В отечественной исторической литературе утвердилась точка зрения на хунхузничество - организованный китайский бандитизм Дальнего Востока, - как на явление, однородное по своему этническому составу. Такое утверждение, в принципе, является верным и подтверждается исследователями¹. В то же время, характеристика хунхузничества не может считаться полной без освещения участия российских подданных в преступных группировках китайцев. В первые годы XX в. деятельность "русских хунхузов" получила заметное распространение как на восточной окраине России, так и на сопредельных территориях Северо-Восточного Китая (Маньчжурии). Наряду с прямыми противоправными действиями имело место пособничество отдельных российских подданных китайским преступникам, выражавшееся в тех или иных формах.

Пик криминальной активности "русских хунхузов" наблюдался в Маньчжурии и пришелся на период после окончания русской-японской войны 1904 - 1905 гг., что было обусловлено несколькими факторами. Во-первых, экономическим кризисом, поразившим Маньчжурию в послевоенные годы. Эвакуация многотысячной армии резко сократила потребителей товаров, завезенных русскими и китайскими коммерсантами в Харбин и другие торговые центры страны. К тому же, пришло время платежей по долговым обязательствам, что в сложившейся ситуации оказалось не под силу многим предпринимателям. Банкротства приобрели массовый характер². Еще одним проявлением кризиса стал отказ русского военного ведомства от подрядов, выданных во время войны русским и китайским купцам. Результатом разорения фирм стало появление значительного числа безработных, готовых на все ради куска хлеба. Во-вторых, общим снижением уровня жизни и ростом преступности в послевоенной Маньчжурии. В 1906 г., в манифесте о командировании в Восточные провинции³ сановников Цзай Чжэня и Сюй Шичана, пекинский императорский двор писал: "Невозможно исчислить всего количества лиц, которые погибли от воинского оружия и наполнили трупами своими рвы и канавы, или скитаются по дорогам, благодаря еще судьбу за сохранение жизни. Кроме этого, вследствие обманов разного рода нечестных людей и грабежей со стороны разбойников, торговля совершенно прекратилась и поля оставались невозделанными..., болезни приобрели эпидемический характер и первоначальное благосостояние совершенно упало"⁴. В-третьих, политической нестабильностью, вызванной кризисом местной китайской власти и падением престижа русской администрации в полосе КВЖД. Архаичная система знаменного управления (то есть связанного с маньчжурскими войсками Восьми знамен), сложившаяся в

Киселёв Дмитрий Викторович - выпускник Дальневосточного государственного университета. Владивосток.

Маньчжурии еще в XVII в., доживала свои последние годы. Уже к 1905 г. относятся первые попытки ее реформирования с целью создания органов гражданской власти по общекитайскому образцу. 7 апреля 1907 г. был издан императорский указ о реорганизации административного управления Восточных провинций, согласно которому в Маньчжурии было образовано генерал-губернаторство во главе с цзунду, а в провинциях вводилась должность губернатора (сюньфу) с непосредственным подчинением цзунду⁵. Реформа отразилась на деятельности всех государственных институтов, включая полицию, что создало определенные проблемы в сфере охраны правопорядка. Что касается полосы отчуждения КВЖД, находившейся под русским контролем и получившей ироническое название "Желтороссия", то здесь также наблюдался кризис власти. В годы русско-японской войны администрация КВЖД была вынуждена принимать участие в многочисленных проблемах тылового обеспечения действующей армии. С окончанием военных действий встал вопрос эвакуации революционизированной солдатской массы. Этим также занималась администрация КВЖД, вынужденная действовать в условиях резкого падения престижа России в глазах китайского населения. По условиям п. 2 статьи 3-й Портсмутского мирного договора 1905 г., Россия обязывалась "вполне и во всем объеме" возвратить в управление Китая все территории, находящиеся под контролем русских войск. Для охраны концессионной территории КВЖД Россия могла иметь (опять-таки по условиям Портсмутского мира) железнодорожную стражу в количестве не более 15 чел. на 1 км пути⁶. Перегруженность русской администрации и сокращение военных средств, находящихся в ее распоряжении, привели к росту преступности на территории "Желтороссии".

В 1908 г. один русский автор, не понаслышке знакомый с обстановкой на КВЖД, писал: "Во время войны, в чаянии большой наживы, в Маньчжурию двинулась волна темного люда: сахалинцы, подозрительные греки, евреи, разные хищные "восточные человеки", словом, все те, для которых нажива дороже чести и совести. До настоящего времени Харбин и поселки вдоль железной дороги кишат подозрительным элементом, готовым за деньги на всякое преступление. Этому элементу, при настоящем положении, остается в сущности одна прямая дорога - в хунхузы"⁷. В ряде случаев "элемент" сколачивал собственные шайки. Так, весной 1907 г. в окрестностях Харбина была обезврежена крупная и хорошо вооруженная банда русских бродяг, действовавших под руководством женщины⁸. Еще большее распространение получила "смычка" российских уголовников с китайскими хунхузами. 12 апреля (здесь и далее по ст. стилю) 1907 г. начальник Заамурского округа пограничной стражи генерал-лейтенант Н. М. Чичагов сообщал русскому посланнику в Пекине Д. Д. Покотилову: "Не могу не отметить, что в настоящее время многие из беглых русских принимают участие в шайках хунхузов... Одна из этих шаек хунхузов при 30 русских (большинство кавказцы) в феврале оперировала в Хуланьченском округе, а затем перебросилась к Бодунэ и след ее пропал"⁹. Пальма первенства среди "русских хунхузов" принадлежала именно кавказцам¹⁰. Приходилось встречать утверждение о том, что их появление в Маньчжурии относится ко времени русско-японской войны и связано оно с именем купца А. Г. Громова. Последний занимался пригоном живого скота из Монголии для армейских нужд и привлек около 150 кавказцев в качестве гуртовщиков. Вскоре эти работники покинули хозяина, занявшись "по китайским деревням и поселкам грабежами"¹¹. В действительности кавказский криминал (наряду с русским) существовал в Маньчжурии и до войны 1904 - 1905 годов. Например, 6 октября 1902 г. банда хунхузов в количестве нескольких сотен человек захватила и разграбила г. Бодунэ¹². Город был окружен стеной и хорошо охранялся. Хунхузам удалось проникнуть в него следующим способом: к запертым воротам подъехали двое русских, сообщивших страже о поручении, которое они имеют-де к городским властям. Как только ворота открылись, в дело вступили остальные члены шайки, укрывавшиеся неподалеку¹³. Прибывшая на помощь сотня Охранной стражи КВЖД при двух орудиях смогла освободить Бодунэ, уничтожив более 100 и захватив более 20 разбойников. Среди пленных семеро оказались кавказцами¹⁴.

После русско-японской войны любимым полем деятельности многонациональной преступной "армии" стал Харбин - столица "Желтороссии". В 1906 г. некто Талыпин писал в газете "Дальний Восток": "Харбин терроризирован! Сотни и тысячи всяческого сброда съехались сюда в расчете обогатиться. Они смелы, у них много

энергии, есть на плечах голова, есть сильные руки и верный глаз. Они стремились в Харбин потому, что со времени золотых дней войны за этим городом установилась такая репутация, будто деньги здесь чуть ли не разбросаны по улицам... Важно лишь попасть в этот благодатный край, а уж там обстоятельства сами укажут, что надо делать и с которого конца приняться за работу"¹⁵. Для жалоб были все основания. В июле 1906 г. смешанная кавказско-китайская шайка организовала похищение богатого купца-китайца с целью получения выкупа. Размер их добычи превысил 20 тыс. рублей¹⁶. Вечером 12 сентября 1906 г. группа из 7 вооруженных кавказцев ограбила в Харбине китайский банкирский дом Чагандана, похитив 27 тыс. рублей. Во время преследования один из налетчиков был убит полицией, а остальным удалось скрыться и уехать во Владивосток. Спустя всего несколько дней шайка из 30 кавказцев ограбила вышедший из Харбина поезд КВЖД. Убив машиниста и ранив сопровождавшего почту чиновника, грабители завладели 3000 рублей¹⁷. В мае 1907 г. один из хунхузских атаманов потребовал 2000 руб. у китайских купцов, живущих на станции Пограничная¹⁸. Получив отказ, бандиты в ночь на 16 мая атаковали станцию, но были отбиты пограничниками¹⁹. В ночь на 29 мая хунхузы повторили нападение в союзе с кавказцами. Около полуночи банда, состоявшая из 40 - 50 китайцев и 20 "черкесов" ворвалась на торговую улицу русского станционного поселка и около получаса блокировала здание полицейского управления. Разбив ломами дверь карцера, хунхузы освободили задержанных ранее уголовников - неких Яо Дэ и У Кэцяо. Двое рядовых пограничной стражи, охранявших управление, были убиты. Вместе с ними погиб и единственный русский арестант. Прибывший на шум начальник полицейского надзора станции ротмистр Иванов преследовался бандитами до казарм стражи. При этом офицер получил несколько ударов саблями по плечам и спине, а также 7 огнестрельных ран, от которых скончался²⁰. 31 мая 1907 г. генконсул России в Харбине В. Ф. Люба писал Покотилову о необходимости "быстрых, энергичных мер к выдворению из полосы отчуждения и прилегающих к ней населенных пунктов, по соглашению 3-х заинтересованных учреждений (Генконсульства, Управления железной дороги и Пограничной стражи), неблагонадежного кавказского элемента"²¹.

Помимо всего прочего, русская печать приписывала кавказцам снабжение китайских хунхузов оружием и обучение последних основам военного дела. Торговля "стволами", наводнившими Маньчжурию в годы войны, велась с размахом и приносила хорошие барыши. Приготовив товар в укромном месте, продавцы подыскивали покупателей и доставляли оружие в арбах под грузом сена или зерна. Винтовки шли от 50 до 200 руб. в зависимости от системы ("трехлинейки" ценились выше всего), револьверы - от 40 до 70 руб., а патроны можно было купить по цене от 25 коп. до 1 рубля за штуку²². Справедливости ради заметим, что торговлей оружием в Маньчжурии тех лет занимались многие. К примеру, в конце 1906 г. в Харбине был задержан гражданин Франции, организовавший розничную продажу китайцам револьверов²³.

Администрация КВЖД, во взаимодействии с полицией Приамурского генерал-губернаторства, принимала все возможные меры для обуздания преступности. В ряде случаев сыщикам удавалось добиться успеха. К примеру, один из организаторов похищения харбинского купца летом 1906 г., был задержан в ресторане Владивостока спустя три месяца²⁴. Гораздо меньше времени потребовалось для поимки кавказцев, в декабре того же года ограбивших ювелирный магазин фирмы Сенет в Харбине: троих налетчиков взяли в Тяньцзине уже через неделю²⁵. Тем не менее, утихомирить преступный "интернационал" никак не удавалось. Отчаявшись, харбинские власти в конце 1906 г. решили выслать из города всех кавказцев, не имеющих определенного достатка и легальных занятий. В среде местной грузинской общины поднялся ропот. Тогда администрация дороги предложила ей самостоятельно выдать преступников, однако кавказцы отказались. Как писала по этому поводу пресса, "грузины нашли себя обиженными, так как их приравнивают к сыщикам, и, полагая, что лучше жать руку убийце-компатриоту, чем изгнать его из своей среды, отказались от указания темных людей среди своих единоплеменников"²⁶.

На криминальном поприще Маньчжурии отличались не только кавказцы. В ноябре 1907 г. на лесной концессии Скидельского близ станции Силиньхэ (Восточная линия КВЖД) китайскими военными был задержан бывший рабочий этого предприятия Д. Лукашевич, подозревавшийся в хунхузничестве. Бегло говоривший по-

китайски Лукашевич заявил, что не имеет к разбойникам никакого отношения, однако может указать место близ железной дороги, где скрывается "русский хунхуз". Связанный Лукашевич отвел солдат в кедровник в полуверсте от лесных складов, где обнаружился... солдат 15-й роты железнодорожного батальона Заамурского округа погранстражи Ипарин. Незадолго до того он, вместе с одним из сослуживцев, совершил в части кражу 15 винтовок, после чего дезертировал и примкнул к шайке китайцев, промышлявшей в районе станций Мулин и Силиньхэ. Страдая болезнью ног, он вскоре лишился возможности ходить и был брошен хунхузами в лесу. Будучи доставлен на склад Скидельского, дезертир был допрошен при участии конторщика А. Белова и чистосердечно признался в хунхузничестве²⁷.

Общий рост преступности в Маньчжурии и, в частности, активизация деятельности российских уголовников на китайской территории, заставили правительство империи принять меры к учреждению в полосе отчуждения КВЖД полноценного полицейского надзора (соответствующее положение было Высочайше утверждено 4 июля 1908 г.)²⁸.

Несмотря ни на что, совместные вылазки китайских хунхузов и российских уголовников продолжались и в последующие годы. В октябре 1907 г. банда Чжан Гочжэна, к которой примкнуло несколько кавказцев, пыталась ограбить на Амуре пароход "Депутат", спасенный только благодаря мужеству и сплоченности команды²⁹. В рядах хунхузских шаек можно было встретить даже... казаков! Так, 6 января 1907 г. в среднем течении р. Уссури, в ходе совместной русско-китайской полицейской операции по разгрому хунхузов, в числе последних был задержан "самовольно отлучившийся дивизиона казак Широков". При поимке он оказал сопротивление и был ранен в ногу сослуживцами³⁰. Дикий случай имел место 24 января 1912 г. близ Нерчинского завода (Забайкальская область), когда казаки Олочинского поселка, подстрекаемые хунхузами, напали на русский таможенный пост. Обстоятельства этой истории таковы. Одним из последствий Синьхайской революции 1911 г. в Маньчжурии стало разложение воинских частей, сплошь и рядом покидавших места службы. В январе 1912 г. пограничные поселки на китайском берегу р. Аргунь остались без военного прикрытия. Этим воспользовались хунхузы, принявшиеся грабить деревенские лавки и квартиры китайских чиновников. Начальник селения Килари, спасаясь, перебрался на русскую территорию и 23 января укрылся на Олочинском таможенном посту. Утром следующего дня хунхузы приехали к казакам Олочинского поселка, напоили служивых ханшином³¹, и предложили им вместе захватить беглеца. Бандиты утверждали, что чиновник имеет при себе 15 пудов золота. Хунхузы также предлагали казакам принять участие в грабеже лавок на китайском берегу Аргуни. Оба предложения нашли у казаков горячий отклик. О настроениях станичников вскоре стало известно начальнику таможенного поста Доронину, который немедленно вызвал с границы подчиненные караулы и послал нарочного к начальнику уезда и атаману войскового отдела. Одновременно чиновник пытался воздействовать на Олочинского станичного атамана, однако тот предпочел не вмешиваться, всячески покрывая казаков. Вечером 24 января толпа из 120 - 150 человек явилась из поселка на пост и принялась ломиться в ворота. Доронин пытался уговорить казаков разойтись, но, видя, что слова не действуют, приказал дать залп из винтовок. Были ранены казаки Прокопий Буньков и Демьян Арвуков, на следующий день скончавшийся в помещении поста. Спустя несколько минут приехало казачье начальство, предотвратившее новый штурм таможни. Участие забайкальских казаков в грабежах на китайском берегу Аргуни отмечалось на протяжении всего января 1912 г. и нашло отражение в официальной корреспонденции военного губернатора области³².

Преступная деятельность российских подданных на территории Маньчжурии нередко становилась причиной серьезных разногласий русских и китайских властей. В марте 1908 г. дипломатическое бюро провинции Гирин (цзяошэ цзунцзюй) вынесло на обсуждение с русским консулом М. Соковниным проект правил по контролю за русскими подданными, въезжающими в Китай по линии КВЖД. Инициатива была вызвана событиями в районе ст. Маньчжурия, где участились нападения русских разбойников на китайских подданных (в основном, монголов). По сообщению Хулунь-Буирского фудутуна Сун Сяоляня на имя Хэйлунцзянского губернатора (сюнфу), в 1907 г. в течение менее чем одного месяца русскими было совершено несколько or-

раблений и убийств. Китайские власти настаивали на ужесточении режима въезда и пребывания российских подданных в Маньчжурию. Так, лица без определенных занятий не должны были получать паспорта для выезда в Китай, а документы прибывших подлежали регулярной совместной проверке чинами русской и китайской полиции. Выявленные лица без документов подлежали выдворению в Россию в 3-дневный срок. Русским переселенцам, следующим по КВЖД в Приморскую область, следовало запретить выход из поездов на всем пути следования от станции Маньчжурия до станции Пограничная. Наконец, китайские власти настаивали на запрете владения оружием для русских резидентов Маньчжурии и регулярном предоставлении информации о смене личного состава постов пограничной стражи. Проект соответствующих правил, разработанный властями провинции Хэйлунцзян, был поддержан главой Министерства иностранных дел Китая (Вай-у-бу) князем Цином. Исполняющий обязанности русского посланника в Пекине Б. К. Арсеньев счел предложение китайцев посягательством на предоставленное России "абсолютное и исключительное право управления в сфере полосы отчуждения [КВЖД]". В качестве альтернативы китайской стороне была предложена охрана монголов конными разъездами пограничной стражи, высылаемыми со станции Маньчжурия. Дипломатическая переписка по данному вопросу, сопровождавшаяся взаимными претензиями, продолжалась в течение длительного времени³³. Шесть лет спустя китайский дипломатический чиновник при губернаторе провинции Гирин писал русскому консулу В. Братцову в связи с обстрелом на р. Уссури парохода "Наполеон" и невозможностью наказания ответственных за это китайских граждан: "...Укрывшийся преступник умеет уклоняться от беды и поймать его трудно. Так, русские разбойники Василий Федотюк и другие в уезде Хулинь убили китайцев Чжу Дэнянь и Лю И, а русские солдаты Филипп Ардасов и другие убили 3-х китайцев - семью Яо Синьшунь. Тем не менее, военные и административные власти Уважаемого государства не могут открыть места пребывания названных русских разбойников и до сих пор дела эти не окончены. Отсюда видно, как нелегко поймать виновных"³⁴.

Хунхузы находили сообщников и в других районах русского Дальнего Востока. По некоторым данным, нашумевшее ограбление поезда на перегоне между станциями Угольная и Океанская близ Владивостока, имевшее место в ночь на 29 ноября 1911 г., было совершено хунхузами с помощью русских подельников³⁵. Впрочем, другие источники отвергают участие русских в этом деле³⁶. Осенью 1915 г. одного из хунхузских пособников удалось выявить в Приморье путешественнику В. К. Арсеньеву. Крестьянин Ефрем Бушин из деревни Загорной (в районе современного заповедника "Кедровая падь") предоставил китайским бандитам свою таежную заимку. Там хунхузы устроили склад оружия и продовольствия, а также держали похищенных лиц. Даже после того, как шайка вынуждена была сменить место дислокации, Бушин продолжал снабжать ее информацией, исправно получая плату³⁷.

В ходе гражданской войны в Маньчжурии осели тысячи бывших подданных Российской империи. Значительную часть эмигрантов составляли солдаты и офицеры Белой армии, переходившие на китайскую территорию с оружием в руках. Оказавшись в тяжелом материальном положении, некоторые из них не смогли устоять перед соблазном уйти в криминал. "Русским хунхузам" 1920 - 1930-х гг. удавались громкие дела - к примеру, похищение харбинского купца Тонконогова в 1925 г. или похищение французского музыканта Каспэ, совершенное также в Харбине в 1932 году³⁸. В 1920-х гг. нередкими были рейды смешанных русско-китайских банд на советскую территорию, хотя их следует рассматривать скорее как диверсионно-террористические акции³⁹. Следует также отметить, что большинство маньчжурских белогвардейцев предпочитало использовать свои боевые навыки, служа в полиции и частной охране⁴⁰.

Примечания

1. См., например: АРСЕНЬЕВ В. К. Китайцы в Уссурийском крае. М. 2004; СОЛОВЬЕВ Ф. В. Китайские отходники на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861 - 1917). М. 1989.

2. КРОТОВА М. Торгово-промышленная жизнь Харбина в 1906 - 1914 гг. - Проблемы Дальнего Востока, 1995, N 1, с. 127.

3. Хэйлунцзян, Гирин и Фэнтянь (нынешний Ляонин).

4. Опубликован 14 ноября 1906 г. в газете "Бэйян гуаньбао". Цит. по переводу, сделанному для русского посланника Д. Д. Покотилова. См.: Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. Миссия в Пекине, оп. 761, д. 295, л. 15об.

5. История Северо-Восточного Китая, XVII-XX вв. Кн. 1. Маньчжурия в эпоху феодализма (XVII - начало XX в.). Владивосток. 1987, с. 282 - 284.

6. Ежегодник МИД. СПб. 1906 г., с. 348 - 354.

7. Б-В. Л. Деятельность хунхузов в Маньчжурии. - Военный сборник, 1908, N 1, с. 36.

8. Там же.

9. АВПРИ, ф. Миссия в Пекине, оп. 761, д. 266, л. 1 - 1об.

10. В ряде русских источников они именуются "черкесами" и "грузинами", что не следует воспринимать, как четкое указание на национальную принадлежность.

11. Обзор деятельности жандармско-полицейского надзора при армии за первый год его существования. - В кн.: ДЕРЕВЯНКО И. В. "Белые пятна" Русско-японской войны. 2005, с. 314 - 315.

12. Ныне уездный город Фуюй в провинции Хэйлунцзян (КНР).

13. Маньчжурия. СПб. 1904, с. 39.

14. Китайская Восточная железная дорога. Исторический очерк. Т. 1. СПб. 1914, с. 29.

15. "Дальний Восток", N 191 (1906), с. 3.

16. Там же, N 209 (1906), с. 3.

17. Там же, N 198 (1906), с. 3.

18. Ныне г. Суйфэньхэ в провинции Хэйлунцзян.

19. Б-В. Л. Ук. соч., с. 39.

20. ДАЦЫШЕН В. Г. Очерки истории российско-китайской границы во 2-й половине XIX - начале XX в. Кызыл. 2000, с. 171 - 172; АВПРИ, ф. 188, оп. 761, д. 654, л. 22 - 22об.

21. АВПРИ, ф. 188, оп. 761, д. 654, л. 4об.

22. "Дальний Восток", N 269 (1906), с. 3.

23. Там же, N 262 (1906), с. 3.

24. Там, N 209 (1906), с. 3.

25. Там же, N 257 (1906), с. 3.

26. Там же, N 220 (1906), с. 3.

27. АВПРИ, ф. 188, оп. 761, д. 654, л. 165 - 165об.

28. Там же, л. 234.

29. СИНИЧЕНКО В. В. Криминальная составляющая миграционных процессов на восточных окраинах Российской империи. Иркутск. 2003. (http://mion.isu.ru/pub/sin/index.html).

30. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ), ф. 702, оп. 1, д. 579а, л. 1.

31. Крепкая китайская водка.

32. АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 756, л. 77, 77об. 78, 82, 90.

33. Там же, ф. 188, оп. 761, д. 654, л. 195об.

34. Там же, д. 699, л. 92.

35. СИНИЧЕНКО В. В. Ук. соч.

36. АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 756, л. 57.

37. РГИА ДВ, ф. 702, оп. 1, д. 842, л. 54.

38. АВАРИИ (АБОЛТИН) В. Империализм в Маньчжурии. М-Л. 1934, с. 388.

39. ПЕРСИЦ М. А. Дальневосточная Республика и Китай. М. 1962, с. 249 - 251.

40. WOODHEAD H.G.W. A visit to Manchukuo. Shanghai. 1932, p. 43 - 45.