Таха Хусейн (1889-1973) - известный египетский писатель, литературовед, историк, философ. В трехлетнем возрасте потерял зрение. Окончил мусульманский университет "аль-Азхар" и Каирский университет. Он автор повести "Дни", сборников рассказов "Погибшая любовь" и "Мученики земли", романа "Зов горлицы" и др. Перевел ряд произведений античных и французских писателей. Важной сферой его творчества стала литературная публицистика.

Ключевые слова: Таха Хусейн, литературная публицистика, переводческая деятельность, мировая культура, французская литература.

TAHA HUSSEIN AND WORLD CULTURE

Elmira ALIZADE

Taha Hussein (1889-1973) is a famous Egyptian writer, literary critic, historian and philosopher. At the age of three he lost his sight. He graduated from the Islamic University "Al-Azhar" and Cairo University. He is author of the novel "The Days", collections of short stories "The dead love" and "Martyrs of the earth", the novel "The Call of the turtledove" and others. He translated a number of works of ancient and French writers. An important area of creativity of Taha Hussein was the literary publicism.

Keywords: Taha Hussein, literary publicism, translation work, world culture, French literature.

В 1914 г. Таха Хусейн, выпускник Каирского университета, был направлен для продолжения образования в один из древнейших университетов Франции, в живописный город Монпелье на юге страны. Франция с ее достижениями в политике, науке, экономике, с ее богатой общественной жизнью и свободой мысли открыла перед Таха Хусейном новый мир. Она показала молодому египтянину, насколько отсталым, ретроградным является уклад жизни в его собственной стране, как необходимы здесь преобразования во всех сферах и, в первую очередь, культурно-правовое просвещение сограждан. Отныне западная культура формировала умонастроения Таха Хусейна и задает направление его деятельности. Не удивительно, что Запад для него - это, прежде всего, Франция, а западная литература - в первую очередь французская. Однако все, чем одарила Таха Хусейна эта европейская столица Просвещения, в его сознании неотделимо от мыслей о судьбе родного Египта.

Начало наступления германской армии на Францию в годы Первой мировой войны заставило Таха Хусейна 2 сентября 1915 г. вернуться на родину. С декабря 1915 г. он снова во Франции, теперь уже в Париже. В различных учебных заведениях французской столицы - Сорбонне, Коллеж де Франс, Школе восточных языков - он посещает лекции по интересующему его кругу предметов; среди них античная история, философия, психология, социология, ориенталистика. Он занимался латынью и древнегреческим, углубленно изучал французскую литературу. В Париже произошло знаменательное событие в личной жизни Таха Хусейна - 9 сентября 1917 г. он женился на француженке Сюзанне Брессо, которая была его личным секретарем, и через всю жизнь

АЛИ-ЗАДЕ Эльмира Абдулкеримовна - кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН.

Elmira ALIZADE - Phd Senior Researcher, Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences.

пронес трепетное чувство к той, которая, говоря его словами, "оживила его сердце, встряхнула ум, усладила душу, принесла радость после страданий". Ей, любимой жене и преданному другу, Таха Хусейн посвятил прочувствованную лирическую статью "Зауджати" ("Моя жена") в журнале "аль-Хиляль" (1934, N 1). В 1919 г. Таха Хусейн вместе с женой вернулся в Египет и стал профессором истории в Каирском университете. (Дальнейшая его карьера: в 1943-1946 гг. - ректор Александрийского университета; в 1950-1952 гг. - министр просвещения Египта; с 1965 г. - президент Академии арабского языка в Каире.)

Просветительские устремления Таха Хусейна побуждали его не только раскрыть возможно большему числу египтян их богатое духовное наследие, но и донести до сограждан величие античной и европейской (в частности французской) культур, познакомить соотечественников с творениями их выдающихся представителей.

Многие труды Таха Хусейна, такие как "Кадат аль-фикр" ("Вожди мысли", 1925), "Фи-с-сайф" ("Летом", 1933), "Мустакбаль ас-сакафа фи Мыср" ("Будущее культуры в Египте", 1938), "Лахазат" ("Мгновения", 1942), "Саут Барис" ("Голос Парижа", 1943), "Фусуль фи-ль-адаб ва-н-накд" ("Главы о литературе и критике", 1945), "Альван" ("Разноцветие", 1952), "Рихлат ар-раби' ва-с-сайф" ("Путешествие весной и летом", Бейрут, 1957), "Музаккарат Таха Хусейн" ("Воспоминания Таха Хусейна", Бейрут, 1967) и др., проникнуты восхищением автора трудами величайших античных мыслителей - Платона, Аристотеля, Цицерона, раскрывают читателям глубину мысли и многогранность французских философов и литераторов - Декарта, Вольтера, Дидро, оказавших, по собственному признанию Таха Хусейна, существенное влияние на формирование его мировоззрения.

Особое внимание Таха Хусейн уделял художественному творчеству Вольтера. В очерке "Женские портреты в прозе Вольтера" ("Сувар аль-мар'а фи кысас Фультир") египетский интеллектуал исследует женские образы, воплощенные в философских повестях "Задиг, или Судьба", "Кандид, или Оптимизм", "Простодушный", "Мир, каков он есть", "Сказка о вавилонской принцессе". Повествуя о повести "Задиг, или Судьба", Таха Хусейн обращает внимание соотечественников на восточную основу этой философской повести. Вольтер стилизовал ее в восточном духе, уподобив по структуре, представляющей собой нанизанные друг на друга вполне самостоятельные новеллы и анекдоты, сказкам "1001 ночи" и знаменитому арабскому сборнику рассказов "Калила и Димна", "полных чудес и необычных явлений" [Хусейн Таха, 1952, с. 82].

Таха Хусейн интересовался биографиями современниц Вольтера, он посвятил статью "ас-Сахира аль-масхура" ("Очарованная колдунья") французской писательнице, умной, красивой светской даме мадемуазель де Леспинас (1732-1776), которая, как известно, открыла литературный салон и имела большое влияние на многих выдающихся людей своего времени. Ее страстная любовь к графу Жиберу завершилась плачевно - он женился на другой, что для мадемуазель де Леспинас стало тяжелым ударом, и она вскоре умерла от чахотки. В той же статье Таха Хусейн ведет речь об ослепшей маркизе дю Деффан (1697-1780), хозяйке популярного французского салона, известной своей перепиской с Вольтером и другими энциклопедистами, а также о блистательной мадам дю Шатлю, возлюбленной Вольтера.

Таха Хусейн особо выделял роль, которую европейские (прежде всего французские) литературно-критические школы сыграли в зарождении новоарабской критической мысли и оказали воздействие на его собственный метод анализа текста. Образцом в этом отношении для Таха Хусейна служил Сен-Бёв (1804-1869), основатель биографической школы литературоведения. Не случайно, по-видимому, что название его сборника "Хадис аль-арба'а'" ("Беседы по средам", ч. 1-2, 1925-1926), статьи которого сперва выходили по средам в газете "ас-Сийаса", представляет собой аллюзию на многотомную серию литературно-критических статей Сен-Бёва "Беседы по

понедельникам" ("Causeries de lundi", 1851-1862), которые также публиковались сначала по понедельникам в парижских журналах.

В каирской газете Мухаммеда Хусейна Хайкаля "ас-Сийаса", литературным редактором которой был Таха Хусейн, с января 1923 г. по май 1924 г. появлялись его публикации о пьесах французских авторов XIX-XX вв., оставивших яркий след в истории европейской драматургии. Он писал об Александре Дюма-сыне (1824-1895), Викторе Гюго (1802-1885), Анри Батайе (1872-1922), Альфреде Савуаре (1883-1934), Поле Жеральди (1885-1983), а также о драматургическом даровании франкоязычного бельгийца Мориса Метерлинка (1862-1949), большую часть жизни прожившего во Франции, преимущественно в Париже. Позднее эти эссе Таха Хусейна составили сборник "Лахазат". В статье "Кыссатани" ("Два произведения") (сб. "Фусуль фи-ль-адаб ва-н-накд") Таха Хусейн изложил свое оригинальное прочтение одноактной пьесы Мольера "Версальский экспромт" и сопоставил ее с современной ему пьесой Жана Жироду (1882-1944) "Парижский экспромт". Несмотря на то, что эти произведения разделяет почти три века, он проводит параллели между ними. Истоки пьесы Жана Жироду следует искать у Мольера, утверждал Таха Хусейн, указывая на аналогичность тематики, сюжетных ходов и даже названий этих сочинений: "Современный писатель Жироду, подражая великому Мольеру, осовременивает и обновляет его творение... воскрешает старых героев и происходящие с ними события, оживляет диалоги, которые ведут персонажи. Словом, переносит пьесу XVII века на современную почву, новыми художественными средствами воплощая современную жизнь, современное мышление и современное сознание" [Хусейн Таха, 1945, с. 143].

Внимание Таха Хусейна привлекали и другие известные творения французских литераторов, в частности публицистический сборник "Полнота власти" того же Жана Жироду, книга "Предательство интеллектуалов" Жульена Бенда (1867-1956), эссе "Защита литературы" Жоржа Дюамеля (1884-1966), памфлет "Мы, французы" Жоржа Бернаноса (1888-1948), книга стихов о любви "Ты и я" Поля Жеральди. С популярными статьями о них он выступал в каирских журналах "ас-Сакафа" (издавался с 1939 г.) и "аль-Катиб аль-мысри". Главным редактором последнего - литературного ежемесячника, основанного в октябре 1945 г., стал сам Таха Хусейн. В статье "ас-Са'а..." ("Час..."), вошедшей в сборник "Фусуль фи-ль-адаб ва-н-накд", посвященной работам Ж. Бенда, Ж. Дюамеля и Ж. Бернаноса, Таха Хусейн вместе с упомянутыми авторами анализировал различные стороны глубокого кризиса, переживаемого интеллигенцией после Первой мировой войны [Хусейн Таха, 1945, с. 185-186].

Мотив неразделенной любви неизменно занимал счастливого в браке Таха Хусейна. Его он также рассматривал, находя параллели в арабоязычной и европейской литературах. В одном из очерков он сопоставляет два знаменитых произведения, разделенные и временем, и пространством, - трактат "Ожерелье голубки" арабо-андалусского автора Ибн Хазма (994-1064) и "О любви" Стендаля (1783-1842) - и прослеживает в них сюжетное сходство. Автор "Ожерелья голубки" раскрывает душевную травму, полученную им в юности и долгое время хранимую в тайне, - любовь к приемной дочери своих родителей; в основу книги Стендаля, как известно, была положена неразделенная любовь писателя.

Еще один этюд на эту тему - "Кысса файласуф 'ашык" ("История влюбленного философа"), в котором Таха Хусейн поведал историю трогательной, страстной, но безнадежной любви почитаемого им французского социолога и основоположника позитивизма Огюста Конта (1798-1857) к Клотильде де Во. Двадцатичетырехлетняя красавица Клотильда де Во всецело завладела сердцем внешне невзрачного философа. Конт поклонялся своей "богине", пишет Таха Хусейн, как христиане поклонялись Христу, а древние греки-язычники - Афине и Артамиде [Хусейн Таха, 1952, с. 149].

С июня по декабрь 1924 г. Таха Хусейн выпустил серию статей об отдельных пьесах известных французских драматургов, в том числе Мориса Донне (1860-1945), Шарля

Мари (1868-1955), Альфреда Капю (1858-1922), Робера Дьедонне и Генри Дювернуа, Генри Бека (1837-1899) и др., вошедших впоследствии в сборник "Саут Барис".

Таха Хусейну были близки личность и творчество французского символиста Поля Валери (1871-1945), которому он посвятил обширную статью ("Поль Валерии") в сб. "Альван", начинающуюся словами: "Французы называют его ша'ир аль-'акль ("поэт ума"), а мы назовем его акль аш-ш'ир ("ум поэзии"), оба определения в равной мере соответствуют этому поэту" [Хусейн Таха, 1952, с. 51]. В поле зрения Таха Хусейна - эссе, диалоги, речи, статьи и, конечно, поэзия Поля Валери. А в его биографии египетский автор акцентирует те моменты, которые наиболее близки ему самому: недовольство системой школьного образования, невежество преподавателей, подшучивание над их высказываниями, увлечение произведениями древних и современных философов и т.д. "Прекрасным чудом" именует Таха Хусейн написанную в диалогической форме философскую повесть-эссе Поля Валери "Мсье Тэст" ("Вечер с господином Тэстом"), где выведен портрет воображаемого персонажа, замкнутого в собственном мире. Таха Хусейн сделал вывод, что под этим образом подразумевается сам Валери, всецело сосредоточенный на своей внутренней жизни. Он отмечает постоянные душевные и умственные терзания, одолевавшие Валери, увлеченно рассказывает о том периоде жизни поэта, когда его слава была в зените. По словам Таха Хусейна, в течение менее десяти лет после выхода первого сборника Валери в 1917 г. литературные журналы и газеты проявляли к его творчеству такой интерес, какого не удостоился ни один литератор. "Его звезда засияла на литературном небосклоне и заполнила его своим светом... Поль Валери понес знамя прозы и поэзии по всей Франции и стал одним из корифеев мировой культуры" [Хусейн Таха, 1952, с. 55]. "Я не знаю никого, - продолжает далее Таха Хусейн, - кто бы настолько приблизил к читателям таких знаменитостей, как Декарт, Леонардо де Винчи, Стендаль, Монтескьё, Лафонтен, как это сделал Поль Валери. Я не знаю никого, кто бы так мастерски анализировал изящные искусства, как это удавалось Полю Валери. Ни один литератор или философ не сравнится с ним по глубине анализа деятельности человеческого ума; Поль Валери размышляет, наблюдает, созерцает, вслушивается и упорно занимается собой, как никто другой" [там же, с. 59].

Таха Хусейн вспоминает о своем первом знакомстве с Полем Валери. Произошло это в конце Первой мировой войны, когда, по его словам, французов буквально ошеломило высокое поэтическое искусство Валери. "Я тоже был восхищен, - пишет Таха Хусейн, - хотя тогда еще не обладал полным знанием дела. И я взялся за его произведения. Прочел их один раз, потом еще раз, читал неоднократно. Я полюбил Валери, потому что понимал его. Но это понимание пришло не сразу, не быстро, не кратчайшим путем, а вследствие больших усилий, многократного прочтения и продолжительных раздумий над прочитанным" [там же, с. 58].

Таха Хусейн всемерно популяризировал творчество Валери среди своих соотечественников-египтян. Он советует им: чтобы почувствовать истинный вкус поэзии Поля Валери, получить наслаждение для ума и души, нужно читать ее не раз, погрузиться в глубины творений этого великого стихотворца, дойти до "дна", и тогда раскроются заключенные в них затаенные мысли поэта, скрытые смыслы, просвечивающиеся сквозь образную и языковую ткань его стихов и "неподвластные простому разгадыванию" [там же]. Верный себе, в том, что касается сопоставления "западного" и "восточного", увлеченный Таха Хусейн уподобляет поэзию Валери поэзии одного из величайших арабоязычных поэтов X в. - аль-Мутанабби.

Таха Хусейна пленяет знаменитая поэма Поля Валери 1920 г. "Кладбище у моря", признанная одним из вершинных творений мировой литературы XX в.; вынесенное в заглавие "кладбище" находится в родном городе поэта - в Сэте, на самом берегу Средиземного моря.

Философия и поэзия, размышляет Таха Хусейн, - в основе своей "единое царство" (мамлака вахида), которое поднимает человека над действительностью в другой,

лучший мир. Философ - это поэт, который облекает свою поэзию в прозу, а поэт - философ, который поэтически выражает свою философию. Тому и другому полностью отвечает Поль Валери [там же, с. 61]. Настало даже время, признается Таха Хусейн, когда он проводил с книгами и сборниками стихов Поля Валери все свободное от работы время. "Его труды доставляли мне колоссальное наслаждение, - пишет Таха Хусейн. Моим желанием было познакомить с ними арабских читателей, и я перевел для них и опубликовал в журнале "ар-Рисаля" отрывки из трактата Валери "Душа и танец", которые произвели на меня огромное впечатление". Однако Таха Хусейн в этой же работе с грустью признает, что они "лишь едва затронули души наших восточных интеллектуалов" [там же, с. 62].

Еще одна встреча Таха Хусейна и Поля Валери состоялась в 1937 г. А следующая, и последняя, - в Женеве в июле 1939 г., накануне Второй мировой войны. Таха Хусейн вспоминает, что атмосфера в городе была тревожной и накаленной. Поль Валери, одолеваемый мрачными предчувствиями, испытывал страх [там же, с. 63]. Он умер в мае 1945 г., на следующий день после Победы. "Я тешу себя тем, - сокрушаясь, пишет Таха Хусейн, - что, если буду во Франции, помчусь на могилу Поля Валери - на то самое кладбище у моря, которое он увидел юношей, воспел в зрелом возрасте и где нашел последнее пристанище и обрел вечный покой" [там же, с. 64].

В книгу Таха Хусейна "Альван" вошли его эссе и о мэтрах европейского экзистенциализма. В статье "Мулахазат" ("Наблюдения") он обращается к творчеству Ж.-П. Сартра, а точнее - к его труду "Что такое литература?", где выражены идеи, близкие самому Таха Хусейну, и говорится в том числе об ангажированности литератора (ильтизам аль-адиб). Таха Хусейн заявляет, что при неприятии некоторых положений Сартра-философа он солидарен с ним в том, что "каждый деятель искусства ангажирован (мультазам), ответственен, во-первых, перед самим искусством, во-вторых, - перед обществом (по Сартру, литература есть выражение вовлеченности писателя в общественную жизнь) и, наконец, перед группами (коллективами)" [там же, с. 285].

В поле зрения Таха Хусейна попали и произведения А. Камю - роман "Чума" и пьесы "Калигула" и "Недоразумение". Камю он характеризует как абсурдиста-пессимиста, пытающегося с этих позиций решать проблему добра и зла, судьбы человека в окружающем его мире, где зло фатально побеждает. Таха Хусейн уделял внимание немецкоязычному писателю-экзистенциалисту Францу Кафке, произведения которого также пронизаны страхом перед внешним миром. Тревога писателя, чувство беспросветности, во власти которого он находился, имели под собой реальную почву, - пишет Таха Хусейн. Они были продиктованы условиями жизни той Европы кануна Первой мировой войны, "когда всё вокруг было охвачено ощущением катастрофы, отчаяния... И нет ничего удивительного в том, что его творения - "черная литература" (аль-адаб аль-асвад) в буквальном смысле этого слова, - где отражен "мрак" той реальности" [там же, с. 256]. К этому типу литературы Таха Хусейн относит романы писателя "Процесс", "Замок", "Америка". О последнем он, впрочем, заметил, что оно, пожалуй, менее "тупиковое" и "страшное", чем первые два. Но и в нем присутствует чувство безысходности существования человека в окружающем его "кошмарном" мире.

В поисках параллели европейской "черной литературе" Таха Хусейн апеллирует к Абу-ль-Аля аль-Маарри, чье творчество, по его словам, десять веков тому назад протекало в таких же условиях "разложения, смуты, сумятицы". Таха Хусейн высоко оценивает произведения Кафки, "след которого в мировой литературе стереть невозможно" [там же, с. 270], и называет их пророческими: писатель "предсказал страшные бедствия, в которые был повергнут мир с объявлением Второй мировой войны" [там же].

Таха Хусейн обращался и к американской литературе. Он познакомил соотечественников с творчеством афроамериканского писателя Ричарда Райта (1908, штат Миссисипи, 1960, Париж), также отдавшего дань экзистенциализму. В очерке

"Об американской литературе. Ричард Райт" ("Фи-ль-адаб аль-амрики. Ритшард Райт") [там же, с. 300-322] Таха Хусейн разбирает произведения этого писателя, по его признанию, "популярного и в Европе, и в Америке": автобиографическую повесть "Черный" ("Black Boy"), книгу рассказов "Дети дяди Тома" ("Uncle Tom's Children"), роман "Сын Америки" ("Native son").

Дружеские отношения связывали Таха Хусейна с Андре Жидом (1869-1951), одним из авторитетных французских писателей периода модернизма, произведения которого, по верному замечанию Таха Хусейна, признаны "гимном свободе и любви к истине". Таха Хусейну импонирует "непокорный характер", "бунтарский дух" Андре Жида, его искренность и неподдельность, с особой отчетливостью проявившиеся в "Дневниках" писателя. В статье "Дневники Андре Жида" ("Йаумиййат Андре Джид") Таха Хусейн акцентирует факт пребывания А. Жида в Северной Африки, в частности в Египте, что, по его выражению, "оставило заметный отпечаток на его литературной жизни и вдохновило на создание самых его превосходных книг".

По словам Таха Хусейна, ни с одним народом (не считая французского) Андре Жид не установил такой связи, как с "наивным, беспечным арабским народом" [Хусейн Таха, 1945, с. 162]. Таха Хусейн написал предисловие к переводу на арабский язык романа Андре Жида "Узкая дверь" (другое название - "Тесные врата") ("аль-Баб аддаййика", переводчик - Назих аль-Хаким). А Андре Жид в апреле 1947 г. опубликовал во французской газете статью "Встреча с арабским писателем Таха Хусейном". Статья была напечатана в качестве введения к французскому переводу автобиографической повести Таха Хусейна "аль-Аййам" ("Дни"). Перевод вышел в том же году в парижском издательском доме "Галлимар".

Еще в 1920-е гг. Таха Хусейн написал ряд предисловий к переведенным на арабский язык произведениям европейских классиков, в частности к переводу "Страданий молодого Вертера" Гёте (под арабским названием "Алам Вертер"). Этот перевод был опубликован в Каире в 1924 г. и выполнил его с французского Ахмад Хасан аз-Заййат. Таха Хусейн - автор предисловия и к переводу "Фауста" Гёте, вышедшему в Каире в 1929 г. и осуществленному (с немецкого) Мухаммедом Аудом Мухаммедом. По словам И. Ю. Крачковского, "хотя эти переводы не всегда восходят непосредственно к оригиналу, все же их значение для молодой арабской литературы очень велико, а предисловия Таха Хусейна нередко носят характер вполне самостоятельных этюдов, впервые для арабов освещающих сюжет" [Крачковский, 1956, с. 623]. Таковым является и предисловие Таха Хусейна к собственному труду "Сухуф мухтара мин аш-ши'р ат-тамсили инда-ль-йунан" ("Избранные страницы из древнегреческой драматургии"), изданному в 1920 г.

Таха Хусейн и сам занимался переводческой работой. Эта сфера его деятельности тоже очень значима. В 1921 г. в Каире в его комментированном переводе вышла работа Аристотеля "Афинская полития" с арабским названием "Низам аль-асиниййин". Этот трактат о государственном устройстве Афин представлялся Таха Хусейну важнейшим источником для изучения истории Древней Греции.

В ноябре 1938 г. Таха Хусейну было присвоено звание почетного доктора Лионского университета Франции.

Нужно отметить, что Таха Хусейн, являясь пропагандистом Франции в Египте, видел не только чарующие красоты французской столицы, ее блистательную парадную сторону. В одном из эссе книги "Рихла фи-р-раби' ва-с-сайф", датированном сентябрем 1928 г., он писал: "В Париже радость и ликование. В нем бедствия и печаль. Там ожидание и надежда, отчаяние и безнадежность, словом, концентрация того, что нужно человеку и что не нужно ему. Эта смесь и есть олицетворение человеческой цивилизации в век, в который мы живем" [Хусейн Таха, 1957, с. 155].

Таха Хусейн проявлял интерес и к русской классике. Он не раз признавался, что знаком с творениями как французских, итальянских, американских писателей, так

и русских. В ноябре 1924 г. он опубликовал статью о самом скандальном произведении Льва Толстого "Крейцерова соната", позднее включенную им в сборник "Саут Барис". Импульсом к ее написанию послужило присутствие Таха Хусейна в парижском театре на постановке, по его определению, "известной книги великого русского философа Толстого" в инсценировке двух французских драматургов - Фернана Нозьера и Альфреда Савуара [Хусейн Таха, 1943, с. 115]. Как сообщает Таха Хусейн, первое представление "Крейцеровой сонаты" на парижской сцене состоялась 14 лет тому назад¹, тогда ни критики, ни зрители не приняли пьесу. В отличие от той, теперешняя постановка вызвала восторг и тех, и других, в чем Таха Хусейн усмотрел "ощутимый прогресс в сознании и психологии различных слоев французского народа за столь короткий срок" [там же, с. 116]. Таха Хусейн признается, что после прочтения самой повести он не может сказать, что постановка произвела на него благоприятное впечатление; она показалась ему скучной, не понравились ни речь персонажей, ни манера исполнения. "Мне казалось, что я слышу нечто непривычное, то, к чему я не был готов, вижу совсем других, незнакомых мне людей, иную жизнь, воплощаемую в странных для меня словах и действиях" [там же]. И это неудивительно, объясняет Таха Хусейн. Ведь действие этого произведения происходит не во Франции, не в другой западной стране, испытавшей влияние греко-латинской культуры и отражающей ее черты, привычные для нас. Действие происходит и не в стране Арабского Востока, а в России, и действующие лица - русские, "ощущения, чувства и поступки которых разнятся от наших, и потому они чужды нам, и нет между нами никакой связи" [там же]. Однако французские писатели, - пишет Таха Хусейн, - приложили максимум усилий, чтобы устранить эти различия или смягчить их, представить персонажей такими, чтобы они были понятны публике, которая увидела бы в них самих себя. Но, несмотря на это, ощутимая разница все же сохранялась. По-видимому, это и явилось причиной провала постановки в 1910 г. [там же]. Годы, прошедшие с тех пор, Первая мировая война, - продолжает Таха Хусейн, - "сократили расстояние между людьми, француз уже мог понять русского, отождествить себя с ним". Вот почему, полагает Таха Хусейн, вторая постановка "Крейцеровой сонаты" имела успех. Таха Хусейн считает произведение Льва Толстого "достойным бессмертия". И этим оно обязано и русскому автору, и двум французским драматургам, "украсившим" свою постановку, чтобы сделать ее легкодоступной, приблизить к вкусам широких масс, - оценивает спектакль Таха Хусейн [там же].

Таха Хусейн передает содержание повести и пытается сформулировать ее идею. Можно сказать, что в этом произведении воплощена идея ревности, или тема неудачного брака, или мотив душевной боли, которую испытывает тонкая по натуре, чувствительная женщина, лишенная понимания со стороны мужа, или же все это, вместе взятое [там же, 118]. В целом повесть произвела на Таха Хусейна удручающее впечатление. "Закончив чтение, чувствуешь сильную стесненность, единственное желание - снять ту боль, которую опустил перед тобой на жизнь черный, как смоль, занавес, не оставив щели ни для надежды, ни даже для улыбки" [там же, с. 119].

В 1956 г. в бейрутском журнале "аль-Адаб" (N 10, октябрь) выходит статья Таха Хусейна "Макана аль-адаб аль-'араби бейна аль-адаб аль-'аламиййа" ("Место арабской литературы среди мировых литератур"). Таха Хусейн поясняет, что считает всемирной "ту литературу, которую читают и переводят на другие языки". К таким литературам он относит французскую, американскую, английскую, немецкую, итальянскую и русскую. "Все эти литературы, - пишет он, - несомненно, мировые, потому что их тексты читаются во многих странах и переводятся на многие языки... Мировая литература - это литература, на которой выросло много поколений во многих странах мира". Такой является и классическая арабская литература, - утверждает Таха Хусейн. Это вторая, после древнегреческой, мировая литература, оказавшая огромное влияние на

¹ В 1910 г. в театре "Фемина" на Елисейских полях в адаптации Фернана Нозьера и Альфреда Савуара.

цивилизованный мир. И современная арабская литература тоже является мировой, - полагает Таха Хусейн, - ибо ее, создаваемую в разных арабских странах, читают и почитают во всем арабском мире [Аль-Адаб. 1956, N 10, октябрь, с. 2].

В 1966 г. со страниц каирского журнала "аль-Хиляль" прозвучали слова классика египетской литературы Махмуда Теймура: "В Таха Хусейне сконцентрированы все веяния арабского возрождения (ан-Нахды), представленного такими корифеями, как Мустафа Камиль, Мухаммед Абдо, Саад Заглул, Лутфи ас-Сеййид; именно они зажгли огонь революции, стали маяком, освещавшим путь к свободе, взяли в руки знамя прогресса. Таха Хусейн находится на гребне и нашей современной эпохи" [Аль-Хилаль. 1966, N 2, с. 31]. Тогда же французский критик Раймон Франсис по праву сказал: "Таха Хусейн играет роль соединительного звена (хамзату-ль-васл) между Западом и Египтом" [там же, с. 95], воздав должное столь значимой миссии патриарха арабской литературы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Аль-Адаб. 1956, N 10, октябрь.

Аль-Хилаль. 1966, N 2.

Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. Т. III, М.-Л., 1956.

Хусейн Таха. Лахазат. Каир, 1942.

Хусейн Таха. Саут Барис. Каир, 1943.

Хусейн Таха. Фусуль фи-ль-адаб ва-н-накд. Каир, 1945.

Хусейн Таха. Альван. Каир, 1952.

Хусейн Таха. Рихлат ар-раби' ва-с-сайф. Бейрут, 1957.