Т. II, под редакцией акад. В. Струве, А. Боровкова, А. Ромаскевича и П. Иванова. Труды Института востоковедения Академии наук СССР. 1938.

Товарищи Сталин, Жданов и Киров в своих замечаниях по поводу конспекта учебника истории СССР поставили перед советскими историками в качестве одной из основных задач изучение истории народов, входящих в СССР. Разрешение этой задачи встречает трудности благодаря неразработанности и малой доступности источников по истории ряда народов СССР, особенно народов Советского Востока. Трудности эти заключаются в том, что число специалистов, которые могут работать над источниками по истории этих народов, ограниченно, восточные памятники часто носят уникальный характер или известны в крайне ограниченном числе списков. Немалые трудности в пользовании источниками создает неразработанность арабской палеографии. Поэтому всякую попытку издания памятников по истории народов Советского Востока и особенно памятников местного происхождения надо приветствовать.

К числу таких публикаций принадлежит и рецензируемый сборник. Составители сборника выполнили большую работу по переводу, проверке и комментированию ряда памятников нарративного характера по истории Востока, они ввели в научный оборот большое количество малодоступных источников. В сборнике помещены иранские памятники XVI - XVII вв., а также источники XVIII -XIX вв.; последние представлены иранскими, хивинскими и бухарскими материалами. Из иранских памятников в сборнике напечатаны извлечения из трудов Хондемира, Хасана бек Румлю, Искандера Мунши и других. По Средней Азии даны отрывки из трудов Муниса, Агехи, Мухаммед Казима. Сборник снабжен вводными статьями источниковедческого характера, написанными для иранских источников А. А. Ромаскевичем и для среднеазиатских хроник - П. П. Ивановым. Оба автора дают в своих очерках характеристику помещенных в сборнике памятников, сообщают сведения об их авторах, времени написания и имеющихся списках. Дополнением к этим статьям служит очерк П. П. Иванова и А. К. Боровкова, в котором сообщается ряд сведений по истории Ирана и Средней Азии и в частности по истории туркмен.

Следует отметить, что в напечатанных в сборнике материалах нет ничего о взаимоотношениях Туркмении в России, что обусловлено самым характером публикуемых материалов. Тем более необходимо было остановиться на этой проблеме во вступительной статье, чего авторы, к сожалению, не сделали.

В основном помещенные в сборнике памятники содержат сведения о деятельности иранских шахов и ханов среднеазиатских ханств. Составители стремились особо выделить сведения, относящиеся к Туркмении; однако это им не всегда удавалось, так как сведения о Туркмении часто вкраплены отдельными фрагментами в памятники другой тематики. Поэтому историк, интересующийся специально Туркменией, должен будет довести до конца работу по отбору материала по Туркмении, которую начали составители рецензируемого сборника. Данные, относящиеся к политической истории туркменского народа, нередко встречаются в виде довольно подробных и цельных повествований, данные же, относящиеся к социально-экономическому быту, носят отрывочный характер. Нельзя не согласиться с замечанием редакции, что многое в социально-экономической жизни туркменского народа останется неясным, пока не будет опубликован актовый материал; такой материал, например, найден в архиве хивинских ханов. В напечатанных в сборнике хрониках история туркмен излагается в связи с историей Ирана, Хорезма и Бухары. Это ценно для выяснения международных, а часто и внутренних политических отношений Туркмении. Но в то же время это и затрудняет изучение истории туркменского народа, так как Туркмения постоянно выступает в этих хрониках только как объект политики иранских и среднеазиатских монархов. Кроме того восточные хроники обычно крайне тенденциозны, и в них часто одно и то же событие излагается совершенно различно в зависимости от того, при дворе какого - иранского или среднеазиатского - монарха писалась данная хроника. В связи с этим нужно отметить, что при публикации такого рода памятников необходим расширенный критический комментарий, который в сборнике, если не считать отдельных замечаний, отсутствует; если объем тома не давал возможностей для такого комментария, то сле-

довало дать более обстоятельную критику источников во вводных статьях.

Особо следует остановиться на вопросе о передаче текста памятников. Всякий, сталкивавшийся с переводом или редакцией восточных текстов, знает, как трудно они поддаются точному, адекватному подлиннику, переводу. Нужно сказать, что в рецензируемом сборнике содержание памятников передано хорошим, литературным языком, от передачи же стиля подлинника редакция сознательно отказалась, мотивируя это тем, что перевод риторических оборотов и метафор подлинника крайне затруднил бы пользование памятниками. Это соображение представляется убедительным. Но в таком случае редакция сборника должна была выработать единообразные приемы передачи текста памятников. Однако это не было сделано. Так, А. А. Ромаскевич при передаче содержания подлинника применяет: 1) пересказ текста, что обозначается заключением соответствующего места в прямые скобки, 2) перевод текста, очищенный от риторических оборотов, и 3) точный перевод текста с сохранением своеобразия стиля подлинника. Такие места перевода взяты в кавычки.

Такие способы передачи текста представляются не совсем удачными, потому что и при втором способе передача текста неизбежно будет более приближаться не к переводу, а к пересказу содержания памятника.

Удачнее эта задача разрешена П. П. Ивановым, который стремится передать стиль подлинника путем сохранения в переводе риторических оборотов в той степени, в какой это не создает ненужных трудностей для понимания памятника.

Нет в сборнике единообразия и в разбивке материалов. Так, переводы иранских источников снабжены заголовками редакции, тематически разбивающими данный памятник на разделы; эти заголовки набраны в сборнике более крупным шрифтом в отличие от жирного шрифта, которым набраны заголовки, имеющиеся в подлиннике. В переводах же среднеазиатских памятников такие тематические заголовки редакции отсутствуют. Впрочем, отсутствие единообразия в этом отношении не создает серьезных трудностей для ориентировки в тексте благодаря наличию подзаголовков подлинника.

Хуже в сборнике дело с комментированием текста. Мы имеем в виду не критический, а главным образом терминологический комментарий. Одну из наибольших трудностей в работе над вопросами истории Востока составляет неразработанность терминологии. Между тем разъяснению терминов в рецензируемом сборнике отведено далеко не достаточное место. Особенно это относится к переводам иранских источников; переводы среднеазиатских источников снабжены более обстоятельными, но все же недостаточными объяснениями терминов. Неудачно и отнесение объяснений терминов в подстрочные примечания. Возможно, что это и удобно при сплошном чтении, но при чтении отдельных памятников такое расположение объяснительного материала создает большие неудобства: один и тот же термин встречается много раз, и если читатель случайно не нападет на страницу, где этот термин объяснен, ему нужно будет затратить много времени, чтобы по указателю разыскать страницы (как правило, не одну), где данный термин встречается, и потом среди них уже без указателя, найти ту страницу, на которой помещено объяснение термина. Принцип, как будто принятый редакцией, - давать объяснение, термина на той странице, где он первый раз встречается, - далеко не всегда выдерживается; для примера можно указать на термины: "кушбеги, мингбаш, фукара" и др. Удачнее было бы все объяснения терминов отнести в указатель, как это сделано во II томе сборника материалов по истории Азербайджана, изданного Институтом истории Академии наук. Особенно же досадно, что многие термины вообще не переведены.

Недостатком сборника является также отсутствие в географическом указателе пояснений ко многим географическим названиям. Это затрудняет географическую ориентировку при чтении памятников, тем более что в самом тексте памятников далеко не всегда можно встретить необходимые пояснения. Лучше в сборнике построен указатель собственных имен, где обычно указывается или социальная или "племенная" принадлежность данного лица.

Все эти недостатки, однако, не умаляют большой ценности рецензируемого сборника.

Нарративные источники, отрывки из которых составляют рецензируемый сборник, ценны для истории не только Туркмении, но и других, братских республик Средней Азии. Как, например, можно разрабатывать историю узбекского народа без использования работ Муниса, Агехи? Между тем в сборнике из этих памятников отобран материал, относящийся только к истории одной среднеазиатской республики, что делает невозможным использование сборника для работы над историей других братских республик Средней Азии. Так, например, для работы над историей Узбекской ССР необходим перевод как той части работы Муниса, которая напечатана в рецензируемом сборнике, так и опущенной ее части. Ссылка редакции на то, что сборник составлялся по предложению и на средства Туркменской республики, неосновательна. Ведь редакция сама же говорит, что "вся политическая обстановка на протяжении XVI - XIX вв. неизбежно заставляет историка Туркмении обращаться единовременно к истории Ирана, Хорезма и Бухары" (стр. 35). Тем более является неоправданным помещение в сборнике только тематически отобранных частей из таких памятников, которые как раз и подтверждают связанность истории Туркмении с историей

Ирана и среднеазиатских ханств. Мы вовсе не хотим сказать, что издание тематических сборников по истории отдельных народов ненужно: такие издания нужны и возможны при опубликовании, например, актовых материалов. Но нарративные источники, использованные в рецензируемом сборнике, имеют одинаково большое значение для всех среднеазиатских республик, а потому их публикация должна производиться с учетом этого обстоятельства. Это не всегда требует публикации источника полностью, но при отборе материала необходимо руководиться принципом: дать из данного памятника максимум материала, полезного для исторической науки.