Рейтинг
Порталус

Свадьба в новой колонии

Дата публикации: 14 мая 2014
Автор(ы): С Фран. В. Прахов.
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1400050991


С Фран. В. Прахов., (c)

(Посвящается М. И. Фохт.)

Роберт Вильсон, молодой, цветущий здоровьем колонист, успел прилежанием своим завести небольшую собственность в лесах Нью-Гамсфирских и нетерпеливо ожидал минуты, когда поведет туда Марию, свою невесту.

Высокие деревья, в облаках скрывавшие свои вершины, окружали его жилище и, казалось, презрительно взирали на бедного смертного, который хлопотал при их корнях. Глубокое молчание царствовало в сих местах уединенных, и только время от

времени нарушалось дикими криками Индейцов, занимавшихся иногда в тех местах ловитвой. Опасные враги для одинокого поселенца, но нимало нестрашные для Роберта: совершенно уверенный в силе мышцы своей и в исправности оружия, он привык не бояться опасностей также точно, как и работы.

Двенадцать месяцов прошло с тех пор, как он срубил первое дерево - а его земелька уже начинала походить на аренду. Пространство на двадцать акров было расчищено, распахано, и богатые поля с хлебом обещали скоро наградить его трудолюбе. Хижина с двориком длиною в двадцать четыре, шириною в двадцать футов, построенная из брусьев, с тремя небольшими окнами, была поставлена на возвышении посреди плантации. Несколько дерев, оставленных Робертом на корнях, защищали сие место от солнца; дикие розовые и другие кустарники, с душистыми цветами, служили ему украшением. Густой лес ограничивал горизонт со всех сторон; но было одно место, откуда виднелось вдали Кошеко: в чистых волнах его

отражались лучи солнца и они служили отдохновением для глаз, утомленных мрачным видом леса.

Человек, привыкший жить в стране населенной, счел бы, может быть, ето место печальною тюрьмою; но для Роберта, который по всем правам мог гордиться именем господина усадьбы, оно было истинным раем. Когда же помышлял о счастии, что будет жить в нем вместе с Мариею - он не променял бы его на великолепнейший из домов Бостона.

Роберт всегда с восхищением думал о счастливой минуте, долженствовавшей навеки соединить его с той, которую любит; Мария напротив не могла слышать о том без какого-то тягостного, неизъяснимого чувства. При всем том она страстно любила Роберта, и не боялась уединения, в коем жить ей надлежало; ибо давно уже ни один Индеец не являлся в окрестностях и безопасность колонистов ничем не была возмущаема: таким образом она не могла дать себе отчета в печальном своем предчувствии, и не смотря на то, не в ее силах было рассеять оное.

Назначенный день свадьбы наступил. Обряд совершен был в доме Капитана Вальдрона, дяди Мариина: достопочтенный Джон Рейнер благословил союз молодых супругов; после чего все гости расположились кругом большого стола, обремененного огромным Индейским пудингом, множеством мяса, дичи, и кушали все ето тем с большим удовольствием, чем реже подобным образом веселились.

Пир кончился; гости сели на лошадей, чтобы сопутствовать молодой чете в новое жилище, находившееся в одной миле от дома Капитана Вальдрона. Каждый кавалер посадил свою даму за собою, и весь поезд, вслед за Робертом и Мариею, пустился в дорогу. Началось путешествие по тропе, видимой и знакомой; потом надлежало пробираться лесом. Как лошадь у Роберта была лучше других, и он нетерпеливо желал скорее доехать; то и опередил своих сопутников, так что между

ним и сими последними находилось довольно большое расстояние.

Не доезжая до жилища Робертова, надобно было проезжать одно слишком узкое место между рекой и утесом. В то время как Роберт обгибал скалу, Мария испускает пронзительный крик и похищается невидимой рукою; лошадь Роберта делает скачок вперед, Роберт останавливает ее и громко кличет Марию; в ту самую минуту раздается выстрел из ружья, пуля пронзает грудь у лошади Роберта; бедное животное поднимается на дыбы и падает на своего хозяина.

Друзья новобрачного, следовавшие за ним, слышали выстрел, но не угадали истинной тому причины: почитая ето знаком, что Роберт доехал до своего дома, они ответствовали радостным криком и поспешили к новобрачным. Но в какой пришли ужас, когда, обогнув скалу, увидели Роберта простертого на земле без чувств и - не нашли Марии! Их веселые предположения превратились в горесть о несчастной судьбе молодых супругов и в проклятия на свирепых Индейцев: ибо все думали, что кроме их некому быть виновником сего бедственного приключения. По несчастию никто не имел при себе оружия, и потому не льзя было преследовать разбойников; увидев, что Роберт еще жив, друзья решились воротиться назад к дому Капитана Вальдрона; туда привезли и бледного, окровавленного, несчастного молодого человека, который за несколько часов пред тем выехал и здоровым и счастливым.

Никто из жителей Довера не смыкал глаз в продолжение ночи, последовавшей за сим печальным приключением; все страшились даже за безопасность домов своих; при малейшем шуме трепетали и с каждой минутой думали, не дикие ли подступают к ним при страшных военных криках. Ночь прошла однако же без дальних приключений, и светило дня рассеяло их беспокойства. Роберт, оглушенный падением, но не раненный, скоро оправился, а грозный огонь, сверкавший в очах его, показывал, что его мужество ни сколько не поколебалось. Решась преследовать похитителей жены своей, он с благодарностию принял вызов многих из друзей своих ему сопутствовать. Возвратились на роковое место и следовали несколько времени по стопам Индейцев; но скоро их потеряли. После многих напрасных поисков, они встретились с окрещенным Индейцем, нежно любившим Роберта, которого отец был его благодетелем; Индеец назывался Мендовитом, имел в соседстве маленькую ферму и питался от звериной и рыбной ловли. Узнав о причине их поисков, тотчас нашел следы диких, которые сперва подались было назад, потом несколько времени шли тропинкой, наконец углубились в лес. Сделав несколько миль, Мендовит нашел место, где дикие провели ночь, и тщательно все рассматривал. "Ето Могавки," сказал он: "узнаю по их обуви; их только двое; судя по всему, они пробираются к берегам большой реки, где кочует их поколение." - Никогда они туда не доберутся! - вскричал Роберт гневным голосом: - я догоню их, освобожу Марию, или вместе с ней погибну. Послушай, Мендовит! - продолжал он; - тебе известны все тропинки леса; хочешь ли быть

моим путеводителем? За службу обещаю тебе лучший карабин Бостонский, полный рог пороху и нож преисправной. - Такие подарки сами по себе уже были слишком привлекательны для Мендовита; но еще сильнейшим побуждением решиться на все была его собственная ненависть к Могавкам. Мщение - непобедимая страсть между краснокожими. Мендовит сделался Христианином, каким только мог быть по обстоятельствам; но он все не переставал быть Индейцем, и новая вера не истребила в нем старых предрассудков, не победила в нем господствующей страсти. Сверх того Могавки оскорбили Христианина, его друга; отмстить за него - для Мендовита значило сделать доброе дело, и таким образом он мог без всякого греха удовлетворить своей ненависти. Одно только его останавливало: он думал, что похитители Марии взяли путь к ущелью горы Ажиокочука, о коей одна мысль уже наводила на него такой ужас, что ни за что в мире он не решился бы мимо ее пуститься. Но Роберт употребил все свое красноречие, уверяя, что догонят Могавков,

еще не достигши до сего страшного места. Мендовит не мог противиться усильным просьбам и дал слово сопутствовать Роберту.

День между тем склонился к вечеру; начать преследования было не льзя; но обещание Мендовита успокоило Роберта и он согласился несколько отдохнуть, в ожидании утра. Друзья новобрачного старались отклонить его от предпринятого намерения; убедительно представляли ему, что если он и столько будет счастлив, если догонит Могавков: то они вероятно скорее лишат жизни свою пленницу, нежели допустят отнять ее; а потому и советовали принять самое лучшее средство: отправить мирного посла к Могавкам с предложением выкупа за Марию. Роберт ужасался одной мысли, что малейшая неосмотрительность с его стороны может причинить смерть Марии; но предлагаемое средство казалось ему так неверным и так мало соответствовало его нетерпеливости, что он совершенно его отвергнул. Не слушая представлений друзей, Роберт при первом появлении дня простился

с ними и в сопутствии верного Мендовита отправился в дорогу. Оба они решились преследовать Могавков до тех пор, пока не настигнут хищников сих; решились освободить Марию, или же погибнуть с нею.

Вскоре наши оба друга вступили в лес; продолжали путь свой так скоро, сколько позволяла им дорога. Но едва они прошли несколько миль, как Мендовит, почитая двух Могавков только передовыми многочисленной толпы Индейцев, счел за нужное умерить свою поспешность и идти осторожнее, чтоб не попасть в какую-нибудь засаду. Сколь ни велико было нетерпение, Роберта, он немог однакоже не уважить сей благоразумной предосторожности, и должен был на то согласиться. Глубокое молчание царствовало в глубине пустыни, куда нога белого человека никогда не проникала; время от времени оно прерывалось только легким шумом сухих листьев: тогда наши друзья останавливались; едва позволяя себе дышать, внимательно слушали, тщательно во все стороны смотрели до тех пор, пока, увидев легкую козу, с быстротою молнии

пробегающую лес, не уверялись, что нет врагов близко. Во время сего безмолвного путешествия бедный Роберт терпел ужаснейшие мучения, какие едва ли причинило бы ему известие даже о смерти Марии. Беспрестанно терзаемый мыслию о страданиях, коим она должна была подвергнуться, он досадовал на препятства, замедлявшие путь его, к великому удивлению Мендовита, который, постоянно сохраняя спокойствие, только внимательно наблюдал следы похитителей Марии и равнодушно считал время, когда будет можно их настигнуть. Могавки, казалось, предвидели, что за ними будет погоня: столько наделали различных поворотов, чтобы запутать своих преследователей, что надлежало иметь всю хитрость краснокожего, дабы открыть их бегство. Поутру на четвертый день Мендовит усмотрел по своим наблюдениям, что Могавки находятся за несколько миль от них; но он с беспокойством заметил, что больше уже не видно следов Марии. Не льзя было угадать, умертвили ль ее свирепые похитители, или должны были нести, ибо силы ее могли истощиться. Сия неизвестность

довершила мучения бедного Роберта; на каждом шагу он страшился, что его горестные предчувствия оправдаются. Вдруг и самое время, дотоле им благоприятствовавшее, переменилось: густые облака покрыли горизонт и помрачили воздух; в отдалении раздавался глухой шум, превратившийся вскоре в опустошительную бурю. Объятый внезапным страхом, Мендовит сказал Роберту: "Воротимся назад; напрасно льстимся догнать Могавков: они перешли уже ущелье Ажиокочука; Мендовит не смеет идти за ними." - Уверяю тебя - вскричал Роберт с гневом - я не возвращусь, не нашед Марии, и ты должен следовать за мною. Боишься ли Могавков? Но тебе нет нужды сражаться; покажи только их мне, и будь их сто, я не устрашусь напасть на них, я спасу Марию. - В ету минуту заблистала молния: скалы, пропасти, деревья - все осветилось как в ясный день, и все опять исчезло во мраке; страшный гром, повторяемый отзывами гор, раздавался; дождь лился ручьями. Мендовит и Роберт на минуту остановились. Опомнившись от страха, они начали взбираться на гору, искали приюта; сделав несколько сот шагов по узкой и трудной тропинке, которая, казалось, была знакома Мендовиту, они достигли входа в пещеру довольно пространную, находившуюся в скале. Буря не умолкала; молнии беспрерывно блиставшие, трески грома, дождь падавший ручьями, грохот скал и шум дерев, ниспроверженных бурею - все ето представляло зрелище возвышенное и вместе страшное - зрелище, которого описать не возможно. Казалось, воздух, вода и огонь соединились, чтобы потрясти землю в ее основаниях. Нечувствительный к собственной своей опасности, Роберт думал только о Марии. "Боже мой!" воскликнул он в неизъяснимом страдании: "где она теперь, в сию страшную минуту?" Колена его дрожали, бледное чело покрылось холодным потом; будучи не в силах оставаться ни на минуту на одном месте, он то подбегал ко входу в пещеру, чтобы посмотреть, утихла ли буря, то прятался в самой темный угол в ней и катался по земле в отчаянии. Два часа прошли в сем горестном положении, как вдруг он слышит какой- то шум особенный;

то был не голос человека, и не рев дикого зверя, а жалобный, пронзительный звук, в котором было что-то сверхъестественное. Роберт встает в страхе; при блеске молнии, ясно освещавшей всю пещеру, замечает он, что и Мендовит равно встал и озирался вокруг себя с таким страхом, который редко можно видеть на лице краснокожего. "Я слышу голос Абамочо!" сказал дрожащий Индеец: "узнаю его; он требует жертвы!" - Где он? - вскричал Роберт, хватаясь за свою саблю. "Ето не смертный!" возразил Мендовит: "ето дух областей мрака, царствующий в сих горах; он является в буре, и человек, избранный им в добычу, никак не может от него избавиться".

Необыкновенный голос, пред тем раздававшийся, таинственные слова Мендовита - мгновенно утишили горесть Роберта и пробудили его любопытство. "Гора, на коей стоим," сказал Мендовит с глубоким вздохом "принадлежит злому духу Абамочо. Он всегда покровительствовал Могавков, и когда злодеи обратились в бегство от стрел Тукентозена, великого Сахема Массахусетов, преследовавшего их до самой подошвы Ажиокочука, Абамочо разделил гору надвое, чтобы открыть им дорогу; сидя на скале, он дал им знак идти, положив руку на сердце. Могавки двинулись и тотчас были вне опасности. Тукентозен хотел их преследовать; но лишь только вступил в ущелье, как Абамочо грозно простер свою руку, и тотчас груды гранита и бревен покатились с вершины горы на воинов Массахусетов и - всех истребили. Долго ни один человек из их поколения не осмеливался приближаться к Ажиокочуку. Наконец отец мой был наименован Сахемом Массахусетов; он был главою многочисленного и могущественного племени. Однажды сказал он, что хочет отыскать кости погибших в ущельи Ажиокочука и принести их в отечественную землю; тысяча воинов за ним последовали; и меня он взял с собою, хотя я был еще младенцем, хотя руки мои не могли натягать лука."

Сказав сие, Мендовит замолчал; голос его изменил чувствам, пробужденным воспоминаниями о великом происшествии. Несколько помолчав, он продолжал: "Мы достигли до подошвы Ажиокочука; ужасная буря застигла нас, и мы должны были провести ночь в етой самой пещере. Так же, как сегодня, мы услышали голос Абамочо. На другой день, вышед из пещеры, увидели его сидящего на скале; он дал нам знак удалиться. Я весь дрожал; но отец мой, недоступный страху, не хотел повиноваться. Он повсюду искал костей воинов Тукентозена, и не мог найти их. Мы возвратились на свою родину и проклятие злого духа за нами последовало. Опустошительная болезнь похитила юных наших воинов; Могавки взяли в плен наших старцев, жен - и умертвили их; отец мой пал, пронзенный их стрелами. Я отмстил его смерть, но не мог остановить истребления нашего народа; три раза я приходил к подошве Ажиокочука и умилостивлял жертвами Абамочо; возвратясь в свою хижину, воссылал пламенные мольбы к Кетану - все тщетно: мы не могли избежать своей судьбины.

Мендовит снова замолчал. Роберт слушал его с живым участием, и спросил, где находятся остатки его поколения. - "Молодой человек!" сказал он голосом печальным и вместе важным: "было время, когда Мендовит начальствовал воинами, столь же многочисленными, как деревья сего леса; тогда он был главою великого племени; теперь Мендовит один: его поколение им окончилось."

Печальные слова Меяновита сделали глубокое впечатление в Роберте. Прежде не знал он, чтo такое в жизни несчастие; будущее рисовалось в его воображении прелестными красками. В первый раз теперь образ бесконечной скорби ему представился. Отягченный бременем собственного несчастия и бедствием своего друга, он почувствовал, что мужество его оставляет; ручьи слез полились из глаз его; он бросился на колена и с жаром молился Тому, Который един может утешить несчастного. Тогда он сделался спокойнее и надежда снова возвратилась в его душу. Утомленный столь различными чувствами сердца, он простерся на земле и заснул сном глубоким.

На рассвете Мендовит разбудил его. Буря уже прошла; густой пар, лежавший на влажной долине, скрывал от взоров опустошения, причиненные страшным ураганом. Легкие облака, окружавшие гору, заслоняли ее вершину, но не предвещали ничего опасного, и солнце мало помалу их рассеяло. Всюду воцарилась тишина; только однообразный шум отдаленного водопада нарушал молчание Природы. Роберт с восхищением смотрел на сие зрелище, столь противоположное вчерашнему; как вдруг почувствовал легкое прикосновение к плечу. Он обернулся и видит: глаза Мендовита с ужасом устремлены на гору, возвышавшуюся пред ними, которой вершину покрывало черное облако. "Посмотри!" тихо сказал ему Мендовит, "вот Абамочо!" И в самом деле, воображение, напуганное суеверными страхами, легко могло видеть в сем облаке что-то огромное, похожее на человеческий образ, с головою, руками и туловищем. Чуждый воспоминаний, волновавших душу товарища, Роберт хотел-было отвечать шуткою; но Индеец заставил его безмолвствовать. В ету минуту край облака,

представлявший глазам Индейца руку гиганта, слился с главной массой оного; Мендовит вообразил себе, что Абамочо положил свою руку на сердце; он следовал горестно за сим движением, и вдруг, с выражением человека, избегнувшего неминуемой погибели, воскликнул: "Гнев Абамочо укрощен: теперь можем продолжать путь свой!"

Вскоре Роберт и Мендовит начали подниматься на вершину горы; ниспровергнутые деревья, обрушенные скалы, глубокие рытвины, потоки вышедшие из берегов, останавливали их на каждом шагу. Они шли около часа, подаваясь вперед медленно и осторожно, как Мендовит остановился и шопотом сказал Роберту: "Я чувствую запах дыма." И подползает ко пню сломленного дерева, разнимает сучья, знaком руки подзывает к себе товарища. Роберт приближается к нему; смотрит, куда показывает Мендовит, и видит не в дальнем расстоянии - любезную свою Марию; она сидела лицем к нему, под сводом скалы, служившей защитою ей во время бури; двое Могавков раскладывали огонь для приготовления скудной пищи, и были спиной к Роберту. В то самое время, как сей увидел Марию, один из Могавков предлагал ей что-то съестное; она подняла голову: ее щеки были бледны и лице так изнурено, что Роберт боялся, чтобы она не умерла пред его глазами. Сердце его сильно билось, кровь бросилась в голову и он уже готов был напасть на похитителей, как вдруг, послышав шум, они встали с ужасными воплями: Роберт хочет прицелиться в них... в ту самую минуту Мендовит схватывает его и насильно к себе тащит, крича: гора! гора! Роберт поднимает глаза; видит, что вершина горы падает. Дожди размочили слой земли, покрывавший скалу; неизвестная причина потрясла ее, и в ето время сия огромная масса, подобно лавине, обрушилась, увлекая в свое падении все с такою силою, которой ничто не могло противиться.

Роберт видит невозможность спасти Марию; по крайней мере хочет разделить ее бедственную участь. Он бежит к ней, называя ее но имени;

Мария медленно поднимает голову, узнаeт его и ужe в его объятиях. "Любезный Роберт!" восклицает она: "за чем ты пришел умереть здесь?" Безмолвно он любезную прижимает к своему сердцу; она, заливаясь слезами, опускает голову на плечо супруга; оба почитают себя при последнем часе жизни и еще познают чувство счастия, думая, что уже ничто не может разлучить их.

Между тем с шумом, подобным ударам грома, падение приближается, гора колеблется, вихрь гонит пред собою облака камней и пыли, и вдруг за ужаснейшим треском настает тишина глубокая. Роберт смотрит вокруг себя; видит, что гора уже не движется; но долина покрылась обломками; груды гранита и целого леса, увлеченные в долину, завалили русло реки Сако; все представляет образ разрушения; одно только место оставалось целым, и ето место самое то, где находились Роберт и Мария. Покровительствуемые тем, без воли Коего не погибает и малая птица, они стояли крепко, обняв друг друга. С ужасом, изображавшимся

на лице, Мендовит находился подле них; он невольно последовал за Робертом, и таким образом избегнул неминуемой смерти. Двое Могавков без сомнения были поглощены; по крайней мере они уже не являлись.

Молодые наши супруги, возвращенные друг другу, спасенные столь чудесным образом, восслали к Небесам теплейшие мольбы благодарности; Роберт и Мендовит сделали носилки, чтобы донести Марию до Довера, куда они и достигли хотя с трудом, но без новых приключений.

Роберт и Мария не замедлили отправиться в свое уединенное жилище на берега Кошеко; они жили там счастливо многие годы, и любовь их возрастала вместе с их летами. Мендовит остался навсегда с ними; когда же он заснул сном последним, они закрыли ему глаза, и вспоминая об опасностях, им угрожавших, каждый раз посвящали слезу нежной признательности при воспоминании о верном Индейце.

Опубликовано на Порталусе 14 мая 2014 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама