Рейтинг
Порталус

КОНЦЕПЦИИ БУРЖУАЗНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ О ВОССОЗДАНИИ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА В СИБИРИ В 1918 ГОДУ

Дата публикации: 02 августа 2017
Автор(ы): М. И. СВЕТАЧЕВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ВОЕННОЕ ДЕЛО
Номер публикации: №1501674360


М. И. СВЕТАЧЕВ, (c)

Более полувека прошло с того времени, когда с сибирской земли были изгнаны последние интервенты. Они явились туда, говорилось в заявлении Советского правительства от 5 апреля 1918 г., чтобы задушить российскую революцию, восстановить в стране эксплуататорский строй, "отрезать Россию от Тихого океана, захватить богатые пространства Сибири, закабалить сибирских рабочих и крестьян"1 . Интервенты и белогвардейцы установили в Сибири кровавую колчаковскую диктатуру. Однако рабочие и крестьяне разбили всех внутренних и внешних врагов и отстояли завоевания пролетарской революции.

Интервенция империалистических держав представляла собой необъявленную войну против Советской России. Официальная пропаганда этих держав объясняла вооруженное вмешательство во внутренние дела России какими угодно мотивами, но только не контрреволюционными побуждениями. В декларациях правительств стран Антанты и США, опубликованных в августе 1918 г., говорилось, что союзные войска высадились во Владивостоке с целью не допустить захвата немцами военных складов в городе и урожая в Западной Сибири, помочь чехословацкому корпусу сломить противодействие германских военнопленных в Сибири, завладевших оружием, и пробиться к Владивостоку, чтобы выехать оттуда во Францию, а также восстановить Восточный фронт против Германии2 . "Мы организовали и субсидировали не антибольшевистскую кампанию, а антигерманский фронт", - уверял тогдашний английский премьер-министр Д. Ллойд Джордж. В том же духе высказывался его коллега по кабинету У. Черчилль, утверждавший, что союзники поддерживали "все национальные войска в России, решившие продолжать войну против Германии"3 . С той поры версия об антигерманской направленности интервенции стран Антанты в Сибири стала одним из излюбленных аргументов, используемых буржуазной историографией для оправдания политики империалистических держав в "русском вопросе".

Особенно широкое распространение эта концепция получила в конце 1960-х годов. В приуроченных к 50-летию окончания первой мировой войны работах Д. Доннелли, Р. Уллмэна, Дж. Томпсона, Дж. Бринкли, Дж. Суэттенхэма, Дж. Брэдли, П. Ренувена, М. Пельтье, М. Грэ и


1 "Документы внешней политики СССР". Т. I. М.1957, стр. 225.

2 "Papers Relating to the Foreign Relations of the United States" (далее - FR), 1918, Russia. Vol. II. Washington. 1932, pp. 324 - 325, 328 - 329, 333 - 334; "Japanese Documents on the Siberian Intervention, 1917 - 1922". "The Hitotsubashi Journal of Law and Politics", Vol. I, N 1. Tokyo. 1960, p. 44; "Documents on British Foreign Policy, 1919 - 1939". I Ser., vol. III. L. 1949, p. 711.

3 Д. Ллойд Джордж. Правда о мирных договорах. Т. I. М. 1957, стр. 375; У. Черчилль. Мировой кризис. М. -Л. 1932, стр. 50.

стр. 20


Ж. Бурдье много говорится о "предательстве" России, покинувшей союзную коалицию, о превращении ее в результате подписания Брестского мира в "пособника" Германии. Эти авторы старались убедить своих читателей в том, что интервенция стран Антанты и США в Советскую Россию имела единственную задачу - борьбу "против германо-австрийцев", что войска союзников явились в Сибирь "с целью достигнуть Европейской России и сформировать новый фронт против Германии"4 . Аналогичные идеи содержатся в статьях американских историков, опубликованных в сборнике "Американское вмешательство в гражданскую войну в России"5 .

Внимание буржуазных авторов к версии о Восточном фронте не ослабевает и поныне. В последние годы на Западе появились новые работы, в которых она занимает видное место. Это книги Дж. Силверлайта, В. Ротуэлла, П. Кенеза, сборник "Гражданские войны в XX столетии" и другие6 . Такой устойчивый интерес к ней не случаен. В современных условиях, когда империализм, пытаясь затормозить мировой революционный процесс, использует как прямое насилие, так и интенсивное идеологическое воздействие на массы, версия о Восточном фронте наряду с другими концепциями буржуазной историографии, касающимися политики держав в "русском вопросе" в 1917 - 1922 гг., активно служит указанной цели. Отсюда проистекают политическая актуальность ее рассмотрения и необходимость в ее аргументированной критике.

В советской историографии интервенции в Сибири концепция о воссоздании Восточного фронта не подвергалась подробному разбору7 . Из относящихся к ней вопросов внимание чаще всего привлекали попытки Антанты столкнуть Советскую Россию с Германией и задушить руками последней социалистическую революцию, контрреволюционная подоплека мятежа чехословацкого корпуса, ложные утверждения о вооружении большевиками германских военнопленных в Сибири и некоторые другие8 . В настоящей статье ставится задача рассмотреть, существовали ли возможности и необходимость для Антанты воссоздания Восточного фронта в условиях 1918 г., показать преобладание у союзных руководителей антисоветизма над антигерманскими настроениями, вскрыть подлинные истоки версии о Восточном фронте и осветить ту пропагандистскую роль, которая была ей предназначена в период подготовки вооруженной антисоветской интервенции.


4 D. Donnelly. Struggle for the World. The Cold War from Its Origins in 1917. L. 1965; R. Ullman. Anglo-Soviet Relations, 1917 - 1921. Vol. I-II. Princeton. 1961, 1968; J. Thompson. Russia, Bolshevism and the Versailles Peace. Princeton. 1967; G. Brincley. The Volunteer Army and Allied Intervention in South Russia, 1917 - 1921. Notre Dame. 1966; J. Swettenham. Allied Intervention in Russia and the Part Played by Canada. L. 1967; J. Bradley. Allied Intervention in Russia. L. 1968; P. Renouvin. L'Armistice de Rethondes 11 novembre 1918. P. 1968; M. Peltier. Les allies et la revolution russe. "La revue des deux Mondes", 1968, N 2; M. Grey et J. Bourdier. Les armees blanches. P. 1968.

5 "American Intervention in the Russian Civil War". Lexington. 1969.

6 J. Silverlight. The Victors' Dilemma. Allied Intervention in the Russian Civil War, 1917 - 1920. N. Y. 1970; V. Rothwell. British War Aims and Peace Diplomacy. Oxford. 1971; P. Kenez. Civil War in South Russia, 1918. The First Year of the Volunteer Arma. Los-Angeles - L. 1971; A. Balawyder. Canadian-Soviet Relations between the World Wars. Toronto - Buffalo. 1972; "Civil Wars in the Twentieth Century". Lexington. 1971; "Makers of American Diplomacy. From Benjamin Franklin to Henry Kissinger". N. Y. 1974; D. Woodward. The British Government and Japanese Intervention in Russia during World War I. "The Journal of Modern History". Vol. 46, N4, 1974.

7 См. В. П. Наумов. Летопись героической борьбы. Советская историография гражданской войны и империалистической интервенции в СССР. М. 1972.

8 Ю. И. Игрицкий. Гражданская война и интервенция в СССР в новейших работах западных историков. "История СССР", 1969, N 2; О. Соловьев. Современная буржуазная историография Запада об антисоветской интервенции Антанты в 1917 - 1920 гг. "История и историки". Историографический ежегодник. 1971. М. 1973; "Критика буржуазной историографии советского общества". М. 1972; "Из истории гражданской войны и интервенции. 1917 - 1922 гг.". Сборник статей. М. 1974.

стр. 21


Общеизвестно, что роль Восточного фронта в первой мировой войне была исключительно велика: в течение 1914 - 1916 гг. Россия, по признанию Ллойд Джорджа, "принимала на себя удар миллионов лучших солдат и тысяч пушек Центральных держав"9 . В ходе войны русская армия понесла огромные потери, на плечи трудящихся России легло бремя тяжких бедствий, в упадок пришло хозяйство. Положение усугублялось тем, что союзники не выполняли своих обязательств по поставкам русской армии вооружения и боеприпасов. Вследствие этого Россия, как отметил VI съезд РСДРП (б), падала "в бездну окончательного экономического распада и гибели"10 .

Великая Октябрьская социалистическая революция ознаменовала победу в России нового общественного строя, аннулировала грабительские договоры, заключенные господствующими классами за спиной народа, освободила его от кабальных обязательств царского правительства перед империалистами Антанты, вырвала страну из несправедливой войны, утвердила основные принципы советской внешней политики. Ленинский Декрет о мире предложил всем воюющим народам и их правительствам немедленно начать переговоры о всеобщем демократическом мире и объявил агрессивную войну величайшим преступлением против человечества. Однако правительства стран Антанты и США отказались принять это предложение и даже стали обвинять Россию в "измене" союзническому долгу. Советское правительство сразу же разоблачило эту ложь п . "Именно англо-французская и американская буржуазия, - отмечал В. И. Ленин в "Письме к американским рабочим", - не приняла нашего предложения, именно она отказалась даже разговаривать с нами о всеобщем мире! Именно она поступила предательски по отношению к интересам всех народов, именно она затянула империалистскую бойню! Именно она, спекулируя на то, чтобы снова втянуть Россию в империалистскую войну, отстранилась от мирных переговоров и тем развязала руки столь же разбойническим капиталистам Германии, которые навязали России аннексионистский и насильственный Брестский мир!"12 .

Отклонив предложение о заключении всеобщего и справедливого мира, империалисты Антанты и США выразили тем самым намерение продолжать войну до победного конца. Разумеется, им было бы выгодно, если бы Россия продолжала сражаться на их стороне. Но верили ли они в такую возможность? Как, с помощью каких сил предполагали они возродить антигерманский фронт на территории России в тех условиях?

Имеются многочисленные свидетельства, что западные союзники еще до октября 1917 г. пришли к выводу о невозможности дальнейшего активного участия России в войне. Государственный секретарь США Р. Лансинг отмечал 6 августа 1917 г., что США "должны быть готовы к тому, что наступит время, когда Россия перестанет быть военным фактором в текущей войне". Ллойд Джорджу, по его собственным словам, "с середины октября 1917 г. стало совершенно очевидно, что на участие в сражениях русской армии больше рассчитывать нельзя". Полковник Э. Хауз, советник американского президента, признавал, что "боевой дух России догорел, промышленная организация страны, столь необходимая для продолжения войны, расшатана", и подчеркивал, что народные массы России в тех условиях больше всего нуждались в мире и земле. Начальник генштаба Англии У. Робертсон на заседании кабинета 17 сентября констатировал: "Совершенно ясно, что русский солдат больше не желает воевать". Британский военный атташе в России


9 Д. Ллойд Джордж. Военные мемуары. Т. V. М. 1938, стр. 86.

10 "КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК". Изд. 8-е. Т. 1, стр. 489.

11 "Документы внешней политики СССР". Т. I, стр. 16 - 17, 21 - 25, 28 - 32, 33.

12 В. И. Ленин. ПСС. Т. 37, стр. 53.

стр. 22


генерал А. Нокс сообщал в Лондон, что независимо от любых усилий Временного правительства войска последнего настаивают на перемирии. "Совершенно ясно, - писал Нокс, - что, каковы бы ни были политические события в России, основной костяк русской армии отказывается продолжать войну"13 .

Следовательно, многие руководители Антанты отчетливо понимали, что народные массы России не хотели воевать за чуждые им империалистические интересы, что русская армия в значительной мере потеряла свою боеспособность и отказывалась сражаться, что Октябрьская революция была ускорена неимоверными тяготами войны, что ленинский Декрет о мире воплощал в себе стремление трудящихся России немедленно покончить с нею. Нетрудно понять, что любое намерение восстановить в таких условиях Восточный фронт означало бы срыв Декрета о мире, разжигание войны между Республикой Советов и германским империализмом, позиции которого были бы сильнее, поскольку новое правительство России не успело создать революционную армию. Не случайно поэтому дипломатия Антанты и США упорно пыталась сорвать советско-германские переговоры о мире, любыми способами воспрепятствовать прекращению военных действий на Восточном фронте, в чем ей оказывала содействие русская буржуазия14 .

Отдавая себе отчет в том, что декларации о воссоздании Восточного фронта звучат не вполне убедительно в обстановке, когда рабочие и крестьяне России требовали мира, а старая армия не хотела воевать, западные политики пытались создать впечатление, что в России имеются силы, которые якобы способны продолжать войну с Германией и смогут держаться дальше, если только им будет оказана помощь со стороны союзников. Под этими силами подразумевались антисоветские формирования, созданные на Дону, Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке генералами Калединым, Корниловым и Алексеевым, атаманами Дутовым и Семеновым и другими. Однако последние не скрывали, что в их среде "воссоздание Восточного фронта возбуждает меньше всего иллюзий", что они предназначают свои формирования прежде всего для борьбы против Советской власти15 . К тому же численность указанных отрядов в конце 1917 - начале 1918 г. была совершенно недостаточной для использования их в антигерманских целях. Генерал А. Нокс сообщал в Лондон, что Алексеев и Каледин располагали в декабре 1917 г. всего двумя ротами солдат, да и те не будут сражаться иначе как по насильственному принуждению из-за границы. Английский посол в Петрограде Дж. Бьюкенен также считал силы Каледина и Алексеева слишком малочисленными для сколько-нибудь серьезного военного предприятия16 . Еще меньше надежды могли внушать казачьи


13 Цит. по: В. Вильяме. Американская интервенция в России в 1917 - 1920 гг. "История СССР", 1964, N 4, стр. 172; Д. Ллойд Джордж. Военные мемуары. Т. V, стр. 104; "Архив полковника Хауза". Т. III. М. 1939, стр. 273; L. Fischer. Russia's Road from Peace to War. N. Y. 1969, p. 11.

14 Подробнее об этом см. А. О. Чубарьян. Брестский мир. М. 1963; В. С. Васюков. Предыстория интервенции. М. 1968; "История внешней политики СССР 1917 - 1945". Т. I. М. 1976.

15 "Борьба за власть Советов на Дону. 1917 - 1920 гг.". Сборник документов. Ростов-на-Дону. 1957, стр. 236; А. Лукомский. Воспоминания. Т. I. Берлин. 1922, стр. 274; А. Деникин. Очерки русской смуты. Т. III. Берлин. 1924, стр. 76; Атаман Семенов. О себе. Воспоминания, мысли, выводы. Дайрен. 1938, стр. 57.

16 См. R. Ullman. Op. cit. Vol. I, p. 47. "Эти генералы (Алексеев и Корнилов. - М. С), - отмечал британский дипломатический представитель в Москве Р. Локкарт, - не были непосредственно заинтересованы в наших успехах на Западном фронте. Они были не против того, чтобы создать на востоке новый фронт против немцев. Но раньше этого им было необходимо справиться с большевиками. Для этой цели они, без поддержки из-за границы, были слишком слабы, потому что в собственной стране они находили опору только в офицерстве, которое было само по себе уже очень ослаблено" (Р. Локкарт. Буря над Россией. Рига. 1933, стр. 234). Английский генерал де Кандоль сообщал в январе - феврале 1918 г. из Ростова-на-Дону, что меры по набору добро-

стр. 23


отряды Дутова и Семенова. Министр иностранных дел Англии А. Баль-фур признавался, что в России нет сил, "которые готовы вести борьбу дальше", а его постоянный помощник Ч. Гардинг придерживался мнения, что "элементы, с которыми мы намерены иметь дело, неудовлетворительны, а их положение почти безнадежно"17 .

Таким образом, союзники не заблуждались относительно возможностей, которыми располагали в тот период "лояльные элементы" в России. Но если указанных сил было недостаточно для продолжения войны с Германией, то, по тем же расчетам, их вполне должно было хватить для ликвидации Советской власти, шансы которой на продолжительное существование расценивались на Западе крайне низко. Как отмечал Ленин, в октябре 1917 г. империалисты "считали нашу республику курьезом, на которую не стоило обращать внимания"18 . Они полагали, что свержение Временного правительства явилось случайностью, что Керенский и преданные ему войска легко восстановят "порядок". Когда же заговор Керенского - Краснова провалился, западные руководители стали возлагать надежды на возможность ограничить революцию пределами Петрограда (в худшем случае - Центральной России), а потом задушить ее и вернуть Россию в лагерь Антанты. "Вопросы о продолжении войны с Германией и об избавлении от Советской власти, - признавался кадетский деятель Л. А. Кроль, - были тесно связаны друг с другом, ибо первое было немыслимо без второго"19 .

Аналогичный смысл имели проекты западных союзников по восстановлению Восточного фронта на территории России путем переброски туда неистощенной японской армии. Эта идея была выражена, в частности, в меморандуме начальника французского генерального штаба Ф. Фоша, представленном межсоюзнической конференции в Париже 29 ноября 1917 года. В нем содержалась рекомендация поддержать силами японских солдат "все элементы сопротивления", имевшиеся в России20 . В период с ноября 1917 г. по август 1918 г., то есть на всем протяжении подготовки к интервенции, правительства Англии и Франции неоднократно предлагали Японии послать войска в Сибирь, рассчитывая с их помощью оккупировать зону Транссибирской магистрали и установить тем самым прямую связь с южнороссийской контрреволюцией. Однако японские империалисты, давно уже лелеявшие мечту о захвате русского Дальнего Востока, выразили твердое намерение использовать благоприятную обстановку в своих интересах. Поэтому на все предложения они отвечали в том смысле, что Япония не намерена осуществлять какие-либо операции за пределами Приморья, Приамурья и Забайкалья, что без признания этого условия западными державами ни о какой японской экспедиции в Сибирь не может быть и речи21 .


