ЗАПИСКИ ДИПЛОМАТА. ИРАК. ГРУСТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О БЛОКАДНОЙ СТРАНЕ

Дата публикации: 18 октября 2022
Автор: МИР ПАША ЗЕЙНАЛОВ →
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: МЕМУАРЫ, ЖИЗНЕОПИСАНИЯ →
Источник: (c) "Aziia i Afrika segodnia" Date:08-01-2000 →
Номер публикации: №1666124214 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!

Багдад означает Город-сад. Крупный современный мегаполис с почти пятимиллионным населением, раскинувшийся по обе стороны Тигра, буквально утопает в буйной зелени парков и аллей. Рослые и стройные пальмы высоко над землей о чем-то таинственно шепчутся с могучими платанами и эвкалиптами. В их тени вторым ярусом расположились тутовые и фиговые деревья, цитрусовые и лиственница, цветущий кустарник. Непременный компонент этого неувядающего круглый год ландшафта - приусадебные фруктовые сады вокруг частных одно-двухэтажных домов, в которых живет большинство багдадцев. Ухоженные участки с газонами, беседками, навесом для парковки автомашин легко просматриваются через невысокие заборы.

За пять лет работы в российском посольстве в Багдаде я сменил по условиям аренды три такие виллы, отдавая каждый раз предпочтение более просторному жилью и меньшему саду. Ибо, как вскоре уяснил, уход за садом - занятие обременительное, хлопотное. Необходимо практически ежедневно поливать деревья и убирать территорию, к чему я фатально неприспособлен.

К тому же, как выяснилось, за некоторыми деревьями нужен специальный уход. Особенно это относится к пальмам. В квартале Харисия посольский завхоз разместил меня с женой сразу же по прибытии в Багдад, апрельским вечером 1994 года. Через день нас посетила хозяйка дома школьная учительница Хауля. Она познакомила нас с соседями, участки которых примыкали к ее дому. В этих дворах вовсю обрабатывали пальмовые деревья, чем посоветовали заняться и мне, поскольку период цветения заканчивался.

Соседи направили ко мне своего садовника Фираса. Он при помощи специальных креплений и приспособлений ловко взобрался по стволу дерева к кроне, достал из-за плеча сумку, в которой была собранная пыльца, и стал опылять цветущие плодоносные ветви. Вслед за этим своей саблей-мачете он срубил нижний высохший ярус веток. На обработку каждого дерева уходило около часа, а на моем участке их было шесть.

Следующая встреча с садовником-верхолазом состоялась в середине сентября, когда финиковые гроздья, набравшие шоколадную сладость долгого знойного лета, тяжело свисали, ожидая, кто бы их снял. Смуглый, поджарый Фирас, обхватив ствол, словно пантера, мгновенно заполз под зеленую крону. Достал саблю-мачете и стал ловко орудовать ею. Прежде чем нанести короткий секущий удар, он обвязывал ветку веревкой, висевшей на плече. Лишь после этого подрубал финиковую гроздь весом в 20-30 килограммов и аккуратно спускал ее на землю. Наблюдая за его ловкими, выверенными движениями, я молчаливо восторгался этим представителем одной из древнейших мужских профессий Месопотамии. Сегодня эта страна -рекордсмен мира по количеству пальмовых деревьев. Их в долине

Автор статьи в 70-е - 80-е годы работал заведующим отделом, секретарем Советского комитета солидарности стран Азии и Африки, затем заместителем генерального секретаря ОСНАА в Каире. В настоящее время - старший советник МИД РФ.

стр. 44

Тигра и Евфрата около 30 миллионов, из которых почти половина плодоносит. В условиях суровой блокады финики как божественный дар спасают от голода иракцев. Экспорт фиников, как и нефти, запрещен международными санкциями, поэтому здесь они - самый дешевый и доступный продукт.

