Рейтинг
Порталус

СУДЬБА МИХАИЛА ГОЦА

Дата публикации: 17 мая 2021
Автор(ы): А. И. Еремин
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ
Номер публикации: №1621232395


А. И. Еремин, (c)

Осенью 1906 г. в России прошло почти незамеченным известие о смерти М. Гоца. Среди немногих откликов выделялся некролог видного журналиста В. М. Дорошевича на первой странице популярной сытинской газеты "Русское слово". С присущей его перу остротой "король фельетонистов" писал: "Революция понесла большую потерю. Больше, чем за все время военно- полевых судов... Из главного штаба ее выбыл М. Р. Гоц... Мрачная, зловещая и злобная фигура... Это был один из тех Наполеонов революции, которые, сидя в Латинском квартале в Париже или на берегу Женевского озера, дают сражения правительству, кидая в бой тысячи людей в Москве, Свеаборге, Кронштадте, Севастополе". Революционные же публицисты составляли некрологи о нем в духе древнего правила - "О мертвых или хорошо, или ничего". Но никто не обошел того обстоятельства, что Гоц был идейным вдохновителем эсеровского террора и пользовался в партии социалистов-революционеров (ПСР) непререкаемым авторитетом. Вплоть до 1905 г. он исполнял функции представителя Боевой организации партии и ее ЦК за границей, был соредактором центрального органа "Революционная Россия", членом литературной и транспортной комиссий, Заграничного комитета ПСР. Ни одно сколько-нибудь заметное эсеровское дело тех лет не прошло без его воздействия 1 . Тем не менее, о Годе нет пока ни одной серьезной исследовательской статьи, а в энциклопедических изданиях нет порою даже точных дат и мест рождения и погребения этого деятеля.

Михаил Рафаилович Гоц (псевдонимы - Левицкий, Рафаилов) родился 3 февраля 1866 г. и был приписан к еврейской общине г. Шавли Ковенской губернии. Его отец являлся купцом первой гильдии, женился на дочери оптового торговца чаем В. Д. Высоцкого и вошел партнером в дело тестя. В начале 900-х годов их совместное предприятие выросло в крупную фирму по торговле колониальными товарами. На Красносельской ул. в Москве была построена большая фабричная развесочная, в Лубянско-Ильинских торговых рядах появилась громадная контора. Из породнившихся между собой в конце XIX - начале XX в. семей московских богачей Высоцких, Гавронских, Гоцев, Тумаркиных, Фондаминских, Цетлиных вышло значительное число видных деятелей эсеровской партии. Существовал заметный контраст между старшими и младшими поколениями этих семей. Вначале то были ортодоксальные еврейские семьи с крепким бытом и строгим исполнением традиционных обрядов. Дети же, воспитывавшиеся в русских школах, всецело восприняли и русскую культуру. Отцы и дети принадлежали к разным мирам, которые один с другим почти не соприкасались 2 .

Гоцы жили богато, но внешне скромно. Детство и юность Михаила прошли в первопрестольной столице. Его отец снимал квартиру с телефоном (тогда - редкость) в доме N 9 по Армянскому переулку. Личная комната Михаила представляла собой подобие пенала и обставлена была незатейливо. В ней, а летом на даче в с. Богородском за Сокольниками, которую


Еремин Александр Иванович - кандидат исторических наук, докторант Российского государственного гуманитарного университета.

стр. 144


Годы также снимали, Михаил с товарищами производили потом свои первые "конспирации". Когда в 1893 г., находясь в Алгачинской каторжной тюрьме, Михаил написал обширную автобиографию, в которой поведал и о своих юношеских годах, то вспоминал, что в 15 лет он переживал увлечение сочинениями Д. И. Писарева, вместе с друзьями свергал все авторитеты, господствовавшие прежде над его умом, находясь "в упоении впервые открывшейся перед ним полной внутренней свободой от предрассудков и предубеждений старого мира". Он участвовал в издании рукописного журнала "Реалист". На обложке красовался эпиграф из статьи Писарева, определявший, что такое "мыслящий реалист". В двух номерах журнала среди прочего имелись "куплеты довольно плохие, - но тогда восхищавшие нас своим остроумием; каждая строфа кончалась припевом - кувырком, кувырком полетит весь царский дом" 3 .

В 1885 г. он поступил на медицинский факультет Московского университета, где вошел в центральную группу московской народовольческой организации. Группа занималась созданием кружков и снабжением их легальной и нелегальной литературой. На довольно простой множительной технике, деньги на которую дал Михаил, тиражом 500 экз. издавали революционную студенческую литературу. Через Года группа осуществляла связь с заграницей и вела литературную корреспонденцию. В Париже жил в то время светоч народнической эмиграции П. Л. Лавров, к которому Гоц относился восторженно. Как-то Михаил узнал, что Лавров был большим любителем гречневой каши. А достать гречневую крупу в Париже было почти невозможно. Тогда Гоц стал регулярно посылать ее Лаврову.

Мемуаристы единодушны в том, что именно в те годы сложились взгляды Гоца на революционное движение, террористическую борьбу, издание партийной литературы, а в качестве главной задачи он определил создание крепкой и сплоченной организации. Сразу же выяснилось место Гоца в этом движении - подготовка революционных акций и решение всех главных вопросов в узком кругу соратников. Например, касаясь подпольной типографии, Московское охранное отделение в докладе директору Департамента полиции сообщало, что "Гоц избегал посвящать многих в это дело, и о существовании типографии знали лишь самые близкие с ним лица" 4 .

Занятия медициной отрывали Гоца от революционных увлечений, поэтому в 1886 г., он перевелся на юридический факультет. Работа его группы шла успешно. Ее участники всерьез подумывали об образовании всероссийского центра "Народной воли". В ту пору судьба столкнула Гоца с С. В. Зубатовым. Они были одного возраста, но с тою разницей, что первый родился в семье московских крезов и стал виднейшим деятелем ПСР, а второй был более "плебейских" кровей и стал главой политического сыска Российской империи. Первого друзья называли "живой совестью" партии эсеров, второй заслужил прозвище "Макиавелли Охранного отделения" 5 . При всей амбициозности эсеров среди них, пожалуй, не имелось достойных соперников Зубатову, так как последний выходил победителем в большинстве поединков между ними. Так, в 1886 г. Зубатов уже знал, что Гоц вместе с О. Г. Рубинком и М. И. Фондаминским 6 стояли во главе московской народовольческой молодежи. Чтобы управлять ситуацией, Зубатов сдружился с некоторыми членами кружков и сплотил их вокруг библиотеки, управляемой его невестою Михиной. Когда деятельность организации, по мнению полиции, "достаточно вызрела", 25 октября (6 ноября) 1886 г. были арестованы все лица, причастные к ней.

Так Гоц начал затянувшееся на 15 лет прохождение "тюремных университетов". Он оказался в Бутырской тюрьме, где проявил себя строптивым и непокорным узником, наладил получение нелегальной литературы, проповедовал и теоретически аргументировал тактику отказа от дачи любых показаний (она впоследствии стала как бы обязательной для членов ПСР). Его призыв "Товарищи, отказывайтесь от дачи показаний!" был девизом каждого номера центрального органа партии. Для разряжения атмосферы неповиновения, временно сложившейся в Бутырках, Гоца перевели в Петербург и посадили в одиночную камеру Дома предварительного заключения. Но Гоц очень хотел во что бы то ни стало попасть в Петропавловскую крепость или в Шлиссельбург, чтобы "очутиться среди священных для него стен", где томились многие борцы за свободу. Однако его вскоре вновь перевели в Бутырки, и много лет спустя Гоц с "искренним сожалением" рассказывал о постигшей его "неудаче" 7 .

Суд определил ему восемь лет ссылки, "назначив местом водворения ему, как еврею, Якутскую область". Туда он прибыл в феврале 1888 года. Местный губернатор генерал Светлицкий пользовался в политической колонии ссыльных репутацией культурного и корректного человека. Общественная жизнь там кипела. Ссыльные устроили клуб, библиотеку, читальню, в которых заслушивались и обсуждались рефераты; устраивали вечеринки, сопровождавшиеся дружным пением революционных песен. В ссылке Гоц познакомился с Верой Хаимовной Гассох, бывшей ученицей лидера народовольцев А. И. Желябова в одесский период

стр. 145


его деятельности (в составе кружка "чайковцев"). Гассох была административно выслана по делу таганрогской подпольной типографии "Народной воли". В ноябре 1888 г. Год подал прошение губернатору о разрешении вступить с ней в брак, оно было получено, и через полтора месяца местный раввин совершил "обряд бракосочетания по Моисееву закону". Отметить свадьбу съехалось множество ссыльных, получился шумный товарищеский праздник. Предстоявшие им восемь лет пребывания в Сибири молодожены планировали использовать для солидной подготовки к дальнейшей работе "на воле". Что касается Гассох, то она была потом деятельной помощницей своего супруга, пока он был жив, а далее ее партийная работа постепенно заглохла.

Тем временем ссыльные стали обсуждать форму протеста против тяжелых условий той колымской ссылки, куда некоторым из них предстояло отправиться. Завершением явилась их перестрелка 22 марта (3 апреля) 1889 г. с охраною, вошедшая в революционные анналы под названием "Якутская трагедия". Из 33 участников было убито шесть и ранено семь человек. В июне 1889 г. уцелевших участников судил Якутский военный суд. Троих приговорили к смертной казни, четверых - к вечной каторге, 16 человек - к разным срокам заключения. Гоц был одним из инициаторов выступления. Его делегировали для переговоров с администрацией. А ссыльные, собравшись в одном из домов, отказались подчиняться властям. Когда солдаты попытались выставить бунтовщиков из помещения, прогремели выстрелы из пяти имевшихся у ссыльных револьверов. Солдатам был отдан приказ открыть ответный ружейный огонь. Гоц был опасно ранен, и только благодаря стараниям медицинского персонала тюремной больницы его жизнь спасли. Одна из пуль, пробив овчинный полушубок, вместе с кусочками шерсти застряла рядом с позвоночным столбом, став впоследствии роковой в жизни Гоца.

Эти события получили широкий резонанс. А Гоца приговорили к бессрочной каторге. Около 20 человек отправили в Вилюйскую тюрьму, пустовавшую с тех пор, как в 1884 г. из нее был выпущен Н. Г. Чернышевский. Государственный совет специально выработал и утвердил штат тюрьмы: смотритель с помощником, 26 солдат наружной караульной команды и казачий урядник. Российскому налогоплательщику это обошлось тогда в сумму около 30 тыс. зол. руб. в год. Кроме одежды ссыльные якутчане получали пособие в размере 12 руб. в месяц. На осужденных возложили также издержки по суду в сумме 4910 руб. 33коп., но те сообщили родным и близким, чтобы денег им не посылали, так как их конфискуют на погашение судебных издержек 8 .

Вилюйский острог не походил на обыкновенную тюрьму. Заключенные называли себя "старосветскими помещиками". Тюрьма представляла собой обширный участок с центральным зданием. Во дворе находились кухня, пекарня, баня (она же служила прачечной) и теплый туалет. Для заключенных были отведены две мужские комнаты с нарами, зал с деревянными колоннами, обширная и светлая женская комната с семью кроватями (по числу каторжанок), оклеенная обоями и с потолком, задрапированным белым полотном. Это была как раз та комната, в которой жил Чернышевский. Импровизированные камеры днем оставались открытыми и запирались только на ночь. Никаких каторжных работ арестанты не отбывали, но должны были обслуживать себя. Доставка воды и дров лежала на вольнонаемном служащем. Гоц исполнял обязанности самоварщика, грея воду три раза в день. Начальства ссыльные почти не видели. Надзиратель обычно спал, смотритель хорунжий Свешников вел себя по отношению к заключенным корректно. Местная власть на Пасху и в Новый год являлась в тюрьму и приносила свои поздравления "кандальникам". Дело в том, что мужчины обязаны были носить кандалы. Их почти всегда снимали на ночь, а нередко и днем. Подстать режиму был казенный паек. Ежедневно на человека полагалось два фунта ржаной муки, фунт мяса и "приварок". Староста из ссыльных, имевший право выходить из острога, продавал излишки муки и на вырученные деньги улучшал рацион, а с воли без ограничений слали любые продукты.

По инициативе Гоца арестанты выпустили два номера журнала "Вилюйский сборник". Михаил Рафаилович являлся одним из редакторов. Все свободное время он уделял пополнению своих знаний: "одолел" "Всеобщую историю" Г. Вебера, чьи первые 12 томов Чернышевский перевел на русский в Вилюйске, сопроводив собственными дополнениями. Затем Гоц изучил, уже зная немецкий и французский, основы английского и итальянского языков. У заключенных имелась обширная библиотека, составившаяся отчасти из собственных, привезенных ими книг, отчасти из присылавшихся туда безвозмездно многими издательствами. Но Гоц завел в ссылке свою библиотеку, всю жизнь потом пополнял ее и никогда с ней не расставался. После его смерти это огромное собрание книг по разным отраслям обществоведения, философии, социологии, истории, психологии вошло составной частью в ту библиотеку

стр. 146


Лаврова - Года, которая попала в 1939 г. в амстердамский Международный институт социальной истории 9 .

В Вилюйске Год и его подельники просидели до мая 1892 г., затем их разбросали по разным местам. Года перевели в Акатуйскую каторжную тюрьму, где ему пришлось испытать строгости настоящего каторжного режима. Через год он оказался в более льготных условиях в Алгачане, а в 1894 г. был переведен в Зерентуйскую тюрьму, где, как и в Алгачанской, был освобожден от обязательных работ на рудниках и содержался на больничном режиме. В Зерентуе у Года произошла встреча с корреспондентом одной английской газеты. Для англичанина он послужил как бы живой иллюстрацией "тюремного рая", который был представлен корреспондентом как обычное явление в жизни русской политической каторги, опровергавшим противоположные выступления американца Дж. Кеннана, обследовавшего российские политические тюрьмы и выступавшего в защиту революционеров.

В 1895 г. по амнистии Гоцу заменили каторгу ссылкой. Михаил Рафаилович провел оставшийся срок в г. Кургане Тобольской губернии. Там вместе с поэтом-народовольцем П. Ф. Якубовичем (Л. Мелыпиным) он сотрудничал в омской газете "Степной край", а осенью 1898 г. получил с женой разрешение поселиться в Одессе, где принял на себя заведование местным экспортным отделением фирмы деда. Жизнь в Одессе стала для него некоей передышкой. В 1900 г. Гоц получил разрешение выехать за границу, исполнилась "давнишняя мечта его подышать вольным европейским воздухом". От редакции журнала "Русское богатство", от члена его редколлегии народника А. И. Иванчина-Писарева он привез в Париж рекомендательные письма к деятелям революционной эмиграции. У них всегда имелись в избытке идеи, но, как правило, отсутствовали средства для их воплощения. Одним из таких проектов явилась составленная народовольцем Н. С. Русановым программа выпуска социалистического теоретического органа. Гоц загорелся этой идеей и предоставил под ее необходимые материальные средства. Издание получило название "Вестник русской революции". Главным редактором стал Русанов, а Гоц с И. А. Рубановичем получили совещательный голос.

Михаил Рафаилович выговорил там себе отдел "Заметки о современности", в котором он мог бы высказывать свои взгляды на злободневные вопросы русского революционного движения. Одной из первых явилась его теоретическая статья "Система правды и наши общественные отношения" (сначала опубликована в сборнике "На славном посту". Париж. 1900). В ней Гоц рассматривал проблемы развития научного социализма. Гоц и ранее много раз давал средства на революционную деятельность, которые он черпал из значительных сумм, получаемых от горячо любившего его отца. Лично Михаил Рафаилович любил повеселиться в дружеской компании или сходить в театр, но обычно избегал этого, сохраняя деньги "на дело". К числу его недостатков относилась его почти анекдотическая торопливость. Иванчин-Писарев прозвал его "Мишка- торопыга". Отметим в порядке курьеза, что даже одна из главных теоретических работ Гоца называлась "Беглые заметки" 10 . Оборотной стороной этой торопливости были живой, быстрый ум и страстная воля к непосредственному действию.

Русанов, резко отличаясь в том от других мемуаристов, замечал: "Сам Гоц был уверен, что у него одинаково была сильна и теоретическая жилка, в чем заключалась одна из его безобидных иллюзий". Иные мемуаристы писали о его "большом теоретическом уме и его литературном блеске, свойственном крупным писателям", сожалея, что Гоц "зарывал в землю свои лучшие таланты". Но все, знавшие Гоца, отмечали его проницательность в отношениях с людьми и хорошие организаторские способности. В общем же Михаил Рафаилович стал одним из влиятельнейших вождей складывавшейся партии эсеров, не без некоторого честолюбия, однако ценивший не внешний почет, а уважение со стороны своих идейных друзей 11 .

Одно из серии его не вполне обдуманных решений явилось причиной его ранней смерти. В 1903 г. Гоц с родными проживал на французской Ривьере, где организовывал различные партийные мероприятия. Ему вздумалось побывать и на итальянской Ривьере. Так как в то время итальянское правительство заигрывало с российским, то революционных эмигрантов часто беспокоила своим "вниманием" итальянская полиция. А Михаил Рафаилович как вдохновитель террористических актов был на плохом счету у всех европейских полиций. Гоц не внял предостережениям друзей и поехал в Италию. Когда он с семьей завтракал весной 1903 г. в одном из неаполитанских отелей на берегу моря, полицейские в сопровождении русского консула арестовали его и препроводили в тюрьму Санто-Эфремо, поместив в средневековую сырую и холодную темницу, хотя и с видом на Везувий. Там Гоц провел несколько недель, затем был выслан за пределы Италии.

Пока он сидел в тюрьме, русские эмигранты организовали энергичную его защиту, осведомили об аресте бюро Социалистического интернационала и руководство ряда западноевропейских партий, выступили на страницах социалистической печати, доставили в Италию

стр. 147


кипу документов, доказывавших, что Гоц - не анархист, а социалист, поэтому к нему не применимы законы о задержании анархистов. Итальянское правительство хотело выдать Года Петербургу, но встретило бурю негодования. Как раз тогда в России произошел Кишиневский еврейский погром, потрясший цивилизованный мир. Какая-то газета обмолвилась: "Тут им не Кишинев!", и эта фраза стала ходячим лозунгом по делу Года. Хотя российская юстиция тогда осталась "при своем интересе", но мимоходом нанесла Году смертельную рану. После его пребывания в каземате начала прогрессировать болезнь, связанная с его ранением в 1889 г. и свела его 26 августа (8 сентября) 1906 г. в могилу. Но болезнь не сломила силу его духа, он стоически переносил последний удар судьбы. Более того, после ареста в мае 1903 г. одного из создателей Боевой организации и члена ЦК ПСР Г. А. Гершуни все организационные дела партии сосредоточились в руках прикованного к постели Гоца.

Ему не раз приходилось испытывать глубокое разочарование в своих оценках людей и впечатлениях от них. Но судьба уберегла его от главного несчастья - участия в разбирательстве по делу провокатора Е. Ф. Азефа, скандал с которым разразился уже после смерти Михаила Рафаиловича. Члены партийной комиссии, занимавшейся расследованием обстоятельств азефовщины, мучительно для себя искали разрешение психологической загадки "бесконечной любви" Гоца к Азефу. И не просто далось им признание, что именно материальная и идейная поддержка со стороны Гоца помогла умопомрачительному успеху Азефа. Гоц, придававший террору громадное значение, а Азефе видел блестящего осуществителя своей заветной идеи. Азеф же цинично использовал безграничное доверие Гоца и пытался даже с его помощью подчинить себе ЦК ПСР. Как вспоминал Н. С. Тютчев, "Азеф ни в грош не ставил "директивы" ЦК, прямо с глазу на глаз цинично заявляя, что все дело ведь только в М. Р. Гоце, а с ним можно поладить всегда" 12 .

После перенесенной им операции в немецкой клинике Гоц скончался в Берлине. Престарелый отец дал согласие на гражданские похороны сына, но поставил условием, чтобы Михаил был предан земле на еврейском кладбище. 3(16) сентября 1906 г. его прах предали земле в женевском предместье Коруж. В дохоронах приняли участие дредставители дочти всех евродейских социалистических партий.

Примечания

1. Русское слово, 16.IX.1906, N 230; МЕЛЫПИН Л. (Якубович П. Ф.). Памяти М. Р. Гоца (1866 - 1906). - Русское богатство, 1906, N 10; ШИШКО Л. М. Р. Гоц (Памяти дорогого друга). - Былое, 1906, N 11; М. Р. Гоц. Некролог. - Знамя труда, 1907, N 5; Заключение судебно-следственной комиссии по делу Азефа. Париж. 1911, с. 43.

2. Минувшее: исторический альманах. Т. 7. М. 1992, с. 200; ЗЕНЗИНОВ В. М. Памяти И. И. Фондаминского-Бунакова. - Новый журнал, Нью-Йорк, 1948, с. 300.

3. Вся Россия: русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации. Т. I. СПб. 1899, с. 1952; Каторга и ссылка, 1929, с. 99.

4. ТЕРЕШКОВИЧ К. М. Несколько слов по поводу воспоминаний М. Р. Гоца. В кн.: Народовольцы после 1 марта 1881 г. М. 1929, с. ПО.

5. ЧЕРНОВ В. М. Перед бурей. М. 1993, с. 142.

6. О. Г. Рубинок - сын кухарки. Был сослан в Якутию, где подвергся зверским побоям, после чего лишился рассудка и вскоре умер. М. И. Фондаминский, отбыв каторгу в Якутии, скончался от кишечного туберкулеза в иркутской больнице. В кружке Гоца его ранее называли "Лассаль". Эту же кличку наследовал его брат Илья, - один из видных деятелей ПСР.

7. "ВИЛЮЕЦ" (Брагинский М. А.). М. Р. Гоц в тюрьме и ссылке (по официальным документам и личным воспоминаниям). - Заветы, 1913, N 5, с. 64.

8. ТЕРЕШКОВИЧ К. М. Р. Гоц. В кн.: Якутская трагедия 22 марта (3 апреля) 1889г. М. 1925, с. 141.

9. Партия социалистов-революционеров после октябрьского переворота 1917г. Амстердам. 1989, с. 750.

10. ЛЕВИЦКИЙ А. (Гоц М. Р.). Беглые заметки. - Вестник русской революции, 1903, N 3. Позднее статья переиздавалась как: Беглые заметки (о критике и догме, теории и практике).

11. РУСАНОВ Н. С. В эмиграции. М. 1929, с. 250; ШИШКО Л. УК. соч., с. 286, 287.

12. ТЮТЧЕВ Н. С. Заметки о "Воспоминаниях" Б. В. Савинкова. В кн.: В ссылке и другие воспоминания. Ч. II. М. 1928, с. 193.

Опубликовано на Порталусе 17 мая 2021 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама