Рейтинг
Порталус

Н. И. ИЛЬМИНСКИИ И А. Н. САМОИЛОВИЧ: РАБОТА НАД "БАБУР-НАМЕ"

Дата публикации: 12 июня 2024
Автор(ы): Г. Ф. БЛАГОВА
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Источник: (c) Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2005, №1.
Номер публикации: №1718214121


Г. Ф. БЛАГОВА, (c)

Подлинное значение труда ученого испытывается временем - особенно в тех случаях, когда современники и ближайшие поколения научных работников не сумели рассмотреть сделанного им в перспективе развития науки - в силу разных обстоятельств, в том числе исторических, политических и идеологических, или же вообще были лишены такой возможности.

В первом случае я имею в виду Н. И. Ильминского, во втором - А. Н. Самойловича. В обоих случаях недооценка или незнание научных результатов, полученных тем и другим исследователем, обусловили существенные пробелы в истории отечественной тюркологии.

Оба ученых, каждый в свое время, много сил положили на изучение "Бабурнаме" (далее - БН), - автобиографических Записок основателя династии Великих Моголов в Индии императора Захир эд-Дина Мухаммеда Бабура, незаурядного писателя и поэта, политического деятеля и ученого-энциклопедиста. По словам Дж. Неру, Бабур был не только недюжинным государственным деятелем и полководцем, но и одним из самых культурных людей своего времени, страстно увлекавшимся литературой и искусством [см.: Неру, 1975, с. 36, 57]. БН представляет собой один из величайших памятников средневековой тюркской литературы, по мысли Н. К. Дмитриева - "центральный литературный памятник", составляющий "целую эпоху из жизни уйгурского и узбекского языков"; "филологическая ценность памятника непререкаема" [Дмитриев, 1954]. Достаточно сказать, в частности, что это необычное для тюркского средневековья объемистое прозаическое сочинение высокопрезентативно в языковом отношении (морфология, синтаксис, лексика, языковый стиль) [см.: Благова, 1994].

Интерес к БН не только как к историческому источнику начал проявляться на Востоке уже при жизни автора [об этом см.: Senkowski, 1824, р. 9; Миклухо-Маклай, 1963]. О том, как высоко ценилось это сочинение в государстве Великих Моголов, свидетельствуют слова внука писателя, Акбара: "Книга его, охватывающая периоды его царствования от начала до конца, написанная ясным, совершенным стилем, применялась в качестве руководства по управлению страной и носила характер закона" [цит. по: Азимджанова, 1977, с. 9].

Языковые материалы БН в качестве иллюстративных использовались персидским историком и филологом XVIII в. Мирзой Махди Ханом при составлении чагатайско-персидского словаря [Menges, 1957, р. 646]. Стремлением ознакомить с этим выдающимся


В основе статьи лежит доклад, прочитанный на заседании Межрегиональной научной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения Н. И. Ильминского (1822 - 1891) и 140-летию - Н. Ф. Катанова (1862 - 1922), проведенной Чувашским гос. ин-том гуманитарных наук (Чебоксары, 30 мая 2002 г.).

стр. 134


произведением более широкие круги просвещенных людей на Ближнем Востоке была вызвана работа по переводу БН на персидский язык, которая была начата уже в XVI в.1

В России изучение БН началось в XVIII в., когда магистр Лейпцигского университета, руководивший там кафедрой арабского и еврейского языков, Георг Якоб Кер (1691 - 1740), прибыв в Россию по приглашению А. И. Остермана (1732), параллельно с порученной ему Академией наук работой, направленной на систематизацию и каталогизацию 4 тыс. древних "татарских" монет, занялся перепиской этого обширного памятника и переводом его на латинский язык [БСОТ, 1989, с. 122 - 123]. Закончить перевод ему не удалось из-за ранней кончины (работа над переводом к тому же была крайне осложнена недостаточностью его знаний в области чагатайского языка)2 . Соображения относительно коренной "прекрасной рукописи" (по выражению Н. И. Ильминского), с которой был скопирован Керов список, высказаны С. А. Азимджановой [Азимджанова, 1977, с. 10]; некорректно ее утверждение о том, что на основе этой коренной рукописи осуществлено первое издание БН [Азимджанова, 1982, с. 10] в Казани Н. И. Ильминским [БН, 1857].

Почти спустя 90 лет интерес к БН возобновился. Российский ориенталист польского происхождения О. И. Сенковский (1800 - 1858), по отзывам современников блестяще владевший турецким и арабским языками, приступив к изучению восточных тюркских языков, "собственноручно переписал (в мае 1824 г.) с рукописи одного бухарского купца (Назарбая Туркестани. - Г. Б.) том "Записок султана Бабера", который намеревался издать в подлиннике и переводе" [Савельев, 1858, с. XVII]. На последней странице рукописи О. И. Сенковского, хранящейся в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала ИВ РАН под инвентарным номером Д 117, имеется приписка на французском языке, сделанная также рукой О. И. Сенковского: "Elle a ete faite d'apres un exemplaire appartenant a Nazar Baj Turkestani, negociant Boukhare, qui etait venu cette annee a St. -Peterboutg".

Следующий этап изучения БН в России приходится примерно на середину XIX в. и связан с именем Н. И. Ильминского. Совершив в 1851 - 1854 гг. научное путешествие по Востоку - в Константинополь, Дамаск, Каир и другие города, - магистр и бакалавр Казанской духовной академии Н. И. Ильминский с осени 1854 г. преподает в академии восточные языки [БСОТ, 1989, с. 103 - 104]. По всей вероятности, именно в этот период он готовит к изданию чагатайский текст БН - "главнейший труд" императора Бабура.

В условиях технологии издательского дела в России середины XIX в. Н. И. Ильминскому непросто было издать Керов список арабографичного памятника рубежа XV-XVI вв. типографским набором. Для того чтобы подготовить текст БН, ему при-


1 Первый по времени персидский перевод БН осуществлен Шейхом Зейн эд-Дином через три года после смерти Бабура. Другой из старых персидских переводов выполнен совместно Мирзой Паянде-Хасаном и Мухамедом Кули [Teufel, 1883]. Персидский перевод БН, выполненный Абду-р-Рахимом Хан-и Ханан и представленный императору Акбару в 998/1590 г. [Elliot, 1872, р. 218], по признанию А. Н. Самойловича, имел наибольшее распространение.

2 Несмотря на последнее обстоятельство, Г. Я. Кер предполагал, видимо, впоследствии перевести БН до конца: в сделанную копию были вклеены чистые белые листы. Керов (или Керовский) список БН, как издавна называют рукопись немецкого ученого отечественные востоковеды, принадлежал Учебному отделению восточных языков Азиатского департамента [Извлечение..., 1883, с. 72]; судя по владельческой записи на его титульном листе от 9 мая 1819 г., список принадлежал некоторое время Государственной комиссии иностранных дел Библиотеки Московского архива ("Сим книга принадлежит Государственной Комиссии Иностранных дел Библиотеки Московского архива 1819 года Маія 9-го дня"). В настоящее время Керов список вместе с переводом хранится в Рукописном отделе ПФ ИВ РАН под инвентарным номером Д. 685. Керов список описан: [Дмитриева и др., 1965, с. 89 - 90]. В каталоге Азиатского музея, составленном в 1846 г. Б. Дорном, фигурирует латинский перевод части БН, сделанный Кером.

стр. 135


шлось повторить подвиг Г. Я. Кера - заново переписать текст памятника. Но Г. Я. Кер лишь копировал имевшуюся в его распоряжении "прекрасную рукопись" и не мог ставить перед собой вопросов об уточнении неясных мест или об устранении явных ошибок. Н. И. Ильминского же можно с полным основанием назвать переписчиком-текстологом: он совмещал переписку текста с его исследованием, как это практикуется в современной текстологии [Лихачев, 1983, с. 19]. Возникшие перед ним многочисленные сложности он стремился решать приемами текстологического исследования, в том числе и выработанными им самим при опоре на контекст и на принятые в рукописи написания. По тем временам для восточной текстологии это было новшеством.

Сложности перед издателем возникали также, по всей видимости, при типографском наборе - хотя бы уже потому, что наборщик не был сведущ в персидском языке. Это видно, например, из неверного членения на словоформы при наборе персидской пословицы [см.: БН, 1857, с. 151; The Babar-nama, 1905, с. 124а]. Между тем знание персидского языка (хотя бы элементарное) при работе над этим памятником необходимо, поскольку в составе памятника имеются микротексты на фарси (стихотворные цитации, пословицы, поговорки, афоризмы, победные грамоты, отдельные фрагменты текста).

Чтение и правка корректур наборного арабографичного текста такого объема требовали немало времени, напряженного глазного внимания и сил, а между тем полностью избежать корректорских ошибок не удалось.

По поводу выпущенного Н. И. Ильминским в 1857 г. чагатайского текста А. Н. Са-мойлович в 1917 г. высказался веско, подчеркнув издательский приоритет отечественного ученого: "Шестьдесят без малого лет тому назад (1857 г.) в Казани, в издании Н. И. Ильминского, по списку петроградского академика Кера3 , появился впервые подлинник главнейшего труда Бабура: "Бабур-наме"" [Тексты стихотворений..., л. 7].

В связи с выходом в свет печатного Керова списка БН в России впервые возникает идея текстологического изучения этого памятника. Текстологическое сопоставление издания Н. И. Ильминского и рукописи О. И. Сенковского, способствующее выяснению взаимоотношений обеих рукописей, вскоре после издания БН в Казани предпринял В. В. Вельяминов-Зернов, доктор турецко-татарской словесности, историк "азиатских народов". Подтверждение тому содержится в описании восточных рукописей в библиотеке покойного ученого, сделанном в свое время А. А. Семеновым [Семенов, 1919]. Среди прочих редкостей А. А. Семенов отметил "Бабер-наме" в издании Н. И. Ильминского (Казань, 1857) с рукописными вариантами на полях, взятыми из рукописи Сенковского, поступившей потом в Академию наук (как это отмечено на карточке) [Семенов, 1919, с. 858].

В 1859 г. по предложению и под руководством В. В. Вельяминова-Зернова в типографии Имп. Академии наук было начато печатание "Вариантов", извлеченных из рукописи О. И. Сенковского, к изданному Н. И. Ильминским чагатайскому тексту "Бабур-наме". Отпечатав в том же году семь листов "Вариантов", В. В. Вельяминов-Зернов, однако, более это издание не продолжал - скорее всего "по причине расстроенного здоровья" [БСОТ, 1989, с. 60]. Во всяком случае, "в позднейших протоколах заседаний (Историко-филологического. - Г. Б.) Отделения ничего не видно о причинах этой остановки" [Извлечение..., 1883, с. 69]. Тем не менее в опубликованный в 1862 г. "Список изданий Имп. Академии наук, печатавшихся с 1-го янв. по 31 дек.


3 Г. Я. Кер называл себя Doctor Philosophic, Professor Linguarum Orientalium - так значится в его списке БН, хранящемся в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала ИВ РАН под шифром Д 685.

стр. 136


1861 г., но еще не выпущенных в свет", включено также: "Вельяминов-Зернов. Варианты к "Бабер-намэ", 7 л." [Записки..., 1862, с. 56].

Спустя более чем 20 лет на заседании Историко-филологического отделения Имп. Академии наук 31 мая 1883 г. ввиду предстоящего ремонта академической типографии обсуждался вопрос о необходимости очистить кладовые "от хранящихся в них с давних пор отпечатанных листов таких академических изданий, которых печатание было начато в разное время по определению Историко-филологического отделения, но давно уже не продолжается по не зависящим от типографии причинам"; в числе таких изданий оказались и "Варианты" [Извлечение..., 1883, с. 68, 69]. Непременный секретарь Отделения обратился к Н. И. Ильминскому как первостепенному авторитету в области изучения БН с запросом, представляют ли ценность отпечатанные листы "Вариантов". Отвечая на запрос непременного секретаря Историко-филологического отделения Имп. Академии наук относительно издания вариантов к БН, Н. И. Ильминский, "судя по напечатанным вариантам", характеризует список О. И. Сенковского как "другую редакцию Бабер-наме". В то же время он отмечает, что представленный в этой рукописи "текст составляет точную копию записок Бабу-ра, за исключением неизбежных во всякой рукописи маленьких изменений", и что "многие варианты Сенковского несомненно исправляют текст", опубликованный в казанском издании, не решая, однако, "окончательного вопроса об исправлении напечатанного текста Бабер-наме, ибо эти варианты не все правильны, а иные могут быть ошибочны" [Извлечение..., 1883, с. 71, 72].

В этом ответе Н. И. Ильминский на основе проведенного им внимательного изучения вариантов в контексте собственного издания БН, по сути дела, вычленяет ключевые вопросы текстологии памятника. Во-первых, он дает характеристику рукописи О. И. Сенковского как "другой редакции БН" и утверждает ее ценность ("многие варианты Сенковского несомненно исправляют текст"). Во-вторых, он определяет взаимоотношения двух известных тогда списков БН - Кера и Сенковского: в том и другом списке представлена "точная копия Записок Бабура, за исключением неизбежных во всякой рукописи маленьких изменений" (ср. ниже о "поразительном согласии текстов facsimile и казанского издания с рукописи Кера", о чем писали почти одновременно А. Н. Самойлович и А. С. Беверидж). В-третьих, говоря, что наличие вариантов (т.е. результатов текстологической работы по сличению двух списков) еще не решает "вопроса об исправлении напечатанного текста БН", Н. И. Ильминский, собственно, близко подходит к идее А. Н. Самойловича, исследователя БН из следующего поколения, о том что и двух списков памятника недостаточно для "установления точного списка БН" (см. ниже). Н. И. Ильминский подчеркнул, что список О. И. Сенковского не совсем полон, а вариантов напечатано более чем на половину издания текста; на этом основании он считал необходимым допечатать оставшуюся, меньшую, часть вариантов. Чтобы подвинуть вперед исправление текста (а Н. И. Ильминский полагал, что после трудов В. В. Радлова можно было бы многое исправить в напечатанном ранее тексте4 ), Н. И. Ильминский уже на склоне лет, в начале 1980-х гг., изъявил готовность снова пересмотреть рукопись Г. Я. Кера в сопоставлении с рукописью О. И. Сенковского.

Вполне сознавая ценность этой рукописи, Н. И. Ильминский имел в виду, таким образом, не только продолжить текстологическое исследование БН, но и провести


4 Как можно видеть из обнародованной рукописной рецензии А. Н. Самойловича "Новый перевод Записок Бабура", он и Н. И. Ильминский сходятся в оценке важности трудов В. В. Радлова, с одной стороны, для текстологической работы ("исправления опубликованного текста БН"), а с другой - для его перевода. Отмечая недостатки в переводе БН английской исследовательницей А. С. Беверидж, Самойлович видит один из недостатков в том, что "для А. С. Беверидж не существует, например, Словарь В. В. Радлова, без которого не может обойтись ни один тюрколог" [Самойлович, 1994, с. 78].

стр. 137


его на новом научном уровне. Отделение приняло предложение ученого и решило оказать ему в этом содействие [Извлечение..., 1883, с. 72]. Рукопись О. И. Сенковского была послана Н. И. Ильминскому, но в марте 1885 г. была им возвращена. Занятый большой переводческой и просветительской деятельностью в Казани, стареющий ученый (ум. в 1891 г.) не смог продолжить для издания сопоставлений напечатанного им Керова списка и рукописи О. И. Сенковского. А тем временем в отношении изданных "Вариантов" было принято постановление: "...из числа отпечатанных листов... брошюровать по 20 экз. каждого и сдать для хранения в Азиатский музей Академии, а остальные экземпляры их уничтожить, обращением их в макулатуру" (Извлечение..., 1883, с. 70]. В настоящее время обнаружить по каталогу эти сброшюрованные "Варианты" в библиотеке Санкт-Петербургского филиала ИВ РАН не удалось. Между тем в свое время А. Н. Самойлович, как он писал, изучал "Материалы" В. В. Вельяминова-Зернова "с лингвистическими целями в связи с подготовлявшимся мною тогда исследованием произведений Бабура (осталось незаконченным)" [Самойлович, 1926, с. 1107, 1120]. Самой же рукописи О. И. Сенковского видимо, уделялось меньше внимания.

Материалами БН (по изданию Н. И. Ильминского) широко пользовался Л. З. Будагов в своей лексикографической практике: это издание является одним из важнейших источников составленного ученым первого в России сравнительного словаря тюркских языков [Будагов, 1869 - 1871], соединившего в себе принципы толкового и переводного двуязычного словаря с элементами словаря исторического [об этом см.: Благова, 1988; Благова, 2001, с. 31 и сл.].

Систематическим изучением языка БН занимался П. М. Мелиоранский [об этом см.: Благова, 1993, с. 54 - 55]; современники-коллеги считали его по преимуществу "лингвистом, для которого язык сам по себе является не средством, а целью изучения" [Бартольд, 1906, с. 16].

Новый этап в изучении БН открывается именем А. Н. Самойловича, которого приохотил к чтению БН его учитель П. М. Мелиоранский, возлагавший на своего одаренного ученика особые надежды. В Санкт-Петербургском филиале Архива РАН (далее в тексте - ПФ АРАН) в числе других архивных материалов А. Н. Самойловича хранится книга с владельческой надписью "Мелиоранский" - "Baber-nameh djagataice ad fidem codicis petropolitani edidit N. Ilminski" Cazani, MDCCCL VII [ПФ АРАН, ф. 782, on. 1, д. 16]; известная часть тиража этого издания имеет титуальный лист, оформленный не на русском, а на латинском языке. Над этой книгой, как это показывают заметки на полях, А. Н. Самойлович работал, по-видимому, десятилетия; одна из начальных дат чтения обозначена на стр. 146 книги - это "17 янв. 1900", на стр. 115 см.: "7 окт. 1901"5 . К книге приложена стопка выписок из нее под общим заглавием "Слова к Бабер-наме" [изд. Ильминского] стр. 98 - 257. СПб. [1]904. А. Самойлович. Морская, 56, 11". На с. 262 БН имеется помета, сделанная А. Самойловичем красным карандашом "1910. 1 сент."; имеется также и авторская датировка "1911 г. 8 сент.". Из приведенных выше авторских датировок можно заключить, что работа над изданием Н. И. Ильминского велась в течение длительного времени. Сказанное наглядно подтверждается еще двумя связками выписок из БН, которые в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (далее - РНБ) составляют две самостоятельные единицы хранения [РНБ, ф. 67, д. 74 и д. 85]. Анализ этих выписок см.: [Благова, 1993, с. 55 - 58; Благова, 1994].


5 Как видим, чрезвычайно важную единицу хранения [ПФ АРАН, ф. 782, оп. 1, д. 16], числящуюся в архивной описи как издание БН Н. И. Ильминского, можно включить в рукописное наследие А. Н. Самойловича только в результате визуального ознакомления, тщательного рассмотрения заметок на полях книги и особенно - приложенных к ней выписок. Видимо, именно по этой причине Д. 16 оказалось неучтенным в достаточно полном описании рукописного наследия ученого [Дмитриева, 1978].

стр. 138


Все три связки выписок из БН связаны непосредственно с научно-педагогической деятельностью А. Н. Самойловича. Эти его заготовки не предназначались для печати и, как и многие другие его материалы, остались в составе его "обширного архива... законченных и незаконченных рукописей" [Самойлович, 2002, с. 8]. Это важно иметь в виду, поскольку публикаций непосредственно о БН у А. Н. Самойловича не так уж много [см.: Самойлович, 1907; Самойлович, 1912; Самойлович, 1994], хотя в ряде своих работ он не мог не касаться вопросов, в основном текстологических, связанных с этим памятником [Самойлович, 1908; Самойлович, 1911; Самойлович, 1917; см. также: Самойлович, 1926, с. 1107, 1120]. Учитывая сказанное выше в своей реконструкции хода исследовательской работы А. Н. Самойловича над БН, я опираюсь в основном на богатейшие материалы его архивного наследия [Благова, 1993].

А. Н. Самойловичу принадлежат слова: "Долг, честь и счастье издания, перевода и изучения трудов "великого могола", как принято выражаться в Европе, или "великого турка", каковым в действительности был индийский император Захир эд-Дин Мухаммед Бабур, завещаны судьбою прежде всего востоковедам Англии и России, двух государств, с которыми ныне тесно связаны в культурном отношении Туркестан, Индия и Афганистан - страны, где родился и славно подвизался и обрел вечный покой среднеазиатский Цезарь" [РНБ, ф. 671, д. 82, л. 6].

В 1905 г., почти через полвека после издания чагатайского текста БН Н. И. Ильминским, в Англии этот памятник вновь был обнародован факсимильно английской исследовательницей А. С. Беверидж [БН, изд. Beveridge, 1905] - "по более древней рукописи", как признавал это А. Н. Самойлович [РНБ, ф. 671, д. 82, л. 7]. Публикатор подчеркивала, что изданная ею рукопись - "хорошая, полная и удобочитаемая" ("good, complet and accessible"), "полная, хорошей сохранности, тщательно выполненная", "единственная рукопись, заслуживающая воспроизведения" [Beveridge, 1905, р. XI, XIII, XV, XVI]. А. Н. Самойлович назвал издание А. Беверидж "прелестным, но только в отношении фотомеханического воспроизведения текста", чего нельзя сказать об указателях и филологическом аппарате издания - они составлены "неаккуратно", страдают неполнотой и вообще "малоудовлетворительны" [Самойлович, 1908, с. 5 и примеч. 3, с. 1 и примеч. 1, с. 12].

Ознакомившись с изданием Н. И. Ильминского и его Предисловием, А. С. Беверидж, окрыленная успехом, в задоре первооткрывательства принялась буквально ниспровергать своего (уже скончавшегося в 1891 г.) русского предшественника. Его издание она назвала "комедией непредумышленных ошибок", самого же Н. И. Ильминского пренебрежительно именовала "миссионером (в основном) и учителем". Концентрированное изложение этих оценок см.: [Beveridge, 1923, с. 77]. Где же ей было знать, что этот "учитель" был избран в 1871 г. чл.-корр. Имп. Академии Наук, а в 1884 г. отклонил предложение занять место действительного члена Академии, предложив вместо себя В. В. Радлова [Знаменский (1), 1892, с. 318; БСОТ, 1989, с. 103 - 104]6 .

Поводом для критических нападок А. С. Беверидж, как нам представляется, послужили, с одной стороны, заведомая предвзятость ее по отношению к изданию Н. И. Ильминского, а с другой - бесхитростная откровенность его Предисловия к БН. Порой даже складывается впечатление: она пересказывает то, что самокритично написано Н. И. Ильминским. Однако при пересказе произвольно смещены акценты, яв-


6 Этим учителем создано, в частности, первое пособие по университетскому курсу, который он читал и который впоследствии был назван "Введением в тюркологию" [Ильминский, 1861]. Следует заметить также, что во время трехлетней службы в Оренбургском крае (с 31.XII.1858 г.) Н. И. Ильминский (вместе со своим единомышленником А. А. Бобровниковым) переходит из духовного звания в светское, что не мешает ему впоследствии оставаться "душою всей просветительной деятельности миссионерского отделения" Казанской духовной академии [Знаменский, 1892(2), с. 443, 475].

стр. 139


но утрируются высказывания издателя. Приведем три наиболее показательных примера.

1) Н. И. Ильминский не склонен переоценивать ни достоинства Керова списка, ни своей работы над ним. "Цель моего издания - дать пособие к изучению джагатайского наречия и вообще тюркского языка" [Ильминский, 1857, с. 1]. Беверидж на свой лад перелагает эти строки, привлекая также высказывание Н. И. Ильминского о том, что в Приложении приводятся дополнительные, более поздние материалы, касающиеся императора Бабура. И на этом основании она называет издание Н. И. Ильминского "учебной хрестоматией для чтения", скомпилированной при использовании Керова списка и "поддельных пассажей" ("spurious passages") [Beveridge, 1923, p. 77].

Скептические оценки Керова списка и издания его Н. И. Ильминским, содержащиеся в работах А. Беверидж, проанализированы в моих статьях [Благова, 1961; Благова, 1977].

2) Н. И. Ильминский в Предисловии к БН сообщил: Г. Я. Кер "не вполне знал джагатайское наречие. Хотя повсюду видны признаки добросовестной и заботливой копировки, Кер, по местам не разобрав слов, не могши угадать их по смыслу, должен был писать наобум какие-то неявственные черты; его непривычное к джагатайской грамоте перо не могло не делать ошибок и упущений" [Ильминский, 1857, с. IV]7 . Тем не менее "Керовский список, при недостатке лучших рукописей может быть хорошим источником для издания "Бабер-наме", при посторонних пособиях, но не в такой степени, чтобы безусловно водиться его авторитетом" [Ильминский, 1857, с. IV].

А. С. Беверидж на основании слов Н. И. Ильминского квалифицирует Керов список как "дефектный и выморочный". В специальной "таблице тюркских рукописей (имеется в виду БН. - Г. Б.), о которых известно, что они должны существовать", где сопоставление их проводилось по следующим параметрам: а) дата составления, б) количество листов, в) местонахождение рукописи, г) имя переписчика, д) почему не годится для репродуцирования - Керов список представлен так, словно бы он и не был издан Н. И. Ильминским: он признан негодным для репродуцирования ("дефектный и выморочный") [Beveridge, 1905, р. XIV; Beveridge, 1906, р. 752].

3) Издатель поставил перед собой трудную задачу - "очистить текст "Бабер-наме" от всего, что, по исследованию, мне представлялось ошибочным в списке Кера" [Ильминский, 1857, с. IV]. Н. И. Ильминский точно придерживался правила современной нам текстологии - "Сперва изучить текст - потом его издать". О том, что издатель изучал текст весьма детально, свидетельствуют его публикации [Ильминский, 1861; Ильминский, 1863].

Н. И. Ильминский вполне целесообразным путем исправлял ошибки в Керовом списке, хотя и не располагал другим вариантом рукописи БН. Как сказал бы современный текстолог, ученый устанавливал макроправила текста БН: в правильности написания словоформы или оборота речи он "убеждался большинством случаев их употребления в списке. Затем необходимым и постоянным пособием был английский перевод [Эрскина и Лейдена] Memoirs of Baber etc., наконец, списки словарей джагатайско-персидского, изданного в Калькутте, и джагатайско-турецкого на сочинения Мир Али-Шира" [Ильминский, 1857, с. IV]. Вместе с тем Н. И. Ильминский ясно сознавал, что "этих пособий недостаточно, чтобы довести издание до полной точности и правильности: для этого надлежало бы сличить несколько хороших туземных рукописей "Бабер-наме"" [Ильминский, 1857, с. IV].

Детальный рассказ Н. И. Ильминского о работе над Керовым списком А. С. Беверидж истолковала в том смысле, что это "сплошной перевод с персидского", "учеб-


7 Того же мнения придерживался Х. Д. Френ, который считал, что Г. Я. Кер "этого (тюркского. - А. К.) языка достаточно не знал..." [цит. по: Кононов, 1982, с. 77].

стр. 140


ная хрестоматия для чтения", что составитель "хрестоматии" руководствовался целиком и полностью переводом Эрскина и Лейдена (1826) [Beveridge, 1923, р. 77 и сл.].

Между тем уничтожающая критика в адрес Н. И. Ильминского и Г. Я. Кера находится в резком противоречии с неожиданной похвалой труда того и другого из этих "копиистов", как называет их А. Беверидж. Дело в том, что примерно в один период времени А. Н. Самойлович и А. Беверидж сделали важное фактологическое наблюдение: речь идет о "поразительном согласии" (т.е. точном совпадении) текстов по разным изданиям, спискам, переводам8 .

А. Н. Самойлович подкрепляет свою мысль об интересующем нас тезисе обширной цитатой из работы А. Беверидж в собственном переводе: "Обращая внимание на поразительное согласие текстов facsimile и казанского издания с рукописи Кера, пользуюсь случаем, чтобы привести следующий отзыв г-жи Беверидж о восточном, немецком и русском переписчиках и русском издателе "Бабур-наме": "Их согласие - удивительный факт. Тогда, когда он начал свое переписывание, д-р Кер был неопытен в тюрки9 , его список копировался затем д-ром Ильминским для казанского издания; их переписывание и это издание были выполнены без обращения к какой-либо другой тюркской рукописи. Тот факт, что казанское издание для значительных частей на их весьма большой протяженности находится в согласии с правильным (не всегда! [- А. С. ]) текстом подлинной рукописи (имеется в виду Хайдарабадская рукопись. - Г. Б. ), обнаруживает у этих копиистов труд очень добросовестный, достойный похвалы" (JRAS, 1908, р. 85)" [Самойлович, 1911, с. 0100 примеч. 2].

Из приведенных цитат видно, что А. Н. Самойлович уважительно относился к "казанскому изданию с рукописи Кера" и высоко ставил труд Н. И. Ильминского - издателя, выпустившего в свет впервые "подлинник главнейшего труда Бабура". Имя Н. И. Ильминского названо им среди имен тех первых издателей и переводчиков трудов Бабура, памяти которых А. Н. Самойлович посвятил свою публикацию Собрания стихотворений императора Бабура (Ч. 1 - Текст) [Самойлович, 1917]. Уважительное отношение к первому издателю чагатайского текста БН предположительно могло поддерживаться и тем, что во-первых, Н. И. Ильминский принадлежал к "школе Бётлингка", к которой А. Н. Самойлович относил и П. М. Мелиоранского [РНБ, ф. 671. д. 149] и из которой вышел сам, а, во-вторых, надо думать, А. Н. Самойлович знал: Н. И. Ильминский был ведущим среди авторов "Грамматики алтайского языка"10 . Эту грамматику А. Н. Самойлович, как и П. М. Мелиоранский, выдвигал на первое место среди всех других отечественных грамматик тюркских языков (XIX в.), см. автограф его аналитического, критического обзора, хранящегося в архиве под заглавием "Выписки из грамматик по различным тюркским языкам (алтайский, татарский, якутский, турецкий и др.)" [РНБ, ф. 671, д. 136].


8 Характерно, что примерно в тот же период А. Н. Самойлович не только увидел это "согласие" (т.е. точное совпадение) текста в изданиях Н. И. Ильминского и А. Беверидж, но также оценил важность этого факта, см. его архивную работу "Бабур. Описание Самарканда с его окрестностями. По изданиям Ильминского и Беверидж..." с авторской датировкой 13.X.1907 г. [РНБ, ф. 671, д. 84, л. 22 примеч. 44].

9 Собственно, в этом отзыве о работе Кера над БН А. Беверидж перелагает сведения, которые можно было почерпнуть и из опубликованных Протоколов Академии. В частности, Н. И. Ильминский писал, что ряд сложностей при копировании был вызван тем, что Кер, "видимо, был мало знаком с восточными наречиями тюркского языка, но он имел прекрасную рукопись и копировал с нее с крайней добросовестностью и аккуратностью" [Извлечение..., 1883, с. 71].

10 Для ныне живущих поколений тюркологов этот факт был установлен Ф. Д. Ашниным, см.: [Ашнин, 1978; Ашнин, 1981(1); Ашнин, 1981(2)].

стр. 141


А. Н. Самойлович называл Н. И. Ильминского "первым по времени исследователем казак-киргизского языка" [Самойлович, 1915, с. 161]11 . Начав научную деятельность как исследователь-туркменовед, он ценил также наблюдения Н. И. Ильминского над наречиями йомудов и эсен-или, изложенные им в письме к акад. А. Шифнеру12 [см. также: Поцелуевский, 1975, с. 75].

Следы многолетней систематической работы А. Н. Самойловича над БН по обоим изданиям запечатлены в тех многочисленных заметках ученого относительно списков БН и их изданий, которые мы видим в его опубликованных работах, и особенно в архивных рукописных материалах.

Из совокупности всех этих заметок, которые были мною собраны и проанализированы [Благова, 1993, с. 19 - 21, 53 - 77], ясно видно, насколько кардинально А. Н. Самойлович расходится с А. С. Беверидж в понимании роли Керова списка и его издания Н. И. Ильминским. У А. Н. Самойловича имеется собственный взгляд и на "хваленую Хайдарабадскую рукопись", которую издала А. Беверидж. Взгляд этот сформировался в результате многолетнего сопоставительного изучения обоих изданных списков (а Керова списка - в оригинале). Он составил своего рода конкорданцию обоих списков. Об этом свидетельствуют многочисленные (а местами - систематические) пометы на полях огромного фолианта Керова списка (Д. 685) и отсылки на Хайдарабадский список (в издании А. С. Беверидж). См. также многочисленные пометы А. Н. Самойловича в экземпляре издания Н. И. Ильминского, принадлежавшем П. М. Мелиоранскому [ПФ АРАН, ф. 782, оп. 1, д. 16].

Опыт текстологической работы А. Н. Самойловича над двумя изданиями БН представлен в черновом автографе (чернилами и карандашом, 25 листов, с авторской датировкой 13.Х. 1907 г. [РНБ, ф. 671, д. 84]. Автограф озаглавлен так: "Бабур. Описание Самарканда с его окрестностями. По изданиям Ильминского и Beveridge, и по переводам Вяткина, Полякова, Островского, Эрскина, Паве де Куртейля и Мирзы Рахима". Рукопись выполнена на полулистах, разделенных пополам: на левой половине находится текст БН, на правой - примечания, добавления и прочее. Образчик критического текста с подобными комментариями занимает лл. 2 - 24 (пагинация автора).

В этом текстологическом автографе А. Н. Самойлович предпринял попытку разработать оригинальную методику "ценных плюсов и минусов" для оценки достоинств и недостатков сличаемых изданий. Суть этой методики в следующем. Приемлемые, разъясняющие текст отличия издания А. Беверидж от издания Н. И. Ильминского подчеркнуты в примечаниях красным карандашом, напротив, искажения текста, пропуски - синим. Так, л. 5 примеч. 12: "Bev. искажено!" - подчеркнуто синим, а примеч. 13: В. imam abu hanifa" - подчеркнуто красным. Особенно много синих подчеркиваний на л. 9: примеч. 20: "Bev. опущ[ено]", примеч. 31 "В. и Р. оп[ущено]", примеч. 32: "Bev. опущ[ено] (sic!)"; завершается этот лист знаменательным заявлением: "Вот и аккуратность переписчика, столь превозносимая госпожей Beveridge! Ср. англ. перев., стр. 50. (Щоляков] есть, С[енковский] есть)". В некоторых случаях имеющееся в издании А. Беверидж слово подчеркивается одновременно красным и синим карандашами, см.: л. 12 примеч. 45, л. 23 примеч. 110.

Современная текстология критически относится к "арифметике текста", подразумевая под ней подсчет разночтений и выбор их по большинству: "Арифметика текста должна уступать место исследованию смысла текста" [Лихачев, 1983, с. 20]. Но "цен-


11 При изучении именно "казак-киргизского" (т.е. казахского) у Н. И. Ильминского сформировалось воззрение на живой народный язык "как на подлинный документ для лингвистических исследований" (из его письма князю Ухтомскому, 1870 г. [цит. по: Знаменский, 1892(2), с. 431].

12 В автографе списка "Литература по туркменскому языку", подготовленном в начале 1950-х гг. Н. К. Дмитриевым для студентов тюркской (туркменской) группы Восточное отделения филологического факультета МГУ (автограф хранится в личном архиве Л. С. Левитской), числится и эта работа Ильминского [Ueber die Sprache der Turkmenen] (сообщено Л. С. Левитской).

стр. 142


ные плюсы и минусы" А. Н. Самойловича - это именно попытка сочетать подсчеты разночтений по спискам БН с их смысловой оценкой, исходя из общего смысла текста.

Можно сказать, что А. Н. Самойлович расставил все точки над i в оценке обеих рукописей и изданий - Н. И. Ильминского и А. С. Беверидж, во всех тех спорных вопросах, которые выдвигала А. С. Беверидж в отдельных своих статьях и которые так или иначе связаны с изданной ею Хайдарабадской рукописью и резкой критикой издания Н. И. Ильминского. По словам А. Н. Самойловича, "кое-что из того, что писала А. Беверидж, удивляло меня, вызывало во мне сомнения, и я неоднократно порывался выступить с критической статьей, но все выжидал, пока в <Петербург; исправлено на:> Петроград вернется Керовский список Автобиографии Бабура, высланный по просьбе А. Беверидж в Англию" (Самойлович, 1994, с. 76].

В многочисленных архивных заметках А. Н. Самойлович продолжал спор с А. Беверидж, которая бездоказательно признавала Хайдарабадскую рукопись за "копию, сделанную с собственного манускрипта самого Бабура" [Beveridge, 1905, р. XVI]. Мнение А. Н. Самойловича по этому поводу выражено предельно четко в его архивных работах-рукописях: "Беверидж только полагает, что архетипом Хайдарабадского списка был очень ранний список, именно автограф Бабура, переписанный до того момента, когда Бабур сам заполнил в своем труде некоторые пропуски (f. 27, 212b. 288) и когда его сын сделал по его смерти отметки на полях" [РНБ, ф. 671, д. 74, л. 206]. "Дата списка неизвестна!" [РНБ, ф. 671, д. 85, л. 27].

В связи с этими антитезами в оценке обоих изданий одним из ключевых вопросов было обсуждение взаимоотношений Хайдарабадского списка и Керова списка (в издании Н. И. Ильминского). А. Н. Самойлович уверен в том, что "Беверидж несомненно переоценивает Хайдарабадский кодекс (с. XIII) и заслуги его переписчика" [РНБ, ф. 671, д. 85, л. 27а]. "В Хайдарабадском кодексе порядочно описок!" [РНБ, ф. 671, д. 85, л. 276].

Ученый со всей определенностью утверждает: "Для меня ясно, что без издания Ильминского Беверидж не справилась бы вовсе с хваленым Хайдарабадским кодексом; так местами он искажен торопливостью переписчика" [РНБ, ф. 671, д. 85, л. 296]. Вместе с тем Хайдарабадский список характеризуется им как "весьма важный, хотя и не вполне исправный" [Самойлович, 1912, с. 430]: список этот "весьма ценен как проливающий свет на многие неясности издания Ильминского. Но так выдвигать Хайдарабадский список, как это делает madame Беверидж, - нет никаких оснований" [РНБ, ф. 671, д. 87]. Из сказанного логически следует такой вывод: "Впрочем, и после издания Хайдарабадского списка материала для установления точного текста "Бабур-наме", а следовательно - и для окончательного его перевода не достаточно" [Самойлович, 1912, с. 430]. Ни издание Н. И. Ильминского, ни факсимиле А. Беверидж само по себе не дает неоспоримого текста мемуаров "великого могола", и оба "ожидают соединенного критического переиздания" [Самойлович, 1917, с. 13].

А. Н. Самойлович убедительно опровергает аргументацию А. Беверидж, пытавшейся доказать компилятивный характер Керова списка (и соответственно издания Н. И. Ильминского). Детально изучая язык и стиль БН (в архивах внимание к этим вопросам представлено многочисленными заметками в составе трех связок выписок из БН [РНБ, ф. 671, д. 74, л. 85; ПФ АРАН, ф. 782, оп. 1, д. 16], А. Н. Самойлович не мог согласиться с тезисом А. Беверидж о наличии существенных различий в характере обработки разных частей памятника, мемуарных и дневниковых, а именно из этого тезиса ею делались далекоидущие выводы о "компилятивности" издания Н. И. Ильминского.

А. Н. Самойлович убежден: "Необходимо пересмотреть вопрос о том, где кончается обработанная часть Бабур-наме. Еще на f. 154b, например, не чувствуется изменения стиля. А это больше 1/3! См. еще большое описание 252b, 255b и сл." [РНБ,

стр. 143


ф. 671, д. 85, л. 276]. И далее: "Форма дневника начинается со стр. 216Ь" [РНБ, ф. 671, д. 85, л. 296]. Свои наблюдения он завершает следующим выводом: "Мне кажется, что разницы в обработке "Бабур-наме" нет в разных ее частях. Просто Бабур приступил к работе в Индии и доиндийскую часть не мог уже излагать в виде дневника. Но стиль один!" [РНБ, ф. 671, д. 85, л. 296].

Целых два десятилетия А. Н. Самойлович занимался памятником БН, но опубликовал сравнительно немного. Это образец перевода фрагмента текста - "Бабуровское описание" монголо-шаманского завораживания бунчуков [Самойлович, 1912]; перевод выполнен при учете разночтений в обоих изданиях БН и оснащен комментариями и примечаниями. Кроме того, им была напечатана рецензия на перевод небольшого (начального) фрагмента БН, сделанный С. Поляковым; рецензия написана еще под руководством П. М. Мелиоранского [Самойлович, 1907].

Принципиально важная, концептуальная рецензия А. Н. Самойловича на выпущенный А. Беверидж накануне Первой мировой войны новый английский перевод Записок Бабура (первые два тома: I - Фергана, II - Кабул) была написана не ранее конца 1913 г. и не позднее осени 1914 г. Но хотя в этой рецензии изложены принципы, выполнение которых - при максимальном использовании достижений современной тюркской (особенно исторической) лексикографии - обеспечивает адекватность перевода средневековых памятников, увидела она свет только спустя 80 лет [Самойлович, 1994].

В силу сложившихся в нашей стране исторических и политических обстоятельств обширный архив законченных и незаконченных работ - рукописей А. Н. Самойловича на долгое время был вынужденно задержан "в фазе покоя". Поэтому он не мог быть использован по назначению более четверти века, и трехвековая российская традиция изучения БН казалась прерванной. Соответственно для истории тюркологии остался неизвестным тот факт, что А. Н. Самойлович, объективно стремясь докопаться до научной истины во взаимоотношениях обоих списков БН, обоих изданий, на деле защитил честь и достоинство выдающегося соотечественника - Н. И. Ильминского - от несправедливой, необъективной критики со стороны А. Беверидж. Заметим, что сама А. Беверидж таковым знатоком не являлась, это убедительно показал А. Н. Самойлович в рецензии на ее новый перевод БН [Самойлович, 1994]. Благодаря многолетним текстологическим разысканиям А. Н. Самойловича уже во втором десятилетии XX в. была достигнута исторически справедливая оценка обоих изданий БН, но она была сокрыта в архивохранилищах.

В результате столь существенного пробела в тюркологии на долгие годы оказалось распространенным мнение, сложившееся с подачи г-жи А. Беверидж, о том, что Н. И. Ильминский, этот блестящий знаток чагатайского языка, якобы "татаризовал" БН и что казанское издание этого памятника будто бы неполноценно и ненадежно. Парадокс: отдельные серьезные пользователи казанского издания не взяли на себя труд вникнуть в саму суть этого издания и внимательно прочитать Предисловие Н. И. Ильминского в такой мере, что даже именовали эту почтенную книгу "литографированным изданием рукописи Г. Я. Кера" [Щербак, 1961, с. 44]. Воистину - нет пророка в своем отечестве...

Посеянное А. Беверидж недоверие к изданию Н. И. Ильминского дало свои плоды в США: американский бабуровед У. М. Тэкстон (Thackston) прибегает преимущественно к ее факсимиле, пользуясь в своем издании памятника "двумя тюркскими и двумя персидскими текстами" [цит. по: Султанов, 1996, с. 195].

В Японии издатель трехтомного БН (текст, перевод, индексы) проф. Эйи Мано в работе по составлению критического текста памятника опирался на четыре списка - Хайдарабадский список, казанское издание, эдинбургский манускрипт и лондонский манускрипт; как он пишет, "I have been able to restore a large number of passages which

стр. 144


from the standpoint of the Persian text appear to be correct by consulting other Chaghatay manuscripts which are superior to the Kazan edition" [Eyi Mano, 1995, p. XLV, XLI] (подчеркнуто мною. - Г. Б.). При этом в большинстве случаев в подстрочных примечаниях к критическому тексту, содержащих разночтения, он наглядно демонстрирует "поразительное согласие" именно казанского издания с эдинбургской и лондонской рукописями, а также с персидским переводом.

Резюмируя сказанное, вслед за А. Н. Самойловичем отмечу, что Н. И. Ильминский первым издал чагатайский текст БН. Избранный им способ издания - типографический набор в сочетании с работой квалифицированного текстолога-аналитика - обеспечил читабельность памятника в арабской графике. Это выгодно отличает казанское издание от факсимильного издания А. Беверидж.

Таким образом, в научном споре между А. Беверидж и А. Н. Самойловичем, происходившем в первые полтора десятилетия XX в., победу объективно одержал "уроженец" XIX в. Н. И. Ильминский. И "арбитром" явился ученый не русскоязычный и можно сказать, не англоязычный, а японский профессор Эйи Мано. Все это объективно высвечивает достоинства труда Н. И. Ильминского по изданию БН.

На Межрегиональной научной конференции в г. Чебоксары (30.05.2002) Н. И. Ильминский был назван "ученым идеологом-обрусителем"; предлагалось обсудить "альтернативы отечественной тюркологии: ученый идеолог-обруситель или просвещенный инородец?". Такая альтернатива мне представляется надуманной.

Да, Н. И. Ильминского можно назвать миссионером: он проповедовал учение Христа в Татарии, преподавал в Казанской духовной академии восточные языки и "некоторые другие" предметы, с 1872 г. был директором открытой в Казани инородческой учительской семинарии, позднее - председателем Переводческой комиссии (для нужд инородческих школ) и отдавал "все силы просвещению и сближению народов многонациональной России. Общепризнанной и прогрессивной заслугой Н. И. Ильминского и его последователей считается широкое применение русского алфавита для письменности народов, не имевших своей азбуки и пользовавшихся арабским алфавитом" [БСОТ, 1989, с. 103].

Сущность своей просветительской системы Н. И. Ильминский, по словам К. Д. Зеленина, коротко и ясно выразил в следующих двух пунктах: во-первых, обучение татар, чувашей, мордвы должно происходить на их же родном языке, и при этом на языке народном; во-вторых, учитель непременно должен быть соплеменником своих учеников [Зеленин, 1902, с. 170]. Яркий пример тому - ученик Н. И. Ильминского Ибрай Алтынсарин: он учился в первой Оренбургской школе для казахов; потом был учителем во вновь учрежденном степном училище; инспектором казахских школ Тургайской области, которые он же главным образом организовал и направил [Ильминский, 1891, с. 4]. "Массу полезнейших людей дал Ильминский нашему Приволжскому краю и, между прочим, выдвинул и, можно сказать, окончательно сформировал такого крупного деятеля, как нынешний директор Симбирской чувашской семинарии Иван Яковлевич Яковлев, чуваш по происхождению, еще на гимназической скамье задавшийся мыслью поднять и просветить своих соотечественников" [Назарьев, 1896, с. 46]. Для И. Я. Яковлева Н. И. Ильминский был "первый учитель, вдохновитель и покровитель" [Яковлев, 1948, с. 46].

Н. И. Ильминский был настолько искренен, добросовестен и честен в своем просветительном призвании, что стремился в совершенстве овладеть многими "турецко-татарскими" языками, вникнуть в духовный мир тюркских народов, а для этого - изучить историю их культуры, письменности и словесности. Он хорошо знал не только татарский народно-разговорный язык, но также казахский, алтайский, литературный чагатайский, турецкий, арабский, персидский языки, туркменские диалекты.

стр. 145


Работа Н. И. Ильминского по подготовке к изданию текста БН была настолько исследовательски глубокой, что, используя проникновенные слова Н. Д. Дмитриева, можно сказать: "мировое творчество Бабура оставило неизгладимую память в сознании" Н. И. Ильминского, он "сроднился" с этим автором, его творением, с филологической ценностью и литературной судьбой последнего [Дмитриев, 1954].

Путь просветительства - при искреннем уважении Н. И. Ильминского к языковому, духовному, культурному своеобразию тюркских народов, при стремлении постичь и изучить это своеобразие - сформировал из него выдающегося ученого-тюрколога, чьи труды сохранили свою ценность и актуальность в XXI в. Такие крупные отечественные ученые, как Н. И. Ильминский, А. Н. Самойлович, оставили яркий, неизгладимый след в истории мировой тюркологии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Азимджанова С. А. Государство Бабура в Кабуле и Индии. М., 1977.

Азимджанова С. А. О "Бабур-наме" // Бабур. Кн. 2. Ташкент, 1982.

Ашнин Ф. Д. Первая печатная научная грамматика алтайского языка. Проблема авторства // Тюркологический сборник 1975. М., 1978.

Ашнин Ф. Д. Первая печатная научная грамматика алтайского языка. Вопрос о названии // Тюркологический сборник 1979. М., 1981.

Ашнин Ф. Д. Из истории создания Грамматики алтайского языка // Вопросы изучения алтайского языкознания. Горноалтайск, 1981.

Бартольд В. П. М. Мелиоранский (некролог) // Туркменские ведомости. Ташкент. 1906. N 81.

Благова Г. Ф. К вопросу о подлинности текста "Бабур-наме" по Керовскому списку // Краткие сообщения Института народов Азии АН СССР. 44. М., 1961.

Благова Г. Ф. К истории изучения "Бабур-наме" в России // Тюркологический сборник. К 60-летию А. Н. Кононова. М., 1966.

Благова Г. Ф. Лингвотекстология как подраздел текстологии //Археография и лингвистическая текстология Южного Урала. Уфа, 1977.

Благова Г. Ф. Л. З. Будагов и тюркская историческая лексикология (К постановке проблемы) // Теория и практика этимологических исследований. Материалы к ЭСТЯ. М., 1988.

Благова Г. Ф. Из истории тюркской текстологии. А. Н. Самойлович - исследователь "Бабур-наме". М.: Ин-т языкознания РАН, 1993.

Благова Г. Ф. "Бабур-наме": Язык, прагматика текста, стиль. К истории чагатайского литературного языка. М., 1994.

Благова Г. Ф. Владимир Даль и его последователь в тюркологии Лазарь Булагов // Вопросы языкознания. 2001. N3.

БН - Бабер-наме или Записки Султана Бабера / Изданы в подлинном тексте Н. И. [Ильминским]. Казань, 1857.

БСОТ - Биобиблиографический словарь отечественных тюркологов. Дооктябрьский период. Изд. 2-е. Перераб., подготовил к печати А. Н. Кононов. М., 1989.

Будагов Л. З. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий. Т. 1, СПб. 1869; Т. 2, 1871.

Дмитриев Н. К. Официальный письменный отзыв на канд. дисс. Г. Ф. Благовой (Данько) (июнь 1954 г.) (из личного архива автора статьи).

Дмитриева Л. В. Материалы к описанию рукописного наследия А. Н. Самойловича // Тюркологический сборник. 1973. М., 1978.

Дмитриева Л. В., Мугинов А. М., Муратов С. Н. Описание тюркских рукописей Института народов Азии [АН СССР]. История. М., 1965.

Записки Имп. Академии наук. Т. 1. Кн. 1. 1862.

Зеленин К. Д. Н. И. Ильминский и просвещение инородцев // Русская школа. СПб., 1902, N 2.

Знаменский П. На память о Н. И. Ильминском. Казань, 1892.

Знаменский П. В. История Казанской духовной академии. Вып. 2. Казань. 1892 (из личной библиотеки Ф. Д. Ашнина).

Иван Яковлевич Яковлев. 1848 - 1930 / Под ред. проф. Ф. П. Петрова. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1948.

Извлечение из протокола заседаний Академии. Историко-филологическое отделение // Записки Имп. Академии наук. Т. 47, кн. 1. 1883.

стр. 146


Ильминский Н. Предисловие // Бабер-наме или Записки Султана Бабера, 1857.

Ильминский Н. И. Вступительное чтение в курс турецко-татарского языка // Ученые записки. Имп. Казанск. ун-та. Кн. III, 1861.

Ильминский Н. И. Материалы для джагатайского спряжения. Из "Бабер-наме" // Ученые записки Имп. Казанск. ун-та. Вып. 1 - 2. Казань, 1863.

Ильминский Н. Воспоминания об И. А. Алтынсарине. Казань, 1891 (из личной библиотеки Ф. Д. Ашнина).

Ильминский Н. И. Уроки татарского языка с воспоминаниями о них Н. П. Остроумова и с приложением Н. Ф. Катанова. Казань, 1914.

Кононов А. Н. История изучения тюркских языков в России. Л., 1982. Изд. 2 доп. и испр.

Лихачев Д. С. Текстология. На материале русской литературы X-XVII веков. Л., 1983. Изд. 2, перераб. и дополн.

Малов С. Е. к Самойловичу А. Н. Шесть писем. Подг. текста и публикация, вступит, ст. и примеч. Г. Ф. Благовой // Изв. АН. Серия лит. и яз. 1997. N 6.

Миклухо-Маклай Н. Д. Хондамир и "Записки" Бабура // Тюркологические исследования. М.-Л., 1963.

Назарьев В. Н. Вешние всходы //Вестник Европы. Т. II. Апрель. 1898 (из личной библиотеки Ф. Д. Ашнина).

Неру Дж. Взгляд на всемирную историю. Т. 2. М., 1975.

Поцелуевский А. П. Диалекты туркменского языка // Поцелувеский А. П. Избранные труды. Ашхабад, 1975.

ПФ АРАН - Санкт-Петербургский филиал Архива РАН.

РНБ - Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки.

Савельев П. Вступит, статья // Собрание сочинений Сенковского (Барона Брамбеуса). Т. I. СПб., 1858.

Самойлович А. Рец.: Поляков С. И. Записки Бабера. Пер. с джагат. // ЗВО РАО. 1907. Т. XVIII (1906). Вып. 1.

Самойлович А. Н. О поэме "Шейбани-наме" и об авторе Мухаммеде Салихе. Указатель имен // Мухаммед Салих. Шейбани-наме. Изд. Мелиоранского П. М. под наблюдением и с предисловием Самойловича А. Н. СПб., 1908.

Самойлович А. Рец.: Е. DenisonRoss. A Collection of Poems by the Emperor Babur // ЗВО РАО. 1911. Т. XX (1910). Вып. 1.

Самойлович А. Монголо-шаманский обряд завораживания бунчуков в начале XVI века // Живая старина. Год 20 (1911). Вып. 3 - 4. 1912.

Самойлович А. Н. Запретные слова в языке казак-киргизской женщины // Живая старина. Год XXIV (1915). Вып. 1 - 2.

Самойлович А. Н. Собрание стихотворений императора Бабура. Ч. I. Текст. Пг., 1917: Изд. фак-та вост. языков Петроградск. ун-та, N 44.

Самойлович А. Н. О "пайза" - "байса" в Джучиевом улусе // Изв. АН СССР. Сер. VI. 1926. Т. XX. N 12.

Самойлович А. Н. Краткая учебная грамматика османско-турецкого языка Репринтн. Изд. 1925 г. с доп. и испр. Под набл. и с предисл. Г. Ф. Благовой и Д. М. Насилова. М., 2002.

Самойлович А. Н. Новый перевод Записок Бабура / Подгот. текста, коммент. и вступит, ст. Г. Ф. Благовой // Изв. АН. Серия лит-ры и яз. Т. 53. 1994. N 1.

Семенов А. А. Восточные рукописи в библиотеке покойного В. В. Вельминова-Зернова // Изв. Росс. АН. Сер. VI. 1919. Т. II.

Султанов Т. И. Рец.: Zahir ar-Din Muhammad Babur. Babur-nama (Vaqayi') / Critical Edition based on four Chaghatay Texts with Introduction and Notes by Eiji Mano // Восток (Oriens). 1996. N 5.

Тексты стихотворений императора Бабура и переводы их, сделанные А. Н. Самойловичем. С предисл. А. Н. Самойловича // РНБ. Ф. 671. Д. 82.

Щербак А. М. Грамматика староузбекского языка. М. -Л., 1962.

The Babar-nama. Ed. by A.S. Beveridge. Ley den-London, 1905.

Beveridge A.S. Preface // The Babar-nama. Ed. by A.S. Beveridge. Leyden-London, 1905.

Beveridge A.S. The Haydarabad codex of the Babar-nama. Hertford, 1906. / Отд. оттиск из: Journal of the Asiatic Society (JRAS), October, 1905; January, 1906.

Beveridge A.S. Futher notes on Baburiana. Отд. оттиск из: JRAS, January, 1906.

Beveridge А. С Futher Notes on Baburiana // Отд. оттиск из: JRAS, January, 1923.

Eiji Mano. Introduction // Zahir ad-Din Muhammad Babur. Babur-nama (Vaqayi') / Critical Edition based on four Chaghatay Texts with Introduction and Notes by Eiji Mano. Kyoto, 1995. Помимо критического текста Эйи Мано издал еще два тома: полный японский перевод памятника с предметными указателями [Babur-nama (Vaqayi') / Translation and Annotation with Introduction and Indexes. Kyoto, 1998. 719 p.], а также конкорданцию

стр. 147


и классифицированные ("групповые") индексы всех употребленных в памятнике чагатайских слов и словоформ [Babur-nama (Vaqayi') / Concordance and Classified Indexes by Eiji Mano. Kyoto, 1993. 443 p.].

Elliot H.M. The History of India, as told its own Historians. IV. L., 1872.

Menges K.H. Das Cayatajische in der persischen Darstellung von MUrza Xan // Abhandlungen des Geistes- und Socialwissenschaftlichen Klasse [der Akademie der Wissenschaft und Literatur]. 1956, 9. Wiesbaden, 1957.

Senkowski J. Supplement a ihistoire generate des huns, des turks et des moguls. St. -Pb., 1824.

Ueber die Sprache der Turkmenen. Aus einem Briefe des Herrn Ilminsky an A. Schiefner // Bull, de Acad. Imp. de sciences. T. 1. St. -Pb., 1860.

Thackston W.M. (ed. and tr.). Baburnama. Cambridge: Mass., 1993. Книга не получена библиотеками Москвы и Петербурга, цит. по: [Султанов, 1996].

Teufel F. Babur und Abu" 1-Fazl // Zeitschrift der Deutchen Morgenlandischen Gesellschaft (ZDMG). Bd. 37. 1883.

Опубликовано на Порталусе 12 июня 2024 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама