темнело. Они быстро спускались по асфальтовому серпантину к морю. Юрий чувствовал, как гулко бьется его сердце. Они просидели до глубокой ночи на пустынном пляже, среди влюбленных пар. Юрий Иванович узнал о Наденьке все, как и она о нем. Вот здесь уже без натяжки можно сказать о зарождении любви. В тот вечер Юрий Иванович впервые поцеловал Наденьку, точнее, поцеловала его она. А дальше все закрутилось, как в кино.

История с заведующим столовой оказалась банальной до неприличия. Перевод Наденьки из варочного цеха в зал был, конечно, не случайным. По всем законам смазливая сиротка должна была еще в детдоме пройти полный курс наук древнейшей профессии и предложение начальника принять с восторгом и благодарностью. По-своему он был прав, но из всякого правила бывают исключения. Наденька и была таким исключением. Она сумела отстоять девичью честь и достоинство, чем, кстати сказать, завоевала еще большее уважение в бесшабашной среде. Бывает такое, хоть и редко, но бывает. Зав. столовой этого не понял, да и не хотел понимать капризов какой-то девчонки. Рушилась вся его так четко налаженная система, и он решил пресечь конфликт в корне, понимая, что отдыхающие приезжают и уезжают, а он остается. Прав у Наденьки, в общем-то, не было никаких. Вся ее жизнь - работа, жилье, спокойствие - зависела только от него.

Ночью Юрий Иванович проводил Наденьку в общежитие обслуживающего персонала и в некотором смущении вернулся в свой номер. В голове стоял туман и полная неразбериха. Он уже чувствовал, что любит Наденьку, что и она к нему неравнодушна, и все-таки побаивался серьезных отношений с молоденькой девушкой. До утра ворочался он в постели, выходил курить на балкон, но так и не определился в своих чувствах. На следующий день жизнь сама расставила все по своим местам.

В этом месте рассказа отец и мать обычно слегка конфликтовали. Каждый пытался доказать, что к тому времени они уже безумно любили, и ни о каких сомнениях не могло быть и речи. Ольга всегда их мирила, не понимая причины спора...

Наденька ошиблась. Юрий Иванович к утру определился окончательно. Любовь вступила в свои права, и рыцарь встал на защиту своей любимой. В житейском плане это выглядело не столь романтично. Юрий набил заведующему морду, и несколько дней отбивался от многочисленных его дружков, что само по себе было непросто, несмотря на физические данные офицера. Но главное, Наденьке негде было жить. Через несколько дней они решили покинуть столь негостеприимный, но в то же время счастливый для них берег Черного моря.

Остаток отпуска Юрий доживал с невестой в родном хуторе. В невестах Наденька проходила недолго. Как офицеру, находящемуся в загранкомандировке, Юрию Ивановичу оформили брак в три дня. Свадьбу гуляли тоже три дня, по-деревенски, хотя он и отказался от жениховской свитки и других обрядов, и напрасно. Этим он провел первую трещину во взаимоотношениях с родственниками и сельчанами. Собственно, из родственников у Юрия оставалась одна сестра, которая постоянно жила в Стрые, но летом наведывалась в хутор следить за домом, который родители записали на Юрия Ивановича. Тому, ввиду его кочевой жизни, еще реже приходилось бывать в родовом гнезде, и сестра не без основания полагала, что когда-нибудь домик перейдет к ней окончательно. Юрий и сам к этому склонялся, но вот женитьба рушила все планы и сестры, и брата. Скандал разгорелся едва ли не сразу после свадьбы. Бегство Наденьки из Лазаревского вышло-таки ей боком. Заведующий столовой отомстил жестоко. На девушку повесили хищение в крупных размерах, и Юрий Иванович должен был закрывать дело крупными взятками. Деньги брал под залог дома. В шоке были не только родственники, но и односельчане. Детдомовка, нищенка, девчонка отхватила лучшего в районе жениха, годящегося ей в отцы. Мыслимо ли такое? Да еще с какими-то темными делишками. Наденька впервые после Лазаревского пролила слезы, а Юрий Иванович умчался в Германию, оставив Наденьку дожидаться вызова.

Месяц, что Наденька прожила, дожидаясь вызова, был единственным неудачным периодом всей ее после-

стр. 24


--------------------------------------------------------------------------------
дующей замужней жизни. Родственники и односельчане Юрия на дух не принимали сиротку, а когда Наденька, продав дом, уехала в Германию, дело дошло до полного разрыва. Даже рождение Ольги не примирило его с сестрой, которая не отвечала на письма, и присылала назад заграничные подарки.

Ольга родилась в Германии, и отголоски семейного скандала дошли до нее, когда он уже забылся и вспоминался как нечто досадное, далекое. Жили они как все офицерские семьи. Срок пребывания Юрия Ивановича за границей увеличили по случаю женитьбы с трех до пяти лет, потом его оставили еще на два года, так что в школу Ольга пошла на чужой земле. Впрочем, школа была русская и отличалась только большей ухоженностью детей. К тому времени Наденька превратилась в спокойную воспитанную женщину, настоящую красавицу. Сначала она работала в офицерской столовой, потом начала вести в гарнизонном доме офицеров кружок домоводства и шитья. Через некоторое время, несмотря на молодость, уже пользовалась уважением даже среди солидных полковых дам. Золотые руки и золотое сердце дают человеку гораздо больше, чем образованщина и житейский опыт.

Для Ольги мамуля всегда была самой красивой, самой изящной, самой доброй и воспитанной. Папуля же - самым смелым, самым красивым, самым умным. Семейное положение сразу поставило Юрия Ивановича в число претендентов на выдвижение, что не замедлило сказаться на служебном росте. Он довольно быстро стал командиром полка, а Наденька - одной из первых дам в гарнизоне. Это не мешало ей лучше всех танцевать на молодежных вечерах и сводить с ума вновь прибывающий офицерский молодняк.

Рос в чинах Юрий Иванович, росла Ольга. Училась в общеобразовательной и музыкальной школах. Потом к музыке добавились танцы и большой теннис. Ольга вращалась в кругу, так сказать, номенклатурных детей и не задумывалась над тем, что отец ее был крестьянским пареньком, а мать - детдомовкой, пэтэушницей, хотя родители этого никогда не скрывали, но и не выпячивали без нужды.

Счастливое детство. Что тут можно сказать. И в Германии, и в Тбилиси, куда они попали после замены, и в Орджоникидзе, где Юрий Иванович заканчивал службу, она жила в любви и покое. Конечно, случались мелкие неприятности, ссоры, раздоры, в какой семье их не бывает, но, зато сколько было счастья. Отдыхали всегда вместе. Наденька слышать не могла о Лазаревском, Сочи, Адлере, и Юрий Иванович нашел знакомых в Пицунде. Господи, как же хорошо там было. Ольга на всю жизнь запомнила запах цветущих мандаринов, просторную веранду и комнату. А рядом, в каких-то ста шагах, если пройти через сосново-эвкалиптовую рощу, удивительный пляж с ласковым теплым морем. Пицунда была настоящим раем, и Ольга первые впечатления о Черном море связывала с роскошной кипарисовой аллеей, пересекавшей весь поселок и упирающейся в море самшитовой рощей, цветами и потрясающими концертами органной музыки в местном средневековом храме. Собственно, с этого органа и началось ее серьезное увлечение музыкой. Да и не только ее - всей семьи. В доме, помимо пианино, появились пластинки, записи концертов Моцарта, Баха, Чайковского. Позже Ольга побывает в черноморских пионерлагерях, санаториях, но самые прекрасные воспоминания останутся о Пицунде и тех месяцах, что они провели в мандариновом раю. Все детство Ольга провела как бы держась одной рукой за маленькую теплую мамулину ладошку, другой - за широкую, мускулистую папину. Баловали ли ее родители? Наверно, баловали как единственную дочь. Кстати, это был один из моментов, который тучкой наплывал на безоблачную семейную жизнь. Наденька рожала трудно и навсегда лишилась возможности иметь еще детей. Ольга имела практически все, что хотела. Но спрашивали с нее, особенно мамуля, ой как строго. Не дай Бог запачкать в детском саду гольфы или платье. Олечка, глотая слезы, стояла на сухом месте, когда вокруг шлепали по лужам беззаботные подружки. Потом началась школа. Каждая четверка, не говоря уже о тройках, приводила к семейной драме. Ее не наказывали, Боже упаси ударить, но мамуля делала такое лицо, а папулька так огорчался, что Оленька готова была сто раз повторить урок, лишь бы получить пятерку. А музыкальная школа. Кто не проходил азов музыкальной грамоты и фортепианной школы, не поймет, сколько вытерпела Ольга, пока не втянулась в учебу. Точно так же было и с балетной школой, спортивными секциями. Все под неусыпным контролем мамули. Вообще перед Ольгой всегда ставились самые высокие цели, планы, и их невыполнение просто не мыслилось. Она упорно шла к золотой медали и поступлению в истфак с первого захода, хотя конкурс в институт был безумный, частное репетиторство и взятки подливали масла в огонь.

Ольга рано осознала собственную привлекательность, да и в кого ей быть уродом, но напряженная учеба, строгая родительская опека огородили ее от серьезной подростковой увлеченности, хотя влюблялась она чуть ли не с пятого класса. Она помнила первые школьные вечера, как тщательно подбирали они с мамулей наряды, как она, вся замирая, в первый раз танцевала и ее робко вел первый мужчина, точнее мальчик - сын мамулиной подруги Вадик Удальцов. Вадик и стал ее первой любовью, с ним она в первый раз поцеловалась. Потом были другие, Митенька Числов - чемпион города по теннису, кумир ребят и покоритель девичьих сердец. Митенька первым дал ей почувствовать в себе женщину робкими, неумелыми ласками. До серьезной близости дело не дошло, но плоть ее впервые заволновалась. В классе к сексу относились довольно спокойно, но мамулька всегда в этих делах была предельно откровенна с дочерью и сумела убедить ее не поддаваться общему поветрию, ждать настоящей любви и больше заботиться о чистоте нравственной и физической, как не делали её сексодноклассники.

Настоящая любовь пришла на первом курсе института. Папуля к тому времени ушел в запас, так и не получив генеральского звания, но с большим весом в определен-

стр. 25


--------------------------------------------------------------------------------
ных кругах. Он был еще не стар, по-юношески строен, и лишь морщины напоминали о возрасте. Мамуля, войдя в бальзаковский возраст, похорошела необыкновенно. Она всерьез занялась шитьем и стала одной из модных портних в городе. Ольга обожала своего папулю, была в него влюблена, как всякая дочь в той или иной мере влюбляется в собственного отца. И своего суженого она невольно сравнивала с ним. Наверное, поэтому влюбилась в Ваню Колова, однокурсника, чем-то напоминавшего ей отца...

Ваня имел отца-мультимиллионера и все, что может пожелать оболтус двадцати неполных лет. По большому счету история их любви была банальна как мир. Ольга влюбилась сразу и безрассудно, забыв уроки матери и наставления отца. В любви учителей не бывает, да и сама любовь Юрия Ивановича и Наденьки отнюдь не вписывалась в рамки, очерченные родителями для будущего Ольгиного счастья.

Ответная реакция последовала незамедлительно. Ваня был первый парень на факультете и не мог пройти мимо такой красотки.

Он стал своим человеком в доме, обедал, ужинал, только что не оставался ночевать. У матери с дочерью была полная уверенность, что дело идет к свадьбе. Юрий Иванович был настроен не так оптимистично. Несколько разговоров с Ваней убедили его в том, что молодец и не думает осчастливить его дочь. Ваня по-своему любил Ольгу, но не собирался жениться в ближайшие десять лет. Он мечтал закончить еще какой-нибудь американский университет, повидать мир, заявить о себе в научных кругах, заработать свои деньги - и уж тогда жениться. Жениться красиво, на красивой молодой, желательно богатой девушке. Ольга никак не вписывалась в его планы, и, когда она заявила о своей беременности, он просто сбежал в заграничную экспедицию, посоветовав ей сделать аборт.

Как это часто бывает, любовь Ольги после таких поворотов закончилась так же быстро, как и началась. К тому времени, когда Ваня вернулся, она не хотела его видеть и слышать о нем. Все семейство мужественно восприняло Ольгино положение. Институт Ольга не бросила и с гордостью появлялась в аудиториях в интересном положении. Ваня переживал не столько от того, что оказался в щекотливой ситуации, сколько от этого Ольгиного демарша.

В начале лета, почти сразу после экзаменационной сессии, Ольга родила доченьку Надюшку. Все, вплоть до имени новорожденной, было заранее спланировано, и маленький человечек естественно и просто вошел в семью. Дальше пошли ни с чем не сравнимые заботы. Ночами дежурили все: мама, бабушка, дедушка. Днем Ольга, за исключением кормления и консультаций с детским врачом, освобождалась полностью. Бабушка стирала и готовила, дедушка гулял и укачивал. После родов Ольга еще больше похорошела. Уже она играла в теннис и плавала, как в лучшие годы. Ваня после рождения дочери даже пытался получить прощение, посылал дорогие подарки, цветы, просил хотя бы показать девочку, но Ольга оставалась непреклонной. Потеряв всякие надежды, Ваня уехал-таки за границу. Ольга узнала об этом от лучшей подружки Наташки. Ох, Наташка, Наташка, и тебе в судьбе Ольги отводилась отнюдь не последняя роль. Наташка была старой и, как бывает, единственной подружкой. Вместе ходили в школу, спортивную секцию. На музыкальную школу Наташка не тянула. Росла она в малообеспеченной семье, где не только о пианино, о цветном телевизоре мечтали и дети, и взрослые. Разбитная, с независимым характером симпатичная девушка пришлась по душе Ольгиной мамульке. Та увидела в ней свое бесприютное детство и поощряла дружбу дочери с Наташкой, хотя и не раз ругала подружку за фривольный образ жизни. Наташка первой узнавала, что такое танцы, вечеринки, мальчики, поцелуи, секс, и на правах первопроходца уверенно вводила в круг новых интересов Ольгу. Она и Ване первой попалась на крючок, но считала их отношения не более чем эпизодом. Ольгина любовь удивила, потом поразила ее и сделала фанатичной сторонницей брака с Ваней. Когда же отношения зашли в тупик, Наташка страдала не меньше Ольги. К осени Ольге уже было все равно, где Ваня и с кем, но Наташка все строила планы, отслеживала Ваню и регулярно докладывала подруге.

К зиме Наденька подросла, Ваня подзабылся, и Наташка начала подыскивать подруге новых женихов. Ольга относилась к этому равнодушно, при грудном ребенке ей было как-то не до мужиков, хотя в институте и на улице ее снова стали провожать восторженные и голодные взгляды.

Настоящее горе обрушилось, как и бывает, внезапно. Зимой после сессии Ольга почти насильно отправила родителей отдохнуть. Отправила недалеко, в Пятигорск, попить водички. Решили все в один вечер, и на следующий день родители уехали рейсовым автобусом. До сих пор не может простить Ольга свою настойчивость, торопливость. Ведь это она настояла на скором отъезде, на этом проклятом автобусе. В зимний гололед автобус упал в пропасть, погибли почти все пассажиры и среди них Ольгины родители. В тот день мир сразу стал для нее черным, как платок, который она накинула на себя, уезжая на опознание тел, и не снимала практически до весны. Как в тумане, немом кино тянулись для нее эти ужасные дни. Родственники Юрия Ивановича не простили его даже после смерти. Ольга чувствовала себя наполовину мертвой, и если бы не живой, плачущий и смеющийся комочек, если бы не Надюшка, наверняка бы тронулась умом или наложила на себя руки. Да еще Наташка, которая как-то незаметно переселилась к ней, хотя к тому времени сама нуждалась в помощи. Подружка пустилась во все тяжкие. Ольга равнодушно слушала ее сбивчивые объяснения про безумную дороговизну, желание быть красивой, одеваться. Действительно, Наташке в новой жизни стипендии хватало лишь на пару колготок и кое-какое бельишко. Институт она не хотела бросать. "Слишком тяжело мне досталось поступление, чтобы уходить самой, - говорили она Ольге, попутно уговаривая ее не бросать институт. - Наплевать, что

стр. 26


--------------------------------------------------------------------------------
сейчас думают, а высшее образование всегда останется высшим. Во всяком случае, больше шансов выйти замуж за порядочного, обеспеченного человека. Это была ее хрустальная мечта.

Институт Ольга оставила, правда, на время, взяла академический отпуск. В деканате ей обещали восстановить на четвертом курсе. Ольга навсегда осталась благодарной этим людям. Еще во время учебы она неплохо освоила персональные компьютеры, совершенствовалась в английском, и теперь решила заняться переводами, домашним редактированием, может, поработать секретаршей на льготных условиях. Но все это оказалось только благими мечтами. Надюшка гирей висела на руках, а на няню просто не хватало денег. День за днем Ольга проживала родительские накопления, пока не дошла до точки. Выгодно поменяла отличную трехкомнатную квартиру на однокомнатную, но инфляция быстро съела доплату. Наташка не поехала с Ольгой в новую квартиру, но подругу не бросала, по-прежнему много занималась с Ольгой и Надюшкой. У нее появились деньги, валюта, некоторая независимость, но с ними и страх в глазах. Несмотря на все ухищрения, шикарные туалеты, женихи как-то обходили ее стороной, и хрустальная мечта оставалась только мечтой. Ольга же никак не могла найти работу. Время от времени друзья подбрасывали переводы, но гонорары были настолько смехотворны, что хватало их разве что на детское питание, да и то не всегда. Секретарши были нужны, но куда деть Надюшку?

Помогла Наташка, нашла контору, которой требовался секретарь на неполный рабочий день. Контора с броским названием "Гелиос" занималась закупкой и продажей импортного ширпотреба. В офисе, отвоеванном у овощного магазина, все блистало чистотой, компьютерами и прочими атрибутами новоявленных коммерческих фирм, включая мордастых телохранителей и благоухающих французскими духами девиц. Встретили Ольгу два работодателя - средневозрастных мужичка. По совету Наташки Ольга принарядилась, почистила перышки, и без сомнения мужички оценили ее по достоинству. Во всяком случае, челюсти у них отвисли. При этом у одного в глазах замелькали чертики, а у второго из уголка рта потянулась тонкая слюна. Ольга усмехнулась про себя и без приглашения опустилась в мягкое кресло, выставив на обозрение едва прикрытые юбкой ножки. Что и требовалось доказать, точнее показать. Успех обозначился уже в первом вопросе мужичка постарше.

- Ваши условия? - спросил он. "Ого! - подумала Ольга, - Мне предлагают выбор", - но вслух сказала;

- У меня маленькая дочка ясельного возраста и сами понимаете...

- Понятно, понятно, - перебил ее второй. - Два часа утром и час вечером. Оплата за полный рабочий день по договоренности. Не обидим, - добавил он, криво улыбаясь и облизывая тонкие, как шнурок, губы.

-Ну и...

- Что и?.. - Ольга приподнялась.

- И представительские часы, - улыбнулся старший. - Презентации, банкеты, частные встречи. Кстати, как у вас с языком?

- Английским владею неплохо, немецким хуже, но переводить могу.

- Этого достаточно. Думаю, мы поладим.

Настал черед улыбаться Ольге, что она и проделала, стараясь еще сильнее очаровать собеседников. Мужики приняли это как должное. Познакомились. Старшего звали Артур Иванович, младшего Арнольд Генрихович. Ольга догадалась, что имена изменены для благозвучности, но усмехнулась только про себя. Тем более мужички потребовали называть их запросто Артур и Арнольд. Ольга согласилась, и расстались они приятными знакомыми.

В тот день ей много удалось. Детский врач, наблюдавший Надюшку и сочувствующий Ольге, обещал устроить девочку в домашние ясли, которые открывала ее родственница. Городские власти начали выплачивать давно обещанное пособие. В магазине попались дешевые соски. Надюшка за весь день ни разу не заплакала, крепко спала, как бы подтверждая - для них настала счастливая полоса. Госпожа удача вознаградила Ольгу за месяцы страданий.

И действительно, жизнь вроде бы начала налаживаться. В конторе работа была чисто символической. Утром она принимала, разбирала почту, докладывала мужичкам, сидевшим в кабинетах по правую и левую руку от Ольги, поила их кофе, по случаю приема гостей коньячком и виски и провожала в деловой мир. Потом включала телефонный автоответчик и до четырех часов была свободна. До устройства Надюшки в ясли это было более чем удобно. Потом Ольга перестала ходить домой. К четырем часам мужички возвращались, нередко навеселе, но неизменно учтивые и приятные в обращении. Они привозили кое- какие мелкие подарки: духи, конфеты, цветы, но Ольга от них отказывалась, справедливо полагая, что за все когда-нибудь придется платить. Мужички не настаивали, но Ольга переоценила их деликатность, Как потом выяснилось, они просто не могли ее поделить, оспаривая право первого, а когда поделили, все стало на свои места.

Началось все с предупреждения Артура о какой-то презентации, которая будет проводиться где-то за городом в узком кругу, и Ольге предстояло быть на ней при Артуре.

- Да, да, при мне, - уточнил он, прихлебывая кофе и разглядывая Ольгу откровенно раздевающим взглядом.

- Может быть, все-таки при фирме? - спросила Ольга. - А где будет Арнольд Генрихович?

- Алик будет с нами, но вы со мной. Попрошу продумать туалет вплоть до белья.

Ольга стрелой вылетела из кабинета, опустилась на свой вертящийся стул и залпом выпила чашку холодного кофе. Странно, но особого возмущения она не чувствовала. "А что ты хотела? - думала она, успокаиваясь. - Получаешь ни за что приличные "бабки", дразнишь своим видом мужиков и надеешься на легкий флирт. Собствен-

стр. 27


--------------------------------------------------------------------------------
но, Артур не лезет же насиловать. Да и зачем ему это? Таких, как я, но более сговорчивых на фирме пруд пруди. И вообще вроде мужик ничего".