Балдин А.

Протяжение точки

М.: Первое сентября, 2009

Андрея Балдина (род. 1958) можно представить по-разному - как архитектора, книжного графика, члена Союза журналистов Москвы и Союза российских писателей, как заядлого путешественника...

В данном случае речь пойдёт об авторе книги, которая ещё в рукописи вышла в финал премии "Большая книга"-2009. Хотя Балдин - художник тоже не остался в стороне - издание проиллюстрировано самим Андреем Николаевичем.

"Протяжение точки" - книга эссе, посвященных возникновению современного русского литературного языка. Ключевым является понятие "оптики языка": это наука, которая призвана разобраться в ситуации, когда наша реальная история постоянно (и успешно) заменяется литературной игрой памяти. Предлагаемые читателю заметки и эссе представляют собой... "оптические" опыты, упражнения по отстранению, опространствлению... ситуации современного русского словотворения. В этих "архитектурных" очерках рассматривается в разных поворотах исходная пара: современный язык лицом к лицу с пушкинским - пара, по сей день существующая вплотную друг к другу, без исторического просвета, в надвременном сакральном единении, столь много значащем для нашего литературного сознания. Это попытки перемены ракурса в обозрении пушкинской эпохи, способные выявить в сюжете, хорошо известном, новые сопоставления и связи.

Хотя звание родоначальника современного языка принадлежит Александру Сергеевичу, огромные "языковые заслуги" есть и у Николая Карамзина (слово как предмет для наблюдения... как "повозка на колёсах", странствующая по строке-дороге, появляется в ранних заметках Карамзина), и даже, как ни странно, у ставшего притчей во языцех адмирала Александра Шишкова. Последний был языковым консерватором, отъявленным ретроградом, однако борьба с ним как раз и привела к карамзинско-пушкинской победе.

Балдин пишет также о "московском" пространстве языка, представляющем собой шар, сферу - в отличие от петербургской "линии". Рассматривает путешествия литераторов в пространстве реальном и метафизическом (Карамзин ездил на запад, в Германию, Швейцарию и т.д., т.е. в Первый Рим, а Шишков - на юг, в Грецию, к Риму Второму; их векторы разошлись под прямым углом, обусловив литературно-языковой антагонизм). В эссе "Черчение по человеку" автор накладывает события творческой и личной жизни Пушкина во время ссылки в Михайловское на православный календарь, прослеживая восхождение Александра Сергеевича на новые ступени, от уныния к осознанию собственной полноты: Не только календарь открылся для Пушкина, но и Пушкин в нём открылся, обнаружив новое для себя пространство слова... Если сложить вместе все части уравнения (Александра и календаря), выйдет, что на Преображение сам Пушкин предстаёт яблоком. Пушкин - яблоко... Это можно принять как символ - самодостаточности, завершённого очерка его новой фигуры.

В книге немало неожиданных суждений и о Фёдоре Толстом "Американце", которого его двоюродный племянник вывел в "Войне и мире" в образе гуляки и бретера Долохова, и о самом Льве Николаевиче. Парадоксальное течение авторской мысли у кого-то вызовет желание поспорить, а кому-то, возможно, напомнит пушкинское пятистишие: О сколько нам открытий чудных/Готовят просвещенья дух/И опыт, сын ошибок трудных,/ И гений, парадоксов друг,/И случай, бог изобретатель...