Рейтинг
Порталус

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ ЧАЯНОВ

Дата публикации: 21 июня 2019
Автор(ы): В. Б. КАБАНОВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ
Источник: (c) Вопросы истории, 1988-06-30
Номер публикации: №1561117795


В. Б. КАБАНОВ, (c)

Японский ученый Садаму Кодзима в недавно вышедшей работе, посвященной кооперативной теории А. В. Чаянова, отметил, что это имя "известно не только в СССР, но и в Японии"1 . Наш коллега в данном случае проявил и общеизвестную японскую вежливость, и величайший такт. Мы же должны признать, что, наверное, в Японии Чаянова знают лучше, чем в СССР. И не только в Японии, но и в Англии, США, Франции, странах Латинской Америки и др. В 60-е годы его вновь "открывали" не мы, а иностранцы: американский ученый Д. Торнер, французский - Б. Кэрблей, английский - Т. Шанин. Мы пока в стадии пробуждающегося интереса к этому человеку.

Кто же такой Чаянов? Однозначно ответить на этот вопрос трудно. Экономист- аграрник, агроном, кооператор, педагог, литератор, библиофил, историк, археолог, искусствовед, общественный деятель и даже член Временного правительства в 29-летнем возрасте. Теоретик, но и большой практик, человек дела. И все же главная сфера приложения его интересов - аграрная. Чаянов - один из лучших представителей русской интеллигенции, к тому же из тех беспартийных интеллигентов, кто после социалистической революции встал на сторону трудового народа.

Более 50 лет вымарывалось его имя из истории, тщательно уничтожались следы его пребывания на земле. Дважды судимый, Чаянов был окончательно реабилитирован лишь летом 1987 года. Торжественно отметила научная общественность в январе 1988 г. 100-летие со дня его рождения. В его адрес было сказано много добрых слов. Но кое-что вызвало недоумение. Так, в "Известиях" Чаянов представлен как ученый, "сердцем воспринявший и марксизм, и Октябрь, и идеалы социализма"2 . Здесь все упрощено до искажения. А по мнению В. Н. Балязина, продовольственная политика Советской власти, продразверстка в частности, совпадала со взглядами Чаянова3 . Подобные утверждения дезориентируют.

Хотя понятно, что авторами руководили добрые побуждения: уж лучше преувеличить достоинства ученого, чем недооценить его деятельность после стольких лет несправедливого забвения. Понятно и другое: мы истосковались по прекрасному, чистому и честному и ищем эти в какой-то мере утраченные нашими современниками качества в прошлом, особенно


КАБАНОВ Владимир Васильевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории СССР АН СССР.

1 Кодзима С. Концепция А. В. Чаянова о "кооперативной коллективизации" (1927 г.) - неонароднический план реконструкции советской деревни во второй половине 20-х годов. - Japanese Slavic and East European Studies, 1987, vol. 8.

2 Гавричкин В. Александр Чаянов - гражданин и ученый - Известия 29.I.1988.

3 Балязин В. Возвращение. - Октябрь, 1988, N 1, с. 154.

стр. 146


в людях трагической судьбы. И, естественно, хотим найти. И в этом стремлении нередко идеализируем объекты поиска. А ведь так важно избежать перекосов, приписывания прошлому того, чего не было! Мы знаем цену припискам! Поэтому так много значат сейчас объективный анализ творческого наследия Чаянова, выявление возможности принять на вооружение все то, что усилит нашу экономическую мысль, нашу культуру.

Научная реабилитация должна быть аргументированной. Не во всем просто разобраться. И журналистские лихие наскоки не лучший способ решить эту задачу. В юбилейных статьях и выступлениях фактически не затрагивались и не опровергались те обвинения (разумеется, о нелепых речь не идет), которые предъявляли Чаянову его оппоненты в 20-е годы. Между тем многие проблемы не утратили своего научного и практического значения. Например, вопрос о классовой дифференциации деревни. Кто был прав: Чаянов или его критики - люди, именовавшие себя аграрниками-марксистами, которые, выполнив свою миссию, разделили его участь и участь его товарищей по несчастью? А как разгадать загадку семейно-трудовой теории Чаянова? Можно ее принимать или не принимать, но она до сих пор (а сколько копий было сломано!) не опровергнута его критиками. Или - в каком соотношении находится ленинский кооперативный план и "кооперативная коллективизация" Чаянова?

Эти и другие задачи не могут быть решены без изучения трудов Чаянова и архивных документов, воспоминаний современников, иных материалов, отражающих его жизненный путь. В воссоздании научной биографии Чаянова есть настоятельная общественная потребность, и общими усилиями исследователей должны быть возвращены из мрака забвения его дела и мысли. Дабы не повторяться, автор опускает большую часть биографических сведений, нашедших отражение в юбилейных статьях, благодаря материалам, предоставленным журналистам родственниками ученого4 .

Александр Васильевич Чаянов, сын купца Василия Ивановича Чаянова и мещанки Елены Константиновны Клепиковой5 , родился в Москве 17 января 1888 года. Окончив частное реальное училище П. К. Воскресенского, он в 1906 г. поступил в Московский сельскохозяйственный институт (МСХИ) - так тогда называлась Петровская академия - скорее всего под влиянием родственников: его мать была одной из первых женщин, окончивших "Петровку", ее выпускником был и двоюродный браг Александра - известный опытник С. К. Чаянов (впоследствии также репрессированный).

С учебным заведением Чаянову повезло. Среди прекрасного преподавательского состава выделялись профессора Н. Н. Худяков, А. Ф. Фортунатов, Д. Н. Прянишников, которые оказали самое благотворное влияние на юношу. Из студентов он близко сошелся со своим однокурсником Н. И. Вавиловым. Вспоминая те годы, Николай Иванович писал: "Это была пора, когда в академии было 300 студентов, знавших друг друга, когда вся академия от профессоров до студентов была большой дружной семьей. То была пора кружков любителей естествознания, общественной агрономии, дополнявших и без того прекрасную школу. Студент ловил идеи у профессуры и сам быстро превращался в исследователя"6 .


4 Белых Г. Подвижничество. - Тимирязевец, 15.I.1988; Зараев М. Читая Чаянова. - Сельская жизнь, 16.I.1988; Мясоедов Б. Кто такой Чаянов. - Книжное обозрение, 22.I.1988; Коновалов В. Открытие Чаянова. - Комсомольская правда, 29.I.1988; Гавричкин В. Ук. соч.; Пэнэжко П. Как ударили по "чаяновщине". - Огонек, 1988, N 10; и др.

5 В современной интерпретации из этого получился удивительный симбиоз - "семья прогрессивных русских интеллигентов". Так было написано в программе юбилейного заседания ВАСХНИЛ, посвященного 100-летию со дня рождения Чаянова.

6 Вавилов Н. И. Из воспоминаний о Н. Н. Худякове. - Известия сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, 1928, N 3, с. 172.

стр. 147


Уже в студенческие годы Чаянов обнаруживает явную склонность к научной работе, активно участвует в семинариях и в тех двух кружках, о которых упомянул Вавилов. Достаточно назвать несколько из многочисленных докладов Чаянова, чтобы судить о широте и разнообразии его интересов: "Теория предельной полезности по К. Менгеру", "К вопросу о догме и критике технических методов статистического анализа", "Сравнение статистического метода с методами естественных наук", "Значение изучения организационных планов крестьянского хозяйства для деятелей агрономической помощи населению", "Сущность и пределы науки", "Дарвинизм и социология", "Существует ли принципиальное различие между опытами и некоторыми методами статистического исследования?", "Общественные мероприятия в сельском хозяйстве Италии", "История сельского хозяйства в Бельгии" и др.7 .

Если попытаться в этом многообразии выделить главное, то первое, что обнаруживаем, - это попытка целостного, глобального восприятия и осмысления задач науки (с позиций и политэкономии, и философии, и естествознания). Второе - выбор основных направлений будущих исследований: крестьянское трудовое хозяйство, кооперация, общественная агрономия. Третье - отработка инструментария, методики исследовательской работы; отсюда - интерес к статистике и счетному методу. Обращает на себя внимание интерес студента первого курса Чаянова к трудам Менгера - основателя австрийской школы теории предельной полезности, под влиянием которого (в дальнейшем и Э. Лаура) будет формироваться семейно-трудовая теория Чаянова.

Если принять во внимание живейший интерес молодого человека к истории, искусству, к художественному слову, книге и отнюдь не дилетантское знание предметов своего увлечения, то перед нами встает формирующийся тип довольно эрудированного ученого, из тех, кого назовут последними энциклопедистами.

С самых первых шагов в науке разработку теоретических и практических вопросов развития крестьянского хозяйства Чаянов теснейшим образом увязывал с развитием кооперации и агрономии. В комплексный подход органически включался поиск материала и методики исследования, результатом чего явилось обращение к бюджетным обследованиям, причем речь шла не просто об использовании этого вида источника, введенного в научный оборот земской статистикой, а о совершенствовании самого метода получения и подсчета данных. Одновременно выбирается объект изучения: крестьянские хозяйства Нечерноземной полосы, сравнительно бедные по отношению к хлебородным губерниям. Соответственно определяется и роль оптимальных, по позднейшей терминологии Чаянова, культур этой полосы - картофеля и льна.

Во время каникул в 1908 и 1909 гг. Чаянов посещает Италию и Бельгию, где изучает кооперацию. Его доклады о полученных наблюдениях пользуются популярностью не только в студенческой аудитории, но и среди кооператоров и агрономов.

Думается, не будет натяжкой сравнить взгляды молодых В. И. Ленина и А. В Чаянова по некоторым вопросам. Сравнение будет вполне корректным. Время - начало XX в., страны - однотипные: Дания и Бельгия. Точки соприкосновения имеются. Оценки - примерно одинаковые: высокие в отношении организации дела и неудовлетворительные по части социального содержания и направленности работы кооперации. Чаянов, высоко оценивая постановку молочного дела в Бельгии, вместе с тем пришел к выводу: "Давая общую оценку кооперативным начинаниям, мы должны подчеркнуть, что они представляют чисто практические предприятия мелких хозяев, с основания до вершины проникнутые коммерче-


7 Центральный государственный исторический архив г. Москвы, ф. 642, оп. 1, д. 189, л. 10.

стр. 148


ским духом и бесконечно далекие от тех идей "взаимопомощи русского народа", которые склонны навязывать кооперации особенно российские приверженцы трудовой теории"8 .

Приблизительно в те же годы Ленин также внимательно изучал кооперативное движение на Западе. Им был проделан критический анализ работ Ф. Герца, Л. Грандо, Г. Руанэ, Э. Куле, Р. Рокиньи, Э. Давида и др. На примере Дании, "идеальной страны сельскохозяйственных товариществ", Ленин выявил, что собой представляет кооперация даже в самой кооперативной стране. Он доказал, что благами товариществ пользуются предприниматели, а сами кооперативы являются составной частью капиталистического аграрного строя. В этих условиях кооперация не устраняет капиталистических противоречий в земледелии и скотоводстве9 .

Несмотря на критику сущности западноевропейской кооперации, Чаянов в ее оценках оставался на народнических позициях, в то время как Ленин пошел революционным путем, доказывая, что кооперация может раскрыть свой социально преобразующий потенциал лишь при коренном изменении социально-экономических условий жизни общества. Таким образом, взгляды Ленина и Чаянова на кооперацию, едва соприкоснувшись, расходятся; вновь они сблизятся после перехода страны к нэпу.

Уже в студенческие годы Чаянов предстает перед нами зрелым исследователем. Он много печатается. Первая его работа вышла в 1908 г.10 , а ко времени получения диплома (1911 г.) он автор 18 печатных работ (подсчет мой. - В. К.), которые были по достоинству оценены и в институте, и в кооперативно-агрономических кругах. Его оставляют (в 1910 г., еще до завершения учебы) при кафедре сельскохозяйственной экономии для подготовки к научной и преподавательской работе. Агрономический съезд Московской губернии, состоявшийся в 1911 г., привлекает его к работе над бюджетными обследованиями. Вскоре последовали приглашения прочитать разнообразные экономические курсы лекций в МСХИ, Коммерческом институте, Университете Шанявского. Но до того, в 1912 г., сдав магистерский экзамен, Чаянов получил годичную командировку в качестве стажера в Западную Европу. В Париже он работал под руководством профессора Д. Золла, в Берлине - профессора В. О. Борткевича. 17 сентября 1912 г. в Париже он закончил первую часть ставшей важной вехой в его жизни работы по теории трудового хозяйства11 .

Чаянов становится одним из основоположников организационно- производственного направления русской экономической мысли, формировавшегося с начала XX века. Обычно это направление связывают со столыпинской аграрной реформой, но причина его появления в ином. Оно начало формироваться раньше. Основное содержание этой теоретической концепции было высказано еще в 1904 г. А. Н. Челинцевым - "главным представителем", по словам Н. П. Макарова, организационно- производственного направления. Да и возникло это течение не на голом месте и не вдруг. Оно подготавливалось работами ряда исследователей конца XIX - начала XX в.: А. А. Кауфмана, А. В. Пешехонова, П. А. Вихляева, А. И. Скворцова и др. Думается, что в России вслед за промышленным переворотом, как это ни парадоксально, зрел переворот аграрный. Его признаками были не столько применение машин и новейшей технологии, сколько разработка этой технологии, организация хозяйства, развитие в


8 Чаянов А. Общественные мероприятия по скотоводству в Бельгии. Доклад соединенному заседанию комитета скотоводства и комитета ссудно- сберегат. и пром. т-в. Б. м. 1909, с. 44.

9 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 5, с. 252 - 268.

10 Чаянов А. В. Странствующие агрономические кафедры в Италии. - Вестник сельского хозяйства, 1908, NN 33, 34.

11 Чаянов А. Очерки по теории трудового хозяйства. Т. 1. - Труды МОСХ, 1912, вып. 52, прил.; т. 2. Основы сложения потребительского бюджета. М. 1913.

стр. 149


целом аграрной мысли. Нигде в мире в начале XX в. не появилось столько литературы по аграрному вопросу, сколько в России.

Организационно-производственное направление решало свои проблемы с помощью новых социальных сил на основе массового "материала" - широчайших слоев трудовых крестьянских хозяйств. Оно ставило своей целью преобразование крестьянского хозяйства на основе рациональной организации производства, его интенсификации за счет передовой технологии. Множество экономических и технических, а также организационных и иных проблем стояло на пути кооператоров, агрономов, ученых. Актуальными становились учет рентабельности химических удобрений в условиях русской деревни, определение норм выдачи кормов, количественного состава стада, установление выгодности того или иного севооборота, оценка различных систем кормодобывания, вопросы организации труда и пр.

Для решения этих задач появляются новые силы. Возрастает число учебных заведений сельскохозяйственного профиля, открываются частные сельскохозяйственные курсы (Стебутовские, Голицынские, Петербургские и др.). Уходит в прошлое ориентация на помещичье хозяйство. Многие институты утрачивают черты помещичьей кастовости и становятся открытыми учебными заведениями. Резко увеличивается численность студентов - выходцев из крестьян. Расширяются учебные программы по естественнонаучным и прикладным дисциплинам. Выпускники сельскохозяйственных учебных заведений значительно увеличили контингент агрономов, работавших в земствах и обслуживавших крестьянские хозяйства.

Новая организация крестьянского хозяйства мыслилась "организационниками" вне ломки существовавшего политического строя. Однако волею судеб аграрный переворот в России произошел не как технологический, а как социальный, что, впрочем, не изменяло планов "организационников", а лишь усложняло их разрухой народного хозяйства и некоторыми несовпадениями с аграрной политикой периода "военного коммунизма".

Работы представителей организационно-производственного направления явились ответом на практические запросы агрономов, кооператоров. А. Н. Челинцевым, Н. П. Макаровым, А. В. Чаяновым, А. А. Рыбниковым, А. Н. Мининым был разработан ряд тем, заинтересовавших специалистов: методы сельскохозяйственного районирования, счетоводный анализ крестьянских хозяйств, методика бюджетных исследований, изучение отдельных сельскохозяйственных культур и промыслов, анализ работы учреждений мелкого кредита, методика агрономической помощи населению, изучение различных видов сельскохозяйственной кооперации (льняной, молочной, картофельной и пр.), методы технического учета сельскохозяйственных предприятий и др. Важно было выяснить также, что представляло собой крестьянское хозяйство. Предпринятая в этом направлении работа Чаянова вызвала споры. Они продолжались и после революции, а его концепция трудового хозяйства совершенствовалась. Она впервые объясняла причины исключительной устойчивости и выживаемости крестьянского хозяйства. Эта устойчивость поддерживалась и усиливалась кооперацией. Отсюда - самое пристальное внимание к вопросам теории и практики кооперативной работы.

Обобщенные наблюдения Чаянова о работе кооперативов изложены им в ряде исследований, опубликованных главным образом в период первой мировой войны12 . Практическая его деятельность сосредоточивается в льноводческой кооперации. Созданное в 1915 г. А. В. Чаяно-


12 Чаянов А. В. Краткий курс кооперации. М. 1945; его же. Основные условия успеха кооперативного сбыта сельскохозяйственных продуктов. - Вестник кооперативных союзов, 1915, N 4 - 5; его же. Союзное строительство кооперативов в России. - Кооперативная жизнь, 1916, N 7; его же. Основные условия успеха кооперативного сбыта продуктов сельского хозяйства. М. 1917; и др.

стр. 150


вым. А. А. Рыбниковым, С. Л. Масловым, В. И. Анисимовым и др. Центральное товарищество льноводов делает, казалось бы, невозможное: в поразительно короткие сроки завоевывает внутренний, а затем и мировой льняные рынки. Тем самым был продемонстрирован образец деловитости, предприимчивости, а главное - умелого подхода к организации сбора льна на самой нижней ступени и решения проблемы финансового обеспечения во всех звеньях льняной кооперации.

Успешная деятельность русской кооперации во многом зависела от наличия хорошо подготовленных кадров кооперативных работников. Поэтому сферой приложения своих знаний Чаянов избирает педагогическое поприще, придавая важное значение подготовке специалистов. Начиная с 1907 г. в России стали создаваться краткие кооперативные курсы для взрослого населения. Возникла необходимость его ознакомления с кооперативной теорией, практическим опытом, с техникой кооперативных операций. Наиболее широко и квалифицированно, систематически это удалось наладить Университету Шанявского. Здесь сосредоточились лучшие кооперативные силы: А. Е. Кулыжный, П. А. Садырин, С. Н. Прокопович, В. Н. Зельгейм, М. И. Туган- Барановский и др.

В этой среде прочно утверждается молодой Чаянов, который помимо чтения лекций по ряду экономических дисциплин выполнял еще обязанности секретаря кооперативного отдела университета (не прекращая работы в родной "Петровке", Коммерческом институте). В 1915 - 1916 гг. этот отдел, по существу, становится мозговым центром русской кооперации. В те годы она уже являлась заметной общественной силой, выражавшей интересы определенной части интеллигенции (преимущественно научной), которая составляла в какой-то мере даже оппозицию правительству. В университете сформировалось то ядро, которое в июле 1915 г. образовало Всероссийский центральный кооперативный комитет. В 1917 г. он трансформируется в Совет всероссийских кооперативных съездов - высший орган кооперации.

После Февральской революции Чаянов - один из активнейших участников все расширявшихся кооперативных инициатив. Его избирают в члены Совета всероссийских кооперативных съездов, выдвигают в различные правительственные учреждения (Государственный комитет по народному образованию, Министерство земледелия) и общественные организации (Предпарламент, Лига аграрных реформ и др.). Однако он никогда не состоял в политических партиях. Активизация его общественно-политической деятельности связана с общим национальным подъемом, с пробуждением "кооперативного самосознания", расширением сферы деятельности кооперации, ее распространением на культуру, просвещение, политику. В области кооперативной работы ранее и прочнее всего Чаянов утвердился как личность. А кооператоры, претендуя на политической арене на роль "надклассовой" третьей силы и добившись некоторого успеха, были преисполнены самомнения и самоуверенности. Они даже выдвинули кооперативную группу в качестве самостоятельной на выборах в Учредительное собрание, но потерпели неудачу.

Кооператоры, как и многие русские интеллигенты, наивно верили в очистительную силу Февральской революции (и, следовательно, полагались на Временное правительство). Лишь некоторые из них понимали, что, не решив и сотой части своих задач, она уже сходила с исторической арены. Одним из нерешенных был аграрный вопрос. Выступая в Лиге аграрных реформ, Чаянов высказал свое понимание предстоящей земельной реформы. Он был против "разделизма", растаскивания земли, поддерживал идею ее национализации. Первыми шагами на этом пути, по его мнению, должны были стать изъятие земли из торгового оборота, регулирование ее перехода из рук в руки земельными комитетами, введение прогрессивного дифференцированного налога. Крупные хозяйства подлежали принудительному отчуждению, леса и специальные виды

стр. 151


хозяйств (племенные, селекционные я пр.) - национализации. Государство должно было провести мелиорационные и землеустроительные мероприятия, организовать переселенческий фонд и осуществить аграрную политику, облегчавшую развитие трудового хозяйства.

Однако любая программа (в том числе и чаяновская), если она предлагалась без учета вопроса о власти, без учета стремительно нараставшего могучего крестьянского восстания, была утопичной, обреченной на провал. То, что делали Чаянов и его коллеги в Лиге аграрных реформ, Главном земельном комитете, Министерстве земледелия и др. организациях по определению размеров земельного фонда, проведению переписей, тщательной проработке земельной реформы и различных подготовительных мер к ее осуществлению, было, безусловно, полезным делом. Но события в стране развивались с небывалой быстротой. Требовалась немедленная передача всей земли крестьянам. Эсерствующие и беспартийные аграрники-специалисты так и не смогли разрешить противоречие между экономической гармонией и политической целесообразностью. Им было ближе сохранение порядка (хотя о каком порядке могла идти речь?!), нежели его нарушение, даже во имя справедливости. Но и тот относительный порядок, который существовал, был бы неизбежно сметен "бесконечно свирепым", по выражению Ленина, крестьянским восстанием13 .

Венцом "политической карьеры" Чаянова в 1917 г. было выдвижение его на пост товарища министра земледелия в последнем составе Временного правительства. И хотя Чаянов пробыл на этом посту всего около двух недель и фактически мало что сделал (возможно, он помогал своему старому товарищу Маслову готовить тот печально знаменитый проект земельной реформы, который Ленин подверг критике14 ), морально он должен разделить с буржуазным правительством ответственность за то, что крестьяне земли не получили.

Октябрьскую революцию кооператоры встретили настороженно, некоторые даже враждебно. Эти настроения проявились на состоявшемся в феврале 1918 г. в Москве I Всероссийском кооперативном съезде, который, по существу, выразил недоверие Советской власти (среди выступавших на нем был и Чаянов). Затем позиции кооперативных лидеров изменились в сторону установления контактов с Советской властью: в марте был заключен взаимовыгодный компромисс, закрепленный декретом "О потребительских кооперативных организациях" от 12 апреля 1918 года. Однако деловое, сравнительно безконфликтное сотрудничество кооперации с Советской властью продолжалось недолго. Особенно напряженно проходил комбедовский период, когда стала проявляться тенденция огосударствления кооперации и изменения принципов ее работы.

Важнейшим шагом на пути ликвидации самостоятельности кооперации стала национализация Московского народного (кооперативного) банка (МНБ). Переговоры делегации кооператоров с Лениным по поводу этой акции проходили в конце ноября 1918 года. В составе делегации был и Чаянов. На его вопрос, нельзя ли сохранить МНБ как самостоятельный кредитный центр кооперации, Ленин ответил, что видит в этом выгоду, и подчеркнул, что отношение Советской власти к Центросоюзу всегда было благожелательным, она всегда входила с ним в соглашение, такое же отношение возможно и с МНБ15 .

Однако взаимопонимания договаривающиеся стороны не достигли. Переговоры шли на "разных языках": кооператоры отстаивали классические кооперативные принципы, Ленин полагал, что в новом обществе и кооперация должна строиться на новых принципах, которые вскоре и были изложены в ряде документов, в частности в декрете от 20 марта


13 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34, с. 205.

14 См. там же.

15 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37, с. 196 - 197; Экономическая жизнь, 20.XI.1918.

стр. 152


1919 г. "О потребительских коммунах"16 . Суть его - полный отказ от традиционных принципов кооперирования, добровольности объединения, паев и т. д. и принятие обязательности членства. С этого момента начинается интенсивное свертывание деятельности сельскохозяйственной кооперации. Многие кооператоры оставляют работу в кооперативах. С болью в сердце они пишут письмо Ленину, указывая на разрушение крестьянских хозяйств, на развал кооперации. Критика аграрной и продовольственной политики Советской власти была резкой17 , но не контрреволюционной, ибо альтернатива иной политики, предлагавшейся кооператорами, конструировалась ими в рамках советской системы. Стало быть, это не означало отхода кооператоров от Советской власти. Правда, кое-кто из них эмигрировал, но многие продолжали трудиться в народном хозяйстве.

С 1919 г. Чаянов сосредоточивает свою работу в Народном комиссариате земледелия. Одновременно он продолжает преподавательскую деятельность, много размышляет и пишет о народном просвещении, о постановке высшего образования. Его волнуют вопросы культуры, музейного дела. Он участвует в работе Всероссийского съезда по вопросам культурно-просветительской деятельности кооперации. Наконец, Чаянов пишет свою первую романтическую повесть "История парикмахерской куклы, или Последняя любовь архитектора М.", которая выходит в 1918 году. Год выхода книги он помечает на обложке необычно: "1 год республики". Эта маленькая деталь подчеркивает его сопричастность к происходившим в стране событиям.

Однако все было не так просто. Чаяновские идеалы социализма не совпадали с большевистскими. Это видно из его социально-утопического романа "Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии", изданного в 1920 г. под псевдонимом "Иван Кремнев". Роман условно можно разбить на два уровня, два слоя: критический, основанный на реальных фактах советской действительности, и программный, построенный на чаяновском представлении о социалистическом обществе, в котором к власти пришла крестьянская партия. Позитивная часть может показаться наивной и в чем-то даже реакционной. И это неудивительно, если учесть, что политические проблемы у Чаянова всегда стояли на последнем месте, его политические взгляды отличались туманностью. Школу политического просвещения, научного коммунизма и классовой борьбы он не проходил. Чаянов не марксист, не пролетарский идеолог, но он и не защитник буржуазии, следовательно, - не враг.

В конце концов, почему в стране с абсолютно преобладающим крестьянским населением не мог появиться человек, который взял бы на себя смелость помечтать с позиций именно этого громадного слоя населения, выразить его устремления, не тождественные пролетарским?! В итоге был проигран вариант социального развития, которое могло бы произойти, если бы власть оказалась в руках крестьян. Важно, однако, и другое: идеология крестьянства здесь выражена интеллигентом (но и пролетарские идеологи не всегда были пролетариями!). Стало быть, это представления интеллигентного человека о крестьянских надеждах. При этом, конечно же, имеется в виду некий усредненный вариант хозяйствующего мужика, поэтому, говоря о крестьянской идеологии в изложении Чаянова, мы должны отдавать себе отчет в определенной условности данного понятия.

Удивительное дело, наряду с фантастикой, в книге подмечены черты реальной жизни, которые впоследствии развивались в условиях советской действительности: чрезмерность централизованного управления народным хозяйством, бюрократизация государственного аппарата, в ре-


16 СУ, 1919, N 17, ст. 191.

17 Центральный государственный архив народного хозяйства СССР (далее - ЦГАНХ СССР), ф. 533, оп. 1, д. 44а, лл. 3 - 4.

стр. 153


зультате чего смысл производства, конечная его цель заслонились демонстрацией или даже симулированием усилий. Книга вышла в свет благодаря содействию Ленина18 . Не исключено, что он был знаком с рукописью и увидел в ней и гипотетические возможности крестьянского варианта трансформации, и реальную угрозу непомерной бюрократизации государственного аппарата, и предполагаемые результаты необоснованной централизации управления и некомпетентного регулирования хозяйственного механизма.

Однако книга вызвала раздражение критиков, ей был приклеен ярлык "кулацкий манифест", о котором вспомнили позднее и использовали для ошельмования Чаянова19 . А жаль, ведь она была серьезным предостережением и с точки зрения перспектив развития советского общества, и с позиций 1920 - 1921 гг., когда волна мелкобуржуазной стихии захлестнула Россию, когда крестьяне открыто выражали недовольство продразверсткой, когда необычайно остро встал вопрос об укреплении союза рабочего класса и крестьянства. Книга Чаянова как бы напоминала (а события это подтверждали), что у крестьянства при всей общности интересов с пролетариатом все же имелись свои интересы, которые необходимо учитывать. Важно и другое: у интеллигенции также были на сей счет свои взгляды, которые необходимо было принимать во внимание в борьбе за этот слой общества, в борьбе за социализм, в строительство которого втягивались различные классы и слои.

Фантастические произведения Чаянова можно рассматривать как своеобразную компенсацию за тот реалистический подход к действительности, который был ему присущ. И лучше, безвреднее для общества фантазировать в литературе, чем в жизни, а именно утопичностью отличались действия многих советских и партийных работников того времени. Чего стоит хотя бы намерение некоторых из них коллективизировать крестьянские хозяйства за три года (план, возникший на I Всероссийском съезде земотделов, комбедов и коммун в декабре 1918 г.20 ). Чаянов же в жизни никогда не доходил до подобной фантастики, всегда стоял на реальной почве. Практическая его деятельность отличалась лояльностью по отношению к Советской власти.

Свою причастность к великим свершениям революции он подтверждает серьезной работой в Наркомземе: разрабатывает сложнейшие теоретические проблемы землеустройства, которые имели большое практическое значение. К своей работе он привлекает лучшие агрономические силы, а также экономистов, статистиков (Н. Д. Кондратьева, А. Г. Дояренко и др.). Организованный Чаяновым в 1919 г. семинарий сельскохозяйственной экономии и политики при Петровской академии вплотную занят актуальными проблемами землеустройства. Именно там начинаются поиски оптимизации сельскохозяйственных предприятий (индивидуальных и общественных).

Порученная Наркомземом работа была выполнена довольно быстро. 21 марта 1921 г. в Государственное издательство было направлено письмо, подписанное заместителями наркома земледелия И. А. Теодоровичем и Н. Осинским, в котором говорилось: "По поручению Наркомзема Высшим семинарием сельскохозяйственной экономии и политики при Петровской сельскохозяйственной академии под руководством профессора А. В. Чаянова была предпринята научная разработка некоторых основных проблем землеустройства, доныне совершенно не освещенных в русской экономической литературе. В настоящее время уже закончены разработкой две чрезвычайно важные для научной постановки современных


18 См. предисловие Вл. Муравьева к публикации романа Чаянова в журнале "Архитектура и строительство Москвы". 1988, N 1, с. 26.

19 См., напр. Ярославский Ем. Реакционная утопия. - Правда, 25.I.1921.

20 Труды I Всероссийского съезда земотделов, комитетов бедноты и коммун. Вып. 1. М. 1919, с. 15. .

стр. 154


землеустроительных работ проблемы: 1) Оптимальные размеры земельной площади сельскохозяйственного предприятия; 2) Методы определения количественного эффекта землеустроительных работ"21 . Наркомзем ходатайствовал перед Госиздатом о срочном издании этих работ. Они вышли спустя некоторое время и выдержали несколько изданий.

Активная работа Чаянова в Наркомземе не мешала его научной и педагогической деятельности. Скорее наоборот. Страна испытывала острый недостаток в специалистах, поэтому лучшие из них работали и в науке, и в высшей школе, и в кооперации, и в государственных учреждениях. И это имело положительные результаты: наука знала, что требуется практике, а вузы были осведомлены о ее потребностях, что способствовало целенаправленной подготовке будущих специалистов. Такое положение соответствовало разносторонним интересам и натуре Чаянова, постоянно стремившегося вникнуть в суть дела, довести его до конца. И в этом проявилась еще одна его черта: умение сочетать теорию с практикой.

Весной 1921 г. страна переживала переломный момент перехода к нэпу. Чаянов входит в очень ответственную комиссию по продналогу при Наркомземе (вместе с И. А. Теодоровичем, Б. Н. Книповичем, А. К. Берзиным, Н. Д. Кондратьевым и др.), которая разработала и приняла 31 марта "Основные принципы построения продналога". В основу перехода от продразверстки к продналогу был положен учет интересов крестьянина, стимулирование его к хозяйственной деятельности.

Глубокие знания крестьянского хозяйства, правильное понимание экономической и политической ситуации, высокий профессионализм, наконец, успешное выполнение заданий руководства Наркомзема способствовали росту авторитета Чаянова не только в научной и кооперативной среде, но и среди советских и партийных работников. Не случайно в феврале 1921 г. он утверждается членом коллегии Наркомзема (с совещательным голосом)22 . Тогда же, в феврале, Ленин предложил включить Чаянова в состав только что образованного Госплана23 . В апреле в связи с учреждением экономического совещания при плановой комиссии Наркомзема его назначают заместителем председателя этого совещания24 призванного начать разработку мероприятий по подъему производительных сил сельского хозяйства.

Являясь весьма авторитетным и активно работающим членом коллегии, полное уважение и доверие к которому проявило тогдашнее руководство Наркомзема, Чаянов принимал участие в подготовке важнейших документов комиссариата: постановлений о нормах обложения продналогом картофелеводческих хозяйств, об упорядочении крестьянской трудгужповинности, об улучшении постановки сельскохозяйственного образования, о концессиях и арендах в сельском хозяйстве, о концессиях на производство сельскохозяйственных машин и др.25 . Чаянов жил интересами страны и искал приемлемые формы и способы возрождения народного хозяйства. Он был вместе с республикой, решал важные для нее задачи. Самым, пожалуй, главным в его работе этого периода была подготовка первого плана восстановления и развития сельского хозяйства.

23 ноября 1921 г. на объединенном заседании президиума Госплана с его сельскохозяйственной секцией и представителями Наркомзема был заслушан доклад Чаянова "Генеральный план Наркомзема на 1921 - 22 гг.". Под председательством Г. М. Кржижановского здесь


21 ЦГАНХ СССР, ф. 478, сш. 6, д. 1838, лл. 48 - 48об.

22 Там же, оп. 1, д. 473, л. 47.

23 Ленинский сборник XX, с. 24. По каким-то причинам Чаянов не стал членом Госплана. Просмотр протоколов сельскохозяйственной секции и Президиума Госплана показал, что среди присутствовавших на заседаниях в 1921 - 1922 гг. Чаянов не значится. Но он осуществлял представительство Наркомзема в Госплане.

24 ЦГАНХ СССР, ф. 478. оп. 1. д. 473, п. 86.

25 Там же, лл. 67, 113, 210, 212 и др.

стр. 155


собрались ученые, специалисты сельского хозяйства, статистики, экономисты: В. Л. Вильяме, Д. М. Прянишников, А. Е. Лосицкий, А. И. Хрящева, П. И. Попов, Н. Д. Кондратьев, В. А. Тейтль, Н. П. Огановский и др. Обсудив доклад, Госплан постановил: "Заслушав генеральный план НКЗ на 1921 - 22 гг., Госплан признал его в основе построенным правильно и рассматривает его как программу первого реалистического подхода к построению единого сельскохозяйственного плана"26 . В дальнейшем Чаянов отходит от плановой работы, которая сосредоточивается в руках Кондратьева.

1922 год вносит много перемен в жизнь Чаянова. На базе Высшего семинария сельскохозяйственной экономии и политики создается научно- исследовательский институт под тем же названием. Его директором становится Чаянов. Вскоре он вместе с молодой женой уезжает в длительную заграничную командировку. Поездка была весьма ответственной и преследовала несколько целей. Прежде всего - посещение международного конгресса по маслоделию, который состоялся в США. Далее, необходимо было помочь наладить внешнеторговые связи Советского государства с помощью кооперации. Большую роль здесь должен был сыграть нарком внешней торговли Л. Б. Красин, введенный в состав правления Центросоюза и выступавший за рубежом в качестве его представителя. В распоряжение Красина и направлялся Чаянов. Кроме того, Чаянову поручалось содействовать возвращению на родину профессоров Н. П. Макарова и А. Н. Челипцева. Были и более мелкие поручения, например, закупка книг для Наркомзема. Была, наконец, и обширная программа, связанная с изучением мирового сельского хозяйства в научных и практических целях.

Отправившись за рубеж весной 1922 г., Чаяновы пробыли там полтора года. Летом 1923 г. они живут в маленьком немецком городке Хайдельберге, расположенном между Франкфуртом-на-Майне и Штутгартом, недалеко от Мангейма. Отсюда в июне Чаянов буквально бомбардирует Наркомзем и его экономистов-аграрников письмами с весьма интересными предложениями. Дело в том, что среди экономистов Запада, немецких прежде всего, зарождается замысел создания грандиозного труда "Положение мирового сельского хозяйства и торговля сельскохозяйственными продуктами после войны". Приглашались и русские ученые, авторский коллектив которых формирует Чаянов. Как ответственный редактор русского отдела серии он пытается привлечь к работе Н. П. Макарова, Н. П. Огановского, А. Н. Челинцева, А. И. Хрящеву, Б. Н. Книповича, Г. А. Студенского, А. Е. Лосицкого, Н. Д. Кондратьева, И. М. Жирковича. П. И. Лященко и др. Наркомзем весьма положительно отнесся к этой инициативе.

За рубежом Чаянов вновь принимается за разработку своей теории крестьянского хозяйства. Несколько статей он публикует в немецких журналах, а главный труд - "Очерки по теории трудового хозяйства" выпускает в 1923 г. в Москве (книга в том же году была переведена на немецкий язык, а в 1925 г. с немецкого издания на японский язык).

Написанную за границей третью романтическую повесть "Венецианское зеркало, или Диковинные похождения стеклянного человека" Чаянов издает в Берлине (вторая повесть "Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей" публикуется в Москве в 1922 г.). Все повести вышли под псевдонимом "Ботаник Х".

Результаты поездки за рубеж оказались положительными. Советская кооперация уверенно выходила на мировой рынок, возможности которого для России заметно расширялись благодаря установлению дипломатических отношений с рядом стран. Чаянов внес в это дело свою лепту: он участвовал в подготовке материалов для Генуэзской конференции. Были


26 Там же, ф. 4372, оп. 10, д. 5, л. 57.

стр. 156


установлены полезные контакты с иностранными учеными. Русская наука активно выходила из изоляции, утверждала свой авторитет на самых передовых рубежах. Налаживалось плодотворное сотрудничество с английскими, немецкими, французскими, американскими и другими учеными. Вернулись на родину Макаров и Челинцев.

По возвращении в Россию в конце 1923 г. Чаянов сосредоточивается на научной и предподавательской работе, хотя в Наркомземе за ним остаются некоторые обязанности (координация с кооперативными центрами).

В 1923 - 1924 гг. организационно-производственное направление получает заметное влияние в агрономической сфере, среди ученых экономистов, в высших учебных заведениях. Главные силы "организационников" группируются в Тимирязевской академии. Все они возглавляют важнейшие кафедры экономического факультета: кафедрой "Организация сельского хозяйства" руководит профессор Чаянов, кафедрой "Планирование сельского хозяйства" - профессор Макаров, кафедрой "Районирование сельского хозяйства" - профессор Челинцев, кафедрой "Экономическая география" - профессор Рыбников. Все они в расцвете сил. К середине 20-х годов Чаянову и Макарову нет и 40, а Рыбникову и Челинцеву 50 лет. Завоевывают научный авторитет ученики Чаянова А. Л. Вайнштейн, Г. А. Студенский, И. М. Жиркович и др.

Плодотворно действовал и в теоретическом и в практическом направлении руководимый Чаяновым Институт сельскохозяйственной экономии. За 10 лет работы было издано около 50 томов трудов института. В теоретическом плане работа сосредоточивалась на развитии теории крестьянского хозяйства, на разработке теории размещения (наподобие теории А. Вебера для промышленности). В практическом отношении исследовались проблемы питания, кредита, ирригации, оптимальных размеров сельскохозяйственных предприятий. Здесь Наркомзем являлся как бы заказчиком, по поручению которого и велась разработка названных тем. Институт, таким образом, выступал в некотором отношении в качестве исследовательского центра Наркомзема.

Институт Чаянова стремительно разрастался. Отпочковывались самостоятельные научные организации, разрабатывавшие комплексы проблем. Так, группа исследователей, изучавших цены на сельскохозяйственную продукцию, возглавляемая Кондратьевым, оформилась в самостоятельный Конъюнктурный институт, предметом его исследований стала мировая экономика.

Не прекращал Чаянов и литературных занятий. В 1924 г. вышла его четвертая повесть "Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина". Чаянов любил свой город. В его повестях имеются странички истории Москвы, например, Миусской площади. Предмет его специальных изысканий - топография древней Москвы. Своими находками и гипотезами Чаянов охотно делился с такими же, как он, энтузиастами изучения истории столицы. Долгие годы Чаянов состоял членом общества "Старая Москва", куда входили ученые, художники, театральные работники, писатели - знатоки истории города. Он сделал в обществе несколько докладов об опыте построения топографии Москвы XIII - XVII вв., которые вызвали восторженный отзыв А. М. Васнецова.

Проблематика докладов в "Старой Москве" смыкалась с интересами Русского общества друзей книги, одним из учредителей которого (1920 г.) был Чаянов. Здесь можно было услышать увлекательные рассказы о графическом орнаменте древнепечатных книг, о старой книжной Москве, о книжной торговле, о встречах в книжном мире и, конечно же, о поисках библиотеки Ивана Грозного. Вообще здесь читались доклады, которые не могли оставить равнодушными любителей московской старины: о московских легендах, о подземных ходах под городом, о создании

стр. 157


исторического плана подземной Москвы и пр. И наконец, бесконечные беседы единомышленников о русской старине, о книгах. Память о библиофильской страсти Чаянова сохранили его современники. По свидетельству старых библиофилов, Чаянов собрал уникальную библиотеку, которая насчитывала (на 1925 г.) более 5 тыс. томов. На нее была выдана государственная охранная грамота27 .

В середине 20-х годов Чаянов выпускает последнюю работу по теории крестьянского хозяйства. Что она собой представляла? Объектом исследования Чаянова было трудовое крестьянское хозяйство, т. е. крестьянская семья, не прибегавшая к найму рабочей силы, располагавшая земельной площадью и некоторыми средствами производства. Это был самый распространенный слой хозяйств, в значительной мере натуральных или слабо затронутых рынком. Такое хозяйство, согласно пониманию Чаянова, сосредоточивает в лице своего хозяина и предпринимателя и работника. Оно не может развиваться по обычным законам капиталистического предприятия, ибо невозможно рассчитать хотя бы зарплату работника, поэтому трактуется как трудовое семейное хозяйство, в котором семья в результате затраты годичного труда получает единый трудовой доход и соизмеряет свои усилия с итоговым материальным результатом. "Иначе говоря, - поясняет Чаянов, - мотивацию хозяйственной деятельности крестьянина мы принимаем не как мотивацию предпринимателя, получающего в результате вложения своего капитала разницу между валовым доходом и издержками производства, а скорее как мотивацию рабочего, работающего на своеобразной сдельщине, позволяющей ему самому определять время и напряжение своей работы"28 .

Чаянов анализировал крестьянское хозяйство как отдельную клеточку народнохозяйственной системы, что неизбежно создавало о нем представление как о чем-то застывшем. Статика - специфическая черта чаяновской теории. Затем предполагался следующий шаг, который Чаянов, однако, пока не считал своей назревшей задачей. Как ни мотивирована автором необходимость исследования морфологии крестьянского хозяйства, все же обнаруживается уязвимость его исходного звена. В основу понимания природы крестьянского хозяйства Чаянов ставил семью, состав и размеры которой определяли направление и объем хозяйственной деятельности. Критики Чаянова утверждали, что на деле все обстоит иначе: "Не хозяйство приспособляется к семье, а семья к хозяйству, и прежде всего к количеству имеющихся в его распоряжении средств производства"29 .

Перед нами две крайности, и трудно отдать предпочтение какой-либо одной. А дело, по-видимому, в том, что крестьянский двор сочетает в себе диалектическое единство взаимодействия двух факторов. Конкретные формы крестьянской семьи широко варьировались в зависимости от общества и природных условий, отражавшихся на естественно возникавших производительных силах, формой организации и использования которых было крестьянское хозяйство. В свою очередь, численность и состав семьи воздействовали на развитие и функционирование крестьянского хозяйства, находились в определенном соотношении с его мощностью, влияли на характер его сношений с внешним миром30 .

Чаянов, видимо, чувствовал уязвимость своей теории и поэтому допускал, что "не размер семьи определяет, как мы думали ранее, объем хозяйственной деятельности семьи, а обратно, размеры, скажем, земле-


27 Друганов И. А. Библиотеки ведомственные, общественные, частные и судьба их в 1918 - 1925 гг. -Советская библиография, 1934, N 3 - 4, с. 160.

28 Чаянов А. Организация крестьянского хозяйства. М. 1925, с. 10 - 11.

29 Там же, предисловие от издательства, с. II.

30 Подробнее см.: Данилов В. П., Данилова Л. В., Растянников В. Г. Основные этапы развития крестьянского хозяйства. В кн.: Аграрные структуры стран Востока: генезис, эволюция, социальные преобразования, М. 1977, с, 12.

стр. 158


дельческого хозяйства определяют собою состав семьи. Говоря иначе, крестьяне обзаводятся семьей сообразно размерам своего материального обеспечения. Разрешение этой дилеммы далеко не так просто, как это может показаться с первого взгляда... Потребуется, по всей вероятности, немало лет кропотливой исследовательской работы для окончательного решения этого вопроса. По имеющимся в нашем распоряжении материалам можно думать, что вопрос этот не имеет однозначного решения". Это утверждение, похоже, ближе к истине. Рискнем, далее, предположить, что в диалектической связке "семья - хозяйство" примат зависит от конкретных условий, от уровня цивилизации той или иной страны.

В построении Чаянова все же присутствовало некое усредненное, абстрактное хозяйство, пригодное лишь для статичного изучения его морфологии. "Следует признать, - писал он, - конечно, что наши построения схематизируют жизнь и, как всякая абстрактная теория, имеют своим объектом мыслимое хозяйство, гораздо более чистое в своем типе, чем те, с которыми приходится встречаться в действительности"31 . Главное, однако, состояло в том, что какой бы из факторов, определяющих жизнь крестьянина, мы ни считали господствующим, какое бы большое значение ни придавали влиянию рынка, размерам землепользования, наличию средств производства и т. д., мы должны вместе с Чаяновым признать, что "технически организующим элементом всякого производственного процесса" являются рабочие руки. А поскольку в семейном хозяйстве запас рабочей силы и степень ее активности определяются составом семьи, постольку она и является одним из главнейших факторов организации крестьянского хозяйства.

Оценивая теорию трудового крестьянского хозяйства, следует непременно сделать следующие оговорки. Прежде всего Чаянов никогда не придавал ей такого значения, какое приписывали ей критики, и не ставил перед собой тех задач, решения которых от него непременно требовали. Так, у него никогда не было намерения осуществить анализ крестьянского хозяйства как народнохозяйственного явления, поэтому оп и не рассматривал его в динамике. "Мы не занимаемся, - писал он, - ни судьбами крестьянского хозяйства, ни его исторической и народнохозяйственной концепцией, ни даже историческим развитием систем хозяйства. Наша задача несоизмеримо скромнее. Мы просто стремимся понять, что собою представляет крестьянское хозяйство с организационной точки зрения, какова морфология того производственного аппарата, который называется трудовым крестьянским хозяйством. Нас интересует, как в этом аппарате достигается соразмерность частей, как достигается организационное равновесие, какова механика оборота капитала и его восстановления в частнохозяйственном смысле, каковы методы определения выгодности и рентабельности и каковы формы реакции на воздействия внешних природных и экономических факторов, принимаемых нами как данное".

Таких задач при изучении крестьянского хозяйства еще никто не ставил. Но выдвигая их, Чаянов подчеркивал: "При всем этом нас интересуют не система крестьянского хозяйства и формы организации в их историческом развитии, а сама механика организационного процесса. А этот организационный анализ по самой своей природе должен быть статичен, как статичным является анализ конструкции паровоза Кампаунд или какого-нибудь турбогенератора"32 . Чаянов готов был даже признать, что изучение морфологии крестьянского хозяйства - это, как считали его критики, задача не экономиста, а техника, и поэтому согласен был впредь именоваться всего лишь агрономом. Но именно агрономам и другим практическим работникам сельского хозяйства и был не-


31 Чаянов А. Организация крестьянского хозяйства, с. 30, 16.

32 Там же, с. 12 - 13.

стр. 159


обходим такой труд в их повседневном столкновении с подобными хозяйствами, которые, по утверждению Чаянова, "остаются все-таки непреложным фактом в целом ряде стран, в том числе и в СССР"33 .

Для агрономов, кооператоров, ветеринаров и других специалистов сельского хозяйства работа Чаянова имела большое практическое значение. Он рассказывал о строении крестьянской семьи и ее влиянии на хозяйственную деятельность, объяснял устойчивость семейного хозяйства, психологическую мотивацию хозяйственной деятельности крестьянина (пожалуй, впервые в русской экономической литературе), раскрывал основные принципы организации крестьянского хозяйства, строение его организационного плана и т. д. Чаянов был единственным экономистом, попытавшимся проанализировать крестьянское хозяйство как первичную ячейку общества и сделавшим первые удачные шаги в этом направлении. Может быть, от того, что он был единственным, его и не оставляли своим критическим вниманием экономисты, а затем и историки. Но критики били мимо цели: теория Чаянова оказалась живучей, как само крестьянское хозяйство.

В 70-е годы, обратившись к такому серьезному источнику, как данные налоговых сводок Наркомфина СССР, и вооружившись современной счетной техникой, В. П. Данилов и Т. И. Славко предприняли новое исследование. Объектом его стал коэффициент Чаянова е/р (отношение едоков к работникам) - исходный для расчета т. н. трудо-потребительского баланса, который лежит в основе семейно-трудовой теории. Опровержение этого коэффициента выявило бы несостоятельность и самой концепции Чаянова. Однако в подходе авторов к проблеме имелся изъян. Они произвели буквальный расчет: делили число едоков на число работников (получая для Северного района, например, коэффициенты от 2,22 до 2,75), в то время как у Чаянова дело обстояло иначе. Он предварительно перевел (на основе принятых в его время в бюджетной статистике норм) различные возрастные группы, входившие в состав семьи, в категорию полного сил работника, а едоков - в категорию мужчин. Ведь на деле, например, две семьи при одинаковом количестве детей находятся в неодинаковых условиях: двоих подростков в первой семье прокормить труднее, чем двоих малолетних - во второй; дряхлая, лежащая на печи старуха как едок не может быть приравнена к полному сил юноше. Лишь деление условных едоков на условных работников давало коэффициент, показывающий, какое количество потребительских единиц (едоков) приходится содержать в каждой семье одному работнику. Все прочее - производное от этого.

На основании анализа вологодских бюджетов Чаянов выводит как бы параболу диапазона вычисленных коэффициентов от 1 до 1,94 и от 1,94 до 1. Получалась некая постоянная шкала измерений (а не отдельные показатели, как у В. П. Данилова и Т. И. Славко), по которой группировались крестьянские хозяйства: от 1 до 1,15, от 1,16 до 1,30, от 1,31 до 1,45 и т. д. (точно так же, как мы условно группируем хозяйства, допустим, по посеву: от 1 до 2 дес, от 2,1 до 4 дес, от 4,1 до 6 дес. и т. д.). Естественно, что коэффициенты В. П. Данилова и Т. И. Славко никоим образом не подтверждали выводов Чаянова и вообще не "работали" в чаяновском понимании34 .

Данный случай еще раз убеждает в том, что Чаянову во избежание кривотолков следовало еще более четко сформулировать мысль о том, что выдвинутое им понимание природы крестьянского хозяйства - это


33 Там же, с. 15.

34 Ср. Чаянов А. Организация крестьянского хозяйства, с. 22, 25, 42; Данилов В. П., Славко Т. И. О путях исследования Данных налоговых сводок по сельскому хозяйству СССР за 1924/25 - 1927/28 гг. - История СССР, 1972, N 5, с. 98; Крестьянские хозяйства, колхозы и совхозы СССР в 1924/25 - 1927/28 гг. По данным налоговых сводок Наркомфина СССР. М. 1977, предисловие, с. 57, 60.

стр. 160


необходимая, но лишь первая ступень в его познании, за которой неизбежно под влиянием новых задач должен следовать динамический анализ, предполагающий рассмотрение всех связей крестьянских хозяйств с внешним миром, ибо этот мир вторгается сразу, настойчиво, постоянно. Лучшей иллюстрацией тому может служить кооперация мелких производителей и потребителей. Кооперация, призванная, по мнению Чаянова, поддерживать и развивать крестьянское хозяйство, по сути своей отрицает семейную кооперацию крестьянского двора и выводит его на иной уровень, сочетающий в себе интересы не только семьи, но в какой-то мере и общества, несущий иные закономерности развития.

Чаянова неоднократно упрекали в том, что своей теорией он якобы увековечивает мелкое крестьянское хозяйство. Так ли это? Анатомический анализ крестьянского хозяйства помогает находить точки соприкосновения индивидуального хозяйства с хозяйством общественным; опираясь на них, можно безболезненно включать крестьянское хозяйство в общественное производство. В 1924 г. Чаянов писал: "По нашему глубочайшему убеждению, идеальным аппаратом сельскохозяйственного производства является совсем не крупная латифундия и не индивидуальное крестьянское хозяйство, а новый тип хозяйственной организации, в которой организационный план расщеплен на ряд звеньев, каждое из которых организовано в тех размерах, которые являются оптимальными для него. Говоря иначе, идеальным нам мыслится крестьянское семейное хозяйство, которое выделило из своего организационного плана все те его звенья, в которых крупная форма производства имеет несомненное преимущество над мелкой, и организовало их на разные степени крупности в кооперативы"35 .

Еще до Октябрьской революции Чаянов пришел к выводу, что с помощью кооперации можно избавить крестьян от нищеты и закабаления. В сущности, в этом стремлении - безболезненным и эволюционным путем перейти к социальным улучшениям и совершенствованию - он не отличался от своих предшественников, социалистов-утопистов.

Но все принципиально меняется после Октябрьской революции, с переходом власти в руки пролетариата. "В мечтаниях старых кооператоров, - писал Ленин, - много фантазии. Они смешны часто своей фантастичностью. Но в чем состоит их фантастичность? В том, что люди не понимают основного, коренного значения политической борьбы рабочего класса за свержение господства эксплуататоров. Теперь у нас это свержение состоялось, и теперь многое из того, что было фантастического, даже романтического, даже пошлого в мечтаниях старых кооператоров, становится самой неподкрашенной действительностью"36 .

Взгляды Чаянова на кооперацию не оставались неизменными. Социально- экономические сдвиги, происходившие в стране, ленинские оценки сущности кооперации при социализме, естественно, вносили уточнения в позиции ученого. Несомненно под влиянием ленинской статьи "О кооперации" Чаянов, критически осмыслив свои взгляды, писал, что "и у нас до революции, и во всех капиталистических странах она (кооперация. - В. К.) представляла собою не более как приспособление мелких товаропроизводителей к условиям капиталистического общества, не более, как оружие в борьбе за существование. Никакого нового общественного строя ока не представляла и не могла представлять, и все мечтания многих кооперативных идеологов были в этом отношении утопичны". Теперь Чаянов был полностью согласен с Лениным: "Процесс перерождения внутреннего социально-экономического содержания кооперативного движения при замене политического господства капита-


35 Чаянов А. Оптимальные размеры сельскохозяйственных предприятий М. 1924, с. 3 - 4.

36 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т, 45, с. 369.

стр. 161


лизма властью трудящихся масс с особенной ясностью был освещен в предсмертных статьях В. И. Ленина о кооперации"37 .

Отталкиваясь от известного ленинского положения, что "строй цивилизованных кооператоров... это есть строй социализма"38 , Чаянов утверждает, что "при национализации земли и политическом господстве трудящихся масс эта система хозяйства, вводимая через союзы кооперативов и кооперативные центры в систему планового государственного хозяйства, может быть признаваема тождественной социалистической организации земледелия". Поэтому он считал, что после статьи Ленина "О кооперации" "кооперация делается одной из основ нашей экономической политики"39 . Таким образом, взгляды Чаянова на кооперацию не противоречили ленинскому кооперативному плану. Ленин считал, что переход "к крупному производству на началах добровольного объединения" на основе кооперативной политики может произойти "в неопределенный срок"40 , и Чаянов, судя по всему, стоял на таких же позициях. Но если у Ленина на переднем плане был социально- политический аспект, то у Чаянова - скорее технологический.

Ленинский кооперативный план возник не на пустом месте. Он вобрал в себя лучшие достижения теории и практики русской кооперации (добровольность, постепенность, материальная заинтересованность, самодеятельность членов и пр.). Видимо, не последнюю роль здесь сыграли и работы Чаянова. Известно, что перед тем как продиктовать статью "О кооперации", Ленин заказал в библиотеке литературу по проблеме. В списке была и книга Чаянова "Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации" (М. 1919). В ленинской библиотеке в Кремле имеется семь работ Чаянова 41 .

К 1927 г., когда вышел 2-м изданием главный труд Чаянова - "Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации" - в могучем потоке кооперативного движения все заметнее стала выделяться струя колхозного движения. Оно уже вступало на путь, провозглашенный XV съездом партии. Жизнь приблизила сроки, возможности и необходимость социалистического переустройства деревни. Отсюда возникает чаяновский план "кооперативной коллективизации". Его суть - в сравнительно медленном, эволюционном процессе постепенного кооперирования несколько усилить акцент на создание производственных форм. "Единственно возможный в наших условиях путь внесения в крестьянское хозяйство элементов крупного хозяйства, индустриализации и государственного плана, - писал Чаянов, - это путь кооперативной коллективизации, постепенного и последовательного отщепления отдельных отраслей от индивидуальных хозяйств и организации их в высших формах крупных общественных предприятий"42 .

Однако если взгляды Чаянова на кооперацию не противоречили ленинскому кооперативному плану, то они стали противоречить той политике в деревне, которая проводилась после XV съезда партии. Чем дальше, тем больше кооперативная коллективизация не вписывалась во


37 Чаянов А. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации. М. 1927, с. 24 - 25.

38 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45, с. 373.

39 Чаянов А. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации, с. 25; его же. Краткий курс кооперации. М. 1925, с. 3.

40 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 43, с. 227.

41 Ленин, видимо, был знаком с Чаяновым. Еще в 1918 г. Чаянов в составе делегации кооператоров беседовал с Лениным по поводу национализации Московского народного банка. В 1920 г. Ленин содействовал изданию чаяновской утопии, в 1921 г. предложил кандидатуру Чаянова в состав Госплана. В том же году имя Чаянова фигурирует в разговоре Ленина с Н. Осинским по поводу урегулирования отношений Наркомзема с Госпланом (Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 11, с. 446).

42 Чаянов А. В. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации, с. 24.

стр. 162


все ускоряющийся темп преобразования деревни. А самого Чаянова все чаще называли буржуазным или мелкобуржуазным профессором, его взгляды квалифицировались как "неонароднические", т. е. далекие от понимания задач социалистического строительства.

Роковую роль в судьбе Чаянова и его сторонников сыграла дискуссия 1927 г. о дифференциации крестьянства. Объективно вопрос о классовом расслоении деревни назрел. Куда она идет? Интенсивно ли проходит расслоение? Происходит ли вымывание середняка? Представляет ли опасность кулак? Все эти вопросы имели важное практическое значение для судеб крестьянства, для страны в целом. Однако объективная научная полемика была подменена избиением тех, кто не был согласен с точкой зрения т. н. аграрников- марксистов, группировавшихся возле Л. Н. Крицмана и его окружения из Комакадемии - И. Д. Верменичева, С. М. Дубровского, Г. С. Гордеева, М. И. Кубанина и др.

Нелепо отождествлять мировоззрение (научное и политическое) того или иного специалиста с предметом его профессиональной деятельности. Никому не придет в голову обвинять врачей в апологетике человеческих страданий, а юристов - в защите нравопреступников. Но именно подобным образом обошлись с Чаяновым, Кондратьевым, Макаровым и др., обвиняя их в стремлении увековечить мелкое индивидуальное крестьянское хозяйство. Чаянова считали мелкобуржуазным теоретиком и идеологом во многом благодаря тому, что с этими слоями крестьянства ему (и его коллегам) приходилось ежедневно сталкиваться в практической работе. Но разве полунищим и полуголодным, необразованным представлял себе Чаянов крестьянина в будущем? Критики не замечали, насколько крестьянство уже было втянуто кооперацией в систему социалистических отношений, не видели того, что за годы Советской власти оно стало другим. Кооперация сочетала в себе ту степень личной заинтересованности населения и государственного интереса, которая давала возможность безболезненно и без ломки, медленно, но верно вводить крестьянина в социализм.

В 1928 г. последовали "оргвыводы": Чаянову пришлось покинуть пост директора основанного им Института сельскохозяйственной экономии. Институт был преобразован в НИИ крупного социалистического хозяйства, членом коллегии которого Чаянов все же был оставлен. "Грешников" вынудили к публичному признанию своих ошибок. Прокатилась волна покаяний. С самокритикой выступили Макаров, Кондратьев, Челинцев, Чаянов. Нет, жизнь на этом не кончалась. Авторитет Чаянова был высок. Он продолжал преподавать. Участвовал в работе государственных учреждений - был консультантом правления Зернотреста, избирался в научно-технический совет Главного хлопкового комитета ВСНХ43 и т. д. Его труды продолжали печатать, но чаще, правда, в сопровождении оговорок, что редакция с автором не согласна.

В 1928 г. выходит в свет последняя, пятая его повесть "Юлия, или Встречи под Новодевичем". Чаянов пишет киносценарий, по которому в 1928 г. был поставлен фильм "Альбидиум". Он по-прежнему остается блестящим лектором и одним из популярнейших и любимых профессоров Тимирязевской академии.

Но все же что-то постепенно меняется. Нагнетается обстановка. С 1928 г. начинается цепь политических процессов. Недоверие к старым специалистам усиливается. Свежие, интересные идеи, которые у них возникают, остаются незамеченными. Знакомство с практикой работы совхозов, личное участие в разработке проектов их организации (Пахта-Арал и др.), а также первого в стране Дигорского агро-индустриального комбината в Осетии давали богатый материал для размышлений о перспективах крупных социалистических предприятий. Свои соображе-


43 ЦГАНХ СССР, ф. 3429, оп. 7, д. 3146, л. 23.

стр. 163


ния о принципах организации совхозов Чаянов излагает на страницах ряда журналов44 , готовит к печати монографию "Организация крупного хозяйства эпохи социалистической реконструкции земледелия", которая, однако, так и не вышла в свет (рукопись ее до сих пор не найдена).

Такой неожиданный резкий поворот к новой проблеме, прямо противоположной той, которой до сих пор занимался Чаянов, объясним. Он прекрасно понимал, что в складывавшихся условиях с индивидуальным крестьянским хозяйством было покончено. Оно разрушалось на глазах. Коллективизация, с помощью которой создавался класс колхозного крестьянства, не соответствовала представлениям Чаянова о втягивании крестьян в социализм посредством естественного кооперирования. Он органически не мог участвовать в этой работе. Единственной областью, где для него еще оставалась возможность применить знания и опыт на практике, было совхозное строительство.

Чаянов предлагал создавать четыре типа совхозов в зависимости от специфики местности. В районах плотного крестьянского населения и развитой кооперации он рекомендовал использовать совхозы в качестве агроцентров, обслуживающих крестьянство и колхозы. В районах технических культур на совхозы могли быть возложены задачи массового производства сельскохозяйственного сырья. Где-то совхозы взяли бы на себя организацию тракторного обслуживания окрестных крестьянских хозяйств. И, наконец, в районах земельного простора целесообразно было организовать крупные механизированные хозяйства по производству зерна и мяса.

Но с Чаяновым уже практически не считались. Несмотря на его рекомендации, несмотря на отработанную систему определения оптимальных размеров сельскохозяйственных предприятий, страну захлестнула волна гигантомании.

1929 год стал годом великого перелома и в прямом и в переносном смысле. Переломили и переломали многое. Покаянные речи (а главное, практика их появления) по-новому освещают напряженно-противоречивую обстановку того времени, от которой до 1937 г. оставался шаг, другой. Тревожное сгущение общественной атмосферы чувствовалось повсюду. Осень 1929 г. стала тяжелым периодом для М. А. Булгакова, Е. И Замятина, Б. Пильняка. Начались гонения на генетиков. Резко менялся курс в кадровой политике, которая окрашивалась в своеобразные пролеткультовские тона. Другими стали ритм и методы социалистического строительства: на смену научно обоснованному планомерному созиданию пришло форсированное продвижение с помощью административно-командного метода. Ярче всего бешеная гонка проявилась в коллективизации. В этих условиях ученые становятся лишними, ненужными. Впрочем, на них удобно свалить вину за издержки, неудачи, просчеты и ошибки, которых становилось все больше.

В соответствии с логикой происходившего завершался 1929 год. В конце декабря состоялась конференция аграрников-марксистов. С речью на ней выступил И. В. Сталин. Он отметил отставание работы на идеологическом фронте от задач классовой борьбы, подверг резкой критике т. н. мелкобуржуазные теории в аграрном вопросе. Сталин намеренно упрощал теорию, выдавал за очевидное то, что требовало доказательств. Раздел доклада "Теория "устойчивости" мелкокрестьянского хозяйства" -


44 Чаянов А. В. Методы составления организационных планов крупных сельскохозяйственных предприятий в условиях советской экономики. - Бюллетень НИИ с. х. экономии, 1928, N 1 - 4; его же. Эволюция идеи о совхозах. - Совхоз, 1928, N 9 - 10; его же. Сегодняшний и завтрашний день крупного земледелия. - Экономическая жизнь, 1929, N 9; его же. Техническая организация зерновой фабрики. - Экономическое обозрение, 1929, N 12; его же. Организация крупных льно-травопольных совхозов. - Совхоз, 1930, N 11; его же. Технико-экономические вопросы строительства социалистического земледелия. - Научное слово, 1930, N 4.

стр. 164


наглядный тому пример. "Что привязывало, привязывает и будет еще привязывать мелкого крестьянина в Западной Европе к его мелкому товарному хозяйству?" - спрашивал он и отвечал: "Прежде всего и главным образом наличие своего собственного клочка земли, наличие частной собственности на землю... Можно ли сказать, что этот фактор в таком его виде продолжает действовать и у нас, в условиях советских порядков? Нет, нельзя сказать. Нельзя сказать, так как у нас нет частной собственности на землю. И именно потому, что у нас нет частной собственности на землю, у нас нет и той рабской приверженности крестьянина к клочку земли, которая имеется на Западе". А это обстоятельство, с его точки зрения, не могло не облегчить перехода мелкого крестьянского хозяйства на рельсы колхозов.

Одна псевдолегкость моментально рождает другую, и далее в таком же духе, по цепочке. В вышеизложенном Сталин видел одну из причин того, что "крупным хозяйствам в деревне, колхозам в деревне удается так легко демонстрировать у нас, в условиях национализации земли, свое превосходство перед мелким крестьянским хозяйством". "Вот где, - продолжал он, - великое революционное значение советских аграрных законов, уничтоживших абсолютную ренту, отменивших частную собственность на землю и установивших национализацию земли. Но из этого следует, что мы имеем в своем распоряжении новый аргумент против буржуазных экономистов, провозглашающих устойчивость мелкокрестьянского хозяйства в его борьбе с крупным хозяйством"45 . Здесь все неверно, начиная с посылки, что у нашего крестьянина нет привязанности к своему клочку земли.

Сталин употребил в своей речи маленькую, но магического действия конструкцию: он произнес имя Чаянова во множественном числе: "Почему антинаучные теории "советских" экономистов типа Чаяновых должны иметь свободное хождение в нашей печати?"46 . Это послужило как бы сигналом для атаки на него аграрников-марксистов, многие из которых еще недавно признавали авторитет Чаянова (среди них были и его ученики). Обрушившиеся на него обвинения позволили им торжествовать победу над инакомыслящими. Но то была их лебединая песня; пройдет немного времени, и победители, по законам складывавшейся административной системы, разделят судьбу побежденных (и тоже, стало быть, окажутся "немарксистами"!). Научная несостоятельность организационно-производственного направления была признана. Это облегчало следующий шаг - обвинение сторонников этого направления во вредительстве со всеми вытекающими отсюда последствиями.

И еще одно обстоятельство следует принять во внимание. Позиция Чаянова была близка Н. И. Бухарину. Поход против Чаянова и его последствия стали платформой для обвинения правых. На состоявшихся осенью 1930 г. в Комакадемии и Международном аграрном институте собраниях, посвященных осуждению "вредительства в сельском хозяйстве", выступившие с "разоблачениями" В. П. Милютин, С. Г. Ужанский, А. С. Бондаренко, Я. П. Никулихин, М. В. Сулковский, С. М. Дубровский, Ем. Ярославский и др. прямо связывали "кондратьевщину", "чаяновщину", "сухановщину" с правым уклоном. Так, Дубровский заявлял: "Кондратьевщина, чаяновщина, сухановщина ставили ставку на раскол партии. И идейно и организационно они смыкались с правым оппортунизмом". То же находим и в выступлениях П. Я. Гурова ("Правые уклонисты черпают свою аргументацию из трудов этих вредителей") и Д. П. Давыдова ("Правые несут большую ответственность за кондратьевщину")47 .


45 Сталин И. Соч. Т. 12, с. 150 - 151.

46 Там же, с. 152.

47 Кондратьевщина, чаяновщина и сухановщина. Вредительство в сельском хозяйстве. М. 1930, с. 16, 92; Кондратьевщина. М. 1930, с. 122.

стр. 165


Расправа с "вредителями в сельском хозяйстве" означала, по сути дела, подготовку к расправе Сталина с соратниками по партии, которая последует вскоре. Завязывалась сложная игра, в которой пока на передний план выдвигали Чаянова и его коллег. 21 июля 1930 г. он был арестован по обвинению в принадлежности к мифической "Трудовой крестьянской партии", о которой он, естественно, не имел ни малейшего представления. Затевался громкий судебный процесс.

В ожидании суда Чаянов, находясь в Бутырской тюрьме, в свободное от допросов время продолжает работать. Он пишет статью по истории западноевропейской гравюры и экономическое исследование "Внутрихозяйственный транспорт. Материалы к пятилетке 1933 - 37 гг.". Он продолжает жить интересами страны, как будто ничего не случилось. Открытый процесс над "Трудовой крестьянской партией" не состоялся, но Чаянов отсидел в тюрьме четыре года. Затем последовала ссылка в Алма-Ату, где он какое-то время работал в республиканском наркомате земледелия.

В 1937 г. Чаянов был вновь арестован и 3 октября 1937 г. приговорен к расстрелу. 20 марта 1939 г. приговор был приведен в исполнение. Чаянову шел 52-й год. Как много он мог бы еще сделать. Говорят, что в тюрьме он писал свой последний роман "Юрий Суздальский".

Чаянов начал изучать социально-экономический механизм общества не с его макроструктуры, не с глобальных проблем политэкономии, а с анализа микроструктуры, с ячейки, клеточки - с крестьянского хозяйства. Эти клеточки в совокупности составляли сложный социальный организм. Подход Чаянова прямо противоположен традиционному (где наибольших успехов в определении закономерностей общественного развития добился марксизм), но и он имел право на существование. При всей оригинальности этого метода он в общем-то был подготовлен трудами как русских, так и зарубежных экономистов, особенно представителей австрийской (Менгер, Лаур) и французской (маржинализм) школ.

Положительной стороной теории Чаянова являлось доказательство устойчивости трудового крестьянского хозяйства (хотя и это было в известной мере не ново), нахождение способов и методов поддержания этой устойчивости с помощью кооперации и правильной организации хозяйства. Но если теория трудового крестьянского хозяйства была относительно эффективна на "нижнем" уровне, то на "верхнем" она оказывалась беспомощной, бессильной противостоять разрушающим силам капитала. В осмыслении же закономерностей общественного развития она не достигла высот марксизма, оставаясь на уровне утопического социализма.

Один из представителей организационно-производственного направления, Н. П. Макаров, в свое время говорил о необходимости "синтеза обоих направлений"48 - организационно-производственного и социально- экономического, представленного главным образом марксизмом. Возможно, эти направления было трудно согласовать, ибо марксизм учил преимущественно тому, как надо перестраивать общество и все его институты, а "организационники" - как надо правильно хозяйствовать, видя смысл перестройки общества в правильной организации хозяйства. Синтеза не произошло. Но замечательно другое. Великая революция создала возможность для превращения мечтаний социалистов-утопистов в реальность, ибо уничтожила главное препятствие на пути развития общества - власть капитала. И эта возможность уже приобретала реальные очертания к середине 20-х годов. Однако дальнейший ход событий исключил возможность организации общественного развития на научной основе.

Английский профессор Т. Шанин, много сделавший для возрождения


48 Макаров Н. П. Крестьянское хозяйство и его эволюция. Т. 1. М. 1920, с. 54 сл.

стр. 166


имени Чаянова, популяризации его трудов за рубежом и в нашей стране, говорил, что, считая крестьянское хозяйство "кирпичиком социального мироздания", Чаянов утверждал, что эти "кирпичики" столь же вечны, как и само мироздание. Трудовая крестьянская семья, возникшая на заре человечества, пережила известные нам общественно-экономические формации, продемонстрировав невиданную стойкость и способность к выживанию. С этим можно согласиться. Стойкость и выживаемость удивительные. А вот что касается вечности... Ведь во всем мире неумолимо идет процесс раскрестьянивания. И эту вторую сторону вопроса нельзя забывать.

Созданная Чаяновым теория представляет интерес для развивающихся стран, где крестьянство остается еще огромной силой. И там действительно обозначился большой интерес к Чаянову. Например, в Боливии созданы чаяновские общества по изучению и применению на практике его трудов. Как бы предвидя это, Чаянов в 1927 г. писал: "Для меня было ясно, что под одним и тем же термином "крестьянское хозяйство" в разных странах подразумевают весьма различные по своей природе хозяйственные образования. В то время как у нас в России из общей массы крестьянских хозяйств 90% составляют чистые семейные хозяйства, в Западной Европе и Америке эта группа представляет собой ничтожную социальную величину и термин "крестьянское хозяйство" прилагается к хозяйствам полукапиталистическим... Однако мне кажется, что все это не умаляет моих выводов и не делает мою книгу узко русской книгой... у меня есть все основания полагать, что в ряде стран Восточной Европы и особенно внеевропейских стран, - как то: Индия, Китай, Япония и др., эта группа хозяйств составляет весьма значительный социальный массив и ее общий удельный вес в мировом хозяйстве таков, что она вполне заслуживает особого внимания и изучения"49 .

Что можем взять у Чаянова мы? Исчезло то крестьянское хозяйство, которое было материалом для его исследований, разрушена кооперация, создававшаяся тем крестьянством. Однако с точки зрения сегодняшнего дня было бы полезным изучить многие теоретические и практические разработки Чаянова: как исчислял он оптимальные размеры предприятий, в чем заключается его теория дифференциальных оптимумов, что такое водная рента и как она выводится? В условиях перестройки экономики нам непременно понадобится вернуться к вопросам сельскохозяйственной таксации. Может оказаться полезным и опыт строительства первых агрокомбинатов и совхозов.


49 Чаянов Л. Организация крестьянского хозяйства, с. 72 - 73.

 

Опубликовано на Порталусе 21 июня 2019 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ ЧАЯНОВ



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама