С. С. ХРОМОВ. Иностранные концессии в СССР. Исторический очерк. Документы

М. ИРИ РАН. 2006. Часть 1. 385 с., часть 2. 2403 с.

Доктор исторических наук С. С. Хромов по рекомендации Министерства экономического развития и торговли РФ подготовил книгу позволяющую во многом по-новому увидеть советскую концессионную политику. Выявленные им в четырех российских архивах документы охватывают период с 1918 и до второй половины 1930-х годов. Они сгруппированы в четыре больших разделах: "Разработка концессионной политики", "Осуществление концессионной политики, (об-

стр. 169

щие вопросы)", "Концессионная политика через призму отдельных государств", "Несостоявшиеся концессии". Публикуемым документам предшествует исторический очерк и археографическое введение. Выявленные автором архивные документы, за немногими исключениями, ранее не публиковались или были разбросаны по разным изданиям. Они дают достаточно подробную характеристику выработки и практического осуществления концессионной политики. Публикуемые документы свидетельствуют о различиях в подходе к концессионной политике отдельных советских руководителей в том числе - последовательно сменявших друг друга на посту председателя Главного концессионного комитета (с 1923 по 1937 гг.) - Г. Л. Пятакова, Л. Д. Троцкого, В. Н. Ксандрова, Л. Б. Каменева, В. А. Трифонова. К 1937 г. на территории СССР оставалось лишь пять относительно небольших концессий, а в декабре 1937 г. Главный концессионный комитет был упразднен. Документы помогают понять, почему масштабы концессий были гораздо меньше, чем ожидалось, а ко второй половине 1930-х годов практика концессий почти сошла на нет.

"Исторический очерк" С. С. Хромова содержит анализ советской концессионной политики. Автор напоминает, что еще в марте 1918 г. комиссия по внешней торговле при ВСНХ с участием Ленина разработала тезисы об условиях работы концессий на территории РСФСР, а в феврале 1919 г. советским правительством был принят документ о разрешении конкретной концессии - строительства Великого северного железнодорожного пути Обь-Котлас с ответвлениями на Петроград и Мурманск (ч. 1, с. 10).

Из отрывка стенограммы Пленума ВСНХ РСФСР от 23 сентября 1918 г. видно, что на этом Пленуме рассматривался проект более крупного концессионного железнодорожного строительства - от Котласа не только к Оби, но "и далее до Амура". Потенциальные партнеры требовали крупного аванса, отведения им 8 миллионов десятин леса на 48 лет с незначительной оплатой и права монопольной разработки ухтинских нефтяных месторождений (ч. I, с. 110 - 111). Этот проект не был осуществлен - ни в полном, ни в сокращенном варианте.

Фантастическим выглядит сегодня поддержанный Совнаркомом в октябре 1920 г. проект пятидесяти - или шестидесятилетней концессии американскому предпринимателю Б. Вандерлипу на Камчатке и в Приморье на условиях платы советскому правительству в размере 2% добываемой нефти, угля и выловленной рыбы (ч. 2, с. 286 - 288). В1923 г. он предложил увеличить эту долю до 7,5% (ч. 2, с. 293). Тем не менее, концессия осталась нереализованной.

С. С. Хромов приводит положения В. И. Ленина о концессиях и подчеркивает особую роль наркома внешней торговли Л. Б. Красина в концессионном деле¹. Л. Б. Красин наиболее активно выступал за использование концессий в интересах страны. По его инициативе обсуждались возможности восстановления российских концессий, прежде существовавших за рубежом. Так, в 1922 г. Л. Б. Красина беспокоит серьезная угроза советским экономическим интересам в Северной Персии (ч. 1, с. 144). По его мнению, будет вполне реально получить в Персии выгодные концессии, если привлечь к этому некоторых грузинских предпринимателей.

В разработке концессионной политики участвовал нарком иностранных дел Г. В. Чичерин. При его участии были разработаны и приняты три тезиса: "1) Не предоставлять в пограничных местностях концессий гражданам стран, пограничных с данными местностями; 2) Не предоставлять англичанам концессии в местностях, находящихся недалеко от моря; 3) Не предоставлять вообще никаких концессий в Средней Азии". Однако эти принципы нарушались (ч. 1, с. 211).

С мая 1925 по ноябрь 1927 г. Главконцесском (ГКК) возглавлял Л. Д. Троцкий. По словам Хромова, "деятелей типа Троцкого пугала перспектива "обуржуазивания" советского общества в случае осуществления более активной концессионной политики (ч. 1, с. 22). Только за первый год руководства Троцким штаты ГКК увеличились более чем в 2 раза, причем уклон был сделан на привлечение "мелких, второсортных концессионеров", занятых производством пуговиц, гребней, трикотажа, канцелярских принадлежностей и т.п. (ч. 1, с. 99). Как явствует из документов, Троцкий набрал в аппарат ГКК "молодых женщин, не имеющих необходимого практического стажа и теоретической подготовки" и, как писал ответственный сотрудник ЦКВКП(б) Л. Марьясин осенью 1927 г., "этот несолидный, неквалифицированный аппарат ведет переговоры с концессионерами и противопоставлен или высококвалифицированным техникам - специалистам, или высоко квалифицированным спекулянтам" (ч. 1, с. 332).

Многие договоры, заключенные при Троцком, не предусматривали обычных в таких случаях обязательств акционеров: относительно качества ввозимого оборудования, шкалы обложения сверхприбылей, необходимых гарантий выполнения договоров и др. (ч. 1, с. 331). В тексте документов дважды встречается фамилия Животовских, ближайших родственников Троцкого².

В сборнике приводятся статистические данные, показывающие, что в течение всего време-

стр. 170

ни проведения концессионной политики доля концессионных предприятий в экономике страны не превышала 0,4% валовой продукции промышленности (ч. 1, с. 27).

Наибольшие концессионные вложения поступили из Великобритании (28% от всех иностранных вложений), на втором месте были США (23,5%), на третьем - Германия (13,5%) (ч. 1, с. 27). Больше всего привлекала концессионеров горнодобывающая промышленность, куда направлялось 40% концессионных вложений, удельный вес концессионной продукции в этой отрасли в целом составлял около 3%, а по некоторым видам продукции - гораздо больше: в 1927 г. такие предприятия давали 62,2% серебра и свинца, 40% марганца, 30% золота (ч. 1, с. 27).

Самой крупной концессией на территории СССР была концессия "Лена - Голдфилдс". Из общей суммы концессионных вложений в экономику СССР - 70 млн. руб. к 1928 - 1929 г. на долю этой концессии пришелся 21 млн. руб. (ч. 1, с. 2 7). Проект договора, подписанного в 1925 г., был подготовлен еще в начале 1924 г., вызвав резко негативную оценку И. В. Сталина: "Это будет наиболее привилегированное предприятие из всех существующих государственных предприятий... Это есть в полном смысле слова монопольное общество, получающее неслыханные привилегии на 50 лет за мизерную плату (6 - 5% валовой добычи), причем плата эта поступает в казну не ранее как через несколько лет" (ч. 2, с. 114). И все-таки договор был заключен - и примерно на таких условиях, против которых возражал И. В. Сталин. "Лена - Голдфилдс" должна была передавать Советскому Союзу 4,5% черных металлов (произведенных на уже существовавших заводах и исключительно на советском сырье); по меди и другим цветным металлам эта доля должна была составить 6%; по золоту Ленско-Витимского округа - 7%, но по уральскому золоту - 6%; от добычи каменного угля, торфа и заготовок леса доля СССР составляла всего 4,5% (ч. 1, с. 48). Срок концессии был установлен по предприятиям на Урале и Алтае - в 50 лет, по золоту в Бодайбинском районе - в 30 лет (ч. 2, с. 144). Но даже эти, весьма скромные, долевые отчисления "Лена-Голдфилдс" задерживала; так, к концу 1929 г. уплата была просрочена за целый год. В сентябре 1931 г. И. В. Сталин предлагал расторгнуть невыгодный договор, предложив концессионерам "максимум 8 - 10 миллионов рублей с рассрочкой на 6 - 7 лет"³. Однако лишь в ноябре 1934 г. было согласовано прекращение действия концессионного договора с "Лена - Голдфилдс", причем советское правительство обязалось выплатить 3 млн. фунтов стерлингов (то есть гораздо больше 10 млн. "золотых рублей" (ч. II, с. 147). В литературе концессию "Лена - Голдфилдс" обычно называют английской. Документы, приведенные в книги, показывают, что это не совсем так. Так, в записке Л. Б. Красина В. В. Куйбышеву от 26 марта 1924 г. говорится о предполагаемых концессионерах: "Данная иностранная группа является достаточно солидной и представляет не только солидный английский банк, но и американскую группу, по-видимому, близкую к Гуверу, представителем которого в Европе в последние годы был мистер Браун, который вел переговоры с ГКК по поводу этой концессии" (ч. 2, с. 116). ГЛ. Пятаков на пленуме ЦК ВКП(б) в апреле 1925 г. признавал: "... концессионер находится в непосредственной связи с американским банком "Кун Леб и К-о", который и должен будет произвести основное финансирование концессионного предприятия" (ч. 2, с. 130).

С самого начала концессионная политика имела противников внутри страны. Некоторые возражали по идеологическим причинам, видели в них "измену и предательство" (ч. 1, с. 156). Иные претензии имели советские спецслужбы. Примечательна записка ОГПУ от 28 сентября 1927 г.: "ОГПУ в процессе обслуживания концессий и работающих на них иностранцев установило, что указанные иностранцы, в большинстве своем являются агентами разведывательных органов иностранных государств и что служба их в концессиях не что иное, как ширма для успешного выполнения заданий иностранной разведки" (ч. 1, с. 197).

Но и чисто экономически концессии не оправдывали себя. С. С. Хромов приводит многочисленные документы, показывающие, что концессии были весьма выгодны некоторым иностранным фирмам и не очень выгодны (а порой даже совсем невыгодны) советскому государству. Так, проверка, проведенная осенью 1927 г., незадолго до снятия Л. Д. Троцкого, показала, что концессии получали "хищнические прибыли" - в среднем 146% (чистая прибыль - в среднем 86%), причем у отдельных концессий 390% годовых, и даже в 460% годовых. Ввозимое оборудование - старое, довоенной конструкции, изношенное до 40%. Вывоз валюты существенно превышал ее ввоз концессионерами, что означало отрицательный валютный баланс (ч. 1, с. 331).

В книге приводятся и некоторые примеры взаимовыгодных концессий, например, концессии на постройку керосино-очистительного завода в Батуме, предоставленного фирме "Стандарт Ойл компани оф Нью-Йорк, просуществовавшей до конца 1930 года.

По концессионному договору со шведской фирмой СКФ в СССР началось производство подшипников, достигшее в 1929 г. 550 тысяч

стр. 171

штук. Почти все рабочие были советские граждане, получившие на практике необходимые навыки и умения.

В мае 1928 г. в ВСНХ пришли к выводу: "эффект от концессий не дал ожидавшихся результатов (ч. 1, с. 350). В 1928 - 1929 гг. новых договоров не заключалось (за исключением небольших японских концессий на рыбные промыслы и консервные заводы); ранее заключенные концессии досрочно ликвидировались (ч. 2, с. 17).

В феврале 1930 г. председатель ГКК Л. Б. Каменев заявил: "Концессии, вообще говоря, существовать у нас при данных условиях не могут, они естественно выпираются обстановкой нашей хозяйственной науки. Все договора, на основании которых они существуют, явно устарели и если предоставить концессиям существовать на строгом основании тех договоров, которые написаны, то они умрут неизбежно, потому что они лишаются тех основных баз, на которых они могли существовать, т.е. - свободы рынка, свободы кредитования и свободного вывоза валюты, которых мы не можем дать" (ч. 2, с. 55). Каменева тогда же поддержал первый секретарь ВЦСПС Н. М. Шверник, указавший, что на концессионных предприятиях зарплата приблизительно на 35% выше: "Они дают высокую зарплату и не пересматривают норм выработки. Рабочие разлагаются и свое разложение переносят на другие соседские фабрики".

В конце 1931 г. все еще работала шведская концессия АСЕА - не были еще подготовлены советские специалисты. Но весьма показательно письмо одного из членов Президиума ВСНХ руководству ОГПУ: "Директора шведской концессии АСЕА при переговорах неоднократно указывали на то, что ярославскими органами ОГПУ производятся частые аресты и допросы советских граждан, сотрудников концессии, причем на допросах им задаются вопросы, почему именно они служат у капиталистов, а не на советской службе" (ч. 2, с. 88). ВСНХ просил руководство ОГПУ дать указания "о прекращении необоснованных или малообоснованных вызовов сотрудников концессии на допрос и о <прекращении> производства арестов с ведома ИНО ОГПУ" (ч. 2, с. 89).

Если на 1 июля 1929 г. в СССР действовало 63 концессии (ч. 2, с. 10 - 16), то на 1 мая 1932 г. - 24 (ч. 2, с. 89 - 91), а на 1 августа 1935 г. - всего 11, из них: 4 японских, 3 немецких, по одной - датская, шведская, французская и норвежская (ч. 2, с. 107).

В 1937 г. был арестован последний председатель ГКК В. А. Трифонов; исполнять обязанности председателя ГКК стал по совместительству зам. пред. Комиссии советского контроля З. М. Беленький, сразу же предложивший наркому внутренних дел Н. И. Ежову "разобраться" с консультантом ГКК В. Г Лукомским, который, по мнению Беленького, действовал, "по-видимому, совместно с уже разоблаченными врагами". Сотрудницу ГКК Зернову и машинистку Михееву новый руководитель уволил. Больше увольнять или арестовывать было некого: еще в 1933 г. в штате ГКК было всего 6 человек, к 1937 г. осталось четверо (ч. 2, с. 108 - 110).

В рецензируемом издании С. С. Хромову удалось собрать архивные материалы, воссоздающие широкую и вполне объективную картину проведения концессионной политики на протяжении первых двух десятилетий советской власти.

Примечания

1. См. также: ХРОМОВ С. С. Леонид Красин. Неизвестные страницы биографии. 1920 - 1926 гг. М. 2001.

2. SPENCER. B. Trust no One. The Secret World of Sidney Reilly. Los Angeles. 2004, p. 66.

3. Сталин и Каганович. Переписка. 1931 - 1936 гг. М. 2001, с. 82.