Живой легендой Гаваны, да, пожалуй, и всей Кубы он стал еще при жизни. Как властитель дум мыслящей молодежи на самом драматичном этапе борьбы кубинского народа за национальную независимость он снискал огромный авторитет политика, решительно отстаивавшего право страны на суверенитет и независимое развитие. Похоже, сама судьба этого выдающегося человека, мамби (синоним патриота, освободителя, а также храбрости и героизма), спроецировала его жизнь на участие в событиях исторической значимости и международного масштаба.

По отцу - гасконец, потомок горячих мушкетеров и страстных поэтов, по матери - англичанин, наследник трудовых традиций промышленного Манчестера, Мануэль Сангили-и-Гаррите родился в столице колониальной Кубы 26 марта (8 апреля) 1848 года. Это было время, когда в самой развитой части тогдашнего мира-Европе бушевали народные революции, гражданские войны. Отрочество и юность Мануэля пришлись на десятилетие революционно-освободительной войны колониальной Кубы против Испании (1868-1878 гг.), зрелость совпала с утверждением и формированием государственности Кубы в напряженном противостоянии геополоитическим притязаниям Соединенных Штатов на остров. Сангили был одним из составителей первой постколониальной Конституции Кубы.

Исторические события и явления общественно-политической значимости, в которых Сангили принял личное участие, естественным образом легли в основу его мировоззрения, формировали его этатистские, этические, эстетические взгляды и моральные принципы, которым он оставался верен на протяжении всей своей жизни и которые претворял в действительность как государственный деятель, мыслитель, воин.

Диапазон суждений современников о взглядах и деяниях Сангили колебался между двумя полюсами: для одних он был кубинским Робеспьером со всей его непримиримостью, для других- либералом, защищавшим принцип социальной справедливости как краеугольной основы общественного устройства. В этой связи особый интерес представляет восприятие личности Сангили, ее характеристика современниками. Наиболее емкой и объективной представляется характеристика, которую дал Сангили его младший современник кубинский ученый-энциклопедист Ф. Ортис: "Это был человек более пятидесяти лет, со взглядом орла, великолепного телосложения, которое он сохранял на протяжении всей своей жизни несмотря на сильные удары его изменчивой судьбы и штормы его патриотической деятельности... Лицо широкое, чистое, непринужденное, глаза живые, синие со сталью, взгляд глубокий и проницательный, скрученные, вздернутые вверх усы - все говорило

Чернявский Борис Борисович - публицист.

стр. 142

о том, что это борец, боец (воин!). Но не раз мы замечали, что за суровостью взгляда скрывается нежность, даже кротость, которая властно внутренне контролируется. Все в личности этого человека свидетельствовало о том, что это экстраординарная личность" (1).

Как мыслитель, публицист, литературный критик и литератор Сангили проявлял живой интерес к России. Характерным в этом отношении можно считать его отклик на издание в России в июне 1891 г. "Крейцеровой сонаты" Л. Н. Толстого. Уже в сентябре того же года на страницах журнала "La Habana Literaria" появляется благожелательный отзыв Сангили на эту повесть. И вряд ли можно найти разумное объяснение тому факту, что личность такого масштаба, как Сангили, осталась для русского читателя в тени и за пределами исследовательского интереса советских ученых даже на том этапе, когда отечественное кубиноведение переживало невиданный подъем, вызванный победой Кубинской революции 1959 года.

Сангили рано лишился родителей и с шести лет перешел под опеку своего крестного - испанского аристократа, полковника и полного кавалера орденов испанской армии дона М. Писарро, человек честолюбивого, кичившегося своим элитарным положением, фешенебельным особняком, образованностью, и не только в военных вопросах.

Учился Сангили в лучшем в те времена колледже Гаваны "Эль Сальвадор", основанном философом-просветителем, писателем и педагогом X. Лусом-и-Кабальеро. Его колледж стал кузницей кубинских патриотов, избравших целью своей жизни революционную войну против колониализма Испании. Таких воспитанников было более 200.

