Полная версия публикации №1474216904

PORTALUS.RU ТУРИЗМ И ПУТЕШЕСТВИЯ ПРОГУЛКА ПО МОСКВЕ 1866 ГОДА → Версия для печати

Постоянный адрес публикации (для научного и интернет-цитирования)

По общепринятым международным научным стандартам и по ГОСТу РФ 2003 г. (ГОСТ 7.1-2003, "Библиографическая запись")

Ю. А. ФЕДОСЮК, ПРОГУЛКА ПО МОСКВЕ 1866 ГОДА [Электронный ресурс]: электрон. данные. - Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU, 18 сентября 2016. - Режим доступа: https://portalus.ru/modules/travelling/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1474216904&archive=&start_from=&ucat=& (свободный доступ). – Дата доступа: 29.03.2024.

По ГОСТу РФ 2008 г. (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка")

Ю. А. ФЕДОСЮК, ПРОГУЛКА ПО МОСКВЕ 1866 ГОДА // Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU. Дата обновления: 18 сентября 2016. URL: https://portalus.ru/modules/travelling/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1474216904&archive=&start_from=&ucat=& (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковой машиной PORTALUS.RU оригинал публикации (предполагаемый источник):

Ю. А. ФЕДОСЮК, ПРОГУЛКА ПО МОСКВЕ 1866 ГОДА / Вопросы истории, № 6, Июнь 1966, C. 198-201.



публикация №1474216904, версия для печати

ПРОГУЛКА ПО МОСКВЕ 1866 ГОДА


Дата публикации: 18 сентября 2016
Автор: Ю. А. ФЕДОСЮК
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ТУРИЗМ И ПУТЕШЕСТВИЯ
Источник: (c) Вопросы истории, № 6, Июнь 1966, C. 198-201
Номер публикации: №1474216904 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


Заглянем в Москву 1866 года, хотя год этот не был особенно примечательным в истории России и Москвы. Но, быть может, именно этой своей заурядностью 1866 год особенно интересен. Коль скоро он обычен, то, стало быть, и типичен. Какой же была Москва сто лет тому назад?

 

Начнем с прогулки по московским улицам тех дней. Из современной столицы, столь родной и близкой, перенесемся на "машине времени" на сто лет назад, остановимся где- нибудь в центре, скажем, у Москворецкого моста. Время пусть будет теплым: конец мая. Вспомним, что разница в календарных днях составляет 12 дней.

 

Мы стоим на Москворецком мосту и рассматриваем панораму Кремля. Все как будто знакомо и незнакомо. Прежде всего мост: не современный широкий и длинный мост, переброшенный не только через Москву-реку, но и через прилегающие набережные, а мост низкий, на двух быках, вровень с набережной и чуть ниже по течению.

 

- Помню! - скажет старожил. - Такой мост стоял еще в 1930-х годах, до постройки современного.

 

Он ошибается: этого моста уже никто не помнит. Через два года после нашего путешествия этот деревянный мост сгорит и в 1871 г. будет заменен тем, который помнят старые москвичи.

 

Москва-река грязна и мелка, уровень ее на несколько метров ниже привычного. По ней плывут шаланды, груженные бревнами и дровами. По пологим съездам, отчаянно стегая лошадей, поднимаются водовозы с бочками. Кремль как будто без изменений: все те же стены, башни (хотя и несколько обветшавшие, кажущиеся более старыми, чем в наши дни), Большой Кремлевский дворец, соборы. Правда, справа нет Кремлевского театра. Вместо него несколько приземистых монастырских зданий. На башнях торчат железные царские орлы. За Каменным мостом, тоже старым и низким, заметен огромный кирпичный куб: вот уже более четверти века строят и никак не закончат массивный храм Христа Спасителя. Завершат его строительство только в 1888 году.

 

От Москворецкого моста к Красной площади ведет узкая и кривая Москворецкая улица. Она слеплена из двухэтажных и трехэтажных домов, обильно украшенных торговыми вывесками.

 

Большой квартал между Москворецкой улицей и Васильевским спуском (проезд вдоль Кремлевской стены) закрывает вид на обращенный к реке фасад собора Василия Блаженного. Только поднявшись по тесной, заполненной пешеходами и экипажами Москворецкой улице, мы видим весь собор и Красную площадь.

 

Но что такое? Кроме Кремлевской стены с башнями, собора и лобного места, нет ни одного знакомого сооружения. Нет даже ГУМа, который нам кажется сегодня хоть и полным сил, но весьма великовозрастным стариком. На его месте длинное приземистое здание с колоннадой и арками - торговые ряды. Нет и Исторического музея. Вместо него большой белый дом с башней. Здесь некогда помещался Московский университет, а сейчас здесь губернские и уездные канцелярии. Памятник Минину и Пожарскому стоит не у собора, а в центре рядов, напротив Сенатской башни. Справа и слева от памятника раскинулась стоянка извозчиков. Площадь замощена булыжником.

 

Но самое главное, нет на Красной площади той строгой, торжественной обстановки, к которой мы так привыкли в наши дни. Около Василия Блаженного бродят не любознательные туристы и экскурсанты, а сгорбленные богомольцы и нищие. Вся площадь запружена народом: торговцами с лотками на голове или с ящиками на ремне, перекинутом через плечо, разношерстными покупателями, просто зеваками и бродягами. Так повелось со времен Ивана III: Красная площадь - центральное торговое место города. Вас оглушают крики: "Гри-ибы соленые!", "А вот пирожки: с мясом, с пер-

 
стр. 198

 

цем, с собачьим сердцем!", "Кому моченые яблоки?", "Сахарное мороженое, налетай!", "Покупай калачи - как огонь горячи!", "Ап-пельсины, лимоны хороши!".

 

В тесных галереях торговых рядов, у дверей темных, сыроватых лавок стоят ражие молодцы в косоворотках и сапогах - приказчики. Зычными голосами, перекрикивая друг друга, расхваливают они свой товар, бесцеремонно тянут прохожего за рукав внутрь лавок: "Пожалуйте, почтенный, зайдите - не пожалеете!", "Сударь, сделайте ваше одолжение, взгляните-с". Вдоль галерей, как и по площади, снуют мальчики - разносчики сбитня, кваса, фруктов. Вокруг черноволосого человека с пледом через плечо собралась толпа: под хриплый вой шарманки танцуют собаки, одетые кавалерами и дамами. После каждого "сеанса" в широкополую мягкую шляпу сыплются теплые потертые медяки.

 

Вот едва не наехал на вас странный экипаж на высоких рессорах. Спереди узкий, сзади широкий, он чем-то похож на гитару, положенную на колеса. Седоки сидят по сторонам, спиной друг к другу. Это извозчичья пролетка того времени, так называемый "калибер". Транспорту - а он в Москве только конный - приказано держаться правой стороны; но незаметно, чтобы это правило выполнялось.

 

От крика и шума у вас разболелась голова, захотелось курить. Закуривайте безбоязненно: никто уже не потащит вас в полицию как нарушителя общественного порядка. Многолетний запрет курения на улицах недавно, на радость московским курильщикам, отменен.

 

Жарко. В эту пору современные нам москвичи ходят в легкой одежде, с короткими рукавами и открытым воротом, как правило, без головного убора. Но в Москве 1866 г. вас удивляет сложность одежды: руки выше кистей не обнажаются, юбки у женщин до пят; на головах шляпы, шапки, картузы, чепцы. Простоволосым ходить, особенно женщине, не принято.

 

В нынешнем проезде Исторического музея публика несколько иная. Здесь справа и слева находятся "присутственные места", то есть канцелярии московских учреждений. Вот подъезжает богатая карета с важным мужчиной в мундире, расшитом золотом; лакей расталкивает толпу, расчищая путь к подъезду. Сурового, обросшего бакенбардами чиновника робко останавливают просители со свернутыми в трубочку бумагами в руках. Тут же, опасливо оглядываясь, предлагают свои услуги подпольные стряпчие: написать прошение, дать ход делу через знакомых канцеляристов. Этим вольным "аблакатам" строго запрещено заниматься своей практикой, но многие тайно прибегают к их помощи: неграмотных множество, несведущих в составлении прошений еще больше. Чтобы продвинуть даже незначительное дело через бюрократический лабиринт, требуется немало сил, денег и хлопот.

 

Проезд прегражден зданием Воскресенских ворот с двумя узкими арками. Пройти через ворота нелегко, особых арок для пешеходов нет (они были пробиты позднее), надо идти за экипажами. Того и гляди навстречу выедет лихач, собьёт с ног, изувечит и исчезнет.

 

По другую сторону ворот, между арками, видна часовня со знаменитой иконой "Иверской божьей матери". Вокруг нее толчея жаждущих приложиться к "Нерукотворной". Может быть, избавит она, заступница, от хворей, поможет продвинуть дело, вызволит отца или мужа, давно уже сидящего за неоплаченные векселя рядом, в долговой тюрьме, именуемой москвичами "ямой".

 

Итак, мы на нынешней площади Революции, в то время Воскресенской. Слева зеленеет Александровский сад с красивой решеткой, но Манежной площади нет. Оба университетских здания едва видны за кварталами мелких строений. Нет и дома, где ныне расположен Музей В. И. Ленина: на его месте высится белое здание с классическим портиком. Здесь находятся судебные учреждения Москвы, а поближе к проезду расположилась каменная лавка, торгующая свечами. Напротив слышен шум из унылого двухэтажного здания с мелкими лавчонками и длинной вывеской "Московский трактир". И только угловому (с нынешней площади Свердлова) дому радуешься, как старому знакомому: он стоит и по сей день.

 

На площади Свердлова, тогда Театральной, как и теперь, доминирует здание Большого театра. Жаль, что выкрашено оно в мрачный коричневый цвет. Справа желтеет Малый театр, а остальных домов не узнать. Все они низенькие и как-то смахивают на Малый театр. Там, где теперь Детский театр, виден двухэтажный дом с вывес-

 
стр. 199

 

кой "Трактир Барсова", где Стереокино - Сенатская типография, где "Метрополе" - гостиница и бани Челышева. На площади нет скверов. Вся середина ее огорожена канатами на столбиках; это плац-парад, на котором иногда производятся смотры войск. Но большую часть года плац пустует. Зато южная часть площади, у Китайгородской стены, всегда забита людьми и подводами - здесь продуктовый рынок. Вокруг знакомого фонтана с мальчиками, где в Москве 1966 г. так приятно посидеть и отдохнуть, тянется очередь с ведрами и черпаками. Фонтан служит водоразбором, в нем чистая мытищинская вода, которой пользуются жители всего центра. Домашний водопровод имеется лишь в немногих домах.

 

Слева от Театральной площади расположился Охотный ряд, заполненный приземистыми лавками с мясом, рыбой и зеленью. От залежавшихся товаров и гниющих отбросов исходит нестерпимое зловоние.

 

Пройдем мимо здания Малого театра; оно как будто вовсе не изменилось. Конечно, нет памятника А. Н. Островскому, потому что славный драматург жив, он в расцвете своих творческих сил. Его плотную фигуру и умные, пристальные глаза, зорко всматривающиеся в московский быт, чаще всего можно заметить именно здесь. В 1866 г. пьесы Островского исполняются в театре чуть не каждую неделю. Студенческий и разночинный "раек" (галерка) восторгается, а представители "темного царства" в ложах и бельэтаже негодуют: как можно так срамить купеческое сословие!

 

Здание ЦУМа и искать нечего. Напротив Большого театра, на Петровке, стоит богато отделанный дом Эйхлера, испещренный магазинными вывесками. В главном зале дома функционирует "Театр-цирк" и одновременно выставочное помещение. Здесь, например, можно было полюбоваться выставкой картин итальянского художника Анджело Гатти или поглазеть на карликов-ацтеков, мужа и жену, привезенных из Центральной Америки. Карлики удивляли москвичей не только малым ростом и экзотическим костюмом, но и умением часами стоять совершенно неподвижно.

 

Выходим на Кузнецкий мост. Дома здесь низкие, в два и три этажа. Некоторые нам знакомы, например, дом между Петровкой и Неглинной, где в то время была гостиница "Франция" с известным на всю Москву поваром. Да и дом на другом углу Неглинной, где в наши дни расположена "Снежинка", мало изменился за сто лет. Улица полна движения, взад и вперед разъезжают шикарные кареты, по тротуарам снует нарядная, по-европейски одетая публика. Это - излюбленное место прогулок московской знати. Фраки и пелерины встречаются здесь на каждом шагу, а армяки и сарафаны - только изредка. Вывески на всей улице преимущественно иностранные; необразованный человек и не поймет, что где продается. Кажется, вся Европа торгует на Кузнецком мосту. Голландский магазин предлагает вещи для приданого, свадебные корзины, чепчики и пеньюары, а также последний крик дамской моды - треугольные шляпки. В магазине мадам Берг большой выбор салопов, бурнусов, корсетов и кринолинов. Рядом, в магазине Зальцфиша, выставлены набрюшники, нагрудники и ночные колпаки. Итальянец Дациаро бойко торгует картинами, гравюрами, литографиями. Из магазина "Кригер и Кач" вынесли и грузят на подводу несгораемый шкаф. Заведение "Город Лион" выставило шелка и ковровые шали. Из музыкального магазина Карла Мейкова вышла нарядная дама с нотами в руках. А вот и наш соотечественник, книготорговец Глазунов. Выбор неплохой: новейшие романы Тургенева, Гейне в переводах русских поэтов, песни Беранже в переводе Курочкина, только что полученные из Петербурга очередные номера толстых журналов; "Русский вестник" печатает новый роман Достоевского "Преступление и наказание", там же "Тысяча восемьсот пятый год" Льва Толстого (первые две части того, что нам известно как "Война и мир"). Пришел и последний номер некрасовского "Современника", последний в буквальном смысле: после покушения студента Каракозова на царя журнал русской революционной демократии был запрещен. Есть новинки и на "любителя": книга "Счастливый игрок во все карточные игры", "Искусство, не учась живописи, быть живописцем", "Тайны гадания по трем магическим костям", "Лексикон сновидений, или более 5000 объяснений сна; собрано автором в течение 68 лет", "Миллион (а может быть, и менее) анекдотов, каламбуров, острот, шуток и глупостей".

 

Из трех московских фотографий две расположены на Кузнецком. Снятые с долгой выдержкой и наклеенные на плотный картон портреты все больше входят в моду даже в самых патриархальных семьях. Фотографирование прогрессирует: одно из этих

 
стр. 200

 

заведений оповещает, что в нем "будут производиться опыты фотографических снимков при вечернем освещении".

 

Покупать на Кузнецком мосту - признак хорошего тона. Светская публика делает покупки только здесь, хотя, как отмечает газета, "в иностранных магазинах берут за товары вдвое и втрое настоящей их стоимости".

 

Та же картина на Петровке и в Столешниковом переулке. Магазины здесь тесно прижаты друг к другу, окон в первых этажах нет - одни витрины.

 

Не заблудился бы современный москвич в "той Москве"? В центральной части вряд ли: сеть улиц в целом осталась без изменений, а ориентирами служили бы отдельные сооружения, дожившие до наших дней. Примерно каждый десятый современный дом в пределах Садового кольца - давности столетней и более. В узком Столешниковом переулке 1866 г. мы без труда узнали бы двухэтажные домики, где ныне находится комбинат бытового обслуживания. В угловом доме, где в 1966 г. расположена булочная, в 1866 г. находился оптический магазин Унферау, а на верхнем этаже - нотный магазин Юргенсона, будущего родоначальника крупнейшей нотной фирмы. Помимо нот, здесь продавались билеты на концерты Русского музыкального общества, которые пользовались все большим успехом.

 

Идем по Большой Дмитровке (Пушкинской) к бульварному кольцу. Смотрим налево и с трудом узнаем здание современного театра имени Станиславского и Немировича- Данченко. Между двумя фонарями видна вывеска "Купеческий клуб". Из открытых окон доносятся звон посуды и пьяный галдеж.

 

Чем дальше мы удаляемся от центра, тем больше Москва приобретает вид заштатного провинциального городка. Каменные (из плитняка), кирпичные и асфальтовые тротуары сменяются дощатыми мостками, а то и просто насыпями. Фонари встречаются все реже. Дома, почти сплошь деревянные, стоят на большом расстоянии друг от друга. Их окружают частные сады и огороды, наглухо отгороженные от улицы заборами из горизонтально сбитых досок с высокими, неприступными воротами. По пыльным улицам бегают стаи собак. "В последнее время собачье население Москвы расплодилось до невероятности, - писали "Московские ведомости" того времени. - В переулках вы встречаете сотни псов, которые по вечерам делают положительно невозможным путешествие без палок, а сон мирных жителей постоянно нарушается воем и оглушительным лаем. Многие собаки бродят по улицам и даже днем смело нападают на прохожих". Другая газета сообщала, что беспривязные собаки загрызли двух человек. Один был покалечен, другой умер.

 

Наконец мы у заставы. Москва осталась позади, а впереди простираются уходящее вдаль шоссе, поля, огороды, хуторки и болота, прорезанные проселочными дорогами. Трудно поверить, что этот пустынный пейзаж через сто лет превратится в благоустроенные районы столицы: Бутырские кварталы, Ленинградский проспект и Песчаные улицы.

Опубликовано 18 сентября 2016 года

Картинка к публикации:



Полная версия публикации №1474216904

© Portalus.ru

Главная ТУРИЗМ И ПУТЕШЕСТВИЯ ПРОГУЛКА ПО МОСКВЕ 1866 ГОДА

При перепечатке индексируемая активная ссылка на PORTALUS.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на Portalus.RU