В.Г. ДОЛГУШЕВ, кандидат филологических наук

"Гастрономическая" тема была излюбленной для Пушкина. Любителем изысканных кушаний и вин, гурманом он называет себя в XXXVI строфе пятой главы "Евгения Онегина":

И, кстати, я замечу в скобках, Что речь веду в моих строфах Я столь же часто о пирах, О разных кушаньях и пробках, Как ты, божественный Омир, Ты, тридцати веков кумир!

Отчаянное озорство, бесшабашность, кутежи, повесничанье, молодечество были своеобразной модой в среде дворянской молодежи конца 10 - начала 20-х годов XIX века, своеобразной данью "русскому дендизму". Мемуарист Андрей Иванович Дельвиг, двоюродный брат А.А. Дельвига вспоминал о том времени: "... Пушкин и Дельвиг рассказывали нам о прогулках, которые они по выпуске из Лицея совершали по петербургским улицам, и об их разных при этом проказах <...>

стр. 101

просто им захотелось тряхнуть стариною и показать ее нам, молодому поколению, как бы укор нашему более серьезному и обдуманному поведению" (Любовный быт пушкинской эпохи. М., 1994. Т. 1).

Излюбленными спиртными напитками на кутежах "золотой" молодежи и студенческих пирушках, кроме шампанского, были пунш и ром. В.В. Вересаев в очерке "Александр Сергеевич Пушкин" писал о поэте следующее: "Был лихим повесой, задирой, всегда готовым драться на дуэли. Это в то время считалось хорошим тоном. Хотел, чтобы его считали кутилою. Явится в общество и пошатывается.

- Что это вы, Александр Сергеевич?

- Да вот, выпил двенадцать стаканов пуншу! А вправду и одного не допил. Пил из молодечества, чтобы не отстать от других или их перепить. Однажды на пари выпил целую бутылку рому. Из того же молодечества держался вызывающе" (М., 1936). Такой характер поведения части дворянской молодежи в эпоху двадцатых годов был своеобразным вызовом нормам и приличиям светского общества. Преднамеренный эпатаж носил элементы фрондерства, оппозиции существующему строю.

Слово пунш в пушкинской лирике встречается семнадцать раз (Словарь языка Пушкина. М., 1956. Т. 3). Пунш воспринимался людьми пушкинского круга как символ непринужденной дружеской беседы, эпикурейского отношения к жизни, свободомыслия. В поэме "Медный всадник", обращаясь к Петербургу, поэт писал:

Люблю зимы твоей жестокой

Недвижный воздух и мороз,

Бег санок вдоль Невы широкой,

Девичьи лица ярче роз,

И блеск, и шум, и говор балов,

А в час пирушки холостой

Шипенье пенистых бокалов

И пунша пламень голубой.

В русском языке слово пунш известно с начала XVIII века. М. Фасмер отмечал как первую его фиксацию 1703 год (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1987. Т. III). M.A. Цявловский так охарактеризовал этот напиток: "Пунш - напиток, привезенный в Европу в конце XVII в. англичанами. Приготовляется из пяти составных частей: воды, чая, арака [ячменная или пшеничная водка. - В.Д. ], лимонного сока и сахара. Согретый пунш поджигается" (Путеводитель по Пушкину. СПб., 1997). По общему мнению этимологов и историков языка, слово пунш восходит к языку хинди, где пач с назализованным а из древнеиндийского рапса. Через английский язык (ср. punch) оно попало во французский (punch) и немецкий (Punsch) языки, а через посредство немецкого - в русский (Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1993. Т. II).

стр. 102

Первая словарная фиксация его в русском языке относится однако лишь к 1803 году: оно отмечено в словаре Н.М. Яновского. Там же зафиксировано и слово ром, обозначающее крепкий спиртной напиток из сахарного тростника или патоки. В литературе же XVIII века это слово впервые отмечено в русском переводе романа Д. Дефо "Робинзон Крузо" (Ч. I., 1762) в форме рум (Черных П.Я. Указ. соч.). В русский язык оно заимствовано из английского (ср. rum этимология которого до конца не выяснена). Следует отметить, что ром был достаточно хорошо известен в России в двадцатых годах XIX века. Он мог употребляться не только в качестве спиртного напитка, но и добавляться в обычные напитки, например, в чай, ср. в "Евгении Онегине":

Обрадован музыки громом,

Оставя чашку чаю с ромом,

Парис окружных городков,

Подходит к Ольге Петушков...

Как отмечал М.А. Цявловский, кроме пунша и рома в стихах Пушкина употребляются также названия таких горячих напитков, как грог, приготовлявшийся из воды, сахара, водки, лимонного сока; глинтвейн - напиток из вина, сахара, пряностей; гоголь-моголь - "соединение желтка, сбитого с сахаром, рома и кипятка" (Путеводитель по Пушкину), а также жженка. Жженка отличалась от пунша, прежде всего тем, что в ее составе отсутствовала вода. А. С. Пушкин в послании "К Языкову" (1826) так писал о ее особенностях:

Слиянье рому и вина,

Без примеси воды негодной,

В Тригорском жаждою свободной

Открытый в наши времена.

Эти строчки следует, по-видимому, понимать таким образом, что время появления этого напитка относится именно к двадцатым годам, и напиток этот был создан в России, на что указывает и разговорный характер самого слова, образованного суффиксальным способом от прилагательного жженый. Ю.М. Лотман так описывал процесс создания жженки: "горячий напиток, приготовлявшийся из коньяка или рома, сахара, лимона и пряностей; жженку поджигали и тушили вином" (Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина "Евгений Онегин". Комментарий. Л., 1983). Интересно отметить такой любопытный факт: в стихотворении 1845 года "К баронессе Е.Н. Вревской" Н.М. Языков, вспоминая о том времени, когда он встречался с Пушкиным в Тригорском, упоминал несколько иное название напитка:

стр. 103

Как хорошо тогда мы жили!

Такой огонь нам в душу лили

Стаканы джонки ромовой!

Ее Вы сами сочиняли:

Сладка была она, хмельна;

Ее Вы сами разливали, -

И горячо пилась она...

(Пушкин и его современники. СПб., 1903. Вып. 1). В академическом издании стихотворений Н.М. Языкова название напитка дано в современной форме (Языков Н.М. Стихотворения и поэмы. Л., 1988). И здесь мы встречаем недвусмысленное указание на то, что жженка была изобретена в доме Осиповых-Вульф. Так было на самом деле или нет, - неизвестно. Вероятно, многие дворяне пробовали составлять по своим рецептам горячие напитки, равно как и всевозможные наливки. А вот как описывал Языков состав жженки в своем послании "А.С. Пушкину":

Когда могущественный ром

С плодами сладостной Мессины,

С немного сахара, вином,

Лился в стаканы-исполины?

Как мы, бывало, пьем да пьем,

Творим обеты нашей Гебе,

Зовем свободу в нашу Русь,

И я на вече, я на небе!

Как видим, мотив пуншевого застолья и здесь сочетается с мотивами дружбы, свободомыслия. Как вспоминал А.Н. Вульф, Пушкину очень полюбилась жженка, которую каждый раз готовила Е.Н. Вульф "Сестра моя Euphrosine, бывало, заваривает всем нам после обеда жженку: сестра прекрасно ее варила, да и Пушкин, ее всегдашний и пламенный обожатель, любил, чтобы она заваривала жженку <...> и вот мы из этих самых звонких бокалов, о которых вы найдете немало упоминаний в посланиях ко мне Языкова, - сидим, беседуем да распиваем пунш" (А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т. 1).

В 1902 году серебряный ковш, в котором варила жженку Евпраксия Вульф, Б. Д. Модзалевский вывез из Тригорского в Петербург, в Пушкинский Дом.

Однако откуда же взялся в стихах Н.М. Языкова вариант джонка? Вероятно, он ориентировался на английское произношение, поскольку знал, что данный напиток возник на основе пунша, состоит почти из тех же составных частей, а слово пунш заимствовано из английского языка. Может быть, этим Языков хотел подчеркнуть свой дендизм?

стр. 104

Интересно, что в среде дворянства существовал особый порядок употребления вин и горячих напитков. Так, шампанское истинные гурманы употребляли лишь с жарким, хотя оно могло подаваться к любому блюду. Именно поэтому на балу у Лариных цимлянское - сорт дешевого шампанского, указывающий на непритязательность хозяев, - подается "между жарким и блан-манже" (см. подробнее: Лотман Ю.М., Погосян Е.А. Великосветские обеды: Панорама столичной жизни. СПб., 1996).

Таким образом, "гастрономическая" тема - это не просто прихоть Пушкина или отражение склада его характера: она выполняет в художественном мире поэта особые функции, очень точно и конкретно характеризует быт и уклад дворянского общества того времени, принадлежность персонажей к определенному социальному кругу (высшему свету, провинциальному дворянству, студенческой среде, русским денди и т.д.). Образы безудержного разгула, дружеских попоек ассоциировались у Пушкина с поэзией, дружбой, свободомыслием, вольнодумством. В стихотворении "К Каверину" (1817) он писал:

И черни презирай ревнивое роптанье;

Она не ведает, что дружно можно жить

С Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом;

Что ум высокий можно скрыть

Безумной шалости под легким покрывалом.

В "десятой главе" "Евгения Онегина" вовсе не случайно рядом с разговорами о будущем России, о политическом переустройстве общества, поэт рисует и дружеское застолье:

У них свои бывали сходки,

Они за чашею вина,

Они за рюмкой русской водки...

Виднейший представитель декабристского движения Михаил Лунин представлен Пушкиным как "Друг Марса, Вакха и Венеры". Именно в спорах "между Лафитом и Клико" оттачивались свободолюбивые идеи декабристов. И здесь, как и вообще в поэзии Пушкина, бытовые детали являются средством раскрытия художественного образа, служат определенной художественной задаче.

Киров