Рейтинг
Порталус

"АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ" В.Н. ПАВЛОВА - ПЕРЕВОДЧИКА И.В. СТАЛИНА. Предисловие В.В. Соколова

Дата публикации: 17 января 2020
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: МЕМУАРЫ, ЖИЗНЕОПИСАНИЯ
Источник: (c) Новая и новейшая история, 2000, №3
Номер публикации: №1579273724


ПРЕДИСЛОВИЕ

Журнал впервые публикует подлинник "Автобиографических заметок" чрезвычайного и полномочного посланника Владимира Николаевича Павлова (1915-1993 гг.), многократно выступавшего в роли переводчика И.В. Сталина и В.М. Молотова. Его имя отсутствует в "Дипломатическом словаре". Не оставил он и воспоминаний, которыми щедро, например, делился его коллега - переводчик В.М. Бережков (Богданов) (1), позже активно работавший в журналистике, но которого тогда редко допускали к "вождю". Лишь однажды В.Н. Павлов позволил себе дать 5 апреля 1972 г. интервью военному историку, генерал-лейтенанту П.А. Жилину (2), в котором он упомянул о секретном протоколе к советско-германскому договору о ненападении 1939 г., ставшему в копии широко известным советской научной общественности лишь в 1989 г., а все подлинные секретные протоколы были опубликованы позже (3).

29 сентября 1987 г. "Автобиографические заметки" были вручены В.Н. Павловым заместителю министра иностранных дел СССР Л.Ф. Ильичеву (4) и переданы на хранение в Историко-документальный департамент МИД России. Тогда, во время начавшейся "перестройки", МИД активно интересовался проблемой "белых пятен" в истории отношений СССР с соседними странами. По своей прежней должности зам. начальника Историко-дипломатического управления МИД СССР мне пришлось заниматься этой проблематикой, поскольку многие руководители министерства того времени, включая министра, почти ничего не знали о советско- германских договоренностях накануне второй мировой войны.

Не ведали они о тех усилиях, которые предпринимало с середины 30-х годов тогдашнее советское руководство по созданию единого фронта демократических государств против аннексионистских акций агрессивных государств в Европе и Азии. Вынужденное пойти после провала англо-франко- советских переговоров летом 1939 г. на заключение 23 августа 1939 г. договора о ненападении с Германией, советское руководство постаралось выжать из своего партнера по переговорам все возможные уступки для обеспечения безопасности страны и начертания более выгодной конфигурации западных границ. В тех условиях это было, пожалуй, единственно правильное решение.

К сожалению, и 30 и 40 лет спустя новые руководители страны не нашли в себе мужества признать наличие подлинных текстов секретных протоколов к советско-германским договорам о ненападении от 23 августа и о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. Это сыграло особо негативную роль в последующие годы, когда советское руководство все же вынуждено было сказать о существовании секретных протоколов, но уже под давлением обстоятельств.


(1) В.М. Бережков (1916-1997) - в 1940-1941 - первый секретарь полпредства в Германии, в 1941-1945 -помощник зам. наркома В.Г. Деканозова, а затем наркома иностранных дел В.М. Молотова.

(2) Свободная мысль, 1999, N 7, с. 108-112.

(3) Новая и новейшая история, 1993, N 1, с. 83-95.

(4) Л.Ф. Ильичев (1906-1990) - на дипломатической работе с 1953 г. В 1965-1989 гг. - зам. министра иностранных дел СССР.

стр. 94


29 сентября 1989 г., когда шло широкое обсуждение этой проблемы научной общественностью, в частности в рамках Комиссии съезда народных депутатов под руководством академика А.Н. Яковлева, я пригласил к себе В.Н. Павлова и попытался выяснить некоторые детали, связанные с подписанием протокола, официальные копии которых имелись в Архиве внешней политики СССР. Но он был не очень разговорчив, явно не желая подробно обсуждать этот вопрос. Владимир Николаевич вручил мне копию "Автобиографических заметок" с его личной правкой, с некоторыми выражениями на немецком языке. А весной 1999 г. супруга В.Н. Павлова Наталья Лупановна любезно предоставила мне имевшуюся у нее копию этих "Заметок", что позволило еще раз выверить весь текст и убедиться, что в рукопись не внесено изменений.

Беспредельная скромность, которая сразу же бросалась в глаза, была существом натуры В.Н. Павлова. Он не пытался повысить свою значимость близостью к сильным мира сего или же наоборот воспользоваться "оттепелью", чтобы покритиковать Сталина. Не сделал он этого и во время развернувшейся "перестройки", чтобы "откреститься" от своих поверженных начальников. А основания у него, несомненно, были. Об одной из шуточек Сталина мне рассказывал заведующий Протокольным отделом МИД Ф.Ф. Молочков (5). "Вождь" на одном из приемов в узком кругу заявил: "Светлая голова у товарища Павлова. Много знает. Не пора ли ей в Сибирь?". Владимир Николаевич рассмеялся тогда вместе со всеми, но можно предположить, что потом ему было совсем не смешно. Тем не менее, и после смерти диктатора он в уже упоминавшемся интервью в уважительном тоне говорил о Сталине: "Дипломатически спокойный, рассудительный, не позволял себе вспышек гнева, был изощрен в вопросах политики" (6). Объективную оценку давал он и Гитлеру: "Гитлер всегда говорил самостоятельно, без подсказки. Речь его была плавной, логичной. Видно было, что человек он способный" (7). Надо признать, что такая характеристика Гитлера для нас не совсем обычна.

В "Автобиографических заметках" В.Н. Павлов, как и любой мемуарист, субъективен. Можно с ним не соглашаться в оценке некоторых фактов и людей. Так, он порой недоброжелательно, хотя и совершенно искренне, писал о некоторых тогдашних видных советских дипломатах М.М. Литвинове, И.М. Майском, А.М. Коллонтай. Но в то время это было общее отношение его новых коллег по Наркоминделу, пришедших "от сохи", к "обуржуазившимся" дипломатам старой чичеринско-литвиновской школы.

В целом же в "Автобиографических записках" В.Н. Павлов исключительно правдив, о событиях и людях прошлого пишет так, как он воспринимал их в то время.

Конечно, он многое не помнит, поскольку не работал в архиве и не освежил некоторые факты и события, свидетелем которых был. Для нас представляла бы интерес его трактовка беспрецедентного шага германского посла в Москве Ф.В. фон Шуленбурга (8), который в беседах с советским послом в Берлине В.Г. Деканозовым (9) 5, 9 и 12 мая 1941 г. и заведующим Центрально-европейским отделом наркоминдела В.Н. Павловым тщетно пытался предостеречь от недооценки ими надвигавшейся военной угрозы и подтолкнуть советское руководство к принятию срочных мер по


(5) Ф.Ф. Молочков (1906-1986) - советский дипломат, в 1937- 1940 гг. - сотрудник полпредства в Литве, в 1940 г. - помощник наркома, в 1940-1950 гг. - зав. Протокольным отделом НКИД/МИД, в 1950-1955 гг. -посланник в Швейцарии, в 1955- 1969 гг. - зав. Протокольным отделом МИД, 1969-1971 гг. - посол в Бельгии.

(6) Свободная мысль, 1999, N 7, с. 111.

(7) Там же, с. 109.

(8) Фридрих Вернер Шуленбург (1875-1944) - германский дипломат, в 1931-1934 гг. - посол в Румынии, 1934-1941 гг. - посол в СССР. Казнен за причастность к заговору против Гитлера.

(9) В.Г. Деканозов (1898-1953) - в 1938 г. - зам. начальника Главного управления госбезопасности НКВД СССР, в 1939- 1947 гг. - зам. наркома (министра) иностранных дел, в 1940- 1941 гг. - полпред в Германии. Приговорен к смертной казни по "делу Берия" в 1953 г.

стр. 95


примирению с Гитлером (10). Выбор Шуленбургом этих советских дипломатов для столь серьезного разговора был не случаен. Он знал, что находившийся тогда в Москве В.Г. Деканозов, ставленник Л.П. Берии, также как и переводчик В.Н. Павлов пользовались доверием И.В. Сталина и В.М. Молотова. Единственно, что не мог учесть германский посол, это то, что советские руководители, которым было доложено о состоявшихся беседах, не имели "понятия о доброй воле" и расценили демарш германского посла как очередную провокацию.

"Автобиографические заметки" содержат некоторые неточности и ошибки. Да и сам Павлов признает, что "не в состоянии восстановить все детали советско-германских переговоров". Так, он пишет, что готовилась нота с протестом против нарушения советской границы германскими самолетами, но отправить ее не успели. На самом же деле такая нота была вручена 21 июня 1941 г. германскому послу Шуленбургу, в которой говорилось о 180 случаях нарушений немцами советской границы. Кстати, на этой беседе при вручении ноты присутствовал и В.Н. Павлов (11).

"Автобиографические заметки" написаны в советское время и в полной мере отражают мировоззренческую позицию автора. Но это ни в коей мере не умаляет их исторической и познавательной ценности.

В.В. Соколов, кандидат исторических наук, Чрезвычайный и Полномочный посланник в отставке

"АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ" В.Н. ПАВЛОВА

Шел 1939-й год. Закончен курс наук на теплоэнергетическом факультете Московского энергетического института. Настала пора готовить дипломные проекты. Я избрал своей темой проект паровой конденсационной турбины мощностью 100 тысяч киловатт. Меня особо интересовал расчет на прочность длинных лопаток последних ступеней, в частности определение математическим путем частоты собственных колебаний их с учетом влияния центробежных сил. Выбор этой темы не был случаен. С первых курсов института я увлекался высшей математикой, теоретической механикой, теорией упругости и другими теоретическими науками. Мечтал стать теоретиком в области применения математических методов в инженерных задачах. В студенческом журнале "Теплотехник" были опубликованы мои первые работы в этих областях.

Поставленная в дипломном проекте цель была достигнута с помощью метода советского академика Б.Г. Галеркина (12).

25 марта я защищал свою работу перед государственной экзаменационной комиссией, рекомендовавшей опубликовать ее в научно-техническом журнале. Мне был выдан диплом инженера-теплотехника с отличием. Профессор А.В. Щегляев (13) предложил мне аспирантуру. Радости моей не было предела. Казалось, что это был мой звездный час.

Но судьба решила иначе. В институте я, будучи членом ВЛКСМ, а позже став кандидатом в члены ВКП(б), принимал активное участие в общественной жизни студенческого коллектива. В апреле 1939 г. меня неожиданно вызвали в ЦК ВКП(б). Я был подвергнут там экзаменам по английскому и немецкому языкам. Мне ничего не сказали о цели этих экзаменов, которые я легко выдержал, ибо знал немецкий и


(10) Документы внешней политики, т. XXIII, кн. 2, ч. 2. М., 1998, с. 654-657,664-667,675-679. "Там же, с. 752-753.

(12) Б.Г. Галеркин (1871-1945) - инженер и ученый, академик АН СССР (1935 г.), один из создателей теории изгиба пластин, лауреат Государственной премии СССР (1942).

(13) А.В. Щегляев (1902-1970) -теплотехник, член-корр. АН СССР, лауреат Государственных премий СССР (1948, 1952).

стр. 96


английский с детства. Затем последовал и вызов к начальнику управления кадров ЦК ВКП(б) Шаталину и к секретарю ЦК Г.М. Маленкову, от которого я был доставлен в машине в наркоминдел СССР. Я терялся в догадках относительно того, что меня ожидает. В наркоминделе СССР я был принят В.М. Молотовым, назначенным недавно наркомом иностранных дел. Он просмотрел мое досье и сообщил, что я назначаюсь помощником наркома. Мои возражения и в частности довод о том, что я хотел бы остаться на научной работе, где я надеюсь принести больше пользы государству, были отвергнуты Молотовым ссылкой на партийную дисциплину. С 3-го июля 1939 г. началась моя новая работа и жизнь. Стало ясно также, что я не один мобилизованный на работу в наркоминдел. В коридорах ЦК и в приемной Молотова в наркоминделе находилось несколько человек чуть старше моего возраста, проходивших процедуру отбора на работу в наркомат. Секретариат нового наркома был также укомплектован новыми людьми. Лишь один из его сотрудников Б.Ф. Подцероб (14) работал в наркоминделе с 1937 г. Старшим помощником Молотова или заведующим секретариатом был А.Е. Богомолов (15), в прошлом профессор, специалист по марксистско-ленинской философии. Человек он был образованный, знал французский язык, но ему не хватало расторопности и оперативности. Вскоре его заменил С.П. Козырев (16), работавший до того в аппарате Совнаркома СССР. Новый нарком и его секретариат заняли помещение бывшего наркома и его личного аппарата в здании наркомата на Кузнецком мосту.

Одним из первых поручений, выполненных мною, был разбор документов бывшего наркома М.М. Литвинова (17). Они хранились у него в хаотичном состоянии. Многие не были им даже прочитаны. Особенно это касалось донесений нашей разведки из-за рубежа. Ящики его письменного стола были "хранилищами" промасленных бумажек из-под бутербродов.

Наш рабочий день начинался в 9 часов утра и продолжался до 12 ночи. Задания я получал от С.П. Козырева, непосредственно обслуживавшего наркома и ходившего к нему в кабинет по звонку. Молотов был в моих глазах собранным, организованным и целеустремленным человеком. В первые же месяцы моей работы я многое понял и многому научился.

Не все у меня шло гладко поначалу, тем более что я получил высшее техническое, а не гуманитарное образование. Хорошо помню свой дебют. Как-то летом 1939 г. я должен был впервые выступить в качестве переводчика в беседе Молотова с афганским послом в СССР. Беседа велась на английском языке. Афганец владел этим языком довольно слабо. Речь шла о границе между СССР и Афганистаном, на отдельные участки которой претендовали афганцы. Я с трудом понимал посла и не столь бойко переводил ответы Молотова. Одновременно с переводом я пытался вести запись беседы. Координировать то и другое я еще не умел. Пришлось записать беседу по памяти и на ее основе составить информационную телеграмму советскому послу в Кабуле. Молотов многое выправил в моей записи и в подготовленной мною телеграм-


(14) Б.Ф. Подцероб (1910-1983) - советский дипломат, в 1937- 1943 гг. - сотрудник центрального аппарата НКИД, 1943-1949 гг. - старший помощник В.М. Молотова, 1952-1953 гг. - заместитель министра, а затем посол в Турции и Австрии.

(15) А.Е. Богомолов (1900-1969) - советский дипломат, генеральный секретарь НКИД, 1940-1941 гг. -советник полпредства, затем полпред СССР во Франции, 1941-1943 гг. - посол при союзных правительствах в Лондоне, 1943-1944 гг. - полпред при Французском комитете национального освобождения, 1944-1950 гг. - посол во Франции, 1950-1952 гг. - заместитель министра, затем посол в Чехословакии и Италии.

(16) С. Л. Козырев (1907-1991) - советский дипломат, 1939- 1943 гг. - старший помощник наркома, 1943-1945 гг. - советник представительства СССР при Французском комитете национального освобождения, 1945-1950 гг. - заведующий 1-м Европейским отделом МИД, 1950-1953 гг. - посланник в Египте, 1957-1966 гг. - посол в Италии, 1966-1983 гг. - заместитель министра иностранных дел.

(17) М.М. Литвинов (1876-1951) - советский дипломат, на дипломатической работе с 1917 г., 1921-1930 гг. - заместитель наркома, 1930-1939 гг. - нарком иностранных дел, 1941-1943 гг. - заместитель наркома и посол СССР в США, 1943-1946 гг. - заместитель наркома иностранных дел СССР.

стр. 97


ме. Он меня здорово выругал за сделанные ошибки. Я очень переживал свою неудачу и объяснял ее себе необычностью обстановки и незнанием вопроса. Сказывалось также незнание мной дипломатической терминологии и отсутствие жизненного опыта. Ведь мне едва исполнилось 24 года.

Скоро начались регулярные встречи между Молотовым и послом гитлеровской Германии в СССР фон Шуленбургом. Я должен был переводить Молотова на немецкий язык, которым я тогда владел гораздо лучше, чем английским. Можно сказать, что я оказался в своей языковой стихии. Шуленбургу переводил на русский язык советник германского посольства Г. Хильгер. Он говорил по-русски безупречно, так как еще до Октябрьской революции, проживая в России, кончил Московский университет по юридическому факультету. Перед первой мировой войной Хильгер, будучи германским подданным, выехал вместе со своей русской женой Марией Федоровной в Германию. После заключения в 1922 г. Рапалльского договора с Германией (18), Хильгер стал штатным сотрудником германского посольства в СССР. В Германии менялись правительства, а Хильгер неизменно оставался в составе посольства в Москве, медленно, но верно продвигаясь по дипломатической лестнице. В 1939 г. он был советником. К нашей стране Хильгер относился с плохо скрываемой враждебностью (19).

Теперь я не в состоянии восстановить все детали советско- германских переговоров, которые велись в Москве между Шуленбургом и Молотовым. Запомнилась только настойчивость, с которой Шуленбург предлагал заключить договор о ненападении между СССР и Германией. Советское правительство, однако, не спешило с принятием предложения Германии. Оно приняло его, когда стало очевидным, что у Англии и Франции не было намерения достичь договоренности с СССР о совместном отпоре Гитлеру.

В первой половине августа 1939 г. немцы стали проявлять особое нетерпение в переговорах с Молотовым. Было видно, что их тревожила возможность соглашения между СССР, Англией и Францией. Дело дошло до того, что они предложили, чтобы Риббентроп (20) прибыл в Москву 23 августа для подписания советско-германского договора о ненападении. В тот же день Риббентропа принял Сталин. Встреча состоялась в кабинете Молотова в Кремле. Переговоры начались с заявления Риббентропа о том, что Гитлер уполномочил его подписать договор о ненападении сроком на 100 лет. На это Сталин заметил, что над русскими и немцами, если они заключат договор на 100 лет, будет смеяться как над несерьезными людьми, и предложил 10- летний срок. Риббентроп принял предложение Сталина о сроке. Далее Сталин заметил, что прежде надо договориться по некоторым вопросам, и изложил советские предложения о разграничении сфер интересов СССР и Германии в Восточной Европе, проиллюстрировав их на географической карте. Сталин отнес к сфере советских интересов Финляндию, прибалтийские республики. Западную Украину и Западную Белоруссию и Молдавию. Соответствующую договоренность он предложил оформить путем подписания секретного протокола как приложения к договору о ненападении. По реакции Риббентропа можно было заключить, что советские предложения явились для него полной неожиданностью. Он сказал, что у него нет полномочий на подписание подобного протокола. Сталин тотчас же отпарировал это заявление Риббентропа репликой: "Мы ждать не можем". Риббентроп попросил разрешения переговорить по


(18) Рапалльский договор 1922 г. между Советской Россией и Германией предусматривал восстановление дипломатических отношений, отказ от взаимных материальных претензий, развитие торгово-экономических связей.

(19) Это не совсем так. Г. Хильгер, проживший многие годы в СССР, с глубоким уважением относился к советскому народу и стране. Видимо, автор хотел сказать, не к "нашей стране", с которой Хильгера связывали многие годы жизни, а к существовавшему тогда политическому режиму в стране.

(20) Иоахим фон Риббентроп (1893-1946) - член нацистской партии с 1930 г. 1936-1938 гг. - посол Германии в Великобритании, 1938-1945 гг. - министр иностранных дел, приговорен Международным военным трибуналом к смертной казни как один из главных военных преступников.

стр. 98


телефону с Гитлером. Его просьба была удовлетворена. Он вышел в приемную, где его соединили с Берлином. Вернувшись в кабинет, Риббентроп сообщил, что Гитлер согласен с подписанием секретного протокола. Тут же были подготовлены немецкие оригиналы договора и протокола и сверены мною с русскими текстами их.

Переводчиком в переговорах Сталина с Риббентропом был Хильгер. Сталин поручил мне только следить за точностью перевода на немецкий язык того, что он будет говорить. Кроме того, я должен был сверить русский и немецкий тексты договора и протокола с русским текстом этих документов, что было мною сделано. Договор и секретный протокол были подписаны Молотовым и Риббентропом в тот же день. Когда Риббентроп встал рядом со Сталиным позади Молотова, подписывавшего документы, Сталин попросил меня встать рядом с ним и быть переводчиком между ним и Риббентропом. Так я оказался на фотоснимке рядом со Сталиным, который обхватил меня рукой. Если и впредь на некоторых фотографиях и в кадрах кинохроники я оказывался рядом с ним, то это случалось по его велению. Я никогда не стремился выпячивать себя и старался держаться скромно.

По окончании переговоров о договоре Риббентроп от имени Гитлера попросил Сталина о направлении возможно скорее советского посла в Германию, так как полпред А.Ф. Мерекалов (21) уже длительное время находился в Москве, и о назначении советского военного атташе высокого ранга. Сталин обещал выполнить эту просьбу. Вскоре были назначены А.А. Шкварцев (22), А.З. Кобулов (23), комкор М.А. Пуркаев (24) -полпредом, советником, военным атташе и пишущий эти строки 1-м секретарем полпредства СССР в Германии. В честь Риббентропа в Кремле был дан обед, на котором присутствовал Сталин, провозгласивший тост - "За здоровье фюрера". Перед отъездом в Берлин нас принял Сталин (25). Содержания инструкций, которые давал Сталин, я теперь не помню. Осталось в памяти только одно. Сталин сказал, что к нам в Берлине, возможно, будут обращаться разного рода лица по вопросам деятельности находившейся на нелегальном положении компартии Германии. В таких случаях мы должны неизменно отвечать им, что советское полпредство не вмешивается во внутренние дела Германии. Действительно, в течение 1940 г. имели место такие обращения. Мы на них отвечали, как велел Сталин.

Но вот произошел один эпизод, когда оказалось невозможным, в силу нахлынувших на нас как коммунистов чувств, воспользоваться формулой, предписанной Сталиным.

Это было летом 1940 г. Мне исполнилось тогда 25 лет. Уже несколько месяцев я работал в качестве 1-го секретаря полпредства СССР в Германии. Это было тяжелое для германского народа время. Страна, казалось, была погружена в беспросветный мрак. Лучшие люди, в первую очередь коммунисты, были либо физически истреблены, либо брошены за тюремную решетку. На некоторых из оставшихся на свободе немцев гитлеровцы накинули намордник. Другие были обмануты шовинистическими речами Гитлера и пропагандой Геббельса (26). Можно было подумать, что гитлеризм безраздельно господствует в стране. Но это было не так. Гитлеру не удалось искоренить Коммунистическую партию Германии, самую активную силу в борьбе против


(21) А.Ф. Мерекалов (1900-1983) - полпред СССР в Германии в 1938-1939 гг. В 1940-1958 гг. - на государственной и научной работе.

(22) А.А. Шкварцев - полпред СССР в Германии с 1 сентября 1939 г. по 26 ноября 1940 г.

(23) А.З. Кобулов (1906-1955) - советник полпредства СССР в Германии в 1939-1941 гг., резидент НКГБ в Берлине.

(24) М.А. Пуркаев (1894-1953) - начальник штаба ряда военных округов в 1938-1940 гг., военный атташе СССР в Германии в 1939 г., в годы Великой Отечественной войны начальник штаба Юго-Западного фронта, с 1942 г. - командующий Калининским фронтом, с апреля 1943 г. - командующий войсками Дальневосточного военного округа, с 1944 г. - генерал армии.

(25) Сталин принял их 1 сентября 1939 г.

(26) Йозеф Геббельс (1897-1945) - один из главных немецких военных преступников, возглавлял пропагандистский аппарат фашистской Германии, покончил жизнь самоубийством.

стр. 99


нацизма. Уйдя в глубокое подполье, она продолжила борьбу за свои благородные цели. И мы, иностранцы, работавшие в официальном советском учреждении в Берлине, чувствовали пульс жизни здоровых сил немецкого народа. Иногда мы обнаруживали в почтовом ящике посольства напечатанные на гектографе экземпляры центрального органа КПГ "Роте Фане". В конце 1940 г. и начале 1941 г. в посольство попадали письма, в которых немецкие друзья Советского Союза предупреждали о готовящемся нападении гитлеровской Германии на нашу страну. Стоит ли говорить о том, как согревали наши сердца эти проявления интернационалистических чувств борцов немецкого сопротивления. С другой стороны мы хорошо помнили об их бесчисленных жертвах, нам было очень больно сознавать, что за тюремной решеткой томится вождь германского пролетариата Эрнст Тельман (27).

И вот однажды судьба свела нас с самым близким ему человеком. В один из дней лета 1940 г. в посольство пришла пожилая женщина, назвавшаяся Розой Тельман, женой Эрнста Тельмана (28). Ее приняли советник посольства и автор этих строк. Со слезами на глазах она поведала нам о своей горестной жизни, о том, что она полностью лишена средств к существованию, и просила оказать ей возможную материальную помощь.

Услышали мы от нее и об Эрнсте Тельмане, заключенном в тюрьму в Ганновере. Она передала нам несколько его писем, в одном из которых, как я сейчас помню, Э. Тельман, несмотря на полную изоляцию от внешнего мира, давал поразительно верную марксистскую оценку советско-германскому договору о ненападении (29). Рассказала она и о том, как один из главарей разбойничьей гитлеровской банды Геринг (30) пытался после заключения этого договора склонить Э. Тельмана к сотрудничеству с гитлеровцами и какой отпор этот головорез получил от Э. Тельмана. Это хорошо показано в выпущенном в ГДР фильме о Э. Тельмане.

Встреча с Розой Тельман нас очень взволновала. Но мы не знали, как помочь ей материально. Мы были поставлены в тупик ее просьбой. Дело в том, что в функции советских посольств за рубежом, строго придерживающихся принципа невмешательства во внутренние дела других стран, не входит оказание материальной или другой помощи иностранным гражданам. Советские посольства не располагают никакими средствами для этого. Так обстояло дело и в нашем посольстве в Германии в то время. Поэтому мы не могли ничего определенного обещать Розе Тельман. Она ушла от нас очень огорченной.

Но мы не успокоились. Было решено срочно отправить в Москву шифровку с сообщением о встрече с Розой Тельман и о ее просьбе. Помню, что я настолько был взволнован, что долго не мог заснуть в тот вечер. Мой мозг сверлила мысль - мысль об Эрнсте Тельмане. Вождь германского пролетариата пользовался огромной любовью среди советских коммунистов, комсомольцев и пионеров, среди всех трудящихся советской страны. В тридцатые годы многие носили такие же фуражки, какую обыкновенно носил Тельман. Их называли тельмановками. Популярность коммунистических организаций германской молодежи была настолько велика у нас в стране, что во многих пионерских отрядах пионеры носили форму юнгштурма. Будучи пионером, носил ее и я.

Утро следующего дня принесло нам огромную радость. Из Москвы была получена телеграмма с указанием вручить Розе Тельман определенную сумму денег (31). В те-


(27) Эрнст Тельман (1886-1944) - председатель Коммунистической партии Германии.

(28) Телеграмма с информацией о появлении жены Э. Тельмана была направлена в Москву 8 ноября 1939 г.

(29) Письма Э. Тельмана опубликованы: Новая и новейшая история, 1996, N 6; 1997, N 1,2.

(30) Герман Геринг (1893-1946) - председатель рейхстага в 1932-1945 гг., имперский министр авиации, один из главных немецких военных преступников, приговорен Международным военным трибуналом к смертной казни.

(31) По указанию В.М. Молотова 26 ноября 1939 г. Розе Тельман была оказана материальная помощь в сумме 2 тыс. рейхсмарок. Помощь оказывалась и позже.

стр. 100


леграмме сообщалось, что помощь жене Э. Тельмана оказывается советскими профсоюзами из фонда помощи борцам революции. Мы ликовали. Но перед нами встал вопрос: как выполнить поручение Москвы. Ведь мы упустили взять у Розы Тельман ее домашний адрес. С ее слов мы знали только, что она проживает в Гамбурге. Поразмыслив, мы решили, что советник Кобулов и я поедем туда и попытаемся узнать адрес Розы Тельман в адресном столе. Немедленно выехав из Берлина, через несколько часов я (Кобулов ждал меня на улице) был в адресном столе гор. Гамбурга и стоял в очереди у окошечка, заполнив предварительно установленную форму. Надо сказать, что, как я заметил, адресные справки выдавались очень быстро. Подошла моя очередь. Я подал бланк. Принявший его чиновник, увидев фамилию Тельман, встал с места и ушел в другую комнату. Было ясно, что он пошел к начальству. Подумав про себя, будь что будет, я решил ждать. К счастью, все обошлось благополучно. Через 8- 10 минут чиновник вернулся и вручил мне справку с адресом Розы Тельман. Выйдя из адресного бюро и убедившись, что никто за мной не следит, я взял такси и поехал на окраину Гамбурга по указанному в справке адресу. Быстро найдя нужный мне номер дома, я спросил у игравших подле него мальчишек, где проживает Роза Тельман, они тотчас же мне это сказали. Я поднялся на второй этаж, увидел на входной двери эмалированную табличку с надписью готическим шрифтом Эрнст Тельман и позвонил. Дверь открыла сама Роза Тельман. Она, конечно, сразу узнала меня, поняла, с чем я приехал, лицо ее просияло от радости. Она не обманулась в советских людях. Передав деньги и тепло побеседовав с ней, я вернулся в Берлин с чувством удовлетворения от выполнения скромного поручения. Я гордился тем, что советские люди, как всегда, показали себя и в этом случае верными своему интернациональному долгу.

3 сентября 1939 г., т.е. на третий день после вторжения Германии в Польшу, Шкварцев и я вылетели из Москвы в Стокгольм. Из столицы Швеции немцы должны были доставить нас в Берлин специальным самолетом.

В Стокгольме мы навестили советского полпреда в Швеции А.М. Коллонтай (32). Она приняла нас у себя на квартире. Помню, что Александра Михайловна показала нам узкопленочный кинофильм. Когда на экране появились кадры, отображавшие церемонию вручения верительных грамот королю Норвегии, Александра Михайловна обратила наше внимание на свой богатый туалет. На меня это произвело странное впечатление. Чувствовался ее длительный отрыв от родины.

А.М. Коллонтай, бесспорно, сыграла определенную роль в деле заключения мирного договора с Финляндией. Именно к ней в 1944 г. обратился шведский банкир Валленберг с целью выяснения готовности советского правительства пойти на заключение соглашения о перемирии, каковое было подписано 19 сентября 1944 г. Следует отметить, что каждый свой шаг А.М. Коллонтай согласовывала с советским правительством. В СССР А.М. Коллонтай вернулась в 1945 г. Ее возвращению предшествовала довольно длительная переписка с центром по вопросу о бытовом устройстве в Москве. А.М. Коллонтай, ссылаясь на плохое состояние своего здоровья, добивалась разрешения взять с собой в Москву шведку - медицинскую сестру. Ей обещали выделить для ухода самую лучшую медицинскую сестру из штата Лечсанупра Кремля, но она на это не соглашалась. В конце концов, было решено позволить ей взять с собой в Москву шведскую медсестру. Хотя А.М. Коллонтай была тяжело больна (парализована), она пыталась играть какую-то роль в московском дипкорпусе. Так она приняла у себя на квартире английского посла в СССР Кларка Керра (33).


(32) А.М. Коллонтай (1872-1952) - советский дипломат, на дипломатической работе с 1922 г. В 1923-1926 гг. - полпред и торгпред в Норвегии, в 1926-1927 гг. - полпред в Мексике, 1927-1930 гг. - полпред в Норвегии, 1930-1945 гг. - полпред/посланник в Швеции, в 1945-1952 гг. - в центральном аппарате НКИД/МИД СССР.

(33) А.К. Керр (1886-1951) - британский дипломат, на дипломатической службе с 1906 г. В 1938-1942 гг. - посол в Китае, в 1942-1946 гг. - посол в СССР, в 1946-1948 гг. - посол в США.

стр. 101


В 1945 г. во время пребывания Гарри Гопкинса (34) в Москве (май-июнь) МИДом СССР был устроен прием в его честь в особняке на улице Алексея Толстого. А.М. Коллонтай получила пригласительный билет. По залам особняка, где было полно гостей, ее в кресле катал внук В. Коллонтай. Вдруг, завидев Г. Гопинса с Молотовым, она потребовала от внука, чтобы тот подвез ее к Г. Гопкинсу. После некоторого маневрирования в толпе гостей она, наконец, подъехала к шагавшему широким шагом Гопкинсу, повернула к нему голову и представилась. Гопкинс, задержавшись на миг перед коляской, сказал "рад с вами встретиться" и, смерив взглядом немощную старушку, снова зашагал вперед. Тут он меня спросил: "Это та мадам, которая писала про любовь?". Получив утвердительный ответ, Гопкинс громко рассмеялся.

Спустя месяц, уже в поезде по пути в Берлин на Потсдамскую конференцию, Молотов поручил мне прочесть воспоминания А.М. Коллонтай, написанные по-английски. Я отметил те места в машинописном экземпляре воспоминаний, которые мне казались заслуживающими внимания. Среди них была страничка, на которой Коллонтай рассказывала о том, как еще в четырехлетнем возрасте стала революционеркой. С ней это случилось, когда ей довелось однажды зимой наблюдать тяжкий труд двух полотеров, натиравших полы в роскошных апартаментах особняка в Петербурге, где она жила со своими родителями. Отец ее был генералом, занимавшем видный пост при дворе царя. Заметив, что во второй раз пришел продолжать работу лишь один из полотеров, она спросила у него, почему он пришел один. Тот ответил, что товарищ его простудился и умер. Он добавил, что у него не было теплого пальто и не на что было его купить. Девочка Коллонтай была поражена этим фактом и, размышляя о нем, она пришла к пониманию контраста между ее семьей, жившей в полном довольстве, и положением несчастного полотера. У нее пробудилось сознание необходимости встать на сторону угнетенных.

Но вернемся к истории моего пребывания в Берлине, начиная с прибытия туда 3 сентября 1939 г. На аэродроме в Берлине нас встретили представители МИД Германии. Их ранг был не выше среднего. От нашего полпредства были 1-й секретарь полпредства СССР в Германии Н.В. Иванов (35), а также пресс-атташе А.А. Смирнов (36). Поверенный в делах СССР в Германии Г.А. Астахов (37), с которым немцы в марте 1939 г. начали вести переговоры об улучшении германо-советских отношений, был отозван в Москву. На аэродроме был выстроен почетный караул и играл духовой оркестр.

Помню, что Н.В. Иванов, заметивший, как мы были одеты (на нас были лакированные полуботинки, нескладные шляпы, которые позже Н.С. Хрущев назовет "валяным сапогом", и пальто), предложил нам по прибытии в полпредство, отправиться в находившийся рядом на той же Унтер дэн Линден магазин мужской одежды "Штейн-гардт" и купить все необходимое вплоть до мужских носков. Через каких-нибудь 30-40 минут мы вышли из магазина и больше не выглядели "белыми воронами". В тот же день к Шкварцеву пожаловал официальный фотограф и просил разрешения снять его во весь рост. Шкварцев дал согласие. Через несколько часов портрет был выставлен в одной из витрин на Унтер дэн Линден. Вечером того же дня Шкварцев попросил


(34) Гарри Гопкинс (1890-1946) - американский государственный деятель и дипломат, доверенное лицо президента США Ф.Д. Рузвельта в вопросах внешней политики. В июле-августе 1941 г. и в мае 1945 г. направлялся президентом США со специальной миссией в Москву.

(35) Н.В. Иванов (1905-1996) - советский дипломат, в 1938- 1939 гг. - первый секретарь полпредства в Германии, в 1946- 1948 гг. - заместитель политического советника Советской Военной Администрации в Германии (Берлин).

(36) А.А. Смирнов (1905-1982) - советский дипломат, в 1940- 1941 гг. - советник полпредства в Германии, в 1941-1943 гг. - посол в Иране, в 1946-1949 гг. - заместитель министра иностранных дел, в 1956-1957 гг. - посол в Австрии, в 1957- 1966 гг. - посол в ФРГ, в 1966-1969 гг. - посол в Турции, в 1969- 1973 гг. -заместитель министра иностранных дел.

(37) Г.А. Астахов (1897-1942) - советский дипломат, работал на различных дипломатических должностях в Турции, Германии, Японии, Англии, Поверенный в делах СССР в Германии летом 1939 г. Документальный очерк об Астахове см.: Новая и новейшая история, 1997, N 1.

стр. 102


пойти вместе с ним взглянуть на портрет. Шкварцев пришел в восторг от фото и прошелся мимо него еще раза два, каждый раз останавливаясь и пристально рассматривая собственную персону. "Очень хорошо", - сказал он в заключение.

На следующий день Шкварцев вручил Гитлеру верительные грамоты. Мне пришлось переводить Шкварцеву. Стало ясно, что отныне я должен буду, в дополнение к моим функциям 1- го секретаря полпредства, выполнять роль переводчика полпреда. Вскоре также обнаружилось, что Шкварцев не умеет формулировать свои мысли на бумаге. У меня появилась еще одна обязанность - вести его дневник, т.е. записывать его беседы с иностранными дипломатами. Все это было бы полбеды. Хуже было то, что он не имел ни малейшего представления о том, как следует вести свой разговор с иностранцами. Порой он говорил им всякие глупости. Ограничусь двумя примерами. Так, встретившись с послом Югославии в Германии, всемирно известным писателем Иво Андричем (38), Шкварцев начал беседу с "характеристики" Югославии. "Ваша страна сельскохозяйственная, - говорил Шкварцев, - а в сельском хозяйстве у вас орудуют кулаки. Ваши вооруженные силы располагают всего 3-5 самолетами и 4-мя танками". Иво Андрич, свободно говоривший по-русски, стал опровергать эти голословные утверждения. Но Шкварцев продолжал нести околесицу, слегка варьируя тематику. Вернувшись в полпредство, я тотчас же сделал запись беседы от первого лица. Он прочитал и сразу подписал ее.

Другое, но еще нечто более чудовищное, пришлось выслушать из его уст в миссии Болгарии в Берлине. Кажется, летом 1940 г., он нанес визит посланнику Болгарии П. Драганову(39), не владевшему русским языком. Драганов был известен как рьяный поклонник Гитлера. Портрет Гитлера с его дарственной надписью стоял у болгарина на рояле в гостиной. Шкварцев еще в машине просил меня переводить только то, что будет говорить болгарин. Отвечать же ему на немецком языке будет он сам.

С начала 1940 г. Шкварцев усердно занимался немецким языком с преподавательницей полпредства, но без заметных успехов. Тем не менее, не будучи уверенным, что Шкварцев сможет вести беседу по-немецки, я решил переводить Драганова на русский язык и Шкварцева - на немецкий. Шкварцев не возражал. Когда же болгарин, сославшись на слухи о том, что англичане намерены ввести в Черное море несколько своих подводных лодок, спросил, как будет реагировать на это советский военно-морской флот, Шкварцев сказал мне, что он все понял и просит меня больше не переводить, выпалив "Unsere Flotte kaputt", (40) и рассмеялся. Драганов, решив, что Шкварцев шутит, улыбнулся. На этом беседа закончилась, и мы распрощались. Я подготовил запись беседы, которую Шкварцев подписал без каких-либо исправлений.

Через некоторое время полпредство получило письмо заместителя наркома иностранных дел В.П. Потемкина (41). Это письмо было написано в очень корректной форме и разъясняло Шкварцеву, что он неправильно ведет свои беседы с иностранцами. Но полпред, видимо, не сделал должных выводов (он и не мог их сделать) и продолжал вести свои беседы в том же духе. Тогда я решил написать об этом наркому иностранных дел Молотову, от которого вскоре пришел ответ. Молотов предложил Шкварцеву ознакомить с письмом советника и 1-го секретаря. Было заметно, что авторитет Шкварцева был основательно поколеблен. Окончательный удар своей карьере Шкварцев нанес несуразным ответом на вопрос, заданный ему Молотовым в поезде, следовавшем в Берлин в первой половине ноября 1940 г. Молотов спросил тогда


(38) Иво Андрич (1892-1975) - сербский писатель, автор романов, повестей и рассказов, воссоздающих панораму общественной жизни Боснии на протяжении пяти веков. Роман "Барышня" удостоен Нобелевской премии.

(39) Пырван Драганов - болгарский посланник в Берлине в 1939-1942 гг.

(40) Немецкое искаженное выражение, означающее: "Нашему флоту капут".

(41) В. П. Потемкин (1874-1946) - советский государственный деятель, ученый, дипломат. На дипломатической работе с 1922 г. В 1924-1926 гг. - генконсул в Стамбуле, в 1926-1929 гг. - советник полпредства в Турции, в 1929-1932 гг. - полпред в Греции, в 1932-1934 гг. - полпред в Италии, в 1934-1937 гг. - полпред во Франции, в 1937-1940 гг. - заместитель наркома иностранных дел.

стр. 103


Шкварцева, зачем немцы пригласили его, Молотова, в Берлин. Тот ответил: "Для подписания торгового договора". "Эх вы, еще называетесь полпредом". Участь Шкварцева была предрешена это фразой Молотова. Шкварцев отбыл в Москву, и в Берлин больше не возвращался. В Москве он некоторое время походил в присутствие - наркоминдел и вскоре совсем исчез с горизонта, вероятно, получив назначение на другую работу.

В соответствии с приглашением правительства Германии утром 12 ноября 1940 г. Молотов и сопровождающие его лица (полковник из Генерального штаба РККА А.М. Василевский, помощник Молотова по совнаркому И.И. Лапшов, помощник Молотова по наркоминделу С.П. Козырев, зав. протокольного отдела НКИД В.Н. Барков и др.) прибыли специальным поездом в Берлин (42). Молотова на силезском вокзале встречали И. Риббентроп и шеф протокола А. Дернберг (43). Был выстроен почетный караул из солдат вермахта. В то же утро состоялись переговоры Молотова с Гитлером. Высказывания последнего носили голословный общий характер. Он утверждал, что Англия разбита, и признание ею своего поражения вопрос только времени. Если Англия не сделает этого, она наверняка, по словам Гитлера, запросит мира в будущем году. "Не пожелает ли Россия присоединиться к тройственному пакту (44), заключенному в сентябре 1940 г. Германией, Италией и Японией?" "Державы оси могут щедро одарить Россию за такой шаг", - добавил он.

13 ноября во второй половине дня Молотов снова встретился с Гитлером. Он нарисовал советскому наркому картину раздела всемирной британской империи, в результате которого Советский Союз получит свою долю. Молотов на это никак не реагировал. Он привлек внимание Гитлера к событиям, которые происходили непосредственно на западных границах Советского Союза. В Финляндии появились германские войска. Гитлер ушел от ответа на поднятый Молотовым вопрос о Финляндии, ссылаясь на то, что речь идет о транзитных перебросках германских войск через Финляндию в Северную Норвегию с целью предотвращения проникновения туда англичан. Германия ведет войну, и ей нужны сырьевые ресурсы Финляндии и Швеции. Советские интересы, сказал Гитлер, не будут нарушены. Молотов, видимо, не удовлетворенный ответом Гитлера, задал ему следующий вопрос: "Зачем германские войска находятся в Румынии?" Гитлер ответил на этот вопрос примерно так же, как он ответил на первый вопрос. В Румынии де находятся только германские обучающиеся войска, о размещении которых у себя просила Румыния. Молотов парировал этот ответ контрвопросом: "Что будет, если Советский Союз заключит договор с Болгарией, подобный тому, который Германия заключила с Румынией?". Гитлер снова ушел от ответа, утверждая, что по своей воле Болгария никогда об этом не попросит. Затем были затронуты вопросы о черноморских проливах, о тройственном пакте и др. Гитлер неизменно уходил от ответа по существу на эти вопросы. Уклонялся и Молотов от ответа на вопрос Гитлера о том, не присоединится ли Советский Союз к тройственному пакту.

Вечером 12 ноября в полпредстве СССР в Германии был дан ужин, на который было приглашено около 200 человек советских работников полпредства, торг-


(42) В состав делегации, сопровождавшей В.М. Молотова, входило более 60 человек, в том числе нарком черной металлургии И.Т. Тевосян, пять заместителей наркомов - В.Г. Деканозов (НКИД), В.М. Меркулов (НКВД), А.Д. Крутиков (НКВТ), В.П. Баландин (НКАП), А.С. Яковлев (НКАП), а также большая группа дипломатов и военных экспертов, в частности, начальник Оперативного управления Генштаба А.М. Василевский (1895-1977), будущий Маршал Советского Союза.

(43) На вокзале в Берлине Молотова и сопровождавших его лиц встречали министр иностранных дел И. Риббентроп, начальник полиции и войск СС Г. Гиммлер, начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил генерал- фельдмаршал В. Кейтель, министр труда Р. Лей, шеф протокола посланник А. Дернберг.

(44) Тройственный пакт был подписан 27 сентября 1940 г. между Германий, Италией и Японией о политическом и военно-экономическом сотрудничестве в целях установления "нового порядка" в Европе и Азии.

стр. 104


предства и других советских учреждений, а также представителей германского рейха (45). Молотов произнес во время ужина дружественную в отношении Германии речь. Гитлера на приеме в полпредстве не было. Не успел он ее начать, как раздался сигнал воздушной тревоги. Молотову и Риббентропу пришлось спуститься в бомбоубежище. Когда они здесь расселись, Молотов не без ехидства спросил Риббентропа: "Вы говорите, что Англия разбита. Почему же мы сейчас сидим в убежище?". Риббентроп был поставлен в тупик и не нашелся, что ответить.

На следующий день (13 ноября 1940 г.) были продолжены утомительные, как и явно бесполезные переговоры с Гитлером. Затем Молотов отбыл в Москву. Для приведения в порядок своих записей (я был переводчиком Молотова при всех его переговорах с Гитлером и Риббентропом) я выехал тем же поездом в Москву.

По возвращении Молотова в Москву в "Правде" от 14 ноября 1940 г. было опубликовано коммюнике о его переговорах с Гитлером. Там говорилось, что они прошли "в духе доверия и взаимного понимания".

Спустя 12 дней, по поручению советского правительства германскому послу в СССР была передана памятная записка. В ней были изложены условия советской стороны, выполнение которых Германией должно было обеспечить безопасность СССР в Европе. При этих условиях Советский Союз, говорилось в памятной записке, будет готов присоединиться к тройственному пакту (46).

На эту памятную записку гитлеровское правительство не ответило. Отсюда можно было сделать вывод, что оно не желало вести переговоры по этим вопросам.

Действительно, как стало известно после второй мировой войны, Гитлер не только не мечтал о союзе с Советским Союзом, а наоборот 18 декабря 1940 г., т.е. вскоре после визита Молотова в Берлин и вышеупомянутой памятной записки советского правительства руководству Германии, подписал окончательный вариант плана нападения на нашу страну, известного под названием плана "Барбароссы".

Таким образом, Гитлер и Риббентроп своими разговорами о разделе трофеев "побежденной" Британии стремились скрыть свои истинные намерения. Итоги переговоров были неутешительными. Действительно, разве ответ Гитлера на поднятый Молотовым вопрос о Финляндии не говорил о явном, мягко говоря, забвении советско-германского договора со стороны Германии? Разве глобальные разглагольствования Гитлера и Риббентропа не были несерьезными, не преследовали иной цели кроме как замаскировать военные приготовления Германии к нападению на Советский Союз. Это подтверждалось и тем фактом, что Германия не ответила на памятную записку советского правительства. Если бы советской стороне была ясна истинная позиция Гитлера в отношении СССР, то не было бы нужды направлять через две недели памятную записку с изложением условий, на которых Советский Союз готов был присоединиться к Тройственному пакту. Подлинное отношение Гитлера к СССР можно было видеть из его книги "Моя борьба", из тех мест ее, в которых он говорит о том, что Германия должна завоевать себе жизненное пространство на востоке. Вскоре после прихода Гитлера к власти в фашистской печати писалось о высказываниях Гитлера Г. Раушнингу о том, что, только овладев Востоком, Германия может стать мировой державой (47). Заключением договора Гитлер преследовал лишь сиюминутные цели, стараясь усыпить бдительность советского правительства. Что касается Англии, то фюрер не считал ее своим заклятым врагом. Он лелеял мечту о мире с Англией. В этой связи небезынтересным представляется


(45) На ужине в полпредстве присутствовали члены советской делегации, а с немецкой - министр иностранных дел И. Риббентроп, начальник германской полиции и войск СС Г. Гиммлер, рейхсминистр X. Ламмнерс, министр вооружений и боеприпасов Ф. Тодт, министр труда Р. Лей.

(46) Текст памятной записки от 25 ноября 1940 г. см.: Документы внешней политики, т. XXIII, кн. 2, ч. 1, с. 136-137.

(47) Герман Раушнинг - политический деятель национал- социализма, председатель Данцигского сената, писатель; в 1936 г. порвал с Гитлером, эмигрировал и выступил с разоблачением нацизма, автор книги: Раушнинг Г. Говорит Гитлер: зверь из бездны. М., 1993.

стр. 105


высказывание советника германского посольства в Москве фон Типпельскирха, сделанное им в беседе со мной в НКИД СССР, спустя 2-3 дня после перелета Гесса в Англию в мае 1941 г. с предложением Англии мира (48). На мой вопрос, как следует расценивать этот поступок Гесса, Типпельскирх ответил: "В конечном счете, Германия является неотъемлемой частью западной цивилизации".

Итак, советско-германский договор о ненападении был фактически разорван не 22 июня 1941 г., когда гитлеровские полчища напали на Советский Союз, а уже во второй половине ноября 1940 г.

Оформив все необходимые документы, относившиеся к поездке Молотова в Берлин, я возвратился в Берлин, куда в декабре же 1940 г. прибыл вновь назначенный полпред, бывший заместитель наркоминдела В.Г. Деканозов. В конце декабря я был отозван из Германии и назначен заведующим Центрально-европейским отделом наркоминдела. Этот отдел ведал отношениями СССР с Германией, Венгрией, Чехословакией, оккупированной Германией. Больше всего хлопот отделу доставляло посольство Германии в СССР. Оно направляло в НКИД СССР сотни запросов о судьбе германских граждан, оказавшихся по тем или иным причинам в СССР. Большинство их было репрессировано наркомвнуделом СССР. Отдел вел обширную переписку с НКВД об этих германских гражданах. Чтобы не путаться в подчас разноречивых ответах этого ведомства, в отделе была заведена картотека. Дело было в том, что в одних письмах НКВД некоторые германские граждане числились то как отбывавшие наказание в заключении, то как приговоренные к высшей мере наказания, приведенной в исполнение. Все это говорило о том, что учет осужденных в НКВД был поставлен из рук вон плохо. Картотека наших запросов, направленных в НКВД, позволяла нам избежать ошибок или противоречий в нашей переписке с германским посольством. Одно было ясно, что шпионов, судя по приговорам НКВД, было чересчур много. В число преступников, обвиняемых в шпионаже, при тогдашней всеобщей подозрительности попадали и лица, ни в чем не повинные. Переписка с германским посольством длилась вплоть до нападения гитлеровской Германии на нашу страну.

Другой большой работой, выполненной Центрально- европейским отделом в течение весны и начале лета 1941 г. было переселение в Германию, по просьбе последней, из прибалтийских советских республик лиц немецкого происхождения, так называемых Volksdeutsche. Их насчитывалось несколько десятков тысяч. В большинстве это были состоятельные лица. Главная задача смешанной германо-советской комиссии состояла в том, чтобы следить за правильностью применения статей соглашения о переселении прибалтийских немцев в Германию. Очень часты были случаи, когда некоторые переселяемые пытались вывозить из СССР предметы большой ценности. Центрально-европейский отдел получал вопросы от советской части Комиссии и должен был готовить проекты ответов на них наркоминдела.

Надо сказать, что почти все лица немецкой национальности из Эстонии, Латвии и Литвы, включая рабочих, выехали в Германию. Все они откликнулись на призывы Гитлера к Volksdeutsche собраться в Германии. Эти призывы были приправлены солидной долей великогерманского шовинизма.

Много труда было потрачено сотрудниками отдела на урегулирование пограничных инцидентов на советско- германских границах в 1940-1941 гг. Число их особенно возросло по мере приближения 22 июня 1941 г. Некоторые из них носили серьезный провокационный характер. Политика наших директивных органов в этих вопросах, как я ее понимал тогда, состояла в том, чтобы не обострять наших отношений с Германией и, елико возможно, предотвратить нападение Германии на нашу страну. Так частям нашей ПВО было приказано не сбивать немецкие самолеты над советской территорией, а умелым маневрированием в воздухе принуждать немцев


(48) Рудольф Гесс (1894-1987) - один из главных немецких военных преступников. С 1933 г. - заместитель Гитлера по партии. В мае 1941 г. прилетел в Великобританию с целью договориться о мире, но был интернирован. Приговорен Международным военным трибуналом к пожизненному заключению.

стр. 106


садиться на наши аэродромы. Эта тактика увенчалась успехом только в одном случае, когда на наш аэродром был посажен немецкий самолет-разведчик типа "Хейнкель" (позже наши солдаты на фронте прозвали его "рамой"). У экипажа были отобраны заснятая пленка и другие предметы, свидетельствовавшие о разведывательной миссии посаженного самолета. Посольству Германии наркоминделом направлялись ноты, но они не возымели своего действия. Пограничные инциденты продолжались. Накануне нападения Германии на Советский Союз в политбюро ЦК ВКП(б) рассматривался вопрос о предъявлении Германии ноты протеста против ряда нарушений советской границы ее самолетами. Нота должна была быть вручена послу Шуленбургу, но это не было сделано из-за нападения Германии.

В пять часов утра 22 июня 1941 г. в моей квартире раздался звонок. Явился фельдъегерь, передавший мне распоряжение Молотова немедленно прибыть в Кремль. Но фельдъегерь выполнил поручение с большим запозданием. Он долго не мог найти дом, в котором я проживал. Я прибыл в Кремль слишком поздно. Шуленбург уже сделал Молотову заявление правительства Германии в связи с нападением последней на Советский Союз.

16 октября 1941 г. я в числе других сотрудников наркоминдела был эвакуирован в Куйбышев. В последних числах ноября я вернулся в Москву, куда в начале декабря должен был прибыть А. Идеи для переговоров о соглашении о признании Англией в качестве западной границы Советского Союза после окончания войны границы, существовавшей к моменту нападения гитлеровской Германии 22 июня 1941 г.(49) В этих переговорах в качестве переводчика с советской стороны участвовал И.М. Майский (50).

22 апреля 1942 г. Сталин сообщил Черчиллю, что советское правительство намерено командировать в Лондон заместителя народного комиссара химической промышленности А.Г. Касаткина в качестве своего эксперта по вопросам химической защиты и контрнападения. Он сообщал также о решении советского правительства направить в Лондон В.М. Молотова для урегулирования путем личных переговоров всех вопросов, тормозивших подписание договоров.

Одновременно Ф.Д. Рузвельт пригласил В.М. Молотова в Вашингтон для обсуждения этого вопроса.

Примерно 16 мая 1942 г. А.Г. Касаткин и я отправились в Лондон. Мы летели на советском бомбардировщике ТБ-7 через линию фронта. В 8 часов утра мы приземлились на аэродроме в Данди (Шотландия). Расстояние от Москвы до Данди было покрыто за 8 часов. Из Данди в Лондон мы приехали поездом. Мне было поручено доставить полпреду И.М. Майскому проект договора между СССР и Англией о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. Этот проект договора я должен был зашифровать в Москве и расшифровать в Лондоне, что я и выполнил. Проект был зашит в жилетку - в целях большей сохранности. Я расшифровал его в полпредстве и вручил И.М. Майскому.

И.И. Майский предложил мне остановиться у него на квартире в полпредстве в ожидании прибытия в Англию В.М. Молотова. Я переночевал одну ночь, но очень стеснялся, что, как мне казалось, мое пребывание нарушает английский распорядок дня хозяев. Поэтому я "сбежал" к полпреду при правительствах в изгнании А.Е. Богомолову. Он меня радушно принял.

Особенно плохое впечатление произвел на меня обед у И.М. Майского, на который


(49) 12 декабря 1941 г. в СССР прибыл министр иностранных дел Англии А. Идеи. 16-21 декабря 1941 г. в Москве состоялись англо-советские переговоры, в которых активное участие принимал И.В. Сталин. Обсуждался союзный договор между двумя странами о совместных действиях в войне против гитлеровской Германии. Однако договор тогда не был подписан ввиду неготовности Великобритании признать советскую границу, существовавшую до нападения Германии на СССР 22 июня 1941 г.

(50) И.М. Майский (1884-1975) - советский дипломат, на дипломатической работе с 1922 г. В 1929-1932 гг. - полпред в Финляндии, в 1932-1943 гг. - полпред (посол) в Великобритании, в 1943-1946 гг. - заместитель наркома иностранных дел.

стр. 107


были приглашены ответственные сотрудники полпредства. Разговоры за столом шли о тяжелом положении на советско- германском фронте летом 1941 г. Жена И.М. Майского Агния Александровна, под впечатлением этого разговора и обеспокоенная судьбой мужа и своей собственной, говорила И.М. Майскому: "Ванечка, я думаю, что англичане позаботятся о нас так же, как они это сделали в отношении австрийского посла в Лондоне после оккупации Австрии Германией в марте 1938 г." Майский ничего не ответил.

Вот какие мысли бродили в голове А.А. Майской. В начале 1943 г. И.М. Майский был освобожден от обязанностей посла СССР в Англии и назначен на пост заместителя наркома иностранных дел. Его преемником в Англии стал Ф.Т. Гусев (51). Майский провел 11 лет в Англии, завел там множество друзей, в том числе в правящей верхушке, и многим там нравился. Когда Молотов пригласил английского посла Керра к себе и сообщил ему об отзыве И.М. Майского из Англии и о назначении Гусева, Керр был буквально ошеломлен этим. Он начал превозносить И.М. Майского и чуть ли не сказал, что это может серьезно отразиться на англо-советских отношениях.

И.М. Майского вызвали в Москву. Через некоторое время он вылетел в Англию, сославшись на то, что ему необходимо закончить некоторые дела и собраться. Прибыв в Англию, он начал развивать там бурную дипломатическую деятельность. Он побывал у Черчилля и Идена и обсудил с ними некоторые политические вопросы. Обо всех своих беседах с иностранными деятелями он направлял шифротелеграммы в Москву, где заметили, что он, как ни в чем не бывало, продолжал выполнять функции посла, и направили ему шифровку, в которой сообщалось, что он напрасно тратит силы в ущерб своему здоровью и предложили выехать в Москву. И.М. Майский прибыл в Москву. Меня поражала нескромность И.М. Майского. Так в 1944 г. он напомнил запиской В.М. Молотову, что ему исполняется 60 лет, и прозрачно намекнул, что ждет награды. Он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1947 г., когда И.М. Майскому стало ясно, что его снимут с поста заместителя наркома иностранных дел (52), он не вполне понимал, что необходимо настойчиво добиваться от англо-американских союзников удовлетворения требований Советского Союза в политических вопросах, относящихся к будущему мирному урегулированию. Он подал В.М. Молотову написанную от руки записку примерно следующего содержания: "В создавшейся ситуации я вижу для себя один выход - избрание меня действительным членом Академии наук СССР. В случае Вашего согласия, прошу дать указание общественным организациям МИД СССР выдвинуть мою кандидатуру". Это было сделано, и И.М. Майский стал академиком.

22 апреля в Англию - сначала в Данди (тем же самолетом ТБ- 7 и тем же маршрутом) и потом железной дорогой в Лондон прибыл В.М. Молотов (53). Я выехал в Данди, чтобы встретить его на аэродроме в Данди. Там его также встречали представитель "Форин Оффис" (английского МИД) и какой-то офицер ВВС Англии. С В.М. Молотовым в Англию прибыли его старший помощник по НКИД СССР С.П. Козырев и старший помощник по СНК СССР И.И. Лапшов, генеральный секретарь НКИД СССР А.А. Соболев (54) и военный советник. Все они участвовали в переговорах с Черчиллем


(51) Ф.Т. Гусев (1905-1986) - советский дипломат. В 1942-1943 гг. - посланник в Канаде, в 1943-1946 гг. - посол в Великобритании, в 1946-1952 гг. - заместитель министра иностранных дел, в 1956-1962 гг. - посол в Швеции.

(52) И.М. Майский был освобожден от обязанностей заместителя наркома 22 марта 1946 г. и в ноябре 1946 г. был избран действительным членом Академии наук СССР. Так что упоминаемые события происходили на год раньше.

(53) В.М. Молотов прибыл в Лондон 20 мая 1942 г. Вместе с ним прибыл военный представитель генерал-майор Ф.М. Исаев.

(54) А.А. Соболев (1903-1964) - советский дипломат. В 1939- 1942 гг. - генеральный секретарь НКИД СССР, в 1942-1945 гг. - советник посольства СССР в Великобритании. В 1951-1953 гг. - посол в Польше, в 1954-1960 гг. - заместитель, а затем постоянный представитель СССР при ООН, в 1960-1964 гг. - заместитель министра иностранных дел СССР.

стр. 108


и Иденом (я был переводчиком Молотова) о советско- британском договоре, который был подписан в Лондоне 26 мая 1942 г. Это был несомненный успех советской дипломатии.

Из Лондона тем же самолетом ТБ-7 Молотов и сопровождавшие его лица вылетели в Вашингтон. По пути туда были сделаны остановки в Гендере и Эдмонтоне (Канада). Молотов и его сотрудники прибыли в Вашингтон 29 мая. В тот же день Молотов имел встречу с президентом Рузвельтом, на которой, как и на остальных четырех, обсуждались вопросы об открытии второго фронта в Европе в 1942 г., о создании системы опеки над некоторыми колониальными владениями, учреждении некоей международной организации по поддержанию мира и другие. 12 июня 1942 г. Молотов и сопровождавшие его лица вернулись в Москву.

18 июля 1942 г. Черчилль сообщил Сталину, что открытие второго фронта в Европе откладывается на 1943 г. 31 июля 1942 г. Черчилль предложил Сталину, чтобы они встретились между 10 и 13 августа. Сталин предложил Москву в качестве места встречи. Черчилль прибыл в Москву 12 августа и в тот же день встретился со Сталиным в Кремле. В состоявшейся беседе Сталин очень остро поставил перед Черчиллем вопрос об организации второго фронта в Европе в 1942 г., ссылаясь на то, что он был предрешен во время посещения Молотовым Лондона и был отражен в согласованном англо-советском коммюнике, опубликованном 12 июня 1942 г. Черчилль, которого на русский язык переводил 1-й секретарь посольства Великобритании в Москве, майор Бирс, великолепно владевший русским языком, приводил множество всевозможных надуманных доводов, которыми оправдывал невозможность организации второго фронта в Европе в 1942 г. В частности, он говорил об опасении, что личный состав английской армии понесет большие потери и о риске вообще связанном с этим делом. Сталин весьма убедительно отклонял доводы Черчилля как несостоятельные. По поводу опасений больших потерь Сталин заметил, что русские теряют ежесуточно 10 000 человек. Что касается риска, то без риска никакую войну вести нельзя. Черчилль отбивался. Лицо его покраснело. Атмосфера встречи чрезвычайно накалилась. И вот когда она в 8 часов вечера подошла к концу, Сталин пригласил Черчилля пойти к нему на квартиру в Кремле поужинать. Черчилль согласился. Лицо Сталина посветлело.

Сталин шел впереди, показывая дорогу. Вскоре гости вошли в столовую, где стол был сервирован на четыре человека. Каким-то образом разговор начался с рассказа о дочерях. Черчилль сказал о своей дочери Саре, что у нее рыжие волосы, Сталин заметил, что и его дочь Светлана тоже рыжая и велел позвать ее. Он представил Светлану Черчиллю, который подарил ей маленький сувенир. После этого Сталин велел дочери уйти.

Сталин решил пригласить Молотова. Он быстро присоединился к гостям. Темы разговора были самыми различными: от северных конвоев и грузовых автомобилей до высадок войск в Норвегии и коллективизации советского крестьянства. Черчилль спросил, как поступили с кулаками. Сталин ответил, что "мы их перебили". Далее Черчилль поинтересовался, что после интервенции представляло наибольшую опасность для советской власти. Сталин ответил, что наибольшую опасность представляла коллективизация. С наступлением ночи проблемы борьбы с Гитлером время от времени уступали место вопросам общего характера. Черчилль упомянул о герцоге Марльборо, который в свое время в войне за испанское наследство "покончил с угрозой свободе Европы, с такой же серьезной угрозой, как угроза Гитлера". Черчилль охарактеризовал Марльборо (55) как гениального полководца и рассказал о блестящих победах, одержанных им при Бленхейме, Рамиллизе и т.д.

Когда Черчилль кончил, на лице Сталина мелькнула озорная улыбка, и он заметил: "Я думаю, что Англия имела более талантливого полководца в лице Веллингтона, разгромившего Наполеона, представлявшего величайшую угрозу за всю историю".


(55) Герцог Марльборо (1650-1722) - предок У. Черчилля, который написал о нем книгу.

стр. 109


Сталин продемонстрировал свое знание всемирной истории, упомянув о вторжении Веллингтона в Испанию (в то время это был второй фронт) и приведя подробности некоторых сражений. Затем сэр Александр Кадоган (56) принес проект коммюнике, которое должно было быть опубликовано на следующий день. Затем все разошлись. Беседа Сталина с Черчиллем длилась долго и закончилась в 2 часа ночи. На каждого из переводчиков пришлось по 3 1/2 часа перевода. Это было довольно утомительно.

Вот что писал Бирс в своей книге "Воспоминания переводчика" о моей работе переводчика: "Английская грамматика у него (Павлова) может быть, была несовершенной, но он редко терялся в поисках слова и всегда достаточно точно переводил смысл сказанного его шефом. Он быстро улавливал направление беседы, и умело передавал темп, эмфазы и тон речи своего шефа. Мы работали неизменно в паре почти три года. Его присутствие придавало мне уверенность, и я надеюсь, что вызывал в нем такое же чувство, ибо мы знали, что если один из нас споткнется при переводе какой-либо фразы, другой сразу тихонько подскажет решение" (57).

Я, конечно, сознавал свои недочеты в переводе, особенно в первые два года работы. Они были естественны в атмосфере большого нервного напряжения, присущего столь ответственным переговорам на высшем уровне и потому также, что Сталин и Черчилль хотели поскорее узнать то, что сказал первый из них другому и наоборот. Но я весь отдавался работе, меня целиком захватывало такое стремление сделать ее безупречно, что я забывал о своем существовании. Я уделял много внимания совершенствованию своих знаний английского языка.

Мне пришлось принимать участие в конференциях руководителей СССР, США и Англии в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Я обслуживал в качестве одного из переводчиков Сталина и Молотова. Помню, как на Потсдамской конференции после пленарного заседания 17 июля 1945 г., когда все стали расходиться, президент США Г. Трумэн поспешил к Сталину, направлявшемуся в свой кабинет. Я догадался, что Трумэн хочет что-то сказать Сталину и, когда они встретились, я быстро подошел к ним. Трумэн тотчас же сообщил Сталину следующее: "Вчера в США была испытана бомба необыкновенной разрушительной силы". Сталин выслушал Трумэна, не задавая никакого вопроса. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он повернулся и ушел. Трумэн, озадаченный такой реакцией, простоял несколько секунд на месте как вкопанный, глядя вслед удалявшемуся Сталину. Таким образом, я стал единственным свидетелем этой встречи Трумэна и Сталина. Надо сказать, что вблизи них не было ни советских, ни американских, ни английских участников конференции.

В 1947-1948 гг. я работал советником посольства СССР в Англии. В 1949 г. был назначен заведующим 2-м Европейским отделом и членом коллегии МИД СССР. На XIX съезде КПСС был избран кандидатом в члены ЦК КПСС и назначен секретарем и членом Комиссии ЦК КПСС по международным вопросам. Эту Комиссию возглавлял Г.М. Маленков. Среди ее членов были Л.И. Брежнев, В.В. Кузнецов, В.М. Молотов, М.А. Суслов, О.В. Куусинен, Б.Н. Пономарев (также и секретарь Комиссии). После смерти Сталина эта комиссия решением пленума ЦК КПСС была распущена. Поскольку министром иностранных дел вновь был назначен Молотов, он пригласил меня в министерство членом коллегии. Я дал свое согласие. Еще до утверждения меня в ЦК КПСС в этой должности Молотов поручил мне ведать тремя отделами МИД СССР. Так как я не был членом коллегии де-юре, я отказался от личной автомашины, от зарплаты и от секретаря-машинистки.

На протяжении марта я выполнял работу члена коллегии де- факто, за которую однажды на коллегии Молотов похвалил меня как правильно понимающего то новое, что стало вноситься в нашу внешнюю политику и дипломатию после смерти Сталина. Но вот в конце марта 1953 г. Молотов вызвал меня к себе в кабинет, находившийся в


(56) А.Дж. М. Кадоган (1884-1968) - британский дипломат, на дипломатической службе с 1908 г. В 1935-1936 гг. - посол Великобритании в Китае, в 1938-1946 гг. - постоянный заместитель министра иностранных дел.

(57) Bears J. Memoirs of an Interpeter. London, 1967, p. 113.

стр. 110


высотном доме на Смоленской площади. Кроме Молотова, в кабинете был его помощник Ф.И. Видясов (58). Как я понял потом, Ф.И. Видясов должен был играть роль свидетеля при разговоре Молотова со мной. Молотов с места в карьер задал мне вопрос: "Как Вы относитесь к той грязи, которой Сталин поливал меня на пленуме"(59) и продолжал: "Сталин чуть ли не изобразил меня англо-американским шпионом. Но ведь все переговоры с иностранными деятелями я вел через Вас". Я ответил: "Меня удивили и поразили обвинения Сталина против Вас". Я считал, что дальше этой оценки выступления Сталина я не мог пойти, ибо, судя по реакции зала на это выступление, пленум одобрил его, а я чувствовал себя связанным партийной дисциплиной. Я помнил и о том, что на пленуме Молотов признал, что у него были ошибки, и обещал их исправить. О каких-либо изменениях в этой истории мне ничего не было известно. Стало ясно, что Молотов задал свой вопрос, желая испытать меня на личную преданность ему. На этом беседа закончилась, и я вернулся к себе в кабинет.

Через пару дней я узнал, что в составе коллегии МИД СССР, утвержденном в ЦК КПСС, меня нет, и решил позвонить Молотову, чтобы справиться о моей дальнейшей работе. Он ответил, что Хрущев и он, Молотов, решили, что сейчас для меня нет более важной задачи, чем сосредоточиться на издании сочинений Сталина на английском языке (я был председателем редакционной комиссии, в которую входили О.А. Трояновский (60) и др.). Таким образом, решением ЦК КПСС я был назначен главным редактором Издательства литературы на иностранных языках (позже издательства "Прогресс"). Я всегда любил книгу и с энтузиазмом окунулся в новую для меня работу. Пост главного редактора я занимал до 1974 г., когда по инвалидности вынужден был уйти на пенсию. Мне была назначена персональная пенсия союзного значения.

В первой половине 1972 г. я был на приеме у члена Президиума Верховного Совета СССР А.И. Микояна. Нужно было согласовать с ним некоторые редакционные поправки в тексте изданной на русском языке книги его воспоминаний, которую издательство "Прогресс" выпустило на ряде иностранных языков. После согласования поправок А.И. Микоян, который давно знал меня по первой моей работе, спросил: "Что Вас не видно на горизонте?". Не дожидаясь моего ответа, он продолжал: "Все дело в том, что Молотов ревновал Вас к Сталину. Но почему он ревновал Вас к мертвому Сталину, непонятно. Странный человек Молотов".

Привожу этот эпизод, как одно из объяснений причин моего перехода в издательство, прозвучавший в устах беспристрастно относившегося ко мне видного деятеля КПСС и советского государства.

Вокруг моего назначения на работу в издательство ходило много слухов и сплетен вплоть до того, что якобы были выявлены какие-то компрометирующие меня сведения анкетного или иного характера. Все это ложь. Во время работы в издательстве я пользовался полным доверием вышестоящих органов, включая аппарат ЦК КПСС. За 21 год работы в издательстве я выезжал в заграничные страны: ГДР, ФРГ, Англию, Японию, Египет, Индию и на Кубу.

Награжден орденами: Ленина, Отечественной войны 1-й степени, двумя - Трудового Красного Знамени (в том числе одним в 1971 г. за работу в издательстве), английским орденом Британской империи, многими медалями и почетными значками. Удостоен многих благодарностей, премий и почетных грамот. Мне было присвоено звание "Заслуженного работника культуры РСФСР".

В 1951 или 1952 гг. мне было присвоено звание посланника II класса.


(58) Ф.И. Видясов (р. 1918 г.) - советский дипломат. В 1946- 1947 гг. - советник посольства СССР во Франции, в 1947-1949 гг. и в 1953-1956 гг. - помощник министра иностранных дел.

(59) Имеется в виду пленум ЦК КПСС, состоявшийся сразу после окончания работы XIX съезда партии.

(60) О.А. Трояновский (р. 1919 г.) - советский дипломат, на дипломатической работе с 1944 г. В 1967-1976 гг. - посол в Японии, в 1976-1986 гг. - постоянный представитель СССР при ООН, в 1986-1990 гг. - посол в Китайской Народной Республике.

 

Опубликовано на Порталусе 17 января 2020 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама