"Wirtschaft and Rustung am Vorabend des Zweiten Weltkrieges". Fur das Militargeschichtliche Forschungsamt hrsg. von F. Forstmeier u. H. -E. Volkmann. Dusseldorf. Droste. 1976. 415 S.

За последние годы в буржуазной науке заметно возрос интерес к политико- экономическим проблемам межвоенного периода, особенно к взаимоотношениям между политикой и экономикой в рамках давно идущей полемики о примате политических или экономических сил в различных моделях буржуазного государства. При этом акцент явно делается на изучении процессов, происходивших в третьем рейхе.

В 1974 г. один из аспектов этой темы вновь стал объектом оживленной полемики среди буржуазных историков, экономистов и политологов различных стран, собравшихся на симпозиум в Кирхцартене (ФРГ). В центре их внимания была проблема взаимоотношений между экономикой и политикой вооружений накануне второй мировой войны в ряде европейских капиталистических стран и Японии. Симпозиум был организован военно-историческим исследовательским ведомством министерства обороны ФРГ во Фрейбурге. В представленных докладах широко использовались архивные материалы различных стран, новейшие исследования буржуазных и марксистских авторов. Изданные материалы симпозиума и являются объектом рецензии.

На симпозиуме рассматривались вопросы о взаимосвязи между внутренней политикой и политикой вооружений, о влиянии гонки вооружений на социально-экономическое положение широких слоев населения и несколько нетрадиционные для буржуазной науки проблемы, например, социальная политика и вооружения, "социальная напряженность" и поиски выхода из нее на путях военных конфликтов. Симпозиум отразил возросшее внимание представителей различных направлений общественных наук к проблеме гонки вооружений в ее историческом аспекте, взаимосвязи последней с социально- экономической структурой общества, к специфической внутренней динамике гонки вооружений и ее влиянию на весь комплекс международных отношений и внешнюю политику буржуазных государств. Тот факт, что в центре внимания симпозиума оказалась экономика и политика вооружений фашистской Германии, свидетельствует об определенных позитивных изменениях в подходе буржуазных авторов к вопросу об ответственности нацистского режима за возникновение второй мировой войны, в постепенном отказе от части идеалистических и волюнтаристских концепций, объясняющих ее происхождение. В большинстве докладов выделялась тесная связь между внутренней политикой буржуазных государств (прежде всего в странах фашистского блока) и политикой вооружений¹ . На симпозиуме указывалось, что необходимо увязывать все аспекты социально-экономической политики Германии, буквально с первых же дней сущест-

¹ Как это ни парадоксально, на симпозиуме практически не употреблялся термин "гонка вооружений".

стр. 189

вования фашистского режима, с гонкой вооружений, с политикой подготовки к войне. Как отмечал Д. Петцина, уже к 1936 г. нацистскому руководству стало ясно, что политику вооружений в расширенном масштабе можно проводить только при неизбежном снижении уровня жизни населения и прежде всего работающих по найму; это вызвало серьезное беспокойство в высших сферах третьего рейха, опасавшихся роста недовольства широких масс социальной политикой режима. Правда, обоснованно уделяя большое внимание влиянию социального фактора на политику фашистских государств, буржуазные авторы почти не упоминали о том,, что фашистские режимы располагали большим арсеналом средств для подавления любого проявления недовольства при помощи террора и пропагандистской обработки населения.

На симпозиуме также был выдвинут тезис, согласно которому период форсированной подготовки к войне, начиная с весны 1938 г., характеризовался в третьем рейхе перенапряжением всех экономических ресурсов. Особенно критическим было положение в сфере финансов, внешней торговли, сельского хозяйства и рынка труда. "Трудности в этих областях вылились в обширный кризис всей экономической и политической системы, в основе которого находился вопрос о перераспределении общественного продукта между военными и гражданскими секторами" (стр. 160). Развивая эту точку зрения, Т. Мэйсон подчеркивал, что подготовка к агрессивной войне, приводившая к усилению эксплуатации и резкому падению уровня жизни трудящихся, вступала в противоречие с необходимостью обеспечить лояльность населения режиму; эта задача представляла собой "квадратуру круга" для нацистского руководства. Только развязав войну, делает вывод Мэйсон, лидеры фашистской Германии могли найти временный выход из внутриэкономического тупика путем как ограбления народов и национальных ресурсов других стран, использования военнопленных в качестве почти даровой рабочей силы, так и при помощи введения дополнительных ограничений в сфере потребления для населения собственной страны, мотивированное строгим режимом военного времени. А. Милворд пошел еще дальше Т. Мэйсона, выдвинув тезис о том, что у фашистской Германии, политика которой ориентировалась исключительно ка подготовку войны, не было реальной альтернативы стратегии блицкрига из-за перенапряжения военно-экономического потенциала и "социальной напряженности" в стране (стр. 201).

Эта концепция, не представляя собой "новое слово" в науке, в то же время отражает определенные сдвиги в подходе буржуазной историографии к данному вопросу. Что касается марксистской науки, то она всегда обращала внимание на тесную связь между экономическим положением третьего рейха и завоевательной программой германского фашизма. "Экономическая политика гитлеровцев по подготовке к войне, - отмечал В. И. Дашичев, - самым губительным образом отражалась на хозяйственном положении страны, вела к обострению всех внутренних противоречий в Германии, угрожала тяжелыми последствиями для самих правящих кругов. Фактически они были поставлены перед выбором: либо кризис, либо война"² .

Не менее важное место на симпозиуме заняло обсуждение вопроса о внешнеполитическом значении гонки вооружений в отдельных странах (прежде всего в государствах фашисткого блока) и о ее роли в развязывании второй мировой войны. Симпозиум выявил немалые расхождения по вопросу о влиянии экономического положения третьего рейха на развязывание второй Мировой войны и стратегию блицкрига. Западногерманский историк К. Г. Людвиг высказал мнение, что политика вооружений осуществлялась в фашистской Германии недостаточно эффективно, и это отразилось на ходе последующих военных действий. Причины этой "неэффективности" он усматривает в плохой организации и насильственно-террористических методах проведения этой политики. Эта точка зрения явно диссонировала со все более утверждающимся в западной историографии представлением о том, что одной из важнейших задач нацистского режима являлось "превращение страны в максимально боеспособный военный лагерь"³ .

² В. И. Дашичев. О характере военно-экономической подготовки фашистской Германии ко второй мировой войне (1933 - 1939 гг.). "Вопросы истории", 1970, N 5, стр. 99. См. также; D. Eichholz. Geschichte der deutschen Kriegswirtschaft 1939 - 1945. Bd. I. B. 1969, S. 4.

³ T. W. Mason. Arbeiterklasse Uriel Volksgemeinschaft. Dokumente und Materialien zur deutschen Arbeiterpolitik 1936 - 1939. Opladen. 1975, S. 100.

стр. 190

Т. Мэйсон полемизировал с широко распространенной в буржуазной историографии точкой зрения о том, что поражение Германии было обусловлено ошибочным претворением в жизнь концепции блицкрига. Однако, критикуя этот тезис, он видит только одну сторону проблемы, а именно - несостоятельность самой этой концепции как плана завоевания мирового господства. При этом совершению упускается из виду, что в первые два года второй мировой войны эта концепция последовательно претворялась в жизнь и только героическое сопротивление Красной Армии и всего советского народа перечеркнуло планы и теоретические выкладки военно-политического руководства третьего рейха.

Д. Петцина выдвинул тезис о зависимости и одновременно растущих противоречиях между агрессивными намерениями, экономическими возможностями и усиливавшимся "социальным давлением" в фашистской Германии, "которые оказывали влияние на время проведения военных авантюр" (захват Чехословакии и т. д.) (стр. 280). Вместе с тем, по его мнению, уровень экономической и военно-политической мобилизации страны, достигнутый в результате осуществления четырехлетнего плана подготовки германской экономики к войне, а также сохранявшаяся большая зависимость от заграницы в стратегическом сырье говорят в пользу "более позднего момента" для начала войны (там же). Таким образом, Д. Петцина, в отличие от Г. -Э. Фолькмана (стр. 119) не склонен устанавливать прямую зависимость между экономическим положением Германии и развязыванием войны, рассматривая последнюю как производную от большого числа самых разнообразных факторов. Более категорично в этом отношении мнение Г. -Э. Фолькмана, считающего, что, "поскольку Гитлер отказался отложить осуществление своих военно- стратегических целей, а тем самым и программу форсированных вооружений, национал-социалистская экономика очутилась в 1938 - 1939 гг. в ситуации непреодолимого кризиса, который вылился в войну" (стр. 112). С аналогичных позиций рассматривает положение в Японии накануне нападения на Перл- Харбор и Б. -Ю. Вендт (стр. 240).

Р. А. К. Паркер считает, что как Германия, так и Англия с экономической точки зрения находились в 1939 г. перед одной и той же дилеммой - либо война, либо замедление подготовки к ней. Последнее положение представляется ошибочным в отношении экономического положения Великобритании, которая могла опираться на обширнейшие сырьевые и людские ресурсы своей колониальной империи.

Большинство выступавших стремилось создать впечатление, что Германия только в силу своего специфического экономического положения пошла на развязывание второй мировой войны, которая якобы была неизбежна уже в силу ограниченности экономических ресурсов третьего рейха. Подобный подход представляет не что иное, как вульгарно-экономическую интерпретацию исторического процесса. Экономическое положение Германии обусловило в значительной мере важные элементы политики и стратегии страны, в частности стратегию блицкрига, но отнюдь не исчерпывало и не могло обусловить всю внешнюю политику германского фашизма. Решающее влияние на последнюю, как пишут историки-марксисты ГДР, оказала программа национал- социалистской партии, "отвечавшая далеко идущим интересам и стремлениям наиболее реакционных группировок монополистической буржуазии, крупных земельных собственников и военщины"⁴ .

На симпозиуме достаточно четко проявился пересмотр малопродуктивных в научном отношении концепций, связанных с оценкой начального периода внешнеполитической деятельности нацистского режима. Показателен в этом отношении доклад Г. -Э. Фолькмана, который констатировал: "В историографии (буржуазной. - С. С.) сегодня уже вполне доказательно утвердилось, что национал-социалистский рейхсканцлер с первого же момента после прихода к власти последовательно проводил политику, связанную с подготовкой войны для завоевания нового жизненного пространства на Востоке" (стр. 82).

Вместе с тем явно ошибочно было бы представлять процессы, происходящие в современной буржуазной историографии, как развивающиеся в одном направлении и имеющие тенденцию к отказу от сомнительных в Научном отношении концепций, что особенно наглядно проявилось на симпозиуме при рассмотрении политики некоторых европейских буржуазных государств по отношению к фашистской Германии.

⁴ К. Drechsler u. a. Politik und Strategie des faschistischen Deutschlands im Zweiten Weltkrieg. "Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft", 1976, H. 1, S. 5.

стр. 191

Буржуазные исследователи пытались ослабить негативное впечатление от британской политики "умиротворения", затушевать ответственность правящей элиты Англии за соучастие в развязывании второй мировой войны. Так, несостоятельной в научном отношении и являющейся своеобразным оправданием политики соглашения с нацистами выглядит концепция о "двух угрозах" национальной независимости Англии (с одной стороны, Германия, с другой - Франция и США), выдвинутая на симпозиуме Р. А. К. Паркером. По его мнению, поскольку Великобритания не располагала материальными ресурсами, позволявшими ей отразить наиболее опасную угрозу для своей независимости, исходившую от Германии, Лондон стремился к соглашению с последней. "Если бы Англии не удалось заключить подобного соглашения, - утверждает Паркер, - то тогда ее независимость должна была опираться на поддержку союзников, что само по себе создавало уже угрозу этой независимости" (стр. 264). Приходя к такому выводу, Паркер пытается фактически поставить под сомнение целесообразность как политики коллективной безопасности и отпора агрессии, так и косвенным образом участие Англии в антифашистской коалиции.

В докладе В. Хуммельберга прослеживается тенденция противопоставить успехи в развитии военной промышленности Чехословакии в 1933 - 1939 гг. ее политике союзов, которая оказалась несостоятельной. При этом автор не дифференцирует позиции союзников Чехословакии (СССР и Франции), не показывает существа их принципиально различной политики в 1938 г. по отношению к судьбе Чехословацкого государства. Не вскрывает он и двойственной политики правящих кругов Чехословакии по отношению к фашистской Германии. Более последователен в этом отношении Г. Штробел. Опираясь, в частности, на большое число документов и исследований польских историков-марксистов, он вскрыл как антисоветизм польской межвоенной политики, непосредственно и крайне пагубно оказавшийся на состоянии обороноспособности страны, так и прогерманские тенденции в политике Пилсудского и "правительства полковников". В этой связи Г. Штробел подверг критике ряд положений доклада М. Хаунера "Роль военной промышленности в Восточной Европе и оборонительные усилия Польши - до 1939 г.". Содержание материалов симпозиума в Кирхцартене свидетельствует о сложных и неоднозначных процессах, происходящих в современной буржуазной науке. Наряду с позитивными сдвигами, которые имеют место под воздействием целого комплекса факторов (влияние марксистских исследований, введение в оборот новых документов, усиление в буржуазной науке позиций молодого и части среднего поколения исследователей, не обремененного, особенно в ФРГ, грузом прошлого), налицо и попытки модернизировать отжившие свой век концепции, сузить, порой искусственно, проблематику исследований, чтобы уйти от необходимости отвечать на кардинальные вопросы о причинах происхождения второй мировой войны.