вольцев в отряды Алексеева и Корнилова в большинстве случаев провалились, что дезертирство в них - обычное явление, что в указанном районе можно рассчитывать только на пассивное сопротивление, что казачье движение идет к полному краху. Ожидать, что в обстановке хаоса, царящего в России, писал он, может оформиться какая- то идея, не приходится: большевизм - единственное политическое движение, и он проник всюду (R. Ullman. Op. cit., p. 94). Мнение де Кандоля подтверждал генерал Алексеев, который докладывал 9 февраля 1918 г. французской военной миссии в Киеве: "Идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков. Они не желают сражаться даже для защиты собственной территории, ради спасения собственного достояния" ("Борьба за власть Советов на Дону", стр. 236 - 237).

17 Д. Ллойд Джордж. Военные мемуары. Т. V, стр. 84, 90; R. Ullman. Op. cit., p. 94.

18 В. И. Ленин. ПСС. Т. 37, стр. 147.

19 Л. А. Кроль. За три года. Воспоминания, впечатления, встречи. Владивосток. 1921, стр. 25.

20 J. Morley. The Japanese Thrust into Siberia, 1918. N. Y. 1957, pp. 79 - 80.

21 FR, 1918, Russia. Vol. II, pp. 42 - 43, 144 - 145; "Japanese Documents on the Siberian Intervention", p. 42; J. Morley. Op. cit., pp. 55, 136 - 140, 227; R. Ullman. Op. cit., p. 129.

стр. 24


В ходе переговоров японский министр иностранных дел И. Мотоно старался убедить союзников в том, что задача "борьбы против Германии" может быть успешно решена, если войска Японии будут действовать на Дальнем Востоке, а войска остальных держав - в Европейской России, то есть там, где указанные державы имеют свои "интересы". Вместо американо-японской оккупации Транссибирской железной дороги, предлагавшейся Фошем, Мотоно высказывался за ее раздел на участки с таким расчетом, чтобы Японии досталась восточная часть - от Байкала до Тихого океана, а другим державам - оставшаяся часть и Туркестанская железная дорога. Каждая из союзных стран, говорил он, могла бы поддержать "лояльные русские элементы" в своей зоне22 .

Правящие круги Японии, усвоив антигерманскую фразеологию союзников, предлагали западным державам "вести войну с Германией" в тех областях России, в которых каждая из них стремилась создать сферу своего влияния. Одновременно они давали понять, что ни на какие реальные военные действия против Германии Япония не пойдет. В интервью корреспонденту американского журнала "The Outlook" японский премьер-министр М. Тераути заявил 22 марта 1918 г., что, начав интервенцию, Япония не будет продвигать свои войска западнее Иркутска, что она не имеет желания встречаться с регулярными войсками Германии, "к которым относится с большим уважением". Несмотря на возможность различного толкования целей интервенции, подчеркнул Тераути, она будет предпринята Японией почти единственно "для предотвращения распространения анархии и германских интриг на Дальний Восток", в качестве меры "национальной самообороны", следовательно, будет иметь небольшое значение для облегчения положения союзников на Западном фронте. 15 июня в газете "The Japan Advertiser" было напечатано интервью нового министра иностранных дел Японии С. Гото, в котором отмечалось, что японская экспедиция в Сибирь не повлияет в ближайшем будущем на военное положение Германии (то есть не будет служить целям воссоздания Восточного фронта. - М. С.) 23 .

Впрочем, если бы даже Япония и согласилась предоставить свою армию для войны с Германией в Европе, а США выразили готовность снабжать ее необходимым снаряжением, решение задачи по восстановлению Восточного фронта натолкнулось бы на труднейшие транспортные проблемы - нехватку морских судов и подвижного состава, расстройство Транссибирской магистрали и т. п., в результате чего японские войска, по расчетам специалистов, стали бы прибывать в Европейскую Россию уже после окончания войны24 .

Однако в ходе переговоров с Японией Англия и Франция не вели речь о переброске столь большой армии. Чаще всего они выражались в том смысле, что Японии следует послать "достаточное количество войск", иногда называли и конкретные цифры - от двух до четырех дивизий. Они были упомянуты участниками совещания союзных посланников в Яссах (январь 1918 г.), руководством британского военного министерства (июнь 1918 г.), французской военной миссией в России (сентябрь 1918 г.)25 . Из этого можно заключить, что предполагавшееся для отправки в Сибирь количество японских войск определялось отнюдь не соображениями войны с Германией, которая сохраняла в России от 71 (в марте 1918 г.) до 42 (в октябре 1918 г.) дивизий, а потребностя-


22 J. Morley. Op. cit., р. 56.

23 Историко-дипломатический архив МИД СССР, фонд микрофильмов.

24 "Архив полковника Хауза". ТЛИ, стр. 273; В. Вильяме. Указ. соч., стр. 191; FR, 1918, Russia. Vol. II, pp. 263, 393 - 394.

25 FR, 1918, Russia. Vol. II, pp. 33 - 34; J. Swettenham. Op. cit, pp. 112, 132.

стр. 25


ми борьбы против советских войск, что, кстати, отмечалось в официальных документах 26 .

Наиболее рьяные сторонники интервенции, чтобы оправдать вторжение в Сибирь, ссылались на невозможность достижения победы над Германией силами одного лишь Западного фронта и даже предрекали Антанте поражение, поскольку Германия, по их словам, перебросив свои войска из России, сможет добиться на Западе подавляющего перевеса. Они пугали и тем, что Германия, пользуясь Брестским миром, якобы будет иметь в России неограниченные источники сырья и даже людских ресурсов. Английский генштаб, например, уверял, что к весне 1919 г. немцы смогут поставить себе на службу 2 млн. человек из оккупированных областей России, при этом 1 млн. будет направлен на Западный фронт в качестве солдат, а остальных используют как рабочую силу в самой Германии27 . Подобные пророчества были тогда, весной 1918 г., в большом ходу.

Между тем в весьма компетентных и влиятельных кругах Антанты по всем указанным вопросам существовало иное мнение, которое по известным причинам не предавалось широкой огласке. Так, главнокомандующий английской армией Д. Хэйг еще в октябре 1917 г. по просьбе Ллойд Джорджа произвел расчеты на тот случай, "если Россия не будет способна сохранить активное участие в войне в течение еще одной кампании". Хэйг пришел к выводу, что выход России из войны не вызовет серьезного увеличения мощи германской армии на Западе и не поставит Антанту перед угрозой поражения. Генерал Фош в декабре 1917 г. выражал уверенность, что в период кампании 1918 г. союзники будут в состоянии не только сдержать большое германское наступление, но и "провести согласованное наступление решающего характера"28 .

Нельзя не обратить внимания и на взгляды Ллойд Джорджа, которых он придерживался на этот счет в начале 1918 года. "Никакая переброска войск с русского фронта, - считал он, - не могла дать немцам в 1918 г. даже временного превосходства на Западном фронте, которое превышало бы 5%. Это небольшое превосходство, если бы оно и было достигнуто, исчезло бы весной, когда должны были прибыть американцы, и с самого начала оно было бы перекрыто несомненным превосходством союзников по ружьям, амуниции, пулеметам, танкам, аэропланам и прежде всего по средствам сообщения"29 . Ллойд Джордж придавал большое значение серьезному недостатку топлива и продовольствия у неприятеля, что могло привести Германию к скорой катастрофе и свести на нет преимущества мира, заключенного ею с Россией, поскольку немцам, чтобы получить продовольственные ресурсы, предстояло держать в этой стране значительные силы. Английский премьер отмечал также, что германские подкрепления, прибывавшие с Востока, не возмещали потерь на Западе, качество этих подкреплений было невысоким, так как лучшие солдаты давно уже были переброшены с русского фронта. Не лишено интереса и другое замечание Ллойд Джорджа: "Французский генеральный штаб систематически преувеличивал размер германских подкреплений и одновременно преуменьшал данные о все-


26 FR, 1918, Russia. Vol. II, pp. 20 - 21, 33 - 34, 301.

27 R. Ullman. Op. cit., p. 169.

28 Д. Ллойд Джордж. Военные мемуары. Т. V, стр. 102, 113. Другие союзные военные деятели также не выражали тревоги за исход кампании на Западном фронте. На совещании военных представителей Антанты в Версале 21 января 1918 г. была принята резолюция, в которой, в частности, говорилось: "В 1918 году неприятель не сможет получить такого перевеса на главных театрах военных действий, который дал бы ему возможность окончательно сломить сопротивление какой-либо из союзных держав". Признавая маловероятной для союзников возможность добиться в 1918 г. полной победы, совещание сочло необходимым готовиться к переходу "в энергичное наступление" (там же, стр. 133).

29 Там же, стр. 124.

стр. 26


возрастающем приливе союзных войск из Америки и других стран. Это можно объяснить только желанием создать впечатление, будто они там, во Франции, ведут неравную борьбу с подавляющими силами неприятеля"30 .

Мысль Ллойд Джорджа о том, что Германии будет непросто извлечь выгоду из сепаратного мира с Россией, всецело разделял Бальфур. Он предсказывал, что немцам будет трудно получить в России зерно в связи с решимостью русских использовать свои продукты для своих собственных нужд. "Хотя Россия и не в состоянии продолжать войну, - отмечал Бальфур, - ее завоевать нелегко. Без активного содействия самих русских германские войска (даже если бы у Германии имелись лишние войска) не могут проникнуть на сотни километров в глубь этой обширной страны. Простое перемирие между Россией и Германией в течение еще многих месяцев не поможет удовлетворению германских нужд за счет снабжения из России". На заседании кабинета 17 января 1918 г. Бальфур вновь коснулся данного вопроса: "Совершенно ясно, что большевики создают германцам большие затруднения, чем, например, эсеры. С точки зрения того, что сепаратный мир может быть отложен и немцам не будет дана возможность получать припасы из России, большевики скорее в состоянии провести подобные мероприятия, чем любая другая партия в России"31 .

Следовательно, в руководящих союзных кругах существовало твердое убеждение в том, что с помощью переброски своих войск из России немцы не смогут добиться победы на Западе. Более того, там полагали, что им придется сосредоточить на Востоке значительные силы, чтобы получить русское продовольствие и сырье, что Советская Россия, сопротивляясь германской агрессии, объективно будет помогать Антанте: в итоге Германии придется фактически продолжать войну на два фронта. Среди союзных руководителей было немало противников воссоздания Восточного фронта как такового. Полковник Хауз, например, считал эту идею нереальной, не допуская мысли, "что японская или какая-либо другая экспедиция поможет создать на Востоке новый боевой фронт против Германии". Начальник генштаба США П. Марч высказывал мнение, что интервенция в Сибири, расцениваемая как военная операция против Германии, не является "ни практичной, ни осуществимой", она представляет собой "серьезную военную ошибку"32 . 6 июля 1918 г. на совещании в Белом доме было принято решение об участии США в интервенции в Сибири и одновременно констатировалось, что восстановление в Сибири Восточного фронта "физиче-


30 Там же. Т. VI. М. 1937, стр. 31 - 32.

31 Там же. Т. V, стр. 91, 96 - 97. К тому же выводу пришел британский "Комитет по вопросам живой силы". Рассматривая в декабре 1917 г. соотношение сил на Западном фронте, которое могло сложиться к весне 1918 г., комитет отметил, что заключение Россией сепаратного мира с Германией не приведет к переброске всех германских дивизий с Востока на Запад, что немцам придется держать в России много дивизий, чтобы иметь возможность организовать "снабжение Германии недостающими ей продовольствием и сырьем" (там же, стр. 328).

32 "Архив полковника Хауза". Т. III, стр. 273; В. Вильяме. Указ. соч., стр. 191. В комментариях к публикации документов Хауза профессор Ч. Сеймур замечает: "Если Россия не желала и не была способна воевать, то было бесполезно пытаться принудить ее к этому с помощью экспедиционных сил. Такая попытка была бы и очень дорогой, если принять во внимание, что в это время союзники нуждались во всех своих силах для грядущей победы на Западе... Планы сосредоточения в Сибири эффективных сил, способных восстановить военное равновесие в Европе, нуждались бы в чем-то вроде чуда, чтобы привести к успеху". И далее: "Все американские военные руководители, от первого до последнего, протестовали против сверхпрограммной сибирской экспедиции... Было практически невозможно послать большую американскую армию через Тихий океан и далее в глубь Сибири, вдоль единственной коммуникационной линии, начинавшейся во Владивостоке. Не было транспортных судов для перевозки снабжения, потребного для таких сил. Весной 1918 г. все годные американские войска и каждый американский корабль были нужны для подкрепления Франции" (там же, стр. 293).

стр. 27


ски невозможно"33 . Подобные заявления выражали стремление правящих кругов США сосредоточить усилия на ведении войны на Западном фронте, чтобы иметь возможность играть активную роль в послевоенных европейских делах и не допустить утверждения в Сибири влияния Японии, что было бы неизбежно в случае отправки туда большой ее армии.

Но, пожалуй, самой яркой иллюстрацией подлинной сущности "антигерманских" мероприятий Антанты в России является ее отношение к борьбе советского народа против германских захватчиков после подписания мира в Бресте. Как и ожидалось, политика Германии по отношению к Советской России в марте - ноябре 1918 г. была откровенно грабительской. Опубликованные в последние годы документы и исследования советских и зарубежных историков содержат многочисленные доказательства намерений германского империализма расчленить нашу страну на ряд марионеточных государств, превратить ее в источник сырья и рынок сбыта для своих монополий34 . Для достижения этой цели Германия сохраняла на Востоке огромные силы, которые подавляли революционное движение, использовались для угнетения и колониального грабежа. На борьбу против них поднялись трудящиеся Украины, Белоруссии, оккупированных районов РСФСР, под руководством большевиков создавшие революционный фронт борьбы против иноземных захватчиков. Вследствие этого Германия фактически продолжала воевать на два фронта.

В таких условиях западным державам, заинтересованным в скорейшем разгроме Германии, целесообразно было оказывать помощь Советской России, тем более что многие союзные представители в Москве (Р. Робинс, Ж. Садуль и др.) рекомендовали своим руководителям поступить именно таким образом. Советское правительство официально заявляло, что признает возможным приобретение у держав Антанты продовольствия, военного снаряжения и получение военных инструкторов для создания Красной Армии, но с условием, что оно "сохранит свою полную независимость ото всех несоциалистических правительств"35 . Однако западные державы на это не пошли, так как антисоветизм их правителей оказался в тех условиях сильнее антигерманских настроений. Вашингтон прямо заявил, что он не намерен сотруд-


33 FR, 1918, Russia. Vol. II, p. 262. Военный министр США Н. Бейкер писал после совещания генералу Т. Блиссу, представителю США при Верховном военном совете Антанты, что он не видит военного смысла в вооруженной интервенции в Сибири, если она предпринимается в интересах восстановления Восточного фронта, поскольку каждый солдат и каждый корабль, отвлекаемые с Западного фронта, уменьшали бы там совокупную мощь союзников. По признанию Бейкера, вопрос об интервенции решался исходя не из ее "военной ценности", а из "других соображений" (E. Palmer. Newton Д. Baker. America at War. Vol. II. N. Y. 1931, pp. 318 - 319). Позднее, в предисловии к книге В. Грэвса "Американская авантюра в Сибири", Бейкер отмечал, что военное руководство США считало необходимым решать вопрос о выигрыше войны на Западном фронте, поскольку "всякое отвлечение сил на другие театры военных действий только отдалит достижение конечного успеха". По словам Бейкера, президент США В. Вильсон признал правильной точку зрения военного министерства, заявив при этом, что "по некоторым соображениям" он считает необходимым для США участие в интервенции в Сибири (В. Грэвс. Американская авантюра в Сибири. 1918 - 1920. М. 1932, стр. XLII).


34 "Документы внешней политики СССР". Т. I; "Советско-германские отношения. От переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора". Сборник документов. Т. 1. 1917 - 1918 гг. М. 1968; А. А. Ахтамзян. От Бреста до Киля. М. 1963; Д. В. Ознобишин. От Бреста до Юрьева. М. 1966; Г. П. Никольников. Выдающаяся победа ленинской стратегии и тактики (Брестский мир: от заключения до разрыва). М. 1968; G. Rosenfeld. Sowjetrussland und Deutschland, 1917 - 1922. B. 1960; F. Fischer. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegspolitik des kaiserlichen Deutschland, 1914 - 1918. Dusseldorf. 1961; W. Baumgart. Deutsche Ostpolitik. Von Brest-Litowsk bis zum Ende des Ersten Weltkrieges. Wien- Munchen. 1966; O. Fedyshyn. Germany's Drive to the East and the Ukrainian Revolution, 1917 - 1918. New Brunswick. 1971.

35 "Документы внешней политики СССР". Т. I, стр. 208 - 209, 261; см. также В. И. Ленин. ПСС. Т. 35, стр. 581; т. 36, стр. 322 - 326.

стр. 28


ничать с Советским правительством в вопросах борьбы с Германией. О своем нежелании иметь с большевиками контакты, а тем более помогать им заявили и правящие круги Японии36 . Англия и Франция открыто не отвергали советского обращения и даже обещали помощь при условии, что Советская Россия немедленно вступит в войну с Германией и будет сражаться с ней всеми возможными средствами, а также "пригласит" в Сибирь японские войска37 . Но это был провокационный план вовлечения России в войну без малейшего намерения помогать ей38 . Разоблачая политику англо- французской буржуазии, В. И. Ленин писал, что она "ставит нам западню: идите-ка, любезные, воевать теперь, мы от этого великолепно выиграем. Германцы вас ограбят, "заработают" на Востоке, дешевле уступят на Западе, а кстати Советская власть полетит... Воюйте, любезные "союзные" большевики, мы вам поможем!"39 .

Отказавшись поддержать Советскую Россию в ее борьбе против агрессии, западные державы показали всему миру, что их политика в данном вопросе определялась не столько стремлением быстрее разбить Германию, сколько желанием уничтожить власть Советов. Классовые соображения оказались выше стратегических. Многие современные буржуазные историки признают, что большевизм для союзников был в тех условиях страшнее Германии40 . Преобладание антисоветизма над антигерманскими настроениями проявлялось и в других отношениях. Среди тех "лояльных элементов" в России, которым симпатизировали западные державы, было немало сторонников германской ориентации, к тому же многие проантантовски настроенные русские контрреволюционеры считали, что в создавшейся ситуации Германия способна быстрее свергнуть власть большевиков, и старались заручиться поддержкой немецких штыков41 . Сведения об этом не вызвали у руково-


36 Архив внешней политики России, ф. Канцелярия советника МИД Омского правительства на Дальнем Востоке, д. 44 (т. 1), л. 1; ф. Миссия в Пекине, д. 1555, л. 127; FR, The Lansing Papers. Vol II, p. 343; FR, 1918, Russia. Vol. II, p. 383.

37 FR, 1918, Russia. Vol. II, p. 111; R. Ullman. Op. cit., p. 161.

38 Об истинных намерениях Англии относительно помощи Советской России можно судить по заявлениям Бальфура. "Я телеграфировал нашему агенту, - сообщал он Хаузу, - предложить большевистскому правительству, чтобы оно предложило с этой целью (сопротивления германской агрессии. - М. С.) свое сотрудничество румынам и японцам. Я опасаюсь, однако, что на принятие этого предложения имеется мало шансов и, кроме того, я не знаю, как отнесутся японское и румынское правительства к этому призыву. Я сделал это таким образом, что мы сможем оправдать себя перед общественным мнением, если когда-либо придется сделать заявление по всему этому вопросу" ("Архив полковника Хауза". Т. III, стр. 279). В телеграмме в госдепартамент Бальфур признавался: "Британские военные советники единодушно считают невозможной отправку в Россию какой-либо действительно эффективной помощи" (цит. по: R. Ullman. Op. cit., p. 161).

39 В. И. Ленин. ПСС. Т. 35, стр. 352 - 353.

40 В. Вильямс. Указ. соч., стр. 39; W. Williams. American Intervention: Strictly Anti- Bolshevik. "American Intervention in the Russian Civil War". Lexington. 1969, pp. 83 - 97; A. Mayer. Politics and Diplomacy of Peacemaking. Containment and Counter-revolution at Versailles, 1918 - 1919. N. Y. 1967, pp. 294 - 300; R. Jackson. At War with the Bolsheviks. The Allied Intervention into Russia, 1917 - 1920. L. 1972, p. 26.

41 Генерал М. Гофман, член германской делегации на переговорах в Брест- Литовске, отмечал в своих мемуарах: "К командованию Восточным фронтом ежедневно обращались с мольбами о помощи из всех кругов русского населения" (Генерал Гофман. Война упущенных возможностей. М. 1925, стр. 194, 196). Представители контрреволюционных организаций в Москве вступили в контакты с послом Германии В. Мирбахом в целях свержения Советской власти (см. "Документы германского посла в Москве Мирбаха". "Вопросы истории", 1971, N 9). Союзные представители в России, сообщая об этом своим правительствам, подчеркивали, что многие из тех, кто выступает против большевиков, готовы поддержать германскую интервенцию во имя восстановления прежнего социального порядка (см. FR, 1918, Russia. Vol. I, pp. 240, 411, 528 - 529, 545 - 546). Прогерманские настроения имелись даже среди контрреволюции в Сибири. Премьер "Временного Сибирского правительства" П. Вологодский признавался, что некоторые его министры "настроены очень доброжелательно к Германии" (J. Thompson. Op. cit., p. 27).

стр. 29


дителей Антанты ни возмущения, ни обвинений в предательстве, так как указанные люди принадлежали к одному с ними социальному лагерю.

Известно, что в то время, когда союзники распространяли слухи о немецкой опасности на Востоке, их агенты Алексеев и Деникин вели переговоры со ставленником немцев Красновым о совместных действиях против советских войск. Более того, через Краснова немцы снабжали Добровольческую армию оружием, заведомо зная, что оно будет использовано против Красной Армии. Между штабом Добровольческой армии и "правительством" Краснова осуществлялся обмен разведывательной информацией, а немцы и другой их ставленник, гетман Скоропадский, поощряли вербовку в армию Деникина "а Украине42 . Английская газета "The Manchester Guardian" писала в связи с этим 11 февраля 1918 г.: "Циничный наблюдатель мог бы сказать, что с момента большевистской революции союзники и враждебные им правительства работали параллельно и что союзники оказались лучшими друзьями Центральных держав... Союзная дипломатия, по-видимому, опирается на убеждение, что большим выигрышем союзников явилось бы, если бы большевистское правительство было сброшено, независимо от того, кто займет его место"43 .

Но еще более примечательно то, что сами союзники, развязывая интервенцию, оказывали огромную услугу Германии, так как тем самым отвлекали народы России от борьбы с немецкими оккупантами44 . Эта политика нашла отражение и в условиях Компьенского соглашения о перемирии, заключенного 11 ноября 1918 г. между двумя воевавшими империалистическими группировками. Статья XII соглашения предусматривала, что "все германские войска, находящиеся в настоящий момент на территориях, которые до войны составляли часть России, должны... отойти в границы Германии... в тот момент, когда союзники найдут это своевременным, учитывая внутреннее положение на этих территориях". В соответствии со статьей XXV Германия должна была не препятствовать свободному доступу военных и торговых судов союзников в Балтийское море45 . Следовательно, соглашение позволяло союзникам использовать германскую армию в антисоветских целях, а Балтику - для расширения интервенции в Советскую Россию. По договоренности, достигнутой между немецким командованием на Украине и союзниками, германские войска должны были "поддерживать там порядок" до прибытия союзных войск46 .

Интересно проследить намечавшуюся интервентами линию прохождения "возрождаемого" в их планах Восточного фронта. В ходе пере-


42 "Документы внешней политики СССР". Т. 1, стр. 417, 425 - 427, 552 - 555; "Борьба за власть Советов на Дону", стр. 376 - 377; "Крах германской оккупации на Украине (по документам оккупантов)". М. 1936, стр. 184; Е. Городецкий. Восточный фронт в 1918 году. "Вопросы истории", 1947, N 9, стр. 82.

43 Цит. по: М. Левидов. К истории союзной интервенции в России Т. 1 Л. 1925, стр. 46.

44 В Обращении НКИД РСФСР к трудящимся стран Согласия от 18 апреля 1919 г. говорилось по этому поводу: "Ваши правители объясняли вам, что все это (высадка десанта во Владивостоке, организация белогвардейских восстаний. - М. С.) требуется для того, чтобы перенести на Восток борьбу с Германией, угрожавшей на Западе существованию Франции могучим напором своих войск. И, однако, нигде в России войска ваших правителей не выступили как враги Германии, ради борьбы с которой они якобы были туда посланы. Наоборот, они выступили как ее настоящие союзники... Нападение союзных войск мешало русской революции защищаться против вторжения германских войск и нападение последних отвлекало ее силы от защиты своих пределов против вторжения союзных войск. Там же, где приходили друг с другом в соприкосновение войска тех и других врагов революции, они... действовали в полном союзе, так что нельзя было отличить, где кончаются союзники Германии и где начинаются союзники стран Согласия" ("Документы внешней политики СССР". Т. II. М. 1958, стр. 136).

45 Д. Ллойд Джордж. Военные мемуары. Т. VI, стр. 233.

46 "Крах германской оккупации на Украине", стр. 191 - 192.

стр. 30


говоров по данному вопросу указывалось, что союзные войска, направляемые в Сибирь, должны достигнуть Волги, после чего главная их часть будет развернута вдоль линии Вологда - Самара, а остальные направлены к Архангельску и Астрахани. В результате союзники смогли бы контролировать главную водную артерию Европейской России и железную дорогу, ведущую в Туркестан47 . Однако указанные пункты были очень далеки от передовых немецких позиций, следовательно, их выбор определялся отнюдь не соображениями войны с Германией. Хотя официально такие намерения оправдывались необходимостью не допустить захвата Германией сибирской пшеницы, туркестанского хлопка и горных богатств Урала, их подлинный смысл состоял в том, чтобы лишить Советскую республику последних источников продовольствия и промышленной продукции, так как другие житницы и индустриальные районы находились в то время в руках либо германских оккупантов, либо белогвардейцев. Ленин безошибочно разгадал сущность этих замыслов, указав, что "план империалистических хищников состоит в том, чтобы отрезать от России хлебные местности"48 .

На всем протяжении подготовки интервенции в Сибирь она мыслилась прежде всего как контрреволюционная акция. На межсоюзнической конференции в Париже в конце ноября 1917 г. генерал Фош, выступавший за оккупацию Транссибирской магистрали, мотивировал такой шаг тем, что контроль над нею "позволит снабжать антибольшевистские группировки в Южной России". Государственный секретарь США Лансинг в это же время заявлял, что "любое антибольшевистское движение в России следует поддержать, даже если мало шансов на его успех", что "единственным ядром для создания устойчивого правительства, способного сокрушить большевиков, является группировка Каледина". Антисоветские побуждения определяли и ход англо-французских переговоров в конце декабря 1917 года. Открывая их, военный министр Англии А. Милнер заявил, что целью союзников является обсуждение ситуации в России и возможности оказания помощи различным временным правительствам, намеревающимся бороться против большевиков. Сообщая о результатах переговоров в Вашингтон, посол США во Франции У. Шарп отмечал, что поддержка союзниками движения в южной России вызвана скорее "вопросами внутреннего положения России, чем желанием продолжать войну против Германии"49 . В последующие недели и месяцы этот курс не изменился. Японские правящие круги и военщина при разработке планов интервенции исходили из того, что большевики должны рассматриваться как враги, что целью интервенции является свержение Советской власти. Французское правительство в ряде официальных документов заявило, что интервенция призвана "защитить Сибирь от большевистской заразы". При обсуждении вопроса о численности войск, необходимых для интервенции в Сибирь, его предлагалось решать в зависимости от сопротивления, которое "окажут большевики"50 .

Возникает вопрос, какие цели преследовали правящие круги стран Антанты, выступая с заявлениями о необходимости восстановления Восточного фронта в Сибири? Смысл данного шага заключался в невозможности открыто выступить против Советской страны, так как под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции поднималась волна революционного движения на Западе. Решительное стрем-


47 J. Swettenham. Op. cit., pp. 110 - 112; R. Ullman. Op. cit., p. 211.

48 В. И. Ленин. ПСС. T. 37, стр. 11.

49 Ch. Hosoya. Origin of the Siberian Intervention. "The Annals of the Hitotsubashi Academy", Vol. IX, N 1. Tokyo, 1958, p. 93; FR, The Lancing Papers. Vol. II, pp. 343, 345; FR, 1918, Russia. Vol. I, pp. 597 - 598; L. Fischer. Op. cit., p. 14.

50 FR, 1918, Russia. Vol. II, pp. 20 - 21, 33 - 34, 66 - 67; J. Morley. Op. cit., pp. 52, 64.

стр. 31


ление русских рабочих и крестьян к заключению мира и выходу из ненавистной войны произвело сильное впечатление на трудящихся капиталистических стран, революционные настроения которых, по словам Ллойд Джорджа, усугублялись искренним отвращением ко всякой новой войне51 . Интервенция с явно контрреволюционными целями вступила бы в противоречие с вильсоновской пропагандистской доктриной о "праве каждого народа распоряжаться своей собственной судьбой и своими делами" и могла бы привести к серьезным внутренним потрясениям.

Открыто антисоветский характер союзного вторжения в Советскую Россию был опасен для правящих кругов Антанты и потому, что в защиту большевиков могли подняться многомиллионные народные массы, которые, по признанию Хауза, видели в них первых в истории руководителей, сделавших искренние усилия для удовлетворения их стремления к миру и нужды в земле52 . Нельзя было недооценивать и роста патриотических чувств, который мог быть вызван нашествием чужеземцев. В этом случае, полагали империалисты, "патриотизм... пришел бы на помощь большевизму"53 . Учитывая все это, французский правый социалист А. Тома советовал: "Интервенция должна быть осуществлена таким образом, чтобы никто не мог заподозрить союзников в контрреволюционных и антидемократических намерениях"54 .

Версия о воссоздании Восточного фронта была нужна и в целях быстрейшей идеологической обработки солдат чехословацкого корпуса, которых империалисты Антанты рассчитывали использовать в антисоветских целях. Для этого предстояло убедить легионеров в том, что они выступят в России как антигерманская сила, а не как ядро контрреволюции. Но как можно было убедить трудящихся стран Запада, население России, чехословацких легионеров в том, что интервенция не является контрреволюционной акцией? Каким образом военные действия против советских войск можно было выдать за возобновленную войну с Германией? Помочь свести концы с концами призваны были выдуманные и пущенные в ход буржуазной пропагандой россказни о большевиках как "немецких агентах", о широком вторжении Германии в Сибирь, которое якобы осуществлялось с помощью вооруженных немецких военнопленных и угрожало союзническим интересам в Восточной Азии. Следовательно, задача организаторов интервенции заключалась в том, чтобы скомпрометировать большевиков, представив их перед всем миром в качестве пособников Германии.

Версию о "немецких агентах" зарубежная пропаганда стала раздувать сразу же после победы Октябрьского вооруженного восстания. В западной прессе распространялись слухи, что действиями восставших будто бы руководили переодетые офицеры германского генштаба. Лондонская "The Morning Post", например, еще 27 октября (ст. ст.) 1917 г. напечатала статью под заголовком "Революция сделана в Германии", в которой пыталась доказать "немецкое происхождение" Октябрьского переворота55 . Французская реакционная газета "Le Matin" также представляла своим читателям Ленина и большевиков как агентов германского империализма. Недалеко от нее ушла газета "L'Hurnanite", выражавшая в тот период мнение правых социалистов. Она напечатала несколько интервью секретаря II Интернационала К. Гюисманса, который утверждал, что Советское правительство якобы действует заодно с Центральными державами, что оно фактически потворствует Германии в переброске ее войск на Запад. 4 января в "L'Humanite" было опубликовано обращение радикалов и радикал-


51 Д. Ллойд Джордж. Правда о мирных договорах. Т. 1, стр. 66, 227.

52 "Архив полковника Хауза". Т. III, стр. 273.

53 Д. Ллойд Джордж. Правда о мирных договорах. Т. I, стр. 278.

54 Цит. по: Ж. Дюкло. Октябрь 17 года и Франция. М. 1967, стр. 159.

55 В. С. Васюков. Указ. соч., стр. 216.

стр. 32


социалистов к русским республиканцам, в котором говорилось: "Высший долг русских республиканцев - помешать нации подставить руки для наручников, подготовленных германским правительством"56 . В начале 1918 г. появились (первоначально во французской печати) пресловутые документы Э. Сиссона, содержавшие вымыслы о том, что якобы большевики во главе с Лениным находились на платной службе у кайзера, и подразумевавшие, что борьба против них будет тождественна войне против Германии57 "

Руководящие деятели стран Антанты и США в официальных заявлениях стали именовать большевиков не иначе как "немецкими агентами". В инструкциях, направлявшихся должностным лицам, рекомендовалось прикрывать антисоветскую политику рассуждениями о необходимости поддержать в России те элементы, которые остались "верны союзническому долгу"58 . В такой обстановке многие представители Антанты в России, стараясь удовлетворить возникший спрос, начали поставлять своим правительствам "факты" в подтверждение того, что Советское правительство является "послушным орудием" Германии59 . "Вся бесчисленная армия продажных писак капиталистического журнального мира, - отмечалось в Обращении НКИД РСФСР к трудящимся стран Согласия от 19 апреля 1919 г., - была пущена для того, чтобы чернить, обливать помоями, осыпать самыми нелепыми клеветническими обвинениями народную революцию в России, грозившую с каждым днем все больше увлечь силой своего примера народные массы всего мира"60 . Инициаторы и вдохновители антисоветской кампании сами не верили собственному вымыслу61 , однако неустанно заявляли о "подлинности документов", ибо таким путем могли оправдывать вмешательство в дела России62 .


56 Цит. по: Ж. Дюкло. Указ. соч., стр. 124, 145.

57 Еще в период июльских событий 1917 г. российская и союзническая реакция выпустила фальшивки о "немецких шпионах", чтобы с их помощью оправдать поражение на фронте и развал в тылу. Ленин тогда же разоблачил эту ложь, ее происхождение и предназначение (см. В. И. Ленин. ПСС. Т. 32, стр. 410 - 418, 422, 424 - 427; т. 34, стр. 6 - 9, 21 - 32).

58 В. Вильямс. Указ. соч., стр. 174, 175; В. А. Рыжиков. О чем свидетельствуют документы Главного государственного архива Англии. "Вопросы истории", 1968, N 12, стр. 73; "Japanese Documents on the Siberian Intervention", pp. 36, 37, 46; J. Morley. Op. cit., pp. 64, 214 - 215.

59 См., например, FR, 1918. Russia. Vol. I, pp. 371 - 378, 538, 539; Vol. II, p. 318. В 1918 - 1920 гг. в США и Англии были опубликованы сборники "документов", содержавшие "неопровержимые доказательства" существования тайного сговора между большевистскими вождями и германским генштабом ("The German-Bolshevik Conspiracy". War Information Series, N 20, Oct., 1918. Issued by Committee on Public Information; "Le bolchevisme en Russie". Livre blanc anglais, avril 1919; "Bolshevist Movement in Russia". Washington. 1920; "Октябрьская революция перед судом американских сенаторов. Официальный отчет "Овермэнавской комиссии Сената". М. -Л. 1927). Миф о "немецких агентах", о "связях" Советского правительства с германским генштабом получил широкое распространение в последующие десятилетия. Буржуазных фальсификаторов истории не смущает, что их россказни опровергнуты советскими и зарубежными историками- марксистами (см., например, A. Reisberg. Lenin im Jahre 1917. В. 1967) и не пользуются доверием у многих буржуазных авторов (см. F. Fischer. Op. cit., S. 472). Накануне юбилейных 1957 и 1967 годов басни о "немецком золоте" снова и снова пускались в ход (см. Ю. Игрицкий. Юбилей Октября и буржуазная историография. "История СССР", 1968, N 3).

