Рейтинг
Порталус

Каталлактическая теория денег

Дата публикации: 09 августа 2020
Автор(ы): Терещук Алексей
Публикатор: Терещук Алексей Петрович
Рубрика: ЭКОНОМИКА - Школа австрийская →
Номер публикации: №1596938699


Терещук Алексей, (c)

1§ Косвенный обмен и меновая ценность

Начать стоит с определения положения денежной теории, при котором она применима. Теория денег является частью каталлактики, поскольку описывает частный случай явления косвенного обмена. В свою очередь ошибкой будет определять косвенный обмен через деньги, но не только потому что деньги являются лишь частным случаем косвенного обмена (что будет рассмотрено ниже), но и потому, что становится невозможным определение денег через косвенный обмен, хотя косвенный обмен как метод, выражает саму суть денег. У нас просто получится вещь в себе; косвенный обмен это обмен через деньги, а деньги это “обычное” средство косвенного обмена.
При описании самого косвенного обмена будет корректней расширить его, апеллируя к приобретению меновой ценности как таковой, которое уже само по себе является промежуточным этапом акта мены, без оглядки на конечные цели. Они могут быть не определены или не достигнуты. Это, в свою очередь, точнее отражает реалии косвенного обмена, когда человек может стремиться приобрести деньги, ещё даже не осознав на что конкретно он их потратит и потратит ли. Кроме того, это наделяет всякое благо потенциалом быть использованным в косвенном обмене, в т.ч. получить статус денег.
Деньги как и любой товар, обладают меновой ценностью. Но что есть меновая ценность? Когда мы не хотим потреблять некие блага и решаем от них избавиться за ненадобностью в будущем, более выгодным предприятием будет обменять эти блага на полезные нам, чем просто их выбросить. Для более выгодного обмена мы изучаем рынок, торгуемся и в итоге устанавливаем цену на благо, от которого хотим избавиться. Таким образом предмет который не представлял для нас никакой потребительской ценности, вдруг оказался встроен в цепочку действий которые приведут нас к получению необходимых нам благ. Аналогичная ситуация обстоит и с производственными благами, либо как их ещё называют благами “высших порядков”. Они ценны постольку, поскольку ценны получаемые благодаря им блага. Так как изучением явлений производственных благ занимается экономика, в рамках этой дисциплины, обмен не рассматриваться как частный случай производственных процессов, в котором деньги, либо любой иной товар, которым мы обмениваемся, своеобразное производственное благо. Актор, с которым мы совершаем транзакцию, уже в более широком праксиологическом смысле, лишь биоробот поглощающий один ресурс, давая на выходе другой - необходимый нам. По этому же принципу, мы наоборот можем назвать всякий случай производства - обменом. Даже сбор молока у коров, что мы называем “производством молока”, подходяще назвать обменом с коровой услуг ухода на молоко.
Конечно, можно не воспринимать эти сравнения буквально, ведь всё-таки при реальном обмене мы взаимодействуем не с объектами, а с субъектами. В этом и есть принципиальная разница между процессом производства и процессом обмена в рамках экономической науки. Данная параллель приводится только для того, чтобы в дальнейшем читателю было легче понимать логику оценки меновых ценностей, в особенности денег. Что всякие средства какими бы они не были, ценятся постольку, поскольку ценятся намеченные с их помощью цели. В этих рассуждениях нет задачи доказать, что всякая меновая ценность в т.ч. и деньги, являются производственным (капитальным) благом. На уровне экономики как науки не является. Наша задача здесь разобраться лишь в том, почему мы в принципе ценим меновые ценности аналогично производственным благам. И лишь на уровне праксиологии понятно почему; каталлактика и экономика, лишь могут констатировать этот факт, брать за аксиому.
Теперь представьте себе картриджи для принтера, которым мы пользуемся дома или в офисе. Картридж безусловно для нас является производственным благом. Никак иначе мы его не используем, как для производства других благ из него. Далее представьте, что с помощью этих картриджей можно “распечатать” любые более ценные для нас блага, какие мы захотим. Очевидно, появится смысл покупать в основном только лишь эти картриджи, вместо любых иных благ. И вот вы скупаете такие картриджи уже ящиками, но это ещё не всё. Представьте теперь, что эти картриджи помимо своих сверхспособностей стали очень легкими и маленькими, как кусочки бумаги. Теперь ящики для хранения картриджей не понадобятся - можно их все хранить в бумажнике. Разумеется это расширит ваши накопительные возможности, ведь можно уже не задумываться куда ставить ящики. Но и это ещё не всё; этот картридж не портится со временем, легко делится и много чего ещё. Несмотря на то, что картридж не употребляется как потребительское благо, мы крайне заинтересованы в том, чтобы иметь их больше и что важно, заинтересованы в них больше, чем в любых иных производственных благах по причине их более широкого потенциала обретения благ. Таким образом, на примере такого производственного блага видно, что все те принципы по которым в экономике образуется высокая ликвидность средств косвенного обмена в частности денег, будут правомочны и для производственных благ. Так же из этого примера следует, что причина высокой ликвидности денег в том, что мы главным образом получаем все необходимые нам блага через косвенный обмен.
Если обычный бартерный обмен обусловлен желанием приобрести производственное или потребительское благо, по причине их более высокой оценки, то и косвенный обмен обусловлен желанием приобрести экономическое благо, так же по причине более высокой оценки его меновой ценности (аналогично производственному блага) относительно того блага с которым мы расстаёмся. Косвенный обмен - это межличностный обмен при котором блага приобретаются ради их меновой ценности.

2§ Экономия на издержках

Предполагается, что раз меновая ценность, являясь своеобразным производственным благом, будет зависеть от ценности, соответствующей получаемому из него благу, то какой ценностью или пользой будут обеспечиваться деньги изначально? Ведь аналогия с картриджем, описывает уже действующий сетевой эффект. Возникновение денег в таком случае является аномалией, где конечное благо в последовательности актов мены заведомо неопределено. Поэтому следующим шагом, необходимо описать то, каким обстоятельством создаётся и поддерживается высокая денежная ликвидность.
Разгадка которая должна вытекать из текущих рассуждений станет очевиднее, если мы зададимся вопросом, почему деньгами стали именно конкретные предметы, ведь само по себе признание меновой ценности как отдельной важной функции блага, не делает любое благо деньгами. Когда говорят о том, почему в качестве средства обмена используют именно деньги, обычно подразумевают те качественные преимущества использования перед другими товарами в сделках, которые сокращают издержки обмена. Это стоит подчеркнуть особо - не косвенного обмена, а обмена как такового! В ранее изложенном примере с картриджами все их преимущества были связаны с минимизацией совокупных издержек производства с их помощью, причём даже тех издержек, которые связаны с хранением самих картриджей. Именно те блага, которые при использовании в качестве средства обмена сокращают наши издержки обмена больше всего и становятся деньгами. Деньги - это блага которые мы используем для сокращения издержек обмена методом косвенного обмена.
Если я хочу совершить бартерную сделку обменивая козу на овцу даже при их одинаковой цене, мне всё равно может быть выгоднее использовать косвенный обмен. Например, когда покупатель козы за овцу живёт в другом городе, то кому-то из нас придется везти козу или овцу к другому, в то время как деньги позволяют путешествовать в одну сторону налегке, без дополнительных транспортных расходов и неудобств. В случае когда мы едем навстречу друг другу, в одно и тоже время нам понадобятся две клетки вместо одной, две машины и две лопатки, то есть и о специализации нет и речи. Хотя даже специализация сама по себе не позволяет масштабировать капитал ввиду роста издержек накопления. Если вы специализируетесь на выращивании овец, то вы хоть и можете экономично приглядывать за некоторым их количеством, но для увеличения благосостояния увеличивать их количество до тысяч особей представляет собой большое обременение. В то же время, при обмене излишка овец на деньги, можно накопить благосостояние соразмерное тысячам овец и при этом не испытывать значимых издержек по мере накопления.
В обществе использующем деньги, наиболее нуждающиеся получают большее снижение трансакционных издержек при прочих равных условиях, т.к. денежный обмен позволяет не обладать универсальными инструментами и навыками, как этого требует бартер [1]. Следовательно, увеличивается возможность выбора транзакций как таковых и более глубокое разделение труда, что в совокупности компенсирует издержки от дополнительных количеств транзакций.
Трудность подобного микроэкономического объяснения в том, что выигрыш от использования денег более очевиден при сложных и крупных сообществах, поэтому наглядней рассматривать именно их. Особенно, если взглянуть на сегодняшнее разнообразие номенклатуры товаров и услуг и представить себе систему, при которой эта номенклатура будет обслуживаться прямым бартером. Если представить, что специализация при этом сохранится, это будет означать, что всякая сделка минуя производственные цепочки станет невозможной; для того чтобы производитель самолётов смог получить гайку, он должен будет предоставить самолёт компании-перевозчику, та - перевезти производителя арбузов, тот - передать арбуз производителю сигарет и тот производитель сигарет, дать наконец сигарету производителю гайки. Нетрудно догадаться, что в реальности при такой системе, самолёт бы не возник как таковой.
На первый взгляд дополнительная транзакция из-за косвенного обмена, оказывается исключает большое количество лишних транзакций при росте числа акторов в длинных производственных цепочках. Товарные биржи и фьючерсы на услуги несколько бы облегчили ситуацию, однако деньги позволяют быть трейдером такой “биржи” каждому самостоятельно с минимальным обременением без посредников, то есть без какой-то сложности в специализации “торговца деньгами”. “Торговец деньгами” это та профессия на которой специализируются все [2]. Каждый получатель денег, позже успешно от них избавляется приобретая необходимые блага, то есть получая выгоду.
Давая ответ на первоначальный вопрос о том, каким благом “обеспечены” деньги в момент первых транзакций, корректно будет ответить; тем благом которое будет приобретено за них в процессе косвенного обмена [3], даже если это лишь в планах. Но причиной использования самих денег, то есть пользой, будет как раз получившаяся экономия на издержках такого обмена. Цена первой табуретки сделанной молотком, как средством экономии, определила размер (ценность) этой экономии. Как минимум в виде разницы с издержками производства предыдущей табуретки сделанной без молотка. Сама же табуретка послужила “обеспечением” полезности молотка.
Так как большинство благ планируется приобретать с помощью обмена сохраняется и полезность денег в соответствующем объеме сэкономленных с помощью них издержек. Величина спроса на деньги обусловлена величиной тех издержек обмена которые они экономят. Ситуация аналогична и со всякими иными производственными благами; например величиной спроса на электричество, можно назвать ту величину издержек, которые экономятся с помощью электричества. Мы не видим размер этих издержек прямо, но лишь косвенно в виде роста производительности, которая эти самые издержки снижает. Если говорить в таком ключе о деньгах, то деньги увеличивают производительность торговых операций. Другими словами при использовании денег в качестве своеобразных производственных благ, мы получаем больше необходимых благ, чем если бы мы использовали для их получения меновую ценность иных благ, так и не ставших деньгами.
Конечно, когда какие-либо деньги перестают экономить издержки обмена, уже иные товары относительно остальных товаров начинают их экономить и спрос на первоначальные деньги при этом исчезает фактически. Спрос же не на конкретные деньги, а деньги как явление, таким образом зависит от наличия разнообразия издержек обмена среди разных благ. Лишь достаточно одинаковые издержки обмена между любыми благами, делают использование денег бессмысленным. Это единственное условие для того, чтобы деньги исчезли как явление при сохранении явления обмена [4].
Гипотетически сложно представить себе подобную ситуацию в реальной жизни. Даже в компьютерных симуляциях - онлайновых играх, игровые деньги как правило, не занимают веса и объёма багажа и поэтому предпочтительны в качестве средства обмена между игроками. Однако мы можем себе представить такую симуляцию, где деньги имеют вес и объём сопоставимый с другими предметами. Но даже в этом случае из-за редкости (цены на единицу веса), делимости и прочих иных особенностей благ, издержки будут в первую очередь субъективны, а значит не равны и поэтому явление денег вероятнее всего сохранится. Например при росте собственного капитала, игрок будет использовать всё более дорогие предметы в качестве денег и игровые деньги заданные разработчиками в таком качестве, будут занимать лишь одну из ниш рынка денег.
Такая роль денег подводит нас к пониманию ещё одного важного факта, который с недавнего времени констатируют антропологи - историческому отсутствию сообществ при которых существовал бы только прямой бартер. Ведь как только у нас возникает явление обмена, некое благо тут же приобретает признаки статуса денег, просто ввиду разности физических свойств доступных благ, а значит разных издержек обмена с ними.

3§ Ещё один косвенный обмен

Производственные блага сокращают наши издержки при создании потребительских благ, относительно других способов производства, так почему тогда косвенный обмен, как способ сокращения издержек обмена не всегда их сокращает?
Второй причиной приобретения меновых ценностей является спекуляция - получение дохода на перепродаже. Соответственно предмет спекуляции - благо которое мы используем для получения прибыли методом косвенного обмена. Несмотря на схожесть определения с деньгами, ключевой разницей будет то, что издержки спекуляции из-за особенностей предметов спекуляции могут быть велики, т.к. изначальная цель спекуляции именно прибыль, а не снижение издержек.
Некоторые авторы рассматривают спекуляцию как особую логистическую услугу, что ставит её в ряд с любыми иными услугами на рынке, а не в категорию косвенного обмена. Но тогда любая услуга на рынке будет косвенным обменом. Спекуляция отделена дихотомией от прочих видов услуг, чтобы сохранить дихотомию разных видов обмена и соответственно разных видов получения благ, - когда вы что-либо производите для себя ни с кем не обмениваясь, это можно расценивать как услугу для самого себя.
Спекуляция как явление косвенного обмена интересная тема для отдельного рассмотрения, однако выходящая за рамки темы денег. Мы даём определение лишь с той целью, чтобы рассмотреть случай денег, как предмета спекуляции и для подчеркивания существующего разграничения между предметами косвенного обмена.
Не все могут извлекать спекулятивный доход из косвенного обмена предметами спекуляции, но все могут сокращать издержки при использовании денег (быть “торговцами денег”). Это дополнительно объясняет нам то, почему деньги обычно более ликвидны как товар и то, почему торговцев деньгами на порядки больше торговцев иными благами. Может показаться, что данная ситуация справедлива только для косвенного обмена, но это не так. Всякие средства экономии издержек широко распространены. Например использование стиральной машины позволяет снижать издержки стирки практически каждому, но далеко не каждый может иметь с неё спекулятивный доход. Поэтому и спрос на стиральные машины в основном состоит из потребителей (с учётом вторичного рынка), а не спекулянтов [5].
Высокий спрос на деньги обусловлен разделением труда, т.к. именно разделение труда породило обмен; те акторы рынка которые решили впервые совершить обмен сделали это из ценностных соображений касательно результатов чужого труда. В результате практически всем требуются средства обмена сокращающие издержки обмена, но многие спекулянты зарабатывают, операциями лишь со средствами обмена оптимально распределяя их в экономике.
Деньги хоть и являются самым ликвидным товаром на рынке, но это не является обязательным условием, то есть критерием денег. Можно представить себе ситуацию при которой доход от спекуляции будет доступен всем. Допустим, что есть некие активы МММ в виде гантелей, которые становятся всё популярнее из-за стремительного роста их стоимости. Рост стоимости по идее перекрывает издержки, которые несёт в себе использование гантелей при обмене. Тем не менее, это не ликвидирует наличные деньги для ежедневных сделок, как более практичный инструмент. Если мы при этом назовём деньгами гантели только потому, что гантели более ликвидны, тогда как мы назовём то, чем расплачиваемся при этом в магазинах? Важным фактором является и то, что издержки оцениваются субъективно и чем они больше, тем больше выражается их субъективность. Кассир возможно и обладает удобным кассовым аппаратом, но даже обычный обыватель ненамного проигрывает в удобстве обращения с деньгами. В то же время торговец слонами имеет значительно больше возможностей для торговли с помощью слонов, чем обыватель.
Издержки владения - это частный случай издержек обмена. Это та часть издержек которые протекают при обладании благом во временном интервале между транзакциями (поэтому предпочтительно использовать термин “издержки обмена” как более широкий, а не “трансакционные издержки”). Спекуляция является также причиной обладания финансовыми инструментами, которые имеют низкие издержки владения, что является методом увеличить общую выгоду.
Косвенный обмен который имеет своей целью - прибыль, а не сокращение издержек обмена чем отличается по сути? Ведь в обоих случаях у нас речь идёт о выгоде, в одном случае лишь за счёт сокращения издержек обмена, в другом - за счёт спекуляции? Дело в том, что выгода это праксиологическая категория, либо экономическая в узком смысле. Если же мы хотим ещё более детального рассмотрения явления обмена на уровне каталлактики и выяснения, почему при косвенном обмене шоколадки на рубли мы считаем деньгами именно рубли, то есть отличаем эти блага, то мы вынуждены выделять особенности различных способов получения выгод и пользоваться данной дихотомией. Праксиология же, нам говорит только то, что выгода является причиной и косвенного обмена и любого другого обмена или производства. Мы всегда субъективно, выбираем те инструменты для достижения целей, являющиеся на наш взгляд оптимальными, то есть наиболее выгодными.
Можно допустить, что предложение денег конкурирует с предложением любых иных меновых ценностей. Тогда, можно представить крайний случай, когда на рынке останутся только деньги, вытеснив все прочие меновые ценности, но это будет означать бессмысленность денег для обращения - никто не будет за деньги, что-либо обменивать, т.к. другие блага не будут обладать меновой ценностью. Но поскольку существуют блага которые мы не хотим потреблять, а лишь производим с их помощью потребительские блага, существует и явление субъективной меновой ценности. Это говорит нам о том, что косвенный обмен, всегда является лишь вспомогательным инструментом обмена, но никак не взаимозаменяемым. И в случае денег, вспомогательной ролью будет сокращение издержек обмена. Поэтому конкуренция за роль денег, возможна только между средствами косвенного обмена. Когда мы рассуждаем о том, что денежная система лучше бартерной, корректней будет говорить, что денежная система лучше той, где денежная система отсутствует.

4§ Цена денег

Может возникнуть некоторое недоумение в связи с рассуждениями о ценности денег. Не была упомянута фактология их возникновения; привязка к реальным товарам, обеспечение, либо государственный декрет и т.д.. Поэтому теория будет не полной, без рассмотрения одной важной предпосылки предыдущих рассуждений. Установить экономию на издержках при производстве ранее упомянутой табуретки с молотком и без него, не представляет особой сложности; предприниматель просто рассчитает затраты сопоставив их с ценой молотка, а если ни один из этих показателей неизвестен, то он их установит опытным путём, выменяв, либо создав молоток, после чего создав табуретку с его помощью.
Та же ситуация и с благами претендующими на использование в качестве денег. Чтобы узнать размер экономии издержек при их использовании, мы как минимум должны узнать цену этих благ. Цена позволит делать элементарные интуитивные арифметические расчёты пользователям. Совершенно разные истории возникновения и успеха продвижения денег, связаны в первую очередь с разными способами установления цены денег. Конечно, для того чтобы благо использовалось именно при косвенном обмене, цена должна быть рыночной, иначе продавец меняющий товар на ваши деньги, просто не согласится с вашей произвольной ценой номинала. Если я напечатаю уникальную бумажку - это ещё не будет означать низкие издержки обмена с её помощью для сторон обмена. Как минимум для другой стороны сделки, издержки обмена с её помощью - неизвестны. После приобретения этой бумажки обладатель может узнать на рынке, что стоимость этой бумажки значительно ниже той, по которой он реализовал за неё товар. Таким образом будет существовать экономический проигрыш который увеличит издержки обмена с помощью процесса косвенного обмена этой бумажкой. Такой вид издержек обмена, можно назвать курсовыми издержками. Кроме того, рыночная цена вашей уникальной бумажки, вероятнее всего будет соответствовать цене макулатуры, а значит для обычных транзакций потребуются её килограммы или даже тонны, что безусловно представляет собой значительные издержки обмена.
У криптовалют нет подобных физических недостатков, однако даже обыкновенные курсовые издержки из-за волатильности на биржах, создают дополнительные потери для держателя криптовалюты. Только знания о курсах, либо знание о ценах за ваши деньги у других продавцов, позволяют продавцу согласиться на определённую цену продажи своего товара, за ваши деньги.
Можно выделить как минимум два класса способов продвижения денег [6] для установлении их цены; альтернативный, при альтернативном использовании блага и биржевой. В-первом случае благо ещё до получения статуса денег, имеет потребительскую или производственную ценность, а следовательно и рыночную цену. Во-втором случае, у нас есть некий игрок на рынке, либо их группа, которая искусственно устанавливает цену нового блага, претендующего стать деньгами, различными прямыми и косвенными способами. Реакция рынка в виде спроса формирует рыночную стоимость этих благ. Есть соблазн дать название этим классам преднамеренных и непреднамеренных методов установления цены денег. По большей части это будет действительно так, но гипотетически ничто не мешает, преднамеренно навязывать альтернативно используемое благо, либо некому предмету непреднамеренно стать деньгами, когда цели его продвижения были иными. Другими словами все способы возникновения денег могут быть как преднамеренными так и непреднамеренными (спонтанно возникшими). В части эссе где будут обозреваться исторические примеры эти процессы рассмотрим более детально.
В то время когда объективная меновая ценность денег определяется редкостью, а полезность размером сэкономленных издержек, предельная полезность денег практически неэластична. Поскольку неизменно наличие бесконечных потребностей, которые удовлетворяются благами, которые мы перманентно приобретаем с помощью обмена, а значит перманентно используя деньги. Это же объясняет нам и то, что предельная полезность всяких благ выраженная в виде спроса не достигает нуля. Предположим, что после десяти апельсинов, субъективная потребительская ценность апельсинов для вас должна быть нулевой. Однако учитывая то, что даже целый контейнер апельсинов можно перепродать, соответственно их меновая ценность для вас будет достаточно высокой. Перепродать конечно можно и один апельсин, но т.к. трансакционные издержки при этом будут выше вырученной суммы, мы скорее выбросим его. В то же время издержки транзакций даже с самой мелкой монетой, достаточно низкие для того, чтобы оставлять мелкую монету в нашем кошельке.

5§ Криптовалюта

Начать исторический экскурс решено с конца, с криптовалют, даже не потому, что само их явление причина появления настоящего эссе. Именно криптовалюты наиболее полно отражают всё вышеизложенное своим примером, ввиду фактической задокументированности процесса их возникновения и становления.
В течении полугода после публикации протокола биткойна, просветительский энтузиазм его автора - Сатоши Накамото в онлайн-среде криптографов не давал необходимого результата; биткойн никак не становился деньгами. Более значимая идеологическая поддержка была получена от либертарианцев из проекта anti-state.org, в частности в лице Марти Малми, что расширило масштаб обсуждения нового продукта, в том числе за пределы технических преимуществ. Марти сместил акценты Сатоши на то, что ограниченность эмиссии более важная экономическая идея нежели техническая безопасность, и ей стоит уделить больше внимания ради популяризации биткойна. Статьи Марти с точки зрения продвижения, привлекали гораздо более широкую аудиторию т.к. не были столь специфичны, как статьи по криптографии. По заверениям самого Марти, позиция Пиратской партии подтолкнула его к идее использования технологий для противодействия государственной денежной монополии, отсюда и был энтузиазм.
Осенью 2009-го года, Марти создал онлайн-форум для биткойн-энтузиастов, где один из пользователей с ником “NewLibertyStandart” предложил создать сайт для покупки и продажи биткойнов. Он же впервые предложил для установления курса криптовалюты использовать стоимость электроэнергии из которой криптовалюта производится. Реальная рыночная стоимость была конечно ниже, поэтому многие пользователи не были готовы приобретать биткойн по цене затрачиваемой на его производство электроэнергии, из-за чего завышенный курс первого обменника замедлял развитие сети биткойн. Сам Сатоши ошибочно полагал, что это не самая лучшая идея и что гораздо важнее запустить прямой обмен биткойнов на потребительские товары - именно это принесёт биткойну успех.
Обменник пользователя NewLibertyStandart хоть и не принёс успеха своему создателю, однако способствовал распространению идеи; всё больше и больше пользователей видели потенциал в проекте и включались в решение его недостатков. Особенно явной проблема обменного курса, стала после публикации материалов о биткойне в издании Slashdot, после которой сеть получила существенный наплыв пользователей-энтузиастов. Требовались площадки для приобретения биткойнов лишённые недостатков обменника. Так одним из энтузиастов была создана биржа mtgox.com и с этого момента криптовалюта начинает полноценную экспансию на рынок в качестве денег. Биткойн начинают использовать в косвенном обмене.
То что денежная функция криптовалюты возникла благодаря установлению ценового соотношения с другой валютой не должно смущать. Ведь сам процесс её возникновения происходит в парадигме, где самым ликвидным товаром является доллар. Важнее то, что идеологический энтузиазм сыграл роль на первых стадиях развития проекта, главным образом потому, что не имели место злоупотребления даже от анонимных пользователей. Например обнаруженная уязвимость сети на раннем этапе, пользователем ArtForz, не была им использована корыстно. По всей видимости всё дело было в том, что сами декларации проекта привлекали в основном тех пользователей, которые были недовольны текущим положением дел на рынке денег и искренне желающие, чтобы это изменилось [7].
Из описанной истории следует ключевой момент касающийся средства обмена. Для того, чтобы что-либо использовалось в косвенном обмене для снижения издержек обмена, пользователю всё-таки нужно знать объективную меновую ценность такого средства, просто для того, чтобы посчитать эту самую экономию на издержках. Первые неудобные обменники не подходили для этой роли так, как подходила автоматизированная биржа, поэтому именно возникновение биржи стало ключевым фактором, для раскрытия потенциала биткойна при котором начался захват доли рынка у фиатных средств.
Ещё раз зафиксируем всё вышеизложенное теоретически. Т.к. косвенный обмен это приобретение благ ради их меновой ценности, то после возникновения биржи и установления объективной меновой ценности биткойна, стал возможен учёт издержек при его использовании. Издержки оказались низкими и поэтому биткойн начал использоваться для снижения издержек обмена методом косвенного обмена, то есть методом его приобретения заинтересованной стороной, для использования и в последующих операциях, в которых планируется совершать экономию. Разумеется, при начальной волатильности биткойна он не использовался в качестве объекта длительного сбережения теми, кто был заинтересован сократить издержки обмена. Торговцы даркнета вероятнее всего, приобретали биткойн с одной лишь целью, тут же его потратить на приобретение товара или перевод. И тем не менее функция сбережения (как более продолжительное хранение) за первое десятилетие успешно распространилась на участников сети и на текущий момент основная масса произведённых биткойнов практически не участвует в ежедневных торговых операциях являясь фактическими сбережениями на чьих то счетах.
Любопытным явлением является форк. Форк - это создание альтернативной цепочки блоков блокчейна. С точки зрения экономики всем владельцам некой криптовалюты предлагается альтернативная криптовалюта во владение. Ввиду того, что эта альтернативная валюта тут же встраивается в биржу, у неё тут же возникает курс, значит она готова к использованию в любых сделках. Чем более распространенная криптовалюта подвергается консолидированному форку, тем значительней форк влияет на рынок.
Форк делается не случайно. Распространение альтернативного кода заново, несёт за собой значительные издержки. А так как основной целью форка является распространение альтернативного кода, это означает что форк является ни чем иным как способом банального продвижения нового кода. Автор нового кода благодаря форку получает сразу всю базу пользователей-абонентов и стимул использования для них новой криптовалюты, в виде остатков наличности на новых счетах.
Из этого следует “затухание” данного способа продвижения, ввиду дробления рынка криптовалют и сокращения консенсуса касательно форков среди майнеров. То есть увлечение форками для продвижения кода перестанет быть таким эффективным, каким оно является сейчас.
Ещё одним, похожим способом продвижения являются соц.сети. Имея базы пользователей численностью в сотни миллионов, соцсеть легко масштабирует свою криптовалюту интегрируя её в свою среду. Однако государства достаточно рано осознали их конкурентный потенциал - то насколько удобен будет такой расчёт и законодательно заблокировали этот способ продвижения, в частности проектам facebook и telegram.
Более общим вопросом является требование объяснения спроса на криптовалюту, как на деньги. Ведь рынок денег уже достаточно поделен между игроками. Особенности анонимности, стали сравнительным преимуществом криптовалюты, которое и привлекло внимание соответствующего сегмента потребителей. Для того, чтобы завести счёт и совершать международные переводы неограничено, не нужен ни документ, ни верификация по телефону, ни разрешение властей [8]. В свою очередь такое внушительное преимущество оправдало спекулятивные ожидания и рост рынка криптовалют продолжился, последовал сетевой эффект.
До тех пор пока на рынке не возникнет благо у которого данные сравнительные преимущества будут ещё более выраженными или дополненными, нет оснований говорить, что криптовалюта перестанет быть деньгами. Гипотетически, такое благо способны создать банки и централизованные платёжные системы, однако ввиду их зарегулированности государствами во всём мире, они безнадёжно проигрывают криптовалютам этот сегмент рынка.
Так же становится понятно, почему первая криптовалюта - биткойн, до сих пор удерживает пальму первенства. Разница в технических издержках между разными криптовалютами для пользователя небольшая, но она компенсируется тем фактом, что биткойн менее волатилен из-за существующего сетевого эффекта. То есть пользователей заботят экономические характеристики биткойна, а не технические. Кроме этого, новой криптовалюте гораздо трудней масштабироваться сейчас, т.к. кардинальной экономии издержек, какую совершил биткойн в своё время, она не предлагает.
Сложившееся положение вещей позволяет нам говорить о том, что криптовалюты в нашу жизнь вошли надолго. Надолго настолько, что долгосрочные спекулятивные ожидания касательно их, во многом оправданы.

6§ Монета

Мы можем сделать допущение, что монета обеспечена «внутренней ценностью», металлом из которого она состоит, который в свою очередь обеспечен потребительской ценностью имеющей определённую редкость. Вопрос в том, является ли данное обеспечение условием для существования денег, или только для их появления?
С одной стороны, если мы начнём называть денежные сертификаты и фидуциарные средства обращения полноценными деньгами, мы всегда сможем обосновать их обеспеченность стоимостью макулатуры, на которой они напечатаны. По крайней мере, их цена ограничена нижним порогом цены макулатуры. Парадокс в том, что рыночная цена этих денег, как правило, гораздо выше, при этом иное обеспечение может отсутствовать вовсе. Например, как это происходило с царскими рублями во время Гражданской войны в России или в Сомали, с сомалийским шиллингом начиная с 90-ых годов прошлого века. Банкноты этих стран никак не поддерживались какими-либо обязательствами, но при этом имели достаточно высокую ценность. Если на само ценообразование влияет редкость блага, то “внутренняя ценность” в таком случае, является лишь условием для стабилизации их курсов в определённых ценовых пределах (что, безусловно, потворствует успеху их распространения, ввиду привлекательности низких курсовых издержек).
Была бы золотая монета деньгами, если бы её невозможно было бы выплавить назад в металл? Гипотетически да. Несмотря на то, что это кажется маловероятным, криптовалюте удалось подтвердить подобную гипотезу. Производство криптовалюты происходит благодаря электрической энергии – экономическому благу. В отличие от майнингового оборудования, электричество наверняка может быть использовано для производства других полезных товаров и услуг. Однако мы не может «расплавить» получившуюся криптовалюту, назад в электричество (при этом, если бы могли, спрос на криптовалюты был бы колоссальный), поэтому та внутренняя ценность о которой писали классики у криптовалюты не присутствует. Тем не менее, спрос на криптовалюту есть. Очевидно, всё дело в том, что криптовалюта предоставляет необходимый потребителю функционал. Потребитель ценит функциональные возможности денег, а не то, что деньги можно обратить назад в потребительское благо, в данном случае в электричество (это справедливо и для потребителей монет, когда лишь их малая часть занималась переплавкой).
Возможность обращения криптовалюты в электричество позволило бы удерживать курс криптовалюты в определённых нижних пределах соответствующих цене электричества. Вероятно, курс бы удерживали поставщики электричества, занимаясь скупкой криптовалюты. Ровно по такому же принципу поставщики металла, удерживали курс монеты. Не было бы смысла заниматься обычным производством электричества или добычей руды, когда дешевле приобрести на рынке необходимое количество монет или криптовалют и добывать ресурс из них.
Кроме этого и для производства металлической монеты требуется условное электричество - нужно ли его включить в номинальную стоимость? Особенность монеты в том, что ценность требуемого электричества для её производства крайне мала, относительно ценности металла. Это справедливо даже для достаточно мелких монет. Поэтому исследователи пренебрегали этим фактором, хотя для текущего рассуждения это важно понимать. Существенный рост энергетических расходов на переплавку металла в монету и наоборот, расширил бы возможный диапазон соответствующих отклонений цены металла от цены монет.
Представим ситуацию при которой стоимость энергии преобразования золота в монету и наоборот - 30% от суммы. Это означает что курс золота к монете будет волатилен в пределах 30%-ной разницы. Переиначить эту же ситуацию; сказать что курс энергии к монете будет волатилен в соответствующих пределах, увы не получится. Энергия только расходуется в любую сторону преобразования золота, она не появляется при превращении монеты снова в золото, поэтому нет такого коридора цен между стоимостью монеты и энергией. Любое отношение цены энергии к монете не будет выводить монету из обращения.
Металл, из которого производится монета, обычно ценится выше других металлов схожей редкости и это позволяет нам говорить и об обратном характере “внутренней ценности”. Это украшение из золота настолько дорого, поскольку оно может быть переплавлено в золото и в свою очередь в монету. Вероятно, самым ярким примером такого отношения является золото инков и ацтеков, которое в виде огромного числа украшений было в кратчайшие сроки переплавлено завоевателями Америки в испанские эскудо. Похожая история случилась и с криптовалютой, когда вслед за ростом её стоимости выросли цены на майнинговое оборудование (видеокарты). Даже если представить ситуацию, когда на те же видеокарты и даже электричество исчезнет спрос для их альтернативного использования, при отсутствии лучших денег чем криптовалюты, необходимый спрос на видеокарты, электричество и соответствующую инфраструктуру по-прежнему сохранится.
“Обеспечение” монеты стоимостью металла, из которого она сделана, лишь создаёт достаточно узкий ценовой коридор. При росте стоимости металла, в итоге будет расти и стоимость монеты, вследствии прекращения её производства, а также ухода текущих монет на переплавку любым энтузиастом, до тех пор, пока стоимость монеты не вырастет достаточно из-за возросшей редкости. При падении стоимости металла, упадёт стоимость монеты, вследствии увеличения производства монет (в т.ч. энтузиастами), пока стоимость монеты не упадёт достаточно.
Сама по себе возможность преобразовать ресурс в деньги и деньги в ресурс не является “переносом” цены на деньги и обратно. Возможность преобразования за сеньораж, лишь привлекает производителей этим заниматься, что меняет предложение на рынке денег в сторону ситуации, при которой цена с учётом издержек на преобразование находилась бы в коридоре нерентабельности преобразования.
На рынке мы это наблюдаем в виде ценового равновесия между монетой и металлом из которого она сделана. Так как себестоимость переплавки достаточно низкая, существует практически 100%-ая положительная корреляция между стоимостью металла и монеты и незаметное для обыкновенного потребителя монет время лага, по изменению паритета цен. Именно это обстоятельство и послужило рождению концепции «внутренней ценности» и концепции настоящих денег “sound money”. Такой подход оправдывает наличие «внутренней ценности» у любого блага, которое может быть использовано альтернативно, но как мы знаем текущая ценность любого потребительского или производственного блага, формируется не из этого. Так и ценность денег формируется из запросов к ним, как своеобразным производственным благам сокращающим наши издержки, вне зависимости от того, могут или нет они использоваться альтернативно. Всё что может нам дать альтернативное использование блага - облегчение установления его первоначальной цены.

7§ Боны

Сеньораж сильно увеличивается, когда производитель денег находит способ установить монополию на свой способ производства. Первоначально такой механизм использовался при долговых расписках. Боны [9] маркировались знаками различия, росписями, печатями и всё ради того, чтобы сильно увеличить стоимость производства подделки, фактически исключить её из производства потенциальным конкурентом. Производство бона же самим производителем, имеет относительно низкие издержки. Такая ситуация позволяет эмитенту владеть монополией на производство собственных денег.
При отсутствии конкурентных денег, тем не менее, сохраняется угроза конкуренции за эмиссию текущих; если эмитент будет выпускать боны, номинал которых будет иметь достаточно высокую стоимость, будет рентабельно производство их копий посторонними людьми. Это обстоятельство вынуждает монополиста ограничивать сеньораж, не только нижними ценовыми пределами, но и верхними. Что касается нижних ценовых пределов, то хоть цена макулатуры и значительно ниже стоимости бона, тем не менее, нижний предел цены бона ограничен именно ею. Если бы производитель денег эмитировал боны дешевле этой границы, то они бы немедленно исчезали с рынка энтузиастами в направлении пунктов сдачи макулатуры.
Всё это создаёт широкий ценовой коридор бона относительно цены его производства, в отличие от монеты, из-за чего корреляция между стоимостью производства бона и его номинальной ценностью достаточно слабая. А в условиях финансовой стабильности практически незаметна. Иных принципиальных отличий с монетами нет. Сторонники товарной теории не считали боны за товар, только по причинам их “нетоварного” распространения, а либо в качестве вспомогательного инструмента, либо результатом действий государственных директив. Но особенности их распространения никак не исключают тех одинаковых функций которые выполняют как боны, так и монеты, т.е. функций денег.
В отсутствие монополии, единственным успешным способом распространять свои боны оказывается их юридическое “обеспечение” металлом, что является своеобразной формой обеспечения им же монет. Использование бонов в первую очередь снизило издержки услуг банковского обслуживания клиентов. Помимо снижения издержек самих транзакций, у банков возникает возможность эмитировать дополнительные боны в любое время. В такой ситуации, существует возможность злоупотребления и отхода от 100%-ного резервирования. Однако здесь важно понимать, что боны такого эмитента теряют привлекательность не из-за самого факта злоупотребления, а из-за падения стоимости бонов, как прямого следствия увеличения их предложения (относительно золота). Набег на банк происходит из-за новостей о злоупотреблении именно из-за вполне ожидаемого падения стоимости бонов этого банка (а не из-за неопределённости). В случае же, когда банк увеличивает предложение бонов, но уже из-за роста резервов (допустим золота) такого набега не происходит т.к. ожидание падения цен на золото, даже если оно и есть в новостной среде, равнозначно падению цен на боны, а следовательно обмен бонов на золото ради сохранения капитала не имеет смысла.
Как в таком случае доказать ценность бона в отрыве от его обеспеченности металлом? Как и в случае любого другого товара – редкостью. Предположим увеличение количества золота в обращении при сохранении количества предложения бонов. Ценность бона начнёт расти относительно золота. На рынке нам сложно обнаружить такой рост, т.к. даже несколько процентов роста цены бона от цены золота, которое его обеспечивает, увеличивает рентабельность услуг сеньоража существенно. Следовательно, рынок эмиссии бонов обеспеченных золотом становится сверхрентабельным и конкуренты не заставят себя ждать – предложение бонов вырастет соответственно в кратчайшие сроки. Ситуация усугубится ростом рентабельности для производителей копий тех бонов, которые выросли в цене, т.е. для фальшивомонетчиков. Разумеется, сам эмитент не допускает такой ситуации и при росте ценности бона сохраняет старую цену, что приводит к скупке золота у населения в обращении ради увеличения резервов и соответственно увеличения предложения бонов. Потребители охотно несут золото в такой банк ради получения за него более ценного бона [10].
Сам факт такого обмена, говорит о том, что бон ценней золота. Это дополнительно подтверждает то, что набег на банк происходит не потому, что боны не имеют ценности и их используют постольку, поскольку они обеспечены резервами, а потому, что цена самих бонов становится (либо ожидается) дешевле цены металла, курс которого поддерживает эмитент. Обратное обстоятельство – рост цены бонов, вызывает приток металла в банки, что соответственно тянет цену металла в обращении вверх за ростом цены бона, т.к. в отличие от металла, бонов может быть напечатано сколько угодно (резервы макулатуры легко возобновляемы) и соответственно банк способен «поглотить» любое количество металла [11].

8§ Государственные деньги

Рассуждая о природе денег невозможно обойти вниманием поведение монополии на насилие – государство. Сеньораж ещё с древних времён стал лакомым куском для левиафана. Первое что приходило ему в голову – установить монополию на эмиссию и заняться откровенной порчей монет. Эффект Юма-Кантильёна описывает результаты этого явления более подробно, нам же достаточно ограничиться его названием - «инфляционный налог». Несмотря на силовое принуждение, порченые монеты распространялись с трудом. Широко распространено мнение о том, что причиной их распространения как такового, было наличие налогов, которые были вынуждены платить собственники, сегодня эта концепция называется номинализмом (хартализмом). Это наводит нас на мысль, согласно которой, успех распространения зависит не от качества таких монет, а от качества насилия, которым подкреплено их распространение. Либо от ещё менее очевидных факторов институтов, культуры, урбанизации и т.д.
У этой концепции есть эмпирические проблемы; во-первых исторически были эпизоды когда налоги не могли запустить сетевой эффект у бонов, во-вторых те товары, которыми взимался налог не всегда становились деньгами.
Наибольший успех распространения всё же получили те монеты, которые эмитировались без значительных злоупотреблений порчи монет со стороны государства, несмотря на все остальные факторы вместе взятые. Тогда как связано истребование налогов с распространением таких монет? По всей видимости – никак. Фактором их распространения не является налоговый сбор – форма уплаты налогов критерием средства обращения не является, в той же мере можно обходиться уплатой натурального налога, что ранее и практиковалось. Натуральный налог не создавал деньги из тех благ в которых изымался, хотя натуральный налог практиковался вплоть до 20 века.
Фактором успеха распространения государственных денег также не является долг. Можно представить себе мысленный эксперимент, в котором в качестве выдачи и взыскания долгов используются баллоны с пропаном. Неудобные баллоны от этого не станут средством обращения, несмотря на рост спроса на них. Вероятнее то, что будут существовать сервисы которые будут заниматься оперативной куплей и продажей баллонов за деньги обслуживая, таким образом, кредитную систему удобством косвенного обмена [12]. То что сами деньги стали средством уплаты долга, является логичной закономерностью, т.к. долг также является случаем обмена и на него распространяются все преимущества использования средств косвенного обмена. Отсюда и предпочтения как у кредитора так и у заёмщика в использовании денег.
Даже для специфического использования денег в истории, вроде средства оплаты судебных компенсаций, низкие издержки не становятся дополнительным обременением как для должника так и для получателя. Иначе кто должен платить за это обременение? Если в качестве штрафа расплатиться не серебром, а виноградом, причём имеющим совокупно более высокую цену, для компенсации убытков связанных с его владением, эта компенсация будет слишком субъективной. Виноград очень быстро испортится, а значит его надо быстро реализовать, а значит по цене ниже рыночной. В итоге компенсация может не покрыть дополнительные убытки. Таким образом нарушается принцип соразмерности, который применяется в различных юридических системах. Решение этой проблемы - использование таких средств компенсации, которые будут иметь минимально возможные дополнительные издержки, чтобы не быть существенными приводя к нарушению принципа соразмерности.
Сторонники долговой теории денег, такие как Феликс Мартин считают, что бумажные деньги стали успешны постольку, поскольку облегчили международную торговлю, а это согласно его воззрениям и есть критерий настоящих денег. Это весьма верное замечание об облегчении международной торговли векселями, но оно интересно главным образом тем, что именно по этой же причине успех приобрели в первую очередь металлические деньги. В древности с воинами-наёмниками из других стран расплачивались металлом, т.к. в те времена долговые обязательства теряли свои реальные юридические гарантии в других странах, в то же время золото и в африке было золотом. Металлические монеты древних царств находят далеко от этих царств, а вот долговые таблички из глины, о которых писал Дэвид Грэбер, как правило локализованы на территориях нахождения их эмитента.
Ценность монет, которые подвергались относительно небольшой порче, хоть и не была в той же мере высокой, как ценность более качественных монет на свободном рынке, однако она определённо была более высокой, чем ценность других средств обращения на несвободном рынке. Причина успеха распространения государственных денег в физическом устранении всех прочих конкурентов с рынка денег, запретительными законами. Дополнительно это позволяет злоупотреблять сеньоражём в том ценовом коридоре, который ограничивает вход другим эмитентам в достаточной степени. Это негласное правило удачно сформулировал Новожилов: “если государство не допускает обращения иных денег, кроме выпускаемых, то система эмиссионных финансов может продолжаться сколь угодно долго”. Тем не менее при слишком высокой рентабельности сеньоража (либо злоупотребления эмиссией, что также увеличивает доход эмитента), даже запретительные законы не будут в состоянии ограничить вход для конкурентов – деньги начинают производить подпольно, распространяется взяточничество и коррупция на денежном рынке, ввиду практики использования денег других стран, либо альтернативных благ в таком качестве. Если бы государственный закон был достаточен, то не понадобилась бы никакая техническая защита от подделки; сложная форма монет, либо водяные знаки бонов. Запреты конкуренции на денежном рынке были и ранее, но именно в 20-ом веке они стали наиболее успешны, главным образом благодаря развитию инфраструктуры контроля.
Действиями государства реализуется достаточно тривиальная, но при этом эффективная схема; копировать более менее успешные практики, возникшие на рынке, в данном случае на рынке денег, после чего физически устранять всякую конкуренцию (выражаясь языком экономики – увеличивать стоимость входа). Нельзя не отметить универсальность реализации данной схемы вообще на любых рынках, где государство устанавливает монополию; начиная со сфер образования и социального страхования, заканчивая инфраструктурой и институтом брака.
Учитывая универсальность применения данной схемы, было бы странно полагать, что она не могла быть применима и в отношении рынка денег. Мы просто зафиксируем, что некачественная государственная монета, тем не менее, является средством обращения (деньгами), так же как некачественная государственная больница, тем не менее, является средством оказания медицинских услуг. Мы пользуемся всеми услугами такой больницы не потому, что нас обязали в этой больнице делать какие то процедуры, а потому что нам не доступны альтернативные частные больницы. Но даже в этом случае если услуги государственной больницы будут слишком ужасными и цена слишком высока, на рынке возникнут частные противозаконные аналогичные услуги. Просто ввиду своей высокой рентабельности, из-за возникшей ситуации, окупающей риски.
Стоит обозначить, что само копирование успешных рыночных практик, возникших благодаря спонтанному порядку, не является прерогативой именно государства – этим же занимаются многие игроки на рынке в частном порядке, причём с переменным успехом. Отличие именно государственной машины в использовании аппарата насилия для борьбы с конкурентами.
Увеличить сеньораж для государства, позволило изобретение бонов. Помимо физического создания издержек для конкурентов, теперь к ним добавились издержки преодоления элементов защиты самих купюр. Однако, как и в случае с монетами, монополия ограничена в злоупотреблении по выпуску бонов по аналогичным причинам. Как только бон начинает падать в цене, он теряет конкурентоспособность перед альтернативными средствами обращения. Поэтому переход с монеты на боны увеличивает сеньораж лишь за счёт сокращения издержек производства.
История развития практик государства с бонами, достаточно богата и подробно описана в литературе; менялся не только подход к копированию практик частных эмитентов, но и сама часть экономической теории, которая их обосновывала. Идея центрального банка как “кредитора последней инстанции”, то есть стабилизирующего инструмента, возникла лишь в конце 19 века, до этого же государственный банк действовал исключительно как непосредственный выгодополучатель денежной монополии. Предпосылки для утраты денежной монополии из-за злоупотребления сеньоражем, сегодня осуждаются как провоцирование дестабилизирующей высокой инфляции и угрозу «утраты доверия» к национальной валюте.
Многообразие используемых инструментов, создаёт сложность тех условий, в которые оказывается втянуто государство. Например, в случае утраты доверия государство может обеспечивать свои боны, бонами другого государства стабилизируя курс таким образом. Привязка курса аналогична такой же, как и в случае с частной практикой; если нижний курсовой предел собственного бона ограничен курсом «валюты-якоря», то верхний ограничен лишь эмиссией монополиста. Если ценность собственного бона возрастает относительно валюты-якоря, соответственно на них растёт спрос на бирже, что позволяет эмитенту выпустить новые боны, таким образом, сохранить сеньораж с номинальной единицы, на прежнем уровне и выкупить валюту-якорь с данной биржи.
Более распространена практика манипуляции с процентными ставками. Долговой процент по выданным кредитам, изымает часть бонов из оборота ради контроля инфляции, что представляет собой механизм против «утраты доверия», то есть для сохранения монополии и ничего больше. В тех странах, где власть государства достаточно сконцентрирована и в состоянии производить больше насилия, ради удержания монополии на деньги, сеньораж, как правило, выше. При этом механизм против «утраты доверия» - процентные ставки, расширен, то есть процентные ставки в таких странах выше.
Здесь также имеет место копирование частных практик, нам же достаточно знать, что этот механизм [13], является лишь одним из регулирующих факторов по привлекательности бонов для потребителя. Может показаться, что бенефициаром такой эмиссии является не эмитент, а “заёмщик”. И действительно, так называемая кредитная экспансия расширяет количество выгодополучателей и по сути то, что эмитируется согласно мультипликатору, непосредственно не переходит в собственность эмитенту (государству). Однако кредитный механизм запускает рост спроса на боны (ввиду необходимости кредиты выплачивать [14]), а значит позволяет расширить сеньораж эмитенту для самого себя. Например если объём кредитного рынка доллара США достаточно большой, это позволяет правительству США выпустить долговые облигации в большем объёме и с меньшими ставками, создав таким образом меньше явных негативных последствий для популярности доллара США. За вычетом реальной инфляции из этой, достаточно сложной схемы сеньоража, правительство США и получает доход. Кредитная экспансия это всего лишь способ сохранения конкурентоспособности денег эмитента при увеличении его дохода.
Дать полную теоретическую оценку вмешательства государство в рынок денег, можно только в рамках описания теории цикла, а не теории денег. Данное эссе рассматривает “чистую” теорию денег, любые количественные взаимосвязи денег, взаимосвязи с неденежными факторами должны и будут рассмотрены теорией цикла в рамках другой работы. Всё что можно констатировать на данном этапе - это факт монополизации данного рынка классическим насильственным способом.
Однако, помимо того, что государство ограничивает конкурентов для входа на рынок денег, должны соблюстись некие условия для того, чтобы деньги собственно стали деньгами, то есть достигли некоторого сетевого эффекта. Начало выпуска бонов само по себе ещё не делает их деньгами в глазах экономического агента. Феномен запуска денежного сетевого эффекта не был бы возможен без установления цены денег. Как правило такой площадкой является биржа [15].

9§ Биржа

В ранее приведенном примере обмена козы на овцу деньги должны быть ценны не меньше, чем на сумму размера издержек которые они сокращают. На деле деньги имеют более высокую цену, которая сопоставима с ценой козы или овцы. Для того же чтобы обменять козу на овцу изначально, я должен поменять козу на благо, цена которого будет сопоставима с ценой козы. Высокая меновая ценность подобных благ достигается с помощью редкости и альтернативного использования. Однако потребительская ценность нетоварных денег явно ниже - доллар США если и используется альтернативно, то в качестве очень дешёвого блага (например для розжига костра). Здесь и приходит на помощь биржа. Биржа устанавливает курсы по которым выявляется необходимая редкость блага для использования его в качестве средства обращения. Если стодолларовая купюра на бирже будет стоить дешевле спички, это будет означать что использовать доллары недостаточно выгодно. Если же за эти купюры будут предлагаться дорогие блага, преимущество использования купюр станут очевидны. Высокая редкость блага необходима не просто ради предсказуемости его цены, настоящая задача такой редкости это высокая цена блага при его достаточно компактном размере, чтобы не возникало дополнительных издержек пользования. Поэтому важным в данных рассуждениях является не то, что купюры ценны постольку поскольку ценны дорогие блага, а то что получившаяся биржевая информация курсов, демонстрирует нам редкость купюр.
Можно рассмотреть другой пример. В СССР директивно производились деньги безо всяких валютных бирж и реального обеспечения. Однако государство в государственных магазинах предлагало реальные товары за эти деньги. Магазины в этом случае являлись своего рода товарными биржами, демонстрирующими цену денег предлагаемыми к обмену товарами. Если бы редкость денег сильно отличалась от предложения товаров за них, у нас бы возник дефицит товаров, либо то, что мейнстримные экономисты называют дефицит денег. На практике рублёвая масса росла быстрее товарной, поэтому это действительно привело к дефициту товаров и скрытой инфляции.
Когда упоминается обеспечение денег, то из-за отсутствия бирж нам может показаться что речь идёт о складских расписках. Однако из-за того что эта расписка на предъявителя и из-за того, что по ней тебе возвращают не конкретное благо, а лишь благо с аналогичными свойствами, речь конечно идёт о таком финансовом инструменте, который способствует обращению в качестве денег. И единственная причина по которой нет биржи таких расписок обменивающихся на то, чем они обеспечены, установившаяся монополия такой биржи самим эмитентом. “Обеспечение” это не что иное как курс бона к курсу предметов резервирования без какой-либо комиссии из-за чего возможные конкуренты в изначально проигрышной позиции. Причём как раз на том рынке, где такие позиции наиболее важны. Но мы вполне можем представить себе некий отдалённый город, где эмитент “обеспечивающий” свои боны золотом, не имеет представительства, в связи с чем банк-конкурент производит обмен этих бонов на золото и обратно, но уже с комиссией.
Аналогичная ситуация с номинальными отношениями. Курс эмитента к эмитированным банкнотам таков, что стодолларовая банкнота обменивается на сто однодолларовых банкнот и обратно безо всякой комиссии. В эпоху биметаллизма в монополию обмена монет активно вмешивались спекулянты. Если к примеру серебряная монета мелкого номинала росла в цене из-за роста цен серебра, относительно золотой монеты крупного номинала, то происходила скупка серебряных монет даже по более высокому курсу, чем у эмитента. Отдельно можно рассмотреть явления, при которых рост денежной массы не приводит к пропорциональной коррекции цен, но такой обзор следует делать при разборе явления цен и теории цикла, т.к. ничего принципиального в теорию денег такие частные случаи не добавляют, но добавляют в теорию цикла важные уточнения [16].
Ещё один момент связанный с редкостью. Тот факт что биткойн на бирже продемонстрировал свою редкость благодаря относительной редкости электричества для его производства, ещё не означает, что деньги обязательно должны происходить из товара. Просто исторически так сложилось, что практически всё редкое в мире уже является товаром, что несколько упрощает первоначальную оценку редкости.
Положительный результат действия бирж в том, что биржа позволяет включать товар в косвенный обмен, принимая заботу о ликвидности “на себя”. Потребитель блага уже не заботится о том, где можно быстро его продать. Это позволяет включать манипуляции с той же криптовалютой в производственные цепочки. Золото в качестве денег в своё время распространилось без аналогов бирж, однако сам факт принятия золота к обмену не для производства, говорит о том, что получатель золота был в курсе, что он сможет выменять золото на необходимые ему товары (хотя бы через ювелира оценивающего золото в качестве производственного блага). При этом многочисленные товары торгуются на биржах фьючерсами, но это не делает фьючерсы деньгами.
После установления цены на биткойн, вся необходимая информация о том, сколько издержек экономит транзакция с помощью биткойна, оказалась доступна и уже спустя короткое время первые предприниматели начали делать выбор в его пользу для использования в качестве денег. При этом ни один из участников обмена, мог не верить ни в какую высокую ликвидность и перспективы биткойна. Любая из сторон могла его приобрести только перед транзакцией, а другая после транзакции сразу же от биткойна избавиться. Вся вера в биткойн в данном прагматичном отношении, держалась лишь на факте существовании биржи. Из этого следует ещё один важный вывод, о роли денег в экономическом расчёте. Поскольку при расчёте с биткойном происходил и происходит перерасчёт с другими валютами по курсу биржи, можно заключить либо то, что экономический расчёт не является обязательной функцией денег, либо то что экономический расчёт присутствует везде при косвенном обмене, но не всегда в явном виде. Верно скорее второе утверждение. Мы рассчитываемся долларом не задумываясь о его биржевом курсе, не потому что он не важен, а потому что он слишком очевиден. У нас слишком богатый опыт пользования этой валютой чтобы интуитивно знать то, что он достаточно стабилен и то что его покупательная способность высока. Поэтому когда происходит перерасчёт курсов криптовалют в процессе обмена, это не отменяет их функцию экономического расчёта, а лишь демонстрирует неопытность в проведении таких сделок или относительную волатильность.

10§ Функции денег

Непосредственно сама процедура обмена включает в себя лишь часть издержек, которые деньги позволяют экономить. Это так называемые трансакционные издержки. Но так как экономия от пользования деньгами уходит за пределы непосредственно процедуры обмена, разные аспекты экономии при использовании денег, начали называть денежными функциями. Выделяют основные функции денег; средство обмена, меру стоимости, средство сбережения, средство платежа.
Мерой стоимости деньги являются постольку, поскольку любой экономический расчёт связанный с обменом, подразумевает использование средств косвенного обмена, то есть средств экономии издержек самого обмена до достаточно низких значений этих издержек, чтобы непосредственно их не включать в экономический расчёт. Другими словами деньги в качестве меры стоимости упрощают экономический расчёт.
Рассмотрим пример того факта, что благо с предельно низкими издержками обмена успешнее в качестве единицы учёта. Это электронные деньги. До изобретения электронных денег мелкие дробные доли на счетах банков в ходе сделок округлялись. Округлялись настолько, пока издержки от дополнительной бухгалтерии не превышали выигрыш от экономии. Изобретение компьютеров и вслед за ними электронных счетов, позволило снизить эти издержки и сделать округление менее грубым. И всё ради того, чтобы сделать единицу учёта более точной для финансовых рынков, которые также перешли на компьютеры. То есть сокращение издержек средством обмена, расширило использование экономического расчёта.
Для разных людей, в разных условиях может быть выгодным разное средство обмена, но деньгами называются лишь конкретные товары. Уже на этом этапе мы сталкиваемся с возникновением сетевого эффекта. Выгода в качестве определенного средства обмена для одного, являясь менее выгодной для другого приводит к тому, что участники обмена могут искать компромиссные варианты обмена, тем самым между ними выбирается универсальное средство обмена. Постольку поскольку такое средство обмена подключает новых акторов использующих его в таком же качестве, оно становится универсальней, позволяет формировать предварительные цены, то есть становится средством экономического расчёта (мерой стоимости). Помимо этого, подключение новых акторов порождает ещё один стимул, использовать именно средство обмена уже как средство сбережения, так как практически все блага в будущем, мы планируем приобретать с помощью обмена.
Сбережение денег не отличается от сбережения всяких иных благ во владении; мы постоянно сберегаем продукты, инструменты, сезонную одежду и многое другое не используя их сиюминутно. Всякое отложенное потребление блага во владении является сбережением, даже покупка мороженого в магазине - вы не едите мороженое прямо на кассе, а кладёте себе в сумку, чтоб употребить позже. А приобретённый компьютер скорее всего нам понадобится завтра, поэтому мы не продаём его сегодня после использования. Это просто превысит издержки его хранения.
Неопределенность будущего, в этом смысле, не причина сбережения именно остатков наличности, как предполагают последователи Мизеса или Патинкина, а причина сбережений любых благ; производственных, потребительских или имеющих сугубо меновую ценность для нас. Можно было бы сказать, что в период кризисов, растёт степень неопределённости многих благ из-за чего владельцы капитала корректируют свой капитал в сторону увеличения доли остатков наличности, но это будет не совсем верно, т.к. во-первых, во время кризиса определённость мрачного прогноза может быть и явной, скорее растёт неопределённость именно оптимистичного прогноза для инвестиций (что может быть спорным), а во-вторых, увеличивать остатки наличности можно не из-за изменений в отношении неопределённости, а просто ради накоплений на совершенно определённые покупки [17].
Низкие издержки обмена с помощью денег, включают в себя такие же низкие издержки сбережения. Сетевой эффект при распространении денег из-за роста их привлекательности на рынке, дополнительно создаёт лишь большее предпочтение накопления денег, чем иных благ. Люди хранят деньги только потому, что предполагают и в дальнейшем использовать обмен, а значит использовать ту меновую ценность, которая снизит его издержки.
Приписывание функции сбережения именно деньгам по всей видимости связано с влиянием банковского рынка зарабатывающего на сбережениях и кредитах. Можно представить себе ситуацию когда деньги повсеместно не будут приниматься в качестве вкладов. Зато будут разрешены вклады в виде зерна. В таком случае средством банковских сбережений, то есть “денежной массой” которая сегодня включается в агрегаторы М1, М2 будет именно зерно.
Существование сбережений денег, ещё не говорит нам о том, что их полезность оценивается выше их меновой ценности, а лишь то, что в данный период времени идёт процесс удовлетворения потребностей оценивающихся выше меновой ценности денег, который при этом не требует расходования дополнительных остатков наличности. Сам факт того, что удовлетворение потребностей требует времени, предопределяет возникновение такого явления как сбережения. И чем более потребление отложено, тем выше требования к сохранении стоимости денег. Можно сказать, что требования к продолжительности отложенного потребления зависят от нормы временных предпочтений. И если деньги не справляются с этой ролью на достаточно продолжительном промежутке времени, то актор вынужден использовать иные средства сбережения: картины, автомобили, недвижимость, драгоценности, которые будут обменяны в будущем. Мы не называем такие предметы деньгами только потому, что не можем их идентифицировать как деньги со стороны наблюдателя (гораздо чаще мы называем это предметами спекуляции, что идентифицировать проще).
Покупатель может иногда и прокатиться на своём винтажном автомобиле или любоваться картиной эстетически. Тогда это скорее предмет потребления, чем просто меновая ценность. Многие ошибочно полагают, что все богатые люди покупают дорогие вещи ради демонстративного потребления, а не в качестве предметов сбережений, порой более выгодных чем банковские вклады. Идентификация усложняется с течением времени, т.к. во времени предпочтения меняются и изначальная цель покупки может измениться. В сделках на биржах где дилеры порой совершают по несколько транзакций за считанные секунды, такой проблемы мы не наблюдаем.
Все функции денег являются информационными по причине их обусловленности сокращением издержек. Следовательно гипотетически деньгами могут быть не только товары в классическом понимании, т.к. выражать информацию возможно не только с помощью товаров. Вместо физических денег люди могут даже просто оставлять запись в общем журнале - если эта операция позволяет сэкономить на издержках обмена больше чем альтернативы, именно она и будет выполнять функцию денег, то есть быть “средством обмена”. Таким образом, информативность стоит во главе угла при определении свойств денег.
В свою очередь функция меры стоимости - цена, устанавливается именно в деньгах вследствие сетевого эффекта. Поскольку общество погружено в обменные отношения, общество пользуется средством обмена предлагая его в обмен на все товары, а не на один товар, как это изначально происходит на бирже или у ювелира.
Деньгами как правило является самая ликвидная ценность на рынке выполняющая все, либо часть функций денег. Какие именно функции выражены больше, какие меньше - вопрос конъюнктуры. Условие возникновения, распространения, как и форма выражения, значения в качестве критерия денег не имеют. Обеспечение, внутренняя ценность, легальность, наличие ценовых корреляций с резервами, сегментирование является частью исторического процесса развития средств обращения, но сами денежные функции не обуславливает. Функции денег обусловлены только потребительским спросом на эти функции. Когда потребитель сам решает, насколько возможно сократить издержки обмена при использовании тех или иных благ. Потребности в денежной функции существуют вне зависимости от того, какими средствами их пытаются осуществить, благодаря материальным ценностям, либо простой информацией.
Стоит отметить, что функции денег у победившего в конкуренции товара хоть и выполняются с наименьшими издержками, не исключают их вовсе. А с учётом того, что мы знаем о субъективности издержек, в ряде случаев исполнение этих функций данным товаром, может быть достаточно обременительно. Таким образом, всегда остаётся возможность для использования альтернативного товара, который бы выполнил такие функции «дешевле».
На сегодняшний день нет оснований полагать, что возможны универсальные деньги. У разных денег, функции денег в разной степени качественно выражены. Более того, некоторые деньги могут не иметь некоторых функций, либо наоборот иметь дополнительные, которые для денег не характерны. Например, быть употребленными, как потребительское благо, либо иметь встроенную защиту от подделки и кражи. Электронные деньги могут быть бесконечно удобней в своей среде применения (например, в мегаполисе), но они полностью проигрывают монете или банкноте в пустыне, где нет электричества и интернета. Помимо невозможности универсальности денег по техническим причинам, существует сегментация и по причине курсовых колебаний. Хранить сбережения выгоднее в тех деньгах, которые растут в цене, а брать кредит в деньгах которые падают в цене. Два этих состояния одновременно недостижимы, так как являются взаимоисключающими, а значит, невозможна и универсальная денежная единица, которая обеспечит оба этих состояния. Причём даже эти две характеристики настолько важны, что альтернативная денежная единица, которая обслуживает одну из этих функций, может быть гораздо хуже по всем прочим параметрам денег, с обратной характеристикой, но на неё всё равно будет спрос. То есть если понадобиться, люди будут хранить сбережения в коврах, а выдавать кредиты зерном, несмотря на то, что это сопряжено с издержками, по той простой причине, что есть достаточный спрос на кредиты и сбережения. При этом если бы кредит выдавался не деньгами, а иными товарами, то процент по такому кредиту был бы выше, т.к. он включал бы в себя более высокие издержки обмена этими товарами.
Таким образом можно сделать вывод о том, что процесс косвенного обмена сопряжен различными условиями, требующими разных сравнительных преимуществ средств обмена, для максимизации экономии издержек обмена. Если кредиты можно выдавать только зерном, а классические деньги при этом запрещены, зерно станет деньгами. Если кредиты можно выдавать только зерном, но классические деньги разрешены, то зерно деньгами так и не станет и будет обмениваться на биржах.
Подытожим. Обмен является способом получения необходимых ресурсов. Денежный обмен является по сути им же, с той лишь разницей, что позволяет экономить издержки обмена дополнительной транзакцией, что означает экономию на издержках при получении необходимых ресурсов. Любое благо позволяющее экономить издержки обмена больше остальных, соответственно получает предпосылку к масштабированию. Как и в случае с производственными благами, данное благо не требует альтернативное использование. Для обмена с его помощью достаточно установления его цены, что исторически организуется по разному. Когда цена блага определена, а количество операторов достаточно, благо приобретает привлекательность уже в качестве выполнения функций, которые мы приписываем деньгам.

11§ Возможные затруднения

Начнём с вопроса, будут ли деньгами те блага, которые используются не для сокращения издержек обмена, а для сокращения издержек непосредственно самого косвенного обмена? Такие блага не исключают наше определение. Например кошелёк мы используем для более удобного пользования деньгами.
Кошелёк является потребительским благом с многочисленными свойствами, но ни одно из которых не направлено на сокращение издержек самого обмена. Само сокращение издержек при использовании кошелька происходит не при помощи косвенного обмена, а с помощью физических свойств кошелька, что конечно облегчает использование самих средств косвенного обмена. Это же касается электронных счетов, бумаги на которой делается запись и прочего. Никакой из этих элементов по отдельности, либо будучи вспомогательным, деньгами не является, т.к. никакой из этих элементов по отдельности не несёт в себе необходимой информационной функции. Чтобы кошелёк стал деньгами, мы должны начать им обмениваться (что вполне можно представить, например в случае с криптовалютой, если размер комиссии будет достаточно высоким и участникам сделки будет дешевле просто передавать доступ к кошельку).
Следующий предмет рассмотрения это нумизмат, который продаёт вам монету как коллекционную вещь, а вы её используете как деньги, к примеру в другой стране. То есть в обоих случаях у нас используется одно и то же благо при косвенном обмене. При первом обмене монета продаётся как потребительское благо не несущее в себе необходимую информационную функцию, в момент совершения такой сделки монета была именно таковой. Её статус изменил новый владелец, посчитав что данное потребительское благо, выгодно использовать при косвенном обмене, а не потреблять (в данном случае эстетически). Это же касается и обратной ситуации, я могу купить доллары в обменнике чтобы использовать их для розжига костра; продавец же их продаёт в статусе денег, но я их потребляю - это означает что продавец продаёт нам потребительское или производственное благо для иного функционала. В таком случае продавец уже будет расхваливать не ликвидность доллара и крепкость его курса, а то как он хорошо воспламеняется.
Можно пойти ещё дальше и заключить, что мотивы приобретения блага могут быть неизвестны, тогда статус блага определяется субъективно. Поэтому называя то или иное благо деньгами мы апеллируем лишь ретроспективно к сделкам, в которых были определены мотивы обусловленные денежными функциями и к ожиданиям именно этих функций от текущих благ, которые мы считаем деньгами. Впрочем, это же касается любого статуса для любых благ.
Ещё один случай для рассмотрения; ситуация при которой спекулянт продает сами деньги. Данная сделка нацелена на прибыль, но при этом имеет низкие издержки обмена и при этом продавец позиционирует свой товар как деньги. В этих условиях деньги будут выполнять обе роли одновременно; как средство обмена и как некий товар, спекуляция которым приносит прибыль владельцу. Но что если мы производим деньги? В таком случае производство и продажа денег за другие блага, будет являться обычным обменом, даже если мы будем получать прибыль в этих же деньгах в виде услуги сеньоража.
Чем отличаются издержки обмена от трансакционных издержек? Поскольку у описания трансакционных издержек нет достаточно чётких границ, кроме того, нельзя исключать явление фабрикации, на данном этапе теоретического исследования мы можешь лишь предполагать наличие этих границ фактом использования денег. Сегодня трансакционные издержки - это те издержки обмена, которые не были сэкономлены несмотря на использование косвенного обмена. Конечно, мы могли заплатить деньги эксперту, который поможет нам выбрать качественный автомобиль для покупки, но в таком случае экономия при покупке именно автомобиля происходит с помощью привлечения эксперта и денег, а не лишь с помощью денег.
Издержки обмена должны быть включены в трансакционные издержки и тогда определение денег может выглядеть так: деньги - это благо сокращающее трансакционные издержки методом косвенного обмена. Все виды электронных денег к примеру, решают проблему фальшивых (ненастоящих) денег. Хотя ранее требовались определённые трансакционные издержки для установления подлинности бонов или монет. Криптовалюта решает проблему тех трансакционных издержек, которые ранее требовались для обхода ограничений государства. Гипотетически в денежную инфраструктуру могут быть встроены механизмы сокращающие вообще любые трансакционные издержки.

12§ Инфляция и дефляция

Как уже говорилось, все информационные функции денег выражаются в размере сэкономленных издержек обмена. Чем меньше этот размер, тем меньше функции выражены и тем меньше благо будет оцениваться именно за эти функции. Для того чтобы функции были выражены максимально, благо должно обладать рядом качеств позволяющих добиться этого выражения. Это и есть те самые качества по которым мы определяем деньги; делимость, однородность, долговечность и т.д. Какое либо нарушение этих качеств может лишить благо денежной функции - люди просто откажутся от него. Например, когда государство злоупотребляет эмиссией и происходит гиперинфляция, один из критериев денег - относительная редкость, наиболее страдает. Издержки обмена при использовании этих денег начинают расти и многие начинают отказываться их использовать всё в большем количестве сделок [18]. Примечательно также и обратное явление - дефляция. Использование денег не только сокращает издержки, но и начинает приносить прибыль ростом покупательной способности денежной единицы. В таком случае также возможен массовый отказ от сделок с такими деньгами, но по иной причине - наличию пассивной прибыли, которая может перекрывать издержки использования альтернативных средств косвенного обмена. Соответственно использование таких альтернативных денег в качестве средств обмена станет предпочтительней.
Следовательно, максимальная продуктивность использования денег будет достигаться тогда, когда актор не ощутит на себе дополнительные курсовые издержки помимо изменения отношений цен между товарами. Это возможно когда все отношения цен сохранятся прежними. Можно привести аналогию из физики. Скорость не имеет значение, имеет значение процесс ускорения, также не имеет значения объем денежной массы имеет значение её изменение (в виде изменений спроса) относительно остальных благ. В этом смысле деньги никогда не будут нейтральными. Деньги не нейтральны даже долгосрочно (из-за эффекта Пигу).
В этом моменте у сторонников монетаризма есть одно устойчивое заблуждение. Будто бы максимальная продуктивность денег тождественна максимальной продуктивности экономики. По всей видимости максимальная продуктивность экономики будет тогда, когда закредитованные акторы, будут испытывать рост курсовых издержек или сберегающие деньги - рост стоимости денег. То есть экономика максимально продуктивна, когда продуктивность денег как раз разбалансирована. Впрочем, что ещё вероятней, это вопрос конъюнктуры.
Можно высказать некоторые соображения, насчёт того, почему изначально была выбрана именно такая государственная политика, которая способствует инфляции. Инфляция - это способ налогообложения при котором население наименее согласовано в своих протестах. Инфляция обесценивает долги должников, она мало влияет на тех, кто первый испытывает рост номинальных доходов, она затрагивает все прочие группы населения неодновременно. Можно сравнить её с другими мерами применявшимися до монополии центрального банка, например с банковскими каникулами, когда государство давало банкам привилегию по ограничению выплат вкладчикам взамен на займы для государства. Мера была очень явной и непосредственно била по большой части населения т.к. вкладчики связаны с большой частью населения различными обязательствами, что в конечном счёте только растягивало недовольство во времени обеспечивая политический проигрыш.

13§ О генезисе

У людей по большей части схожие требования к сокращению издержек средствами обмена, поэтому качественные преимущества такого блага над остальными в ходе обмена устанавливаются достаточно легко и интуитивно. Что более важно, так это то, что именно издержки определяют успешность использования средства обмена и больше ничего, просто потому что именно из-за них такой косвенный обмен и используется как таковой. Собственно, мы заключаем сделки и производим обмен и без денег, когда это несет меньше издержек. Особенно это хорошо видно в условиях, когда деньги по каким то причинам имеют относительно нестабильную собственную цену и аналоги под запретом; при гиперинфляции или сильной дефляции, в таких условиях пока не находится замена деньгам, становится популярней бартер очень скоро создающий альтернативные деньги. Эластичность предложения денег меняя их стоимость во времени уменьшает размер сэкономленных издержек и даже начинает приносить убытки.
Человек желающий обменять томаты на интересующие блага может и не найти эти блага, но просто ради сохранения ценности во времени, может обменять томаты на соль таким образом избежать потерь в ближайшем будущем. Сами по себе свойства соли таким образом предопределяют более высокую ценовую стабильность чем томаты. От соли едва ли возникнет такое резкое желание избавиться в большом объёме, как от скоропортящихся томатов. Ценовая стабильность в свою очередь дополнительно предопределяет низкие издержки [19].
Даже когда есть бартер только между двумя людьми, они могут придумать “одалживание” не фиксируя его на расписках за ненадобностью. При этом мы так же видим то, что это действие изобретено ради того, чтобы снизить издержки обмена, а информация которую несут в себе обычно деньги, просто будет храниться в голове у кредитора. Разумеется при росте числа акторов, хранить информацию о транзакциях в голове становится обременительно и поэтому подыскивается материальный носитель для этого, который мы и называем деньгами. Другое дело, что это не говорит нам о генезисе, кроме того, что между несколькими людьми деньги как явление избыточно и они возникают лишь в относительно больших группах [20].
Почему мы не называем информацию в голове деньгами? Дело в том, что деньгами мы называем объект, который не находится в голове, существующий отдельно от головы и что самое главное - является объектом договора обмена. По этой причине мы не называем акциями, фьючерсами или опционами информацию в голове. Конечно, в праксиологическом смысле мы могли бы объяснить, что между этими благами нет принципиальной разницы и документы, как материальные носители, лишь фиксируют информацию от безграничного размножения, придавая таким образом ей необходимую редкость и меновую ценность. Но вопрос о природе и роли информации выходит за рамки текущего исследования. Здесь же мы лишь констатируем, что в случае денег информация “отчуждается”, а не копируется. Если бы происходило копирование денег, это вызвало бы их инфляцию (рост предложения и как следствие падение цены), начался бы рост издержек транзакций с ними, вплоть до полного отказа от их использования. В случае же с несколькими людьми информацию копировать бессмысленно, т.к. количество её носителей настолько мало, что позволяет без труда уникальность информации верифицировать. По этой же причине как бартер, так и одалживания распространены между близкими людьми до сих пор. Таким образом люди никогда не отказывались от бартерного обмена, бартерный обмен существует параллельно денежному.
Заблуждением будет рассматривать явление одалживания само по себе как самую первую форму денег; это совершенно точно один из способов снизить издержки обмена, но он необязательно должен быть первым таким способом или “родителем” метода косвенного обмена. Кроме того средства косвенного обмена дополняют метод одалживания, никак не исключая его из использования.
Генезис возникновения первых денег и их анализ - это предмет изучения экономической истории и ничего принципиального в теорию он не привносит, однако позволяет делать важные уточнения, которые требуются для исключения ошибочных интерпретаций многих явлений связанных с деньгами, что несколько препятствовало развитию уже самой денежной теории, в т.ч. породив различные парадоксы. Возможно первыми деньгами были драгоценности имеющие высокую ценность и редкость, оставленные в качестве залога; возможно это были долговые расписки выполненные на дешёвых глиняных табличках, по которым в срок возвращали зерно; возможно это были металлические мерные слитки просто как наиболее удобные для хранения блага с полезными потребительскими свойствами (можно даже предположить, что на такие блага больше всего раздували спрос именно те, кто занимался производством плохо хранящихся благ, при этом требующих продолжительного производственного цикла), а вероятнее всего использовались все способы в той или иной мере и они испытывали конкуренцию друг с другом, создавая естественный отбор средств обращения. Ключевым же является то, что при дальнейшем использовании этих благ в процессе косвенного обмена люди совершенно естественно поняли, насколько низки издержки при транзакциях с этими благами. Это выражалось в чрезвычайно удобном использовании, транспортировке, хранении и т.д. относительно остальных благ, когда владелец этой самой драгоценности, расписки, монеты обменивал их на необходимые ему потребительские блага. Соответственно возникла естественная потребность совершать накопления и сделки именно такими благами.
Примечательно то, что даже подобные обстоятельства не стимулировали в своё время использование денег для международных расчётов. Торговля в древности между городами происходила главным образом бартерная. Это было связано с тем, что профессиональные торговцы, рассматривали перемещение своих караванов как возможность для дополнительного дохода. Вместо того, чтобы двигаться в одну сторону с деньгами, но порожняком, закупался ликвидный товар для продажи с дополнительным доходом на месте назначения маршрута. Роль денег в этом случае была локализована в т.ч. для этих торговцев. По всей видимости основными международными распространителями универсальных металлических денег были войны-наёмники. Рост рынков, собирает вокруг спроса на деньги их производителей [21], которые удовлетворяют эти запросы потребителя в зависимости от конъюнктуры, за определенный сеньораж. Одним из первых таких товаров была монета. Менялы и ювелиры начали производство монет ради удешевления транзакций с необработанным цветным металлом. Уже на этом этапе возникла сегментация, альтернативный товар. Если для проведения ежедневных небольших сделок удобнее использовать монету с небольшой ценностью, то совершенно логично, что такие монеты станут доминировать, вытеснив монеты которые имеют высокую ценность с этой сферы. В то же время более ценные монеты удобнее хранить, т.к. они занимают меньше объёма и следовательно, происходит вытеснение менее ценных монет уже из сферы хранения. Это же касается монет одинаковой номинальной ценности, но в случае если одна монета плохого качества, а другая - хорошего. Та, что хорошего качества, менее рискованна для хранения, а значит, предпочтительна для хранения; та, у которой качество похуже, соответственно предпочтительна для расчёта в ближайших сделках. Таким образом, закон Грешема представляет собой лишь частный случай сегментации рынка, а именно рынка денег.

14§ Некоторый анализ ошибок

Часто можно встретить определение денег, которое апеллирует к нашему ощущению возможности (консенсусу) их обменять на другие блага. Это неудачная трактовка т.к. подобное утверждение справедливо вообще для любого блага имеющего меновую ценность - это лишь вопрос цены. Другое дело, что при использовании меновой ценности курсовые издержки могут быть достаточно высоки, что делает невыгодным использование такого блага в качестве средства обмена. Первично именно осознание удобства (снижение издержек), предлагая деньги в обмен мы действуем исходя из того факта, что это наиболее удобное средство обмена, а не из того, что оно принимается всеми в качестве денег. Пример с криптовалютой продемонстрировал то, что всеобщность и обмениваемость не играла роли. Достаточно было одной биржи узкого круга энтузиастов, чтобы продавцы и покупатели могли апеллируя к курсу валюты и каналу сбыта, начать использовать биткойн в качестве денег.
Ещё одно определение денег об отложенном спросе с нашей стороны на блага некорректно в том, что не только всякие меновые ценности, но и производственные и даже потребительские блага могут приобретаться с той же целью. Мы регулярно делаем покупки, но совсем необязательно тут же их потребляем, используем в производстве или меняем. Купленные гвозди могут лежать в гараже гораздо дольше, чем будет существовать текущая денежная система. Остатки запасов гвоздей ждут своего часа так же как и остатки наличности в наших кошельках и принципиального различия между статусом этих благ нет.
Несмотря на то, что подход австрийцев в изучении теории денег наиболее адекватен, сам автор праксеологического подхода не в полной мере последователен в части определения позиций тех или иных теоретических построений. Касается это и теоремы регрессии. Объяснение переноса ощущений о ценности (покупательной способности) во времени выходит за рамки явления денег и даже за рамки меновой ценности, а значит за пределы каталлактики, выходит за рамки всяких экономических благ, а значит за пределы экономики. Оценка способности вообще любого предмета или действия в достижениях цели обусловлена нашим прошлым опытом. А значит теорема регрессии это праксиологическая теорема, где деньги лишь её частный случай. Мизес отчасти понимает этот факт “Тот, кто покупает, делает это для будущего потребления и производства. Если он считает, что будущее будет отличаться от настоящего и прошлого, он изменит свои оценки ценности и стоимости. В отношении денег это действительно точно так же, как и в отношении всех товаров.” Однако теорема регрессии не может нам ответить почему именно эти блага, а не иные стали деньгами, в этой части идёт простая апелляция к удобству. Вот это “каталлактическое” удобство и следовало ставить в основу денежной теории.
Из описания теории следует не совсем удобное употребление некоторых терминов применительно к деньгам. Средство обмена - многие блага могут быть ими в денежной системе не являясь при этом деньгами. Это же касается другого термина - средство косвенного обмена. Фактически деньги это лишь одно из средств косвенного обмена, термин “средство обмена” прижился, на мой взгляд, по причине применения денег в качестве средства экономического расчёта. Так как расчёт производится в деньгах, предполагается что и обмен происходит с их помощью и так же предполагается, что всякие иные вещи нужны для чего угодно только не для обмена, в отличие от денег.
Также проблемный термин инфляции. В эссе он фигурирует в качестве определения роста общего уровня цен, что многие могут воспринимать как рост так называемого “индекса инфляции”, что будет некорректно.

15§ Деньги и собственность

Какое благо имеющее меновую ценность приобретается нами при использовании криптовалют? Блокчейн где хранится вся информация, представляет собой общий журнал, в котором владельцы ключей лишь регистрируют переводы между собой. В действительности не имеет значения техническая реализация электронных средств обмена, важно только то, как мы умозрительно воспринимаем этот инструмент. А мы его воспринимаем, не вдаваясь в подробности, как некий виртуальный кошелёк с нашими денежными единицами в нём, к которым только мы имеем доступ. Технические средства защиты в достаточной мере обеспечивают персональный доступ к этому кошельку, что делает права собственности избыточной конструкцией, для этого инструмента. Криптовалюту невозможно физически отчуждать меняя ей статус собственности, а следовательно её нет смысла защищать с правовой точки зрения, что являлось бы дополнительным обременением. Подобное преимущество разглядел и сам Сатоши Накамото, назвав биткойн “финансовой системой без доверия”, то есть без фактической необходимости в статусе собственности.
Собственность как явление ключевой элемент любой цивилизации, однако он уязвим для государства и государство контролируя собственность, контролирует людей. Поэтому замена собственности техническими средствами, не просто сокращает трансакционные издержки связанные со сменой титулов собственности, но и позволяет эффективно защититься от посягательств государства. Обмен с использованием криптовалют это обмен информацией, а не собственностью.
Из рассуждений в эссе может показаться что автор благоволит фальшивомонетничеству. Если возражать коротко, то достаточно сослаться на то, что это вопросы права, а не денежной теории, но от одного заблуждения здесь стоит предостеречь. Само по себе производство и реализация фальшивых денег не является никаким преступлением, то есть нарушением прав. Эти деньги могут производиться например для съёмки в фильме, где они будут благополучно уничтожены или использоваться в некой игре. Нарушением прав как и в других подобных случаях будет обман, мошенничество. Когда фальшивые деньги даются в обмен в качестве настоящих, то есть тех какие обеспечивает эмитент покрытием (а точнее договором покрытия). В этом случае такое мошенничество наносит ущерб приобретателям на сумму соответствующих значений настоящих денег.

16§ Ликвидность

В рыночной экономике ликвидность (степень реализуемости, обмениваемость) зависит от цены. Если я распространю информацию о том, что продаю 200 рублей за 100 рублей, людей откликнется на такую сделку гораздо меньше, чем если я извещу, что продаю квартиру в центре Москвы за 100 рублей. Всё из-за того, что размер прибыли превышает все издержки связанные с реализацией подобной меновой ценности и уж точно превышает издержки владения. Это означает, что не существует принципиальной разницы между ликвидностью денег и всех прочих благ. Лишь наименьший размер издержек определяет какое место будут занимать деньги в качестве предпочтения обладания меновой ценностью. Поэтому утверждение, что деньги являются самым ликвидным товаром верно, только когда речь не идёт о прибыли, а лишь об издержках.
Таким образом будет ошибкой противопоставлять “вторичную” ликвидность и доходность деньгам как это делает Мизес. Корректней противопоставлять ликвидность из-за доходности, ликвидности из-за экономии издержек, безо всякой вторичности. В таком случае у нас деньги всегда имеют одну черту - по определению, но и потенциально могут обладать другой (в периоды дефляции); и в ряде случаев, ликвидность денег будет уступать в ликвидности всем тем товарам, доходность которых превышает размер всех сэкономленных издержек и доходности при обладании деньгами [22]. Возможно кто-то возразит, сказав что ликвидность песка не сравнится с ликвидностью денег, при этом издержки от обладания песком аналогичные или меньше. Поэтому мы вынуждены уточнить, что конечно рассчитывая издержки мы делаем это в том числе учитывая редкость благ. И если благо не является редким и его цена низкая, соответственно высокая цена сделок с песком значительно увеличит реальные издержки т.к. потребует его большие объёмы. Деньги не случайно стали деньгами - это как раз те блага которые в т.ч. благодаря редкости имеют достаточно высокую цену, чтобы в большинстве транзакций их использовать с минимальными издержками. При этом надо понимать, что чем меньше у вас остатков наличности, тем сильнее растут издержки обмена, что может сдерживать владельца от того, чтобы избавляться от всех остатков наличности в пользу доходных товаров. Даже самый активный спекулянт оставит себе часть наличности для базовых нужд. Когда речь идёт о сбережениях, то те потребности которые в очереди потребления будут находиться какое то время, дают время и возможность займа наличности в пользу приобретения доходного товара.
То что нельзя игнорировать ликвидность из-за дохода в конкуренции за некоторые функции денег подтверждает пример средств обмена популярный до возникновения монет. Им как правило являлся скот. Скот будучи затратным способом обмена при этом является тем, что даёт пассивный доход, таким образом потенциально компенсируются издержки обмена. Кроме того, единица скота всегда целостна - её невозможно подделать, либо отрезать от неё часть. Вполне возможно, что только урбанизация предопределила переход от скота к монете, т.к. для городского жителя владение скотом в высшей степени обременительно.

17§ Гомогенность

Напоследок, стоит разобрать один из факторов предопределяющих денежные функции. С точки зрения нанимателя, труд является таким же товаром как и иные факторы производства. Аналогично рассуждают пролетарии, они продают необходимый труд (рабочее время) за деньги, словно товар. Деньги так же является товаром. И если труд это тоже товар, то почему деньгами не может быть труд? Гипотетически это возможно, как и возможны деньги из любых других благ обладающих меновой ценностью. Ошибка проистекает из непонимания необходимой функциональности денег, ключевых факторов этой функциональности, делающие лишь из определённого товара деньги.
Для начала рассмотрим пример не с трудом, а с помидорами. Если мы завтра объявим, что деньгами являются помидоры, что это будет означать для производителей помидоров? Ввиду того что помидоры неоднородны, будет стимулироваться производство их количества и больше ничего. Даже если это будут незрелые, гниющие из-за дешёвого хранения, мелкие помидоры, они будут дороже чем любые иные помидоры просто потому что их больше. Можно конечно заставить производителей помидоров соблюдать ГОСТ, но это лишь будет означать условия минимума, которое во-первых не будут качественно превышаться и будет стимул всячески препятствовать этому превышению (чтобы ГОСТ не ужесточился), а во-вторых будучи ГОСТом, качество продукции будут определять не потребители, как это обычно бывает на рынке, а чиновники, что подразумевает возможность произвола и коррупции.
С точки зрения экономики, помидоры имеют ярко выраженную проблему неоднородности. В ходе эволюции денег, именно те материалы которые наиболее однородны и стали использоваться как деньги. Не удивительно, что деньгами стали в итоге химические элементы, либо товары конвейерного выпуска. Идеальное же решение проблемы неоднородности денег, являются электронные деньги. Сам факт относительной однородности позволяет устанавливать цены и обмениваться с меньшими издержками, чем например при обыкновенном бартере.
Другая необходимая функция - сбережения. Помидоры быстро портятся и невозможно накопление капитала например для крупных проектов, либо проектов с длинными циклами оборотного капитала. В экономике помидоров они никогда не смогут появится, и даже если попытаться это сделать, то быстро окажется что бухгалтерские значения помидоров перестанут соответствовать их фактическому наличию. Таким образом страдает уже функция экономического расчёта. Производственная цепочка остановится. Не будет даже ясно имеет это производство, какую-то реальную прибыль или нет. Решением этой проблемы будет отказ от обеспечения "бухгалтерских" помидоров, реальными. Но это будет просто означать переход из денег-помидоров в бумажные деньги (обыкновенный фиат). А если вдобавок организовать биржу между помидорами и этим фиатом, окажется что эти товары не имеют между собой даже какой-то значимой корреляции.
Очевидно вы догадываетесь, что всё вышесказанное справедливо и для труда. Мы можем себе представить отдельные транзакции, где труд будет использован в качестве товара посредника между разными сделками, но мы никогда не сможем масштабировать такое использование, чтобы он стал деньгами ввиду особенностей этого товара.
Такими отдельными транзакциями является найм. Предприниматель из кожи вон лезет, чтобы привести труд наёмников к необходимой ему однородности, по понятной причине - ради прибыли. Ни других стимулов, ни других заинтересованных сторон просто не существует даже гипотетически. При этом мы понимаем, что у каждого предпринимателя собственные критерии по которым он требует от наёмника определённое качество труда. И собственные ограниченные возможности их воплощать в жизнь. Поэтому на выходе мы имеем бесчисленное разнообразие качества труда даже несмотря на жёсткую конкуренцию, что делает невозможным использование труда в качестве денег. И даже если бы у нас был один единственный предприниматель, то есть тотальная монополия, то неоднородность в первую очередь порождалась бы уже разным качеством труда самих наёмников за которыми монополия бы не могла уследить достаточно, ввиду отрицательного эффекта масштаба (от чего страдают даже обыкновенные компании). Поэтому труд, как и помидоры, так и останутся специфическим товаром, лежащим далеко от использования их в качестве денег.

Сноски

[1] Ситуация схожа с положением сформулированным Ф.Бастиа “Если две страны поставлены в неодинаковые условия производства, то из них обеих от свободы обмена выиграет прежде всего та, которая поставлена природой в менее благоприятные условия.". “Экономические софизмы”, стр. 46 (2010)
[2] “...денежный рынок — это все рынки, на которых обмениваются деньги” Р. Тимберлейк “Прогнозис” №15, стр.170 (2008)
[3] Так как деньги ценны постольку, поскольку ценны получаемые за них предметы, это объясняет существование различных оценок одинаковых мат.ожиданиях, о которых говорит теория ожидаемой полезности. Таким образом по разному оцениваются не риски при прочих равных условиях, а сам выигрыш. Из того факта что первоочередное благо ценится выше следует, что и деньги на первоочередное благо ценятся выше. Это делает ординалистскую теорию полезности достаточной для объяснения явлений полезности.
[4] Даже если издержки обмена будут одинаковы, сам косвенный обмен при этом не исчезнет, постольку поскольку существует явление спекуляции. Наглядным примером спекуляции, является история о скрепке https://en.wikipedia.org/wiki/One_red_paperclip [5] На финансовых рынках существуют обратные примеры. Например когда основной спрос на сырьевые фьючерсы составляют спекулянты, а не производители. Это говорит о том, что фьючерсами спекулировать могут больше людей, чем тем кто производит из сырья товары.
[6] C т.з. каталлактики. В более широком, экономическом смысле, оба этих каталлактических класса объединены в один, т.к. исходят из одинаковой предпосылки - редкости производственных благ из которых деньги создаются.
[7] Безусловно, часть первых майнеров могла действовать исходя из эмоциональных мотивов, определённой морали, но они едва ли достигли бы успеха без привлекательности заложенного дефляционного механизма. Кроме того, подобные подходы существуют повсеместно. Любое новое благо может быть создано энтузиазмом не с целью экономической прибыли, а из этических соображений, но не найдя поддержки в виде достаточного спроса, такие проекты проваливаются. Возможный довод о том, что впоследствии выпускалась криптовалюта, которая не содержала в себе дефляционных механизмов, но при этом относительно успешно масштабировалась некорректен, т.к. эти примеры происходили уже при иных рыночных условиях, когда толпы спекулянтов входили в любую новую криптовалюту, ради коротких позиций роста из-за волн “хайпа”.
[8] https://rbc.ru/crypto/news/5e20299f9a794739f0a4202d
[9] Здесь и ниже - бумажные деньги
[10] После запрета эмиссии частным банкам собственных денег в Швеции в 1901 году, возникла любопытная ситуация, когда владельцы бонов этих банков ценили боны выше, чем металл, которым боны были обеспечены. Следствием этого, стал массовый отказ потребителей обменивать эти боны на золото, для выведения бонов из оборота. Правительству Швеции пришлось вводить дополнительные законы ограничивающие обращение этих бонов.
[11] Почему спекулировали именно металлом, а не бонами? Курс бона к металлу эмитентом был зафиксирован 1:1 согласно номиналу, а курс бона к другим бонам имел небольшой коридор цен. Следовательно выгодней было обменять бон в одной стране на золото, перевезти золото и приобрести за него боны другой страны, нежели везти с собой боны и дать тем самым заработать другим спекулянтам на той же операции которую могли проделать и вы.
[12] Реальным примером, таких механизмов является рассрочка. Все мобильные операторы Беларуси, выдают в рассрочку различные смартфоны и планшеты. В условиях, когда человеку отказывают все кредитные организации в выдаче займа, есть возможность взять у мобильного оператора в рассрочку электронику, после чего оперативно её продать перекупщику за наличные. Подобные кредитные схемы, массово рекламируются перекупщиками на различных площадках.
[13] Данный механизм более известен как принцип Фуллертона
[14] Необходимость выплат по кредитам можно отождествить с необходимостью оплачивать налоги, т.к. выплаты по кредитам также не являются критерием возникновения и существования денег, а лишь дополнительным ростом спроса на них.
[15] При этом блага которые изымались в качестве налога, могли также продаваться на бирже, но одновременно с этим не быть деньгами, по той простой причине, что альтернативный товар дешевле выполнял денежные функции.
[16] Как сказано ранее, удорожание денег ведёт к предпочтению накоплений остатков наличности, но это также справедливо и для любых других активов - рост цен акций делает их предпочтительным сберегательным инструментом. Кризис - это сокращение данной тенденции для большинства активов, а значит эти активы заполоняют рынок и повсеместно вымениваются на самые ликвидные деньги, несмотря на рост денежной массы. Поскольку падение стоимости активов более интенсивное чем падение стоимости прочих благ.
[17] Такие категории как “неопределённость” должны выноситься за пределы каталлактики и даже экономики располагаясь в нише праксиологических рассуждений. С экономической точки зрения речь должна идти об издержках или рисках.
[18] “Это объясняется тем, что в этих обстоятельствах издержки поддержания остатков наличности будут увеличены потерями, вызванными постоянным падением покупательной способности.” Мизес (2005)
[19] “Экономический интерес отдельных хозяйствующих индивидов приводит по мере развития понимания ими этого интереса, без всякого соглашения, без законодательного принуждения, без всяких даже соображений об общественном интересе к тому, что индивиды отдают свои товары в обмен на другие, обладающие большей способностью к сбыту, несмотря на то, что для непосредственных целей потребления они в них не нуждаются.” Менгер (2005)
[20] По всей видимости превышающих численностью число Данбара.
[21] Вплоть до войны за независимость США, Англия запрещала своим американским колониям производить собственную валюту, роль денег во многих штатах начал выполнять табак. Это привело к дополнительному росту его производства.
[22] Финансовый рынок может быть таким примером; в крупных сделках между корпорациями очень часто используется не наличный расчёт, а расчёт ценными бумагами, фактически бартер. Более того, в период падении стоимости активов, то есть в период кризиса, мы можем наблюдать массовое бегство их владельцев в деньги, желание бартера финансовыми активами пропадает естественным образом у всех (кроме институциональных инвесторов).

Литература

Захарий Каценеленбаум “Учение о деньгах и кредите” (1928)
Уильям Джевонс “Деньги и механизм обмена” (2006)
Карл Менгер “Избранные работы” (2005)
Ойген Бём-Баверк “Капитал и процент” (2010)
Людвиг Мизес “Теория денег и кредита” (2012)
Людвиг Мизес “Человеческая деятельность” (2005)
Лоуренс Харрис “Денежная теория” (1990)
Фридрих Хайек “Частные деньги” (1996)
Натаниел Поппер “Цифровое золото” (2016)
Мюррей Ротбард “Государство и деньги: Как государство завладело денежной системой общества” (2008)
Сейфедин Аммус “Краткая история денег, или Все, что нужно знать о биткоине” (2019)
Жак ле Гофф “Средневековье и деньги” (2010)
Сергей Моисеев “История центральных банков и бумажных денег” (2015)
Александр Власов “Эволюционная теория происхождения денег в экономической науке в свете появления криптовалют” // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление № 7 (2015)
Дмитрий Коптюбенко “Конкуренция на рынке денег: государство против частного бизнеса” // Экономический вестник Ростовского государственного университета. Том 4 № 3 (2006)
Виктор Новожилов “Пределы инфляции” // Финансы и денежное обращение в современной России (1924)
“Денежный хаос в Советской России” // Портфельный инвестор №12 (2008)
Murray Rothbard “The Mystery of Banking” (2008)
Kevin Dowd “The experience of free banking” (1992)
Aoron Koeng "A beginners guide to Bitcoin and Austrian Economics" (2016)
Jörg Guido Hülsmann “The Ethics of Money Production” (2008)
Walter Block, William Barnett II “Money: Capital Good, Consumers’ Good, or (Media of) Exchange Good?” (2018)
George A. Selgin, Lawrence H. White “In Defense of Fiduciary Media—or, We are Not Devo (lutionists), We are Misesians!” // The Review of Austrian Economics Vol. 9, № 2 (1996)
Nick Szabo “Money, blockchains, and social scalability” (2017)
Nick Szabo “Weigh and deliver: compensation and the evolution of law and money” (2016)
J. Robert Subrick “Money is non-neutral” // Handbook on Contemporary Austrian Economics (2010)
Randal L. Wray “Introduction to an Alternative History of Money” // Levy Economics Institute of Bard College Working Paper № 717 (2012)

contact facebook.com/hardrah

Опубликовано на Порталусе 09 августа 2020 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама