Московскому Казанове

Каждый из нас взрослеет по-своему. Одному для этого хватает и пяти
минут, а другой всю жизнь остается милым и непосредственным ребенком,
воспринимающим окружающий мир, как собственную детскую площадку. А главное,
никогда нельзя быть уверенным в том, что ты уже навсегда простился со своим
детством и, аккуратно протерев, упрятал свои розовые очки далеко-далеко в
карман. Но тем и прекрасна жизнь, что не угадаешь, через сколько же пар этих
самых очков ты на нее смотришь...
Случилось так, что в числе подарков, полученных прекрасной принцессой
Атиль на День рождения, оказался и маленький карлик-шут в забавном клетчатом
колпаке, расшитом серебряными бубенчиками. От всех прочих карл он отличался
тем, что был как-то неповторимо уродлив. Неестественно изломанные руки и
ноги, безобразное морщинистое лицо с глазами бусинками и огромным носом,
большущие уши и сгорбленная спина - все это по отдельности было просто
отвратительно! Но собранное воедино совсем не делало карлу страшным, даже
наоборот, этот неказистый коротышка оставлял забавное впечатление невольно
напоминая о вашем собственном совершенстве. А уж если добавить сюда и
потрясающую природную мимику, словно кривые зеркала, сворачивающую его лицо
в неповторимые гримасы, то сразу же станет ясно, почему Карла прочно занял
место в свите Атиль. И с тех самых пор весь двор с веселым смехом наблюдал,
как по королевскому дворцу, смешно переваливаясь и методично звеня
бубенчиками бегает маленький Карла, исправно исполняя все поручения
принцессы.
Так продолжалось достаточно долго. Все уже начали понемножку привыкать
к Карле, пока в замок не пожаловал известный Художник, нанятый, чтобы
написать портрет принцессы. Когда Карла вошел в зал, следуя за принцессой и
увидел краски и кисти, разложенные у Художника, с ним случилось что-то
невообразимое. Его просто затрясло, и, пронзительно крича, Карла метнулся
через весь зал к мольберту. Он сгреб в охапку, сколько мог, баночек и
пузырьков с красками и, отбиваясь от опешившего Художника кистью, забился в
самый дальний угол, никого к себе не подпуская. Все это было настолько
комично, что с несколькими фрейлинами от смеха просто случилась истерика, и
их пришлось долго отпаивать водой. Король хохотал до слез и, отсмеявшись,
приказал подать еще красок, и Карлу оставили в покое.
Художник принялся за работу, все затаили дыхание, наблюдая за чудом
рождения портрета, а Карла, стараясь не звенеть бубенцами, потихоньку
выскользнул из зала. В своей каморке он бережно выложил на столик все
краски, сорвал с головы колпак и, взяв в руки кисть, начал расписывать
стены. Карла работал, забыв обо всем, работал так, как никогда прежде,
работал, не помня времени, не видя и не слыша ничего, что могло бы вырвать
его из этого волшебного мира красок. Он пришел в себя только услышав
восхищенный вскрик, а, обернувшися, увидел Атиль и изумленного Художника,
стоящих в дверях каморки.
Карла растерялся, выронил кисть и попытался закрыть собой все то, что
успел нарисовать, но он был слишком мал, чтобы заслонить диковинные пейзажи
на фоне которых веселились, пели, плясали и любили друг друга десятки таких
же уродливых карликов. И сейчас все эти карлы как живые, настоящие с
укоризной глядели на незваных гостей. Они были настолько реальны, что
казалось - еще одно мгновение, и они сойдут со стен и, окружив Карлу плотным
кольцом, никому не дадут в обиду. Атиль уже не могла отличить, где кончается
настоящий и начинается нарисованный мир, а Художник... Художник подошел к
Карле и, встав на колени, протянул ему этюдник с красками.
- Прими от недостойного подмастерья и знай, что я буду счастлив если ты
позволишь мне растирать для тебя краски.
А Атиль прошлась по каморке, недоверчиво прикасаясь тонкими пальцами к
нарисованным лицам, и, повернувшись к Карле, торжественно изрекла.
- Надо будет показать это папе и всем-всем-всем! А потом, потом ты
напишешь мой портрет!
Художник поднялся с колен.
- Оставьте его, принцесса, и никогда никого не водите сюда. Это его
мир, так оставьте ему хотя бы эту отдушину. Ему и так нелегко жить среди
уродов!
Атиль отшатнулась, как от пощечины и, побледнев, с ужасом взглянула на
Карлу, потом на фрески и метнулась прочь из каморки.
Больше никто и никогда не видел во дворце Карлу. Говорят, что его
отправили домой, а по всему королевству запретили держать Карлов в шутах.
Еще сказывали, что его каморку заперли на замок, ключ от которого хранится у
самой принцессы, и она наведывается туда время от времени. Но верить тому
или нет опять же зависит от того количества розовых очков, через которое вы
смотрите на это мир...
Март 1992 г.