Рейтинг
Порталус

СИМВОЛЫ РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Дата публикации: 08 февраля 2018
Автор(ы): Н. А. СОБОЛЕВА
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ТЕОРИЯ ПРАВА
Номер публикации: №1518110604


Н. А. СОБОЛЕВА, (c)

Важной составной частью института внешнего оформления верховной власти в любом государстве является государственный герб. Посредством эмблем он наглядно выражает основные идеи государственной политики времени его установления, отражая ту или иную ориентацию правительства, внутригосударственные устремления, внешнеполитические замыслы. Герб Российской державы возник еще в период образования единого государства, но его первое официальное описание было сделано только в 1667 г.1 , согласно геральдическим канонам и с соответствующей атрибуцией. При этом в определенную композицию были включены эмблемы, которые в течение веков уже выступали в качестве государственных, неизменно повторяясь на печатях, скреплявших внутригосударственные и международные документы. Этими эмблемами являлись двуглавый орел и всадник, поражающий копьем дракона.

История возникновения и выбора этих символов Российского государства постоянно привлекает внимание как советских, так и зарубежных исследователей2 . Подобный интерес не случаен: становление русской государственной символики, эмблем, ее составляющих, наряду с исследованием таких компонентов внешнего оформления верховной власти, как государственная печать, титул и прочее, является частью политической истории России.

Наиболее ранний известный памятник, содержащий сведения о русских государственных эмблемах, - двусторонняя красновосковая печать, привешенная к грамоте 1497 года3 . На ее лицевой стороне изображен всадник, поражающий копьем змея. Легенда: "Велики князь Іоанъ б(о)жіею милостію господарь всея Русі". На оборотной стороне -


1 См. "Полное собрание законов Российской империи" (ПСЗ). Т. I. СПБ. 1830, N 421: "Орел двоеглавный есть герб державный великого государя, царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великие и Малые и Белые России самодержца, его царского величества Российского царствия, на котором три коруны изображены, знаменующие три великие - Казанское, Астраханское, Сибирское - славные царства, покоряющиеся богом хранимому и высочайшей его царского величества милостивейшего государя державе и повелению. На правой стороне орла три грады своими писаньми образуют восточных, западных и северных; под орлом знак отчича и дедича; на персех изображение наследника, в пазноктех - скипетр и яблоко, и являют милостивейшего гостя царя, его царского величества, самодержца и обладателя".

2 А. Л. Хорошкевич. Русско-славянские связи конца XV - начала XVI в. и их роль в становлении национального самосознания России. "VII Международный съезд славистов". Варшава. 1973, стр. 418 - 420; Н. А. Соболева. О методике изучения сфрагистического материала XV - XVIII вв. (историографические заметки). "Вспомогательные исторические дисциплины". Т. VIII. Л. 1976, стр. 140 - 147; И. Г. Спасский. Монетное и монетовидпое золото в Московском государстве и первые золотые Ивана III. Там же, стр. 115 - 118; G. Alef. The Adoption of the Muscovite Twoheaded Eagle: A. Discordant View. "Speculum", vol. 41, 1966, N 1; M. Hellmann. Moscau und Biyzanz. "Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas". Wiesbaden. 1969. N. F. Bd. 17. S. 321 - 328; G. Stokl. Testament und Siegel Ivans IV. Opladen. 1972, S. 41 - 69.

3 См. "Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XV вв." (далее -"ДДГ"). М.-Л. 1950, N 85.

стр. 47


двуглавый орел с распростертыми крыльями, на его головах - короны. Легенда: "I велики князь влад. и моек, і нов. і пск. і твер. і угоі вят. и пер. и бол." Первым, пожалуй, обратил на нее внимание Н. М. Карамзин, отметив, что символика русского государственного герба ведет начало от этой печати4 . По-видимому, именно это высказывание послужило одним из оснований для организации в 1897 г. широкой кампании по празднованию 400-летия русского государственного герба.

В общих чертах в литературе излагалась следующая версия его возникновения в 1497 г.: в результате брака (1472 г.) Ивана III с Софьей (Зоей), племянницей последнего византийского императора Константина Палеолога, произошло слияние гербов Московского государства и Византийской империи5 . В формировании этого, являвшегося уже к концу XIX в. традиционным, представления о причинах и времени появления государственного герба значительную роль сыграл В. Н. Татищев, который увлекался геральдикой, в частности описанием, а также составлением земельных и городских гербов. Известный историк считал, что "не безпотребно о гербе государственном от истории воспомянуть, понеже оное есть многих обстоятельств доказательством и гражданской истории есть к знанию не безнужное"6 . Татищев был допущен к работе в архивах Разрядном, Дворцовом, Коллегии иностранных дел и, по его словам, написал и представил начальству сочинение о русском гербе, оставив у себя копию, но потом потерял ее. Содержание сочинения он изложил в гл. 45 "Истории Российской" по памяти. "Наших государей великих князей древнейший герб, - писал он, - всадник, т. е. воин на коне с саблею, как мы оный на старых деньгах находим... истории же ни при каком случаи о гербе не воспоминают, потому неизвестно, когда и кем оной принят. Иоанн Великий, по наследию своея княгини Софии, принцессы греческой принял за государственный герб орел пластаный с опущенными крильями и двемя коронами над главами, который и сын его употреблял"7 . О принятии Иваном III герба из Византии Татищев якобы прочитал "в старой истории Соловетскаго манастыря". Вероятно, в известной степени сомневаясь в достоверности излагаемой им версии и неоднократно подчеркивая, что "наши историки о гербах не вспоминают", автор признавал за исследователями право разобраться обстоятельнее в вопросе о русском государственном гербе, "о котором далее испытать оставляю более менее сведусчим"8 .

Довольно неопределенные факты лежат в основе записи, сделанной о русском гербе Петром I. На основании, по-видимому, какого-то письменного сообщения он оставил следующее замечание по этому поводу: "Сие имеет начало свое оттуду, когда Владимир монарх расписки свою империю разделил 12 сынам своим, из которых Владимирские князи возымели себе сей герб с. егория, но потом ц. Иван. Ва, когда монархию от деда его собранную паки утвердил и короновался, тогда орла за герб империи росиской принял, а княжеской герб в груди оного поставил"9 .


4 См. Н. М. Карамзин. История государства Российского. Т. VI. СПБ. 1817, стр. 68 и прим. 98.

5 См., например, Е. Н. Воронец. 1497 г. на императорских регалиях. Харьков. 1897, стр. 5 - 7; его же. Четырехсотлетие российского государственного герба. "Московские ведомости", 1897, N 204; Ф. Лопухин. Наш государственный герб. По поводу его 400-летия. "Новь", 1897, N 20, и др. Данное толкование находилось в связи с общей тенденцией, имевшей место в исследованиях XIX в., абсолютизировать исключительное влияние Византии на русское общественное развитие, в частности на идеи и формы русской государственности (М. А. Дьяконов. Власть московских государей. СПБ. 1889; В. С. Иконников. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. Киев. 1869, и др.).

6 В. Н. Татищев. История Российская. Т. I. М. -Л. 1962, стр. 368.

7 Там же, стр. 369.

8 Там же. Т. VII. М. -Л. 1968, стр. 427.

9 Цит. по: П. И. Белавенеи. Изменение российского государственного герба в императорский период. "Вестник императорского общества ревнителей истории" Вып. II. Птгр. 1915, стр. 69.

стр. 48


Несмотря на явную легендарность сведений, используемых в этой записи, и их неточность (речь идет об Иване IV, имеино при нем была создана композиция - всадник на груди двуглавого орла, между тем "орла за герб принял" Иван III), в ней проводится мысль об исконности существования русской эмблемы - всадника, поражающего копьем дракона, который здесь назван св. Георгием. Об этом же упоминал живший в XVII в. подьячий Посольского приказа Г. К. Котошихин. Описывая печать с изображением всадника, поражающего копьем дракона ("царь на коне победил змия"), он подчеркивал, что "то есть самая истинная Московского княжения печать"10 .

В XVI в. данное изображение принималось иностранцами за герб Московского государства. В западноевропейских изданиях XVI в. книги С. Герберштейна рядом с портретом Василия III, сидящего на троне, помещался гербовый щит с изображением всадника, поражающего копьем дракона11 . Всадник воспроизводился раздетым, иногда в виде Геркулеса, в развевающемся плаще, часто в обычной одежде и без головного убора. На офорте Гиршфогеля представлены гербы трех стран, по которым путешествовал Герберштейн.. Рядом с польским одноглавым коронованным орлом и литовским всадником, поднявшим саблю, изображен обнаженный человек, поражающий копьем дракона и символизирующий Русское государство12 . На немецкой гравюре XVI в. всадник в шлеме и воинском снаряжении, колющий дракона, ассоциируется с гербом Великого княжества Московского (подпись: "Arma Magni Ducis Moschoviae")13 .

Еще одна разновидность данного рисунка - скачущий на коне рыцарь топчет поверженного, поднявшего вверх лапы дракона. В качестве герба "Московии" она фигурирует в европейском гербовнике XVI века14 . Таким образом, этот сюжет в XVI-XVII вв. тесно связывался за рубежом с Московским государством и трактовался как его отличительный знак. Вероятно, со слов Герберштейна, утверждавшего, что он видел печать, привешенную к царской грамоте ("на передней стороне этой печати было изображение нагого человека, сидящего на коне без седла и поражающего копьем дракона")15 , всаднику при воспроизведении русского герба за рубежом и был придан такой странный вид. Другим источником для Герберштейна при описании им русского герба, возможно, служили отчеканенные в Москве монеты. Изображение скачущего всадника с саблей или копьем на монетах, выпущенных до реформы 1534 г., настолько расплывчатое и мелкое, что иногда трудно определить, в какой он одежде, а на некоторых экземплярах одежда и вовсе не вырисовывается16 . По аналогии с монетами многих западноевропейских стран, несущих изображение государственного герба, всадник на русских деньгах, естественно, мог считаться гербом.


10 См. Г. К. Котошихин. О России в царствование Алексея Михайловича. СПБ. 1840, стр. 29.

11 См. С. Герберштейн. Записки о Московитских делах. СПБ. 1908, стр. 203. 213.

12 См. там же, стр. 215; П. И. Бела венец. Указ. соч., стр. 79.

13 См. С. Герберштейн. Указ. соч., стр. 217.

14 См. M. Schrot. Wappenbuch des Heiligen Romischen Reichs und allgemeiner Christenheit in Europa. Munchen. 1581, S. 232.

15 См. С. Герберштейн. Указ. соч., стр. 214. Герберштейн оставил также довольно неточное, описание русских монет, что отмечал, например, А. В. Орешников (см. А. В. Орешников. Русские монеты до 1547 г. М. 1896, стр. 125).

16 См. А, В. Орешников. Указ. соч. Таблицы с изображением монет XV века. Хотя с 1534 г. в Московском государстве стала чеканиться копейка с изображением всадника в короне, в развевающемся плаще и с занесенным для удара копьем, денежные клады первой трети XVI в. свидетельствуют о том, что в период пребывания Герберштейна в Русском государстве имели хождение и монеты, чеканенные в XV в., на которых изображен всадник, поражающий копьем дракона (А. А. Ильин. Топография кладов древних русских монет X-XI вв. и монет удельного периода. Л. 1924. стр. 25 сл.).

стр. 49


Есть отдельные сведения, касающиеся восприятия в Русском государстве в конце XV-XVI в. вышеназванных эмблем как государственных символов. Так, Иван III "всадника на коне изваял из белого камня в большом виде" и велел поместить на открытом возвышенном месте близ нынешних Спасских ворот московского Кремля17 . Г. Штаден пишет о символическом изображении на воротах опричного двора двуглавого черного орла с распростертыми крыльями и грудью, обращенной в сторону земщины. Такой же орел помещался наверху на шпице построек этого двора18 .

Скудость документальных известий о русских государственных эмблемах и почти полное отсутствие письменных свидетельств о становлении в качестве символов Русского государства тех или иных образов восполняются такими важными источниками, как печати и монеты, которые тоже служат носителями знаков государственной власти и фиксируют более или менее полно процесс появления и развития ее символов.

Упомянутая печать Ивана III при грамоте 1497 г. впервые представила в едином комплексе две государственные эмблемы. В литературе факт ее появления связывался с другими актами "идеологической политики великокняжеской власти"19. Практику применения общегосударственной печати правомерно рассматривать в качестве шага, направленного на укрепление политического престижа Ивана III как правителя суверенного государства, - шага, аналогичного другим мероприятиям русского правительства последней четверти XV в., нашедшим отражение в соответствующих дипломатических акциях (ответ Ивана III послу германского императора Н. Поппелю, наказ русскому послу Ю. Траханиоту, отправленному к императору Священной Римской империи, и т. д.), в придворном церемониале, выпуске золотых монет различных номиналов, усложнении великокняжеского титула и коронации в 1498 г. внука великого князя.

Вместе с тем представляется справедливым подход к эмблемам, изображенным на печати, как к своеобразным иллюстрациям официальных идей. В частности, в отечественной и зарубежной литературе существует мнение, что изображение двуглавого орла на печати Ивана III являлось выражением преемственности власти, "заимствованной" московскими государями из Византии, и связывалось с теорией "Москва - третий Рим". Иначе трактуется появление этой эмблемы современными советскими исследователями, изучающими идеологию Русского централизованного государства. Ее возникновение рассматривается как результат знакомства московских великих князей с оформлением государственной власти в других странах: в Византии20 и южнославянских государствах, где "наблюдалась византийская традиция оформления государственной власти"21 . В обоих случаях исходным являлось положение о причастности изображения двуглавого орла к атрибутам оформления государственной власти Византии и, в частности, подчеркивалось, что именно двуглавый орел являлся гербом Византийской империи.

В современных работах некоторых западноевролейских ученых применительно к Русскому государству22 снова поднимается вопрос о происхождении эмблемы двуглавого орла. В значительной степени этому способствовал интерес к проблеме становления эмблемы, ее роли в ка-


17 И. Сахаров. Записки о русских гербах. Ч. 1. О гербе московском. М. 1853. стр. 9.

18 Г. Штаден. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника. Л. 1925, стр. 107 - 108.

19 Я. С. Лурье. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV - начала XVI века. М. -Л. 1960, стр. 390 - 391.

20 См. там же.

21 А. Л. Хорошкевич. Указ. соч., стр. 418 - 420.

22 G. Alef. Op. cit.; M. Hellmann. Op. cit.; G. Stokl. Op. cit

стр. 50


честве государственного знака в европейских странах. Так, выдвигая версию возникновения двуглавого орла на печати Ивана III вследствие его контактов с домом Габсбургов, зарубежные авторы тем самым ставят под сомнение утверждение о заимствовании одного из знаков русской государственной власти из Византии. Подобная трактовка не нова. Например, К. В. Базилевич сомневался в правильности объяснения факта появления двуглавого орла на Руси в результате женитьбы Ивана III на Софье и считал, что вопрос "по существу является более сложным, чем он представляется на первый взгляд"23 . Еще ранее Н. П. Лихачев, высказывая свои сомнения по поводу версии о заимствовании Иваном III государственной печати с двуглавым орлом из Византии, писал: "Если будет доказано положение, что Византия (так же, как и Римская империя) не знала государственной печати и на печатях императоров не помещала геральдического двуглавого орла, станет очевидно, что Московское правительство не могло заимствовать непосредственно из Византии того, чего та не имела"24 .

В результате исследования печатей византийских императоров Лихачев пришел к выводу, что императорскую печать "все-таки нельзя признать государственной печатью в том смысле, как мы понимаем это в настоящее время. На ней не было никакой отличительной государственной эмблемы. Это была, как никак, печать монарха, а не византийской монархии при том или другом императоре"25 . Печать с эмблемой двуглавого орла и надписью, свидетельствующей о ее общегосударственном значении, по мнению Лихачева, Иван III создал в 1489 г., причем непосредственная причина ее появления, а равно и составление государева титула связаны с посольством императора Священной Римской империи в Москву. Объясняя основной мотив поведения Ивана III, "Лихачев подчеркивал, что великий князь "хотел во всем равняться - в титулах, и в формулах грамот, и во внешности булл - цесарю и королю римскому"26 .

Свидетельства о стремлении Ивана III поставить себя наравне с первым монархом Европы общеизвестны и неоднократно использовались историками. Однако, признавая факт подражания, которое проявлялось иногда даже в мелочах (например, если император Максимилиан I вместе с различными подарками посылал Софье попугая, то в ответ получал кречета)27 , все же трудно согласиться с подобной персонификацией объекта подражания. Можно говорить о подражании не конкретному государю, а западноевропейским монархам вообще: ведь и новый титул Ивана III приравнивал его сначала "к великому князю литовскому, а затем и к императорам Священной Римской империи"28 , отражая по своей идее западноевропейскую практику. Церемониал приема послов проводился московским великим князем на западноевропейский манер29 ; по тому же образцу чеканились им золотые монеты; в русском об-


23 К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М. 1952, стр. 87.

24 Н. П. Лихачев. Некоторые старейшие типы печати византийских императоров. М. 1911, стр. 1.

25 Там же, стр. 43.

26 Н. П. Лихачев. История образования российской государственной печати. "Биржевые ведомости", 15.V.1915.

27 См. "Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными". Т. I. СПБ. 1851, стр. 30.

28 А. Л. Хорошкевич. Об одном из эпизодов династической борьбы в России в конце XV века. "История СССР", 1974, N 5, стр. 139; о формировании титула Ивана III см. также: А. Б. Лакиер. История титула государей России. "Журнал министерства народного просвещения", 1847, N 56, стр. 105; В. А. Кучки и. О времени написания Буслаевской Псалтири. "Древнерусское искусство. Рукописная книга". М. 1972, стр. 223 - 224.

29 Д. С. Лихачев. Культура Руси эпохи образования Русского национального государства. М. 1946, стр. 34.

стр. 51


ществе распространялась "светская литература", книги, аналогичные западноевропейским30 ; в публицистике отражалась попытка связать происхождение русских государей с римскими императорами31 . А поскольку подобная традиция существовала и в других европейских странах32 , данная теория подчеркивала родство русского государя с правителями западноевропейских держав. Большинство отмеченных явлений приходится на 80-е - 90-е годы XV века. В тот же период была изготовлена в Москве и государственная печать33 , которая предстает перед нами как памятник, воплощавший в наглядной форме развитие общественно-политических идей своего времени.

Эту печать можно рассматривать в двух аспектах: ее иконографии и возникновения данного типа печати (общегосударственная - по идее, вислая двусторонняя - по форме). Обратимся сначала к изображению двуглавого орла. Исследование этой эмблемы предпринималось еще в XIX в.34 , однако и до сих пор она находится в поле зрения ученых35 . Наиболее полную картину использования изображения двуглавого орла дал А. В. Соловьев. Коротко его выводы можно свести к следующему: двуглавый орел имеет восточное происхождение (встречается на цилиндрических печатях Халдеи, барельефах Каппадокии); к концу XI в. он превращается в восточный орнамент, употребляемый преимущественно на тканях, и с того времени становится известным в Византии; при последних Комнинах двуглавый орел - знак императорского двора, одежды из тканей с его изображением носят первые сановники, но двуглавый орел не является гербом, так как Византия в то время не знала гербов; через Византию эта эмблема попала в Сербию, Болгарию, Румынию, Албанию, Галицко-Волынское княжество, Германию, Нидерланды, Савойю; при Палеологах к 1327 г. складывается византийский герб - крест, образованный четырьмя буквами "В"36 .

Схему Соловьева уточняет ряд исследователей, подчеркивая, что в Византии двуглавый орел оставался формой украшения, орнамента и в этом качестве он утвердился лишь в первой половине XIV в., тогда


30 См. Я. С. Лурье. Элементы Возрождения на Руси в конце XV - первой половине XVI в. "Литература эпохи Возрождения и проблемы всемирной литературы". М. 1967, стр. 197.

31 См. А. Л. Хорошкевич. История государственности в публицистике времен централизации. "Общество и государство феодальной России". М. 1975, стр. 119.

32 См. там же, стр. 117 - 119; А. Л. Гольдберг. Историко-политические идеи русской книжности XV - XVII вв. "История СССР", 1975, N 4, стр. 62 - 63; его же. К истории рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха. "Труды" Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома) АН СССР (далее - ТОДРЛ). Т. XXX. Л. 1976, стр. 206.

33 Печать нового типа дошла до нас при грамоте 1497 г., но это не означает, что она была изготовлена в том же году. Титул Ивана III на печати позволяет датировать ее временем не ранее 80-х годов XV в., так как только с 1483 - 1485 гг. в титул добавляются слова "всея Руси" (см. А. Л. Хорошкевич. Об одном из эпизодов династической борьбы, стр. 130; В. А. Кучкин. О времени написания Буслаевской Псалтири, стр. 223 - 224). Легенда печати сообщает полный титул Ивана III. Употребление полной титулатуры великого князя в сношениях с иностранными государствами зафиксировано в 1487 г. в верительной грамоте русскому дипломату, отправленному в Милан. В грамоте московский государь назван, однако, Иваном Васильевичем (см. А. Л. Хорошкевич. Об одном из эпизодов династической борьбы, стр. 131), тогда как на печати он - Иоан. В 1489 г. посланный к императору Священной Римской империи Траханиот представлял Ивана III: "Иоанн, Великий государь всея Руси", а в грамоте Ивана III дан его полный титул: "Иоанн, Божию Милостию Великий Государь всея Руси, Володимерский, и Московский, и Новгородский, и Псковский и Тферский, и Югорский, и Вятский, и Пермский и иных" ("Памятники...", стр. 15). Этот титул очень близок легенде печати. Возможно, предположение Н. П. Лихачева об изготовлении печати в 1489 г. справедливо.

34 См. B. I. Romer-Buchner. Der deutsche Adler nach Siegeln geschichtlich erlaut. Frankfurt a. M. 1858, S. 41; B. Kohne. Ueber den Doppeladler. "Berliner Blatter fur Munz-, Siegel- und Wappenkunde". Bd. VI. 1871.

35 CM. M. Hellmann. Op. cit.. S. 332.

36 A. Soloviev. Les emblemes heraldiques de Byzance et les Slaves. "Seminarium Kondakovianum" (Praha), 1935, N VII, pp. 120 - 122.

стр. 52


как в западноевропейских странах двуглавый орел превратился в знак господствующей власти, ибо использовался на монетах и печатях правителей с XII века37 . В XIII в. это изображение получило в Западной Европе широкое распространение38 . Стало проникать оно и в южноевропейские страны. Хотя некоторые современные исследователи высказывают сомнение по поводу существования института герба у южных славян, становлению которого помешало турецкое иго39 , тем не менее известны отдельные попытки употребления гербов в их государственной практике. Так, при Стефане Душане40 якобы появился сербский герб, напоминающий византийский. Есть предположение, что двуглавый орел получил геральдическое значение в начале XV в. при деспоте Стефане Лазаревиче41 . Традиция связала двуглавого орла с Неманичами, и эта эмблема вошла в историю как символ сербской государственности42 . Двуглавого орла можно встретить на многих болгарских монетах43 , на печати Скандербега Георга Кастриоти (1405 - 1468 гг.)44 .

В современной западноевропейской литературе утвердилось мнение, что двуглавый орел не являлся государственной эмблемой Византии, то есть не имел отношения к внешнему оформлению верховной власти, как это было во многих странах Западной Европы и в Русском государстве45 . Основанием для такого утверждения служит отсутствие двуглавого орла как государственного знака на византийских монетах, печатях, надгробиях, на щитах или одежде императорской охраны и т. д. Однако, категорически отрицая использование этой эмблемы как знака власти византийских императоров, исследователи признают возможность ее использования, например, морейскими деспотами, один из которых был отцом будущей супруги Ивана III46 . Сходство иконографического типа этого орла с изображением, помещенным на печати Ивана III (во всяком случае, это сходство больше, чем с габсбургским орлом), позволяет предположить, что он и стал прототипом фигуры первой русской государственной печати47 .

Объяснение символики двуглавого орла как знака одновременности


37 M. Hellmann. Op. cit., S. 332 - 333.

38 См.: A. Soloviev. Op. cit., pp. 137 - 153; B. I. Romer-Buchner. Op. cit. S. 48; O. Posse. Die Siegel cler deutschen Kaiser und Konige. Bd. V. Dresden. 1913, S. 159 - 160.

39 См. А. Матковски. Грбовите на Македонjа. CKonje. 1970, стр. 36.

40 См. там же, стр. 38; A. Soloviev. Istorija srpskog grba. Melburn. 1958. Автор знаком с данной работой лишь по рецензии на нее: K. D. Grothusen. "Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas", 1959, Bd. 7, S. 507 - 512.