Внезапная смерть Луса-и-Кабальеро в 1862г. явилась для Мануэля невосполнимой утратой и была воспринята им как удар судьбы. Через два года после окончания колледжа Сангили порвал со своим крестным, не приняв его предложения поехать в Мадрид в военную академию, где готовилось высшее офицерство испанской армии. Причины были принципиального характера: мундир офицера армии страны-угнетательницы для воспитанника "Эль Сальвадора" был неприемлем. Началась самостоятельная жизнь: без жилья, без средств к существованию при огромном желании учиться в Гаванском университете. Работа учителя- почасовика, которой Сангили занимался, едва обеспечивала ему полуголодное существование, ночлегом же чаще всего служили скверы Гаваны.

В Национальном архиве Кубы сохранилось два любопытных документа - две справки, выданные на имя Сангили. Одна удостоверяла, что им внесены деньги в кассу Гаванского университета на сумму 33 песо 4 реала за право быть допущенным к экзаменам на факультете права; другая, за подписями приходского священника и комиссара 5-го округа столицы, засвидетельствовала, что ее предъявитель беден. Наличие этих двух справок давало их обладателю право на обучение в университете экстерном.

С началом антиколониальной, освободительной войны 10 октября 1868 г. Мануэль надел форму "гарибальдийца" - красную рубашку. Сражавшийся за освобождение Латинской Америки итальянский революционер Дж. Гарибальди был любимым героем романтически настроенного юноши, жаждавшего свободы для своей родины. Повстанческое движение, начало которому положил К. М. де Сеспедес, набирало силу, освобожденные плантатором-повстанцем рабы вливались в его освободительную армию.

Мануэлю стало известно, что его старший брат X. Сангили (в ходе войны он получит звание генерала Освободительной армии) сражается в лесах Камагуэя. Решение было принято незамедлительно: отправиться на соединение с повстанцами. Сделать это было, однако, непросто, так как все подступы к очагам дислокации инсургентов были перекрыты испанскими войсками, а колониальные власти бдительно отслеживали передвижение молодежи. Группе студентов из 33 человек, среди которых был и М. Сангили, пришлось выбрать окружной путь. 9 января 1869г. на пароходе "Колумбус" они взяли курс на Багамы, где их в Нассау ждал генерал Освободительной армии М. де Кесада, готовивший экспедицию в помощь инсургентам Камагуэя. И только 14 января на зафрахтованном у англичан пароходе "Гальваник" экспедиционеры взяли курс на Кубу. 17 января они благополучно высадились на берег и добрались до места назначения.

К тому времени в маленьком городке Гуаймаро, который перешел в руки

стр. 143

повстанцев, создалась сложная ситуация: один из местных руководителей повстанцев Н. Аранго за спиной своего брата А. Аранго готовил сдачу Гуаймаро испанцам за определенную мзду. Карательный отряд графа Бальмаседы уже находился на подступах к Гуаймаро. Ситуацию в пользу инсургентов переломил молодой адвокат И. Аграмонте, разоблачив план предательства, но, к сожалению, не имея достаточных сил для отпора противнику. Поэтому прибытие пополнения оказалось кстати. Карательная экспедиция была отброшена, а Гуаймаро объявлен местом созыва конституционной ассамблеи, которая была назначена на апрель 1869 года. Мануэль был включен в состав комиссии по разработке конституции в качестве секретаря. На самой же ассамблее ему было предоставлено слово, и он произнес пламенную речь в защиту демократии и свободы, против рабства.

На полях сражений Сангили прошел путь от солдата до полковника Освободительной армии, участвовал более чем в 50-ти битвах, был ранен в бедро. Кроме того, на страницах фронтовой газеты "La Estrella Solitaria" из номера в номер он вел рубрику "Хроника военных действий". Десятилетняя война закончилась Санхонским пактом 1878 г., по которому Куба продолжала оставаться колонией Испании.

В 1879г. Сангили завершает свое юридическое образование в Центральном университете Мадрида и с дипломом доктора права возвращается на родину. Ему 31 год, десять лет из которых отданы войне за независимость и суверенитет своей страны. Работы нет. Владельцы адвокатских контор и колониальные власти, с которыми срослось теперь правое крыло бывших повстанцев, не упустят случая, чтобы продемонстрировать свое недоверие ко вчерашнему мамби даже с дипломом Мадридского университета. Только основанный в 1877 г. журнал "Revista de Cuba" предложил Сангили работу корректора. Казалось, - чисто техническая работа, но она стала для него не только источником скудного заработка -- появилась возможность творческого роста как публициста и писателя, как авторитетного критика.

Журнал, сразу же заявил о своем пацифизме, оповестил читателей о поддержке прежде всего молодых талантов, превратил свои страницы в арену острой полемики по самым разным вопросам, чтобы не ущемлять права авторов на свободу мысли и слова. Большую популярность принес журналу кропотливый труд (с комментариями, которые готовил чаше всего Сангили) по переизданию на его страницах работ философов-просветителей, в частности Луса-и-Кабальеро, английского философа-материалиста Дж. Локка.

Свои работы Сангили публикует и на страницах других журналов. Глубоко возмутила его книга бывшего преподавателя физики колледжа "Эль Сальвадор" X. И. Родригеса "Жизнь Хосе Луса-и-Кабальеро", выпустившего ее в свет в самый разгар Десятилетней войны. Издана она была в США и получила широкое распространение в среде кубинской эмиграции. Сангили считал, что автор исказил образ и личность Луса-и-Кабальеро, превратил его в "идола", "икону", выхолостил духовное кредо педагога и наставника молодых кубинцев в их борьбе за независимость (2). Сангили был убежден, что книга Родригеса успела нанести вред общественной мысли Кубы, и написал полемическую работу в защиту убеждений своего учителя. Она была напечатана в журнале "Revista Cubana" 30 июня 1885 года. Первое, что делает автор, - это пишет письмо Родригесу на его нью- йоркский адрес и отправляет ему экземпляр журнала. Сангили просит адресата откликнуться на его "скромный труд", сообщает, что он еще был ребенком, когда не стало "дона Пене", и потому считает себя не вправе говорить о его жизни по своим личным впечатлениям, но считает для себя абсолютно необходимым обратить внимание на ошибки и искажения взглядов своего учителя, содержащиеся в книге Родригеса (3).

Ответ на это письмо не замедлил появиться- завязалась эмоциональная эпистолярная полемика. 12 ноября на страницах того же журнала появляется документ исторической для понимания гражданских позиций Сангили значимости - его открытое письмо Родригесу с одновременной публикацией всей предшествующей этому событию переписки двух авторов. Для Сангили крайне важным было дать новое дыхание освободительным идеям кубинского просветителя, чье имя непосредственно связано с формированием антиколониальной идеологии кубинского общества и должно быть очищено от сусальностей, которые ему приписывает Родригес, стремясь всячески выпятить так называемый христианский дух, который якобы "облагораживает и освящает его страстный патриотизм". Для Сангили

стр. 144

неприемлем тезис Родригеса о том, что Лус-и-Кабальеро "желал прогресса для своей страны и хотел этого добиться... без насилия, без разрушения сложившихся устоев, без кровопролития". Сангили считает, что Лус-и-Кабальеро был "революционером, выразителем чаяний тех, кто взялся за оружие во имя свободы Кубы", больше: "был ее провозвестником", убеждал, что "надо сражаться, разрушать, чтобы строить". Сангили цитирует слова Луса-и-Кабальеро: "Борьба была и будет необходимостью. Да здравствует борьба как единственное средство достижения великих целей!" (4).

Идейная борьба, развернувшаяся на страницах журнала "Revista de Cuba", была той питательной средой, в которой шел процесс формирования нового поколения кубинских революционеров, чьи идеалы олицетворял революционный демократ Х. Марти, развернувший в свою очередь огромную работу по собиранию и организации новых сил для решения задач освобождения Кубы от колониальной зависимости.

В январе 1892г. в канун создания Кубинской революционной партии (КРП), Марта добился встречи с Сангили в Нью-Йорке и предложил ему сотрудничество в общем деле - подготовке новой освободительной революции. Однако Сангили не во всем был согласен с Марти. От вступления в КРП он отказался, но выразил свою полную готовность поддержать дело Марти пропагандистски. Эта задача была возложена на новый журнал - "Hojas Literarias", первый номер которого увидел свет 31 марта 1893г. и сразу же стал заметным явлением в политической жизни Кубы. Не раз ее главному редактору приходилось иметь дело с судебными органами, с цензурой. Власти бдительно следили за деятельностью не только Сангили, но и всей его семьи. Так, с началом новой освободительной революции 24 февраля 1895г. сразу же был арестован и заключен в тюрьму генерал Освободительной армии X. Сангили, ему были предъявлены обвинения, наказуемые смертной казнью. М. Сангили с семьей в спешном порядке эмигрировал в Нью-Йорк и провел титаническую работу по организации юридической защиты брата: X. Сангили был выпущен на свободу.

Оказавшись в вынужденной эмиграции, М. Сангили не прерывал связи с борющейся родиной. Об этом свидетельствует его переписка с одним из вождей кубинской революции, генералом А. Масео, который к тому же был и большим другом X. Сангили. Работа среди кубинских эмигрантов требовала большого напряжения сил, но давала свои плоды: непрерывным потоком шла на Кубу материальная помощь инсургентам, действенной была деятельность эмигрантских клубов по оказанию моральной поддержки и формированию экспедиций для пополнения контингента освободительной армии, проведению митингов в защиту справедливого дела освобождения Кубы от колониальной зависимости, организации дипломатической поддержки борющегося острова со стороны прежде всего латиноамериканских стран. Весь свой авторитет "старого" мамби Сангили отдал делу служения освободительным целям. Его лекции, доклады и выступления были посвящены проблемам завоевания независимости. Несмотря на то, что Сангили не идентифицировал свои взгляды с идеологией мартианской демократии, он всецело встал на сторону Марти как лидера нового поколения кубинских революционеров, считал его продолжателем революционной войны, которая была начата Сеспедесом и участником которой был он сам.

Эти свои взгляды Сангили открыто изложил в своей речи перед кубинскими эмигрантами в октябре 1895г. и в обстоятельном докладе, посвященном первой годовщине со дня гибели Марти в мае 1896г. на тему "Марта и Кубинская революция". Для Сангили Марти- "апостол кубинской свободы", а его гибель - невосполнимая утрата для освободительной войны, которую он начал и в которой ему не суждено было реализовать свои революционные идеи по завоеванию суверенитета его родиной (5).

Защита мартианских идей таким авторитетным мамби, как Сангили, который в свое время был не во всем согласен с Марта в вопросе о выборе путей борьбы за свободу, после гибели последнего имела принципиальное значение, способствовала накоплению антиимпериалистического потенциала, который был востребован значительно позже, хотя уже заключительный этап освободительной революции (1895-1898 гг.) выявил глубинную правоту и обоснованность тревоги Марта за судьбу своей страны в условиях, когда с особой циничностью проявились геополитические претензии Соединенных Штатов, навязавших Кубе собственный военно-

стр. 145

оккупационный режим. Этот режим был установлен в стране как следствие испано-американской войны 1898 г., в которой Испания потерпела поражение, а США, по версии их политиков, как бы автоматически унаследовали "метропольные права" на остров и на распоряжение дальнейшей его судьбой. Свое функционирование военно- оккупационный режим начал с демонтажа структур политической власти "второй республики", о создании которой было объявлено в первый день начала революции- 24 февраля 1895 года. Прежде всего США настаивали на роспуске Освободительной армии. В ответ на это командование армии созвало Ассамблею представителей революции, которая начала свою работу 24 октября 1898 года. На своем первом же заседании ассамблея избрала правительство, утвердила президентом Б. Масо, генерала Освободительной армии, за год до этого уже приступившего к исполнению президентских обязанностей.

Делегатом ассамблеи был и М. Сангили, избранный от четвертого корпуса армии. Он принял самое действенное участие в формировании комиссии во главе с генералом К. Гарсией для делегирования ее в Вашингтон с целью решения всей совокупности проблем, связанных с признанием Соединенными Штатами постиспанской власти на Кубе, сформированной революционными силами страны. Сангили вошел в состав этой комиссии как заместитель Гарсии, поскольку был возмущен вероломством американского генерала Шафтера, обманным путем вынудившего Гарсию отдать ему ключи от Сантьяго-де-Куба, колыбели революции.

Прибывшая в Вашингтон кубинская миссия была проигнорирована властями США. Глава миссии не удостоился аудиенции у президента. 1.1 декабря 1898г., на следующий день после подписания Парижского мирного договора по итогам испано-американской войны, Гарсиа скоропостижно скончался в вашингтонской гостинице. Гроб с останками главнокомандующего Освободительной армией Кубы в сопровождении почетного эскорта американских военных кораблей был доставлен на Кубу. Так Сангили стал свидетелем политического цинизма американской администрации. Но неустрашимого мамби ждали новые испытания: разоружение и роспуск Освободительной армии, с которой он был связан на протяжении 30 лет своей жизни.

С негодованием фиксировал Сангили факты последовательного и стремительного демонтажа хрупких структур власти "сражающейся республики", которую лишили ее главной защитницы - Освободительной армии и посол которой в США Т. Эстрада Пальма, заместитель Марти в КРП, возглавивший партию после гибели ее лидера, авторитарным решением объявил о прекращении ее деятельности в связи с ее ликвидацией и закрыл ее орган- газету "Patria". 31 декабря 1898г. вышел последний, 522-й номер этой газеты.

В апреле 1899 г. была по существу разогнана Ассамблея представителей революции, на протяжении почти полугода добивавшаяся закрепления независимости, завоеванной кубинским народом. США вероломно вторглись и в текст Конституции Кубы, которая была составлена Конституционным конвентом Кубы, членом которого был Сангили. Его подпись стояла под Основным документом страны. По настоянию американской администрации и непосредственно военно-оккупационных властей США в текст Конституции Кубы была включена "поправка Платта", предоставлявшая северному соседу новой независимой республики право интервенции на остров по его собственному усмотрению и решению.

Интуиция политика, бескомпромиссного борца за свободу своего народа со все большей настойчивостью убеждали Сангили в том, что составление "поправки Платта" и навязывание ее народу, одержавшему победу в освободительной войне, не обошлось без "кубинского фермента", который необходимо было "расшифровать". Решение этой задачи для Сангили стало делом его чести. И действительно, ему первому удалось распутать кубинские нити сговора с американскими правителями. Личность эта была выявлена, и ее причастность к позорнейшим страницам антинациональной политики была документально доказана и обоснована. Это был все тот же Эстрада Пальма - посредственный как политик, когда речь шла об отстаивании национальных интересов страны, которую он представлял в США, и виртуоз-манипулятор, когда волна политических событий поднимала на свой гребень корысть и наживу (6). "Поправка Платта" стала для Эстрада Пальмы трамплином для того, чтобы занять кресло президента Кубы. И он занял его благодаря выборам 1902г., прошедшим при грубом вмешательстве администрации США.

стр. 146

Драматизм коллизии с утверждением "поправки Платта" для Сангили обернулся личной трагедией, так как он в Учредительном собрании при принятии Конституции Кубы проголосовал за эту пресловутую поправку, чем вызвал недоумение у значительной части политиков- антиимпериалистов. И этому шагу Сангили никак нельзя дать однозначную оценку. Это осознавал и сам Сангили. Поэтому он счел необходимым публично разъяснить свою позицию через газету "La Diskusion". 21 марта 1901 г. эта газета на своей первой странице напечатала заголовок: "Мнение Мануэля Сангили. Важнейшее интервью. Трансцендентные декларации".

Характерно, что это интервью представляет ценность само по себе. Для изложения своих позиций Сангили была нужна аудитория более широкая по своему социально- политическому составу, чем Учредительное собрание. Кубинское общество было поставлено перед трагической дилеммой: либо согласиться на продолжение военной оккупации острова и сохранение военно-оккупационных властей США, либо освободить страну от военной оккупации, дав согласие на принятие "поправки Платта". Другого выбора, по мнению Сангили, в тот момент не существовало:

"Если не считать происшествий, вытекающих из самой человеческой природы и по существу всюду одинаковых, следует признать, что деятельность оккупационных военных властей носила благотворный для Кубы характер, скорее гражданский, чем военный. Но эта деятельность не ограничена законом и осуществляется без участия народа. Поэтому такая форма правления оскорбляет до глубины души каждого цивилизованного человека. Я не знаю, кто может предпочитать такое правительство правительству республики, опирающемуся на закон и занятому его осуществлением в рамках конституционного права и без ущемления человеческого достоинства".

Эту свою оценку ситуации Сангили подкреплял выражением полного несогласия с теми, кто считал возможным продолжение оккупации острова до тех пор, пока не будет признан суверенитет страны. "Я убежден,- говорил он, - что нет ни одного американца, который бы не мечтал приобщить остров Кубу к владениям США... Национальная гордость и множество других соображений не позволяют большинству американцев выступить против превращения Кубы в удобную зону совершения коммерческих сделок". Сангили считал, что принятие "поправки Платта" не лишит Кубу будущего, для которого он работает.

В марте 1903г. Сангили предложил конгрессу Кубы свой проект аграрного закона, чтобы не допустить прихода на Кубу того "критического момента", когда кубинский земледелец будет лишен земли, а в стране наступит "время агонии, разрухи и постыдного угасания, ибо, вне всякого сомнения, господство в области социальной и вслед за ним господство в области политики, господство во всем принадлежит хозяевам земли" (7).

Эти слова были вписаны Сангили в преамбулу аграрного законопроекта, предложенного им конгрессу Кубы 3 марта 1903 года. Но конгресс отклонил законопроект без обсуждения. Причина ясна: аграрная политика осуществлялась на основе военного приказа N 62 от 5 марта 1902г., изданного военно-оккупационными властями США и предусматривавшего разрушение общинного землевладения, что вело к массовому сгону крестьян с земли и столь же массовому переходу этой земли в руки иностранных, главным образом, североамериканских, предпринимателей, нахлынувших в страну с целью грабежа и наживы. Сангили не удалось дезавуировать этот чуждый национальным интересам Кубы закон. Более того, контрреволюционное аграрное нормотворчество вскоре было дополнено новыми "аграрными декретами" (N 566 от 17 мая 1907 г. и N 595 от 22 мая того же года), принятыми в период второй интервенции (теперь уже на основе "поправки Платта").

Сангили был охвачен тревогой за судьбу своей родины. Это видно из его ответа на письмо американских студентов из штата Канзас, которые обратились к нему с вопросом об его отношении к аннексии Кубы Соединенными Штатами и с просьбой быть их консультантом в ходе дискуссии, которую они собираются провести в своей стране в связи с ее аннексионистской политикой, направленной против Кубы. Письмо Сангили датировано 6 марта 1907 года. Его автор с горечью констатирует: "И если по-настоящему разобраться, положение испанской колонии в прошлом было для нас более выгодным, чем в будущем- роль зависимой территории или колонии Соединных Штатов. Дело в том, что, во-первых, Испания находилась далеко, во-вторых, - она была весьма бедной и к тому же сравнительно слабой; наконец, она была для нас нацией-прародительницей... Иные условия

стр. 147

создает превращение Кубы в колонию Соединенных Штатов или в "присоединенную" к ним территорию; как только будет установлено их тираническое господство, мы лишимся каких- либо средств защиты, за исюпочением тех, на которые толкает отчаяние... При испанском владычестве мы ни на миг не переставали быть кубинцами, не прекращали чувствовать, и думать на общем нашем кастильском языке. При американском господстве мы, вне всяких сомнений, будем "поглощены", мы встанем на путь быстрого или медленного исчезновения, раздавленные близостью их необъятной страны, их численным превосходством, их властью, ставящей силу на службу им, а не нам; сметенные наплывом их людей, порабощенные их могуществом и их языком, навязанным нам в качестве официального" (8).

Его пожелание студентам, "озаренным, -- как он пишет, - светом разума и справедливости", состоит в том, чтобы они убедили не только своих оппонентов, но и "весь народ Соединенных Штатов в том, что Куба - для ее блага, а также для блага, чести и славы американской нации - всегда должна быть независимой и суверенной республикой"(9).

С годами тревога становилась все более сильной, она как бы материализовывалась в кубинской действительности. С большей отчетливостью выкристаллизовывается антиимпериалистическая направленность идей Сангили. Находясь на посту государственного секретаря Кубы в правительстве X. М. Гомеса (1903-1913 гг.), он подверг резкой критике так называемую превентивную политику, провозглашенную тогдашней администрацией США. Сделано это было на банкете в честь госсекретаря США Ф. К. Нокса 11 апреля 1912 года. "Угроза интервенцией", взятая на вооружение как ведущий внешнеполитический принцип администрацией США, недостойна великой державы - этот лейтмотив определял содержание тоста, произнесенного Сангили (10).

Вместе с тем, осуждая администрацию Соединенных Штатов за ее алчные, хищнические планы, Сангили все более убеждался в политической нечистоплотности и коррумпированности своих коллег по работе в высших органах власти. Поэтому его статья "Тревоги кубинской души. Размышления о "поправке Платта", написанная на 75-ом году жизни и опубликованная в гаванской газете "El Figaro" 8 октября 1922г., накануне дня национального праздника- 10 октября, несла в себе более серьезный политический потенциал и более глубокие личные переживания ее автора, чем это может показаться на первый взгляд. Сангили- мыслитель, Сангили-литератор, пишущий в этой статье об истоках "поправки Платта" и обвиняющий первого президента постколониальвой Кубы в предательстве, превращает личность Эстрада Пальмы в собиральный образ, олицетворяющий продажность власти, даже если она рядится в республиканскую тогу, обрастает атрибутами демократии и либерализма. Эта статья прозвучала как вызов современным Сангили политикам.

За полгода до своей смерти в той же "Е1 Figaro" Сангили публикует свои размышления (точнее: мудрствования- cavi Laciones) по случаю 20 мая- дня объявления независимости Кубы в 1902 году. "Оглядываясь назад, - пишет он, - склонен думать, что Республика эта не имеет легитимного происхождения. Произошла адюльтеризация. На процесс ее возникновения оказали воздействие две противоположные реальности: во-первых, и в меньшей степени, искренность и героизм, бескорыстие и жертвенность; во-вторых, и в значительной степени, - случайное и превходящее (преходящее), продажность и деньги". Поясняя свою мысль, он подчеркивает: "Почти вся кубинская земля перешла в руки иностранцев, это привело к тому, что наш народ, в массе своей бедный, стал превращаться в колонов, подобных колонам древнего Рима. Промышленность и торговля также не в руках кубинцев... Что же касается суверенитета, то он только символ" (11).

23 января 1925г., не дожив двух месяцев до своего 77-летия, Мануэль Сангили ушел из жизни.

Для поколения кубинцев, осуществивших мечту Сангили о суверенитете Кубы, он остался образцом гражданина. "Очистительным и живым родником был его глагол. Неувядаемым образцом гражданственности была его жизнь. Никогда не приносил он в жертву своим интересам интересы общества. Ни разу не осквернил он ложью свои уста. Ни тщеславие, ни зависть никогда не застилали его чистого и честного взора. Родился бедным и умер бедным, оставаясь избранником Фортуны. Неутомимо защищал он Дульсинею своей мечты от мошенников и трусов. Заслонял

стр. 148

собою мрак. Возжигал свет. Жизнь его прошла между агонией и долгом. Умер, словно заснул. С лицом, обращенным к звездам" (12), - так писал о нем Р. Роа, один из выдающихся общественных и политических деятелей Кубы XX в., в 1948 г., в год 100-летия со дня рождения Мануэля Сангили.

Примечания

1. Цит. по: BUENO S. Figuras cubanas. La Habana. 1964, p. 57.

2. См. SANGU1LI М. Jose de la Luz у Caballero (estudio critico). La Habana. 1962.

3. Ibid., p. 235-236.

4. Ibid., p. 250, 274, 275.

5. См. SANGU1LI М. Defensa de Cuba. La Habana, 1948, p. 1-16, 39-42, 46, 48.

6. Более подробно см. РОИГ ДЕ ЛЕУЧСЕНРИНГ Э. Кубинский народ в борьбе против империализма США. Избранные произведения. М. 1968, с. 134-144.

7. SANGU1LI М. Defensa de Cuba, p. 110.

8. САНГИЛИ М. Аннексия Кубы Соединенными Штатами. Письмо студентам Канзаса. В кн.: Кубинская публицистика от Хосе Марти до наших дней. Сб. М. 1981, с. 73-86.

9. Там же, с. 86.

10. SANGU1LI М. Discursos у conferendas. La Habana. 1949, p. 191-198.

11. SANGU1LI М. Defensa de Cuba, p. 181.

12. ROA R. Retorno a la alborada. T. II. La Habana. 1964, p. 65.