Совокупность судеб Аксаковых, как и история многих других дворянских семей России, "создает универсальный образ дворянского рода"¹. Для становления генеалогической культуры данной семьи особое значение имели сведения о родоначальнике. В русском дворянстве подобная информация бытовала в форме родовой легенды, которая в большинстве случаев упоминала о происхождении от знатного иностранца, выехавшего на службу к какому-либо правителю, занявшего высокое социально-должностное положение и пожалованного землями. Отечественные генеалоги, начиная с XIX в., уделяли большое внимание проверке достоверности подобных легенд, и им удалось установить информационную несостоятельность многих из них. Однако родословная легенда Аксаковых среди аналогичных источников выделяется высокой степенью достоверности. А. А. Зимин прямо писал, что древнейший период существования Шимоновичей "уходит своими корнями в историю Киевской Руси"².

Родословная легенда Аксаковых сводилась к следующему: в 1027 г. в Киев к князю Ярославу Мудрому с трехтысячной дружиной приехал "знатный варяжский князь" Шимон, в крещении нареченный Симоном³. Согласно родословцам, от Шимона происходили шесть фамилий: Вельяминовы, Воронцовы, Воронцовы-Вельяминовы, Аксаковы, Исленьевы и Башмаковы.

В хронологическом отношении легенда Аксаковых уникальна, поскольку даже эти, далеко не всегда достоверные источники, редко датировали жизнь родоначальников XI веком. Существование Шимона и события его биографии подтверждаются "Киево-Печерским патериком"⁴.

Существует возможность реконструировать генеалогию ближайших потомков родоначальника⁵. Сын Шимона Юрий (Георгий) был сподвижником великого князя Всеволода Ярославича, доверенным лицом князя Владимира Мономаха и главным советником Юрия Долгорукого. Его деятельность как администратора связана с Ростовско-Суздальскими землями и приходилась на начало XII века. Он официально именовался "ростовским тысяцким" и являлся ктитором Дмитриевского монастыря в Суздале⁶.

Кулешов Алексей Станиславович - кандидат исторических наук. Главное управление специальных программ Президента РФ.

Однако в дальнейшей родословной потомков Шимона имеется пропуск поколений, о наличии которого в историографии нет единого мнения. В XIX в. один из известных генеалогов князь П. В. Долгоруков признал отсутствие нескольких поколений среди ближайших потомков Шимона⁷, но с ним не согласился СИ. Воронцов-Вельяминов⁸, считавший, что в родословной все соответствует исторической действительности, а малое количество поколений объясняется длительной жизнью представителей рода. Как единичный факт подтверждения выдвинутой им версии можно привести нашу находку, сделанную уже в XXI в. в Аксаковском родовом некрополе в с. Завидово Конаковского района Тверской области. В соответствии с надгробной надписью титулярный советник Василий Николаевич Аксаков, умерший 4 апреля 1857 г., прожил более 100 лет. Историческими источниками также подтверждается, что он имел четырех детей (двух сыновей и двух дочерей). Первый ребенок появился на свет, когда отцу было около 70 лет. Этим и подобным ему обстоятельствами вполне объясняется и другой факт - нарушение синхронности поколений в различных ветвях рода. Между тем, пропуск в последовательности поколений вероятен, поскольку жизнь только 5 поколений в течение первой половины XI - первой трети XIV в., то есть почти за 300 лет, противоречит принятому в генеалогии правилу механической проверки родословий, которое предписывает считать, что на одно столетие приходится в среднем 3 мужских поколения рода. Современные исследователи вполне обоснованно признают наличие пропуска. Так, А. А. Молчанов полагает, что не сохранились сведения минимум об одном-двух поколениях⁹. В. А. Кучкин предложил иную версию. Не отрицая достоверности сведений о Шимоне, он считает, что в качестве родоначальника Воронцовых, Вельяминовых, а значит, и Аксаковых, "было объявлено лицо исторически известное, но к этому роду отношения не имевшее"¹⁰.

Следует отметить, что родословие предков Аксаковых еще в значительной степени остается не доказанным. Вместе с тем, свидетельство родословных книг о выезде одного из членов семьи из Владимира в Москву во второй половине XIII в. вместе с князем Даниилом Александровичем, является вполне достоверным¹¹. На новом месте представители рода занимали высокое служебное положение, находясь на протяжении значительной части XIV в. на посту московского тысяцкого. Они фактически стали первой по знатности семьей в Московском княжестве. Последний московский тысяцкий Василий Васильевич вместе с митрополитом Алексием фактически управлял государством в годы малолетства князя Дмитрия Ивановича, впоследствии названного Донским. Социальное и должностное положение рода укрепили браки. В 1366 г. сын тысяцкого Микула Васильевич и московский князь Дмитрий Иванович женились на дочерях нижегородского князя Дмитрия Константиновича, а Евпраксия, дочь Полуекта (Полиевкта) Васильевича, в 1406 г. вышла замуж за князя Петра, сына Дмитрия Донского¹². На рубеже XIV-XV вв. положение Шимоновичей начало меняться. Недовольный ликвидацией в 1374 г. должности тысяцкого старший сын Василия Васильевича Иван стал в оппозицию к московскому князю и был казнен, что привело к опале одной из ветвей рода. В XV в. крепкие связи с уделами, особенно с Дмитровом, где они имели земельные владения¹³, оказались препятствием для эффективной службы Вельяминовых при московском дворе.

В конце XV в. произошла генеалогическая дифференциация единого Дома Шимоновичей, в широком смысле обусловленная социально-культурными модификациями, происходившими при централизации Русского государства. В XV в. в привилегированном сословии возник целенаправленный интерес к родословию. Он помогал определять, а в случае необходимости и

отстаивать свое положение при московском великокняжеском дворе, где оказались потомки удельных князей, московское боярство, остатки региональных элит. Генеалогия "как нечто неизменное становилась основополагающим ранжирующим признаком и позволяла избегнуть серьезных конфликтов при назначениях на должности, выступая фактором повышения эффективности государственного управления"¹⁴.

Дом Шимоновичей распался на несколько самостоятельных семей, положивших начало обособленным родам. В их числе были Аксаковы, чьим непосредственным родоначальником стал Иван Федорович Вельяминов. Наряду с христианским он пользовался редким некалендарным именем Аксак (в источниках употреблялся также вариант Оксак), переводимым с тюркского как "хромой" или "хромец". Это указывало не на восточное происхождение рода, а скорее всего на физический недостаток Ивана Федоровича, и его употребление вполне согласовывалось с антропонимической ситуацией

XV века. В тот период также получили довольно широкое распространение имена иностранного происхождения, но и они не указывали на генеалогическую связь с определенным регионом¹⁵.

На рубеже XV-XVI вв. трое из сыновей родоначальника - Александр, Дмитрий, Василий были пожалованы описными вотчинами новгородского епископа Феофила, фактически утратили положение в среде московских родов и оказались в числе провинциальных землевладельцев. Только в середине XVI в. в результате Тысячной реформы 1550 г. они смогли вернуться в столицу. В числе набранной из регионов и получившей вблизи Москвы поместья тысячи "лучших слуг" оказалось трое Аксаковых, а вскоре среди столичных служилых людей находилось уже 6 представителей рода¹⁶.

Социальные позиции покинувших Москву на стадии формирования рода оказались, по всей видимости, к середине XVI в. во многом утрачены. Это обусловило всплеск местнической активности, направленной на определение и удержание нового положения в структуре служилого сословия, адекватного древнему происхождению и заслугам предков. Аксаковы выступили инициаторами 6 местнических споров (и только в одном случае являлись ответчиками)¹⁷. Почти все дела рассматривались в 1560-х - 1600-х гг., и, следовательно, именно в данный период произошло закрепление социально-генеалогического положения рода. Судя по кругу семей, с которыми инициировались местнические разбирательства, Аксаковы претендовали на место, равное столь же древним Радшичам и второстепенным титулованным Рюриковичам, чего, в итоге, им удалось добиться. Они занимали прочное положение в составе государева двора, служили на воеводских должностях и принадлежали к категории "дворян московских", которые использовались для разнообразных назначений¹⁸.

Однако не все Аксаковы смогли воспользоваться теми служебными и социальными перспективами, которые открылись благодаря нахождению в Москве. Некоторые из представителей рода снова оказались среди провинциального служилого сословия. Прежде всего, это относится к потомству сына боярского Михаила Юрьевича Аксакова. С 1574 - 1575 г.. он владел поместьем в селе Березовый Усад Арзамасского уезда, унаследованным после его гибели во время Ливонской войны сыновьями¹⁹. Во второй половине

XVI в. род Аксаковых разделился на две ветви: московскую (с XIX в. московско-калужскую) и арзамасскую (с XVIII в. уфимско-самарскую).

Их судьба в конце XVI - XVII в. отражала две модели социального бытования семьи, принадлежавшей к служилому сословию. Арзамасские Аксаковы являлись провинциальным служилым родом, заметных должностей не занимали, а представители московской ветви продолжали успешную службу

при царском дворе, достигали чинов стольников и дворян московских, регулярно назначались городовыми воеводами.

Отношения между ветвями складывались непросто и переросли в открытый конфликт, когда потребовалось подтвердить генеалогический статус. После отмены местничества специально созданная Палата родословных дел занималась составлением официальных родословных книг, для чего на служилых людей возлагалась обязанность представлять свои поколенные росписи. Московские Аксаковы подали ее в начале 1686 г., но не упомянули в тексте провинциальных родственников, объявив их родоначальника - воеводу и участника Ливонской войны Юрия Ивановича Аксакова - бездетным. Так часто поступали те, кто, стремясь не нанести ущерба своему социальному статусу, не упоминали об обедневших и неудачливых в служебном отношении ветвях родов. Арзамасские Аксаковы в мае того же года отреагировали на подобное умолчание, представив собственную роспись, где описывалось потомство Ю. И. Аксакова. В челобитной они прямо отмечали, что подававший первую роспись стряпчий Сергей Федорович Аксаков допустил искажение умышленно, "по ссоре с нами и не любя нас"²⁰. Несмотря на эти объяснения, в Палате родословных дел не стали сводить обе росписи. В Бархатную книгу вошло родословие только московской семьи²¹, откуда оно было заимствовано князем П. В. Долгоруковым для своего генеалогического справочника²². Только в конце XIX в. потомство Ю. И. Аксакова было включено в общее родословие²³.

Дальнейший этап социально-генеалогической эволюции рода Аксаковых связан с эпохой Петровских преобразований. Они оказали огромное влияние на структуру находившегося в кризисном положении русского общества, стимулировав его трансформацию из служилого сословия в дворянство. Как отмечают современные исследователи, "облик правящей элиты резко изменили сами петровские реформы, их социальная направленность оказала радикальное влияние на правящую элиту в целом"²⁴. В генеалогическом отношении это значило модификацию состава привилегированного слоя и изменение положения конкретных семей. Одни из них выдвинулись в социальном отношении, другие, наоборот, отошли в тень.

Аксаковы были затронуты общими процессами. Положение двух их ветвей существенно изменилось. Арзамасские, а с начала XVIII в. уфимско-самарские Аксаковы сумели вписаться в новую ситуацию, воспользовались возможностью повысить свой статус внутри формирующегося дворянского сословия. К концу столетия они достигли высших чинов по Табели о рангах и заметных должностей. Николай Иванович Аксаков, начинавший службу, как того требовало законодательство, рядовым в Троицком драгунском полку, к концу жизни стал действительным тайным советником, побывал на должностях смоленского (в 1797 г.) и ярославского (в 1797 - 1799 гг.) губернатора²⁵. Не менее значимую карьеру сделал его сын Михаил, начинавший службу рядовым в лейб-гвардии Измайловском полку, а к концу жизни имевший чин генерал-лейтенанта (с 1800 г.) и звание сенатора (с 1816 г.)²⁶.

В XIX в. Аксаковы из этой ветви отдавали явное предпочтение гражданской службе, стабильно получали высшее образование, причем преимущественно юридическое - либо в Императорском училище правоведения, либо в одном из университетов: Московском, Казанском или Санкт-Петербургском²⁷.

Наряду с социально-служебным заметно улучшилось материальное положение этой прежде не слишком состоятельной ветви. Постоянно и целенаправленно занимаясь скупкой земель, в том числе у башкир²⁸, ее представителям удалось создать обширные земельные владения в Оренбургской и

Симбирской губерниях. Во второй половине XIX в. после отмены крепостного права они смогли адаптироваться к изменившейся социально-экономической ситуации и до начала XX в. сохранять материальное благополучие, в отличие от многих других древних родов. Отец известного писателя Тимофей Степанович Аксаков на момент смерти был собственником более 7100 десятин земли. Его внук Григорий, действительный статский советник, сначала уфимский, а затем самарский губернатор, в 1873 г. обладал 9000 десятинами земли в Уфимской губернии, а праправнуку, композитору Сергею Сергеевичу Аксакову в 1915 г. в Самарской губернии принадлежало 3000 десятин земли²⁹.

Активное участие в общественно-политической, научной и литературной жизни России Аксаковых из этой ветви способствовало формированию широкой известности древнего рода. Среди их представителей были писатель Сергей Тимофеевич и его сыновья славянофилы Иван и Константин. Прочное материальное и служебное положение, участие в деятельности органов дворянского самоуправления обусловили то, что уфимско-самарские Аксаковы не испытывали серьезных трудностей при правовом закреплении своих сословных прав. В соответствии с Жалованной грамотой дворянству 1785 г. юридическое признание статуса выражалось во внесении в губернские родословные книги, разделенные на шесть частей в соответствии с происхождением или успехами в службе. Рассмотрение доказательств принадлежности к сословию возлагалось на губернские дворянские собрания. Представители уфимско-самарской ветви Аксаковых первыми из рода просили о внесении в дворянскую книгу. В 1791 г. полковой квартирмейстер Степан Михайлович Аксаков был записан "вместе с родом" в шестую часть книги по Уфимской губернии, что означало признание в древнем дворянстве³⁰. В дальнейшем, на протяжении более 100 лет его потомки безоговорочно причислялись к этой категории сословия.

Судьба московской ветви Аксаковых в XVIII - начале XX в. значительно отличалась от судьбы их провинциальных родственников. Они не смогли в должной мере адаптироваться к ситуации постпетровской России и в середине XVIII в. пополнили ряды мелкопоместного дворянства, находились исключительно на военной службе, после которой занимали мелкие должности в местных учреждениях. Ограничивались военными гимназиями, кадетскими корпусами и училищами, но служили честно, участвовали в большинстве войн, которые велись в XVIII - начале XX века. Наиболее удачную карьеру сделал Павел Николаевич Аксаков, в июле 1917 г. ставший полковником, а в сентябре - последним командиром 10-го Новоингерманландского пехотного полка³¹. Ярким представителем этой ветви рода, безусловно, является известная мемуаристка Т. А. Аксакова, чьи воспоминания периода конца XIX - середины XX в. относятся к источникам высокой степени достоверности³².

Падение уровня служебных притязаний сопровождалось сокращением земельных владений, которое, однако, произошло несколько позже, чем понижение служебно-должностного статуса. В 1769 г. капрал Николай Иванович Аксаков вместе с сестрами имел в Клинском уезде около 1000 десятин унаследованной земли³³, но два его сына в 1799 г. делили всего 47 крестьян³⁴. Земельные владения уменьшались не только вследствие разорения, но и в результате мошеннических действий соседей Аксаковых, пользовавшихся их материальными затруднениями. В начале 1830-х гг. прапорщик Алексей Степанович Аксаков продал последние 120 десятин земли соседу по имению подполковнику Е. К. фон Брунову. Получил он 3 тыс. рублей, но по просьбе покупателя для гарантии сделки составил заемное письмо на 15 тыс. рублей.

После смерти продавца Брунов вопреки обещанию предъявил документ к оплате. Родственники покойного жаловались на мошенничество, но только личное вмешательство императора, по повелению которого была создана специальная комиссия, разбиравшаяся с делом, позволило пресечь преступление³⁵.

С середины XIX в. в историографии бытует ошибочное представление о конкретном происхождении этой семьи. Считалось, что они являются потомками стольника царицы Прасковьи Федоровны Ивана Семеновича Большого Аксакова³⁶, но документы свидетельствуют, что он умер 20 июня 1713 г., причем бездетным, поскольку его имения унаследовали племянники. Дополнительным доказательством является тот факт, что прямой предок Аксаковых, внесенных в родословную книгу Московской губернии, капрал Николай Иванович родился около 1721 г. и, следовательно, мог быть только сыном капитана Ивана Семеновича Меньшого, умершего в 1735 году³⁷.

В отличие от благополучных во всех отношениях уфимско-самарских Аксаковых представители московской ветви испытывали серьезные трудности при юридическом оформлении своего происхождения, точнее - при определении конкретной категории сословия. Они имели право на причисление к древнему дворянству, и первоначально их статус был признан Московским дворянским депутатским собранием 18 декабря 1832 года. Однако Временное присутствие Герольдии, ссылаясь на отсутствие сведений о том, что прямые предки Аксаковых "пользовались дворянством за сто и более лет или чтобы предки владели имениями, населенными крестьянами", в 1847 г. перенесло род во вторую часть³⁸, определив Василия Николаевича Аксакова по чину подпоручика к лицам, выслужившим дворянство по военной службе. Эта генеалогическая ошибка вызвала большое возмущение в семье. В течение многих лет проситель пытался исправить ее, представляя новые документы о земельных владениях, в частности, о наследовании сельца Рябинки Клинского уезда, и происхождении³⁹. Однако перебороть бюрократическую машину оказалось невозможно. С правовой точки зрения Аксаковы считались не древней, а выслужившей дворянство семьей. Дети В. Н. Аксакова явочным порядком сопротивлялись этому, писали в документах о признании своего древнего дворянства⁴⁰, но уже поколение внуков спокойно причислялось к выслуженным родам, не видя, видимо, особого значения в принадлежности к конкретной категории сословия. Такое изменение позиции отразило реалии конца XIX в., когда нарастали кризисные явления в социальной системе страны.

Материальное оскудение московских Аксаковых имело следствием возрастание территориальной мобильности ее представителей. Как и многие другие древние дворяне они стали переселяться в те регионы, где процесс обезземеливания происходил менее интенсивно, и значительную роль в этом играли владения, получаемые в результате браков.

Так окончательно сформировалась третья ветвь рода - тульско-рязанская, которая, в силу поздней стратификации, сочетала в себе различные модели бытования дворянства. Она состояла из двух семей. Одна поселилась в Тульском уезде еще в первой половине XVIII в.⁴¹ и в XIX в. по характеристикам соответствовала модели, присущей московским Аксаковым - военная служба, незначительные земельные владения, невысокий уровень образования. Правовое признание дворянского достоинства Аксаковых по Рязанской губернии произошло в 1796 г., а по Тульской - в 1822⁴².

Другая семья оказалась в тульско-рязанском регионе вследствие заключенного в 1819 г. удачного брака гвардии капитана Николая Ивановича Аксакова и дочери действительного тайного советника П. С. Валуева, за кото-

рой в 1855 г. состояло 1125 душ крестьян в Тульской, Рязанской, Костромской и Владимирской губерниях⁴³. Эта семья дольше, чем другая, сохраняла материальный достаток, но и ее представители к концу столетия оказались безземельными и жили на служебное жалование. Тем не менее, тульско-рязанская ветвь оставила определенный след в истории русской культуры. К ней принадлежали два известных общественных и литературных деятеля второй половины XIX в. - братья Николай и Александр Петровичи Аксаковы⁴⁴.

Благодаря матримониальным связям во второй половине XIX в. сформировался новый центр расселения Аксаковых - Калужская губерния. Около 1860 г. офицер Рязанского пехотного полка Николай Васильевич Аксаков женился на Юлии Владимировне Воейковой, которая получила после смерти отца поместье в сельце Антипове Козельского уезда⁴⁵. Их многочисленное потомство (8 детей и 13 внуков) сформировало в регионе большой семейный клан. Связи Аксаковых с Калужской губернией установились быстро и прочно, мужчины служили в местном управлении, женщины - в сфере образования и медицины, они принимали участие в деятельности земских и дворянских учреждений. Однако формальные отношения с московским регионом сохранялись практически до 1917 года. Калужские Аксаковы по-прежнему подавали прошения о записи в родословную книгу Московской губернии. Последней это сделала Мария Михайловна Аксакова, которая вместе с сыном Михаилом 25 октября 1914 г. была причислена к региональному дворянскому сообществу⁴⁶.

С конца XVIII до начала XX в. Аксаковы были внесены в родословные книги 7 губерний: Калужской, Московской, Оренбургской (Уфимской), Рязанской, Самарской, Симбирской и Тульской. Всего с 1791 по 1914 г., по подсчетам О. Н. Наумова, принадлежность к сословию юридически оформили 70 человек из рода Аксаковых; среди них - 46 мужчин, 19 женщин, 5 жен. Некоторые члены семьи вносились одновременно в родословные книги 2 - 3 губерний, поэтому всего случаев внесения обнаруживается 78. Наиболее интенсивно и длительно фиксировались Аксаковы по региону первоначальной исторической локализации - Московской губернии - 45,7% от всех случаев. В хронологическом отношении больше всего случаев правового признания дворянского статуса приходилось на вторую (26,9% зарегистрированных случаев) и третью (24,4%) четверти XIX в., что связано со стремлением сохранить статус в менявшейся социально-экономической обстановке⁴⁷.

Важным аспектом бытования дворянского рода является формирование собственной символики, в первую очередь - герба, который, будучи социально-правовым знаком, визуально закреплял принадлежность к привилегированному сословию.

Символика в семье Аксаковых появилась не позже конца XVI века⁴⁸. Эмблемы помещались на печатях и выполняли функцию удостоверительного знака. Однако опыт XVI-XVII вв. оказался в дальнейшем утрачен и не стал основой для герба. Геральдизация Аксаковых оказалась обусловлена стремлением к правовому признанию древности рода. В данной ситуации герб становился неотъемлемым социальным атрибутом.

Герб Аксаковых был создан в конце XVIII в. в связи с составлением официального "Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи", начатого в 1797 году. Подготовка и утверждение его томов оказали большое влияние на состояние русской родовой геральдики, усилили внимание представителей сословия к гербам как социальному знаку.

Герб Аксаковых был внесен в четвертую часть "Общего гербовника"⁴⁹, утвержденную императором Павлом 7 декабря 1799 года. Его официальное

описание таково: "В щите, имеющем серебряное поле, изображено красное сердце, пронзенное стрелой; щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянской на нем короной и тремя страусовыми перьями; намет на щите серебряный, подложенный красным; щит держат два воина в латах, имеющие в руках по одному копью".

Для русской геральдики характерно использование общих эмблем в гербах семей, происходивших от одного родоначальника. У Шимоновичей такая традиция не соблюдалась. Герб Аксаковых не содержит эмблем, находящихся в гербах Вельяминовых, Воронцовых-Вельяминовых или Исленьевых, хотя всем им было известно об общем происхождении. Аксаковы использовали эмблему, которая представляла собой польский герб Аксак. Ее выбор был, скорее всего, случаен и обусловлен созвучием названия герба и фамилии рода. С начала XIX в. герб использовался как доказательство при правовом подтверждении дворянства. В 1801 г. Николай Иванович Аксаков получил копию с рисунка из "Общего гербовника". Она представлялась сначала при внесении в родословную книгу Тульской губернии, а затем при причислении к московской корпорации⁵⁰.

Геральдическая традиция, хотя и поздно сложившаяся, успешно интегрировалась с родовой культурой Аксаковых. В XIX-XX вв. она развивалась, в семье сложился обычай широкого бытования герба. В калужско-московской ветви существовала традиция ношения кольца с семейным гербом.

Судьбы Аксаковых в XX в. отразили историю русского дворянства в целом. В первые годы столетия они продолжали участвовать в общественно-политической и культурной жизни страны, трудились в сфере государственного управления, в земских органах, служили в армии. Образование и здравоохранение стали теми сферами, где проявили себя женщины этого рода. Несмотря на потерю значительной части земельных владений, Аксаковы приспособились к изменившемуся материальному положению. В социальном отношении род стал более открытым, появились браки с лицами недворянского происхождения.

События октября 1917 г. обострили проблему социальной адаптации и поиска компромисса с изменившейся социально-политической и экономической ситуацией. Большинство Аксаковых не приняли политических изменений, участвовали в Белом движении. Больше половины представителей рода эмигрировали; из оставшихся в живых к 1921 г. 23 членов семьи 12 оказались вне пределов родины. Проживали в Китае, Югославии, Германии, Румынии, Греции, Болгарии, Франции, а с середины XX в. - в США, Ливане, Аргентине, Австралии, на Мадагаскаре. Некоторые в 1950-е гг. вернулись в СССР, потомки оставшихся за рубежом во втором - третьем поколениях полностью ассимилировались.

Находившиеся в СССР Аксаковы утратили прежнее правовое и социальное положение, но советская власть не могла полностью игнорировать их интеллектуальный потенциал. Они продолжали трудиться в сферах образования, управления, науки и культуры. В СССР к 1930-м гг. оставалось всего трое мужчин из рода Аксаковых - бывший поручик Борис Сергеевич, его двоюродный брат майор Красной Армии Михаил Георгиевич и малолетний сын последнего Михаил. Оба взрослых представителя рода, а также практически все их родственники подверглись репрессиям. Военный летчик М. Г. Аксаков был расстрелян 10 февраля 1938 г. по ложному обвинению в участии в "контрреволюционной троцкистской вредительской организации в системе Противовоздушной обороны Москвы" и ведении разведывательной работы в пользу Польши⁵¹. Впоследствии он был полностью реабилитирован.

В демографическом отношении Аксаковы принадлежали к средним по численности дворянским родам. В их родословной нами учтено 252 человека. Если анализировать количественные показатели отдельных поколений, то следует отметить, что наибольшая численность представителей семьи отмечается в тех поколениях, чье время жизни пришлось на XIX в. (31 - 38 человек). Резкое сокращение членов рода (от 16 до 5) произошло в двух последних генерациях и связано с последствиями событий гражданской войны и репрессиями в СССР 1930-х годов. К 1917 г. род насчитывал 28 человек, а в настоящее время (без учета носящих фамилию по женской линии) - 9. В XX в. пресеклись тульско-рязанская и уфимско-самарская ветви рода. Последняя из них - в 2007 г. со смертью Ирины Сергеевны Аксаковой, праправнучки писателя СТ. Аксакова. Неблагоприятное демографическое положение сложилось и в московско-калужской ветви: в ее последнем поколении имеется единственный представитель мужского пола, что создает большую вероятность окончательного пресечения рода в пределах ближайших поколений.

Примечания

1. НАУМОВ О. Н. Род Аксаковых в контексте истории русского дворянства. М. 2009, с. 3.

2. ЗИМИН А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV - первой трети XVI в. М. 1988, с. 157.

3. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 210, оп. 18, д. 64, л. 1.

4. Древнерусские патерики. Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик. М. 1999, с. 7, 109.

5. МОЛЧАНОВ А. А. История древнерусского боярства в генеалогических источниках (ростово-суздальские и московские тысяцкие Шимоновичи-Протасьевичи в XI-XIV вв.). Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. Чтения памяти В. Т. Пашуто, М. 1990, с. 79 - 83; ЕГО ЖЕ. Варяжско-русский род Шимоновичей в XI - первой половине XIV в.: генеалогическая фикция или историческая реальность? XIV конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. М. -Архангельск. 2001, с. 103, 104.

6. МОЛЧАНОВ А. А. Тысячелетние корни славного русского рода: ростово-суздальские и московские тысяцкие. М. 2009, с. 258.

7. ДОЛГОРУКОВ П. В. Российская родословная книга. Ч. 4. СПб. 1857, с. 71.

8. ВОРОНЦОВ-ВЕЛЬЯМИНОВ СИ. Род дворян Воронцовых-Вельяминовых. Тула. 1903, с. 19.

9. МОЛЧАНОВ А. А. Тысячелетние корни..., с. 259.

10. КУЧКИН В. А. Вельяминовы на службе у московских князей в XIV - начале XV в., с. 279.

11. Там же, с. 284 - 285.

12. Там же, с. 299; МОЛЧАНОВ А. А. Тысячелетние корни..., с. 262.

13. ЗИМИН А. А. Ук. соч., с. 160.

14. НАУМОВ О. Н. Ук. соч., с. 7.

15. КОБРИН В. Б. Опричнина. Генеалогия. Антропонимика. М. 2008, с. 173 - 175.

16. Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. М. -Л. 1950, с. 68, 84, 93, 134.

17. ЭСКИН Ю. М. Местничество в России. XVI-XVII вв. М. 1994, с. 54, 68, 69, 99, 105, 107, 123.

18. Правящая элита Русского государства IX - начало XVIII в.: Очерки истории. СПб. 2006, с. 249.

19. ЮШКОВ А. И. Акты XIII-XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества. Ч. 1. М. 1898, с. 183 - 184. Список 1680-х гг. РГАДА, ф. 210, оп. 18, д. 64, л. 4, 5.

20. РГАДА, ф. 286, оп. 2, д. 75, л. 574об.; ф. 210, оп. 18, д. 64, л. 3.

21. Родословная книга князей и дворян российских и выезжих. Ч. 2. М. 1787, с. 18 - 19.

22. ДОЛГОРУКОВ П. В. Ук. соч., с. 44- 46.

23. РУММЕЛЬ В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Т. I. СПб. 1886, с. 22.

24. Правящая элита Русского государства..., с. 470.

25. Ярославские губернаторы. 1777 - 1917 гг. Ярославль. 1998, с. 110 - 117; КОНОНОВ В. А. Смоленские губернаторы. 1711 - 1917 гг. Смоленск. 2004, с. 151 - 154.

26. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1068, оп. 1, д. 56, л. 2; Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 489, оп. 1, д. 7062, л. 282об. -283.

27. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 1284, оп. 43, д. 34, л. 67об. - 68; Центральный государственный архив г. Санкт-Петербурга, ф. 355, оп. 1, д. 29 - 31; Рос-

сийский государственный архив литературы и искусства, ф. 10, оп. 1, д. 131, л. 1об. - 2; д. 132, л. 2.

28. Материалы по истории Башкирской АССР. Т. 5. М. 1960, с. 320.

29. РГИА, ф. 1343, оп. 16, д. 75, л. 141; ф. 1284, оп. 43, д. 34, л. 67об.; ф. 1162, оп. 7, д. 14, л. 22об.

30. Государственный архив Самарской области, ф. 430, оп. 1, д. 815, л. 18- 18об.

31. РГВИА, ф. 409, оп. 1, д. 171627, л. 418об.

32. АКСАКОВА (СИВЕРС) Т. А. Семейная хроника. Париж. 1988; ЕГО ЖЕ. Семейная хроника. М. 2005.

33. КУСОВ в. с. Земли Московской губернии в XVIII веке. Т. 2. М. 2004, с. 260, 281, 288 - 289, 293, 299, 314.

34. Центральный исторический архив г. Москвы (ЦИАМ), ф. 4, оп. 8, д. 15, л. 2об.-3об.

35. РГИА, ф. 395, оп. 273, д. 187; ЦИАМ, ф. 4, оп. 2, д. 61.

36. ДОЛГОРУКОВ П. В. Ук. соч., с. 45.

37. ЦИАМ, ф. 4, оп. 14, д. 15, л. 4; РГАДА, ф. 286, оп. 1, д. 512, л. 9; Областные правители России, 1719 - 1739 гг. М. 2008, с. 172.

38. ЦИАМ, ф. 4, оп. 8, д. 15, л. 17 - 17об.

39. Там же, л. 12, 17 - 17об.; оп. 14, д. 14, л. 8 - 8об., 10 - 10об.

40. ЦИАМ, ф. 4, оп. 8, д. 15, л. 45 - 46.

41. Там же, оп. 14, д. 14, л. 4об.

42. Государственный архив Рязанской области, ф. 98, оп. 10, д. 4, л. 12 - 12об.; Государственный архив Тульской области, ф. 39, оп. 2, д. 22, л. 2 - 5.

43. ЦИАМ, ф. 4, оп. 14, д. 13, л. 24об.

44. АКСАКОВ Н. П. Духа не угашайте! М. 2000; Предание Церкви и предания школы. М. 2000.

45. Государственный архив Калужской области, ф. 30, оп. 8, д. 1268, л. 4об.

46. ЦИАМ, ф. 4, оп. 8. д. 15, л. 145.

47. НАУМОВ О. Н. Ук. соч., с. 19 - 20.

48. ИВАНОВ П. И. Сборник снимков с древних печатей, приложенных к грамотам и другим юридическим актам, хранящимся в Московском архиве Министерства юстиции. М. 1858, с. 12, табл. VIII, N 149.

49. Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи. Ч. IV. СПб. [1800], N 19.

50. РГИА, ф. 1343, оп. 16, д. 752, л. 74; ЦИАМ, ф. 4, оп. 14, д. 13, л. 10 - 10об.

51. Архив Управления ФСБ РФ по Калужской области, д. 961256, л. 153. Несмотря на наличие убедительных документов, в семье Аксаковых до сих пор бытует легенда о том, что примерно в 1940 - 1941 гг. из эшелона, проходившего через Ростов-на-Дону, в спичечном коробке, на котором был написан ростовский адрес, на пути была выброшена записка от М. Г. Аксакова, которая была передана родственникам его жены, проживавшим в этом городе. Как утверждал племянник М. Г. Аксакова Ю. Д. Покровский, в ней были несколько фраз, написанных красным карандашом: "Оля, Митя (родители Ю. Д. Покровского. - А. К.) - проезжаю Ростов, куда везут, не знаю. Я ни в чем не виноват. Передайте семье, что жив...".