Новая драма

СПб.: Сеанс; Амфора, 2008

Вот уж семь лет прошло с тех пор, как появился театральный фестиваль "Новая драма". Название это симптоматично: понятие "новизны", отказа от традиций и авторитетов стало ключевым для проекта в первые же годы. Драматургии нужны были новый герой, новая реальность, новые методы. Семь лет - небольшой, но все же значительный срок для самоопределения, поэтому сборник "Новая драма" - если не итог, то, по крайней мере, своеобразный "отчет о проделанной работе". И вот что мы имеем на данный момент: "новая драма", изначально бывшая абсолютно маргинальной и протестной, сегодня лишена этого единства, поскольку одни (Елена Гремина и Евгений Гришковец, например) делают совершенно классические вещи, а другие (Павел Пряжко, Василий Сигарев) продолжают протестовать.

Большинство пьес "Новой драмы" объединяет одна особенность: основной конфликт не внутренний (в душе героя), а внешний (между героем и чужим, давящим миром вокруг него). Нагнетание этой враждебной атмосферы, кажется, и является основной задачей пьес, поэтому читатель не столько сопереживает героям, сколько хочет вырваться из описываемой беспросветности.

Исключением в сборнике являются пьесы Евгения Гришковца и Оли Мухиной. Для Гришковца ("Город") внешний конфликт менее важен и выступает поводом сентиментальной рефлексии героя. "Таня-Таня" Оли Мухиной - дань абсурдистам и обэриутам в построении диалогов и преобладании формы над содержанием.

Действие пьесы Натальи Ворожбит "Галка Моталко" разворачивается в спортивном интернате, где жизнь подчинена строгому распорядку и места для личной свободы совсем не остается: Ножи - это футболисты. Им это погоняло тупы (легкоатлеты - Т. С.) придумали. После того, как те их щупами назвали. Ну, то есть... типа, острые, а не тупые.., как ножи, в общем. Ступами никогда не встречайся. Они тупые, как...!Встречайся с ножами. Альтернативой интернатской жизни (тренировки на износ, тайные перекуры и комната, где под присмотром старших нюхают клей) становится судьба исключенной толкательницы ядра, вернувшейся в родную Жмеринку. Пью много, курю сколько влезет, краду у бабы с дедом пенсию, - рассказывает она о своей новой жизни...

Герои большинства пьес живут в условиях, которые будто подталкивают их к преступлениям. Эта идея - одна из главных в "Сахалинской жене" Елены Греминой. А в пьесе Ивана Вырыпаева "Бытие N 2" на первый план выходит проблема авторства. Если Ролан Барт провозглашал смерть автора, то здесь мы сталкиваемся с его мультипликацией - многократным умножением. Пратекстом пьесы становится Библия, отсылки к которой перемежаются со стилизациями под народные песни и потешки крайне фривольного содержания. И все это - активная эксплуатация (с целью утверждения или отрицания - неважно) текстов и приемов мировой литературы - говорит прежде всего о том, что "новая драма" - не что иное как одно из яблок яблони постмодернизма, которой вот уже много лет пророчат неминуемую смерть, а она все плодоносит...