В XIX - начале XX в. авторами воспоминаний и дневников являлись представители практически всех слоев населения¹. Чиновники, разночинцы, дворяне, священники, купцы, крестьяне, нередко вовсе не рассчитывая на публикацию своих писаний, освещали в них не только личные, семейные, бытовые сюжеты, но и общественно значимые события. Созданы комплексы мемуарной литературы, посвященные Крымской войне (П. В. Алабин, Н. И. Пирогов), общественно-политической жизни второй половины XIX в. и начала XX в. (Д. А. Милютин, П. А. Валуев, П. А. Кропоткин, С. Ю. Витте, Г. В. Плеханов), жизни царского двора и т.д.²

Деятели торгового мира проникались убеждением, что гарантией делового успеха являются не столько правительственные сословные привилегии, как было раньше, сколько собственная деловая репутация, наличие образования, опыта, способностей. Рост их самосознания проявился в мемуаротворчестве³. В 1920-е годы эти и другие купеческие мемуары исследовал и классифицировал Б. Б. Кафенгауз. Выделив в первую группу записки предпринимателей, повествующих о своей личной жизни и коммерческой деятельности (Крестовников, Сытин и др.), во вторую - мемуары выходцев из купеческого сословия - "лиц интеллигентных профессий" (Н. А. Полевой, К. С. Станиславский, В. Я. Брюсов), он констатировал, что купеческая мемуаристика является ценным историческим памятником прежде всего с бытовым содержанием⁴.

Содержательные воспоминания, еще мало введенные в научный оборот, оставили представители провинциального купечества, предприниматели Вятской губернии - крупного аграрного и торгового региона на северо-востоке Европейской России. Часть воспоминаний местных купцов и выходцев из этого сословия опубликована до революции (мемуары К. И. Клепикова, А. Е. Рязанцева)⁵, другие до сих пор не изданы (А. А. Прозоров)⁶.

Купеческие мемуарные произведения, созданные в Вятской губернии, немногочисленны. Их авторы принадлежали в основном к выходцам из потомственных предпринимательских семей. Предки Рязанцева, например, торговали еще в допетровскую эпоху, а один из них - Путилка Рязанцев - участвовал в работе Земского собора 1613 г.; Прозоров являлся племянником крупнейшего на русском Севере купца, коммерции советника, благотворителя и мецената Я. А. Прозорова, переселившегося в конце жизни в Петербург. Отсюда одна из сюжетных линий повествований - описание повседневной жизни и предпринимательской деятельности прародителей и наиболее известных родственников.

Из воспоминаний Рязанцева узнаем, что в XVII в. его предки владели в Хлынове (с 1780 г. - Вятка) обширной усадьбой с собственной кузницей и салотопней. Несмотря на состоятельность, в XVII в. Рязанцевы еще не имели каменных палат, а

Судовиков Михаил Сергеевич - кандидат исторических наук, доцент, зав. кафедрой отечественной истории Вятского государственного гуманитарного университета.

стр. 147

жили в деревянном доме. Эти купцы имели крупные землевладения: "вся земля от Вятки до села Красного, то есть их владения простирались на семь верст", - вспоминал Рязанцев; они имели зависимых людей - половников⁷. Среди названных им имен предков интересна личность Корнилия Рязанцева, который, по словам автора, был зятем патриарха Гермогена - известного деятеля Смутного времени, впоследствии канонизированного Русской православной церковью.

Автор обрисовал и фигуру деда - Феофилакта Михайловича, у которого он переписывал "крепостные акты, узкие и длинные, шириной четверти в три аршина, а длиной в целую комнату" и который вместе с другими местными купцами ездил в мае 1798 г. на встречу с императором Павлом I в Казань. Из воспоминаний Рязанцева видно, что в конце XVIII в. купеческий быт оставался простым и непритязательным. У Феофилакта Михайловича часто гостили воеводы, побывал в его деревянных хоромах и казанский наместник П. С. Мещерский. Тот удивлялся: "Достаточный хозяин, ты потчуешь меня шампанским, а у тебя в доме и мебели хорошей нет!"⁸ В доме Рязанцева не было ни кресел, ни стульев, а стояли обыкновенные деревянные лавки. Мещерскому непривычно было видеть такую обстановку в доме состоятельного человека.

Было что вспомнить о своих предках и ближайших родственниках Александру Александровичу Прозорову. Он отмечал, что Прозоровы - фамилия распространенная среди крестьян Вятского уезда, но "корень этой фамилии, вероятно, затерян во времени". Повествуя о ранних страницах семейной истории, автор ссылается на сведения из записной книжки Семена Антоновича Прозорова, "собственноручно им ведомой и помеченной 1771 годом"⁹; он, как видим, являлся человеком грамотным. Среди предков-крестьян Прозорова были владельцы мельницы, в последующем род стал купеческим. Дед автора мемуаров - Алексей Семенович, родившийся в 1780 г., торговал хлебом и имел дом в Вятке. У Алексея, женившегося дважды, была большая семья, и среди его сыновей наиболее удачливым в предпринимательстве являлся Яков (1816 - 1881), о котором в мемуарах рассказано особенно подробно.

Портрет Я. А. Прозорова, воссозданный его племянником, довольно яркий и колоритный: "Когда мне пришлось познакомиться с Яковом Алексеевичем, ему было уже лет 60. Росту он был немного выше среднего, волосы имел темно-русые, твердые, носил их всегда гладко остриженными, с косым рядом. Отличительной его привычкой было чесать затылок во всех случаях, когда ему приходилось задумываться или сосредоточиваться. Оставаясь один или играя в карты, он почти никогда не выпускал изо рта трубку табаку с длинным мундштуком. Черты лица его были правильные, но маловыразительные, а взгляд строго сосредоточенный".

Помимо сведений о торгово-предпринимательской и благотворительной деятельности Я. А. Прозорова, в мемуарах Александра Александровича содержатся интересные зарисовки его повседневной жизни. Купец 1-й гильдии Яков Прозоров, живя в огромном доме, который считали за честь посещать "все лица выдающиеся в городе или приезжие и принадлежащие к высшему служебному миру", устраивал у себя торжественные завтраки, обеды и ужины. Банкетами руководила его семья. Сам же он любил выходить только к началу застолья, находясь до этого в своем кабинете. Будучи гимназистом, автор мемуаров как-то зашел в кабинет дяди, где застал Якова Алексеевича сидящим в широком кресле перед письменным столом с трубкою в руках. "Вот, ты видел, - сказал Прозоров, - от меня сейчас вышли рабочие и мой служащий - торговый приказчик. Вот этих людей я ценю, они труженики, и результат их работы - реальная польза. А те, в тех комнатах, что гудят и веселятся, - это одна вывеска. Вот смотри: у меня лакей Михайло - франт, в течение дня раз пять переменяет одежду, видный собой, прекрасный выездной с каретой и докладом, а цена ему грош. Так научись, глядя на них, следовать примеру первых, а не гнаться за вторым"¹⁰. Это поучение запомнилось автору на всю жизнь.

Запомнился и следующий урок. "Отец как-то меня, в возрасте лет двенадцати, - пишет он, - послал в Вятку (родители А. А. Прозорова жили в Слободском. - М. С.) к дяде за деньгами. Я должен был получить несколько тысяч. Получив от Алексея Яковлевича (сына Я. А. Прозорова. - М. С.) пачки денег, я их сложил в саквояж и продолжал разговор. Минут 10 спустя он просит меня деньги ему возвратить, я вынул и отдал. Считает деньги - недостача, явление для меня непонятное. Доведя меня до слез, говорит, что, получая деньги, надо считать, что он с целью дать мне же урок нарочно вынул несколько кредиток, которые тотчас и вложил. Это был мой первый урок коммерческой грамоты. Позднее мой отец то же проделывал, посылая со мной деньги в контору из верхнего этажа в нижний, но я был уже осмотрительнее и не попадался впросак"¹¹.

Мемуарист пишет и о супруге Якова Алексеевича - Пелагее Семеновне, об их сыновьях - Владимире, рано умершем, и Алексее (1842 - 1914) - предпринимателе, впоследствии председателе Петербургского биржевого комитета. А. Я. Прозоров был

стр. 148

женат на потомственной дворянке Антонине Мосоловой, которая "выйдя замуж за коммерсанта, брак свой считала несколько низким для себя... Супруг же ее старался возможно возвыситься"¹².

В автобиографической части мемуарист повествует о своих детских годах, об учебе в Вятской гимназии и в Казани, о службе в окружном суде, об общественной деятельности, о своих увлечениях - театре и книгах, рассказывает о поездках за границу и по России, о жизни в первые годы советской власти. Перед читателем автор предстает как многосторонний и наблюдательный человек.

Представляют интерес биографические сюжеты и в воспоминаниях А. Е. Рязанцева. В 1794 г. с восьми лет он учился в народном училище, куда пошел охотно, потому что его дед, который был грамотным, внушил, что учение не таит в себе ничего плохого, а у отца, служившего казначеем в приказе общественного призрения, Александр уже видел директора училища и учителей - людей "смирных и обходительных". Другие мальчики испытывали страх, капризничали: "Охотнее, говорят, нынче идут в солдаты, чем шли тогда в народное училище"¹³. Далее рассказывается о преподавателях и товарищах по училищу, об экзаменах, которые начинались с музыки, звучавшей так громко, что Саша вскакивал с места от испуга, и приветственных речей. В конце экзамена в награду за успехи и хорошее поведение вручались книги. На экзаменах 1799 г. книгу получил и Александр Егорович. За шалость и "неисправность" могли употребить розги и палки, оставить без обеда либо поставить к печке. "За какое-то шуточное слово Александр Егорович простоял у печки целый класс (то есть урок. - М. С.)", - рассказывается в мемуарах¹⁴.

В мемуарах получили отражение эпизоды, связанные с историей и культурой российской провинции, описывается деятельность губернаторов, епископов, чиновников, приведены запоминающиеся портреты представителей местной деловой элиты. Понятно, что купцы-мемуаристы знали многие тонкости предпринимательской деятельности, общественной и личной жизни своих партнеров и конкурентов. В воспоминаниях А. Е. Рязанцева описаны деятельность и домашняя жизнь семейства именитого купца Ивана Толмачева, торговавшего в Архангельске. "В старые времена было так: десять рублей были деньги, сто рублей составляли богатство, о тысяче рублей страшно было и подумать. А купец Толмачев имел пять тысяч рублей, по тем временам - несметная сумма!" - восклицал автор¹⁵. Этот торговец имел в Хлынове каменные палаты, и никто, даже самые уважаемые в городе люди, не смели пройти мимо его дома в шапке, причем снимали ее и зимой и летом. После смерти купца в доме хозяйничала его сноха Евдокия Ермолаевна, женщина расчетливая и прижимистая, но и любящая обратить на себя внимание. Интересно описание толмачевских подвалов, где, по предположениям автора, хранились деньги. Подвалы являлись неотъемлемой частью купеческого дома, особенно таких состоятельных предпринимателей, как И. Г. Толмачев.

Мемуары А. А. Прозорова и К. И. Клепикова содержат целую галерею купеческих портретов. Константин Игнатьевич Клепиков (1821 - 1907), вятский старожил, как он сам себя называл, лично знал многих местных предпринимателей. Он характеризует коммерческую деятельность Т. Ф. Булычева, Я. Ф. Тырышкина, Александровых, Я. А. Прозорова и других¹⁶. Вместе с тем его описания весьма лаконичны и содержат в основе своей какой-либо интересный факт или важное историческое событие. Купец Юрасов привлек внимание Клепикова в связи с тем, что в 1860-е годы он закупал в зимний период чай в Кяхте и затем продавал его в Вятке; Куклин, Тырышкин, Булычев, Александров были пароходовладельцами, чем способствовали развитию региональной торговли; Сунцов построил крупный мыловаренный завод и т.д.

В отличие от воспоминаний Клепикова мемуары Прозорова содержат более детальные и образные жизнеописания. Автора интересовало буквально все, что связано с его героями - внешность, одежда, общественная, торгово-предпринимательская деятельность, развлечения, собственность, личная жизнь. Красочные характеристики дал Прозоров купцам Лаптевым, старообрядцам. "Бывало едет Михаил Дмитриевич на пароходе, увидит плывущие плоты, и выйдет на палубу, и громким голосом кричит: "Чьи плоты-то?" - "Лаптева", - отвечают с плотов. Тогда он, довольный, - пишет мемуарист, - оборачиваясь к окружающим и поглаживая свою бороду и брюшко, говорит: "Мои плоты-то?". Этому семейству, судя по воспоминаниям, были свойственны чванство, тщеславие. Дом К. И. Лаптева, любителя поиграть в преферанс, но не любившего проигрывать, был обставлен не только роскошно, но и крикливо. У него стоял "хороший рояль, на котором никто не играл", граммофон, перед камином лежала шкура белого медведя. На ней отдыхала и могла лежа принимать посетителей его жена Парасковья Антоновна - худенькая блондинка, выписывавшая туалеты и блиставшая бриллиантами. А еще она любила лошадей и крепкие напитки. "После ужина, бывало, велит заложить тройку в розвальни и катается по городу или на свою дачу близ вокзала.

стр. 149

Причем изредка забавлялась, выталкивая своего соседа локтем в снег, что доставляло удовольствие всей компании", - вспоминал Прозоров. "Выезд у них был парадный, лошади хорошие, словом все делалось на показ и на прожигание жизни"¹⁷.

Купеческие портреты воссоздавались на фоне различных сторон провинциальной жизни. Клепиков, побывавший по торговым делам во многих российских губерниях - Архангельской, Казанской, Нижегородской, Вологодской, Ярославской, Московской, Петербургской, характеризует экономическую жизнь северо-востока Европейской России. Как человек деловой, он сожалел об упадке во второй половине XIX в. торговли Вятки с Архангельским портом и вместе с тем высоко оценивал новшества - расширение пароходного сообщения, строительство железных дорог. Осуждал Клепиков и упадок, с его точки зрения, нравов. "Прежде была простота, доброта, послушание и повиновение старшим, был порядок как в общественной, так и в семейной жизни, - писал он, - чего ныне не увидишь и не услышишь"¹⁸. Автор был глубоко верующим человеком. В разделе "Письмо отца сыновьям и дочерям" он советовал: "Учите детей своих, чтоб они жили по заповедям Божьим... Веруйте в Бога... Чтобы быть хорошим человеком, надо быть истинным христианином". Клепиков ценил образованных людей и своим детям дал возможность изучать науки: "От одного брака имею в настоящее время в живых четырех сыновей и восемь дочерей, от них имею 17 внуков, 14 внучек, одного правнучка и двух правнучек. Все сыновья и дочери с Божьей помощью получили приличное образование"¹⁹. В целом видно, что в семье Клепиковых царил характерный для российского купечества старого времени патриархальный уклад.

В воспоминаниях провинциальных мемуаристов нашла отражение и политическая проблематика, хотя сами авторы предстают далекими от политики людьми. Об этом свидетельствует описанный Прозоровым эпизод: "Все наши судейские записывались в кадетскую партию, записали и меня, но в чем заключалась разница партий и что требовала партия кадетов, я не знал. Придя на одно из первых заседаний партии, я застал выборы уполномоченных на съезд в Москву. По окончании выборов я... просил, чтобы мне разрешили поехать на съезд на мой собственный счет не в качестве представителя, а чтоб иметь право послушать и ознакомиться. Мне в просьбе отказали, я обиделся и более на собрания не ходил"²⁰. Клепиков о своем участии в политической жизни не пишет, но в то же время из его мемуаров следует, что он не сторонник идеологии левых. Негативно оценив "нигилистов, коммунистов, анархистов", автор заключал: "Трудно искушать человека, который верует в Бога"²¹. Российские купцы в большинстве своем оставались консерваторами, что подтверждается и воспоминаниями вятских мемуаристов.

В мемуарах описаны и события, современниками которых авторы не были, - по трудам местных историков (А. С. Верещагина), периодике, другим воспоминаниям.

Мемуары Рязанцева, Клепикова, Прозорова составлялись уже на склоне жизни авторов. Когда прожита большая, яркая жизнь, желание рассказать о своем времени, о себе, поделиться опытом - явление естественное. В судьбах мемуаристов много сходства: во-первых, они являлись грамотными, образованными людьми (Рязанцев обучался в народном училище, Клепиков окончил уездное училище, учился в гимназии, Прозоров - выпускник Казанского университета); во-вторых, они были людьми энергичными и незаурядными, о чем свидетельствовала их служебная и общественная деятельность; в-третьих, свои записки сочиняли целенаправленно - для потомков. Прозоров сделал надпись: "Посвящается моим внучкам", а Клепиков отмечал в автобиографии, что пишет ее "по желанию своих сыновей, дочерей, внуков и внучек, в числе 45 человек, живущих в Москве и в других городах Российской Империи" (среди его внуков был А. В. Чаянов - известный экономист-аграрник и писатель), и также поместил в свои мемуары завещание в виде "Письма отца сыновьям и дочерям"²².

Воспоминания Рязанцева, Клепикова, Прозорова дают много ценного фактического материала по истории российской провинции XVII - первой четверти XX века. Соглашаясь с мнением Кафенгауза, что в купеческих мемуарах большой акцент делается прежде всего на бытовые зарисовки, все же стоит отметить, что эти воспоминания разнообразны по содержанию, затрагивают вопросы экономической, общественной, культурной жизни, раскрывают некоторые мировоззренческие черты предпринимательского слоя.

Классики русской литературы зачастую рисовали весьма неприглядный купеческий портрет. Мемуары не только самих купцов, но и современников, выходцев из других сословий, свидетельствуют, что такие предприниматели действительно встречались, но они не являлись общим правилом. Побывавший летом 1816 г. в Вятской губернии доктор медицины И. Ф. Эрдман, посетив заводы и домовладения местных купцов, отметил их состоятельность и был доволен купеческим радушием. А. И. Герцен, отбывая вятскую ссылку в 1835 - 1837 гг., "нашел двух-трех искренних приятелей между молодыми купцами" и писал позже в "Былом и думах" о высокой образованно-

стр. 150

сти местного молодого купечества²³. Вятский вице-губернатор В. А. Ратьков-Рожнов, восхищаясь масштабами деятельности Я. А. Прозорова, назвал его "выдающимся благотворителем", "доблестным гражданином"²⁴. И так было не только в Вятке.

Купеческие мемуары позволяют говорить о том, что образ российского предпринимателя был противоречивым. У представителей купеческого сословия сочетались различные качества - консерватизм и одновременно интерес ко всему новому, передовому; бережливость, часто граничившая со скупостью, и вместе с тем желание участвовать в широкой благотворительной деятельности; слабая образованность одних и гимназическое или университетское образование других и т.д. Купеческие мемуары представляют собой комплекс ценных исторических источников, заслуживающих внимания широкого круга исследователей.

Примечания

1. См.: ТАРТАКОВСКИЙ А. Г. Русская мемуаристика XVIII - первой половины XIX в. М. 1991, с. 26; Из 153 мемуарных произведений, написанных в XVIII в., у семи сословная принадлежность не установлена.

2. АЛАБИН П. В. Походные записки в войну 1853, 1854, 1855 и 1856 годов. Ч. 1 - 2. Вятка. 1861; ВИТТЕ С. Ю. Воспоминания Т. 1 - 3. М. 1960; Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел. Т. 1 - 2. М. 1961; КРОПОТКИН П. А. Записки революционера. М. 1990; МИЛЮТИН Д. А. Воспоминания. М. 2000 - 2005; "Народная воля" и "Черный передел": Воспоминания участников революционного движения в Петербурге в 1879 - 1882 гг. Л. 1989; ПИРОГОВ Н. И. Собр. соч. Т. 6. М. 1961; Тайны царского двора (из записок фрейлин). М. 1997.

3. КРЕСТОВНИКОВ Н. К. Семейная хроника Крестовниковых. Кн. 1 - 3. М. 1903 - 1904; Сведения о купеческом роде Вишняковых, собр. Н. Вишняковым. Ч. 1 - 3. М. 1903 - 1911; НАЙДЕНОВ Н. А. Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном. Ч. 1 - 2. М. 1903 - 1905.

4. КАФЕНГАУЗ Б. Б. Купеческие мемуары. - Труды Общества изучения Московской губернии, 1928, вып. 1, с. 105 - 128.

5. Сборник статей вятского старожила К. И. Клепикова. Вятка. 1899; Воспоминания вятского старожила К. И. Клепикова. Вятка. 1899; КЛЕПИКОВ К. И. Заметки и впечатления старожила. Вятка. 1900; Автобиография К. И. Клепикова. Вятка. 1902. В 1913 г. в "Трудах Вятской ученой архивной комиссии" напечатана рукопись протоиерея Н. Кувшинского "Несколько сведений из вятской хроники прошлых времен", в основу которой легли воспоминания вятского купца А. Е. Рязанцева 1786 - 1867). Этот факт дает нам право называть последнего мемуаристом (КУВШИНСКИЙ Н. П. Несколько сведений из вятской хроники прошлых времен (Со слов вятского купца Александра Егоровича Рязанцева и некоторых других лиц писано в 1863 году). - Труды Вятской ученой архивной комиссии, 1913, вып. 1 - 2).

6. ПРОЗОРОВ А. А. Род Прозоровых; ЕГО ЖЕ. Город Вятка и его обыватели; ЕГО ЖЕ. Мемуары о вятском театре. Эти воспоминания хранятся в Государственном архиве Кировской области (ф. 170, оп. 1, д. 171, 337, 420). Они представляют собой три машинописные книжки-тетради с правкой автора.

7. Одним из первых исследователей истории династии Рязанцевых стал А. А. Спицын (СПИЦЫН А. А. История рода Рязанцевых. Вятка. 1884).

8. РЯЗАНЦЕВ А. Е. Ук. соч., с. 10 - 11.

9. Государственный архив Кировской области (ГАКО), ф. 170, оп. 1, д. 337, л. 5.

10. Там же, л. 10 - 10об.

11. Там же, л. 12об. -13.

12. Там же, л. 10об. -11, 12 - 12об.

13. РЯЗАНЦЕВ А. Е. Ук. соч., с. 12.

14. Там же, с. 14.

15. Там же, с. 6.

16. КЛЕПИКОВ К. И. Заметки и впечатления старожила. Вятка. 1900, с. 6 - 8; ЕГО ЖЕ. Воспоминания вятского старожила. Вятка. 1901, с. 5 - 7.

17. ГАКО, ф. 170, оп. 1, д. 420, л. 46об. -47.

18. КЛЕПИКОВ К. И. Воспоминания вятского старожила, с. 3.

19. КЛЕПИКОВ К. И. Заметки и впечатления старожила, с. 8 - 9. Подобные же мысли встречаются в мемуарах А. А. Прозорова. "Счастливый исход жизни, быть может, происходит и от моего миросозерцания. Я верю в Бога и его присутствие во мне", - писал он (ГАКО, ф. 170, оп. 1, д. 337, л. 142об.).

20. ГАКО, ф. 170, оп. 1, д. 337, л. 135 - 135об.

21. КЛЕПИКОВ К. И. Заметки и впечатления старожила, с. 9.

22. ГАКО, ф. 170, оп. I, д. 337, 420; Автобиография К. И. Клепикова; КЛЕПИКОВ К. И. Заметки и впечатления старожила, с. 8 - 10.

23. Иоганна Фридриха Эрдмана путешествие по Вятской губернии летом 1816 года. В кн.: Календарь Вятской губернии на 1893 год. Вятка. 1892, отд. 3. Исторические сведения, с. 354 - 376; ГЕРЦЕН А. И. Соч. в 4 тт. Т. 1. М. 1988, с. 290.

24. РАТЬКОВ-РОЖНОВ В. А. Выдающийся благотворитель г. Вятки Яков Алексеевич Прозоров. В кн.: Статьи В. Ратькова-Рожнова. Вятка. 1896; Вятские епархиальные ведомости, 1896, N 3.