41 A. Soloviev. Istorija srpskog grba.

42 См., например, Х. Жефаровиh. Стематографиjа. Нови Сад. 1961. Рисунок герба царства Неманичей представляет собой двуглавого орла под короной, на каждой голове по короне, крылья распахнуты. Стих под рисунком начинаемся с фразы: "Сербскый Орел Римскаго превзыити...". С образованием сербской монархии в XIX в. двуглавый орел как традиционный символ Сербского государства по конституции 1888 г. становится государственным гербом и помещается на монетах, медалях и орденских знаках.

43 См. Т. Герасимов. Антични и средневековни монети в България. София. 1975, стр. 129 - 135.

44 См. А. Ивиh. Стари српски печати и грбови. Нови Сад. 1910, стр. 36, N 57.

45 См. M. Maclagon Le blason en Byzance. "Actes du Xe Congres International d'Etudes Byzantines". Istanbul. 1957, pp. 230 - 231; M. Hellmann. Op. cit. S. 332 - 333.

46 Эйлиф (см. G. Alef. Op. cit., p. 14) ссылается на сведения о мозаичных изображениях двуглавого коронованного орла в Морейской церкви; см. также миниатюру (золотой двуглавый орел в красном поле, на каждой из глав - короны с лучеобразным завершением, орел увенчан одной большой короной), помещенную в Евангелии деспота Димитрия Палеолога (см. В. Д. Лихачева. Византийская миниатюра. "Памятники византийской миниатюры: в собраниях Советского Союза". М. 1977, стр. 58).

47 Подобное использование византийского прототипа объясняется общим принципом выбора формы и иконографической сюжетики, характерным для прикладного искусства времени Ивана III. Мастера, работавшие в этой области, "должны были знать иконографию русско-византийского стиля, а не западноевропейского" (Т. В. Николаева. Прикладное искусство Московской Руси. М. 1976, стр. 198).

стр. 53


правления двух императоров48 , знака притязания на два государства или претензий на императорский трон49 , наконец, трактовка изображения орла, а вместе с тем и двуглавого орла как символа, олицетворяющего идею всемирной империи50 , не противоречат факту широкой популярности этой эмблемы во многих странах Европы. Где-то двуглавый орел приходит на смену одноглавому - "римскому орлу", иногда обе эмблемы сосуществуют. Например, на печатях императора Фридриха III изображались и одноглавый и двуглавый орлы51 . Одноглавый орел как гербовая фигура существовал в Священной Римской империи, несмотря на то, что двуглавый орел принимается в качестве герба немецким императором Сигизмундом. Впрочем, в определенный период в Западной Европе устанавливается четко фиксированное различие между одноглавым орлом как королевским гербом и двуглавым - как императорским52 .

На фоне широкого бытования в Европе эмблемы двуглавого орла появление его на печати Русского государства не представляется исключительным фактом. Кроме того, имеются основания предполагать, что знакомство Руси с двуглавым орлом произошло еще до создания печати, привешенной к грамоте 1497 года. А. В. Орешников писал, что "нечто подобное двуглавому существу, с первого взгляда похожему на орла", встречается на русских монетах XIV века53 . Он указывал на определенные типы русских монет, несущих изображение двуглавого орла: деньги тверского князя Михаила Борисовича (1461 -1486 гг.), пулы московских князей Василия II и Ивана III, новгородские пулы, чеканенные, по предположению Орешникова, при Иване III после 1478 г.54 , а также псковские55 .

Не явилась ли чеканка русских монет с двуглавым орлом результатом влияния южнославянских стран?56 . Такая возможность вполне допустима, если учитывать большое влияние культуры южных славян во второй половине XIV - первой половине XV в. на русскую литературу, иконопись, миниатюру, другие стороны культурной и общественной жизни57 . Известны и стремления московских государей считать себя наследниками сербских правителей58 . Однако в качестве государственного символа двуглавый орел был принят Иваном III лишь на пороге или в течение последнего десятилетия XV века. При объяснении этого фак-


48 Например, Б. Хеммердингер считает, что в Византии эмблема двуглавого орла возникла в 1325 г., когда правили совместно Андроник II и Андроник III. Однако не все последующие Палеологи использовали ее. На суппедионе Михаила II Палеолога (1391 - 1425 гг.) изображен двуглавый орел (см. В. Hemmerdinger. Deux notes heraldiques. "Byzantinische Zeitschrift", 1958, Bd. 61, Hf. 12, S. 309; B I. Romer-Buchner. Op. cit., S. 59).

49 Так объясняется появление изображения двуглавого орла на печати Вацлава IV (см. О. Posse. Op. cit., S. 16; В. I. Romer-Buchner. Op. cit., S. 60).

50 См. K. Schwarzenberg. Adler und Drache. "Der Weltherrschaftsgedanke". Wien - Munchen. 1958.

51 CM. B. I. Romer-Buchner. Op. cit., S. 60; O. Posse. Op. cit. Bd. IT, Taf. 23, N 1 - 2; Taf. 25, N 1 - 2; G. A. Seyler. Geschichle der Siegel. Leipzig. 1894, S. 6.

52 См. M. Hellmann. Op. cit., S. 333.

53 См. А. В. Орешников. Древнейшее русское изображение двуглавого орла. "Труды" Московского нумизматического общества. Т. II, вып. 1. М. 1899, стр. 12 - 14.

54 См. А. В. Орешников. Русские монеты до 1547 г., М" 321 - 322, табл. IV, рис. 181 - 182; М" 641 - 643, табл. XI. рис. 489 - 490; NN 54 - 55, табл. 1, рис. 14 - 15; его же. Материалы к русской нумизматике до царского периода (дополнение к "Русским монетам до 1547 г."). М. 1901, NN 42 - 51, стр. 18 - 19).

55 См. И. Г. Спасский. Русская монетная система. М. 1970, стр. 96, N 8.

56 См. А. Л. Хорошкевич. Русско-славянские связи конца XV - начала XVI в., стр. 416 - 420.

57 См. Д. С. Лихачев. Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России. М. 1958; его же. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV- начало XV в.). М. -Л. 1962; его же. Развитие русской литературы X-XVII вв. Л. 1973; А. Л. Хорошкевич. Русско-славянские связи конца XV - начала XVI в.

58 См. М. Н. Тихомиров. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М. 1969, стр. 84.

стр. 54


та, несомненно, заслуживает внимания точка зрения Эйлифа, который подчеркивал, что двуглавый орел вряд ли стал бы эмблемой на печати Ивана III, если бы великий князь не знал, что она "идентифицирует высокое положение западных императоров". Таким образом, решительно отвергается мысль о простом копировании Иваном III печати императоров Священной Римской империи. Изображение на печати русского государя двуглавого орла свидетельствует о желании "Москвы выразить равенство с западными странами, особенно с императорским домом Габсбургов"59 . Подобная версия убедительна, ибо сам принцип внешнего оформления верховной власти при помощи данной эмблемы был к тому времени известен на Руси, но на великокняжеской печати эмблема не использовалась. Все же акцент надо ставить не на факте знакомства русских с делопроизводством канцелярии Габсбургов, а на зависимости иконографии общегосударственного знака власти от официальной доктрины, существовавшей в Русском государстве конца XV века.

Западноевропейские монархи считали себя прямыми потомками римских императоров (подобный подход к обоснованию власти был характерен не только для германских императоров, но и для глав других, пусть фиктивных и недолговечных политических объединений в Европе)60 . В процессе утверждения этой концепции, ее совершенствования и детализации возник и символ императорской власти в виде двуглавого орла61 и ко второй половине XV в., судя по государственным печатям, утвердился в качестве герба Священной Римской империи. Теория происхождения русских государей от императора Августа, по мнению ряда советских исследователей, оформилась в начале XVI века. Однако ее символическое выражение бытовало в Русском государстве в XV веке. В этой связи представляется заслуживающей внимания точка зрения тех ученых, которые считают, что уже в XV в. существовало литературное произведение политического характера, обосновывавшее родство русских князей с римскими императорами62 .

Литературное оформление идеи высокого происхождения русского государя, равенство его по рождению с западноевропейскими правителями и прежде всего с первым монархом Европы - императором Священной Римской империи, вероятно, вызвали ассоциацию с определенной эмблемой, выражающей знатность происхождения. И двуглавый орел был помещен на важный атрибут верховной власти - русскую государственную печать. По сути дела, он отражал тенденцию к созданию доказательств, обосновывающих власть русского государя. Выступавший в этом качестве двуглавый орел вряд ли мог соответствовать византийской традиции оформления государственной власти. В Византии подобной традиции не было. О западноевропейском принципе оформления власти свидетельствует и тип печати. Сюжет лицевой стороны печати - всадник, поражающий копьем дракона, не является настолько популярным, как предыдущий. В современной советской литературе данная эмблема трактуется как символическое изображение русского воина, защищающего родную землю от врагов63 . Но это не объясняет причины его появления на государственной печати. Между тем, в той же самой степени, как и эмблема оборотной стороны, сюжет лицевой стороны печати Ивана III не случаен. В. Л. Янин убедительно доказал, что


59 G. Alef. Op. cil., p. 12.

60 М. А. Алпатов. Русская историческая мысль и Западная Европа XII - XVII вв. М. 1973, стр. 110 - 111.

61 См. B. I. Romer-Buchner. Op. cit.

62 См. Я. С Лурье. Идеологическая борьба в русской публицистике, стр. 338; А. А. Зимин. Античные мотивы в русской публицистике конца XV в. "Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе". М. 1972; А. Л. Хорошкевич. История государственности в публицистике времени централизации.

63 Е. И. Каменцева, Н. В. Устюгов. Русская сфрагистика и геральдика. М. 1974, стр. 123.

стр. 55


геральдическая эмблема лицевой стороны государственной печати Ивана III является результатом развития сфрагистической композиции русских княжеских печатей.

На Руси до Ивана III при оформлении документов употреблялись личные княжеские печати. С начала XV в. для них стало типичным использование светского сюжета вместо прежнего патронального изображения, свойственного византийским печатям. В качестве изображения на печатях многих русских князей, в том числе московских великих князей, в XV в. утверждается вооруженный всадник64 . Тенденцию изображения всадника на русских княжеских печатях можно проследить еще с XIII века. Символизированный портрет самого князя, изображаемого в виде всадника, можно встретить на некоторых вариантах великокняжеской печати Александра Невского, сокольника - на печатях князя Андрея Александровича, всадника в короне с мечом - на печати одного из первых московских князей, Юрия Даниловича. Эти факты свидетельствуют о стремлении "заменить чисто духовные сюжеты иными сюжетами, не лишенными символики светской власти"65 .

Изображение вооруженного всадника типично в XIII-XIV вв. и для княжеских печатей Западной Европы66 . В Восточной Европе оно также имело место. Вооруженного всадника можно встретить на печатях и монетах литовских князей, на польских печатях67 . Нередко вооруженный всадник появляется на оборотной стороне больших королевских печатей68 . Утверждение в русской, в частности в московской, сфрагистике образа вооруженного всадника, представляющего собой персонифицированное изображение князя, взаимосвязано со становлением именно в Московском великом княжестве специфического сюжета - всадника, поражающего копьем дракона. Преемственность в развитии этого сюжета четко прослеживается на монетах. Связь между русскими монетами так называемого удельного периода и княжескими печатями очевидна, на нее неоднократно указывали исследователи69 . Среди изображений на русских монетах конца XIV-XV в. часто встречается всадник


64 См. на печатях Василия Дмитриевича 1390 г., 1401 -1402 гг. - всадник, вооруженный копьем ("ДДГ", стр. 568, 571, NN 13, 16, 43, 45); на печатях 1417, 1423 гг. - всадник, замахнувшийся мечом ("ДДГ", стр. 568, NN 21 - 22); на печатях Василия Васильевича - скачущий всадник, вооруженный копьем ("ДДГ", стр. 569, N 24); на печатях Ивана III - всадник, поражающий копьем змея ("ДДГ", стр. 575, NN 85, 90); В. Л. Янин. Актовые печати Древней Руси X - XV вв. Т. II. М. 1970, стр. 27, 34, NN 434, 435); вооруженный всадник изображен на печати князя Ивана Андреевича Можайского ("ДДГ", стр. 571, NN 41, 48), всадник, вооруженный мечом, - на печати серпуховского-боровского князя Василия Ярославича ("ДДГ", стр. 572: N 58), на печатях великих тверских князей Бориса Александровича и Михаила Борисовича ("ДДГ", стр. 571 - 573, NN 51а и б, 59, 63); см. В. Л. Янин. Актовые печати. Т. II, стр. 37.

65 См. В. Л. Янин. Актовые печати, Т. II, стр. 23.

66 W. Ewald. Siegelkunde. Munchen-B. 1914, S. 203; "Tresor de numismatique et de glyptique". T. 12. P. 1836.

67 CM. F. Piekosinski. Heraldyka polska wiekow srednich. Krakow. 1899, str. 389; M. Semkowicz. Sfragistyka Witolda. "Wiadomosci numizmatyczno-archeologiczne". Krakow. T. XIII. 1931; F. Vossberg. Siegel des Mittelalters von Polen, Lithauen, Schlesien, Pommern und Preussen. B. 1854, Taf. 22; M. Gumowski, M. Haisig, S. Mikuсki. Sfragistyka. Warszawa. 1960, str. 187 - 208.

68 CM. W. Ewald. Op. cit., S. 196; "Tresor de numismatique et de glyptique". T. 11. P. 1835, tab. IX, N 1.

69 См. А. В. Орешников. Материалы к русской сфрагистике. "Труды" Московского нумизматического общества. Т. III, вып. 1. 1903, стр. 109. В. Л. Янин. Актовые печати. Т. II, стр. 31. Объединяет монеты и печати прежде всего характерная для тех и других легенда: "печать великого князя" или "печать князя". Аналогии, имеются и в изображениях: всадник с мечом на печати великого князя Василия Дмитриевича (см. "ДДГ", NN 21 - 22) идентичен изображению на монете того же князя (см. А. В. Орешников. Русские монеты до 1547 г., N 463, табл. VIII, 330); всадник в меховой шапке с остроконечным верхом и с мечом в руке изображен на печати великого князя тверского Бориса Александровича (см. "ДДГ", N 51 а и б, 59) и на монете того же князя (см. А. В. Орешников. Русские монеты до 1547 г., N 248, табл. III, 119), и т. д.

стр. 56


с копьем, мечом и соколом. Монеты с подобными сюжетами чеканили великие князья Твери и Москвы, а также князья прилегающих к этим городам уделов (в княжествах Городенском, Кашинском, Галицком, Серпуховском, Можайском, Верейском, Дмитровском)70 .

В конце XIV - начале XV в. среди монет с изображением всадника в Московском великом княжестве появляются экземпляры, на которых всадник, держащий в руках копье, поражает им предмет, лежащий под ногами коня; голову дракона; самого дракона. Интересен вариант, показывающий, вероятно, становление данного типа изображения: всадник держит острием вниз копье, под ногами коня - тамга (плетенка)71 . Постепенно всадник на московских монетах обретает детали, максимально приближающие его к фигуре, изображенной на лицевой стороне печати 1497 г.: развевающийся плащ, копье пронзает извивающегося дракона. К концу княжения Василия Дмитриевича число монет с изображением всадника возрастает72 . Значительное распространение данный сюжет получает в правление великого князя Василия Васильевича, переходя затем на монеты Ивана III, где ему отдается, как считает И. Г. Спасский, предпочтение73 . Близость иконографического типа лицевой стороны печати образу популярного церковного святого Георгия-змееборца способствовала в глазах потомков (начиная с XVIII в.) объединению этих двух фигур в одно целое, хотя в XVI-XVII вв. многочисленные документы зафиксировали вполне определенное толкование поражающего дракона всадника как великого князя или царя74 .

Вопросы распространения культа св. Георгия на Руси, развития его иконографии, идейного содержания образа, а также историография темы обстоятельнейшим образом разработаны в исследованиях В. Н. Лазарева и М. В. Алпатова75 . Культ св. Георгия проник из Византии в Киевскую Русь уже в X в. и получил здесь в дальнейшем широкое распространение. В соответствии с идейным содержанием образа менялась его иконография. В XIV-XV вв. в изобразительном искусстве Руси преобладал тип Георгия-змееборца. Такая трактовка образа пришла из княжеской среды, где св. Георгий выступал преимущественно как покровитель князей, особенно в их военных предприятиях, и изображался в виде стоящего воина с копьем и щитом или с копьем и мечом. Постепенно в тесной взаимосвязи с литературным обликом произошла идейная трансформация образа Георгия, который в народном сознании превратился в доблестного воина, храброго рыцаря, защитника от зла. На литературный облик Георгия-змееборца оказали влияние мотивы устного народного творчества, былинные сюжеты о богатырях, защитниках Русской земли 76 . Поэтому не случайным является возникновение художественного образа всадника Георгия, борющегося со змеем и решительно вытесняющего с XIII в. в изобразительном искусстве предшествующий тип пешего Георгия-воина77 . Интересно, что, продолжая выполнять роль покровителя князей, Георгий предстает уже в форме, широко распространенной в XIV-XV вв., в образе Георгия-змееборца. Об этом свидетельствует изображение Георгия, убивающего дракона,


70 См. А, В. Орешников. Русские монеты до 1547 г.

71 См. там же, N 466, табл. VIII, 332.

72 См. Г. Б. Федоров. Деньги Московского княжества времени Дмитрия Донского и Василия I (1359 - 1425). "Материалы и исследования по археологии СССР". Вып. 12. М. -Л. 1949. стр. 171.

73 См. И. Г. Спасский. Русская монетная система, стр. 82.

74 См. В. Л. Янин. Актовые печати. Т. II, стр. 36.

75 См. В. Н. Лазарев. Новый памятник станковой живописи XII в. и образ Георгия- воина в византийском и древнерусском искусстве. "Русская средневековая живопись". М. 1970; М. В. Алпатов. Образ Георгия-воина в искусстве Византии и древней Руси. "Этюды по истории русского искусства". М. 1967.

76 См. А. В. Рыстенко. Легенда о св. Георгии и драконе в византийской и славяно- русской литературах. Одесса. 1909, стр. 332.

77 См. В. Н. Лазарев. Указ. соч., стр. 94.

стр. 57


на подписной княжеской чаше сына Дмитрия Донского Юрия Дмитриевича78 .

В обстановке широкого распространения и популярности культа св. Георгия как заступника и защитника, своеобразного народного героя московские князья не могли не использовать этот образ в качестве своего союзника и покровителя, для поднятия своего авторитета79 . Вероятно, именно в этом качестве Георгий-змееборец был близок московским князьям, тем более что традиция прочно связывала образ Георгия-воина с основателем города Москвы князем Юрием Долгоруким, необычайно чтившим своего патрона - св. Георгия, что выразилось в строительстве церквей и основании городов его имени80 . Такое почитание могло также основываться на идее преемственности власти московских князей - через владимирских - от киевских, покровителем которых выступал Георгий-воин81 . Эта теория, обосновывающая происхождение московских великих князей, формируется в конце XIV в. и на протяжении всего XV в. остается одной из основных политических теорий Русского государства82 . Ее формирование сопровождалось ростом интереса к истории Руси домонгольского периода, ее архитектуре, живописи, литературе, политике и т. д.83 . Естественно, что в этот комплекс включались и покровители овеянных героическими подвигами русских князей.

В официальной литературе XV в. все явственнее проступает тенденция утверждения исключительности Москвы84 , которая, вероятно, должна была обусловить и исключительность патронирования московских князей теми святыми, которые покровительствовали князьям-воинам Киева и Владимира. Этим объясняется и особое пристрастие к Георгию-воину московских князей, которые переносили на себя не только деяния популярного святого, но и его внешний вид. Поэтому на московских монетах великий князь столь часто изображался в виде всадника (без нимба), поражающего копьем дракона; для большей убедительности изображение сопровождалось буквами "К", "К-Н" - "князь".

Итак, изображение вооруженного всадника на печати Ивана III продолжает традицию предшествующих ей печатей русских князей, прежде всего московских великих князей. В то же время изображение вооруженного всадника, характерное для княжеских печатей западноевропейских стран того периода, делает ее типичной в общеевропейском масштабе. Сама идея единой государственной печати по происхождению не византийская. В Византии существовали личные императорские печати, скреплявшие подпись императора. Кроме императорских (обычно золотых), существовали печати деспотов (серебряные), себастократоров и т. д. Государственным императорским документам обычно сопутствуют печати85 - золотые буллы, которые привешивались к документам как международного, так и внутригосударственного характе-


78 Т. В. Николаев а. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV - первой четверти XVI в. М. 1971, стр. 53.

79 См. М. В. Алпатов. Указ. соч., стр. 168.

80 См. В. Н. Лазарев. Указ. соч., стр. 82.

81 См. М. В. Алиатов. Указ. соч., стр. 161.

82 См. Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства в XIV - XV веках. М. 1960, стр. 15.

83 См. Д. С. Лихачев. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого, стр. 165 - 166; его же. Развитие русской литературы, стр. 116 - 117.

84 См. А. Л. Гольдберг. У истоков московских историко-политических идей XV в. ТОДРЛ. Т. XXIV. Л. 1969, стр. 147 - 150; В. А. Кучкин. Повести о Михаиле Тверском. М. 1974, стр. 86 и др.

85 F. Dolger, I. Karayanopullos. Byzantinische Urkundenlehre. Abschn. 1: Die Kaiserurkunden. Munchen. 1968, S. 40 - 42; П. А. Яковенко. Исследования в области византийских грамот. Грамоты Нового монастыря на о-ве Хиосе. Юрьев. 1917, стр. 65.

стр. 58


ра. Иконография их достаточно хорошо изучена86 , она не имеет ничего общего с печатью, созданной Иваном III.

Восковые печати также употреблялись в делопроизводстве Византии. Восковыми печатями, обеспечивающими сохранность и секретность, скреплялись государственные документы-простагмы87 . Существовали ли в данном случае двусторонние печати и если существовали, то с каким изображением? Этот вопрос недостаточно выяснен. Употребление красновосковых печатей относится к последним годам существования Византийской империи и рассматривается как подражание Западной Европе88 . Никто из авторов, изучавших документы Византии, а также печати, привешенные или приложенные к этим документам, не сообщает об императорских печатях с изображением двуглавого орла, тем более о красновосковых двусторонних печатях, идентичных русской государственной печати Ивана III.

Подобные печати в Западной Европе носили немецкое название Munzsiegel, Doppelsiegel. В литературе им дается следующее определение: печать (восковая) круглая, у которой лицевая и оборотная стороны оттиснуты одинаковыми по размерам штемпелями89 . Эти печати с двусторонним изображением (тут выдвигается версия, согласно которой возникновение двусторонней печати трактуется как предохранительная мера против подделки) появились в X-XI вв. в Италии, с середины XI в. - в Англии и других западноевропейских государствах, в XIII в. - в Польше90 .

Печать Ивана III по сравнению с прежними княжескими печатями, существовавшими на Руси, а также с византийскими печатями императоров является новой прежде всего по смыслу и по идее. Создав свою государственную печать, традиционную по типу (вислая, двусторонняя), с традиционным изображением вооруженного всадника, Иван III благодаря новой форме титула, помещению эмблемы двуглавого орла и оттиску на воске приравнял ее тем самым к печатям западноевропейским. Эмблемы, символизирующие Русское государство, в силу их распространенности в Европе и известной специфики использования служили своеобразной рекламой новому государству, отражая идею его равенства с другими европейскими державами и выражая политические устремления московского правительства в общеевропейском масштабе. В то же время создание печати с символикой, соответствующей концепции официального характера и выражавшей, с одной стороны, древность происхождения власти, а с другой - знатность русского государя, отвечало политическим потребностям эпохи. Оно должно было служить и доказательством права Ивана III на титул кесаря. То была политическая акция, во многом аналогичная венчанию на великое княжение Дмитрия, внука Ивана III, при котором последний выступал в роли императора. В целом же эмблемы, составлявшие основу русского государственного герба, уже в начальный период существования единого Русского государства сыграли важную роль в борьбе за его упрочение.


86 См. F. Dolger, I. Karannopulos. Op. cit., S. 42 - 43; F. Dworschak. Byzantinische Goldbullen. "Byzantinische Zeitschrift", 1936, N 36, S. 36 - 45.

87 См. П. А. Яковенко. Указ. соч., стр. 65, 107, 113; F. Dolger. Byzantinische Diplomatik. Munchen. 1956, S. 47; F. Dolger, I. Karayannopulos.

Op. cit., S. 44 - 45.

88 CM. F. Dolger, I. Karayannopulos. Op. cit., S. 45; F. Dworschak. Op. cit., S. 45.

89 CM. W. Ewald. Op. cit., s. 162; O. Posse. Op. cit. Bd. V. S. 145.

90 CM. W. Ewald. Op. cit., S. 163; G. A. Seyler. Op. cit., S. 152.

 

Опубликовано на Порталусе 08 февраля 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): СИМВОЛЫ РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама