"...На другой день в назначенное время я с/моя.? уже за скирдами, ожидая моего противника. Вскоре и он явился.

- Нас могут застать, - сказал он мне, - надобно поспешить. Мы снлш мундиры, остались в одних камзолах и обнажай шпаги".

А. С. Пушкин "Капитанская дочка"

Дуэль Швабрина и Гринева - знакомая со школьной скамьи сцена. Поединок двух офицеров, один из которых вступился за честь женщины, - распространенный сюжетный ход в отечественной литературе. Достаточно вспомнить лермонтовского Печорина, купринского Ромашова... Да и кто из современных офицеров хоть раз в жизни не попадал в такие жизненные обстоятельства, когда промелькнула бы мысль о поединке. Такое случалось и со мной. Вот почему возникла мысль: если предположить, что за брошенной перчаткой кроется не "фарс, непомернейшая спесь и возмутительная надменность", как говорил, критикуя дуэль, немецкий философ Артур Шопенгауэр, а стремление человека сохранить незапятнанными свое доброе имя, репутацию, авторитет, иначе говоря, - честь и достоинство, то разговор о дуэли как социально-нравственном механизме защиты чести личности представится не менее злободневным, чем полтора столетия назад. Тем более что сегодняшняя практика показывает: действенного механизма защиты личной чести офицера в современной Российской армии пока нет.

В словаре Брокгауза и Ефрона я нашел следующее определение дуэли: "Дуэль или поединок - условленный бой двух лиц смертоносным оружием, по установленным на данный случай или же освященным традицией правилам, обыкновенно с целью омытая оскорбленной чести".

Слово "дуэль" происходит от латинского "дуэллум", что означает "война" или испанского "дуэлло" - "страдание". Многочисленные в прошлом исследования данного феномена убедительно доказывают, что дуэль исторически возникла на фоне частных войн, когда споры противников решались в рукопашной схватке или вооруженном поединке. Античный мир не знал дуэлей. Только в Библии встречается упоминание о противоборстве Давида с Голиафом для разрешения конфликта двух народов. Принято считать, что дуэль появилась в Западной Европе еще в период средневековья.

В 1501 году король Бургундии Гун-дебальд издал указ, называвшийся "Суд боем", согласно которому всякий обиженный, отказывавшийся от поединка, объявлялся утратившим честь. А в 1610 году Джоном Сэлдомом был написан первый научный трактат о дуэлях "Дуэлло или бой двух спорников". Уже в ту пору понятие дуэли предполагало вызов на нее и его принятие. С конца XVI века вошел в силу такой обычай: во время дуэли секундантам принимать в ней участие, вступая в единоборство между собой. Дуэль не исключалась и между женщинами. В 1701 году состоялся поединок между графиней Рокка и маркизой Бельгард. С развитием капиталистических отношений в Европе дуэль как способ очищения чести сохранялась до начала XX века среди привилегированных слоев населения: дворянства, офицерства, студенчества и... журналистов. Так, в Италии с 1880 по 1888 год из 2424 проведенных дуэлей 974 были среди журналистов. Но обратимся к России.

В русском средневековье рыцарских турниров и поединков - предтечи дуэли - не было. Однако существовали свои формы ритуального боя, такие, как аристия (воинский поединок) и судебный поединок (на Западе - ордалия - Божий суд), замечательно изображенный М.Ю. Лермонтовым в его песне о купце Калашникове, имевший на Руси название "поле". И аристия, и поле исчезли из русского быта задолго до XVIII века. Поэтому первые дуэли в России воспринимались как чужеродное, иноземное явление. Они и происходили первоначально только между иноземцами. Так, в летописях есть упоминание о том, что 6 июня 1637 года в Москве в Палашевском переулке устроили поединок из- за невозвращенного денежного долга два иностранных сержанта Фальк и Грейс. Как собственно российское явление дуэль появилась в эпоху Петра I. Но переосмысление дуэлей российским обществом, и в особенности дворянством, произошло значительно позднее и явилось результатом политики правящих кругов, активно насаждавших в России рыцарские традиции. В этой связи можно назвать знаменитые екатерининские "карусели", устроенные в форме рыцарских турниров, мальтийский комплекс Павла I и т. д. Закрепление дуэльной традиции в российском общественном сознании можно связать, с одной стороны, с исключительным положением дворянства в социальной пирамиде Российской империи, с особой ролью армии в отечественной истории; с другой - с системой обязательных этических норм, с представлением о сословной дворянской и офицерской чести.

Перед понятием "честь", а следовательно, и перед дуэлью все оказывались равны: гениальный Пушкин и повеса Дантес, флигель-адъютант В. Новосильцев и провинциальный дворянин К. Чернов.

А вот еще более наглядный пример. В 1803 году состоялась дуэль между штабс-капитаном А.П. Кушелевым и генерал- майором Н.Н. Бахметевым. Причиной поединка послужило то, что еще в 1797 году Бахметев за служебную провинность ударил бывшего тогда кадетом Кушелева. И вот через шесть лет, теперь уже штабс-капитан, Кушелев вызвал на дуэль генерал-майора. Разница в возрасте и служебном положении была огромной, однако попытки самого Бахметева решить дело миром при посредничестве таких известных людей, как П.И. Багратион и Н.И. Депрерадович, не смогли заставить Кушелева отказаться от дуэли. Поединок состоялся. Соперники сделали по одному безрезультатному выстрелу, после чего Бахметев принес извинения, а Кушелев их принял. Ни один из участников, это очевидно, не жаждал крови. Дуэль была, скорее, ритуальным актом. Актом признания равенства дворянина и офицера перед лицом чести. Примечательно, что сам Кушелев после поединка не побоялся наказания и предал факт дуэли огласке, достигнув тем самым восстановления своей чести в глазах общества.

Приведенный факт показывает, что честь считалась в то время основой всей жизни благородного человека. Она ставилась выше чинов. Так, даже разжалованный дворянин оставался дворянином. Честь превалировала над государством и над законом. Об этом свидетельствует отношение в обществе к участникам декабрьского восстания 1825 года. Наконец, честь стоила дороже жизни. Не будучи раз и навсегда приобретенной, она требовала своего повседневного подтверждения каждым поступком и в исключительных случаях отстаивалась на дуэли.

Немаловажным представляется и тот факт, что практически на всем протяжении отечественной и мировой истории существовало противоречие между государственным и личным отношением к такому способу омытая чести, каким являлась дуэль. Со стороны государства и христианской морали все больше в ходе исторического развития наблюдалось стремление осудить дуэль как с нравственной, так и с правовой точки зрения. Государственная власть справедливо усматривала в поединках вторжение в судебные функции власти и запрещала дуэль, как самосуд. Церковь с давних пор осуждала дуэли, а Тридентский Собор Римской католической церкви в 1563 году приравнял поединки к убийству. Государственная власть, как в России, так и в Западной Европе, в борьбе с дуэлями прибегала к жестким мерам уголовной репрессии. Во Франции с XVI века, в Германии по имперскому закону 1688 года, а в России по воинскому уставу 1716 года за дуэли полагалась смертная казнь. Каждому узнавшему о поединке, согласно этому петровскому Уставу, полагалось доносить о нем по команде. В противном случае офицеры лишались жалованья. Сами же дуэлянты заканчивали свой путь на висилице.

Однако рыцарство, дворянство, чуть позже офицерство всегда считали для себя унизительным прибегать в вопросах чести к посредничеству и защите государства. Сословие, носившее шпагу, "право шпаги" предполагало своей неотъемлемой привилегией и продолжало поединки. На Западе они проводились даже в королевском дворце, и никакие репрессии тут не помогали. Верховной власти ничего иного не оставалось, как идти дуэлянтам на уступки, милуя последних. Только в той же Франции с 1589 по 1608 год на восемь тысяч дуэлей пришлось 7000 помилований. В Германии запрет на дуэли почти всегда оставался простой формальностью. К слову, и такая жестокая мера, как повешение дуэлянтов, за 70 лет действия петровского Устава не была применена ни разу! В русской офицерской среде отношение к дуэли всегда было прямо противоположным государственному. Скорее одобряющим, нежели порицающим. Поэтому потенциальные дуэлянты, зная о запрете поединков, смотрели на него сквозь пальцы. Впрочем, как и многие из их командиров. Вспомним, как отнесся к уже упоминаемой дуэли Швабрина и Гринева комендант крепости. Пушкин пишет, что "Иван Кузьмин вполне соглашался со своею супругою и приговаривал: "А слышь ты, Василиса Егоровна правду говорит. Поединки формально запрещены в воинском артикуле".

Такое противоречие "формально запрещенных" дуэлей и, по сути, оправданных поединков в сословном мнении продолжалось на протяжении XVIII - XIX веков. Манифист о поединках от 1787 года хотя и рассматривал последние как умышленные убийства, тем не менее обращал внимание на несовершенство российского законодательства в смысле защиты личной чести от оскорблений. В царствование Николая I, говорившего: "Я ненавижу дуэль. Это варварство, в котором нет ничего рыцарского", был разработан свод законов о дуэли. А Александр III в 1894 году, утвердив "Правила разбирательства ссор, случающихся в офицерской среде", фактически легализовал дуэль в русской армии. Согласно этим правилам дуэль между офицерами считалась обязательной, если суд офицерской чести признавал поединок единственным средством удовлетворения оскорбленной чести. Инициатива вызова на поединок впервые в практике дуэли принадлежала не только обиженному офицеру, но и суду чести. Вслед за "Правилами" появилось несколько дуэльных кодексов (Болгара, Киреева и др.), самым популярным из которых являлся "Дуэльный кодекс" Дурасова, изданный в Санкт-Петербурге в 1908 году. В кодексе четко прочерчивалась грань между дуэлью правильной, неправильной и коварной. Существенным условием правильной дуэли являлось равенство шансов боя с обеих сторон (в смысле оружия и условий нападения и защиты). Измениче-ской, или коварной, дуэлью считался поединок, в котором нарушался принцип равенства шансов личной безопасности (один из дуэлянтов был в кольчуге, вынималась пуля из пистолета одного из стреляющих, один из противников был слеп и т. д.), а также, если кто-нибудь из дуэлянтов отступит от принятых правил (выстрелит до сигнала или в спину противника, или вне очереди). В кодексе также оговаривались поводы для дуэли. Таковыми служили: брань, пощечина, компрометирование офицера либо его жены, другие оскорбления (в том числе отказ во взаимном приветствии). Игнорирование поклона, рукопожатия, неотдание воинской чести считались грубыми нарушениями правил вежливости и признавались посягательством на честь, поскольку показывали пренебрежение к личности и, следовательно, тоже могли привести к поединку.

Опираясь на лучшие европейские (в первую очередь французские) дуэльные кодексы, Дурасов, проанализировав и сложившуюся российскую традицию поединков, включил в свой кодекс разработанные до мелочей правила дуэли. Однако он не сумел избежать ряда парадоксов. Вот один из них. Согласно кодексу на дуэль могли быть допущены только честные и благородные люди. Но ведь вызывали-то на поединок как раз тех, кто совершил поступок бесчестный и неблагородный! В то же время, как отмечалось в кодексе, человек, замешанный в "деле чести", который мог драться и не дрался, "не смыл оскорбление кровью", оставался до конца дней своих обесчещенным. На этом и построен замысел лермонтовского Арбенина: "придраться к пустякам и дать пощечину" и после этого отказать в дуэли - "обольстителя с пощечиной оставить". Оказавшийся в подобном положении дворянин становился навеки вечные объектом насмешек и презрения.

Отказ одного из дуэлянтов от поединка также считался бесчестьем, раз и навсегда вычеркивающим человека из общества, лишенным чести. В среде офицеров подобный поступок был настолько недопустим, что виновный должен был сам подать рапорт об отставке, в противном случае - увольнялся без рапорта в течение двух недель. Даже донесение командиру о полученном вызове, как того требовал устав, в офицерской среде не служило оправданием отказа от поединка. Так, герой повести М. Жуковой "Вечера на Карповке" Готовицкий вынужден покинуть полк и оставить службу, ибо сослуживцы говорят ему: "Вы исполнили вашу обязанность, открывши начальнику противозаконный поступок, но вы понимаете, что после этого ни один офицер не захочет встретиться с вами".

Личная честь и честь полка были для офицера неразделимы. Вот как об этом говорит один из персонажей "Войны и мира" Николаю Ростову: "Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: "Между павлоградскими офицерами воры!" А нам не все равно". Однополчане зачастую избирались в секунданты, а в исключительных случаях и заменяли своего товарища на поле чести. Важно заметить, что оскорбление или бесчестный поступок, совершенные в присутствии благородного человека, если даже они были направлены не на него, все равно задевали его честь. Офицер, оказавшийся в подобном положении, должен был предложить себя в качестве секунданта или сделать вызов обидчику. Если была оскорблена женщина, то защитить ее честь был обязан мужчина, находившийся рядом, "хотя бы она вовсе не была ему знакома", как пояснил полковник Мечин - герой повести А. Бестужева-Марлинского "Вечер на бивуаке".

Дуэльный кодекс предусматривал также, что в деле чести офицер должен был вести себя в соответствии со строгими правилами этикета. Люди, бывшие прежде приятелями, переходили на вы, называвшие прежде друг друга по имени, обращались друг к другу только официально: по званию и должности. Прямое общение соперников сводилось к минимуму. Обсуждение поединка велось через секундантов, которых было по двое с каждой из сторон. Обычно, если секундантам удавалось договориться о примирении, самым трудным было свести соперников в одно место.

Так же четко кодекс оговаривал и логические структуры дуэли. У барьера, по правилам дуэли, соперники должны быть равны во всем. Равенство оружия, например, требовало, чтобы пистолеты дуэлянтов были непременно чужие, неупотреблявшиеся ими ранее. Равенство шансов, независимо от того, кто виновник поединка, - особенность дуэлей в России. Европейская традиция предусматривала некоторое преимущество для оскорбленного (выбор оружия, право первого выстрела). В России отдавали предпочтение жребию. И наконец, в исходе дуэли было совершенно неважно, чья кровь пролилась: оскорбителя или оскорбленного. Бесчестье смывалось ею. Суть же дуэли понималась как готовность каждого дворянина (офицера) с оружием в руках защитить свою честь. В офицерской среде люди, не пытавшиеся обуздать это стремление, дравшиеся на дуэлях, невзирая на опасность гибели и тем паче наказания, почитались как герои. В прошлом веке Толстой-Американец, Якубович, Дорохов и другие бретеры были в русском обществе не менее заметными фигурами, чем литераторы, ученые, политики. Своими поступками они создавали как бы модель поведения. С другой стороны, своим участием в поединках они освящали дуэль, обеспечивали строгое соблюдение ритуала. Как уже говорилось, первые кодексы появились в России в конце XIX века. И это обусловливалось не только цензурой, но и наличием в каждом полку своего Сильвио, а в каждом уезде своего Зарецкого, выступавших этакими живыми хранителями дуэльного ритуала. Самоописание Сильвио в пушкинском "Выстреле" в этом отношении вполне характерно: "В наше время буйство было в моде...Дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. Товарищи меня обожали. А полковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на меня, как на необходимое зло".

Приведенной пушкинской фразой можно было бы и закончить этот небольшой экскурс в историю дуэли в русской армии, которая завершилась вместе с историей самой царской армии в двадцатых годах нашего века. Но необходимо сделать одно дополнение. В истории ничего не бывает случайного. По крайней мере из того ряда явлений, которые закрепляются в социальных традициях. И коль скоро дуэли как "необходимое зло" просуществовали в российской офицерской среде около двух столетий, значит, они были для чего-то нужны... Я не собираюсь выступать с панегириком дуэлям, ссылаясь на слова Вольтера, сказавшего: "На этом свете успеха достигают только острием шпаги и умирают с оружием в руках", но остановиться на проблеме надо. Спор о состоятельности дуэли как инструмента защиты чести велся несколько столетий. У защитников дуэли и ее противников были свои веские аргументы. В ее пользу приводились такие доводы, как отсутствие законов, защищающих честь личности, способность поединков развивать храбрость и чувство чести офицера. Противники утверждали, что дуэль - анахронизм, антигуманный акт, упование на случай, который не всегда помогает правому в споре. Оставим на совести спорящих эти доводы. Задумаемся о другом: найдены ли в наш просвещенный век надежные механизмы для защиты чести и достоинства офицера? В начале этой статьи я уже высказывал свое мнение - такого механизма пока нет.

Однажды мне довелось услышать о нашем брате-офицере такие слова: "Беззащитен больше всех". Парадоксально, но факт. Защищать свою честь, собственное достоинство, элементарные человеческие права офицеру действительно непросто. Закон "О статусе военнослужащих" в новой редакции так и не работает, конституционные гарантии офицера оказываются размытыми. Кроме права на труд современному военнослужащему мало чем можно похвастаться... Что далеко ходить? Довольно распространенный случай: командир оскорбил офицера. Кому жаловаться? В суд? Туда сегодня обращаются немногие. По инстанции? В лучшем случае выслушают, успокоят. На практике же выходит так: как бы ни искал обиженный справедливости, в итоге все равно окажется перед дверью своего обидчика, командира- единоначальника. Скажете, обратиться в суд офицерской чести. Так в постсоветский период о таких просто забыли - честь оказалась не в чести... Вот и выходит, что перед обидчиком офицер оказывается беззащитным.

Поднять проблему защиты чести и достоинства личности офицера необходимо, на мой взгляд, на уровень государственной политики, морали общества в целом. Не зря же в прошлом резко критиковавший дуэль Шопенгауэр видел в ее существовании ни больше ни меньше, а позицию правительства. Философ писал: "В сущности я прекрасно понимаю, что у правительства нет серьезного желания покончить с дуэлью". И называл причины тому: "Оклады гражданских чиновников, а тем более офицеров, далеко не соответствуют их труду. Другую половину они получают поэтому в виде чести. Последняя прежде всего выражается титулами и орденами, а в более широком смысле - сословной честью. А для этой сословной чести дуэль является удобной пособницей". Применительно к советской истории человек в погонах получал подобную "компенсацию" в виде всенародной любви к армии и престижа профессии офицера в обществе. Сегодня, когда эти позиции во многом утрачены, необходимо начинать работу по возрождению офицерской чести по существу с нуля. Неоценимую помощь в подготовке духовных основ этого процесса может оказать и глубокий анализ роли и места такого отжившего, но вместившего в себя определенный социальный и нравственный опыт механизма защиты личной чести офицера, каким являлась дуэль. Людям, думающим о том, каким должен быть вооруженный защитник обновленной России, неплохо было бы помнить народную мудрость, утверждающую, что человек, неспособный защитить свою честь, никогда не станет надежным защитником для других.