Весной Багдад благоухает цитрусовыми. Приехав, я буквально погрузился в их пьянящий дурман, незнакомый для москвича. Еще нет солнцепека. Воздух свеж и напоен тонким ароматом несметных белых цветов. В нем улавливается и запах нежного нектара апельсина, и острый привкус лимонной кожуры. Изысканный воздушный букет источает горький нарындж - местный гибрид лимона с апельсином, и сладкий мандарин.

Подобно пальмам, цитрусовые плодоносят осенью. В апреле же эфирный образ этих плодов витает над всей Месопотамией. Как в Эдемском саду, здесь не умолкает соловьиное пение. Эти желто-зеленые обитатели дивного рая своей трелью встречают рассвет.

Быстротечна в этих краях весна. Природа отпустила ей немного прохладных дней, которыми спешит насладиться все живое, прежде чем воцарится жара, такая же затяжная и изнурительная, как зима в России.

* * *

Десять лет Ирак выживает в условиях международных торгово-экономических санкций, воздушной и морской блокады, введенных соответствующими резолюциями СБ ООН в порядке наказания правительства этой страны за оккупацию Кувейта 2 августа 1990 года.

Перед командировкой я досконально изучал документы, относящиеся к иракскому кризису, составил представление о сложном положении внутри и вокруг этой страны. Однако первое же соприкосновение с местными реалиями превзошло мои тревожные ожидания.

Прежде всего удивило отсутствие в магазинах самых необходимых продуктов - сахара, масла, чая, кондитерских изделий, прохладительных напитков. Позже выяснил, что импортируемые в страну с разрешения ООН скудные партии продовольственных товаров распределяются среди населения по карточной системе и в свободную продажу не поступают. А если нет сахара и масла, то и не ищите пирожное или мороженое. Обратил внимание на пустые полки аптек. Единственный в стране фармацевтический завод в городе Самарре выпускает весьма ограниченный ассортимент медикаментов (витамины, антипростудные лекарства, настои трав). Производство же антибиотиков и более сложных препаратов прекращено из-за отсутствия средств на импорт соответствующих ингредиентов. Лишь с началом осуществления гуманитарной программы ООН в 1997 году эта проблема постепенно решается. Тем не менее, и сегодня система здравоохранения, да и в целом инфраструктура жизнеобеспечения

стр. 45

находится в критическом состоянии.

В первые годы блокады власти страны охватили и иностранных дипломатов ежемесячным рационом, который выделяется местным гражданам - по полкило сахара и растительного масла, килограмм риса, пачка чая и пять килограммов серой муки. Такой набор на двоих я получил в посольском складе в первый свой рабочий день.

Ситуация быстро деградировала, причем по всем показателям. Первый валютный обмен я совершил в местном банке по курсу 300 динаров за доллар (до 1990 года иракский динар стоил три доллара). К концу 1995 года доллар подскочил почти в 10 раз и стоил 2900 динаров.

Запрет на внешнюю торговлю парализовал экономику (особенно нефтедобывающую, перерабатывающую отрасли, транспорт), обрек на безработицу 65 процентов трудоспособного населения. На этом фоне обвально наступала преступность. Вскоре грабежам подверглись и иностранные дипломаты - наиболее обеспеченные люди в иракской столице. Не обошла она и российскую колонию. То и дело происходили шокирующие эксцессы.

Однажды утром в посольство на такси приехал один из офицеров нашего военного атташата и доложил послу, что при выезде из виллы к нему подошли двое местных и, приложив к его виску пистолеты, потребовали ключи от машины. Не рискуя жизнью, ключи и машину он отдал. Такова была инструкция. Через несколько недель при аналогичной ситуации преступники вынудили отдать машину одного из секретарей посольства. У китайского советника был угнан "Мерседес". Неприятности были и у других знакомых в дипкорпусе. Бандиты ограбили поверенного в делах Катара, забрав из его резиденции тысячи долларов личных сбережений и драгоценности.

В связи с ухудшающейся криминогенной ситуацией посол Н.В. Картузов предпринимал один демарш за другим, требуя обеспечить охрану мест проживания российских дипломатов, выявить и наказать похитителей автомашин. Аналогичные претензии выдвигали и другие посольства. Однако чувствовалось по всему, что власти теряют контроль над ситуацией и практически не в состоянии совладать с разгулом бандитизма. Заурядным делом стали грабежи ювелирных магазинов, разных торговых лавок, убийства их хозяев.

Потрясением для нашей колонии стал бандитский налет на виллу сотрудника консульского отдела посольства. Дипломат был на службе, когда на его виллу среди бела дня проник бандит. Находившиеся дома его жена с дочерью при виде грабителя подняли крик. Преступник нанес женщине два ножевых удара, однако подоспевший на шум сосед повалил и связал его. Только благодаря срочному хирургическому вмешательству потерпевшую удалось спасти.

Вскоре произошел еще один вопиющий инцидент. У входа в посольство была взорвана новинка нашего автопарка - "Вольво-960". Лишь по счастливой случайности никто не пострадал. Однако машина превратилась в груду металлолома. Было ясно, что данный случай имел скорее политическую подоплеку, нежели криминальную. То был несомненный сигнал, адресованный нам со стороны активизировавшихся оппозиционных сил, выражавших таким образом недовольство отношением России к отмене антииракских санкций.

Выраженные послом при поддержке Москвы решительные протесты, наконец-то дали некоторые результаты: власти выставили к местам нашего проживания вооруженную охрану; проезжая часть переулка у фасада нашего посольства была перегорожена полицейскими блокпостами.

* * *

Санкции ООН деформировали, исказили страну и общество. На багдадских улицах появилось много нищих, бездомных, безработных. Кумулятивный эффект санкций на протяжении 90-х годов оказался настолько разрушительным в экономическом и особенно социальном отношении, что спецучреждения ООН (ВОЗ, ЮНИСЕФ, Продовольственная программа ООН и др.) в своих отчетах и докладах буквально забили тревогу, предупреждая о наступлении гуманитарной катастрофы в Ираке, призывая принять неотложные меры, чтобы оградить население от губительного воздействия санкций. Однако известные круги на Западе проявляют к этим призывам политическую глухоту. Ловко манипулируя этими обращениями, они стремятся объявить ответственным за лишения и страдания населения Ирака его руководство.

Безадресность антииракских санкций, их непродуманный и контрпродуктивный характер подвергаются острой критике со стороны международной общественности, гуманитарных и правозащитных организаций. Для многих очевидно, что объектом и жертвами мер наказания стали миллионы рядовых иракцев, не совершивших

стр. 46

никакого преступления ни в отношении Устава ООН, ни с точки зрения национального законодательства. Более того, санкции сегодня калечат и истребляют целое поколение иракцев, родившихся после роковых событий августа 1990 года. Согласно последнему докладу Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ), именно эта категория юных граждан, особенно дети до пятилетнего возраста, оказалась наиболее беззащитной и уязвимой перед лицом жестоких лишений. Из-за отсутствия медикаментов, вакцин и питания в 1999 году в стране умерло втрое больше, чем в 1989 году, детей этого возраста.

Неоднократно с болью в сердце я наблюдал печальные похоронные процессии в центре Багдада. По пятницам десятки гробов на крышах автомашин выезжают из мечетей после молитвы- отпевания и сливаются в единую траурную процессию, которая следует мимо здания представительства ООН на набережной Абу Нуваса. Провожая в последний путь своих детей и близких, иракцы выкрикивают слова проклятия в адрес США и Англии, по злой воле которых, как они убеждены, продолжаются антигуманные меры воздействия, причиняя им страдания и горе.

По данным иракского Минздрава, за десять лет действия режима санкций СБ ООН погибло более 1,5 миллиона человек. И это происходит в стране, имевшей один из самых высоких в регионе жизненных стандартов в 70-х и 80-х годах. Даже после трех лет имплементации гуманитарной программы ООН "нефть в обмен на продовольствие", имеющей крупную медицинскую составляющую, эту роковую статистику преломить не удается. Согласно данным ВОЗ, за эти годы система здравоохранения Ирака отброшена на 50 лет и на ее восстановление потребуются миллиардные инвестиции. Пока же ООНовская программа обеспечивает, и то с большими перебоями, поступление лишь незначительной части остро необходимых лекарств, перевязочных материалов и др.

Общаясь в течение ряда лет с иракцами, поневоле оказывался свидетелем того, чем оборачивались санкции для конкретных людей.

Однажды исчез из поля моего зрения садовник Сабри. Обычно через день он заходил на полчасика, чтобы полить газон и подмести в небольшом саду второй виллы, которую я арендовал в 1995-1996 годах. Это был крепкий мужчина лет тридцати пяти, каменщик без постоянной работы. Пятьсот динаров (около 30 центов), которые я ему платил за посещение, были для

стр. 47

него большим благом. Подрабатывал он и в других домах. Ушел Сабри, ни о чем не предупредив, и долго не появлялся. В душе я сердился на него. Как мне казалось, обходился я с ним вежливо, платил исправно. Как будто не было у него основания для недовольства. Через неделю я пригласил другого садовника.

Сабри появился так же неожиданно, как и исчез. Пришел на закате, смущенно улыбался. Я не скрывал обиды. Он извинился и объяснил, что внезапно заболел - у него случился приступ аппендицита. Родственники отвезли его в больницу, где его тут же прооперировали.

Узнав об этом, я поздравил его с выздоровлением, выразил принятые у арабов в таких случаях пожелания. Поинтересовался, как прошла операция. Его рассказ меня поразил. Он сказал, что оперировали его без анестезии. В больнице не было даже местного обезболивающего. "Резали по живому, было безумно больно, и я дико орал", - признался мой собеседник. Обнажив живот, показал только что зарубцевавшийся большой багровый шрам.

Сабри поведал нам, что в те дни, которые он провел в больнице, аналогичным образом, без анестезии, было прооперированно еще несколько человек. Операционная на десятом этаже, но пациенты под скальпелем кричали так истошно, что люди собирались во дворе больницы и даже за ее оградой.

Воздав должное мужеству Сабри, я предложил ему возобновить работу. Теперь у меня стало два садовника. На дворе был май, наступала жара, и поливать газон нужно было каждый день.

После отпуска, в середине августа, мы возвратились в Багдад в сопровождении детей. Дочь Мариям завершила первый год магистратуры в ИСАА, а сын Айдын только что поступил в художественный институт. В Ирак они приехали уже в третий раз. До обеда дети проводили время в бассейне гостиницы Ра-шид. Сын не вылезал из воды, хорошо плавал и прыгал с трамплина. Вскоре он получил воспаление уха, и мы с ним оказались в приемной доктора Имада, который заведовал лоротделением в городской больнице. Я был с ним знаком, иногда сам наведывался в его кабинет после неудачных заплывов в том же бассейне.

В приемной перед нами были женщина с дочерью 14-15 лет, стройной и смуглой, с изящными восточными чертами. Я не мог оторвать глаз от девушки. Она была привлекательна, под стать матери.

Доктор Имад открыл дверь и пригласил их. Увидев меня с сыном, тепло поприветствовал нас, в знак вежливости предложил и нам переместиться к нему. Мы вошли и стали свидетелями вот какой сцены.

Девушка села в кресло, а мать встала рядом. Имад долго осматривал ее левое ухо, меняя разные приборы и инструменты. Лицо его серело, напрягалось. В тревожном ожидании была мать, из разъяснений которой следовало, что у дочери хронический гнойный отит и никакими лекарствами вылечиться не удается. Тяжко вздохнув, доктор вынес свой суровый вердикт: необходима срочная операция. Воспалением затронута черепная кость, медикаментозное лечение бесполезно, налицо угроза жизни.

- Мы готовы к операции хоть завтра, - оживилась мать.

стр. 48

- Это невозможно, - сказал доктор. - Такая операция проводится под общим наркозом, а в больнице нет анестезирующих. Могу записать Инас - так звали девушку - в лист ожидания, сказал он, взяв со стола журнал регистрации. - Ваша операция может состояться только в марте будущего года.

Появившаяся на лицах Инас и ее матери надежда тут же померкла. Шел август 1996 года. Все догадывались, что до марта будущего года девушка не дотянет.

- Можете ли вы сами достать анестезирующие, например, заказать их в Аммане? В этом случае операцию я вам гарантирую, - ободряюще предложил доктор.

- У нас там никого нет, да и денег не наберем. Дома еще несколько детей. Все ценное распродано, - безнадежно говорила женщина. На ее глаза навернулись слезы. Инас встала с кресла и вместе с матерью вышла.

Дверь за ними закрылась. Я спросил доктора, действительно ли положение настолько критическое, нельзя ли что-либо предпринять. Имад сказал, что в общебольничном списке ожидающих разные хирургические операции несколько тысяч. Отсутствие необходимых медикаментов и средств на их закупку за рубежом обрекает большую часть этих больных на неминуемую смерть. Трагически может сложиться и судьба Инас, с горечью подытожил он разговор.

Не могу не поделиться еще одним печальным воспоминанием.

Хозяином третьего дома, в котором я поселился в 1997 году, был некий Абу Аля, густоволосый узколобый крепыш лет сорока пяти. Этакий иракский Илья Муромец. Почти двухметровый супертяжеловес, косая сажень в плечах, атлетически сложенный, с грубыми чертами и руками- лапищами. После подписания арендного контракта он дал мне два разных домашних телефона, пояснив, что у него две жены. Просил также записать номер маклерской конторы, в которой он проводил дневное время.

Двухэтажный белокаменный дом в ста метрах от нашего посольства был только что отстроен, и я первый поселился в нем. Поначалу приходилось часто вызывать хозяина для наладки домашней инфраструктуры. Абу Аля не заставлял долго ждать. Приезжал на своем белом "Олдс Мобиле". Рядом с ним восседал его старший сын Аля, худощавый паренек лет пятнадцати. Он с важным видом расхаживал по дому и вел себя, как подлинный хозяин. На заднем сиденьи машины оставались несколько черноглазых малышей, которым моя жена выносила конфеты и пепси. Всего у хозяина было, по его словам, девять детей.

Несколько раз Абу Аля заезжал с женой без нашего вызова. Как мы догадывались, Сурая была его второй правоверной. Эффектная, под-стать ему крепкая, лет тридцати. Было ясно: хозяин хотел показать ей новый дом, который блокадная ситуация вынудила его сдавать иностранцам; да и нами был не прочь похвастаться перед ней. Абу Аля нас не подводил, обещанное выполнял, был, как большинство иракцев, порядочный человек. И мы старались поддержать его престиж перед молодой женой. Угощали их чаем, кофе, беседовали о том, о сем.

Последний раз мы виделись в начале 1998 года. Сурая сказала моей жене Айнаханум, что через три месяца ожидает ребенка. Мы пожелали ей благополучного разрешения, договорились обязательно встретиться после родов и поздравить их.

Сураю мы больше не увидели. В течение апреля я по всем телефонным номерам названивал хозяину, чтобы спросить о ее состоянии. Сам он к телефону не подходил, а его братья и родственники от разговора на эту тему уклонялись. Нас охватило недоброе предчувствие.

Абу Аля заехал в конце мая, мрачный, обросший бородой. Сказал, что пришел после сорока дней кончины Сураи. Как следовало из рассказа хозяина, в середине апреля она родила ему сына, а через неделю умерла. В роддоме не нашлось необходимых антибиотиков, чтобы устранить банальное воспаление. Не удалось найти эти лекарства в городских больницах и аптеках.

Услышанное потрясло нас. Беспомощный гигант, как ребенок, был готов разреветься. Нескрываемое горе разрывало его сердце. Молча выслушал наши соболезнования и уехал.

Опубликовано 18 октября 2022 года