(К 90-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)

1

Великий художник поставил Клима Ивановича Самгина свидетелем целой эпохи русской общественной жизни - верней, нескольких ее эпох. Колоссальный поток исторических и культурных фактов проходит через сознание героя эпопеи, умственная и нравственная эволюция которого раскрыта необычайно широко и скрупулезно. Какая бы ситуация ни изображалась в романе, автора интересует поведение Самгина в данной ситуации, его точка зрения, его переживания, его восприятие.

Чем объясняется обостренное внимание Горького к такой неяркой и негероической фигуре?

В "Жизни Клима Самгина" Горький стремился нарисовать образ целого народа, образ своего времени. Здесь показаны все общественные слои старой России, запечатлен весь ход русской истории за полстолетия. Поэтому "Жизнь Клима Самгина" называют эпопеей. Но в каждой эпопее среди разнообразных тем можно выделить одну - генеральную тему. Генеральной темой "Жизни Клима Самгина", романа сугубо идеологического, философского, является деятельность и историческая судьба той общественной группы, которая вырабатывает идеологию, то есть деятельность и судьба интеллигенции, ее социальная и идеологическая дифференциация, ее место в историческом процессе. В романе представлены два полюса русской интеллигенции: на одном - группа, посвятившая свои творческие силы народу (Кутузов и его соратники), на другом - группа последовательных реакционеров, врагов науки и прогресса (Томилин, Краснов, Лидия Варавка, Серафима Нехаева и пр.). Стремясь развенчать идеологические и моральные основы старого мира, художник, естественно, сосредоточил свое внимание на буржуазном лагере. Но в этом лагере его

стр. 3


--------------------------------------------------------------------------------

интересовали не все типы в равной степени. Чтобы запечатлеть характернейшие свойства буржуазной интеллигенции, необходимо было создать образ буржуазного интеллигента не столь исключительного, не столь махрового, как, скажем, Томилин или Серафима Нехаева, а более ординарного, распространенного.

Самгиным завершается колоссальный паноптикум российских буржуазных интеллигентов, создаваемый Горьким начиная с 90-х годов. В Самгине нашли наиболее полное и глубокое выражение наблюдения Горького над русской буржуазной интеллигенцией и, еще шире, над буржуазной личностью конца XIX - начала XX века в ее наиболее существенных, характерных проявлениях.

Правильность такой широкой трактовки этого образа подтверждается, например, чертами сходства интеллигента Самгина с купцом Петром Артамоновым. Петр "все чаще испытывал толчки маленьких обид и удивлений. Они отодвигали его куда-то в сторону, утверждая в роли зрителя, который должен все видеть, обо всем думать". Петра также раздражало отсутствие у него собственных мыслей. Он также немножко "выдумывал" себя и ощущал двойников в своей душе (см. т. 16, стр. 515). Но у Самгина, конечно, все эти качества выражены неизмеримо отчетливей, они у него откристаллизовались; психика его осложнена чтением книг и воспитанием; в душе Артамонова находится лишь как бы эмбрион самгинщины.

Элементы сходства двух, казалось бы столь не похожих друг на друга персонажей, конечно, не случайны. Художник подметил внутреннюю неустойчивость и встревоженность, свойственные буржуазной личности в период, предшествующий крушению старого мира. Петр Артамонов, принадлежащий к "хозяевам жизни", и Клим Самгин, обслуживающий этих "хозяев", - оба подавлены ощущением непрочности своего исторического бытия. Вполне естественно, что здесь возникает известное психологическое сходство.

Но, разумеется, Клим Самгин - это прежде всего воплощение свойств интеллигентного буржуазного индивида, это широкое художественное обобщение, через которое перед нами раскрывается духовная эволюция русской буржуазной интеллигенции конца XIX - начала XX века.

Совокупность политических идеалов и настроений, распространенных в широких кругах русской буржуазной интеллигенции в указанный исторический период, "образ мыслей", кодекс общественного поведения этих кругов можно охарактеризовать одним словом - либерализм.

Либерализм - очень сложный и объемный термин, приобретающий разные смысловые оттенки в зависимости от того, какой период и какая страна имеются в виду. Оппозиция по отношению к феодализму и ненависть по отношению к социализму - такова сущность либерализма. Эволюция его заключается в непрерывном ослаблении прогрессивных, антифеодальных тенденций, в непрерывных "уступках старому", в усилении ненависти к демократии. Финал:

стр. 4


--------------------------------------------------------------------------------

готовность пойти на любые уступки реакции, полное слияние с реакцией.

В области философии и этики выражением этой эволюции является полный отказ от научного познания, от всякого подобия гуманизма, даже от слащаво-лицемерной христианской пародии на гуманизм; христианство уже мешает "хозяевам жизни".

Либерал - не новая фигура в литературе. Он привлекал внимание Тургенева, Некрасова, Щедрина, Чехова. Но в романе Горького изображена новая историческая эпоха, и либерализм здесь предстает на новом этапе своей эволюции, предстает в процессе своего "перевооружения", перерастания в откровенно контрреволюционную идеологию. Новым в романе является и подход к либерализму, его осмысление художником. Впервые тип либерала раскрыт в свете подлинно научной концепции исторического процесса.

Перед нами либерал конца XIX - начала XX века, показанный в гуще социальной жизни, в самых разнообразных связях и вместе с тем показанный изнутри, в процессе своего духовного формирования. Раскрыты весь его идейный багаж, все его моральные "устои" и образ жизни. Раскрыты не только специфически русские, но и международные черты либерализма и всяческого межеумства и соглашательства. В этом поучительность романа, в этом его значение для тех весьма широких слоев западной интеллигенции, которые еще не знают, "в каком сражаться стане". Пример русского адвоката Самгина говорит о том, в какой духовный тупик приводят интеллигенцию связь с гибнущим миром "лавочников", индивидуализм, стремление уклониться от выполнения гражданского долга и приспособиться к реакции.

Горький не упрощает внутреннего мира Самгина и не стремится изобразить в его лице чудище, лишенное эмоций нормального человека. Изобразить буржуазного интеллигента "средней стоимости", каких много, раскрыть до самого дна его душу - вот задача, которую поставил перед собой Горький.

В романе, кажется, нет другого образа, который был бы так далек от гротеска. Ирония автора здесь становится особенно сдержанной, затаенной. Есть случаи, когда она проявляется более или менее открыто - в ядовитых сообщениях о том, что Самгин чувствовал себя дьяволом, или о том, что у Самгина в момент зарождения "важных, решающих мыслей", отражающих всю его глубину "свободного мыслителя", "возникла необходимость посетить уборную", или о том, что ноги Самгина, наблюдающего радение, начали подрыгивать, и т. п. Но таких, явно саркастических, деталей сравнительно немного. В обрисовке Клима Самгина сатирический эффект достигается с помощью деталей, не бросающихся в глаза, с помощью мелких и вовсе микроскопических штрихов, создающих в совокупности своей ярчайшее представление о слабостях Клима, о его социальной дефективности.

Вот, например, Самгин выступает в гостиной "известного адвоката" с фрондерской речью о династии Романовых. Самгин "отхлебнул глоток чая, почесал правый висок ногтем мизинца и, "глубоко вздохнув,

стр. 5


--------------------------------------------------------------------------------

продолжал..." Клим Иванович Самгин в период своей зрелости уже привык говорить, поднаторел в краснобайстве, он уже знает цену своим слушателям (всевозможным Лаптевым-Покатиловым) и уже не волнуется, не торопится, он спокойненько прихлебывает свой чай. Ораторствует Самгин уже только в силу обязанности, принятой на себя "критически мыслящей личностью", - без всякого воодушевления, флегматично, развинченно. Это остро передано деталью - почесывание виска мизинцем. Глубокий вздох Клима - вздох человека, который чувствует себя вынужденным делать нечто давно надоевшее ему, наскучившее, изрядно утомившее его. Так и представляешь себе этого унылого оратора с его монотонными, круглыми и мягкими фразами, с его традиционными адвокатскими манерами, человека без пламени в душе, не имеющего, собственно, что сказать людям.

Горький постоянно прибегает к такого рода нюансам в описании "трудов и дней" Самгина. Но, повторяем, критическое, враждебное отношение автора к своему герою не находит резких, открытых проявлений, оно чувствуется как "подтекст". Общий колорит портрета - сдержанный, спокойный. Ничего резко выраженного, ничего бьющего через край. И все качества, которыми художник наделил своего героя, - это средние качества.

Некоторые критики склонны объявлять Самгина умственно ничтожным. Для этого нет оснований. Самгин не блещет умом, но он не глуп, это особенно заметно в его внутренних диалогах. Тут мы сталкиваемся с интересной чертой Самгина - со своего рода интеллектуальным раздвоением. На людях Клим обнаруживает ум одного сорта, наедине с собой - ум другого сорта, несколько повыше. Этот тепличный интеллигент теряется в сутолоке жизни, его оглушают проходящие перед ним пестрые люди; в хаосе разговоров и споров его способности как бы притупляются. Кроме того, он очень боится показаться неоригинальным, и это усиливает его растерянность. Оглушенный и ослепленный, он - порой неожиданно для самого себя - произносит сверхшаблонные фразы: "Ученье - свет", задает нетактичные вопросы: "У них роман?", "Ты с ним - жила?" А потом смущенно молчит и протирает очки, недовольный собой. Горький иногда как бы фиксирует внимание читателя на безобразном и скованном характере самгинского слога, давая рядом высказывания Клима и других, более ярких людей об одном и том же предмете. Например, Бердников отзывается о Марине Зотовой: "Женщина-то, а? В песню просится". Клим Иванович Самгин отвечает: "Редкой красоты..."

Таков Самгин в обществе. Наедине с собой он, конечно, не превращается в талантливого человека. Самгин остается Самгиным. Но когда он не оглушен людьми, не смущен, не поставлен перед необходимостью быстро определить и выразить свое отношение к тому или иному вопросу, мысли его приобретают большую отчетливость, развиваются свободней, у него находятся незатасканные слова, иногда он бывает даже остроумен. В бесконечном потоке его затаенных, никем не услышанных речей мы можем встретить энергичный и злой отзыв о Дроно-

стр. 6


--------------------------------------------------------------------------------

ве: "Маленький негодяй хочет быть большим, но чего-то боится", едкую характеристику будущей карьеры Тагильского: "Сын содержателя дома терпимости - сенатор". В грустную минуту Клим думает о себе: "Жизнь обтекает меня, точно река - остров, обтекает, желая размыть" (эту самооценку Клима нам надо будет принять во внимание).

Однако запас таких любопытных суждений у Клима Ивановича Самгина не велик. Большей частью он в тумане бесплодного и почти болезненного самоанализа, во власти мелких мыслей. Его "взлеты" - это на миг преодоленная ординарность. А. Фадеев хорошо сказал: Самгин - это "монументальный ультрасредний"1.

Установку М. Горького на создание образа буржуазного интеллигента средней стоимости особенно остро ощущал А. Луначарский, которому принадлежит наиболее тонкая характеристика Самгина. Луначарский сравнивал Клима с "Человеком в очках" Добужинского - воплощением ординарности и скучной буржуазной респектабельности.

В "самгинщине" критик-марксист видел совокупность социально-психологических качеств, широко распространенных среди воспитанной в буржуазном духе интеллигенции. С точки зрения Луначарского, психология самгиных заключается прежде всего в стремлении быть "над партиями", "над классами", в стремлении выше всего поставить свое "я", в претензиях на духовную автономию. Все эти тенденции, проистекающие из того положения, которое занимает интеллигенция в буржуазном обществе (между трудом и капиталом), приводят на практике к межеумству, двурушничеству и подчас к "внутренне глубоким и по-своему утонченным драмам"2.

Работа Луначарского прочно вошла в обиход советского горьковедения. В этом ярком критическом этюде содержатся отправные пункты для всестороннего и объективного исследования образа Самгина и романа в целом. Известная преемственная связь с очерком Луначарского характерна для всех серьезных работ о "Жизни Клима Самгина", в частности - для соответствующей главы в книге Б. Михайловского и Е. Тагера "Творчество М. Горького".

Наряду с плодотворной линией, идущей от А. Луначарского и требующей строгого историзма и анализа всей художественной логики романа, в оценке Самгина еще нередко дает себя знать вульгарный социологизм. Он выражается в стремлении упрощать Самгина, в игнорировании сложного, психологического содержания, которым наполнен этот образ. Клим Иванович Самгин в изображении ряда критиков предстает не обычным, чичиковско-ординарным буржуазным интеллигентом конца XIX - начала XX века, не человеком "средней стоимости", а некиим монстром, наделенным выдающимися по своей гнусности моральными качествами. И, что особенно удивительно, его изображают


--------------------------------------------------------------------------------

1 "Вопросы литературы", 1957, N 1, стр. 193.

2 А. В. Луначарский, Самгин, М. 1933, б-ка "Огонек", стр. 45.



стр. 7


--------------------------------------------------------------------------------

человеком сразу определившимся, человеком одной твердо установленной, отчетливой линии, одной ярко выраженной идеи.

Например, С. Касторский видит в Самгине "двоедушную гадину", "услужливого агента буржуазии", "подлого предателя" и добавляет для полноты характеристики: "Самгины убили Горького"1. С точки зрения А. Абрамовича, Самгин - "провокатор, предававший революционеров без зазрения совести"2.

Беда этих суждений - в их антиисторизме и упрощенности. Самгина, так сказать, потенциального, взятого в перспективе, находящейся вне сюжетных рамок горьковской эпопеи, смешивают с Самгиным, живущим в книге великого художника. Эмбриональные качества героя эпопеи раздуваются до крайних пределов. Если выражаться фигурально: зерно изображают как созревший плод. То, что в романе дано легким намеком на будущее, воспринимается как уже сложившаяся реальность; все психологические нюансы образа игнорируются, исторические грани стираются. Герой романа предстает чуждым внутренней борьбе, свободным от всяких противоречий, исканий, блужданий, от тех "по-своему утонченных драм", о которых упомянул А. Луначарский и которые неоднократно приводили Самгина к мыслям о самоубийстве. А ведь именно анализ этих внутренних противоречий и блужданий и находится в центре внимания Горького.

Автор эпопеи прекрасно отдавал себе отчет в том, как много сложного, запутанного в психологии самгиных, в их отношении к действительности. Если прямолинейные критики усматривают в поведении самгиных обычную тактику ренегата или двурушника, то художник видел здесь гораздо более сложное социально-психологическое явление.

"В сущности, эта книга - о невольниках жизни, о бунтаре поневоле и еще по какому-то мотиву, неясному мне, пожалуй"3, - писал Горький С. Сергееву-Ценскому 16 марта 1927 года.

Действительно, какой-то отпечаток "невольничества" лежит на всей жизни Самгина. Он хочет одного, а история преподносит ему совсем другое. Причем он все время вынужден действовать против собственных тайных вожделений. Революция чужда ему, но Самгин в какой-то степени помогает революции, выполняет отдельные поручения большевистских организаций, порой даже платится за свою "революционную деятельность" тюремным заключением. Чем же объясняется такая общественная практика самгиных?

Жизнь Клима Ивановича Самгина раскрыта Горьким как жизнь человека, постоянно находящегося в процессе довольно напряженных, довольно мучительных исканий, но не способного что-либо найти, не способного до конца самоопределиться, достигнуть внутренней устой-


--------------------------------------------------------------------------------

1 С. Касторский, Статьи о Горьком, Л. 1953, стр. 153.

2 А. Абрамович, Конец буржуазного героя, в сб. "Литературный Саратов", 1939, стр. 200.

3 С. Сергеев-Ценский, Избранное, М. 1941, стр. 546.



стр. 8


--------------------------------------------------------------------------------

чивости и занять твердую позицию в великих битвах своего времени. Он всегда на перепутье, "на перекрестке идей и течений"1.

Эту неустойчивость (свойственную в какой-то степени и его более честному и искреннему брату) прививала Самгину вся обстановка, в которой он воспитывался. В доме Ивана Акимовича Самгина не хотели "тушить огней" - и втайне мечтали о том, чтобы они погасли. Юный Клим рос и развивался в атмосфере слащавого народофильства, позерства, игры в революционность. Он был достаточно умен и наблюдателен, чтобы почувствовать неискренность, нелепость и комизм Ивана Акимовича, писателя Катина и подобных им интеллигентов. Еще в детстве Клим догадался, что "нехорошо быть похожим на людей, которых он знал", то есть нехорошо быть похожим на отца, на доктора Сомова и других запутанных, болтливых, духовно не устроенных людей. Но Клим не был настолько решителен и настолько чист душою, чтобы вырваться из царства пустых фраз о народе и слиться со своим народом. Обстановка влияла на него, приучала "выдумывать" самого себя, вечно носить мундир из лохмотьев демократических идеалов.

От Ивана Акимовича и других наставников Клим еще в отрочестве узнал: "Интеллигенция - это лучшие люди страны, - люди, которым приходится отвечать за все плохое в ней..." Он узнал также, что интеллигенция жертвует собой ради народа, ничего не добиваясь для себя. Чем старше становился Клим, тем менее он был склонен жертвовать собой ради чего-либо или кого-либо. Но представление об интеллигенции как об избранной части общества прочно, навсегда вошло в его сознание. Зрелым человеком он будет поглядывать на себя в зеркало и думать: вот я - интеллигент. Но какую позицию должны занять "лучшие люди страны" по отношению ко "всему плохому", то есть к царящему мраку и насилию, - этот вопрос никогда не был ясен Климу, да и никогда не был им поставлен сколько-нибудь серьезно. Клим знал только одно: я принадлежу к самым лучшим. Впрочем, и в этом у него не было полной уверенности. Мучительно трудным оказалось понять себя, очертить свою личность, оценить ее, поверить в нее, утвердиться в сознании своих достоинств. Сомнения в ценности жизни, в возможности высоких чувств, сомнение в самом себе наполняют героя романа и усиливаются по мере того, как расширяется его жизненный опыт. Этот всеобъемлющий скепсис, эта зыбкость восприятия, отсутствие твердых критериев нашли себе выражение в формуле, постоянно возникающей в сознании Клима и звучащей как рефрен всей его жизни: "Да был ли мальчик-то? Может, мальчика-то и не было?"

Порою Климу - ив юности и в зрелые годы - хотелось отбросить скепсис, отбросить элементы актерства, которые он себе навязал, сам не зная точно, какая роль им разыгрывается... "У себя в комнате, сбросив сюртук, он подумал, что хорошо бы сбросить вот так же всю эту вдумчивость, путаницу чувств и мыслей и жить просто, как живут другие, не смущаясь говорить все глупости, которые подвернутся на


--------------------------------------------------------------------------------

1 А. В. Луначарский, Самгин, М. 1933, б-ка "Огонек", стр. 43.



стр. 9


--------------------------------------------------------------------------------

язык, забыть все премудрости Томилина, Варавки..." Но Самгин был бессилен выбраться из путаницы. Путаница росла и затягивала его. И чем трудней становилась дорога к самому себе, тем сильней была боязнь "потерять себя в массе маленьких людей".

Порой его охватывала надежда: сомнения пройдут, настанет день, когда он обретет жизненную силу, когда в душе его созреет "зерно истинной веры". Эта надежда делает его бодрей, даже заставляет "осторожно улыбаться". (Как это по-самгински - улыбаться "осторожно"! Он боится полноты чувства, он даже наедине с собой не решается дать простор всему здоровому и естественному, что еще теплилось в нем.) Но надежда скоро слабеет, исчезает, и Клим снова чувствует себя "в хаосе чужих мыслей, за которыми скрыты непонятные чувства".

В окружающих буржуазных интеллигентах Клим замечает проявления той же изломанности, растерянности, которая мучила его. Иногда ему хотелось крикнуть людям своего круга:

" - Эй, вы! Я ничего не знаю, не понимаю, ни во что не верю и вот - говорю вам это честно! А все вы - притворяетесь верующими, вы - лжецы, лакеи простейших истин, которые вовсе и не истины, а - хлам, мусор, изломанная мебель, просиженные стулья".

Никто никогда не узнал об этих порывах Клима Самгина. Он был слишком робок, труслив, узок, чтобы открыто выступить с осуждением самого себя и всей буржуазной интеллигенции. Но смутное внутреннее беспокойство никогда не покидало его. Он все как-то собирается жить и не живет.

"В жизни моей что-то не... так, неладно", - однажды признался он самому себе и даже расплакался. В другой раз он поднялся до приговора самому себе: "Самозванство. Игра в жизнь..." Перед ним постоянно возникает вопрос: "Но - где же мое место в этой фантастике?" "...Неужели я всегда буду жить так? Пленником, невольником?" Бывали минуты, когда ему даже хотелось, чтоб была революция - только бы покончить с путаницей, с бессмыслицей, обрести, наконец, определенность и ясность. "Пускай вспыхнут страсти, пусть все полетит к черту, все эти домики, квартирки, начиненные заботниками о народе, начетчиками, критиками, аналитиками..." Такой тирадой разразился Клим (конечно, мысленно), когда началось декабрьское восстание в Москве. В дни первой русской революции ему даже начинало казаться, "что он живет накануне открытия новой, своей историко-философской истины, которая пересоздаст его, твердо поставит над действительностью и вне всех старых, книжных истин". Но это - минутное настроение, за которым следует ощущение неспособности "уложить" свои впечатления "в ту или иную систему фраз".

Незадолго до конца - своего собственного и старой России - Клим Самгин ставит все тот же роковой вопрос, который не давал ему покоя в юности:

"Что должен девать я и что могу делать?"

В самгинской психологии, как мы видим, много ущербного, мутного, упадочного. Самгин психологически тяготеет к типу декадента;

стр. 10


--------------------------------------------------------------------------------

самгинская душа представляет собой благодарную почву для восприятия декадентских идей и настроений.

Горький глубоко раскрывает не только смутность и неопределенность психики Клима Самгина, но и те социальные факторы, под воздействием которых формируются самгины.

Выше мы приводили мысль А. Луначарского о связи между самгинской психологией и тем своеобразным, двойственным положением, которое занимает интеллигенция в буржуазном обществе. Она не принадлежит непосредственно ни к "хозяевам жизни", ни к производителям материальных ценностей. Это порождает в ней иллюзии своей "независимости", своего "надклассового" характера. Этим же объясняется известная двойственность ее психики - психики людей, добывающих себе средства к жизни трудом, но тесно-связанных с капиталом, вынужденных обслуживать его, защищать его интересы.

Все это становится для нас ощутимой и зримой реальностью, когда мы следим за судьбой Клима Самгина.

Мы уже упоминали о той интеллигентской обстановке, в которой вырос Самгин. Мудрено было бы стать человеком устойчивых мыслей и настроений в доме Ивана Акимовича Самгина. В самостоятельную жизнь Клим вступил уже обремененный грузом "самгинщины". Общественное положение скромного адвоката Самгина складывается так же, как и у множества других работников умственного труда при капитализме.

Самгин призван обслуживать буржуазию, призван быть одним из винтиков буржуазной юридической машины. В этом своеобразие его связи с действительностью. Самгин больше всего озабочен тем, чтобы сохранить "свободу" своей личности. Но действительность все время дает ему почувствовать - и иногда в весьма обидной форме - его печальную зависимость от "хозяев".

Самгин почувствовал ее рано - еще студентом. "Кончу университет и должен буду служить интересам этих быков", - думал он разглядывая богатых мещан родного города, собравшихся в ресторане. "Женюсь на дочери одного из них, нарожу гимназистов, гимназисток, а они, через пятнадцать лет, не будут понимать меня. Потом - растолстею и, может быть, тоже буду высмеивать любознательных людей. Старость. Болезни. И - умру, чувствуя себя Исааком, принесенным в жертву - какому богу?" У натуры более живой, активной и глубокой подобные мысли могли бы вызвать серьезный духовный кризис и толкнуть на поиски иных, более прогрессивных путей. Клима эти мысли тревожат, но к духовному кризису и перевороту не приводят.

Зависимое общественное положение, подчиненность Бердниковым и Пермяковым порождали в Самгине известное фрондерство, известный критицизм по отношению к существующему порядку. В своем критицизме Самгин доходил даже до того, что готов был принять революцию, но лишь такую революцию, которая ограничивалась бы буржуазно-демократическими задачами и обеспечила бы ему более солидное и видное место в жизни. Такова одна из наиболее

стр. 11


--------------------------------------------------------------------------------

существенных причин, заставлявших Самгина оказывать некоторые услуги революционерам.

Вторая причина - страх перед революцией. Самгина томит неизвестность, он чувствует неотвратимость исторических катаклизмов, чувствует, что ему никуда не уйти, не спрятаться от них. И у него возникает желание как-то примкнуть, присоединиться, присосаться к революционному движению, чтобы не оказаться за бортом и поскорей покончить с неопределенностью. Однажды он признался сам себе: "Под всею путаницей твоих размышлений скрыто живет страх пред жизнью, детский страх темноты, которую ты не можешь, не в силах осветить".

К революции его толкает не только страх, но и расчет, правда, не осознанный до конца, полуинстинктивный. Самгин хочет воздействовать на нее, повлиять на события в желательном для самгиных направлении. Расчет этот, повторяем, подсознательный. Себе самому Клим внушает: "Я участвую в революции по своей воле, без надежды что-то выиграть, а не как политик". Ни в одном из внутренних монологов он не обнаружил сознательного, продуманного намерения использовать революцию в своих целях.

Но есть и еще одна причина самгинского "участия" в революции - причина особенно своеобразная и трудная для понимания (не ее ли имел Горький в виду в письме к С. Сергееву-Ценскому?).

Самгин начинал свою сознательную жизнь в тот период, когда революционное народничество уступало место либеральному народничеству, перераставшему в пошлый, мещанский оппортунизм. Это был довольно сложный процесс. Сложность его состояла в том, что буржуазная интеллигенция (к которой принадлежал герой эпопеи) еще испытывала нечто вроде пароксизмов умирающей совести - гражданской совести, гражданского долга. Она отказывалась от идеалов освободительного движения, от идеалов своих "отцов", но, в силу исторической инерции, продолжала считать себя хранительницей передовых традиций, не решаясь проявить томилинское бесстыдство, обнажить свою мещанскую натуру. Чрезвычайно остроумно сказано об этом самим Горьким в статье "Разрушение личности": "...интеллектуальное "я"... "правело", сконфуженно оглядываясь..."

Клим Иванович Самгин всю жизнь "сконфуженно оглядывался". Захваченный едва ли не в отрочестве процессом "поумнения", Самгин, как и множество интеллигентов того времени, еще помнил "огни", которые бросили отблеск на его детство. Он, как и Иван Акимович Самгин, не решается гасить эти "огни", не решается сбросить мундир отцовских идеалов и открыто, по-томилински, поднять знамя цинизма и безответственности.

Самгину очень хотелось бы, чтобы история как-то освободила его от утомительного бремени унаследованных гражданских обязанностей. Ему хотелось бы, чтобы осуществились некоторые буржуазно-демократические реформы и чтобы после этого ему, Самгину, можно было бы сбросить раз и навсегда мундир "отцовских" идеалов. Манифест

стр. 12


--------------------------------------------------------------------------------

17 октября 1905 года пробудил в Самгине надежду на то, что это желанное время, наконец, наступило. Вся Россия, по его мнению, устала. "Устал и он, Клим Самгин, от всего, что видел, слышал, что читал, насилуя себя для того, чтоб не порвались какие-то словесные нити, которые связывали его и тянули к людям определенной "системы фраз"... И вот наступил канун отдыха, действительное "начало конца".

История не считалась с этими желаниями Самгина. Народ, который казался маленькому и слепому Самгину "усталым", еще только распрямлял свои богатырские плечи. И Самгин снова был вынужден приспособляться к духу времени, разыгрывать роль прогрессивного человека, даже революционера.

Кроме надежды на буржуазно-демократические реформы, Самгина часто охватывает другое, еще более сокровенное, тайное желание: чтобы кто-то сильный и властный подавил освободительное движение, прикрикнул на недовольных людей:

- Да что вы озорничаете!

Эта фраза очень часто вспыхивает в сознании Самгина. Она - второй рефрен его жизни (первым была скептическая фраза о "мальчике").

Но нет такой силы, которая могла бы вновь сковать народ, и Самгину ничего не остается делать, как продолжать тащить свою "каторжную тачку". Причем Самгин даже самому себе боится признаться в том, что он внутренне консервативен и тяготеет к контрреволюции. Сознание каких-то гражданских обязанностей, повторяем, еще не окончательно умерло в нем.

Странной, одинокой и бесприютной, фантастически-нелепой жизнью живет Клим Иванович Самгин. Он искренно говорит сам себе: "Нет, я не покорнейший слуга!" И в то же время становится все более покорным слугой бердниковых и пермяковых. Они втаптывают в грязь его человеческое достоинство, он - на миг - загорается негодованием, и тотчас же пытается оправдать своих хозяев, даже возвеличить их - чтобы не чувствовать себя таким ничтожным. Вспомним, какую гамму настроений пережил Самгин, когда Бердников вышвырнул его за дверь. Сперва Клим охвачен обидой и гневом, но вскоре успокаивается и начинает думать о Бердникове как о сильной и своеобразной, даже трагической личности. Самгину хотелось уверить себя в том, что он потерпел поражение "в единоборстве с великаном". Оказывается, "независимый" Клим Иванович Самгин и беспринципный делец Попов, который служит на побегушках у Бердникова, не так уж сильно отличаются друг от друга. Попов тоже старается сохранить "независимость", он все время пикируется со своим патроном, даже "изобличает" его, но все это напоминает те вольности, которые были дозволены шутам при дворцах королей. Попов - шут Захара Бердникова. И Самгин - шут, добровольный раб. Он предпочитает служить Бердниковым, а не народу. Буржуазное воспитание, буржуазные инстинкты оказались сильнее "отцовских идеалов". Воспитание и инстинкты внушают неприязнь к революции; они определяют его отношение и к

стр. 13


--------------------------------------------------------------------------------

царю, которого Самгин склонен "критиковать" и от которого он в то же время полубессознательно ждет решительных шагов против революционного движения.

Основное в идеологической эволюции Самгина - накопление им ненависти к революции при неизменном стремлении сохранить во что бы то ни стало традиционную для либеральных рыцарей мещанства личину передового и даже революционно настроенного человека. Самгин не был тем сознательным, расчетливым, законченным предателем, каким его изображают некоторые критики, но в его жизненной позиции была заложена с самого начала тенденция к предательству. Интересно, что Ромен Роллан, прочитав лишь часть повествования (описание детских и юношеских лет Самгина - до его отъезда в Петербург), сразу же уловил эту тенденцию. С точки зрения Роллана, Клим Самгин - человек осужденный на предательство или полупредательство - "предательство неуверенное, замаскированное" 1. Действительно, независимо от субъективных намерений Самгина вся его жизненная линия, его постоянные попытки соединить пиэтет по отношению к демократическим традициям с тактикой "применительно к подлости" обрекали его на жалкое и двусмысленное существование какого-то полупредателя.

Революция раздавила Самгина. Мы знаем об этом из черновых, отрывочных, но весьма выразительных эскизов Горького. Гибель Самгина изображена в них как гибель жалкого пигмея, подвернувшегося под ноги великана ("Уйди! Уйди, с дороги, таракан. И - эх, тар-ра-кан!"). Не активный враг революции, а ничтожный мещанин, подхваченный волной событий и, видимо, каким-то словом или жестом невольно обнаруживший свою антинародную сущность, - таким рисуется здесь Самгин. Закономерный финал жизни, наполненной суетливыми метаниями между двумя лагерями и растущей враждой к прогрессивному лагерю.

Подводя итоги нашим наблюдениям, мы так определили бы кратко общественно-историческое явление, называемое "самгинщиной": "Самгинщина" - это мировоззрение, психология и общественная практика либерального интеллигента конца XIX - начала XX века, буржуазного индивидуалиста, который инстинктивно ненавидит революцию, но еще колеблется и не решается дать простор своим реакционным стремлениям, еще претендует на роль "хранителя передовых идеалов", заставляя себя оказывать услуги освободительному движению, внутренне все больше склоняясь к контрреволюции. Это мироощущение интеллигента, занимающего в силу условий своего социального бытия промежуточную позицию между трудом и капиталом и претендующего на "внутреннюю свободу", но явно тяготеющего к капиталу. Это мораль, философия и эстетика образованного мещанства на грани двух столетий, накануне крушения буржуазного мира.


--------------------------------------------------------------------------------

1 Письмо Р. Роллана к А. М. Горькому от 4 января 1933 года, - "Вопросы литературы", 1957, N1, стр. 185 - 186.



стр. 14


--------------------------------------------------------------------------------

2

Философская и эстетическая эволюция Самгина не может быть понята без учета специфических особенностей буржуазной культуры в эпоху империализма.

Эта культура несет на себе неизгладимую печать - печать декаданса. Декаданс - глубочайший духовный, культурный кризис, охватывающий философию, науку, искусство, литературу, а также мораль и быт господствующих классов. Декаданс отражается не только в философии и эстетике буржуазии, но и в самой буржуазной личности, утрачивающей духовное здоровье и занимающей все более враждебную позицию по отношению к моральным ценностям, выработанным человечеством.

Основные черты декаданса кратко можно было бы сформулировать так: со стороны философской - стремление дискредитировать разум, изобразить мысль человеческую слепой и бессильной, а объективный мир "непознаваемым"; со стороны общественно-этической - презрение к массе, отрыв от народной и национальной почвы, проповедь крайнего индивидуализма; со стороны эстетической - отказ от традиций передового, реалистического искусства, доведение до самых крайних пределов теории "чистого искусства", воинствующая безыдейность и субъективизм, разрушение образа, в конечном счете - ликвидация искусства.

"Встреча" такого типичного представителя русской буржуазной интеллигенции, как Самгин, с декадентской философией и эстетикой, сложная и своеобразная история постепенного воздействия на него идей и настроений декаданса чрезвычайно интересны и поучительны. Рассмотрение духовной эволюции Самгина в аспекте его отношения к декадансу позволяет понять многие, весьма существенные черты буржуазного сознания накануне и в период пролетарской революции.

Клим Иванович Самгин, как мы помним, сравнивал себя с островом, который обтекает река жизни. Вот так же обтекали его волны различных философских систем: каждая волна оставляла какой-то след в его сознании, но ни одна не захватила его целиком. Он всегда оставался эклектиком, всегда колебался, недоумевал, присматривался к идеям, как недоверчивый покупатель к товарам. Однако это не значит, что у него не было определенных философских симпатий и антипатий.

Если для общественно-политических взглядов и настроений Самгина характерен либерализм, то его философские представления окрашены в тона позитивизма и отчасти вульгарного материализма. Либеральные, позитивистские и вульгарно-материалистические идеи составляют основу миросозерцания Самгина. Но эти его коренные и, так сказать, наследственные идеи и настроения постепенно изменялись, приобретали новую окраску. Его внутренний мир несет на себе печать переходной эпохи в развитии буржуазного сознания - эпохи, когда либерализм уступает место открытой и последовательной идеологической контрреволюции, а позитивизм - законченной философии упадка.

стр. 15


--------------------------------------------------------------------------------

Клим Самгин вырос в среде, где кумирами были Герберт Спенсер, Огюст Конт, Н. К. Михайловский. В их работах "поумневшие" интеллигенты находили теоретическое оправдание своего оппортунизма - учение о мирном прогрессе, о постепенном совершенствовании человеческой природы, о классовом сотрудничестве. Социологи типа Огюста Конта, Спенсера утверждали, что открытые ими "законы" развития общества исключают участие масс в историческом прогрессе, ибо массы-де невежественны, не знают этих законов, и их вмешательство в политику вызовет лишь кризис и болезнь "общественного организма". Царства правды и справедливости можно достигнуть без социальных бурь и потрясений, лишь на основе развития науки.

Наука не только не отрицалась, но всячески прославлялась позитивистами. Однако ее сущность и значение резко ограничивались, сужались, за ней отрицалась способность познавать "субстанцию" вещей, то есть объективный мир с его закономерностями; мир объявлялся в основе непознаваемым, и науке отводилась в конце концов лишь роль регистратора связей и взаимоотношений между нашими ощущениями, за которыми скрывается таинственная и непознаваемая кантовская "вещь в себе". От позитивизма буржуазному сознанию нетрудно было сделать переход к декадентской философии, вовсе отвергающей научное познание1.

О том, что воздействие позитивизма на умы либеральной интеллигенции в полной степени учитывалось Горьким, свидетельствуют многозначительные строки в той историко-публицистической характеристике, которую он дает в начале романа эпохе 70 - 80-х годов: "Люди быстро умнели, соглашаясь с Спенсером, что "из свинцовых инстинктов не выработаешь золотого поведения..." В уста Никифора Тагильского Горький вкладывает рассказ об отце одного сановника, поклонявшемся Огюсту Конту и даже написавшем "сочиненьишко" о "естественно-научных законах в области социальной". Спенсера и Конта будет вспоминать Самгин. Но главное не в отдельных упоминаниях, а в общей картине духовной жизни русской буржуазной интеллигенции конца XIX - начала XX века, картине, в которой раскрыт позитивистский строй мыслей этой интеллигенции.

Вульгарный материализм также оказал известное влияние на философские взгляды тех кругов, в которых получали воспитание самгины. Столь же ограниченный и плоский, как и позитивизм, он приводил в конце концов к тем же идеалистическим заключениям. Коль скоро мысль


--------------------------------------------------------------------------------

1 Эта преемственность ощущалась и самими декадентами. Они отвергали позитивистские уступки материализму, но очень хвалили позитивистов за их основную, агностицистскую, линию. "Спенсер все время ясно чувствовал то великое "непознаваемое", пред величием которого человек должен умолкнуть. Да иначе все истинно ученые позитивисты думать и не могут", - писал декадентский публицист Д. Философов в статье "Завтрашнее мещанство" (журнал "Новый путь", 1904, ноябрь, стр. 327). Андрей Белый одобрял Спенсера за то, что он "как бы ощупью подходит к необходимости продолжить научно-философские методы до границы, соединяющей их с религиозным символизмом" (Андрей Белый, Герберт Спенсер, - журнал "Весы", 1904, N 1, стр. 53).



стр. 16


--------------------------------------------------------------------------------

рассматривалась не как свойство высоко организованной материи, а как самая материя, неизбежно возникала опасность спиритуализации материального растворения его в духовном. Формулу "мысль - материя" нетрудно было перевернуть: "материя - мысль". Однако влияние вульгарного материализма было менее значительным. Это объясняется, по-видимому, чрезмерной упрощенностью его концепций и отсутствием у него обстоятельно разработанной социологии, какую либеральная интеллигенция находила у позитивистов.

Клим Самгин рос и развивался в атмосфере позитивистских и вульгарно-материалистических идей. Если Иван Акимович Самгин и подобные ему интеллигенты проповедовали позитивизм с застенчивыми оговорками в духе Н. К. Михайловского, то от Варавки Клим слышал откровенные и воинствующие речи, направленные против революционных традиций и прославляющие буржуазную практику. И Варавка был куда ближе Климу Самгину, нежели Иван Акимович Самгин.

На первый взгляд может показаться, что Клим - атеист, материалист. Еще в детстве он говорил:

"- Бога вовсе и нет... Это только старики и старухи думают, что он есть".

Клим и в дальнейшем "не признавал" бога и церкви. Его не увлекло мистическое исступление Серафимы Нехаевой и Лидии Варавки, не заразился он и гностическими идеями Марины Зотовой, остался чужд церковно-инквизиторским призывам Степана Томилина. Однако свои "материалистические" позиции Самгин не отстаивает, он склонен к уступкам идеализму, склонен вовсе капитулировать перед идеализмом. Все это характерно для позитивистов.

Самгинская "философия истории" целиком и полностью заимствована у позитивизма. Клим Самгин, вполне по Спенсеру и Конту, верит в "несокрушимость закона эволюции".

Высказывания Самгина на этические темы отличаются вульгарно-материалистическим характером. Он поучает свою будущую жену, Варвару Антипову: "Любовь и голод правят миром", и мы все выполняем повеления этих двух основных сил. Искусство пытается прикрасить зоологические требования инстинкта пола, наука помогает удовлетворять запросы желудка, вот и - все". Слушая взволнованные излияния Макарова о женщине, Самгин показывает ему на мух, предающихся своим любовным забавам:

"- Видел? Вот и все!"

О сердце человеческом Клим Иванович Самгин высказывается: "Сердце - термин физиологический, просторечие приписывает ему различные качества трагического и лирического характера..."

Объективности ради мы должны отметить, что моральные (и эстетические) представления Клима в действительности не так уж примитивны и циничны, как он сам пытается изобразить. Это у него отчасти напускное. Ему хотелось казаться этаким холодным, безжалостным мыслителем. Но когда он произносил свои грубые фразы, он порой чув-

стр. 17


--------------------------------------------------------------------------------

ствовал, что "издевается не только над Варварой, но и над собою". Самгин и здесь немножко "невольник жизни" и совершает некоторое насилие над собственной личностью. Но известная склонность к вульгарно-материалистическому пониманию человеческих чувств, стремление упрощать мир, безнадежная трезвость и антиромантичность души - все это, несомненно, присуще Самгину. "Я не романтик" - его излюбленная фраза. Самгин похож на увековеченного в гейневских "Путевых картинах" госларского обывателя, в присутствии которого деревья переставали говорить, лучи солнца - звенеть, и вся природа теряла свое волшебство...

Самостоятельная жизнь Клима Самгина начиналась в средине 1890-х годов. Это была эпоха назревания величайших классовых битв, эпоха, когда в России научный социализм впервые стал соединяться с рабочим движением. На грани двух столетий юноше Самгину, воспитанному в среде либерально-народнической интеллигенции и еще сохранившему в каких-то уголках своего сознания смутное представление о гражданских обязанностях "критически мыслящей личности", предстояло принять ответственные решения. Он должен был разобраться в обостряющейся борьбе социально-политических, философских и эстетических идей и примкнуть к тому или иному лагерю. Два основных пути открывались перед молодым Самгиным. Один путь был преемственно связан с благородными традициями русского освободительного движения, к которым еще сохраняли внешний пиэтет в доме Самгиных. Другой путь - путь реакционно-охранительный, означавший разрыв с народом, измену демократическим традициям, раболепное усвоение антигуманистических идей, порожденных закатной буржуазной культурой Запада и воспринятых русской, от колыбели больной, буржуазией.

Своеобразие людей самгинского типа заключается в том, что они всегда ищут какого-то особого, "третьего" пути, всегда лавируют, всегда колеблются или мечутся на поле битвы, всегда стараются приспособиться к "моде".

С первых шагов своей самостоятельной жизни Клим Самгин обнаружил эти социально-психологические качества.

В один прекрасный день позитивистски настроенный Самгин объявил себя марксистом. Впервые он зачислил себя в марксисты как бы несколько неожиданно для самого себя, случайно встретившись на улицах Москвы с Макаровым и Лютовым (дело происходило в середине 90-х годов).

"- Приятно видеть тебя! - говорил Макаров, раскуривая папиросу, дымно улыбаясь. - Странно, брат, что мы не переписываемся, а? Что же - марксист?"

Марксизм в 90-е годы был модой - и Макаров должен был спросить Самгина именно так. По той же причине Самгин не решился бы заявить, что он - не марксист. Он глубокомысленно молчит, подтверждая тем самым предположение Макарова. А на вопрос Любаши Сомовой: "Марксист?" - Самгин ответит уже совершенно определенно: "Да".

стр. 18


--------------------------------------------------------------------------------

Объявив себя "марксистом", молодой Самгин одновременно пытается найти, пусть полубессознательно, оружие против марксизма, против всего светлого и прогрессивного. Так возникает его интерес к "нехаевщине", то есть к декадансу. И хотя стихия "нехаевщины" была воспринята Самгиным как нечто новое и неожиданное, он уже был более или менее подготовлен к этой "встрече".

Еще гимназистом Клим заглядывал в книги таких предшественников философского декаданса, как Шопенгауэр и Гартман. В разговоре с Макаровым, который болезненно переживал свои чувственные порывы, связанные с возрастом, и находил в них какое-то издевательство природы, Самгин заметил:

"- Шопенгауэр, вероятно, прав".

Конечно, это у Самгина еще не органическое, не продуманное и перечувствованное, так же как и ссылка на Протагора и многое другое. Да и сам он оговаривается: "вероятно". Однако приведенная реплика свидетельствует о том, что еще до встречи с Нехаевой Клим не был чужд одной из специфически-нехаевских концепций любви. Нехаева считала Шопенгауэра "грубым и злым немцем", его слова казались ей "слишком обнаженными". Но именно от Шопенгауэра ее рассуждения о человеке, "покорно и страстно" приносящем себя в жертву "страшной тайне", создавшей его. Именно от Шопенгауэра восприняли декаденты воззрение на человека как на жалкую игрушку таинственных сил и на любовь как на проявление неограниченной власти этих сил над человеком. Декаденты лишь придали космическому пессимизму "грубого и злого немца" более рафинированную, эстетскую, туманную и патологическую форму, которая импонировала нехаевым.

К реакционной философии мальчик и юноша Самгин приобщался не только путем чтения. У Клима были наставники. Среди них особенно примечателен Степан Андреевич Томилин.

Люди самгинского мира весьма склонны к философствованию. Едва ли не каждый из них пытается выступить со своей "системой". Это в большинстве случаев любительское, дилетантское философствование. Томилин отличается от прочих тем, что фразы его особенно откристаллизовались, он избрал философствование своей профессией и взял на себя труд доводить до логического конца, "додумывать" то, что другие "додумать" не в силах или не решаются по своей интеллигентской стыдливости. С холодным бесстрастием автомата доводил он до логического конца и облекал в отчетливую, наукообразную форму "идеи", смутно бродившие в разорванном сознании рядового буржуазного интеллигента, напуганного призраком социальной революции. Степан Томилин - профессионал интеллигентски-буржуазного мудрствования. Томилины - доказательство того, как выродилась, как низко пала буржуазная философия, доказательство того, что ее апостолами стали шарлатаны и циники. Томилины - доказательство того, как деградировал самый тип буржуазного философа.

Законченным декадентским "философом" Томилин стал в годы реакции. Но и на ранних этапах своей "деятельности" он занимался

стр. 19


--------------------------------------------------------------------------------

декадентской "переоценкой ценностей", то есть дискредитацией разума и морали. "Отвергнув" материализм, он - вполне закономерно - "отвергает" и способность человека к познанию мира. Томилин доходит до утверждения, что свободно мыслить об истине можно лишь тогда, когда мир опустошен: надо, мол, убрать из мира все вещи и явления. Одним словом, "чистая" мысль в "чистом" пространстве - "мир без материи! От обсуждения социальных вопросов Томилин первоначально уклоняется, но во второй половине 90-х годов он уже выступает в редакции варавкиной газеты с призывом "образумить жизнь" и подчинить народные массы правителям. В области морали Томилин проповедует крайний индивидуализм и цинизм. В его эстетических суждениях смешаны элементы идеализма (пессимистического оттенка) с вульгарным материализмом: мир сам по себе - уродлив, красоты в природе нет, красоту выдумывает человек - для самоутешения и т. п.

Самгин не склонен был безоговорочно следовать за Томилиным. Но в памяти Самгина прочно улеглись "медные парадоксы и афоризмы" Томилина о преимуществе сомнения над верой во что-либо, о вредном влиянии организаций, партий на "температуру, и рост личной энергии". Самгин всю жизнь будет сомневаться во всем, даже в самом себе, всю жизнь будет брести через "пустыню неверия", о которой говорил Томилин, и тщательно оберегать "температуру и рост" своего "я" от "насилий действительности". Томилинские семена упали на благодарную почву.

После спокойных, взвешенных афоризмов Томилина исступленные речи Нехаевой, мучительно размышлявшей о месте человека в космосе, показались Самгину непривычными и странными. Трезвый позитивист осторожненько прислушивается к болезненно-патетическим монологам изломанной девушки, утверждающей, что только в любви и смерти смысл бытия, а все остальное, в том числе и "кутузовщина", просто трусливая попытка обмануть себя пустяками. Самгин, внутренне усмехаясь, произносит время от времени - из вежливости - фразы, позволяющие ей думать, что она нашла собрата. Клим склонен считать Нехаеву самой образованной и умной в том обществе, которое собиралось у Премировых, но разговоры о космосе и смерти первоначально внушают ему скуку. Не умеет он - еще не умеет! - думать и о "бесполезности существования", о беззащитном человеке, брошенном какой-то дьявольской силой в этот мир и бессмысленно блуждающем во мраке. Самгин еще достаточно здоров, и кладбищенская философия не увлекает его. Позитивистское мышление Самгина еще не привыкло к декадентскому отчаянию, не принимает его. Но мало-помалу речи Нехаевой гипнотизируют его. У Самгина возникает вывод, который имел решающее значение для его дальнейшей философской эволюции:

"Кутузовщина, это - не плохо".

Так неоднократно бывало в жизни Клима: более реакционные элементы помогали ему обобщить то, что бесформенное шевелилось в его сознании. Нехаева дала ему формулу против марксизма, против всякого прогресса: "кутузовщина". Смерть, неразгаданный и враждебный космос, трагедия человека в космосе - вот серьезное и настоящее.

стр. 20


--------------------------------------------------------------------------------

Все остальное - ненастоящее, лишнее, скучное, низменное, "кутузовщина".

Нехаева не встречалась с Томилиным, но кажется, что она подслушала его высокомерно-нигилистические суждения о русской передовой общественной мысли. Сходство ее взглядов с томилинскими не удивительно: Нехаева и Томилин - порождение одной и той же деградирующей буржуазной культуры; к тому же, Нехаева начиталась западноевропейских реакционных философов, у коих учился и Томилин. Русской она себя не чувствует. Народ, с точки зрения Нехаевой, - "враг человека"; гуманизм она называет "мещанской мечтой о всеобщей сытости" - мыслишка, заимствованная у реакционных философов типа Густава Лебона, усердно защищавших интересы сытых от посягновения голодных. Характерно, что свои выпады против гуманизма Нехаева подкрепляет ссылками на Мальтуса. К этому реакционнейшему английскому попу, заядлому врагу трудящихся, очень любит обращаться буржуазия, особенно, когда она устрашена призраком социальной революции; в наше время на Западе Мальтус приобрел в буржуазных кругах такую популярность, какой он, пожалуй, никогда раньше не пользовался.

Вообще высказывания Нехаевой на социальные темы свидетельствуют о том, что это, как будто чуждое всему "земному", существо проводит весьма последовательную, воинствующую классовую линию - линию реакционнейшей буржуазии. Буржуазным идеологам свойственно стремление изображать острые социальные проблемы как несущественные, неправомерные, "мещанские", стремление отвлечь народ от разрешения этих проблем, подменить их другими, отвлеченными "проблемами", как бы растворить социальное в абстракциях. Поэтому Нехаева и бранит тех, кто заботится о таких "пустяках", как благополучие людей.

Клим не вполне приемлет мировоззрение Нехаевой, он относится к ней до известной степени критически. Самгин даже оказался способным придумать термин "нехаевщина", которым он обозначил разнообразные проявления внутренней слабости, наблюдаемые им в окружающих людях. Но "нехаевщина" притягивает Самгина. Он быстро сообразил, что попытки Нехаевой дискредитировать все передовое, прогрессивное - это "не плохо" для него и для людей его класса.

Какой бы туманной и запутанной ни была "философия" Самгина, в ней все отчетливей давали себя знать антидемократические, декадентские мотивы. В 1902 году Варвара излагает Самгину воззрения декадента Кумова: "мир - непроницаемая тьма, человек освещает ее огнем своего воображения, идеи - это знаки, которые дети пишут грифелем на школьной доске..." Клим ответил сердито: "Наивнейшая метафизика, чепуха..." И вместе с тем он почувствовал "общее между философией письмоводителя и своими мыслями". Это еще больше рассердило Клима. Он не хотел быть похожим на других людей - тем более на таких, как юродивый Нифонт Кумов. Сходство с кумовыми или безбедовыми раздражало и мучило Самгина так же, как Ивана Карамазо-

стр. 21


--------------------------------------------------------------------------------

ва - сходство со Смердяковым. Но "кумовское" шевелилось в Самгине, от этого он никуда не мог уйти.

Революция 1905 года усилила духовное смятение Самгина. Неспособный понять закономерности жизни, логику событий, чуждый и враждебный передовым организующим идеям, Самгин все с большим недоверием начинает относиться к человеческому разуму. Дальнейшая философская эволюция Самгина проходит под знаком усиления этих тенденций. Он мечтает написать книгу о разуме - вернее, против разума. Не очень решительно, но неуклонно Самгин движется в сторону философского декаданса. Дополнительный толчок ему в этом направлении дали беседы с Мариной Зотовой, занявшей необычайно важное место в его жизни, гораздо более важное, нежели Нехаева и Томилин. Горький наделил Марину Зотову не только редкой красотой, но и большими способностями. В ее уста он вложил немало блестящих суждений - о российской интеллигенции, о положении в стране, о французской "демократии". И вместе с тем Горький беспощаден к Марине. Последовательно, искусно и тонко показывает он нелепость избранного ею пути и ее неизбежное, неотвратимое духовное банкротство. Незаметно накопляются штрихи, снижающие, дискредитирующие Марину и подводящие нас к кульминационному в развитии этого образа моменту, когда автор одним ударом низвергает свою героиню с пьедестала и уже откровенно издевается над ней.

Марина резко противопоставляет себя не только Самгину, но и всякой интеллигенции - в том числе и передовой, революционной. Всех интеллигентов она именует "отщепенцами". Себя Марина считает человеком, понявшим духовные запросы "простого, сыромятного" народа. Что же представляет собой "народность", к которой пришла Марина?

Обращаясь к Самгину, как к одному из интеллигентов, которые "от страха в политику бросаются", Марина так излагает свое понятие о народе и его отношении к интеллигенции: "Народ вам - очень дальний родственник, он вас, маленьких, и не видит. И как вы его ни спасайте, а на атеизме обязательно срежетесь. Народничество должно быть религиозным. Земля - землей, землю он и сам отвоюет, но, кроме того, он хочет чуда на земле, взыскует пресветлого града Сиона..."

Клим Иванович Самгин не очень прилежно и внимательно читал модных литераторов. Кроме того, Самгин находился под обаянием Марины. Поэтому он не заметил, что Марина хотела видеть широкие массы такими, какими мечтали их видеть многие декадентские публицисты и философы (например, Мережковский).

Отчетливей всего в философско-этических высказываниях Марины выступает идущее от гностиков и своеобразно воспринятое учение о "духе". Именно "дух" - таинственное и универсальное космическое начало - составляет основу ее "концепции", к нему она неоднократно возвращается в своих философских беседах с Климом Ивановичем. Страшная и злобная угроза всему живому заключается в этих откровениях о "духе". Весь реальный мир, со всем его кипением, борьбой

стр. 22


--------------------------------------------------------------------------------

и развитием, со всеми цветами и звездами, оплеван и поруган мистиками-изуверами. Для них он - дьявольское создание. И главное - оплеван человек, оплевано его "плотское существо", объявлен вне закона его гордый и пытливый разум. Читая выдержки из Иакова Тобольского, попавшиеся на глаза Климу ("плоть наша грязна и пакостна" и т. п.), вспоминаешь - по аналогии - бессмысленные и фанатические наставления одного из христианских учителей, "святого" Исаака Сириянина:

"Человек не может узреть красоты, которая внутри его, пока не возгнушается всякою красотою вне его и не обесчестит ее. Он не может возвести взора прямо к богу, пока не отречется совершенно от мира"1.

Марина Зотова еще не призывает "обесчестить" красоту. Сильный характер и незаурядный ум Марины упорно сопротивляются натиску христиански-аскетического изуверства. Но мрак наступает на Марину, и она идет навстречу мраку.

Марина с презрением отзывается о Томилине, называет его "куроедом" и "головастиком". Но ее выпады против разума (разум - Сатана), ее устремления в область "космического духа", ее уверенность в том, что скепсис и пессимизм являются вершиной человеческой мысли, все это - томилинщина. Не случайно у Самгина возникло предположение: "Марине, вероятно, понравится философия Томилина".

К чему пришла Марина Петровна Зотова, показывает сцена радения. Главное в этой знаменитой сцене - безжалостно-точное изображение упадка человека, изображение того, как люди, претендовавшие на какую-то особую "духовность", утрачивают живой дух, утрачивают подобие человеческое.

Для развития интересующей нас темы (Марина и Самгин) особенный интерес представляет трагикомический эпизод, непосредственно следующий за сценой радения.

Ошеломленный, измученный всем виденным и слышанным на заводе искусственных минеральных вод, Клим Иванович Самгин покидает убежище, откуда наблюдал радение, и, спотыкаясь, бредет к выходу. До него продолжают доноситься вопли оргиастов. И вот в одной из комнат случайно сталкиваются Клим Самгин и нагая Марина Зотова. Самгин "...увидал в зеркале рядом с белым стройным телом женщины человека в сереньком костюме, в очках, с острой бородкой, с выражением испуга на вытянутом, желтом лице - с открытым ртом... Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, - руки ее поднялись к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами:

- Ох, да иди, что ли!..

Тогда Самгин, пятясь, не сводя глаз с нее, с ее топающих ног, вышел за дверь, притворил ее, прижался к ней спиною и долго стоял


--------------------------------------------------------------------------------

1 "Аввы Исаака Сириянина... слова подвижнические", М, 1854, изд. Московской духовной академии, стр. 48.



стр. 23


--------------------------------------------------------------------------------

в темноте, закрыв глаза, но четко и ярко видя мощное тело женщины, напряженные, точно раненые, груди, широкие, розоватые бедра, а рядом с нею - себя с растрепанной прической, с открытым ртом на сером потном лице".

В этой сцене Горький-сатирик выступает на первый план. Он беспощаден к Самгину, он как бы одним ударом обнажает все карикатурное, что было в Самгине, Но еще злей показывает он прекрасную и умную Марину.

Вот она приобщилась, наконец, космическому духу, о котором так много говорила. Теперь ею, видимо, владеет сама "Эннойя" - "сила, двигающая разумом из глубины чистейшего духа, отрешенного от земли и плоти..." Это и есть те священные экстазы, о которых бредят мистики. Что осталось от обаяния Марины, от ее ума, от ее гордости? Как неприглядна эта захмелевшая в дурацком хороводе, полубезумная баба, призывающая к себе жалкого, ошалевшего человечка с вытянутым желтым лицом и разинутым ртом! Все гармоническое, все красивое, что было в Марине Зотовой, брошено в грязь, растоптано - растоптано ею самой. В эти минуты блистательная Марина ничем не лучше Нехаевой, не лучше Лидии Варавки. Она поступила в полном соответствии с требованием Исаака Сириянина - обесчестить красоту.

Декадентка ли Марина Зотова?

В отношении Лидии Варавки, Серафимы Нехаевой, Степана Томилина нет надобности ставить такой вопрос. Их декадентский (классически-декадентский) облик ясен. С Мариной дело обстоит сложней. Философский и литературный декаданс проник в ее сознание. Но слишком велик запас духовных сил в этой женщине. Рассеялся оргиастический чад - и перед нами снова трезвая и спокойная Марина, с ее остроумной речью.

Есть страшные, почти трагические противоречия в мышлении, во всем духовном облике Марины, в этом удивительном сочетании красоты и уродства, ума и безумия.

Великий художник поставил перед собой сложнейшую задачу - показать воздействие упадочной буржуазной культуры на личность незаурядную, одаренную. И эта задача разрешается с исключительной последовательностью. Вспомним все беседы Марины Зотовой с Климом Самгиным. Какой блестящий и какой бесплодный, изуродованный, исполненный химерами ум обнаруживается в ее речах! Какой безнадежный отрыв от национальной почвы, от живых сил народа! С каким маниакальным упрямством изолирует себя Марина от передовых людей своего времени, воображая, что подлинная душа народа - в религиозно-мистических движениях! Марина живет интенсивной умственной жизнью, она стремится к глубине, - но это, пользуясь выражениями Гегеля, "пустая глубина" и "бессодержательная интенсивность".

Неизгладимая печать "самгинщины" лежит на той "свободе", которая достигнута Мариной.

стр. 24


--------------------------------------------------------------------------------

Эта пресловутая "свобода" была идеалом всех интеллигентных мещан, уходивших в мистику, в область безжизненных и вымученных фантазий, для того, чтобы избежать "давления общественности". Самгин не увлекался мистикой. Но бегство от "общественности" роднит его с Мариной. Талантливая Марина не заметила этого родства, заурядный Самгин - почувствовал, понял. Он понял, что Марина "своими словами формирует некоторые его мысли".

Да и как мог Самгин не почувствовать родственную душу в женщине, которая изрекала: "Наши Аристотели из газет и журналов, маленькие деспоты и насильники, почти обоготворяют общество, требуя, чтоб я безоговорочно признала его право власти надо мной..." "Только внутри себя светло и свободно". Самгин не умел выразиться так ловко, но это - его настроения, неотвязные, мучительно ему знакомые. Это настроения Валентина Безбедова, кричавшего: я - глухонемой! Это настроения Петра Бессеменова из пьесы "Мещане" - человека, близкого Самгину по духу, но еще более тусклого, чем Самгин.

Однажды у Марины, женщины, как будто бы достигшей той пресловутой "атараксии" (душевное равновесие), которая была идеалом ее любимого философа - Секста Эмпирика, вырвались слова:

"Я не в ладу, не в ладу сама с собой".

Ужас раздвоения, терзавший Самгина, был в какой-то степени знаком и Марине.

Встреча Самгина и Зотовой - это встреча носителя ординарной, наиболее распространенной буржуазной психологии с яркой и талантливой выразительницей некоторых крайних увлечений и блужданий российской буржуазной интеллигенции. Одновременно это встреча индивида, мышление которого уже целиком и полностью заключено в мещанские рамки, уже, так сказать, улеглось в них, с индивидом, который еще не утратил способности критически оценивать различные проявления мещанства.

Томилин, Нехаева, Зотова - таковы основные школы философского декаданса, через которые проходит Самгин. Ни одна из этих школ не сделала его своим прозелитом, но каждая дала толчок в сторону декаданса и прежде всего способствовала зарождению и усилению в нем вражды к разуму.

Духовная аморфность, мещанская узость Клима Самгина, проявившиеся в его философских взглядах, пожалуй, еще более заметны в его эстетических вкусах и суждениях.

Самгин и в области эстетики всеяден, эклектичен, он лишен восприимчивости к прекрасному. Его мышление безобразно, непосредственное, эмоциональное восприятие чуждо Самгину. Произведения живописи он читал, как книги, олитературивал, оставляя только сюжет, - и сам понимал, что это обесценивает их. Самгин добросовестно рассматривал "Сикстинскую Мадонну" - и ничто не шевельнулось в его сердце. Он и в жизни плохо замечал красоту...

стр. 25


--------------------------------------------------------------------------------

Позитивизм, в духе которого воспитывались самгины, не мог обогатить их эстетически. Отказ от познания сущности вещей, характерный для позитивистской философии, пагубно отразился на позитивистской эстетике. Позитивизм требовал от искусства протокольной, "естественно-научной" регистрации жизненных фактов. Художественной фантазии, воображению отводилось самое незначительное место. Романтике объявлялась война. Человека решили рассматривать так, как естествоиспытатель рассматривает какого-нибудь зверька. Все это означало отказ от проникновения в глубину жизни, отказ от широких художественных обобщений, обеднение человеческой психики. Позитивистская эстетика носила грубо-утилитарный и натуралистический характер.

Эстетика позитивизма и эстетика декаданса как бы сталкиваются в сознании Самгина, но не столько борются, сколько смешиваются, причем декадентское влияние становится все более ощутимым.

Позитивист Самгин не принимает целиком литературы и искусства декаданса. Он морщился, слушая хвалебные отзывы Марины Зотовой о Леониде Андрееве. Модный писатель "неприятно раздражал Самгина назойливой однотонностью языка, откровенным намерением гипнотизировать читателя одноцветными словами; казалось, что его рассказы написаны слишком густочерными чернилами и таким крупным почерком, как будто он писал для людей ослабленного зрения. Не понравился Самгину истерический и подозрительный пессимизм "Тьмы"; предложение героя "Тьмы" выпить за то, чтоб "все огни погасли", было возмутительно, и еще более возмутил Самгина крик: "Стыдно быть хорошим!" Самгин иронически относится к стихам Андрея Белого, не принимает он и стихов Мережковского - "Непонятны наши речи", ему чужд и неинтересен модный декадентский драматург Ведекинд, его раздражают восторги Варвары перед декадентской живописью... И вместе с тем декаденты приобретают все большую власть над Самгиным. Ему нравилось, что они не требуют от него исполнения гражданского долга, не пытаются нарушить его покой.

Чем старше становится Самгин, тем назойливей и чаще всплывают в его неистощимой памяти декадентские строчки, которые оказываются созвучны тем или иным психологическим состояниям Клима.

Самгину, как мы отметили, не нравился Леонид Андреев. В то же время ему "казалось, что Леонид Андреев досказывает до конца некоторые его мысли, огрубляя, упрощая их, и что этот писатель грубит иронически, мстительно. Самгин особенно расстроился, прочитав "Мысль", - в этом рассказе он усмотрел уже неприкрыто враждебное отношение автора к разуму и с огорчением подумал, что вот и Андреев, так же как Томилин, опередил его. Но - не только опередил, а еще зажег странное чувство, сродное испугу".

Самое интересное здесь: Андреев, как писатель, досказывающий до конца некоторые мысли самгиных, опережающий самгиных в деле дискредитации человека и разума человеческого. Не удивительно, что Самгин, хотя и морщится при упоминании об Андрееве, намеревается

стр. 26


--------------------------------------------------------------------------------

использовать его творчество в своем будущем фундаментальном литературно-философском сочинении. Андреев отталкивает Самгина, пугает его - и притягивает. Андреевская формула "Так было - так будет" навсегда войдет в сознание Самгина.

Влиянием декадентской философии и эстетики на Самгина определяется и его отношение к русской классической литературе. В юности Самгин воспринял от "отцов" почтительное отношение к классикам. Клим и в зрелом возрасте никогда не позволил себе отрицательно высказаться о классической русской литературе. Но в своих внутренних, сокровенных монологах он уже склонен вынести ей декадентский, нигилистический приговор.

Особенную ненависть должно было питать российское образованное мещанство к художнику, который в предоктябрьские годы выступил как воинствующий хранитель и продолжатель традиций реализма. Известно, с каким тупым упорством реакционная критика нападала на Горького, твердила о его "конце"...

Горький не ставил своей задачей создавать автопортрет. В грандиозном потоке лиц и событий фигура самого писателя появляется лишь на несколько мгновений, очерченная весьма бегло. Горький выступает в романе как безыменный персонаж. Это высокий, рыжеусый, похожий на солдата человек, к которому в день 9 января пришел с бумагами Туробоева Клим Иванович Самгин; "мельком, воспаленными глазами" глянул Горький-персонаж эпопеи в лицо главного ее героя...

Ни до, ни после 9 января фигура Горького не появляется в повествовании. Однако о нем вспоминают на протяжении всего романа. Причем почти все высказывания о Горьком в романе принадлежат людям враждебного ему, буржуазного лагеря.

В тех кругах, где вращается Самгин и где так легко расправляются с драматургией Островского, с Малым театром и со всеми достижениями русского реалистического искусства, - в этих кругах на все лады поют отходную Горькому. Даже охранник Митрофанов имеет свое суждение о Горьком: по мнению Митрофанова, в пьесе "На дне" показаны "заслуженно несчастные люди и бормочут черт знает что..."

Клим Иванович Самгин тоже вспоминает Горького - реже, конечно, чем Некрасова. Это вполне понятно. Строки Некрасова постоянно звучали вокруг Клима, когда он был мальчиком и юношей, - отец заставлял маленького Клима заучивать наизусть некрасовские стихи; интеллигенты, собиравшиеся у писателя Катина, постоянно пели "Выдь на Волгу". Это был, конечно, чисто внешний пиэтет перед великим революционно-демократическим писателем, одна из попыток деградирующей интеллигенции показать, что огни не потушены... С Некрасовым Климу хочется свести счеты, доказать, что народ совсем не таков, каким его изображал великий поэт. Горький - явление совершенно новое для Клима Самгина. Он еще не присмотрелся как следует к этому явлению (он всегда отстает от жизни), но, присмат-

стр. 27


--------------------------------------------------------------------------------

риваясь, ощущает неприязнь и страх. Самгину ненавистно прославление "безумства храбрых", и он на свой лад повторяет мысли Ужа. Уж полагал, что рисковать собой ради возвышенных идеалов - величайшая глупость и что лучше всего - лежать в спокойном и сыром местечке. Самгин, находясь за границей, рассуждает: "Отечество пахнет скверно. Слишком часто и много крови проливается в нем. "Безумство храбрых"... Попытка выскочить "из царства необходимости в царство свободы"... Что обещает социализм человеку моего типа?" И" т. д. и т. п.

Мораль Ужа Самгин собирался развить в своей так и ненаписанной книге "Жизнь и мысль": "Попробуем еще раз напомнить, что человек имеет право жить для себя, а не для будущего, как поучают Чеховы и прочие эпигоны литературы..." Самгин намеревается опровергнуть утверждения "развенчанного Горького": "Человек живет для лучшего" и "звучит гордо".

Маленький буржуазный адвокат Клим Иванович Самгин собирается дать бой всей русской литературе. Из-под пера его не вышло ничего, но замыслы свидетельствовали о том, как стремительно деградировал этот буржуазный интеллигент.

О духовной деградации буржуазной личности свидетельствует и своеобразная переработка, которой подвергались в сознании Самгина явления литературы и искусства. Дело не только в позитивистской трезвости Самгина, в его способности обесцвечивать любую красоту, все сводить к голой логической схеме, лишенной аромата жизни. У него был еще особый "дар" - приспособлять искусство и литературу к своим намерениям, извлекать из них лишь то, что могло, как казалось Самгину, подкрепить его "философию" и "эстетику". У Достоевского и Толстого он нашел только вражду к разуму, у Гончарова - стремление к покою, у Чехова - лишь "скорбную и покорную усмешку над пошлостью жизни". Фауст для Самгина - лишь воплощение пирронизма, скептического начала, Дон-Кихот - нечто родственное библейскому Исааку, приносимому в жертву, поучительный пример несостоятельности гуманизма. Все здоровое, жизнеутверждающее, враждебное пошлости и мраку как-то ускользало от Самгина, он старался всего этого не замечать.

Горький - аналитик и обличитель - исследует те изменения, которые претерпевает отношение мира "лавочников" к красоте и разуму, показывает углубление разрыва между сознанием господствующих классов и всеми творческими традициями человечества, показывает несовместимость духовных ценностей человечества с устремлениями современной буржуазии. От потухающих огней в доме Ивана Акимовича Самгина до болезненных, индивидуалистических, близких к ницшеанству настроений Клима Ивановича Самгина, до полной утраты человеческого облика томилиными, до полного разрыва буржуазной интеллигенции с наукой и поэзией, - таков путь буржуазного сознания в эпоху империализма. И с каждой страницей романа Горького все острей ощущаешь логику исторического процесса; все ясней ста-

стр. 28


--------------------------------------------------------------------------------

новится, что самгинский мир - это мир духовного омертвения и что подлинно прекрасное, возвышенное и здоровое принадлежит теперь новому Возрождению, связанному с историческим творчеством народных масс, с деятельностью лучших представителей народа.

В романе "Жизнь Клима Самгина" действует небольшой, но замечательный по яркой обрисовке отряд носителей новой, становящейся культуры (Елизавета Спивак, Кутузов, Лаврентий, Евгений Юрин, Усов). И самое существование этих людей, все их речи и поступки, весь их облик являются живым опровержением, отрицанием мира самгиных и порожденной ими культуры.

Рассмотрение этой группы персонажей не входит в нашу задачу. Но нельзя не отметить, хотя бы в самой беглой форме, их роли в развитии антидекадентской линии романа.

Большевики играют в романе роль камертона, мгновенно обнаруживающего фальшь любой буржуазной идеи, в каком бы "красивом" обличье она ни выступала. Они высказывают свои суждения и о декадансе. Идейно-художественная функция этих высказываний заключается не только в том, что они исторически верно отражают отношение нашей партии к упадочной буржуазной культуре. Они, кроме того, являются непосредственным выражением точки зрения самого Горького.

Во второй половине 90-х годов отчетливую характеристику декаданса дает Степан Кутузов:

" - Новое течение в литературе нашей -весьма показательно. Говорят, среди этих символистов, декадентов есть талантливые люди. Литературный декаданс указывал бы на преждевременное вырождение класса, но я думаю, что у нас декадентство - явление подражательное, юнцы наши подражают творчеству жертв и выразителей психического распада буржуазной Европы. Но, разумеется, когда подрастут - выдумают что-нибудь свое".

Кутузов еще присматривается к декадансу, но великолепное общественное чутье не обмануло его: русские декаденты скоро начали выдумывать "свое". И в начале периода реакции Кутузов дает уже более острую и глубокую оценку русскому декадентству: "Вопрос о путях интеллигенции - ясен: или она идет с капиталом, или против него - с рабочим классом. А ее роль катализатора в акциях и реакциях классовой борьбы -бесплодная, гибельная для нее роль... Да и смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, - Андреева, Мережковского и прочих, - чорт знает, как им не стыдно? Детский испуг какой-то..."

Очень важное место занимает в романе замечательная сцена: философcко-литературный спор на квартире Леонида Андреева. Эта сцена носит в значительной степени итоговый характер. Леонид Андреев и другие буржуазные учители жизни здесь даны на фоне решающих, эпохальных событий, вследствие чего ничтожество бур-

стр. 29


--------------------------------------------------------------------------------

жуазных мудрецов становится особенно очевидным. Едкие речи большевика Лаврентия звучат как приговор истории:

"- Вы уж - кончили! Ученая ваша, какая-то там литературная, что ли, квалификация дошла до конца концов, до смерти. Ставьте точку. Слово и дело дается вновь прибывшему в историю, да, да!"

* * *

Рассматривая философские и эстетические понятия Самгина, мы убедились в том, что самгинщина тесно связана с декадентством, неотделима от него.

Сознание самгиных - это своего рода арена, на которой позитивизм борется с декадансом и все более уступает ему. И не может не уступать, ибо, как мы уже отмечали, позитивистская философия таила в себе зародыши декаданса.

Самгинщина, если ее рассматривать в философском и эстетическом аспекте, - это своего рода движение от позитивизма к декадансу, так же как в политическом отношении она представляет собой сложный ряд переходных ступеней от буржуазного либерализма к открытой контрреволюции.

В раскрытии банкротства буржуазного индивидуализма - банкротства политического, философского, эстетического - заключается величайшая заслуга автора "Жизни Клима Самгина".

Как бы ни изощрялись в словесных хитросплетениях современные эстеты и мистики, их туманные декламации не могут обмануть нас, мы слишком хорошо знаем" их предшественников - Томилина, Нехаеву, Лидию Варавку, Нифонта Кумова и прочих. Мы слишком хорошо знаем, что скрывается за их разговорами о роковом одиночестве человека на земле, о "последней свободе" и т. п. И когда мы наблюдаем на Западе блуждания либеральной, оппортунистической интеллигенции и слышим ее рассуждения о грозящем посягновении демократии на пресловутую "свободу духа", мы вспоминаем Клима Ивановича Самгина, вспоминаем о том, как он постоянно стоял на страже своей "индивидуальности" и как он плачевно утратил эту самую индивидуальность и духовно омертвел под натиском декаданса.

В критике указывалось, что роман Горького повышает нашу политическую бдительность. Он повышает также нашу философскую и эстетическую бдительность. Он дает великолепные ориентиры для понимания современной буржуазной культуры. Он усиливает ненависть к врагам культурного прогресса, к носителям декадентских идей, усиливает энергию передового человечества в борьбе с реакционной буржуазной идеологией.

стр. 30