Полная версия публикации №1593009761

PORTALUS.RU РАЗНОЕ "Хмурый" полицейский. Карьера С. В. Зубатова → Версия для печати

Постоянный адрес публикации (для научного и интернет-цитирования)

По общепринятым международным научным стандартам и по ГОСТу РФ 2003 г. (ГОСТ 7.1-2003, "Библиографическая запись")

"Хмурый" полицейский. Карьера С. В. Зубатова [Электронный ресурс]: электрон. данные. - Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU, 24 июня 2020. - Режим доступа: https://portalus.ru/modules/different/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1593009761&archive=&start_from=&ucat=& (свободный доступ). – Дата доступа: 29.03.2024.

По ГОСТу РФ 2008 г. (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка")

"Хмурый" полицейский. Карьера С. В. Зубатова // Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU. Дата обновления: 24 июня 2020. URL: https://portalus.ru/modules/different/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1593009761&archive=&start_from=&ucat=& (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковой машиной PORTALUS.RU оригинал публикации (предполагаемый источник):

"Хмурый" полицейский. Карьера С. В. Зубатова / Вопросы истории, № 8, Август 2009, C. 3-12.



публикация №1593009761, версия для печати

"Хмурый" полицейский. Карьера С. В. Зубатова


Дата публикации: 24 июня 2020
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: РАЗНОЕ
Источник: (c) Вопросы истории, № 8, Август 2009, C. 3-12
Номер публикации: №1593009761 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


N 13. Очерк возникновения Московского общества взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве

 

Не ранее 14 февраля 1903 года

 

I.

 

Причины, послужившие возникновению Общества.

 

14 февраля сего 1903 г. исполнился год с того дня, как Министерством внутренних дел был утвержден устав Московского общества вспомоществования рабочих в механическом производстве, поданный на утверждение 11 января 1901 года.

 

Что же сделало общество за этот период времени. В чем выразилась деятельность членов его, каких результатов достигли они, имея у себя утвержденный Устав, который с таким нетерпением ожидали целый год. Но прежде нежели ответить на эти вопросы, прежде чем говорить о деятельности Общества, необходимо вернуться назад и посмотреть, как и при каких обстоятельствах возникло оно, какие причины побудили рабочих города Москвы к стремлению учредить свое Общество.

 

В 1900 г. над промышленностью механического производства в России разразился кризис, который продолжается еще и до настоящего времени. Кризис, как темная грозовая туча, облегла названную отрасль нашей промышленности, повергнув рабочих этой области труда в уныние. Безработица с каждым днем росла, спрос на труд постепенно уменьшался, рабочих, оставшихся без занятий, также прибавлялось, вследствие чего материальное благосостояние их падало с каждым днем, а также и падал дух в рабочих.

 

Как всегда бывает в жизни людей, только тяжелые обстоятельства или какие-либо другие бедствия и заставляют их теснее сплотиться вместе; только несчастия и пробуждают в людях способность искать те или иные выходы из своего положения. Так произошло и в данном случае у рабочих Москвы.

 

Рабочие в механическом производстве, благодаря условиям их промышленности, что отмечено во всех странах, стоят гораздо выше в умственном развитии перед рабочими других производств. Среди рабочих в механическом производстве безграмотные люди исключение, кроме того, им прихо-

 

 

Продолжение. Начало см. Вопросы истории, 2009, NN 4 - 7.

 
стр. 3

 

дится часто сталкиваться с иностранцами, часто бывать "в отъездках" по другим городам. Редкая семья рабочего в нашем производстве не получает газеты или не выписывает журнала, а потому-то самому кризис и заставил многих более развитых рабочих серьезно задуматься над своим положением, он-то и заставил их придумать какие-нибудь способы, чтобы избежать и в будущем подобного несчастья.

 

II.

 

Одному рабочему, человеку очень молодому, но довольно-таки развитому и много читавшему, и пришла мысль основать в Москве Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве, цель которого - посредством ежемесячных взносов дать возможность рабочим легче переносить в будущем безработицу и другие несчастные случаи.

 

Легко сказать, но каково было такую смелую мысль осуществить на деле при том настроении, какое в то время царило среди рабочих, напуганных безработицей. Но, как говорится, "Нет для мысли молодой / На свете цели невозможной..."

 

Так-то так, но все-таки требовались сверхъестественные усилия на то, чтобы убедить рабочих начать задуманное им дело. Требовалось много такта, умения и красноречия доказать рабочим, пораженным паникой, что необходимо учредить Общество. Инициатору пришлось затратить массу труда и времени на то, чтобы найти себе единомышленников, которые посвятили бы свое свободное от работы время на осуществление благой идеи объединения всех рабочих в одну семью для совместной борьбы с нуждой. Но ни одна еще разумная и дельная идея не умирала, не принеся плода; так и идея основать Общество взаимного вспомоществования не исчезла бесследно, принесла плод, хотя еще и не обильный.

 

Для того, чтобы учредить Общество, нужен был устав, а посему инициатор обратился в Харьков в правление Общества взаимного вспоможения занимающихся ремесленным трудом, учрежденного в 1898 г., с просьбою прислать устав, который и послужил образцом устава для общества московских рабочих. С присланного из Харькова устава была снята точная копия и 11 января, как было сказано в начале настоящего очерка, в 2 экземплярах подана на имя его императорского высочества московского генерал-губернатора при прошении о возбуждении ходатайства перед Министерством внутренних дел об утверждении проекта устава.

 

Желая ближе ознакомить рабочих с учреждениями подобного рода в западных странах, инициатор обратился к профессору, тогда приват-доценту Московского университета И. Х. Озерову с просьбою прочитать несколько лекций по этому вопросу, но Озеров, за недостаточностью свободного времени, отказался исполнить просьбу. Тогда было написано письмо в С. -Петербург академику И. И. Янжулу - тоже с просьбою оказать содействие рабочим в затеваемом ими деле.

 

В феврале месяце И. И. Янжул приехал в Москву, принял рабочих, много с ними говорил по поводу касс взаимопомощи вообще, хвалил рабочих за мысль основать свое общество и дал свою карточку к И. Х. Озерову, написав на ней просьбу помочь рабочим организовать общество взаимопомощи.

 

Вскоре после подачи учредителями проекта устава через господина московского оберполицеймейстера, оный [устав] был им вручен с некоторыми изменениями и пометками для того, чтобы, рассмотрев их, учредители возвратили устав обратно для отсылки в министерство. В марте того же года учредителями было подано прошение московскому оберпополицеймейстеру о разрешении собраться им на совещание с своими товарищами-рабочими в аудитории Общества народных развлечений. Разрешение было получено, и

 
стр. 4

 

21 марта в означенной аудитории, вечером, произошло собрание рабочих, явившихся в количестве 130 человек. Совещанием руководил приват-доцент Московского университета В. Э. Ден, председательствующий и секретарь были избраны собравшимися из рабочих - инициаторов ходатайства.

 

Собрание 21 марта открылось тем, что В. Э. Ден в коротких чертах ознакомил собравшихся рабочих с кассами взаимопомощи рабочих западных стран, с тою пользою, какую они могут принести рабочим вообще в критические моменты их жизни и т.д. Затем проект устава общества, учреждаемого рабочими Москвы, был прочитан и подвергнут всестороннему обсуждению, что и указало рабочим на некоторые недостатки в уставе, вследствие чего было постановлено просить И. Х. Озерова и В. Э. Дена взять на себя труд выработать новый тип устава, но согласно Харьковскому.

 

И. Х. Озеров и В. Э. Ден согласились исполнить просьбу рабочих и в конце апреля месяца учредителями был передан господину московскому оберполицеймейстеру проект устава, выработанный помянутыми профессорами совместно с рабочими.

 

Мартовское собрание настолько понравилось рабочим, что они решили после Пасхи снова обратиться с прошением к господину московскому оберполицеймейстеру о разрешении дозволять им собираться в одной из чайных по субботам. Цель просимых собраний была исключительно направлена на обсуждение вопросов, касающихся предстоящей деятельности на общественном поприще, а также и для того, чтобы наметить лиц, которые могли бы войти в состав правления учреждаемого Общества.

 

Московский оберполицеймейстер дал разрешение собираться рабочим, вследствие чего каждую субботу и стали происходить эти собрания, которые велись первоначально просто, без всяких протоколов. Затем одним рабочим было предложено упорядочить собрания, то есть выбрать председателя и секретаря, который бы составлял протоколы, записывая в них все, что говорится присутствующими на собрании рабочими. На одном из таких собраний рабочим пришла мысль обратиться с просьбою к кому-нибудь из профессоров о прочтении в аудитории Общества народных развлечений в ближайшее воскресение лекции о кассах взаимопомощи. Обратились к И. Х. Озерову, а он рекомендовал приват-доцента Московского университета юриста А. Э. Вормса, который и прочитал 27 мая лекцию в означенной выше аудитории. Прочитанная лекция чрезвычайно понравилась рабочим, и они обратились с прошением к господину московскому оберполицеймейстеру о разрешении им слушать лекции каждое воскресение, на что получили согласие.

 

С этого времени каждое воскресение рабочим читались лекции все в той же аудитории, но когда число слушающих возросло до таких размеров, что аудитория не в состоянии была их всех вместить, рабочие обратились снова с прошением к московскому оберполицеймейстеру о возбуждении ходатайства перед его императорским высочеством московским генерал-губернатором дать им возможность слушать лекции в Историческом музее, аудитория которого бывает свободна в течение летнего времени. Разрешение от его императорского высочества последовало, и с 15 июля лекции уже читались в Историческом музее, при переполненной всегда аудитории рабочих в механическом производстве.

 

Лекторами выступали по очереди то А. Э. Вормс, то В. Э. Ден, то профессор Мануйлов. Затем, по просьбе рабочих же, присяжный поверенный В. Г. Виленц прочитал две лекции о жилищах рабочих в Германии, Н. Ф. Езерский прочитал также две лекции о посреднических конторах для приискания мест рабочим и о законодательстве. Рабочим лекции чрезвычайно понравились, потому что они были приноровлены к учреждаемому ими Обществу

 
стр. 5

 

взаимного вспомоществования. Кроме того, лекции нравились и потому более, что они не носили обычного характера публичной лекции, а являлись собеседованиями, как они назывались.

 

Обыкновенно делалось следующим образом: сначала лектор прочитывает и после перерыва спрашивает слушателей, кто и как что понял из прочитанного. Это в сильной степени нравилось слушателям, ибо подобные собеседования развивали в них способность быстро усваивать им читанное и просить у профессора разъяснений в тех случаях, когда кто-нибудь неверно понимал преподанное.

 

13 августа И. Х. Озеров, возвратившись из-за границы, прочитал лекцию о рабочих клубах в Англии, а также о разумном времяпрепровождении в свободные от работы дни. Причем И. Х. Озеров еще более оживил собеседования и еще более привлек рабочих в аудиторию тем, что придумал раздавать перед лекциями листки с вопросными пунктами, вопросы которых соответствовали теме лекции. После этого собеседования не ограничивались одними устными ответами рабочих, а с рабочих потребовали, чтобы они на них отвечали письменно и передавали ответы И. Х. Озерову. Часть таких ответов была профессором Озеровым отпечатана в журнале "Русская мысль" (см. этот журнал за 1901 г., X кн.).

 

Рабочие Москвы для того, чтобы не сидеть сложа руки в ожидании устава общества взаимного вспомоществования, надумали учредить также для себя Общество потребителей, устав для которого существует уже нормальный. Для того, чтобы быть более в курсе задуманного дела, был приглашен В. И. Ануфриев, секретарь "Союза обществ потребителей", который и прочитал две лекции об обществах потребителей за границей, отметив преимущество перед всеми общества ткачей города Рочделли в Англии, где 60 лет тому назад упомянутые рабочие начали дело с ничтожной суммой, а ныне обладают значительными капиталами.

 

От теории тотчас же было перейдено и к практическому осуществлению задуманного. В июне месяце был подан его императорскому высочеству московскому генерал-губернатору устав, а 29 сентября состоялось его утверждение. В настоящее время Общество потребителей рабочих в механическом производстве имеет две лавки, с достаточным успехом отправляющие свои функции.

 

Помимо читавшихся по воскресным дням лекций в Историческом музее, субботние собрания также продолжались и служили рабочим в некотором роде подготовкой для воскресных лекций.

 

В августе месяце прошел слух, что устав из министерства скоро придет, и рабочие вследствие этого на одном из собраний постановили отправить в Харьков трех своих товарищей с тем, чтобы ознакомиться с делопроизводством харьковского общества.

 

III.

 

Развитие общества по получении устава.

 

Наконец, 27 февраля 1902 г. ожидаемый с таким нетерпением из министерства устав был получен, и с 1 марта рабочие начали записываться в действительные члены.

 

Несмотря на напряженное ожидание устава, на мучительное нетерпение поскорее иметь свое общество, рабочие чрезвычайно медленно и как будто неохотно на первый взгляд вступают в него. Что же это значит? Какие тому причины, что через год Московское общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве действительных членов имеет только 261, а не 5 или более тысяч, как предполагалось первоначально? А причины вот какие: та же безработица, которая заставляла рабочих стремиться со-

 
стр. 6

 

здать свое общество, она же и явилась главным тормозом вступления в него. Каждый рабочий, пробыв без должности два или три [месяца], прожив все, что припасено было, заложив даже одежду, и рад бы вступить действительным членом, да не из чего платить ежемесячный взнос. А те, которые и все время жили на месте - просто-напросто боятся входить в общество, потому что заводчики с самого начала недружелюбно отнеслись к предприятию рабочих. Бывали случаи, что даже увольняли тех, которые ходили как на субботние собрания, так и на воскресные лекции в Исторический музей. Это-то в значительной степени способствовало тому, что общество рабочих мало имеет членов.

 

Кроме только что указанных причин, после минувшей Пасхи массовые увольнения рабочих с механических заводов еще более парализовали стремление рабочих вступать в общество. С машиностроительных заводов бр. Бром-лей и Доброе и Набгольц было уволено свыше 100 человек, с других заводов по 10 - 15 и 20 человек.

 

Вместе с тем рабочими было замечено то обстоятельство, что в число уволенных попадали большей частью именно те, которые особенно ревностно убеждали своих товарищей в необходимости устроения общества.

 

Вследствие всего сказанного рабочие упали духом, среди них появилось некоторое недоверие к обществу, чему много помогли лица противных воззрений на улучшение быта рабочих. Эти-то лица старались всегда указать, что устав настолько искажен, что руководствуясь им совершенно невозможно улучшить свой быт.

 

Немало тормозит деятельность общества взаимопомощи успешный ход дел в обществе потребителей, которое, давая непосредственную денежную выгоду его членам, в то же время обещает денежный прирост на каждый внесенный членами рубль, тогда как общество взаимопомощи, требуя немедленных взносов, может начать свои операции лишь не ранее года и притом не гарантирует обязательных льгот для всех и каждого. В обществе потребителей в настоящее время до 2 тыс. членов, капитал его достигает 11 тыс., а оборот (с 1 марта 1902 по январь 1903 г.) простирается до 65 тысяч.

 

Заводчики за последнее время как будто начинают уже понемногу переменять прежние суровые отношения к рабочим на более мягкие, и только потому, можно думать, несмотря на безработицу и массовые увольнения рабочих с заводов, последние ведут себя мирно, не производят скандалов, как прежде, а, напротив, стараются все недоразумения решить путем переговоров с ними.

 

Когда в декабре минувшего 1902 г. рабочие задумали устроить духовный концерт в пользу Общества и послали некоторым заводчикам приглашения, то трое из них: Г. Бари и Гакенталь прислали по 25 руб. и Густав Лист - 10 рублей. Такое незначительное обстоятельство и то немного ободрило рабочих, усмотревших в присылке денег названными заводчиками сочувственное отношение к организации Общества.

 

При таких условиях, при каких возникло Общество и развивалось далее, трудно было ожидать, чтобы оно изобиловало членами, потому лишь к 1 декабря удалось избрать правление и открыть правильные собрания Общества.

 

На одном из собраний членами Общества было постановлено ввиду незначительности собранных средств Общества не трогать образовавшегося капитала на необходимые по организации общества расходы, а для означенной цели сделать складчину.

 

Заканчивая обзор возникновения Общества, рабочие все-таки надеются, что рано или поздно кризис прекратится и заводчики будут к ним относиться

 
стр. 7

 

доброжелательнее, правительство так же, как и до сих пор, не откажет им в своей поддержке, словом, будет всеми признано, что, организуясь в Общество, русские рабочие отнюдь не могут оттого сделаться врагами промышленников, а напротив, будут способствовать охранению общих с работодателями интересов.

 

ГАРФ, ф. 5951, оп. 1, д. 31, л. 92 - 96об. На первом листе помета: "NB автор - Зубатов".

 

N 14. Записка надворного советника С. В. Зубатова директору Департамента полиции А. А. Лопухину об обстоятельствах его увольнения со службы

 

Не позднее сентября 1903 года

 

Конфиденциально.

 

Считаю служебным долгом почтительнейше доложить вашему превосходительству1, что 19 минувшего августа к 2 часам дня мне было предложено явиться к его высокопревосходительству министру внутренних дел2, в здание Аптекарского острова, куда я своевременно и прибыл. Без пяти минут два часа туда же приехал товарищ министра внутренних дел, командир корпуса жандармов генерал-лейтенант фон Валь3, который, поздоровавшись со мною, прошел в сопровождении чиновника особых поручений при господине министре внутренних дел действительного статского советника Скандракова4 в зал совещаний, тот что рядом с министерским кабинетом. Минут через 15 - 20 оттуда вышел г. Скандраков и затем меня пригласили к министру.

 

Вступив в зал заседаний, я с удивлением увидел сидящим в нем (а не в кабинете) за большим столом г. министра и генерал-лейтенанта ф. Валя. Не приподнявшись при моем появлении в комнате и не подав мне руки (что обычно делалось всегда ранее), г. министр указал мне стул и просил сесть. Затем его высокопревосходительство предупредил меня, что с теми лицами, которым он не верит, он не имеет обыкновения говорить один на один, почему для присутствования при объяснении со мной им приглашен генерал-лейтенант ф. Валь.

 

Пораженный необычностью всего происходящего и получив публичное выражение недоверия, я несколько растерялся, почему на предложение г. министра рассказать историю происхождения "Еврейской независимой рабочей партии" ответил сначала ссылкой на то, что история эта имеется в документах Департамента полиции, с резолюциями покойного егермейстера Сипягина5 и отметками бывшего директора Департамента полиции С. Э. Зволянского. Впрочем я тут же пояснил, что ничего не делал в тайне от своего начальства и потому трудно ждать от меня каких-либо особых разоблачений. Г. министр перебил меня предложением начать свой рассказ об этой партии.

 

Я подробно указал, какой чрезвычайный интерес представляло еврейство для политического розыска ко времени первой ликвидации его революционных сил в 1898 г.; когда в один прием был вскрыт почти весь северозападный край, причем при допросах по обыскам было обнаружено сразу 4 типографии, а в тюрьмах оказался весь цвет "Бунда".

 

С какими необычайными трудностями встретились производящие дознание по делу Кремера, Боневура и др., насколько поразительно своеобразны были эти арестованные; как они были злы, дерзки, хитры, солидарны и дисциплинированны в отношении своих главарей. Раскинутость и законспирированность бундовского движения, в связи с указанными индивидуальными особенностями лиц, его составляющих, меня особенно тогда заинтересовали и заинтриговали, побудили специализироваться на еврействе. Следующая еврейская ликвидация произведена была мною в г. Минске, в марте 1900 года. В отношении этих арестованных имели место уже не столько след-

 
стр. 8

 

ственные действия, сколько изучение типов и характера еврейских бундовцев, а равно внутреннего содержания самого движения.

 

Общение с ними обнаружило, что большинство из них вовсе не были так фанатичны, как то представлялось по знакомству с первой группой; а преимущественное участие в движении зеленой молодежи дало возможность вступить с арестованными в искренний спор, причем с их стороны проявлялась даже склонность отказаться от своего взгляда, как только удавалось убедить их в правильности противоположного. Во время этих разговоров пришлось выяснить, что "Бунд" удивительно глубоко пустил уже корни среди простонародного еврейского населения и достиг того, что по нелегальным изданиям простаки стали обучать своих детей грамоте.

 

Сказанное побудило меня, в интересах пущей успешной борьбы с революционерами, открыть с своей стороны контрпропаганду в еврейской массе, воспользовавшись для этого, как своими выучениками, арестованными по этому делу. При этом я, конечно, вовсе не скрывал от себя всей неподготовленности в известном отношении своих прозелитов, до мозга костей пропитанных еще идеологией "Бунда". Но, договорившись в основном, я в прочем рассчитывал перевоспитать их с помощью времени и обстоятельств. Будучи высказана, мысль эта была одобрена. В основу их новой деятельности должны были лечь следующие положения: 1) Замена революции учением эволюции, а следовательно, отрицание, в противоположность революционерам, всех форм и видов насилия. 2) Проповедь преимуществ самодержавной формы правления в области социальных отношений, по внеклассовости своей, заключающей в себе начало третейское, а следовательно, враждебной насильственным приемам и склонной к справедливости. 3) Разъяснение разницы между революционным рабочим движением, исходящим из социалистических начал, и профессиональным, покоящимся на принципах капиталистического строя: первое занято реформою всех классов общества, а второе своими непосредственными интересами. 4) Твердое уяснение того положения, что границы самодеятельности оканчиваются там, где начинаются права власти: переход за эту черту признавался недопустимым своеволием, все должно направляться к власти и через власть.

 

На этих словах меня перебил г. министр и спросил, проповедовал ли я стачки. Я категорически заявил, что являюсь принципиальным противником стачек, о чем всегда приходилось спорить с независимцами, которые, разделяя эту мысль в принципе, часто доказывали, что в жизни это неисполнимо: или по грубости евреев-хозяев, или из-за конкуренции с революционерами, которые всегда изловчатся подловить независимцев и сами поставят стачку, чтобы сделать выгодное массе, скомпрометировать тем самым их в глазах последней.

 

Когда затем я доложил об успехах независимцев в Минске, где вся администрация охотно вела с ними сношения; рабочие тысячами записывались в их организации, а бундовцы из 800 своих членов растеряли 600, и перешел к моменту появления независимцев в Одессе, его высокопревосходительство начал сам продолжать мой рассказ генерал-лейтенанту ф. Валю.

 

Поехали в Одессу, где поставили во главе дела жида Шаевича6, выпускавшего, с одобрения г. Зубатова, очень глупые прокламации, делавшего стачки и пр. "Виноват, - заявил я его высокопревосходительству, - прокламации я получал уже готовыми и в редактировании и задумываний их не участвовал". - "Это все равно. А скажите, вы из департаментских сумм платили вашему Шаевичу?". - "Платил, - говорю, - и из департаментских, с ведома г. директора, давал и из собственных". - "Перейдем теперь к документам. Вот, генерал, письмо г. Зубатова к этому Шаевичу. "Дорогой Генрих Исаевич. Я

 
стр. 9

 

человек очень прямой и искренний"... Дальше идут сантиментальности. Впрочем тон этого письма показывает, что г. Зубатов не научился даже держать себя прилично, как то надлежит должностному лицу. Очевидно, он еще мало служил. Дальше идет речь о стачке у Реср(риля). А вот уже и государственное преступление: оглашение государственной тайны: "Неожиданно я нашел себе единомышленника в лице юдофила царя. По словам Орла (то есть меня), представлявшегося по случаю назначения градоначальником в Одессу, Арсеньеву, государь сказал: "Богатого еврейства не распускайте, а бедноте жить давайте". Государь это сказал мне, я передал директору Департамента полиции, последний своему чиновнику Зубатову; г. же Зубатов позволил себе сообщить слова государя своему агенту, жидюге Шаевичу, но за это я его и передам суду".

 

Было прочитано еще какое-то письмо к Шаевичу, в котором его отговаривают от возни с русскими рабочими. "Это служит характеристикой г. Шаевичу", - пояснил г. министр. "Очевидно, продолжать службу после всего этого г. Зубатов не мог. Окончательно судьба его решится с возвращением из отпуска директора Департамента. Теперь он должен передать свою должность тому лицу, которое укажет генерал-лейтенант ф. Валь. Затем ему будет дан 2-месячный отпуск, но не позже завтрашнего вечера г. Зубатов обязуется уехать из Петербурга. Можете идти".

 

Признаться сказать, после такого объяснения от боли, жгучей обиды я нескоро нашел скобу у входной двери... По возвращении в Департамент я доложил о происшедшем исполняющему] должность] директора Департамента полиции, который страшно всем этим расстроился. Затем приехал в Департамент генерал-лейтенант ф. Валь и, войдя в кабинет директора, объявил мне, при Н. И. Зуеве и С. М. Языкове, что министр желает, чтобы я выехал не позже вечера следующего дня из Петербурга и Петербургской губернии; а теперь шел в Особый отдел сдавать свою должность подп. Сазонову7, куда к моменту сдачи имеет пожаловать и сам генерал. Я поинтересовался узнать, не лежит ли еще на мне каких-либо ограничений. Генерал ответил отрицательно и спросил, куда я выеду. Мною было отвечено, что в Москву.

 

Действительно, через некоторое время в Особом отделе появился генерал-лейтенант ф. Валь в сопровождении подп. Сазонова, одетого в статское платье, и предложил мне приступить к сдаче своей должности. На это мною было доложено, что служба Отдела организована таким образом, что все бумаги находятся по принадлежности у моих помощников, почему сдавать, собственно, мне нечего. Удовлетворившись моим ответом, генерал приказал мне подождать свидетельства об отпуске, а сам удалился.

 

В это время в коридорах Особого отдела находились полковник Уранов, др. жандармские офицеры; среди чинов Департамента не могло, конечно, пройти незамеченным появление товарища министра в кабинете заведующего Особым отделом.

 

Достав у себя на квартире конверты с записками начальника Охранного отделения о добытых ими сотрудниках и сдав все это подполковнику Сазонову, я решил тотчас же отправить г. министру прошение об увольнении меня в отставку, с усиленной пенсией, как проведшего 15 лет боевой охранной службы, из них 10 лет имел честь работать в непосредственном общении с Департаментом. Медлить с этим, на мой взгляд, значило дожидаться того момента, когда меня принудительно уволят от дел; являлось более целесообразным уволиться самому.

 

На другой день, 20 августа, с курьерским поездом я выехал в Москву, распорядившись о скорейшей очистке своей казенной квартиры. На вокзал явились меня проводить некоторые из служащих отдела (москвичи), но по

 
стр. 10

 

моем отъезде между ними прошел слух, что все провожавшие меня будут уволены. В одном вагоне со мной ехал в Тверь полковник Уранов, который, поздоровавшись со мной издали на платформе, более уже не подходил ко мне в продолжение всего пути.

 

Первый, кто привез в Москву подробности моей высылки из Петербурга, был поручик Сазонов, адъютант Московского губернского жандармского управления, вернувшийся в Москву от своего брата, подполковника Сазонова. Пришли также вести и из Твери. Чины петербургской столичной полиции сообщили эту новость своим знакомым сослуживцам в Москву. Вскоре меня вызвал к себе отец и, встревоженный, стал допытываться в чем дело (я от него все скрыл), так как в купеческом мире идут слухи, что я арестован и выслан. Генерал-майор Трепов8также остался крайне недоволен подобной, меня компрометирующей, болтовней публики и с своей стороны резко опровергал среди знакомых подобные слухи. Наконец, из Сената вести эти проникли в неблагонадежную среду, где вызвали сначала удивление, а затем громкую радость, перешедшую, впрочем, вскоре в уверенность, что все это только ловушка.

 

Спустя некоторое время, в течение которого я и приходящие ко мне стали замечать за моей квартирой наблюдение, подполковник Ратко9 был вызван в Департамент, где генерал-лейтенант ф. Валь наводил его на мысль об опасности моего пребывания в Москве и Н. П. Зуев10 официально "приказал" начальнику Московского охранного отделения не допускать меня ни в стены Охранного отделения, ни к чиновникам, ни к рабочим, ни к личным с собой разговорам по вопросам службы.

 

В это время ко мне на квартиру было доставлено с почтой открытое письмо Шаевича, в котором он сообщает мне, что вновь арестован, так как пришел приговор, по которому он высылается в Восточную Сибирь.

 

Совокупность изложенных обстоятельств заставила меня понять, что я нахожусь не только в положении чиновника, провинившегося перед своим начальством, но и серьезно заподозрен в политической неблагонадежности. Сначала такое сознание было для меня очень забавно, затем чувство это стало переходить в жгучую обиду и, наконец, сменилось острым раздражением.

 

В самом деле, благодаря высылке и прочим нетактичностям, принявшим уже в общественном сознании ни с чем несообразные формы и подорвавшим мой политический кредит среди людей благонамеренных и фешенебельных, я оказался в разряде людей политических, которых, даже в случае реабилитации, обычно расценивают по пословице "что вор прощенный, что конь леченый, что жид крещеный", положение создалось глубоко обидное.

 

С другой стороны, выдержать 15 лет охранной службы при постоянных знаках внимания со стороны начальства, при громких проклятиях со стороны врагов, не без опасности для собственной жизни; и в итоге получить полицейский надзор - это ли не беспримерно возмутительный случай служебной несправедливости.

 

Говорят, "за богом молитва, за царем служба не пропадает". Моя служба в буквальном смысле была царская и окончилась она такою черною обидою, о какой не всякий еще в своей жизни слыхал.

 

Утешением во всей этой истории является для меня лишь то обстоятельство, что опозорение мое произошло в исключительном порядке: в отсутствие моего прямого начальства и без его ведома.

 

В настоящее время я позволяю себе обратиться к вашему превосходительству с моим почтительным ходатайством о посильном удовлетворении двух нижеследующих моих просьб: а) о формальном восстановлении в области государственной и общественной жизни моей политической чести (по

 
стр. 11

 

существу ее вернуть уже нельзя) и б) о моем материальном обеспечении в таком размере, при котором потеря мною своей политической чести не могла бы лишить меня общественной дееспособности в том слое, какой я сумею отвоевать себе благодаря своему выгодному возрасту, бодрым силам и некоторым способностям.

 

Одною из мер первой категории я бы считал возвращение из Восточной Сибири Г. И. Шаевича и назначение особой комиссии экспертов из людей науки, которая бы рассмотрела вопрос о том, было ли что-либо политически неблагонадежного в моих воззрениях и деятельности по так называемой "легализации".

 

Обвинения, предъявленные мне по "документам" (письмам моим к Г. И. Шаевичу), настолько слабы, что я их и сам мог бы легко отпарировать, но за разрешение иметь адвоката был бы очень признателен. Впрочем, я прекрасно понимаю, что высшее мое начальство само не верит в эти обвинения и не в них тут сила11. Но, сделав все для моей полной гибели, оно уже не в силах ныне смыть с меня наложенного клейма позора.

 

Во избежание возможных недоразумений, считаю не лишним здесь пояснить, что возвращение мое, после всего совершившегося, на службу по Министерству внутренних дел свыше моих нравственных сил и состояться никогда не может.

 

Надворный советник ЗУБАТОВ.

 

ГАРФ, ф. 1695, оп. 1, д. 31, л. 1 - 5.

 

На первой странице помета: "Чинов, особ. пор. V кл. из Департ. полиц." 1903.

 

На седьмой странице - "Отпечатан 1907 г. Депар.".

 

(Окончание следует)

 

Примечания

 

1. Документ написан на имя директора Департамента полиции А. А. Лопухина, который занимал эту должность с 9 мая 1902 г. по 4 марта 1905 года.

 

2. Министр внутренних дел - В. К. Плеве.

 

3. Генерал-лейтенант В. В. фон Валь.

 

4. Д.с.с. Г. П. Скандраков.

 

5. Егермейстер Д. С. Сипягин - министр внутренних дел, убит 2 апреля 1902 г. С. В. Балмашевым.

 

6. Шаевич Г. И. - один из учредителей партии "независимцев". После стачки в Одессе в 1903 г. арестован, выслан в Вологду, а затем направлен на поселение в Восточную Сибирь на 5 лет.

 

7. Подполковник Я. Г. Сазонов, бывший сослуживец Зубатова, затем начальник Петербургского охранного отделения, исполнял обязанности заведующего Особым отделом.

 

8. Генерал Д. Ф. Трепов - последний московский оберполицеймейстер, поддерживал Зубатова в легализации рабочего движения.

 

9. Подполковник В. В. Ратко - сослуживец Зубатова, сменивший его на должности начальника Московского охранного отделения.

 

10. Зуев Н. П. - в 1903 - 1909 гг. вице-директор Департамента полиции.

 

11. Д. Н. Любимов, бывший в 1901 - 1906 гг. начальником канцелярии Министерства внутренних дел, вспоминал, что главной причиной падения Зубатова было то, что он "своими действиями чрезвычайно восстановил против себя фабрикантов. Они жаловались Витте и вновь назначенному главноуправляющему торговлей и мореплаванием великому князю Александру Михайловичу. Витте и великий князь приняли сторону фабрикантов и стали нападать на Плеве за поддержку Зубатова. Другая же причина была та, что сам Зубатов не в состоянии был сдержать того, что он и его агенты обещали рабочим, главным образом за отсутствием денежных средств.

 

Ближайшем же поводом к отстранению Зубатова была забастовка в Одесском порту в середине 1903 года. Начавшаяся на экономической почве, она внезапно приняла чисто политический характер. Витте и вел. кн. Александр Михайлович подняли шум, не без основания утверждая, что организации, созданные на правительственные деньги, обратились в антиправительственные, а полицейский социализм - в обыкновенный социализм революционный". Положение усугубилось и тем, что Витте наговорил Плеве что-то о Зубатове.

Опубликовано 24 июня 2020 года

Картинка к публикации:



Полная версия публикации №1593009761

© Portalus.ru

Главная РАЗНОЕ "Хмурый" полицейский. Карьера С. В. Зубатова

При перепечатке индексируемая активная ссылка на PORTALUS.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на Portalus.RU