A. KUCHENBECKER. Zionismus ohne Zion. Birobidzan: Idee und Geschichte eines judischen Staates in Sowiet-Fernost. Berlin. Metropol. 2000. S.272

А. Кухенбекер защитила докторскую диссертацию по данной теме в 1998 г. в Центре по изучению антисемитизма при Берлинском техническом университете (научный руководитель В. Бенц). Книга посвящена одному из парадоксов советской истории, пережиточно существующему и сегодня, - Биробиджану ("Еврейской автономной области Российской Федерации"). Евреев там сегодня, по-видимому, меньше, чем во многих других субъектах Федерации (хотя и там число их за последнее десятилетие резко сократилось).

О Биробиджане до сих пор написано немного. И не только потому, что советские архивы были недоступны. Не хватало, если можно так выразиться, нужного угла зрения на проблему. Генезис и развитие самой идеи "социалистической еврейской автономии" поставила в центр своего исследования Кухенбекер. Другие же аспекты - история заселения Биробиджана, хозяйственное и культурное строительство, - по ее мнению, достаточно освещены в имеющейся литературе.

Автор задалась несколькими вопросами. Почему коммунистическое руководство СССР попыталось осуществить сионистскую по сути идею "еврейской государственности", столь разительно противоречившую тезису о неизбежности ассимиляции евреев, сформулированному до революции В. И. Лениным и И. В. Сталиным? Почему ЕАО была создана в столь неподходящем, казалось, для этой цели месте - далеко от основных центров расселения советских евреев, в краю, лишенном инфраструктуры, с неблагоприятным климатом? В чем заключалась национальная специфика ЕАО, какое реальное содержание скрывалось за названием "еврейская" в государственном образовании, где иудаизм, как и другие религии, отвергался, существование еврейской нации отрицалось, а традиционная еврейская культура клеймилась как "буржуазная"? И наконец, насколько проект "еврейской автономии под знаком серпа и молота" был привлекателен для различных слоев еврейской общественности за рубежом?

Книгу выгодно отличает широта авторского подхода к теме. Феномен ЕАО анализируется и в контексте сионистской идеи еврейской государственности, и как органическая часть истории евреев в СССР. Учитываются тогдашние представления Советов об окружающем их мире и о самих себе. Экскурс автора в дореволюционную историю Бунда позволяет читателю понять, почему именно светская идишистская культура была объявлена национальной культурой советских евреев, центром которой и должен был стать Биробиджан. Возникновение идеи еврейской автономии и ее реализация рассматриваются Кухенбекер в контексте национальной и переселенческой политики советского руководства. Обе волны чисток, затронувшие Биробиджан (1936 - 1938 и 1948 - 1953 гг.), освещаются под аналогичным углом зрения - что здесь было общего для всей страны, а что специфичного, направленного против евреев. Только взгляд, выходящий за пределы области, и мог, по убеж-

стр. 173

демию автора, дать должный масштаб и критерии оценок истории ЕАО.

Угол зрения предопределил и структуру работы. Первая глава ("Религия, народ или нация? "Еврейский вопрос" и ответы на него") посвящена духовно- исторической предыстории биробиджанского проекта. Здесь анализируются бундовская идея "национально-культурной автономии", сионистские и территориалистские проекты создания еврейского государства, взгляды Ленина и Сталина на "еврейский вопрос". Во второй ("Из местечка в город, от народа- парии к "экстерриториальному меньшинству": еврейское население на пути интеграции в советскую систему") рассмотрены экономическое и социальное положение еврейства после революции, национальная политика Советской власти в 20-е годы и роль в ней евкомов и евсекций. Третья глава ("Борьба вокруг идеи еврейской советской республики: На следующий год в Крыму? На следующий год в Биробиджане!") освещает процесс создания еврейских земледелыеских колоний на юге Украины и в Крыму и возникшие в ходе его проекты образования еврейской автономии. В главе четвертой ("Дальний Восток вместо Ближнего: ЕАО и ее стилизации") исследованы пропагандистские ипостаси бирсбиджанскою проекта: "жемчужина в тайге", "центр советской еврейской культуры", "красная Палестина", "родина еврейских пролетариев всех стран". Название пятой ("Конец начинания: ни еврейская, ни автономная, просто область") говорит само за себя.

Ядро источниковой базы исследования образуют документы из московских и биробиджанского архивов, использованы и материалы архивов израильских - Центрального сионистского и Центрального архива истории еврейского народа. К сожалению, нигде - ни в Европе, ни в Америке - не удалось до сих пор обнаружить архивы просоветских организаций помощи крымскому и биробиджанскому проектам (возможно, они были уничтожены сотрудниками этих организаций в эпоху маккартизма).

Во время пребывания в Москве, Биробиджане и Израиле Кухенбекер встречалась и беседовала со многими современниками и участниками описываемых ею событий. Но их устные свидетельства используются с большой осторожностью - из опасения, как пишет автор, "ошибок памяти, идеологизированных интерпретаций прошлого и приукрашивания его - вплоть до сознательных фальсификаций". Они привлекаются только для иллюстрирования положений, установленных путем анализа документальных источников. В принципе такой подход оправдан, если не забывать о двух вещах. Во-первых, некоторые из названных опасностей подстерегают историка и при использовании документов, особенно советского периода. Во-вторых, психология людей это тоже весьма существенная сторона исторического процесса. Для научной реконструкции прошлого свидетельства современников - ничем не заменимый исторический источник (разумеется, при критическом подходе, как и ко всем прочим видам источников).

Выводы Кухенбекер вкратце выглядят следующим образом. Идея создания еврейской советской республики, которую коммунистическое руководство СССР восприняло в середине 30-х годов, по видимости, явно противоречила сформулированной Лениным и Сталиным до революции теории слияния этносов в гомогенную человеческую общность в социалистическом будущем. Еще сильнее противоречила она постулату о неизбежности и прогрессивности ассимиляции евреев при капитализме и тем более социализме. Однако ни от этой теории, ни от названного постулата большевики отказываться не собирались. Их национальная политика в 20-е и начале 30-х годов (утверждение советского федерализма, национальное строительство, коренизация) преследовала очевидные прагматические цели - укрепление своего господства над многонациональной страной. Как часть этой политики и следует рассматривать создание ЕАО.

Чтобы устранить хозяйственную нищету и социальное неполноправие ("лишенцы") значительных слоев еврейского населения, решено было содействовать поселению евреев на земле (возможность вовлечь их в промышленность до начала форсированной индустриализации отсутствовала). На этой почве возникло редкое в истории временное совпадение целей различных национально- и социально-политических сил - советского руководства, еврейских национал-коммунистов и зарубежных еврейских организаций само- и взаимопомощи.

Общим знаменателем их сотрудничества стала идея "продуктивизации" - приобщения евреев к производительному, в данном случае земледельческому труду. При этом каждая из сторон была движима собственными мотивами. Советское руководство стремилось пополнить свои валютные резервы и как-то решить проблему "лишенцев", интегрировать их в существующую экономическую и политическую систему. Руководители евсекций и ОЗЕТа (многие из них в прошлом были членами еврейских социалистических партий - Бунда, "Поалей Цион", "Фарейникте" и др.), разделяя вторую из этих целей, видели в земледельческой колонизации средство изжить антисемитский стереотип еврея, неспособного якобы к производительному труду. Зарубежные еврейские организации помощи руководствовались чувствами национальной солидарности, заботы о благосостоянии соплеменников.

Программа еврейской земледепшеской колонизации дала довольно впечатляющие результаты, однако когда речь зашла о создании в Крыму еврейской автономии, описанная выше временная коалиция интересов распалась. Советское руководство отвергло крымский проект в пользу биробиджанского. Большинство зарубежных организаций помощи ("Агроджойнт",ОРТ, ЕКО), считая последний неперспективным, свернули свою деятельность в СССР.

Национал-коммунисты тоже были разочарованы. Идея создания еврейской республики в Крыму, считали они, давала реальную возможность соединить коммунистический идеал с национальным, провести в жизнь их старые антиассимиляторские взгляды и представления о еврейской нации, еврейской национальной культуре. Эти надежды развеялись - и, по мнению Кухенбе-

стр. 174

кер, не могли не развеяться. Советское руководство отнюдь не было заинтересовано в создании полноценного, жизнеспособного еврейского политического и культурного образования - потенциально там могли бы развиться сепаратистские тенденции.

Создание же еврейской республики в отдаленном, малонаселенном, непривлекательном районе позволяло Кремлю избежать многих проблем. Прежде всего, столкновения интересов поселенцев и местного населения, затем - конфликтов между центром, с одной стороны, украинским и крымско- татарским руководством, с другой. Следует учесть, что указанный район и так нуждался в притоке населения для хозяйственного освоения. Создание там еврейской автономии давало советскому руководству возможность избежать антисемитски мотивированных протестов против еврейской колонизации Крыма ("евреев в Крым, а русских в Нарым"), отвести от себя обвинения в покровительстве "своим", а с другой стороны парировать упреке дискриминации евреев, не имеющих в СССР своего национально- территориального образования.

Евреи за пределами СССР благожелательно восприняли создание ЕАО, особенно в свете нараставшей тогда угрозы со стороны нацизма. Но активный интерес и поддержка биробиджанского проекта исходили лишь от сравнительно неширокого слоя просоветской леволиберальной еврейской общественности Запада и созданных ею организаций (ИКОР, ПРОКОР, "Амбиджан"). К этому слою принадлежали и примерно 1,5 тысячи иммифантов, прибывших в Биробиджан из Европы и Америки (в 1937 - 1938 гг. многие из них исчезли в ГУЛАГе).

Уже к концу 30-х годов стало очевидно, что для подавляющего большинства советских евреев Биробиджан не имеет какого-либо национального или культурного значения. (Этим в значительной мере и была обусловлена предпринятая руководителями ЕАК в 1944 г. попытка реанимировать крымский проект.) Однако советское руководство не ликвидировало ЕАО, и не только потому, что такой шаг вызвал бы негативную реакцию за рубежом, но и потому, что Биробиджан выполнял определенную политико-пропагандистскую функцию, Его существование использовалось как доказательство того, что евреи в СССР находятся в равном положении с другими народами, имеют равные возможности национального развития, а непопулярность его среди советских евреев - как подтверждение тезиса об их стремлении к ассимиляции.

Ответ на вопрос, был ли биробиджанский проект успехом или неудачей, зависит, по мнению автора, от оценки намерений и целей инициаторов. Конечно, с точки зрение тех, кто стремился создать "социалистическую еврейскую республику на советской земле", дело кончилось полным провалом. Но в контексте советской внутренней и внешней политики аргументы критиков в значительной мере теряют свою убедительность. Организация заселения была не хуже, чем в других советских переселенческих проектах того времени. Критиковать же руководство СССР за то, что ЕАО не был придан "подлинно еврейский характер", вообще бессмысленно, ибо это значило предполагать намерения, которых изначально у него и не было. Слабая эмоциональная привлекательность Биробиджана для советских евреев не рассматривалась в Кремле как недостаток. С точки зрения основных целей его внутренней и национальной политики, отсутствие национального содержания в ЕАО могло рассматриваться скорее как плюс.

Имевшую место в годы перестройки попытку "еврейского национального возрождения" в Биробиджане автор характеризует как "последнюю вспышку перед угасанием". Принятая в октябре 1991 г. областным советом ЕАО декларация с требованием вывода области из Хабаровского края и преобразования ее в Еврейскую автономную республику в составе РСФСР - поистине парадоксальный политико-психологический феномен. Волна репатриации, в ходе которой большинство еврейского населения Биробиджана, уже крайне немногочисленного (4% жителей области), переместилось и Израиль, поставила предпоследнюю точку в истории ЕАО. Последняя - преобразование в обычную область - пока заставляет себя ждать.