Главная → СТАРИННАЯ (АНТИЧНАЯ) ЛИТЕРАТУРА → © Р. М. МУНЧАЕВ. КАВКАЗ НА ЗАРЕ БРОНЗОВОГО ВЕКА. НЕОЛИТ, ЭНЕОЛИТ, РАННЯЯ БРОНЗА
Дата публикации: 04 октября 2017
Автор(ы): В. М. МАССОН →
Публикатор: Шамолдин Алексей Аркадьевич
Рубрика: СТАРИННАЯ (АНТИЧНАЯ) ЛИТЕРАТУРА →
Номер публикации: №1507126631
В. М. МАССОН, (c)
М. 1975. 415 стр., 82 рис. Тираж 2 300. Цена 2 руб. 42 коп.
Древний Кавказ представляет собой мощный самостоятельный очаг в системе высокоразвитых культур Передней Азии. Широкую известность получила распространившаяся в Закавказье одна из цивилизаций древневосточного типа - урартская, в изучении которой столь велика роль отечественных исследователей М. В. Никольского, Н. Я. Марра, И. И. Мещанинова, Б. Б. Пиотровского, Г. А. Меликишвили, Н. В. Арутюняна, А. А. Мартиросяна и многих других. Вместе с тем археологические исследования последних двух десятилетий отчетливо показывают, что подлинные истоки древних цивилизаций восходят к весьма отдаленной эпохе и в конечном итоге связаны с тем коренным переворотом в экономике, который произошел с переходом к земледелию и скотоводству. Доурартские памятники Кавказа, относящиеся к эпохе бронзового века, были известны сравнительно давно, но древнейшие поселения земледельцев и скотоводов обнаружены здесь лишь в начале 1960-х годов. Одновременно с их изучением шел интенсивный процесс исследования и памятников бронзового века. Сейчас мы знаем тысячи памятников доурартской эпохи, и сама археология Кавказа представляет собой большую и самостоятельную отрасль знаний.
Удачным опытом систематизации этих новых данных является рассматриваемая работа заместителя директора Института археологии АН СССР доктора исторических наук Р. М. Мунчаева. Автор опирается не только на обширный материал, полученный в результате проводившихся им самим мно-
стр. 161
голетних раскопок на Северном Кавказе, но и обращается к музейным коллекциям и литературе, суммирует огромную информацию, позволяющую впервые осветить древнейшую историю этого региона столь полно и разносторонне. В библиографическом обзоре Р. М. Мунчаев высоко оценивает вклад выдающегося археолога Б. А. Куфтина (стр. 23 - 26), отмечает значение изданного в 1949 г. курса лекций Б. Б. Пиотровского "Археология Закавказья", подробно останавливается на деятельности археологов Грузии, Армении, Азербайджана, Дагестана и других северокавказских автономных республик и областей. Он детально анализирует конкретные материалы по нескольким большим эпохам (неолит, энеолит и ранняя бронза).
Правда, данные, характеризующие эти эпохи, представлены далеко не равномерно. Наиболее выразительные материалы неолита происходят из горного Дагестана и Западного Кавказа, причем есть основания ставить вопрос о весьма значительной древности дагестанского земледельческого очага, где развитие древних культур протекало в природных условиях, способствовавших раннему формированию земледелия и скотоводства. Р. М. Мунчаев полагает, что в период раннего неолита в регионе в целом основой хозяйства оставались охота и собирательство (стр. 75), тогда как во время позднего неолита начался переход к экономике производства пищи (стр. 75 - 76).
Автор подробно рассматривает энеолит Кавказа (стр. 80 - 148) с его комплексами оседлых земледельцев и скотоводов, открытыми за последнее десятилетие в Грузии, Армении, Азербайджане и Дагестане. Эти материалы углубляют историю земледельцев Кавказа до V тыс. до н. э. (как нам кажется, не будет большой неожиданностью отнесение их и к VI тыс. до н. э.). Памятники, представленные тремя группами, отражающими хронологические и локальные различия (Шому-тепе - Шулавери, Кюль-тепе - Техут в Закавказье и Гинчи в Дагестане), ярко характеризуют кавказский древнеземледельческий центр, который встает теперь в один ряд с другими центрами Ближнего и Среднего Востока. Переход ряда племенных групп к экономике нового типа привел к неравномерности развития, и по крайней мере с этого периода отмечается некоторое отставание причерноморских районов. Р. М. Мунчаев уделяет большое внимание комплексам во всех районах и областях, в связи с чем подробно останавливается на датировке Нальчикского могильника, который, по его мнению, относится именно к этому периоду (стр. 138 - 147).
Следующий, третий период, приходящийся в основном на III тыс. до н. э., представлен двумя группами ярких археологических комплексов - куро- аракской и майкопской. Здесь особенно многочислен материал, добытый самим автором. Например, куро-аракские комплексы как археологический источник Р. М. Мунчаев рассматривает в основном на дагестанских материалах; наиболее полно собраны данные о памятниках майкопского типа, но, к сожалению, отсутствуют соответствующие карты. Памятники куро-аракского типа образуют ряд территориальных вариантов, обоснование выделения которых на базе строго археологического анализа в значительной мере дело будущего, хотя некоторые из таких вариантов намечаются уже сейчас (стр. 172). Это обстоятельство, а также огромная область распространения (охватывающая, помимо Закавказья и Дагестана, также северо-восточную Турцию и северо- западный Иран) позволяют ставить вопрос о существовании не просто куро- аракской культуры, а большой куро-аракской культурной общности. Вместе с тем показательно, что в процессе расселения куро-аракских племен на север племена майкопской культуры полностью сохранили свою самобытность; это привело к появлению памятников синкретического облика на территории Чечено-Ингушетии, рассмотренных Р. М. Мунчаевым (стр. 336 - 366).
Монография не только освещает древнейшую историю Кавказа, но и намечает основные этапы исторического процесса в специфических условиях региона. Совместное рассмотрение в одном исследовании материалов Закавказья и Северного Кавказа позволило автору достаточно полно охарактеризовать историческую ситуацию, сложившуюся в V-III тыс. до нашей эры. В эту эпоху возникновение и расцвет земледельческо-скотоводческих культур, их общий уровень развития, реальные связи объединяли данные области в единый кавказский центр древнего земледелия, занимающий на территории СССР равное положение с двумя другими - среднеазиатским и молдавско-украинским.
Естественно, не все вопросы в книге освещены в равной степени, анализ некоторых из них представляется недостаточно убедительным. Все исследование несколько обедняет отсутствие если не главы, то хотя бы параграфа, специально посвященного проб-
стр. 162
лемам общественного строя. Отдельные характеристики, имеющиеся в тексте, отнюдь не восполняют этот пробел. Слишком бегло разобраны проблемы происхождения куро-аракских памятников (стр. 196), тем более что в дальнейшем освещаются вопросы этнической принадлежности ее носителей (стр. 409 - 414). Неубедительна постановка вопроса о возможности местной доместикации лошади (стр. 160, 387 - 389). Разумеется, эти и ряд других проблем еще долгое время будут предметом изучения и различных дискуссий.
Р. М. Мунчаев не ограничивает свое исследование рамками избранного региона. Он определяет место Кавказа в ряду других центров раннеземледельческих культур и его связи с Передней Азией. Вопрос об этих связях встает уже при рассмотрении проблемы сложения производящей экономики на Кавказе. Наличие дикорастущих злаков, несомненно, способствовало переходу кавказских племен к земледелию, тем более что в одной из стоянок Дагестана (относящейся к эпохе мезолита) найдены жатвенные ножи, предназначавшиеся (по мнению Г. Ф. Коробковой) скорее всего для сбора дикорастущих злаков. Вместе с тем наиболее ранние земледельческие комплексы Кавказа типа Шому- тепе и Шулавери в ряде отношений обнаруживают общие черты с передне- азиатскими памятниками. Так, отсутствие наконечников стрел и широкое распространение пращи сближает их с такими комплексами Северной Месопотамии и Ирана VII-VI тыс. до н. э., как Джармо, Хассуна, Сиалк, Хаджи- Фируз. Что же касается древнейшей керамики на Кавказе, то она не расписная, как во всех вышеназванных комплексах, а украшенная нарезным орнаментом или налепами. Р. М. Мунчаев ставит вопрос о возможной связи еще неолитической керамики Кавказа с аналогичным образом орнаментированной посудой хассунских комплексов (стр. 77), где она сосуществует с расписной посудой. Более древними истоками этой керамической традиции являются и северомесопотамские комплексы Телль-Сотто и Умм-Даббагия.
В то же время круглые в плане строения, столь характерные для Шому-тепе и Шулавери, отсутствуют и в Умм-Даббагии и Хассуне, и, наоборот, они типичны для халафской культуры, которая в V тыс. до н. э. сменяет в северной Месопотамии хассунекче памятники. Не исключено, что постройки и в Шому- тепе и в Халафе восходят к какой-то общей архитектурной традиции, характерной для областей северо-восточной Турции и Закавказья. Однако халафские памятники по уровню развития заметно превосходят ранние поселки закавказских земледельцев, культура которых сохраняет весьма архаичный облик и в V-IV тыс. до н. э., когда на них оказывает определенное воздействие Халаф, а в основном, как правильно показал Р. М. Мунчаев, поздний Убейд в его северном варианте (стр. 119 - 120).
Таким образом, на Кавказе сложение земледельческо-скотоводческой экономики, с одной стороны, было обусловлено благоприятными природными предпосылками, а с другой - стимулировалось ближневосточными связями. Местная культура в целом сравнительно долго сохраняет архаический, как бы неолитический облик. Контакты этой культуры с Месопотамией бесспорны, хотя нет уверенности в переселении сюда отдельных племенных групп (как полагает Р. М. Мунчаев - стр. 122), - месопотамские комплексы в виде наборов типов вещей в Закавказье отсутствуют.
Культуры Кавказа в III тыс. до н. э. выступают исключительно ярко. При всей локальности вариантов (естественной для столь огромной территории) памятники куро-аракского типа обнаруживают устойчивое внутреннее культурное единство. В социально-экономическом плане племена - носители культуры куро-аракского типа закономерно продолжают традиции предшествующего периода. Их хозяйственной базой остается развитое земледелие и скотоводство с заметным прогрессом ряда производств (прежде всего гончарного и металлургии), что позволяет говорить о выделении общинного ремесла как самостоятельной экономической структуры1 . Вместе с тем в этот период произошло своего рода усиление культурных связей с Малой Азией, что было отмечено еще Б. А. Куфтиным и подтверждено большинством исследователей, в том числе и Р. М. Мунчаевым2 . К сожалению, этот аспект культурных связей остается в книге как бы затушеванным.
Однако, учитывая такое направление куль-
1 См. В. М. Массон. Ремесленное производство в эпоху первобытного строя. "Вопросы истории", 1972, N 3, стр. 110 - 112.
2 Б. А. Куфтин. Урартский колумбарий у подошвы Арарата и куро- аракский энеолит. "Вестник" Государственного музея Грузии, вып. XII-B, Тбилиси, 1944, стр. 31; Р. М. Мунчаев. Древнейшая культура северо-восточного Кавказа. "Материалы и исследования по археологии СССР", N 100. М. 1961. стр. 152.
стр. 163
турных связей, трудно принять гипотезу автора о появлении в майкопских памятниках месопотамского компонента в результате возможного продвижения на Северный Кавказ "отдельных групп людей из Месопотамии" (стр. 376). Разумеется, майкопский феномен сложения и расцвета в III тыс. до н. э. на Северном Кавказе культуры оседлых скотоводов и земледельцев с богатейшими монументальными княжескими гробницами не может быть понят вне переднеазиатских контактов в широком смысле этого слова. Парадное оружие и ценные украшения шумерского типа скорее всего могли служить своего рода эталоном состоятельности, в связи с чем и отмечается их широкое распространение на Ближнем Востоке в III тыс. до н. э. ка" в центрах древних цивилизаций, так и на обширной периферии от Гисара в северо-восточном Иране до Аладжа-Гуюка в Малой Азии. Нам думается, что месопотамские элементы в майкопских комплексах следует рассматривать именно в таком плане, уделив основное внимание малоазийским связям Майкопа, откуда могла поступать и руда для значительной массы металлических изделий3 .
Однако интенсивное развитие оседлых племен Кавказа в III тыс. до н. э. не привело (в отличие от Малой Азии, внеэламского Ирана и юга Средней Азии) к формированию в первой половине II тыс. до н. э. крупных городских центров и местных цивилизаций. Носителями общественного прогресса во II тыс. до н. э. здесь становятся скотоводческие племена, богатство которых обусловливалось также обладанием рудными источниками. Монументальные гробницы Триалети и Зуртакети служат свидетельством мощи и процветания этих племенных объединений. История последних определила специфику развития всего кавказского региона в эпоху, наступившую вслед за расцветом оседлых земледельческо-скотоводческих общин, столь подробно проанализированным в книге Р. М. Мунчаева.
3 Е. Н. Черных. История древнейшей металлургии Восточной Европы. М. 1966, стр. 47.
Опубликовано на Порталусе 04 октября 2017 года
Новинки на Порталусе:
Сегодня в трендах top-5
Ваше мнение ?
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): НЕОЛИТ, ЭНЕОЛИТ, передняя Азия, РАННЯЯ БРОНЗА НА КАВКАЗЕ, МУНЧАЕВ Р.М. О КАВКАЗЕ, древний Кавказ →
Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:
Добавить публикацию • Разместить рекламу • О Порталусе • Рейтинг • Каталог • Авторам • Поиск
Главный редактор: Смогоржевский B.B.
Порталус в VK