60 "Документы внешней политики СССР". Т. II, стр. 137.

61 Президент США Вильсон, например, признавался 6 декабря 1917 г., что огромная масса поступающей к нему информации характеризует большевиков радикальными революционерами, а не немецкими агентами. Поставщик "документов" Сиссон в телеграмме Дж. Крилу, руководителю Комитета общественной информации США, по существу, выражал то же мнение. "Они - бешеные интернационалисты, - писал он, - которые не только вначале, но и до последнего времени стремились заполучить поддержку немцев в собственных революционных целях. Германия полагала, что ей удастся руководить бурей, но это не входило в намерения бури" (цит. по: В. Вильяме. Указ. соч., стр. 193).

62 Там же, стр. 176, 177 - 178; C.E. Fike. The Influence of the Creel Committee and

стр. 33


В тесной связи с россказнями о "немецких агентах" находился вымысел о наличии в Сибири вооруженных германских военнопленных, которые будто бы занимались осуществлением захватнических планов Германии в Восточной Азии. Так, Лондон еще в начале декабря 1917 г. предлагал начать интервенцию под предлогом защиты складов с союзными военными материалами во Владивостоке, утверждая, что большевики по приказу из Берлина используют их для "вооружения" пленных и для "продажи" Германии. Абсурдность таких утверждений была отмечена даже белогвардейскими и союзными представителями, которые считали, что содержимое этих складов едва ли может быть использовано большевиками указанным способом вследствие полного расстройства сибирского транспорта. Американский адмирал О. Найт, будучи во Владивостоке, сообщал 18 марта 1918 г. в Вашингтон, что нет абсолютно никакой опасности перехода складов в руки немцев, что он не видел никаких признаков, подтверждающих наличие связей между немцами и большевиками. "Можно с уверенностью сказать, - писал он, - что никакой реальной необходимости в вооруженной интервенции в Сибирь не существует, если только эта интервенция не направлена на восстановление порядка" (то есть на свержение власти Советов. - М. С.) 63 .

Еще более фантастическими были "сведения", распространявшиеся японской пропагандой, о том, что немцы якобы доставляют с Балтики во Владивосток свои подводные лодки, перевозимые в разобранном виде по Транссибирской магистрали, чтобы использовать их для боевых операций в Японском море. Военно-технические специалисты союзных держав сразу же отвергли эти басни, однако те, кто был заинтересован во всемерном раздувании слухов о растущей германской угрозе в Сибири, продолжали их распространять64 .


the American Red Cross on Russian-American Relations, 1917 - 1919. "The Journal of Modern History", Vol. XXXI, 1970, N 2. "Документы" Сиссона были опубликованы во многих американских газетах 15 сентября 1918 г. с одобрения Вильсона. Пресса, выступавшая в поддержку интервенции, подала их как подлинные. Однако некоторые газеты подвергли "документы" сокрушительной критике. "The Evening Post", например, указала на противоречия в датах, которые заставляют читателя прийти к выводу, что либо германский генштаб был наделен необычайным предвидением, поскольку он постоянно говорил в "документах" о событиях, которые еще не произошли в момент их написания, либо эти "документы" датировались по русскому стилю, даже те, которые адресовались германским представителям в Швейцарии и Швеции. Подобные противоречия, отмечала "The Evening Post", заставляют предполагать, что "документы" были сфабрикованы в России. Правительственная пресса США выразила возмущение по поводу таких сомнений. Крил обвинил "The Evening Post", что она содействует "врагам Америки". Чтобы убедить общественное мнение США в достоверности "документов", Крил направил их на экспертизу в Национальный комитет исторических исследований. Однако состав комиссии экспертов был специально подобран, в нее был включен, например, С. Гарпер, ярый апологет правительственной политики в "русском вопросе". Не удивительно поэтому, что всего лишь за одну неделю комиссия "установила", что большинство документов "подлинные", что среди них нет таких, которые выглядели бы фальшивыми. Многие объективно настроенные представители американской общественности отвергли скоропалительные выводы комиссии, а газета "The Nation" прямо назвала их мошенничеством. Вместе с тем, признав большинство "документов" Сиссона подлинными, комиссия отказалась подтвердить правильность выводов Сиссона и Крила о том, что большевики являлись "германскими агентами". Представители правительства США указали экспертам, что данная часть их заключения "не содействует эмоциональному подъему, столь необходимому для мобилизации всех наших ресурсов", и те не посмели открыто опровергнуть выводы Сиссона и Крила. Позднее эксперты признались, что они подвергались нажиму со стороны властей, требовавших подтверждения указанных выводов, что своим умолчанием они внесли существенный вклад в разжигание антисоветского психоза в Америке (см. Ch. Lash. The American Liberals and the Russian Revolution. N. Y. -L. 1962, pp. 113 - 115; ejusd. The New Radicalism in America, 1889 - 1963. N. Y. 1965, pp. 178 - 179).

63 Архив внешней политики России, ф. Посольство в Вашингтоне, д. 516, л. 7; Ch. Hosoya. Op. cit, р. 95; B. Unterberger. America's Siberian Expedition, 1918 - 1920. Durham. 1956, p. 38.

54 R. Ullman. Op. cit., p. 38.

стр. 34


Наиболее устойчивыми оказались слухи о вооружении немецких военнопленных в Сибири, которое будто бы производилось советскими властями по указанию из Берлина. На протяжении января - первой половины апреля 1918 г. от союзных представителей в Сибири и на Дальнем Востоке поступило множество опровержений подобных слухов. Военный атташе США в Пекине майор У. Дрисдейл, объехавший в марте 1918 г. значительную часть Сибири, отмечал: "Не было видно ни одного вооруженного пленного и маловероятно, чтобы кто-либо из них был вооружен". Он указывал, что Советы не освобождали военнопленных из лагерей, в которых они находились, и что слухи об организации немцами фронта в Сибири были лишь формой пропаганды. Только в одном месте видел Дрисдейл вооруженных пленных - в районе Читы, но эти люди, как объяснял ему пленный австриец, "сражались, как рабочие, за дело рабочих, против буржуазии", "помогали своим братьям - трудящимся России против Семенова и буржуазии"65 . В марте 1918 г. по предложению Советского правительства в Сибирь выехали сотрудник английского посольства капитан У. Хикс и представитель американской комиссии Красного Креста капитан У. Уэбстер с целью проверки на месте достоверности слухов о вооружении пленных. Побывав в крупнейших городах, встретившись со многими иностранными представителями, с советскими властями, побеседовав с военнопленными, они не только опровергли эти слухи, но и вскрыли источники их распространения66 .

Однако правящие круги стран Антанты и США оказались глухи к этой правдивой информации, ибо она путала им все карты. Зато они с "доверием" воспринимали россказни о вооруженных пленных, потому что, как правильно отмечает американский историк Р. Мэддокс, с их помощью можно было изобразить интервенцию в Сибирь как выступление против Германии67 . "Мы должны, - писал Лансинг Вильсону 24 марта 1918 г., - рассматривать проблему в предположении, что сообщения (о захвате пленными сибирских городов. - М. С.) верны... Оккупация важных пунктов Сибири германскими вооруженными силами и беспомощное положение русских, не способных сопротивляться немцам, совершенно меняют всю ситуацию"68 . Британское военное министерство, регулярно включавшее слухи о вооружении пленных в свои еженедельные разведывательные сводки, отмечало: "Пока многие из них (пленных. - М. С.) могут присоединяться к большевикам, истина заключается в том, что это массовое рекрутирование может быть частью вражеских планов, и мы не должны упускать его из поля нашего зрения"69 .

С особым рвением "антигерманский" характер действий союзников подчеркивался их пропагандой после высадки иностранных войск во Владивостоке в августе 1918 года. Во время боев на Уссурийском фрон-


65 В. Вильямс. Указ. соч., стр. 186; В. Грэвс. Указ. соч., стр. 21.

66 В своем докладе Уэбстер и Хикс отмечали, что консульский корпус Иркутска, от которого поступало особенно много сообщений о вооружении пленных, настроен сплошь антисоветски, что консулы не желают иметь никаких контактов с Советами, предпочитая получать информацию от людей, враждебных большевистскому правительству и жаждущих его ниспровержения ("Russian-American Relations. March 1917- March 1920". Documents and Papers. N. Y. 1920, pp. 177 - 184).

67 R. Maddox Woodrow Wilson, the Russian Embassy and Siberian Intervention. "Pacific Historical Review", Vol. 36, 1967, N 4, p. 442.

68 FR, The Lansing Papers. Vol. II, p. 357.

69 R. Ullman. Op. cit., p. 157. В распространении небылиц о военнопленных особую активность проявляли японцы. Газета "Хоци", например, со слов "компетентного лица, только что вернувшегося из Сибири", сообщала, что Германия якобы затратила значительные суммы для утверждения там своего влияния, что главными проводниками такого влияния служат создаваемые немцами тайные общества и кружки. Специальный корреспондент "Осака-Майнити" сообщал из Забайкалья, будто во главе красных войск, боровшихся против Семенова, стоял немецкий генерал, а большевистские штабы почти сплошь состояли из германских офицеров ("Голос Приморья", 23.VI и 7.VII.1918).

стр. 35


те и под Хабаровском союзные представители сообщали, что совместно с красными отрядами будто бы сражаются и германские войска, что последние даже проникли на 10 - 20 миль в глубь китайской территории. В Японии были выпущены лубочные картины, изображавшие военные действия японцев в Сибири против "немцев" (например, взятие Хабаровска, где в огромной толпе "немцев", сдавшихся в плен на берегу Амура, видны всего три-четыре красноармейца, или сражение на реке Уссури, во время которого "немцы", переходившие реку по понтонному мосту, гибнут под японским огнем)70 . Стремление буржуазных правительств и прессы распространять искаженную информацию о положении в Советской России, о советско-германских отношениях, их неограниченные возможности делать это способствовали тому, что значительная часть населения союзных стран поверила, будто Германия действительно устанавливает свое господство над Россией и не только активизирует экспансию в Восточной Азии, но даже угрожает (через Чукотку и Аляску) Северной Америке. "Обман масс народа, - подчеркивал Ленин, - разработан артистически по отношению к "делам" внешней политики, и нашей революции приходится от этого обмана трижды солоно"71 . На обывателя обрушился поток "сведений", убеждавших его в необходимости послать в Россию союзные войска для изгнания оттуда немецких захватчиков и их "прислужников" - большевиков. Его уверяли, что интервенция преследует единственную цель- "спасение" русского народа от немецкого ига, что она никоим образом не может быть уподоблена вмешательству европейских роялистов в дела Французской революции конца XVIII века72 . "Именно теперь, -отмечал Ленин, - англо-французская и американская буржуазная пресса распространяет в миллионах и миллионах экземпляров ложь и клевету про Россию, лицемерно оправдывая свой грабительский поход против нее стремлением "защитить" будто бы Россию от немцев!"73 . Антигерманские лозунги, по словам американского историка Вильямса, явились для интервентов "основой хитроумной стратегии обсуждать действия против большевиков на эзоповом языке"74 . Они широко использовались руководством чехословацкого корпуса, стремившимся убедить солдат в том, что своими контрреволюционными действиями они создают в Сибири новый антигерманский фронт75 . Выступившая


70 FR, 1918, Russia. Vol. II, pp. 327, 329; "Вестник Маньчжурии", 20.Х.1918.

71 В. И. Ленин. ПСС. Т. 32, стр. 335.

72 См., например, выступления депутатов английского парламента и конгресса США по указанному вопросу: "The Parliamentary Debates, House of Commons" (Official Report). Vol. 104. L. 1918, cols. 517 - 518, 549 - 550; vol. 107. L. 1918, cols. 236 - 237, 242, 307 - 308, 751 - 754, 767 - 771; "Congressional Record" (United States. Congress). Vol. 56. Washington. 1918, pp. 7557, 7997 - 8001, 8064 - 8067, 8580, 11 177.

73 В. И. Ленин. ПСС. Т. 37, стр. 50.

74 В. Вильямс. Указ. соч., стр. 173.

75 21 июня 1918 г. представитель французской военной миссии майор А. Гинэ официально сообщил отделению Чехословацкого национального совета в России о желании союзников образовать новый антигерманский фронт по линии Волги, с тем чтобы чехословацкие войска стали авангардом союзных войск, которые немедленно будут туда посланы. Это сообщение Гинэ поместил затем в одной из чехословацких газет с добавлением, что восстанавливаемый фронт будет направлен "исключительно против немцев" и что в первых его рядах будет сражаться Франция (В. Драгомирецкий. Чехословаки в России. 1914 - 1920 гг. Париж - Прага. 1928, стр. 59 - 60). 1 августа в обращении к солдатам корпуса Т. Масарик заявил, что "под влиянием обстоятельств" они остаются в России для совместной с союзниками борьбы. "Нашими врагами, - писал он, - являются австрийцы, венгры и немцы, а из русских - те одиночки, фракции или партии, которые вопреки интересам России идут вместе с нашими врагами против наших друзей и нас" (цит. по: А. Х. Клеванский. Чехословацкие интернационалисты и "проданный корпус". М. 1965, стр. 227 - 228). Союзные руководители всячески поддерживали эту игру. Так, Ллойд Джордж в телеграмме Э. Бенешу от 11 сентября 1918 г. писал: "Посылаем Вам наши сердечные поздравления по поводу блестящих успехов, достигнутых чехословацкими войсками над немецкой и австрийской армиями в Сибири" (цит. по: Т. Масарик. Мировая революция. Воспоминания. Т. П. Прага. 1927, стр. 79),

стр. 36


при поддержке белочехов русская контрреволюция поспешила заявить о своем непризнании Брестского мира и о "стремлении" продолжать войну против Германии. Появившиеся в течение лета 1918 г. на территории Сибири различные контрреволюционные правительства неизменно подтверждали "верность" союзническому долгу и намерение "воевать" с немцами. На деле же ни интервенты, ни белогвардейцы дальше антигерманских деклараций не пошли. Временно свергнув в Сибири Советскую власть, создав так называемый Восточный фронт на Волге, они и последующие удары направили не против немцев, а против социалистической революции. Вплоть до окончания первой мировой войны империалисты Антанты, по словам Ленина, "указывали на свою обязанность, указывали, что они идут на Россию потому, что Россия дала себя захватить Германии, что Россия фактически германский агент, что там, в России, люди, стоящие во главе правительства, - по их мнению, - немецкие агенты"76 .

Все это говорилось и делалось в то время, когда трудящиеся оккупированных немцами западных и юго-западных областей России вели отечественную войну против захватчиков. Восстания рабочих и крестьян, широкое партизанское движение вынуждали германское командование держать на Востоке сотни тысяч своих солдат, то есть вести войну на два фронта77 . Это в конечном итоге сыграло огромную роль не только в срыве его планов на Востоке, но и в полном поражении на Западе. Необходимо также учитывать революционизирующее влияние Великого Октября на немецкие оккупационные войска, которые из оплота германского империализма превращались в источник смертельной опасности для кайзеровского режима. Этот процесс, в свою очередь, еще более ускорил поражение Германии на всех фронтах78 .

Восточный фронт в 1918 г. практически не переставал существовать - советские люди, защищая завоевания пролетарской революции, боролись против германской агрессии. Что же касается тех, кто вторгся в Россию с Востока, разглагольствуя об "измене" Советского правительства "союзническому долгу", о своем стремлении "возродить" антигерманский фронт, без которого якобы невозможна была победа над Германией, то на деле они выступили вкупе с германским империализмом во имя общих для всей мировой буржуазии контрреволюционных целей. Идея "воссоздания" Восточного фронта служила прежде всего прикрытием контрреволюционной и империалистической сущности политики западных держав в "русском вопросе". Наряду с этим она являлась злобной пропагандистской диверсией, рассчитанной на дискредитацию идей Великого Октября и руководителей Советской России, на ослабление их воздействия на страны Запада.


76 В. И. Лени н. ПСС. Т. 37, стр. 165. .

77 Подробнее об этом см. "Из истории гражданской войны в СССР". Сборник документов и материалов. Т. 1. М. 1961, стр. 599 - 730; Е. Городецкий. Указ. соч., стр. 58 - 82; А. Л. Нарочницкий. Советская Россия и западные державы во время Компьенского перемирия. "Новая и новейшая история", 1969, N 2, стр. 33 - 38.

78 На это обстоятельство указывали в западных странах многие противники интервенции. Так, французский депутат-социалист Марген, выступая в палате 28 августа 1919 г., сказал: "Германию не победили. На колени ее поставила революция. А кто принес революцию в Германию? Кто, таким образом, подорвал прусский милитаризм и его военную машину? Большевики! Все честные люди во Франции, кому дорог мир, должны поэтому не выступать против великих русских социалистов, а приветствовать их, поскольку это они дали нам свободу. Предатели? Продались Германии? Вот какой клеветой отплатили им наши отупевшие от испуга буржуа. Прежде всего следует сказать, что Клемансо всегда скрывал от нас факт обращения Ленина к союзникам с призывом оказать сопротивление германскому империализму. Но союзники, с их Нулансом, Пишоном и Тигром, отклонили этот призыв. Так кто же предатель? Человечество предали те, кто, опасаясь победы социализма по всей Европе, предпочел продолжить войну вместо того, чтобы договориться с большевиками" (цит. по: Ж. Дюкло. Указ. соч., стр. 289).

Опубликовано на Порталусе 02 августа 2017 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама