СЕРГЕЙ ЮЛЬЕВИЧ ВИТТЕ

Дата публикации: 14 ноября 2015
Автор: Б. В. АНАНЬИН, Р. Ш. ГАНЕЛИН →
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ →
Источник: (c) http://portalus.ru →
Номер публикации: №1447533814 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!

Едва ли есть в российской истории XIX - начала XX в. еще один государственный деятель, личность которого вызвала столько противоречивых суждений и оценок, как это произошло с С. Ю. Витте, министром путей сообщения в 1892 г., финансов в 1892 - 1903 гг., председателем Комитета министров в 1903 - 1905 и реформированного Совета министров в 1905 - 1906 годах. Витте, как никто другой, с величайшим усердием всеми средствами насаждал собственные версии и трактовки важнейших событий времени своего пребывания у власти и написал мемуары, полностью подчиненные этой цели. Немалым числом брошюр и статей представлена также литература, направленная против Витте. С полным основанием в нем видели и видят одного из крупнейших преобразователей в истории России.

Сергей Юльевич Витте родился в Тифлисе 17 июня 1849 г. и воспитывался в семье своего деда А. М. Фадеева, тайного советника, бывшего в 1841 - 1846 гг. саратовским губернатором, а затем членом совета управления Кавказского наместника и управляющим экспедицией государственных имуществ Закавказского края. Если обратиться к воспоминаниям Витте, то привлекает внимание одна деталь: рассказывая о своей родословной и детстве, он всего в нескольких строках говорит об отце и ничего не пишет о его родственниках. Сказано лишь, что Юлий Федорович Витте, директор департамента государственных имуществ на Кавказе, был дворянином Псковской губернии, лютеранином, принявшим православие, а предки его, выходцы из Голландии, приехали в "балтийские губернии", когда те еще принадлежали шведам. Умолчав о предках со стороны отца, Витте многие страницы воспоминаний посвятил семье Фадеевых: своей бабке Елене Павловне Долгорукой, ее дальнему предку Михаилу Черниговскому, замученному в татарской Орде и причисленному к лику святых, наконец, своему дяде - известному генералу и публицисту Ростиславу Андреевичу Фадееву. "Вся моя семья, - подчеркивал Витте, - была в высокой степени монархической семьей, и эта сторона характера осталась и у меня по наследству"¹.

Когда Витте за три-четыре года до смерти писал воспоминания, в его распоряжении был обширный домашний архив, содержавший

АНАНЬИЧ Борис Васильевич - доктор исторических наук, Ленинградское отделение Института истории СССР АН СССР; ГАНЕЛИН Рафаил Шоломович - доктор исторических наук, Ленинградское отделение Института истории СССР АН СССР.

¹ Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 1. М. 1960, с. 13, 49.

стр. 32

и личные документы отца. При желании мемуарист мог сообщить читателю, что дед его со стороны отца Иоганн-Фридрих-Вильгельм Витте, именовавшийся в официальных русских документах "Фридрих Федоров Витте", в 1804 г. начал службу лесным землемером в Лифляндской губернии, дослужился до титулярного советника и в 1844 г. за 35-летнюю службу в офицерских чинах был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Фридрих Витте умер в 1846 г., а лет десять спустя его сыновья получили потомственное дворянство за заслуги отца. Родители С. Ю. Витте венчались 7 января 1844 г., а почти через двенадцать лет псковское дворянское депутатское собрание слушало дело о причислении Христофа-Генриха-Георга Юлиуса Витте с женой Екатериной Андреевной и сыновьями Александром, Борисом и Сергеем к дворянскому сословию² .

Однако Витте-мемуарист, когда его государственная карьера была уже позади и политическое влияние упало до самой низкой черты, хотел убедить потомков, что происходил не из малоизвестных обрусевших немцев, а родился в семье дворянина, к моменту его рождения принявшего православие и с годами под влиянием семьи Фадеевых сделавшегося "и по духу... вполне православным"³ . Витте позаботился, чтобы эти сведения о его родословной попали в солидные справочные издания. В результате в 1911 г. в словаре Гранат появилась статья П. Н. Милюкова о Витте, написанная по материалам, предоставленным им автору. В словаре Брокгауза и Ефрона статью о Витте написал один из давних его сотрудников, Н. Н. Кутлер. Естественно, что обе статьи не расходятся с соответствующими разделами "Воспоминаний". По-видимому, не без участия Витте в том же томе была напечатана краткая, но курьезная для энциклопедии такого ранга статья: "Витте - старинные курляндские дворяне, предки которых первоначально жили в Чехии, Пруссии, Голландии. Потомки их, переселившись в Россию, утверждены почти все по личным заслугам"⁴ . Столь ревнивое отношение Витте к своему дворянскому происхождению и преданность православию, очевидно, легко понять, зная атмосферу духовной жизни воспитывавшей его семьи Фадеевых, в которой вечной занозой сидели и лютеранское прошлое, и родословная его отца.

Ранние годы Витте прошли в Тифлисе и Одессе, где в 1870 г. он кончил курс наук в Новороссийском университете по математическому факультету со степенью кандидата, написав диссертацию "О бесконечно малых величинах". Молодой математик помышлял остаться при университете для подготовки к профессорскому званию. Но юношеское увлечение актрисой Соколовой отвлекло его от научных занятий и подготовки очередной диссертации по астрономии. К тому же против ученой карьеры Витте восстали его мать и дядя, заявив, что "это не дворянское дело"⁵ .

1 июля 1871 г. Витте был причислен чиновником к канцелярии Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора, а через два года назначен столоначальником. В управлении Одесской железной дороги, куда его определил на службу дядя, он на практике изучил железнодорожное дело, начав с самых низших ступеней, побывав в роли конторщика грузовой службы и даже помощника машиниста, но скоро, заняв должность начальника движения, превратился в крупного железнодорожного предпринимателя. В 1874 г. с упразднением Новороссийского

² Центральный государственный Исторический архив (ЦГИА) СССР, ф. 1343, оп. 18, д. 2687, лл. 2, 4.

³ Витте С. Ю. Ук. соч. Т. 1, с. 13.

⁴ См. также: Любимов С. В. С. Ю. Витте. - Русский евгенический журнал, 1928, т. 6, вып. 2.

⁵ Витте С. Ю. Ук. соч. Т. 1, с. 84.

стр. 33

и Бессарабского генерал-губернаторства Витте был "оставлен за штатом на общем основании", после чего состоял при Департаменте общих дел Министерства путей сообщения и в 1875 г. был произведен в титулярные советники. Однако в апреле 1877 г. он подал прошение об увольнении с государственной службы⁶ .

После окончания русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. принадлежавшая казне Одесская дорога влилась в частное Общество Юго-Западных железных дорог, возглавлявшееся известным банкиром и железнодорожным дельцом И. С. Блиохом. Там Витте получил место начальника эксплуатационного отдела. Новое назначение потребовало переезда в Петербург. В столице он прожил около двух лет. События 1 марта 1881 г., оставившие заметный след в биографии Витте, застали его уже в Киеве.

Духовный мир молодого человека складывался под влиянием его дяди. Генерал, участник покорения Кавказа, военный публицист, Р. А. Фадеев с начала 1860-х годов верно служил своим пером наместнику Кавказа А. И. Барятинскому и его группе, пользовавшейся сочувствием наследника престола великого князя Александра Александровича, будущего Александра III. Вдохновляемые князем Барятинским и шефом жандармов графом П. А. Шуваловым, Фадеев и его единомышленники в середине 1870-х годов выступили с программой преобразований, направленных против либеральных реформ 1860-х годов. Эту программу Фадеев развивал в книге "Русское общество в настоящем и будущем. Чем нам быть?" (СПб. 1874). Он обвинял Петра І в заимствовании западных идей, не прижившихся на русской почве. В русском дворянстве автор видел единственную силу ("культурный слой"), способную противостоять наступлению нигилизма. Дворянство должно было стать полным хозяином и в системе местного управления, возглавив всесословную волость и взяв целиком в свои руки земство⁷ . Находя, что реформы Александра II способствовали возрождению общественной жизни, Фадеев, однако, видел их недостаток в отходе от принципа строго сословной политики.

Несмотря на славянофильские симпатии автора, книга встретила резкие возражения со стороны славянофилов. С ними, в частности с И. С. Аксаковым, Фадеева примирила новая программа государственного переустройства, подготовленная им совместно с генерал-адъютантом И. И. Воронцовым-Дашковым и опубликованная в виде книги "Письма о современном состоянии России" (1881 г.). Эта программа предусматривала развитие земства, тесно связанного с правительством. Фадеев рассуждал о "живом народном самодержавии" и "земском царе", призывал к восстановлению допетровских государственных форм и земских соборов. Воцарение Александра III открыло дорогу к власти силам, давно ждавшим своего часа. Группируясь вокруг наследника престола, они составляли оппозицию Александру II как "западнику". На короткое время взошла и звезда Фадеева. Его "Письма" стали своеобразной политической программой нового царствования и выдержали в 1881 - 1882 гг. четыре издания.

Участвовал ли Витте в политических дискуссиях середины 1870-х годов - неизвестно. Сохранились только сведения более позднего характера о его безусловном сочувствии программным сочинениям Фадеева. Нуждаются в проверке данные о том, что в те годы Витте выступал как публицист, печатая свои фельетоны в одесских газетах "Правда" и "Новороссийский телеграф" под псевдонимом "Зеленый попугай". Так

⁶ ЦГИА СССР, ф. 1162, оп. 6, д. 86, лл. 76 - 96.

⁷ См.: Исследования по социально-политической истории России. Л. 1971, с. 300 - 301; Чернуха В. Г. Борьба в верхах по вопросам внутренней политики царизма (середина 70-х годов XIX в.). - Исторические записки. Т. 116.

стр. 34

или иначе, но Витте оказался под влиянием славянофильских идей, увлекался богословскими сочинениями А. С. Хомякова. Деятельность в Одесском славянском благотворительном обществе сблизила его с руководителями "славянского движения", в частности с М. Н. Катковым.

После 1 марта Витте живо включился в большую политическую игру, затеянную Фадеевым и его единомышленниками. Как только до Киева дошла весть о покушении на Александра II, Витте написал в столицу Фадееву и подал идею о создании дворянской конспиративной организации для охраны императора и борьбы с революционерами их же методами. Фадеев подхватил эту идею в Петербурге и с помощью Воронцова-Дашкова создал пресловутую "Святую дружину". В середине марта 1881 г. в Петербурге, на Фонтанке, в особняке графа П. П. Шувалова, состоялось посвящение Витте в ее члены. Он был назначен главным правителем "Дружины" в киевском районе.

Сохранились донесения Витте Воронцову-Дашкову о положении в Киеве и на юге, свидетельствующие о том, что Витте ревностно относился к исполнению возложенных на него "Дружиной" обязанностей. По ее распоряжению он был направлен в Париж для организации покушения на известного революционера-народника Л. Н. Гартмана, участвовал в литературных предприятиях "Дружины" провокационного характера, в частности в составлении брошюры, изданной (Киев. 1882) под псевдонимом "Свободный мыслитель", содержавшей критику программы и деятельности "Народной воли" и предрекавшей ее гибель, а также в издании на деньги "Дружины" газеты "Вольное слово". (Женева, 1881 - 1883). На страницах этого называвшего себя либеральным органа печатались статьи, пропагандировавшие политическую программу Фадеева. Она, очевидно, должна была стать идейной платформой "дружинников". Однако звезда Фадеева закатилась так же скоро, как и взошла. Его идея созыва земского собора оказалась слишком радикальной.

Уже в конце апреля 1881 г. Александр III встал на сторону врагов каких бы то ни было перемен в системе государственного управления, таких, как М. Н. Катков и К. П. Победоносцев. Последовало смещение покровительствовавшего "Дружине" министра внутренних дел графа Н. П. Игнатьева. К весне 1882 г. Фадеев утратил свое влияние, а вскоре была ликвидирована и "Дружина". Покинутый бывшими единомышленниками, в том числе Воронцовым-Дашковым, он скончался в Одессе в конце 1883 года. Несмотря на политический крах своего кумира, Витте сохранил верность его идеалам, по крайней мере до начала 1890-х годов. В 1886 г., следуя славянофильским традициям, он в N 3 аксаковской "Руси" в статье "Мануфактурное крепостничество" заявил себя ярым противником развития капитализма в России и превращения русского крестьянина в частичного рабочего, раба капитала и машины. Очевидна известная близость Витте к И. С. Аксакову в эти годы. "Вы представляете для меня, - писал Аксаков Витте 18 сентября 1884 г., - редкое утешительное явление: самостоятельного (вне всяких влияний) последователя того направления, которому служу". "Нигилизм, - наставлял патриарх славянофильства своего молодого поклонника, - ...по содержанию своему чисто западное явление: то же презрение к народу, к тому, что свято народу, та же отрешенность от русской народности. Русского в нем - рационализм, удаль, беззаветность, самоотвержение. "Демократ-революционер", "социал-демократ", "анархист", "террорист" и пр. Какая же тут любовь к русскому народу, собственно которого они как национальную личность и знать не хотят? Но что они логический продукт исторического отступничества от народности - это верно. Но это уже патологическое определение"⁸ . А Витте в письмах Аксакову и издателю "Нового времени" А. С. Суворину представлял

⁸ ЦГИА СССР, ф. 1622, оп. 1, д. 394, лл. 1 - 3.

стр. 35

себя как бы душеприказчиком Фадеева, а своего дядю - борцом за русскую идею, последователем А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского.

В сентябре 1884 г. Витте напомнил о себе министру двора Воронцову-Дашкову письмом сугубо личного характера. "После смерти Ростислава Андреевича, - писал Витте, - у его сестер и нас, его племянников и племянниц, явилось желание, основанное на родственном, а вместе с тем на русском чувстве, чтобы к немецкой фамилии нашей Витте, - было разрешено присоединить русскую фамилию Фадеевых, то есть, чтобы наша фамилия Витте была переименована в фамилию Витте-Фадеевы. Желание это было желанием Ростислава Андреевича - но он не успел осуществить его"⁹ . Ожидалось, разумеется, что об этом национальном порыве будет доложено императору. Однако пыл Витте поостыл, когда он получил холодный казенный ответ, предлагавший просителю обращаться на высочайшее имя в установленном порядке.

Витте был человеком практического ума, и хотя политическая программа Фадеева запала ему глубоко в душу, это не помешало ему во второй половине 1880-х годов сблизиться с контролировавшей идеологию группой Каткова, Победоносцева, Толстого, тем более что это не потребовало от Витте значительной внутренней перестройки. С Катковым его сблизила начатая редактором "Московских ведомостей" кампания против Н. Х. Бунге. Катков добивался замены немцев, министра финансов Бунге и министра иностранных дел Н. К. Гирса, своими, "русскими" ставленниками - И. А. Вышнеградским и И. А. Зиновьевым. Катков умер в июле 1887 г., успев исполнить свой замысел только наполовину: в январе Бунге был назначен председателем Комитета министров, и министром финансов стал Вышнеградский, профессор механики, директор Петербургского технологического института, известный в предпринимательском мире как один из главных деятелей Петербургского водопроводного общества и фактический председатель правления Общества Юго- Западных железных дорог.

Витте, служивший в 1887 г. управляющим Юго-Западными железными дорогами, безоговорочно поддержал кампанию Каткова против Бунге в печати юга, выступив на стороне Вышнеградского. Победа Вышнеградского открыла путь на государственную службу и для Витте. В 1889 г. при поддержке "Московских ведомостей" он получил должность директора Департамента железных дорог в Министерстве финансов. Пришлось отказаться от вознаграждения в 50 тыс. рублей ежегодно, которое Витте получал на частной службе, и перейти на казенное жалованье в 16 тыс., из которых половину Александр III согласился "платить из своего кошелька"¹⁰ , принимая во внимание заслуги Витте в железнодорожном деле. Расставшись с доходным местом и положением преуспевающего дельца ради манившей его государственной карьеры, Витте со свойственной ему энергией начал завоевывать Петербург. В начале 1892 г. он уже министр путей сообщения. Дальнейшее продвижение по служебной лестнице ему осложнил новый брак после смерти первой жены. Его вторая жена Матильда Ивановна Витте (Нурок, по первому браку Лисаневич) была разведенной и еврейкой. Несмотря на все старания Витте, ее не приняли при дворе, а дворцовые сплетни и интриги временами служили эффективным оружием в руках его врагов. Впрочем, брак состоялся с согласия Александра III. В августе 1892 г. в связи с болезнью Вышнеградского Витте сделался его преемником на посту министра финансов.

Заняв кресло одного из самых влиятельных министров, Витте показал себя реальным политиком. Вчерашний славянофил, убежденный

⁹ Там же, ф. 472, оп. 38, д. 53, лл. 103 - 104.

¹⁰ Витте С. Ю. Ук. соч. Т. 1, с. 208.

стр. 36

сторонник самобытного пути развития России в короткий срок превратился в индустриализатора европейского образца, заявившего о своей готовности в течение двух пятилетий вывести Россию в разряд передовых промышленных держав. И все же от груза идейного багажа своих наставников Аксакова, Фадеева и Каткова Витте освободился не сразу, не говоря уже о том, что созданная им экономическая система находилась в зависимости от политической доктрины Александра III, сформулированной усилиями Каткова и Победоносцева. В 1891 г. Витте с похвалой отзывался о националистической агитации "Московских ведомостей" в финляндском вопросе, отстаивал на ее страницах идею сохранения дворянства как "передового служилого сословия". И в момент вступления в должность министра финансов он поддерживал тесные отношения с газетой, продолжавшей линию Каткова. В начале 1890-х годов он еще не изменил общинным идеалам, считал русское крестьянство консервативной силой и "главной опорой порядка" ¹¹ . Видя в общине оплот против социализма, он сочувственно относился к законодательным мерам конца 1880-х - начала 1890-х годов, направленным на ее укрепление.

Витте не был посвящен Вышнеградским в тайны подготовлявшейся уже много лет денежной реформы и едва не начал свою деятельность во главе министерства инфляционной кампанией, специальным выпуском "сибирских" бумажных рублей для покрытия расходов на постройку Великого Сибирского пути. Однако именно Витте в 1894 - 1895 гг. добился стабилизации рубля, а в 1897 г. сделал то, что не удавалось его предшественникам, - ввел золотое денежное обращение, обеспечив стране твердую валюту вплоть до первой мировой войны и приток иностранных капиталов. При этом резко увеличилось налогообложение, особенно косвенное. Одним из самых эффективных средств выкачивания денег из народного кармана стала введенная Витте государственная монополия на продажу спирта, вина и водочных изделий. (Идея введения табачной и винной монополии принадлежала Каткову.)

На рубеже XX в. экономическая платформа Витте приняла вполне определенный и целенаправленный характер: в течение примерно десяти лет догнать в промышленном отношении более развитые страны Европы, занять прочные позиции на рынках Ближнего, Среднего и Дальнего Востока. Ускоренное промышленное развитие обеспечивалось путем привлечения иностранных капиталов, накопления внутренних ресурсов с помощью казенной винной монополии и усиления косвенного обложения, таможенной защиты промышленности от западных конкурентов и поощрения вывоза. Иностранным капиталам в этой программе отводилась особая роль. Еще в 1893 г. Витте говорил о них с осторожностью. Однако в конце 1890-х годов он выступил за неограниченное привлечение их в русскую промышленность и железнодорожное дело, называя эти средства лекарством против бедности и ссылаясь при этом на примеры из истории США и Германии.

Особенность проводимого Витте курса состояла в том, что он, как ни один из царских министров финансов, широко использовал исключительную экономическую силу власти, существовавшую в России. Орудиями государственного вмешательства служили Государственный банк и учреждения Министерства финансов, контролировавшие деятельность акционерных коммерческих банков. В конце 1890-х годов под эгидой Министерства финансов были учреждены Русско-Китайский, Русско- Корейский банки и Учетно-ссудный банк Персии для проведения

¹¹ См. Чернышев И. В. Аграрно-крестьянская политика России за 150 лет. Пг. 1918, с. 237, 253, 256.

стр. 37

политики экономического проникновения на рынки Китая, Монголии, Кореи и Персии¹² .

В условиях подъема 1890-х годов система Витте способствовала развитию промышленности и железнодорожного строительства. С 1895 по 1899 г. в стране было сооружено рекордное количество новых железнодорожных линий, в среднем строилось свыше 3 тыс. км путей в год. К 1900 г. Россия вышла на первое место в мире по добыче нефти. Казавшийся стабильным политический режим и развивавшаяся экономика завораживали мелкого европейского держателя, охотно покупавшего высокопроцентные облигации русских государственных займов (во Франции) и железнодорожных обществ (в Германии). Современники шутили, что русская железнодорожная сеть строилась на деньги берлинских кухарок. В 1890-е годы резко возросло влияние Министерства финансов, а сам Витте на какое-то время выдвинулся на первое место в бюрократическом аппарате империи.

Министр финансов России сделался популярной фигурой и объектом внимания западной печати. Витте не скупился на расходы, рекламируя в европейских газетах и журналах финансовое положение России, свой экономический курс и собственную персону. Западные журналисты вроде известного английского публициста Э. Диллона рисовали своему читателю заказанный Министерством финансов "правдивый" портрет этого удивительного государственного мужа, "голландца по происхождению", считавшегося "самым мужественным политическим деятелем в Европе", человека "грубого, неповоротливого, угловатого, медленного в речи", но "быстрого в действиях", лишенного внешней привлекательности, но под "суровыми чертами которого скрыты искры Прометеева огня", человека, исполняющего "Геркулесову работу" и не имеющего себе равных "на всем пространстве Русской империи"¹³ . Таким хотелось ему выглядеть в глазах западных предпринимателей или держателей русских ценных бумаг.

Заказные статьи должны были служить и средством защиты от нападок на него в отечественной и заграничной печати. За отступничество от катковской экономической программы министра резко критиковали его бывшие единомышленники, в частности известный ученый и публицист, "крестник" Каткова И. Ф. Цион, обвинявший Витте в насаждении в русской экономике порядков "государственного социализма"¹⁴ . За неограниченное использование государственного вмешательства Витте подвергался критике и со стороны приверженцев реформ 1860-х годов, считавших, что индустриализация возможна только через перемены в государственной системе - создание настоящего ("объединенного") правительства и введение представительного учреждения. В либеральных кругах "система" Витте была воспринята как "грандиозная экономиче-

¹² Казенный характер этих учреждений и имперскую природу внешнеэкономической политики Витте впервые раскрыл Б. А. Романов (Романов Б. А. Россия в Маньчжурии. Л. 1928; его же. Очерки дипломатической истории русско- японской войны. М. - Л. 1955).

¹³ ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 26, д. 281, лл. 54 - 57 (текст статьи Э. Диллона с собственноручными исправлениями Витте).

¹⁴ См. Cyon E. M. de. Witte et les Finances Russes. P. 1895, p. 224. Несмотря на то, что золотой стандарт к концу 1890-х годов уже был введен в большинстве развитых стран мира, Цион, а также другой последователь Каткова, консервативный журналист С. Ф. Шарапов, осуждали Витте за проведение денежной реформы и привлечение иностранных капиталов. Экономические идеи Витте натолкнулись, по его словам, на "узко национальную точку зрения "Гостиного ряда" (Витте С. Ю. Ук. соч. Т. 2. М. 1960, с. 108), пользовавшуюся покровительством великого князя Александра Михайловича и встречавшую сочувствие со стороны самого Николая II. Впрочем, подобные отзывы о "золотой валюте" Витте можно встретить и в современной советской публицистике (см., напр., Бородай Ю. М. Кому быть владельцем земли? - Наш современник, 1990, N 3, с. 108).

стр. 38

ская диверсия самодержавия", отвлекавшая внимание населения от социально- экономических и культурно-политических реформ¹⁵ .

В конце 1890-х годов казалось, что Витте доказал своей политикой невероятное: жизнеспособность феодальной по своей природе власти в условиях индустриализации, возможность успешно развивать экономику, ничего не меняя в системе государственного управления. Окрыленный успехами государственного железнодорожного хозяйства, эксплуатировавшего свыше 30 тыс. верст железных дорог, и водочной монополии, Витте считал возможным распространить в отдаленном будущем опыт своей экономической реформы на систему местного управления, усовершенствовав его за счет создания хорошо организованной провинциальной администрации, с последующим упразднением земства. Былые увлечения славянофильскими теориями не помешали ему в 1899 г. провалить земскую реформу И. Л. Горемыкина и сорвать введение земств в Западном крае.

Однако честолюбивым замыслам Витте не суждено было осуществиться. Первый удар по ним нанес мировой экономический кризис, резко затормозивший развитие промышленности; сократился приток иностранных капиталов, нарушилось бюджетное равновесие. Экономическая экспансия на Дальнем и Среднем Востоке, сама по себе связанная с большими расходами, еще и обострила русско-английские противоречия и приблизила войну с Японией. С началом же военных действий ни о какой последовательной экономической программе не могло уже быть речи. Едва ли, однако, правильно было бы утверждать, что экономическую систему Витте погубили экономический кризис и русско-японская война. Ускоренная индустриализация России не могла быть успешной при сохранении традиционной системы власти и существовавших экономических отношений в деревне, и Витте скоро начал отдавать себе в этом отчет. "Когда меня назначили министром финансов, - вспоминал он, - я был знаком с крестьянским вопросом крайне поверхностно... В первые годы я блуждал и имел некоторое влечение к общине по чувству, сродному с чувством славянофилов... Но, сделавшись механиком сложной машины, именуемой финансами Российской империи, нужно было быть дураком, чтобы не понять, что машина без топлива не пойдет... Топливо это - экономическое состояние России, а так как главная часть населения - это крестьянство, то нужно было вникнуть в эту область"¹⁶ .

Не желая "быть дураком", Витте в 1896 г., следуя настоятельным советам Бунге, отказался от поддержки общинного землевладения. В 1898 г. он сделал первую попытку добиться в Комитете министров пересмотра аграрного курса, сорванную, однако, В. К. Плеве, К. П. Победоносцевым и П. Н. Дурново. К 1899 г. при участии Витте были разработаны и приняты законы об отмене круговой поруки. Но общинное землевладение оказалось твердым орешком. В январе 1902 г. Витте возглавил Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, тем самым взяв, казалось бы, к себе в Министерство финансов общую разработку крестьянского вопроса. Однако на пути Витте встал его давний противник Плеве, назначенный министром внутренних дел (после Д. С. Сипягина, убитого эсером С. В. Балмашовым). Уже в июне 1902 г. Плеве в противовес Особому совещанию создал при своем министерстве аналогичную комиссию - еще один центр разработки аграрной политики, которая стала поприщем соперничества двух министров.

Объединенными усилиями противники Витте при очевидном сочув-

¹⁵ Освобождение, 1903, N 2, с. 24.

¹⁶ Витте С. Ю. Ук. соч. Т. 2, с. 498 - 499.

стр. 39

ствии императора начали оттеснять министра финансов и от рычагов управления дальневосточной политикой, находившихся до того в его почти исключительном ведении. Каковы бы ни были в совокупности причины увольнения Витте с должности министра, отставка в августе 1903 г. нанесла ему удар: пост председателя Комитета министров, который он получил, был несоизмеримо менее влиятелен. Сам Витте поэтому сравнивал свое пребывание на этом посту с тюремным заключением.

Летом 1904 г., после убийства Е. С. Созоновым министра внутренних дел Плеве, к Витте вернулось деятельное состояние. Вопреки своим утверждениям, что полицейская карьера его не прельщала, он пытался занять освободившееся место, что засвидетельствовал близко стоявший к нему журналист: "Убили Плеве. Я никогда не видал Вас счастливее, - писал И. И. Колышко (Баян), взбешенный бесцеремонным сообщением о себе в мемуарах Витте (впрочем, обращаясь к уже покойному автору). - Торжество так и лучилось из Вас. Вы решили сами стать министром внутренних дел. Помните мучительную майскую неделю (на самом деле это было в июле - августе 1904 г. - Авт. ), когда Вы метались от Мещерского к Сольскому, от Шервашидзе к Оболенскому, подстегивая всех работать на Вас. Работали. Но Мещерский тут впервые Вам изменил, а в министры попал кн. Мирский. Затаив злобу, Вы тотчас же приспособились..."¹⁷ . Тогда же, после убийства Плеве, Витте высказался за создание "объединенного" правительства с ним самим в качестве премьера и даже засел за изучение государственного права, чтобы постичь основы конституционного строя¹⁸ .

На протяжении осени 1904 г., получившей в политической истории России парадоксальное название "весна Святополк-Мирского" (по имени нового министра внутренних дел, который призывал доверять общественным силам и стремился разрядить сгущавшуюся политическую атмосферу), Витте принял в этих действиях живое и хлопотливое участие. Он демонстративно поддерживал П. Д. Святополк- Мирского и окружал его, по свидетельству В. Н. Коковцова, "льстивыми, подчас совершенно ненужными проявлениями покровительства в заседаниях Комитета министров". Так Витте создал Мирскому репутацию своего "ставленника", а затем "все стали говорить, что фактически министром является теперь не кто другой, как тот же С. Ю. Витте"¹⁹ .

Острые дискуссии на совещаниях у царя вызвал вопрос о привлечении в какой-либо форме к участию в законодательстве выборных от населения. Тут-то Витте и использовал двойственность своей позиции по

¹⁷ Баян. Ложь графа Витте. "Ящик Пандоры". Берлин. Б. г., с. 17. Князь В. П. Мещерский, редактор-издатель газеты "Гражданин", пользовался значительным влиянием у царя. Граф Д. М. Сольский, статс-секретарь, председатель Департамента экономии Государственного совета. Князь Г. Д. Шервашидзе - обер-гофмейстер, состоявший при императрице Марии Федоровне. Князь Н. Д. Оболенский - управляющий кабинетом царя.

Кстати, Колышко имел свой взгляд и на конфликт между Витте и Плеве, связанный с борьбой вокруг "полицейского социализма". Он утверждал, что Витте изменил свою позицию в пользу "зубатовщины". Традиционная точка зрения на этот вопрос такова, что "зубатовщина" - порождение Министерства внутренних дел, а Министерство финансов с подчиненной ему фабричной инспекцией всегда против нее боролось. Так изложен этот вопрос и в мемуарах Витте. В них, впрочем, фигурирует рассказ о визите Зубатова к Витте в июле 1903 г., за полтора месяца до отставки Витте, причем Зубатов жаловался на то, что Плеве взял "чисто полицейский курс". Витте утверждал, что никакой поддержки Зубатову не оказал (Витте С. Ю. Ук. соч. Т. 2, с. 218). Колышко же писал: "А когда Плеве хотел Вас скушать, не Вы ли, бывший граф, благословили зубатовщину?" (Баян. Ук. соч., с. 17).

¹⁸ Гессен И. В. В двух веках. В кн.: Архив русской революции. Т. 22. Берлин. 1937, с. 177 - 179.

¹⁹ Гурко В. И. Что есть и чего нет в "Воспоминаниях графа С. Ю. Витте". - Русская летопись. Париж. 1922, кн. 2, с. 94 - 95, 99; Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Т. 1. Париж. 1933, с. 48.

стр. 40

вопросу о представительстве, чтобы, как выразилась в своем дневнике жена Святополк- Мирского, взять подготовку царского указа с программой преобразований в свои руки²⁰ . На заключительном заседании царь вслед за великим князем Владимиром Александровичем встал, было, на реформаторскую точку зрения, и виттевский проект указа с пунктом о созыве представительства как будто прошел. Но через два дня, когда царь заявил, что пункт о представительстве его смущает, Витте и великий князь Сергей Александрович, решительный противник преобразований, предложили его исключить, и он тут же был вычеркнут царем.

Появившийся 12 декабря 1904 г. указ о преобразованиях Витте попытался обернуть себе на пользу, добившись того, чтобы разработка намеченных в нем мероприятий была поручена Комитету министров с ним во главе. Он сейчас же сосредоточил все усилия на расширении компетенции Комитета, уже 14 декабря объявившего своей обязанностью "установить направление предстоящих работ", беря на себя рассмотрение и тех вопросов, которые могли решаться лишь в законодательном порядке²¹ . В Петербурге заговорили о "Сергее-премьере" или "диктатуре двух Сергеев", имея в виду Витте и великого князя. Между тем в ответ на предложения уходившего со своего поста Мирского назначить Витте министром внутренних дел царь твердил, что Витте - масон.

События "Кровавого воскресенья" 9 января 1905 г. Витте также сумел использовать. Накануне, в 7 час. вечера, редактор газеты "Право" И. В. Гессен, к юридической помощи которого Витте иногда прибегал, побывал у него и получил резкий отказ в ответ на просьбу о вмешательстве для предотвращения подготовлявшейся расправы с рабочими. Тем не менее поздно вечером депутация представителей интеллигенции (среди них был и Гессен), потерпев решительную неудачу у генерала К. Н. Рыдзевского, товарища министра внутренних дел, который принял депутацию вместо поехавшего к царю Мирского, явилась к Витте. Витте снова заявил, что в его компетенцию дело не входит, но, предвидя, что оно может принять трагический оборот, решил назвать ответственных лиц - Коковцова, Мирского и самого царя, который "должен быть осведомлен о положении и намерениях рабочих".

Сейчас же после "Кровавого воскресенья" Витте принялся доказывать, что если бы царь прислушался к его мнению, а Комитет министров под его председательством был наделен реальной властью, дело обошлось бы чуть ли не ко всеобщему удовольствию. Появилось пространное заявление "бывшего министра", в котором нельзя было не узнать Витте. Упомянув, что ни Совета, ни Комитета министров накануне 9 января не собирали, он обвинял царя (избегая прямо его называть) в том, что рабочих "принялись дико, нелепо расстреливать", что если уж сам царь не хотел к ним выйти, он мог послать кого-нибудь вместо себя. "Только авантюрист или дурак" может решиться теперь стать министром внутренних дел, заявлял "бывший министр". Ему было, конечно, совершенно точно известно, что "не соглашается принять этот пост и Витте, если только ему вместе с титулом канцлера не предоставят полной свободы применять свою программу"²² .

17 января 1905 г. Николай II, обращавшийся за советом не только к Витте, но и к другим министрам, приказал ему составить из них совещание по "мерам, необходимым для успокоения страны", и о возможных реформах сверх предусмотренных указом от 12 декабря 1904 года. На трех заседаниях Совета министров, проведенных царем в феврале, Витте пугал его то революционной угрозой, то опасностями, связанны-

²⁰ Исторические записки. Т. 77, с. 261 - 262.

²¹ Журнал Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г. СПб. 1905, с. 9 - 10.

²² Освобождение, 1905, N 65, с. 243.

стр. 41

ми с созывом представительства. В итоге, однако, ему вместе с другими министрами пришлось настаивать на созыве представительства. Он, впрочем, высказал мысль о возможности назначить представителей вместо их избрания. Одновременно с рескриптом 18 февраля царь поручил председательствование в Совете министров в свое отсутствие Сольскому, а не Витте, хотя тот в совещании министров, рассматривая возможность создания "объединенного" правительства, специально оговорил желательность того, чтобы в отсутствие царя председательствование поручалось одному из постоянных членов Совета.

В обсуждавшемся проекте подчеркивалось, что "кабинета в западноевропейском значении этого слова" создавать не предполагается и никто из членов Совета не получит "преобладающего над сотоварищами его положения, ненужного у нас при непосредственном руководстве монарха в делах правительственных"²³ . Слова о "руководстве монарха" Витте, впрочем, зачеркнул: было очевидно, что проект при всех оговорках лишает Николая II возможности предотвращать объединение министров, которого он, как и его отец и дед, стремился не допускать даже под собственным председательством. Витте не мог не понимать этого, но остановиться не хотел, да и нужда в объединении министров в условиях "переживаемой годины", когда рост рабочего и студенческого движения требовал "единства в действиях правительства", стала действительно насущной. Для единства недостаточно "запрячь в карету рысака и осла и дать вожжи самому опытному кучеру", рассуждал он.

Препятствие к достижению "твердого единения" он видел в "самом неудовлетворительном составе министров по их убеждениям и знаниям"²⁴ . Это был камень в огород царя: ведь право назначать министров при всех условиях оставалось его исключительной прерогативой. Вместе с тем когда Витте выдвигал возражения против народного представительства, что грозило бы превращением "объединенного" правительства в кабинет европейского типа, он хотел, вероятно, несколько ослабить сопротивление царя своим проектам. Впрочем, ему и самому "визират", как выражались во времена М. Т. Лорис-Меликова, импонировал гораздо больше, чем амплуа главы кабинета европейского типа. Логика преобразовательного процесса брала, однако, свое. "В последнее время, - писал Коковцов, - в строе нашего государственного управления намечаются такие изменения в виде, например, привлечения к участию в обсуждении законодательных вопросов выборных от населения, которые могут существенно изменить и нынешнее положение в этом строе министров. И весьма вероятно, что последним в зависимости от указанных изменений придется образовать если не кабинет в западноевропейском смысле, то во всяком случае более сплоченное, чем ныне, единство, при котором и мнение большинства должно приобрести несколько больший вес"²⁵ . Царь не мог не подумать, что стоило согласиться на созыв представительства, как министры уже готовы составить кабинет, да еще во главе с Витте, о котором справа царю втолковывали, что он хочет стать на японский манер сегуном, превратив царя в микадо.

21 марта Совет министров, собравшись под председательством Сольского, не без строгости осудил указ от 18 февраля 1905 г., которым были разрешены петиции. Царя как бы обвинили в либерализме. Активное участие Витте в том заседании не осталось без последствий. 30 марта царь закрыл возглавлявшееся Витте с 1902 г. сельскохозяйственное совещание, а 16 апреля - совещание министров под его же председательством, созданное 17 января 1905 г., которое по поводу "объединенного" правительства успело собраться всего два раза. Мож-

²³ ЦГИА СССР, ф. 1276, оп. 1, д. 1, л. 10.

²⁴ Там же, лл. 5 - 7.

²⁵ Там же, лл. 244 - 245.

стр. 42

но предположить, что одна из причин новой царской немилости заключалась еще и в том, что Витте опубликовал как результат работы сельскохозяйственного совещания свою антиобщинную платформу. Рост эффективности сельскохозяйственного производства при низких ценах на его продукцию был важной составной частью виттевской программы индустриализации. Он видел в этом средство и для высвобождения в деревне рабочих рук, которые использовались бы в промышленности, и для удешевления оплаты труда промышленного пролетариата²⁶ . Тут-то главным тормозом и оказывалась община, приверженцем которой он был в молодости.

К постепенному переходу на позиции противника общины Витте подтолкнул один из его предшественников на посту министра финансов, Бунге, деятельный участник подготовки отмены крепостного права, ученый-экономист, советы и предсказания которого повлияли на формирование правительственной доктрины. Витте тоже стал видеть в общине причину крестьянского оскудения и предмет поклонения как крайних консерваторов, интриговавших против него у царя, так и социалистов, учения которых были враждебны всему тому, что он отстаивал. Он требовал сделать из крестьянина "персону" путем уравнения крестьян в правах с другими сословиями. Речь шла при этом обо всех правах, в том числе и имущественных, иными словами - о выходе из общины, с выделом земли. "Общинное владение, - писал Витте в мемуарах, - есть стадия только известного момента жития народов, с развитием культуры и государственности оно неизбежно должно переходить в индивидуализм - в индивидуальную собственность; если же этот процесс задерживается, и в особенности искусственно, как это было у нас, то народ и государство хиреют"²⁷ .

В общине Витте видел не только препятствие к развитию сельскохозяйственного производства, но и одну из форм революционной угрозы, поскольку она воспитывала пренебрежение к праву собственности. Он утверждал в мемуарах, что видел суть крестьянского вопроса именно в замене общинной собственности на землю - индивидуальной, а не в недостатке земли, а стало быть, и не в том, чтобы провести принудительное отчуждение помещичьих владений²⁸ . Однако все это, по крайней мере по отношению ко времени пребывания Витте в Министерстве финансов, было до некоторой степени запоздалым остроумием. Кроме отмены в 1903 г. круговой поруки за внесение прямых налогов, Витте - он сам это признавал - мало что сделал на министерском посту против общины.

Но в Совещании о нуждах сельскохозяйственной промышленности под председательством Витте общине был нанесен сильный удар, впрочем, чисто теоретический. Комитеты, созданные в качестве местных органов совещания, также представили столь резкие и откровенные суждения, что Плеве даже применял репрессивные меры против их членов. Совещание высказалось за предпочтение индивидуального землевладения общинному, в чем, по словам Витте, "Министерство внутренних дел и вообще реакционное дворянство не могли не усмотреть значительного либерализма, если не революционизма". "Гражданин" и "Московские ведомости" утверждали, что "Совещание хочет нарушить "устои"²⁹ .

В декабре 1904 г. Витте издал под своим именем основанную на трудах Совещания "Записку по крестьянскому делу"³⁰ . Она была напе-

²⁶ Гурко В. И. Ук. соч., с. 75.

²⁷ Витте С. Ю. Ук. соч. Т. 2, с. 492.

²⁸ Там же, с. 506.

²⁹ Там же, с. 535, 536.

³⁰ Список книг, вышедших в 1904 году. На титульном листе указан 1905 год.

стр. 43

чатана в типографии товарищества "Общественная польза" большим по тем временам для изданий такого рода тиражом (2 тыс. экз.). Здесь взгляды Витте на общину и индивидуальное крестьянское хозяйство были вполне ясно выражены и доведены до всеобщего сведения. "Местные комитеты настойчиво утверждают, - говорилось в "Записке", - что временность владения является неодолимым препятствием для улучшения земельной культуры,.. воспитывает самые хищнические приемы эксплуатации земли: все сводится к тому, чтобы "спахать побольше, хотя и как- нибудь"; нерасчетливой распашкой уничтожаются кормовые угодья, а те, что остаются, лишены всякого ухода, и необходимое для успешного хозяйства соотношение площади кормовой и пахотной нарушается в угрожающей прогрессии. В результате хищнических приемов хозяйства в составе надела с каждым годом увеличивается пространство неудобных земель в виде заболоченных или заиленных лугов, истощенных и обратившихся в пустыри пашен, разъеденных оврагами склонов, балок, обнаженных пахотой песков, заросших порослью и мхом сенокосов и пастбищ и т. д."³¹ .

По мнению Витте, для крестьян община была "не источником выгод, а источником споров, розни и экономической неурядицы". Вывод, к которому пришли комитеты, в частности, гласил: "Этот порядок землепользования убивает основной стимул всякой материальной культуры - сознание и уверенность, что результатом работы воспользуется сам трудившийся или близкие ему по крови и привязанностям лица; такой уверенности не может быть у общинников, вследствие временности владения... хозяйственный расчет, предприимчивость и энергия отдельных лиц бесцельны и в большинстве случаев даже неприложимы. Эти главнейшие двигатели всякой материальной культуры встречают непреодолимое препятствие в условиях общинного строя"³² . Переделы общинной земли рассматривались при этом как мера, выгодная "тем, которые запустили хозяйство по неумению и нерадению... или являются послушным орудием в руках кулаков", стремятся "поживиться за счет более хозяйственных, пустив их наемные полосы в передел". А это, в свою очередь, вело к тому, что вообще "в крестьянской среде развивается апатичное и небрежное отношение к своему хозяйству".

Общность средств производства, указывал Витте вслед за Б. Н. Чичериным, давала общине сторонников из числа приверженцев "теоретических построений социализма и коммунизма". Но они были для Витте совершенно неприемлемы. "По моему убеждению, общественное устройство, проповедуемое этими учениями, совершенно несовместимо с гражданской и экономической свободой и убило бы всякую хозяйственную самодеятельность и предприимчивость", - писал он. Решительно отвергал Витте взгляд на общину как на образование, прокладывающее путь к кооперации. "Кооперативные союзы возможны только на почве твердого личного права собственности и развитой гражданственности"³³ .

Отрицал он и то "указываемое теорией" преимущество общины, что она якобы способствует сохранению земли в руках мелких собственников и предотвращает образование латифундий. "Наоборот, - писал он, - по свидетельству местных комитетов, в общинной среде происходит дифференциация: большинство беднеет, а самая незначительная часть богатеет путем хищнической эксплуатации земли и своих однообщественников и сосредоточивает в одних руках значительную и лучшую часть надела"³⁴ . Подворное же крестьянское владение в западных гу-

³¹ Витте С. Ю. Записка по крестьянскому делу. СПб. 1905, с. 106 - 107.

³² Там же, с. 112 - 113.

³³ Там же, с. 109, 110.

³⁴ Там же, с. 111.

стр. 44

берниях, "где капиталистическая энергия значительно выше", не имеет тенденции к неустойчивости и сосредоточению земли в одних руках. Мало того, успешно охранять мелкую крестьянскую собственность, рассуждал Витте, можно путем запрета как продажи земли за долги, так и покупки ее лицами из некрестьянских сословий, установлением предельной нормы сосредоточения земли в одних руках, организацией льготного сельскохозяйственного кредита.

В то же время, сокрушив аргументами уравнительное землепользование, он допускал, что община может быть и выгодна для крестьян - "при неистощенной почве, примитивной культуре и дешевизне сельскохозяйственных продуктов". И поэтому он предлагал предоставить право судить об этом самим крестьянам, которых "нельзя насильственно удерживать в условиях общинного землепользования". Им следовало предоставить право свободного выхода из общины с отводом надела в подворное пользование. Витте требовал, чтобы община была частноправовым союзом, утверждая, что "при современном положении она имеет многие черты публично-правовой организации, невольно напоминающие о военных поселениях"³⁵ . Соответственно этому Витте и его Совещание настаивали на правовом уравнении крестьян с другими сословиями.

Появление этой программы в печати использовали противники Витте. 15 февраля 1905 г. А. В. Кривошеин составил записку "Земельная политика и крестьянский вопрос", в которой высказался за ликвидацию не только общинного, но и подворного землепользования и замену их личным хуторским землевладением, однако признавал это "задачей нескольких поколений"³⁶ . 30 марта 1905 г. Совещание, как уже говорилось, было закрыто царем: по обыкновению, это было сделано совершенно неожиданно для его председателя. Витте считал, что это произошло вследствие интриг Горемыкина, Кривошеина и Трепова, изображавших Совещание "как революционный клуб". "Между тем если бы Совещанию дали окончить работу, то многое, что потом произошло, было бы устранено, - писал Витте в мемуарах. - Крестьянство, вероятно, не было бы так взбаламучено революцией, как оно оказалось. Были бы устранены многие иллюминации (поджоги помещичьих имений. - Авт. ) и спасена жизнь многих людей"³⁷ .

На сей раз Витте пробыл в тени недолго. После Цусимы поиски путей прекращения войны с Японией, необходимость чего окончательно выяснилась на военном совещании у царя 24 мая 1905 г., снова вывели полуопального сановника на передний план. Вечером этого дня на "совещании при Совете министров" Витте, задав отрицательный тон обсуждению возможности созыва Земского собора для решения вопроса о мире, заявил, что "дипломатическая партия проиграна" и неизвестно, какой мирный договор удастся заключить министру иностранных дел. А через месяц вести переговоры о мире было поручено ему самому. Это решение, надо думать, нелегко далось царю, учитывая ту позицию в вопросе об ответственности за войну, которую Витте занимал и отстаивал. К тому же справа царю внушали, что Витте мечтает стать президентом Российской республики.

Недюжинная одаренность, государственная опытность, широта взглядов и умение ориентироваться в чуждых российскому бюрократу американских политических нравах помогли Витте в переговорах о мире с Японией. Еще по дороге в США он расположил к себе журналистов. Приехав, продолжал активно действовать в том же направлении, устанавливая отношения с различными американскими кругами, еврейской общественностью, банковским миром, что способствовало успешно-

³⁵ Там же, с. 115.

³⁶ ЦГИА СССР, ф. 1571, оп. 1, д. 45, лл. 15 - 16.

³⁷ Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 2, с. 537.

стр. 45

му ходу переговоров³⁸ . 15 сентября 1905 г. Витте вернулся в Петербург. Он получил за Портсмутский мир графский титул ("граф Полусахалинский" - издевательски называли его противники справа, обвиняя в уступке Японии южной части Сахалина), и в бюрократических кругах считали, что он возобновит борьбу за пост премьера в будущем кабинете³⁹ .

В это время проекты дальнейших государственных преобразований разрабатывались Особым совещанием Сольского. Ему-то Витте и нанес первый визит, а затем принял в работе совещания деятельное участие. По мере нарастания осенних революционных событий поведение Витте приобретало все более ультимативный характер. Уже 21 сентября он заявил в Совещании, что "враги правительства сплочены и организованы, дело революции быстро подвигается", пугал "самозванными правительствами", одно из которых в Москве, а других - "большое число по всей России", причем "все это подвигается быстро вперед, не встречая сколько-нибудь организованного со стороны правительства отпора". Спасение он видел в создании кабинета министров, назначаемых царем по рекомендации председателя, или первого министра.

Поддержанный руководителем карательной политики генералом Д. Ф. Треповым ("нас ожидает, несомненно, кровопролитный переворот, которому одни полицейские силы, конечно, не могут противостоять"), Витте продолжал запугивать синклит высших сановников. "Студенческие сходки и рабочие стачки ничтожны сравнительно с надвигающеюся на нас крестьянскою пугачевщиною", - заявлял он, предлагая "для предотвращения ее" передать крестьянский вопрос будущей Думе с материалами его, Витте, сельскохозяйственного Совещания, закрытого царем.

На революционные события первых дней октября 1905 г. Витте отозвался речью о том, что "нужно сильное правительство, чтобы бороться с анархией", и запиской царю с программой либеральных реформ. Наступили критические для самодержавия дни середины октября, когда всеобщая стачка парализовала железнодорожную сеть и министрам приходилось добираться к царю в Петергоф на канонерке (чуть не вплавь, как выражался Витте). Забастовали служащие Государственного банка и рабочие типографии, размножавшей государственные бумаги, так что их приходилось рассылать сановникам в машинописном виде. Треповский приказ "патронов не жалеть" некоторое время казался нелепостью.

Витте, почти ежедневно наведывавшийся в Петергоф, усвоил по отношению к Николаю II и Александре Федоровне, участвовавшей в важнейших решениях тех дней, строгий и решительный образ действий. Он предлагал им на выбор либо учредить диктатуру, либо - свое премьерство на основе ряда либеральных шагов навстречу обществу в конституционном направлении. Игра его была почти беспроигрышной: он хорошо знал, что военной диктатуры царь остерегался, видя в ней умаление самодержавной власти, к тому же те два кандидата в диктаторы, которых Витте назвал, никак не подходили на эту роль. И после нескольких дней тяжких колебаний царь согласился издать составленный под руководством Витте документ, получивший известность как манифест 17 октября. Российским подданным этим манифестом предоставлялись гражданские свободы, а будущая Государственная дума, созыв которой был провозглашен еще 6 августа, наделялась законодательными правами вместо законосовещательных, обещанных 6 августа. Добился Витте и опубликования наряду с манифестом своего всеподданнейшего доклада с программой реформ.

³⁸ См. Романов Б. А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны.

³⁹ Красный архив, 1923, т. 4, с. 64, дневник А. А. Половцова, запись 19.IX.1905.

стр. 46

При всех разногласиях между историками и правоведами относительно оценки манифеста 17 октября именно с этим актом традиционно связывается переход от самодержавной формы правления в России к конституционной монархии, а также либерализация политического режима и всего уклада жизни в стране. К заслугам Витте перед старой Россией, выразившимся в экономических преобразованиях и только что заключенном мире с Японией, добавился теперь и манифест 17 октября, вызвавший надежды на политическое обновление государства и общества. 19 октября появился указ о реформировании Совета министров, во главе которого и был поставлен Витте.

Права председателя Совета министров были невелики, особенно для человека с таким активным и властным характером. Как и обещал Витте царю, добиваясь создания "объединенного" правительства, Совет отнюдь не стал кабинетом в европейском смысле. Он был ответствен не перед Думой (Витте, впрочем, был смещен до ее открытия), а перед царем. И министров назначал царь, хотя Витте и позволил себе здесь противостоять царской воле. "Я этого нахальства никогда не забуду", - написал Николай II в октябре 1905 г. на докладе о том, что Витте, уже добившийся удаления Коковцова с поста министра финансов, категорически требует и полного отстранения его от государственной деятельности⁴⁰ . Во всех делах, которые Совет рассматривал, за царем оставалось последнее слово.

Будучи министром финансов, Витте имел большую власть и пользовался большим влиянием, чем как глава правительства. Не только ограниченность компетенции Совета министров играла здесь роль, но и совершенно различный характер отношений Витте с Александром III и Николаем II. Первый во всем доверял Витте, а второй считал его чуть ли не злым гением своего царствования. Сейчас же после своего назначения Витте вступил в переговоры с представителями либеральной общественности об их вхождении в правительство. Переговоры ничем не закончились, оказавшись политическим маневром царизма, несколько раз повторенным впоследствии преемниками Витте. В состав возглавленного им первого "объединенного" правительства, хотя Витте и стремился к известному единомыслию, вошли такие разные по политическим устремлениям лица, как министр внутренних дел П. Н. Дурново (вместе с которым, ввиду его очень уж "яркой" репутации, не пожелали войти в кабинет "общественники") и граф И. И. Толстой, убежденный либерал, сменивший на посту министра народного просвещения генерала В. Г. Глазова.

Из своего особняка на Каменноостровском проспекте Витте переехал в одно из запасных помещений Зимнего дворца на Дворцовой набережной. Сюда по вечерам съезжались министры на заседания Совета (вместе с председателем Государственного совета их было 14 человек; иногда заседания происходили в Мариинском дворце). Результаты рассмотрения того или иного вопроса на заседаниях Совета облекались в форму представляемых царю меморий или всеподданнейших докладов председателя. Иногда по важнейшим вопросам, чаще всего связанным с подавлением революционного движения, Витте составлял доклады в обход Совета министров, писал их от руки, не только не соблюдая установленной формы, но и без обращения. Бумаги эти с царскими резолюциями наиболее одиозного содержания Витте собрал у себя и пытался сохранить, однако после его отставки царь потребовал их вернуть. Оба они не только соперничали между собой в жестокости карательных распоряжений, но и готовы были обвинять друг друга то в по-

⁴⁰ Шебалов А. В. Граф С. Ю. Витте и Николай II в октябре 1905 г. - Былое, 1925, N 4(32), с. 107.

стр. 47

пустительстве революционерам, то в опасных политических последствиях карательных действий. Витте при этом старался выступать (а также задним числом представлять себя), смотря по обстоятельствам, то безжалостным и твердым охранителем, то искусным миротворцем, умевшим обходиться без применения силы. Чтобы не брать на себя всего одиума репрессий, он не стал брать в свои руки Министерство внутренних дел.

Витте, Дурново и генерал Трепов (который после воссоздания Совета министров лишился влиятельного положения петербургского генерал-губернатора с особыми полномочиями, товарища министра внутренних дел, заведующего полицией и командующего отдельным корпусом жандармов, но получил также весьма влиятельный благодаря близости к царю пост дворцового коменданта) составили своеобразный треугольник сил в борьбе влияний вокруг трона. Яблоком раздора послужила оценка роли и заслуг каждого в борьбе с революционным движением. Витте утверждал в своих мемуарах, что ему вредил у царя Трепов. Такое мнение было весьма распространено. Однако генерал А. В. Герасимов, возглавлявший тогда Петербургское охранное отделение, утверждал, что Витте и Трепов с осени 1905 г., после возвращения Витте из Портсмута, действовали рука об руку, а в назначении Витте председателем Совета министров сыграла роль рекомендация Трепова. Но к началу 1906 г., когда влияние Трепова еще более возросло, его отношения с Витте испортились; а в это время и Дурново одержал над Витте верх у царя, и весной 1906 г., как писал Герасимов, известный деятель политического сыска П. И. Рачковский, один из инициаторов смены премьера, провел по поручению Трепова переговоры с Горемыкиным, кандидатура которого и была представлена царю⁴¹ .

Впрочем, конфликты Витте с царем нарастали без чьих бы то ни было вмешательств, и причиной их были отнюдь не только приемы борьбы с революцией. Как писал Витте, царь "желал действовать в нужных случаях с каждым министром в отдельности и стремился, чтобы министры не были в особом согласии с премьером"⁴² . Конфликт обострился в первой половине февраля 1906 г., когда Витте, чтобы обойти нормы закона, по которым ни он, ни Совет министров как коллегия не пользовались правом участия в назначении министров, собрал их всех на частное совещание и, заявив о намерении уйти в отставку, добился единогласного решения, что царские кандидаты не отвечают требованию однородности состава правительства. Этому предшествовал конфликт из-за петиции киевских правых, приписывавших виттевской политике в аграрном вопросе "затаенную цель - не удавшуюся среди городских и рабочих классов революцию перенести в села и деревни, дабы всеобщим народным взрывом вызвать тот политический переворот, которого столь настойчиво добиваются крайние революционные партии". "Осерчал граф", - написал Николай II на гневном письме Витте, в котором инициатива петиции приписывалась "черной сотне Государственного совета"⁴³ .

Став председателем Совета министров, Витте не потерял интереса к переустройству крестьянского землевладения, хотя центральным становился теперь вопрос о принудительном отчуждении в пользу крестьян части казенных и помещичьих земель. Временами, в моменты подъема крестьянского движения, даже в самых консервативных помещичьих кругах готовы были пойти и на это; 3 ноября царским манифестом были отменены выкупные платежи. Однако как только карательная поли-

⁴¹ Gerassimoff A. Der Kampf gegen die erste Russische Revolution. Frauenfeld. 1934, S. 55 - 61.

⁴² Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 3. М. 1960, с. 113.

⁴³ Красный архив, 1925, т. 4 - 5, с. 157.

стр. 48

тика приносила успех, аграрное реформаторство встречало сопротивление. Витте, несомненно, поддерживал вначале аграрный законопроект Н. Н. Кутлера, возглавлявшего в его кабинете ведомство землеустройства и земледелия. В случае принятия этого проекта принудительному отчуждению подлежало 25 млн. десятин, причем запланированные суммы, которые крестьяне должны были уплатить помещикам, значительно превышали выкупные платежи по реформе 1861 года.

Сходство этого проекта с кадетской аграрной программой, сопротивление помещичьей верхушки, естественно, вредили и Кутлеру и Витте в глазах царя; к тому же было подавлено Декабрьское восстание и уже наступил зимний спад крестьянского движения. И на полях всеподданнейшего доклада Витте 10 января 1906 г. по поводу кутлеровских предложений появились резолюции царя: "Не одобряю"; "Частная собственность должна оставаться неприкосновенной". Витте пришлось пожертвовать своим единомышленником (автор проекта "несколько сбился с панталыку", говорится в записке, поданной им царю), предательски сняв с себя ответственность за кутлеровский проект. Но ту часть доклада Витте, где речь шла о том, чтобы в связи со сложением выкупных платежей признать надельные земли собственностью владельцев и установить порядок выхода крестьян из общины, Николай II одобрил как меру, обещавшую смягчить крестьянский натиск на землевладение помещиков, не затрагивая их интересов. Вопрос о переходе к индивидуальной крестьянской собственности был включен в программу занятий Думы, разработанную виттевским кабинетом.

За полгода председательствования Витте Совет министров рассматривал вопросы различного характера и значения - от подготовки к созыву Думы, работу которой Витте предлагал сразу же "направить к определенным хотя бы и широким, но трезвым и деловым задачам", чтобы предотвратить развитие ее оппозиционности, до пенсионных прав врачей больницы Покровского монастыря. Правительство Витте занималось введением исключительного положения в различных местностях, расширением правительственной пропаганды как "средства успокоения населения и утверждения в нем правильных политических понятий", применением военно-полевых судов, смертной казни, репрессий против государственных служащих за участие в революционном движении. Порой Совету министров приходилось отмечать и даже пресекать карательные излишества, выражать неодобрение черносотенным выступлениям, приравненным по наказуемости к революционным, вырабатывать меры по предотвращению погромов. Действия против революции Витте делил на карательные - "так сказать, меры отрицательного свойства", дающие "только наружное временное успокоение", и меры "органического характера". Эти последние заключались в уступках тем или иным социальным группам для их умиротворения и, в сущности, составляли элементы внутренней политики правительства.

Хотя важнейшие вопросы окончательно рассматривались на особых заседаниях у царя, Витте руководил их предварительным рассмотрением в Совете министров. Проект Основных законов он подверг правке, исходя из стремления сократить права Думы и Государственного совета по пересмотру их собственных статутов, лишить их возможности проявлять инициативу в расширении своей компетенции. Позаботился он и о том, чтобы установить ответственность правительства не перед Думой, а перед царем. Совет министров предложил царю издать срочно новые Основные законы, чтобы поставить Думу перед свершившимся фактом, и включить в них все, что возможно, в свою пользу и, главное, указать, что инициатива их пересмотра остается прерогативой царя. Впоследствии Витте на этом основании изображал себя единственным спасителем самодержавия.

стр. 49

В полугодичной деятельности его кабинета большое место отводилось преобразованиям, связанным с осуществлением провозглашенных 17 октября гражданских свобод, - законам об обществах и союзах, о собраниях и печати. Витте сознавал неизбежность этих реформ, в частности решительно отстаивал необходимость ликвидации гражданского бесправия крестьян. Политические партии, считало правительство, "являются совершенно необходимым последствием допущения, в той или иной форме, населения к участию в управлении". Элементы правового порядка Витте хотел использовать для развития нового строя, противоречивый характер которого современники выражали парадоксальной формулой: "конституционная империя с самодержавным царем". Он и сам готов был в случае тактической необходимости следовать этой формуле. В середине февраля 1906 г. он стал перед царем и сановниками в позу сторонника неограниченной царской власти и принялся доказывать, что манифест 17 октября не только не означал конституции, но и может быть "ежечасно" отменен. "Говорить, что Вы не дали конституции, значит куртизанить. Вы дали конституцию и должны ее сохранить", - заявил царю граф К. Н. Пален, возражая Витте⁴⁴ .

В целом же Витте старался вести дело по-западному, изучая печать как выразительницу общественного мнения и воздействуя на него с ее помощью. "Мои ежедневные доклады у графа бывали по вечерам, после обеда, - писал состоявший при Витте в роли секретаря А. А. Спасский-Одынец. - Сергей Юльевич засиживался до двух часов утра. Его последней работой был просмотр большой объемистой папки газетных вырезок за каждый день... Конечно, особенным вниманием графа отмечались все критические статьи по адресу правительства. Редкие газеты его не критиковали и, пользуясь тогдашней свободой печати, откровенно бранили. Одни фельетоны почтенного Дорошевича в московском "Русском слове" чего стоили. Все это нервировало графа. Однако три газеты были в особенном положении. Это "Новое время", "Свет" В. В. Комарова и, как это ни покажется удивительным, газета "Русские ведомости": эти три газеты читал государь. Об остальных он отзывался: "паршивцы", "дрянь" и еще крепче... Их кто-то для его величества прочитывал, - вероятнее всего, генерал Трепов. Об этом можно судить по тем отметкам на страницах, которые посылались председателю Совета министров, как например: "Сергей Юльевич! Неужели мое правительство так беспомощно, что не имеет законных средств посадить на скамью подсудимых эту революционную с...?" - особенно четко выписывалось последнее слово. Все это послужило основанием для выпуска газеты "Русское государство" как вечернего приложения к "Правительственному вестнику"... Это была четвертая газета, которую внимательно читал государь.

Кроме этих папок вырезок из русских газет, я представлял два обзора в неделю европейской и американской прессы. Это была работа состоявшего при мне моего частного секретаря-переводчика, некоего Казакевича. Представляя эти обзоры графу, я в некоторых, особо важных случаях тут же представлял проект тех "инспираций", которые были чрезвычайно нужны в те недели и месяцы, когда Коковцовым, при непосредственном руководстве Витте, велись в Париже переговоры о миллиардном займе. Делалось это в форме заготовленной статьи на двух, французском и английском, языках за исключением господина Диллона, корреспондента английской "Дейли телеграф", - которому, и именно ему наиболее часто, - на русском языке, так как он неплохо им владел. Все эти правительству нужные корреспонденты, кроме оплаты, так сказать "поштучно", т. е. за напечатание нужного правительству текста,

⁴⁴ Кризис самодержавия в России. Л. 1984, с. 280.

стр. 50

получали ежемесячное пособие, достаточное для оплаты пребывания в гостинице с полным содержанием. Конечно, это касалось только больших европейских газет"⁴⁵ .

В конце апреля 1906 г. перед открытием Думы Витте вышел в отставку. Он считал, что обеспечил политическую устойчивость режима, исполнив две свои главные задачи: возвращение войск с Дальнего Востока в Европейскую Россию и получение большого займа в Европе.

К действиям правительства Горемыкина, ставшего его преемником, Витте отнесся весьма критически. Однако приход на пост председателя Совета министров в июле 1906 г. П. А. Столыпина вызвал у него одобрение и надежды на успех переговоров о вхождении представителей либеральной оппозиции в кабинет. 19 июля 1906 г., после роспуска I Думы, Витте писал К. Д. Набокову: "Происходящее в России очень печально. Была большая ошибка после того как я ушел из-за Дурново - сформировать кабинет из явных и тупых реакционеров. Кабинет этот вел себя в отношении Думы, с одной стороны лакейски, а с другой - нахально (свойство лакеев). Для чего, когда я ушел, сменили всех министров? Например, Владимира Николаевича (Ламздорфа. - Авт.)? Да еще в такое трудное в международном отношении время. Я лично Столыпина не знаю, но по его деятельности хорошего о нем мнения. Думаю, что покуда не удастся сформировать министерства из общественных (но соответствующих) деятелей, поручение министерства Столыпину решение правильное... Неужели все... и нереволюционные партии в России не понимают, что если они все не объединятся, то в конце концов одолеет стихийная сила разрушения - грубая революция. Будет уничтожена вся культура, как материальная, так и духовная. Теперь самая организованная мирная и нереволюционная партия есть партия кадетов. Чтобы спасти положение, ей следовало бы окончательно отряхнуться от революционеров и тогда к ней постепенно пристанут все элементы, желающие мирного обновления и установления конституционных порядков. Кадеты грешат тем, что желают балансировать между двумя несовместимыми течениями"⁴⁶ .

Прогнозы Витте о создании кабинета с участием общественных деятелей не оправдались, а его отношение к Столыпину вскоре резко изменилось и стало враждебным. Витте обвинял Столыпина в покровительстве черносотенным организациям, которые вели травлю опального премьера. В 1907 г. Союз русского народа устроил (неудавшееся, впрочем) покушение на Витте и его семью, опустив в дымоход особняка на Каменноостровском проспекте адские машины.

Отставка с поста председателя Совета министров стала для Витте концом политической карьеры. Однако сидеть сложа руки он не собирался и не терял надежды вернуться к власти. Оставались еще такие средства политической борьбы, как трибуна Государственного совета и печать. С присущей ему энергией Витте использовал их для того чтобы снять с себя ответственность за происхождение русско-японской войны и революции и вообще представить свою государственную деятельность в выгодном свете. За время службы в Министерстве финансов, Комитете и Совете министров Витте собрал в своем домашнем архиве значительную коллекцию документов. Она послужила основой для большой литературной работы, начатой Витте после падения его правительства.

В течение зимы 1906 - 1907 гг. под руководством Витте и с помощью его литературных сотрудников была подготовлена рукопись "Возникно-

⁴⁵ Воспоминания А. А. Спасского-Одынца. Хранятся в Бахметевском архиве Колумбийского университета в Нью-Йорке.

⁴⁶ Цит. по: Шаховская З., Герра Р., Терновский Е. Русский альманах. Париж. 1981, с. 414 - 415.

стр. 51

вение русско-японской войны", имевшая "характер как бы личных мемуаров графа по делам, относящимся к Дальнему Востоку". Дальневосточная эпопея была описана в книге с начала 1890-х годов и до 1903 года. Витте представлен в книге миротворцем, инициатором строительства Сибирской магистрали и мирного экономического проникновения на Дальний Восток и в Маньчжурию. Вся ответственность за происхождение войны возлагалась в книге на Безобразова и компанию, а также на Плеве. Весной 1907 г. за границей Витте приступил к работе над "рукописными заметками", названными им "воспоминаниями", уже без всяких оговорок. Описание событий Витте начал с осени 1903 г., и дальневосточная тема получила в них свое продолжение. Зимой 1910 - 1911 гг., находясь в Петербурге, Витте диктовал "стенографические рассказы" о своей жизни начиная с детских лет и довел их до конца 1911 года. К осени 1912 г. были подготовлены основные мемуарные труды Витте, состоявшие из трех частей: истории возникновения русско-японской войны, рукописных заметок и стенографических диктовок. Все эти три части Витте хранил за границей вместе с некоторыми наиболее важными бумагами своего архива и завещал каждую отдельно издать после его смерти.

Однако едва закончив работу над воспоминаниями, Витте начал публиковать части или отрывки в виде отдельных книг, журнальных и газетных статей, интервью. Некоторые из них в зависимости от обстоятельств появлялись под именами литературных сотрудников, привлеченных Витте к этой работе. В 1914 г. в 12 номерах журнала "Исторический вестник" Витте напечатал "Возникновение русско-японской войны" под названием "Пролог русско-японской войны". В качестве автора назван редактор "Исторического вестника" Б. Б. Глинский. В том же году "Возникновение" вышло в свет в Лейпциге в виде отдельной книги на французском языке. Автором ее значился уже Пьер Марк⁴⁷ .

В конце 1913 г. Витте принял самое живое участие в начатой правыми кампании против председателя Совета министров и министра финансов Коковцова. Витте инспирировал серию критических статей, дискредитировавших экономическую политику Коковцова, а 10 (23) января 1914 г. выступил в Государственном совете, обвинив Коковцова в использовании винной монополии для "выкачивания из народа... денег в казну". Витте утверждал, что "питейный доход" государства за десять лет (с 1903 по 1913 г.) вырос на 500 млн. рублей, то есть на сумму, в три с лишним раза превышавшую бюджет Министерства народного просвещения⁴⁸ .

Ведя войну против Столыпина, а затем Коковцова, Витте рассчитывал, что уход с государственной сцены его влиятельных противников позволит ему вернуться к политической деятельности. Он не терял этой надежды до последнего дня своей жизни. В начале первой мировой войны, предсказывая, что она кончится крахом для самодержавия, Витте заявил о готовности взять на себя миротворческую миссию и попытаться вступить в переговоры с немцами⁴⁹ . Но он уже был смертельно болен и скончался 28 февраля 1915 года. Несмотря на то, что внимание печати было приковано к событиям на фронтах, имя бывшего премьера в течение нескольких дней не сходило со страниц газет. Слишком многое в истории страны последних двух десятилетий было связано с этой личностью. "Одним вредным человеком в России стало меньше", - с торжеством сообщали крайне правые газеты.

⁴⁷ Подробнее об этом см.: Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М. - Л. 1963, с. 317 - 319.

⁴⁸ Государственный совет. Стеногр. отч. Сессия девятая. Спб. 1914, стб. 342 - 343.

⁴⁹ Проблемы истории международных отношений. Л. 1972, с. 126 - 155.

стр. 52

Царская чета встретила известие о смерти Витте как подарок судьбы. На этот раз в реакции Николая II не было и тени свойственного ему в подобных случаях глубокого безразличия, проявленного в дни гибели таких верных ему слуг, как Сипягин, Плеве или Столыпин. Витте был единственным из министров Николая II, не просто усердно работавшим в тени императорской власти, но вышедшим из этой тени, непомерно возвысившимся в дни своего короткого премьерства. Что бы он ни писал и ни печатал о русско-японской войне и революции, доказывая свою непричастность к их происхождению, выставляя себя спасителем царской власти, для Николая II события ненавистной ему революции были прежде всего связаны с именем Витте. Царь не мог простить ему унижений, пережитых в трудные дни осени 1905 г., когда Витте вынудил его сделать то, чего он не хотел и что противоречило прочно сложившимся в его сознании представлениям о самодержавной власти.

Среди государственных деятелей последних лет существования Российской империи Витте выделялся необычным прагматизмом, граничившим с политиканством. Славянофильское воспитание не помешало ему в 1890-е годы проводить программу ускоренного промышленного развития России с привлечением иностранных капиталов. Из убежденных сторонников общины он перешел в лагерь ее непримиримых противников. Вступив на пост министра финансов с намерением начать инфляционную политику, Витте исполнил то, что не удавалось его предшественникам: стабилизировал денежное обращение и ввел золотую валюту. Провалив в 1899 г. попытку Горемыкина учредить земство в Западном крае и обвинив его чуть ли не в конституционализме, Витте подготовил манифест 17 октября - акт гораздо более значительный по своим политическим последствиям. Прагматизм Витте был не только отражением свойств его личности, но и явлением времени. Витте показал себя выдающимся мастером латать расползавшийся политический режим, ограждая его от радикального обновления. Он многое сделал для того чтобы продлить век старой власти, однако был не в силах приспособить отжившую свое систему государственного управления к новым отношениям и институтам и противостоять естественному ходу вещей.

Опубликовано 14 ноября 2015 года