В Париже в конце XVIII в. вышел в свет роман аббата Жан-Жака Бартельми "Путешествие Анахарсиса-младшего в Грецию"¹ . Он имел огромный успех и выдержал несколько изданий. Вдохновленный этой книгой, один из деятелей Французской революции - Жан-Батист Клоотц даже изменил имя и стал называть себя Анахарсисом.

СКРЖИНСКАЯ Мария Владимировна - кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института археологии АН УССР.

¹ Barthelemy J. -J. Voyage du jeune Anacharsis en Grece dans le milieu du quatrieme siecle avant l?ere vulgaire. P. 1788.

стр. 166

Книга завоевала популярность и в России. Она была в библиотеке А. С. Пушкина. Под ее впечатлением великий наш поэт в стихотворении "Вельможа" сравнил с Анахарсисом путешествовавшего по Европе князя Юсупова: "И скромно ты внимал // За чашей медленной афею иль деисту, // как любопытный скиф афинскому софисту".

В романе рассказывалось, как в IV в. до н. э.² молодой скиф Анахарсис отправился в Грецию для получения образования. Бартельми описывал памятники, науку и культуру древней Эллады, увиденные глазами пытливого варвара. Личность Анахарсиса придумана Бартельми, но идею поездки скифа в Грецию с целью обучения аббат почерпнул у античных авторов. Герой романа шел по стопам своего жившего в VI в. предка и тезки, о котором упоминают многие древние писатели.

Наиболее ранний письменный источник о жизни Анахарсиса - скифский рассказ в книге IV "Истории" Геродота. Материал для нее был собран столетием позже. Скиф изображен словно известное грекам историческое лицо, и уже при первом упоминании (IV, 46)³ историк пишет о нем как о хорошо знакомом читателям человеке. Поэтому Геродот лишь упомянул о путешествии скифа в Грецию, зато подробно изложил услышанный в Северном Причерноморье рассказ об обстоятельствах его гибели. В сочетании со сведениями более поздних авторов (Плутарх, Лукиан, Диоген Лаэртский и др.) рассказ Геродота (IV, 76 - 77) сводится к следующему: по поручению скифского царя Анахарсис отправился в Грецию для получения образования. Он побывал в Афинах, где встретился со знаменитым законодателем Солоном, а также в Дельфах, Спарте, в Лидии у царя Креза. Остроумные ответы и мудрые изречения Анахарсиса привели греков в такое восхищение, что они сочли его одним из самых мудрых людей своего времени, а кое-кто включил его даже в число семи знаменитых мудрецов. Возвращаясь на родину, Анахарсис остановился в Кизике, на азиатском берегу Мраморного моря. Там он наблюдал торжественный праздник в честь Матери богов и дал обет совершить ей жертвоприношение, если благополучно достигнет родины. Прибыв в Скифию, Анахарсис отправился в Гилею (лесная область к востоку от Днепра), где и исполнил обещанный обряд. Но скифы почитали только собственных богов и враждебно относились к греческой религии. Поэтому, когда о жертвоприношении Анахарсиса донесли царю Савлию, тот убил вероотступника стрелой из лука.

Савлий был братом Анахарсиса и отцом Идантирса, который победил персидского царя Дария во время его похода на Скифию между 515 и 512 годами. Так устанавливается приблизительная дата смерти Анахарсиса: середина или вторая треть VI века. Остальные сведения касаются изобретений скифа и главным образом его изречений. По единодушному мнению ученых, и то, и другое в значительной мере было приписано ему в более поздние времена. Например, Эфор, историк IV в., считал Анахарсиса изобретателем гончарного круга и двузубого якоря. Это мнение критиковали еще в древности (Страбон. География, VI, 3, 9). Действительно, по археологическим данным известно, что греки задолго до VI в. пользовались гончарным кругом, а скифы, несмотря на тесные контакты с греками, его не освоили и изготовляли лишь лепную керамику.

В качестве примеров мудрых ответов и изречений Анахарсиса приведем несколько, записанных в сочинении Диогена Лаэртского "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов" (I, 8). Анахарсис у дома Солона велел его рабу передать, что пришел к хозяину, чтобы повидать его и стать его другом. Солон через раба ответил, что друзей заводят у себя на родине. Анахарсис же нашелся и сказал, что раз Солон у себя на родине, так почему бы ему и не завести друга? Пораженный его находчивостью, Солон впустил скифа. На вопрос, что в человеке одновременно хорошо и дурно, Анахарсис ответил: "Язык". Когда его спросили, какие корабли безопаснее, он ответил: "Вытащенные на берег". Он говорил, что виноградная лоза приносит последовательно три грозди: гроздь наслаждения, гроздь опьянения и гроздь омерзения.

Анализ высказываний Анахарсиса и других его современников, которых тоже причисляли к семи мудрецам, показывает, что эти изречения созданы в разные времена и на разных ступенях культурного развития⁴ . Одни и те же сентенции разные авторы

² Ниже все даты относятся ко времени до нашей эры.

³ Здесь и далее римской цифрой обозначена книга сочинения, арабской - глава; если глава делится на параграф, то их указывает следующая арабская цифра.

⁴ Barkowski A. Sieben Weise. In: Pauly?s Realencyclopadie der klassischen Altertumswissenschaft. Bd. 2. Leipzig. 1923, col. 2260.

стр. 167

приписывали различным персонажам. И это не случайно, потому что такие изречения: представляют собой народную мудрость, выраженную в кратких сентенциях, что характерно для фольклора большинства народов.

В научной литературе, посвященной Анахарсису, основное внимание уделяется формированию литературного образа мудрого скифа⁵ . Некоторые ученые отрицали даже самый факт существования исторического лица, которому греки приписали затем всевозможные сентенции и целые сочинения⁶ .

Центральное место для греков в жизнеописании скифа занимало его пребывание в Элладе. Идущее от древности объяснение цели его путешествия считают убедительным не только упомянутый французский писатель XVIII в., но и современные ученые⁷ . Однако оно выглядит довольно странным на фоне того, что вообще известно ныне о скифах. Действительно, на протяжении многовековых тесных связей с греками в Северном Причерноморье не известны случаи целенаправленного обучения скифов греческой философии и культуре, что вполне естественно для кочевого общества, с иным мировоззрением и укладом жизни. Более закономерным представляется вывод Геродота, исследовавшего быт и нравы скифов: историк отмечал их отрицательное в целом отношение к эллинскому образу жизни, религии и обычаям. Так было даже при Геродоте, когда уже наладился постоянный торгово-экономический обмен между скифскими племенами и греческими колониями. А столетием раньше, во время жизни Анахарсиса, лишь отдельные предметы греческого импорта попадали в скифские погребения.

Когда же греки познакомились со скифами? Сведения имеются исключительно с греческой стороны, так как скифы не знали письменности. Древнейшие упоминания встречаются у поэтов VII в. Гесиода и Алкмана. Они идут, вероятно, от ионийских греков, города которых на побережье Малой Азии граничили с теми государствами, куда через Кавказ во второй половине VII в. вторглись скифы. После почти 30-летнего господства их изгнал царь Мидии Киаксар, и они вернулись в Причерноморье. С этого времени греки стали непосредственными соседями скифов, так как основали целую цепь колоний на берегах Черного моря⁸ . Первое поселение появилось в VII в. на о. Березань. Его заселили выходцы из Милета, крупного и богатого ионийского города. Новое поселение было названо Борисфеном по названию впадавшей там в море реки (Днепр). Она поражала греков своей полноводностью, богатством рыбой и плодородием земель вдоль берегов.

В VI в. милетские колонисты обосновались во многих пунктах. Крупнейшие из них: Тира в устье Днестра, Ольвия в устье Южного Буга (сюда в конце VI в. переместился из Борисфена центр полиса), Пантикапей (Керчь) на Керченском проливе. На новой родине греки вступили в тесные экономические связи с племенами скифов, во власти которых находились в то время восточноевропейские степи. Письменные и археологические памятники показывают, что в VI в. отношения обеих сторон были мирными. Греки селились на местах, не обжитых ранее никаким оседлым населением. Их города и сельскохозяйственная округа занимали ограниченное пространство и не отнимали у скифских кочевников земель, необходимых для выпаса стад. Обе стороны были заинтересованы во взаимной торговле: греки продавали скифам ремесленные и ювелирные изделия, вино; скифы в обмен доставляли рабов, хлеб, а также шкуры и другое сырье.

С VII в. в греческой литературе появляются систематические упоминания о скифах, описываются их нравы, обычаи, военные походы, места расселения. Однако древние авторы редко сообщали об отдельных представителях этого народа. Анахарсис, имя которого не исчезало из античной литературы до конца ее существования, оказался первым скифом, о котором имеются разнообразные сведения: определяются рамки его жизни, отмечается незаурядный ум, перечисляются его мудрые изречения, рассказывается о его путешествии в Элладу, беседах с выдающимися людьми, обстоятельствах его ги-

⁵ Куклина И. В. Анахарсис. - Вестник древней истории, 1971, N 3; Kindstrand J. F. Anacharsis. The Legend and the Apophegmata. Uppsala. 1981.

⁶ Такое мнение неоднократно высказывалось западноевропейскими исследователями (см. подробнее: Kindstrand J. F. Op. cit.).

⁷ Куклина И. В. Ук. соч., с. 115; Кузнецова Т. М. Анахарсис и Скил. - Краткие сообщения Института археологии АН СССР, 1984, N 178, с. 13.

⁸ Виноградов Ю. Т. Полис в Северном Причерноморье. В кн.: Античная Греция. Т. 1. М. 1983.

стр. 168

бели. Все эти данные нуждаются, конечно, в критическом осмыслении, так как в античной литературе Анахарсис стал условным идеализированным образом мудреца, выходцем из не испорченного еще цивилизацией народа.

Первые записи об Анахарсисе были сделаны не современниками, а возникли на основе устных рассказов, существовавших не одно десятилетие. В них факты биографии скифа прошли через фильтр фольклорного сознания, и, как обычно бывает при оформлении предания, мотивировка действий героя была подведена под традиционную схему. Такие схемы чаще всего не отвечали действительности⁹ . Однако малоубедительное для нас объяснение цели путешествия Анахарсиса в рамках греческого мировоззрения было естественным. В VI - V вв. многие выдающиеся греческие мыслители предпринимали длительные путешествия в разные страны для совершенствования познаний.

Десять лет провел в странствиях афинский законодатель Солон, много земель объездил географ Гекатей Милетский, почти во всех областях известной тогда грекам ойкумены побывал "отец истории" Геродот. Цицерон в трактате "О границах добра и зла" писал, что Пифагор, Платон и Демокрит отправились в самые отдаленные страны "из страсти к познанию" (V, 19, 50). Стремление греческих ученых и философов как можно больше узнать, воспользовавшись знаниями не только своих соотечественников, так выражено в словах Демокрита: "Я объездил больше земли, чем кто-либо из современных мне людей, я видел больше, чем все другие, мужей и земель и беседовал с наибольшим числом ученых людей... Я провел на чужбине около 8 лет"¹⁰ .

Теперь ясно, почему греки расценили посещение Анахарсисом Греции как стремление познакомиться с достижениями эллинской науки и культуры. Этому способствовало и то, что Анахарсис свободно говорил по-гречески в отличие от большинства образованных скифов¹¹ , обладал острым умом и поражал собеседников неординарностью взглядов; в которых отражалась незнакомая грекам народная мудрость племен с иным укладом жизни и иными критериями оценки материальных и духовных ценностей.

Если исходить из исторических аналогий, можно полагать, что член царского рода Анахарсис скрывался в Греции из-за династических распрей и искал там какую-то поддержку. Напомним, что он был убит своим братом, а причастность его к греческим культам оказалась, возможно, лишь предлогом, истинной же причиной могли послужить притязания на власть. Привлекательна мысль, что Савлий руководствовался именно династическими мотивами, избавляясь от брата. Однако Анахарсис отправился в Грецию (согласно записи Диогена Лаэртского, I, 8, 101) при царе Кадуиде и, как считали греки, по поручению царя (Геродот IV, 77). Думается, что эти обстоятельства, а также пребывание Анахарсиса в Пелопоннесе (где сложилась и существовала до времен Геродота историческая новелла о скифе) и в Лидии (где состоялась встреча с Крезом), возможно, свидетельствуют об иных задачах поездки Анахарсиса. Они связаны с контактами скифов с Элладой и Малой Азией в середине VI века.

В Лидии скифы бывали и ранее. Царь Алиатт дал убежище скифам, бежавшим от Киаксара; отказ Алиатта выдать их послужил поводом для длительной войны между Мидией и Лидией (590 - 585 гг.). В конце VI в., после похода Дария скифское посольство прибыло в Спарту для заключения военного союза в целях противостояния персам: скифы предлагали спартанцам вторгнуться в Персию со стороны малоазийского побережья, а сами намеревались напасть с севера (Геродот, VI, 84), то есть они хотели пройти тем же путем, которым шли в VII в., когда предприняли завоевательный поход в Азию. Решение просить помощи у лакедемонян могло возникнуть лишь при наличии более ранней осведомленности скифов о Спарте. Намек на это содержится в упомянутых выше сведениях о пребывании Анахарсиса на Пелопоннесе.

Таким образом, Анахарсис, по-видимому, побывал в тех частях Греции и Малой Азии, где на протяжении VI в. прослеживаются связи со Скифией. После того, как Киаксар разбил скифов в Азии и те вынуждены были вернуться в Северное Причерноморье, их не покидала мысль о повторном походе. С этой целью скифы узнавали ситуацию в интересующей их области. В начале VI в. отряд скифов выступил на стороне

⁹ Левинтон Г. А. Предания и мифы. В кн.: Мифы народов мира. М. 1982.

¹⁰ Цит. по: Лурье С. Я. Демокрит. Л. 1970, с. 100.

¹¹ Ср., напр., издевки скифских рабов над греческим языком в комедии Аристофана "Женщины на празднике Фесмофорий".

стр. 169

Алиатта в его войне с Киаксаром (Геродот, 1, 74). Контакты скифов с Лидией во время царствования Креза, сына Алиатта, не прекращались. Этим можно объяснить причину посещения царя Анахарсисом. Замышляя новый поход, скифы были заинтересованы в ослаблении Персии. Если в конце VI в. они предлагали спартанскому царю Клеомену совместно напасть на Персию, то раньше в середине VI в. у них мог быть более надежный союзник - Лидия, пограничное с Персией государство, война с которым назревала. Но в 546 г. Лидию так быстро покорил персидский царь Кир, что ей не успели помочь ее союзники-спартанцы (Геродот, I, 83). Так скифы лишились возможного союзника в Малой Азии.

Поездка Анахарсиса в Спарту была обусловлена теми же целями, которые он преследовал в Лидии. Ведь Крез заключил со спартанцами "освященный клятвой договор о дружбе" (Геродот, I, 69), и в назревавшей войне с персами Спарта должна была выступить на стороне Лидии. Скифам важно было знать, когда начнутся военные действия, чтобы выбрать удачный момент для своего похода. Такая линия рассуждений подтверждается тем, что персы пошли войной против Скифии, весьма отдаленной от их границ. Во времена Геродота причиной похода Дария считалось желание "отомстить скифам" за их бесчинства VII в. в Азии. На деле это было стремление предотвратить новое нападение, а упомянутая выше мотивировка причины войны, которую записал Геродот (I, 1), явилась лишь официальным поводом для ее объявления.

Превентивные цели похода Дария отмечали многие. Правда, в литературе существуют и другие объяснения причин скифо-персидской войны, но они не выдерживают критики, как убедительно доказано новейшими исследованиями¹² . Итак, истинной целью путешествия Анахарсиса были дипломатические переговоры. В античной традиции сохранилось воспоминание о том, что скиф был посланником своего царя и поэтому перед ним открывались двери домов глав государств. Чужестранец царского рода из далекой Скифии произвел большое впечатление на греков, что и дало пищу для устных рассказов о нем. В греческом фольклоре он занял место того удивительного варвара, который, подобно античным мудрецам, путешествует по разным странам. Опираясь на устную традицию, Геродот охарактеризовал его как мудрого мужа (IV, 46) еще до того, как в IV в. его впервые причислили к легендарным семи мудрецам.

Отметим, что в VI в. мудрецами называли главным образом государственных деятелей. Такое наблюдение было сделано еще Плутархом в биографии Солона (3, 8): "Вероятно, Фалес был тогда единственным ученым, который в своих исследованиях пошел дальше того, что нужно было для практических потребностей; все остальные (имеются в виду семь мудрецов. - М. С.) получили название ученых за свое искусство в государственных делах". Но даже Фалес не был чужд государственных интересов: Геродот упоминает о его политических советах ионийцам (I, 170). Все это тоже подтверждает гипотезу о дипломатической миссии Анахарсиса. Но истинная цель его путешествия была непонятной или несущественной при формировании фольклорных эллинских рассказов, и в них появилась иная мотивировка, основанная на практике греческих ученых и философов.

Критическое рассмотрение источников о путешествии Анахарсиса в Грецию и Малую Азию доказывает, что оно не было столь длительным, как получается, если считать достоверными его встречи с Солоном, когда тот "составлял свои законы" (Диоген Лаэртский, I, 106), то есть в первое десятилетие VI в., и с Крезом, который правил с 560 по 546 год. Таким образом, Анахарсис пробыл вне Скифии более 30 лет. Чтобы верно оценить сведения о встречах скифа с царем Лидии и с законодателем Афин, надо привлечь и рассказ о визите Солона в Сарды, о его беседах с Крезом. Начиная с Геродота (I, 29 - 33) об этом писали многие авторы; они приводили поучительные новеллы, которые Солон рассказывал лидийскому царю, но тот понял мудрость грека, лишь оказавшись в плену у Кира.

Плутарх познакомился с подобными рассказами по многим сочинениям своих предшественников и включил их в жизнеописание Солона. Законодательство же Солона относят к 594 г., когда он был афинским архонтом. После этого он отправился в 10-летнее путешествие по разным странам, побывал в Египте и Малой Азии (Геродот, I, 29).

¹² Черненко Е. В. Скифо-персидская война. Киев. 1984, с. 11 - 15.

стр. 170

Значит, Солон мог посетить Лидию на четверть века раньше прихода к власти Креза в 560 году. Так что описанная Геродотом беседа афинского законодателя и лидийского царя в действительности не могла состояться.

Сдвиг в хронологии событий, связанных с государствами Малой Азии, неоднократно наблюдается в "Истории" Геродота (например, сообщение о встрече с Крезом греческого тирана Питтака, который умер за десять лет до воцарения Креза (I, 27). Акад. В. В. Струве выявил определенную закономерность в этом хронологическом смещении и объяснил ее путаницей дат солнечных затмений, случившихся во время важных исторических событий¹³ . В начале VI в. солнечное затмение наблюдалось в момент сражения мидян под предводительством Киаксара и лидийцев во главе с Алиаттом (Геродот, I, 103). Дата битвы точно определяется по астрономическому календарю: 25 мая 585 года. Геродот (скорее всего, еще его предшественники) отнес это событие к предыдущему солнечному затмению - 30 сентября 610 года. Таким образом, правление Креза, сына Алиатта, было отодвинуто к первой четверти VI в., в связи с чем последующие античные авторы посчитали возможными встречи лидийского царя с Солоном, Питтаком, Периандром и другими людьми, чья жизнь окончилась в первой трети VI века. Анахарсис же был современником не Солона, а Креза, так как погиб от руки Савлия, правившего в середине VI века.

Подобно новелле о Соломоне и Крезе, легенды о беседах Анахарсиса с Солоном не могут считаться отражением реального факта их встречи. Происхождение подобных рассказов находит объяснение при анализе античной традиции о семи мудрецах, в число которых неизменно включали Солона, а нередко и Анахарсиса. В русле традиции о встречах всех мудрецов при дворах царей либо тиранов (Диоген Лаэртский, I, 41) рождается легенда о беседах Анахарсиса и Солона, тем более, что античные авторы знали рассказы о визитах к Крезу как того, так и другого. А специально интересовавшиеся хронологией александрийские ученые вычислили дату посещения Афин скифом исходя из биографии Солона. Таково происхождение "точной" датировки в трактате Сосикрата о философах, на него сослался Диоген Лаэртский (I, 101), указав, что скиф посетил Афины в 47-ю олимпиаду (592 - 589 гг.) в архонтство Евкрата. Итак, время жизни и путешествия Анахарсиса приходится не на начало, а на середину VI века.

Согласно рассказу Геродота, Анахарсис погиб в лесной области Гилея, у восточных границ Ольвийского полиса. Там в течение почти столетия сохранялась до геродотовой записи греческая устная новелла об этом событии. Сами же скифы в ответ на расспросы Геродота, к его удивлению, заявили, что ничего об Анахарсисе не знают. Историк сделал из этого вывод, что скифы намеренно вычеркнули из памяти своего сородича за его поклонение чужим богам. Но причина такой неосведомленности скифов крылась в ином. Как у всех бесписьменных народов, хранилищем памяти у них был фольклор.

В отличие от греческого, в нем еще не сформировался жанр исторической новеллы, которая на многие десятилетия сохраняет память о жизни конкретных людей, а не богов и героев - персонажей более древних устных жанров. "Появление преданий, которые можно определить как собственно исторические, связано с укреплением государственности и ростом национального самосознания"¹⁴ . Достаточно напомнить о разнице в уровне социального развития греков VIII - VII вв., когда у них родилась историческая новелла, и скифов времен Анахарсиса, то есть VI в., чтобы понять, что у последних еще не сложился такой жанр фольклора, который мог сохранить историю жизни отдельного человека, хотя бы и Анахарсиса.

Историческая новелла об Анахарсисе сложилась вскоре после описываемых событий. Ее создателями были греческие колонисты Нижнего Побужья. На это указывает место действия новеллы - Гилея. Невдалеке от нее, на правом берегу Гипаниса, находились архаические греческие поселения, куда раньше всего дошли известия о драматической гибели Анахарсиса. Наблюдения фольклористов показывают, что в устных рассказах для убеждения аудитории нередко называются конкретные географические пункты, хорошо известные слушателям.

¹³ Струве В. В. Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии. Л. 1968, с. 98 - 99.

¹⁴ Соколова В. К. Русские исторические предания. М. 1970, с. 9.

стр. 171

А недавно археологи обнаружили косвенное доказательство реальности факта, изложенного в новелле: на письме, процарапанном на стенке керамического сосуда и посланном во второй половине VI в. из Нижнего Поднепровья в Ольвию, упоминаются алтари Матери богов в Гилее¹⁵ . Значит, Анахарсис не случайно выбрал Гилею для исполнения своего обета. Записанная Геродотом новелла свидетельствует о том, что выходцы из Милета на новой родине продолжали развивать родившиеся в метрополии жанры фольклора. Новелла показывает также, что общение греческих поселенцев со скифами существовало еще в середине VI в., это важно потому, что имеющееся в нашем распоряжении малое количество скифских археологических материалов этого периода не позволило бы прийти к подобному заключению. Сохранение в новелле имен Анахарсиса и царя Савлия ясно показывает, что они были хорошо известны греческим рассказчикам и их аудитории.

Обстоятельства смерти Анахарсиса греки узнали от скифов. Значит, либо колонисты знали язык своих соседей, либо в среде последних были люди, говорившие по-гречески, а общение обеих сторон касалось не только утилитарного обмена товарами. Да и Анахарсис должен был научиться говорить по-гречески еще у себя на родине, чтобы свободно общаться с эллинами во время своего путешествия. Помимо того, для поездки в Элладу он должен был прибегнуть к помощи греков, чьи корабли постоянно курсировали между колониями Северного Причерноморья и городами Греции. Направляясь в Понт (Черное море), эти корабли обычно делали остановку в Кизике, где действительно процветал упомянутый в новелле культ Матери богов.

Следовательно, несмотря на фольклорную, а затем литературную обработку рассказов об Анахарсисе, в основе сведений о нем лежит образ реального человека, а не выдуманного персонажа. Его биография проливает свет на некоторые моменты взаимоотношений греков и скифов в начальный период их совместной жизни в Северном Причерноморье, а также на определенную роль скифов в истории Эллады и Малой Азии VI века.

¹⁵ Русяева А. С. Милет - Дидимы - Борисфен - Ольвия. Проблемы колонизации Нижнего Побужья. - Вестник древней истории, 1986, N 2, с. 55.