Рейтинг
Порталус

СТАЛИНСКИЕ ДЕПОРТАЦИИ. 1928 - 1953. РОССИЯ. XX ВЕК. ДОКУМЕНТЫ

Дата публикации: 10 февраля 2021
Автор(ы): С. А. КРАСИЛЬНИКОВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ
Источник: (c) Вопросы истории, № 9, Сентябрь 2006, C. 166-169
Номер публикации: №1612958378


С. А. КРАСИЛЬНИКОВ, (c)

Международный фонд "Демократия". М. Изд. "Материк". 2005. 904 с.

 

Документальные издания стали знаковым событием 1990-х годов в отечественной исторической науке, выполнив, помимо прочего, важную компенсаторную функцию как для общества (документам неспециалисты априорно доверяют больше, нежели аналитике), так и для профессионального исторического сообщества, оказавшегося в условиях "нормативного вакуума". Достаточно скоро, впрочем, выяснилось, что документальное поле стало пространством как для появления качественных и глубоких публикаций, так и публикаций поверхностных и эклектичных, зачастую рассчитанных на то, чтобы "забить колышек" то тут, то там. Документальное половодье вынесло на поверхность и изрядное количество "пены", появилось большое число публикаторов, не отягощенных знанием азов источниковедения и археографии.

 

Последние несколько лет ознаменовались появлением в рамках выпускаемых в России

 

стр. 166

 

 

серийных документальных изданий сразу нескольких сборников, посвященных советской репрессивной политике, в том числе депортационной, соответствующих современным научным публикационным критериям (Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922 - декабрь 1936. М. 2003; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Документы и материалы. Т. 3. 1930 - 1934. Кн. 1. 1930 - 1931. М. 2003; Кн. 2. 1932 - 1934. М. 2005; История сталинского ГУЛАГа: В 6 т. Т. 5: Спецпереселенцы в СССР. М. 2004; Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение. 1930 - 1940. М. 2005. Архивы Кремля).

 

Основной признак качественной документальной крупноформатной публикации (в нашем случае - сборника) - возможность получения читателем полноценной информации от каждого из составляющих ее компонентов. Речь, в частности, идет о распространенном среди специалистов приеме чтения "обратным ходом" (выражение условное). Вначале - знакомство с содержанием сборника через перечень публикуемых документов, далее-с элементами научно-справочного аппарата ("конвоя" источников), затем с самими документами, поднимаясь тем самым "снизу вверх", соотнося исполнение с замыслом (аналитическим введением), а не наоборот.

 

Знакомство в таком формате с рецензируемым сборником уже на уровне перечня документов говорит о нестандартности, своеобразии структурирования корпуса источников. В основу всех публикаций положен тематико-хронологический принцип, однако далеко не везде он реализован внятно. Здесь это сделано с предельной тщательностью и обоснованностью, (возможно даже подчеркнуто формализовано через присвоение документам индексов - для части 1-й от 1.1 до 1.46, для части 2-й от 2.1 до 2.101 и т. д.), что призвано "приземлить" на деле весьма амбициозную цель составителей Н. Л. Поболя, П. М. Поляна - показать в исторической динамике осуществление сталинским режимом депортационных кампаний (составителями таковых выделено 52) и депортационных операций (130) в хронологических границах 1928 - 1953 годов.

 

Уже в самом формате сборника заложено интригующее специалистов сочетание формы и содержания: попытаться уложить в 900-страничный объем и в 460 публикуемых документов (из них 137 впервые или впервые полностью) все "богатство" сталинской депортационной политики. Если это что-то вроде хрестоматии, очередной, пусть и квалифицированной надстройки, базирующейся на десятках тематических сборников документов по данной тематике, то функция издания прагматична, но не более того. Однако здесь есть и отчетливо выраженная справочная составляющая.

 

Есть именной указатель почти на 50-ти страницах (около 1500 фамилий), библиография на несколько сотен основных публикаций по теме, а также приложения, ядром которых выступает не имеющее в научной литературе аналогов табличное приложение "Депортационные кампании и депортационные операции в СССР (1918 - 1952)". Впрочем, здесь есть еще и мощная аналитическая составляющая, буквально пронизывающая все издание, поскольку помимо традиционных компонентов (статей вводной и от составителей), предваряющих собственно корпус документов, каждой из пяти частей сборника предпослан свой аналитический миниочерк (преамбула). Правомерен вывод, что перед нами одновременно и хрестоматия, и справочник, и исследование и, в конечном итоге, путеводитель по истории сталинской депортационной политики и практики ее осуществления.

 

В такого рода издании именной указатель приобретает особое значение. Это - путеводитель по "репрессированным лицам" (определение составителей), с одной стороны, и вдохновителям, организаторам и исполнителям репрессивных кампаний и операций, с другой. За первыми стоит цифра в 6 млн. депортированных внутри страны, еще приблизительно столько же дали внешние, или международные принудительные миграции военного и поствоенного времени, а всего, с учетом компенсационных мигрантов - более 14 млн. человек (подсчеты Поляна). Строгих и достоверных подсчетов численности "спецконтингента" с противоположной стороны в литературе нет, но вовлеченных и причастных к проведению высылок и функционированию системы спецпоселений, было, по-видимому, от миллиона до двух миллионов человек. Страна, населенная "спецконтингентом", где высокопоставленные партийцы и чекисты с легкостью перемещались на противоположную сторону свободы и жизни (судьбы П. П. Постышева, Г. Г. Ягоды, В. С. Абакумова и др.). Страна, где полвека спустя проживают, вероятно, около миллиона репрессированных и раз в десять меньше (но все же десятки тысяч) тех, кто участвовал в осуществлении массовых и локальных депортаций со статусом участников и ветеранов войны.

 

И здесь уместен вопрос о контексте депортаций как феномена, признака и сущностной характеристики советской (сталинской) эпохи. Полян справедливо отмечает, что депортационная политика имела в своей основе два императива - внутри- и внешнеполитический, то есть служила инструментом осуществления внутриполитических и геополитических целей и задач правящего режима. В таком случае очень прозрачной и мотивированной (с точки зрения Сталине-

 

стр. 167

 

 

кой власти) являются этнические депортации, связанные с подготовкой к "большой" (внешней) войне и действиями в ее ходе, равно как и с последствиями после ее завершения. Это - "зачистки" пограничных и приграничных территорий в 1930-е годы, новых и "старых" территорий, приобретенных, оставленных и вновь обретенных в ходе и после войны, это "превентивные" депортации и депортации "возмездия" и т. д. Однако здесь выпадает самая масштабная и значимая для сталинского режима депортация 1930-х годов - крестьянская ("кулацкая"), социальная по своему типу, с внешней войной если и связанная, то скорее опосредованно.

 

Но если депортация, или насильственное, принудительное переселение масс (групп) населения есть предвестник или спутник войны с ее чрезвычайными, экстремальными условиями, то сталинские депортации 1930 - 1952 гг. - это индикаторы Большой Войны (внутренней и внешней). Правда, первую из них мы бы с определенной долей условности обозначили как квазигражданскую войну, инспирированную и осуществленную сталинским режимом в 1930 - 1939 гг., где присутствовали сопутствующие войне признаки (милитаризация экономики, принудительный труд и мобилизации, голод и нормированное снабжение, массовые репрессии с трансформацией в государственный террор и т. д.), куда "органично" вписываются все прямо немотивированные геополитическими целями депортации этого периода.

 

Особую и самостоятельную ценность имеют авторские, аналитические фрагменты издания, написанные Поляном, авторитетным специалистом в данной области. Его вступительная статья "Депортация и этничность" представляет собой новаторское исследование, а в сочетании с текстом "От составителей" перед читателями предстает микроисследование сталинской депортационной политики. В обстановке паузы после публикаторской и публицистической полосы "бури и натиска" инвентаризация информационного массива и взвешенная рефлексия по поводу феномена депортаций в высшей степени своевременны. Событием в научном мире стала вышедшая в 2001 г. монография Поляна "Не по своей воле: история и география принудительных миграций в СССР" (М. 2001). Здесь же Полян выступил в роли и аналитика и публикатора (во втором качестве вместе с Поболем). В аналитике Поляна самой мощной составляющей выступает классификационная четкость и терминологическая определенность. Так, здесь вводятся деление депортаций на внутренние и внешние, на частичные и тотальные, на основные и вторичные (перемещение из мест первоначального размещения в другие территории), на превентивные и депортации отступления и т. д. С его классификационными критериями и терминами можно не соглашаться, но не считаться с ними нельзя.

 

Укажем на ряд спорных сюжетов. На с. 31 отмечается: "Некоторые исторические ярлыки, например "кулаки" или "социально-опасные", являющиеся составной частью лексикона большевистских властей, в сущности следовало бы закавычить, как ненаучные, однако их укорененность в научном обороте уже столь велика, что их употребление не несет специфической разоблачительной коннотации". Приходится напомнить составителям, что именно в силу "укорененности" ярлыков советской идеолого - пропагандистской мифологии их тем более следует искоренять из научной терминологии, закавычивая там, где без них не обойтись, в частности, в научных заголовках к документам. Составителями на с. 23 при характеристике статуса и функций всесоюзных и республиканских переселенческих органов, осуществлявших в 1920-е годы добровольные, а в 1930-е годы "добровольно-принудительные", или компенсационные миграции, дается их определение как организаций с "пониженной принудительностью". Квалификация оригинальная, но не бесспорная. Ибо в условиях тоталитарного режима все исполнительные органы, хотя и в разной степени, вовлекались в осуществление репрессий и дискриминаций, в том числе даже такие сугубо гражданские органы, как отделы труда, профсоюзы, проводившие в жизнь многочисленные директивы по мобилизации специалистов и квалифицированных рабочих. В таком же положении оказывались хозяйственные наркоматы и министерства, в ведение которых направлялись "спецконтингенты" и т. д.

 

В некоторых случаях реконструкция механизмов инициирования и принятия директивными органами "депортационных" решений носит несколько упрощенный характер. Так, на с. 48 при рассмотрении вопроса о депортациях с территории Украины в восточные регионы страны в 1935 - 1936 гг. отмечается, что решающую роль играли здесь партийные республиканские органы, а роль НКВД поначалу была "вспомогательно - исполнительской" и только в 1936 г. наркомат "перехватил инициативу". Известные нам данные о технологии принятия и реализации "репрессивных" решений дают основание считать, что "авторство" того или иного органа в постановке данного рода вопросов могло быть номинальным. За обращением в ЦК региональных партийно-государственных руководителей о репрессиях практически всегда стояла предварительная проработка проблемы региональными органами ОГПУ-НКВД. "Депортационные" постановления Политбюро 1931 - 1932 гг. при-

 

стр. 168

 

 

нимались на основе разработок комиссии Андреева-Рудзутака при участии в ней на ведущих ролях Ягоды. Таким образом, руководство ОГПУ-НКВД ни у кого не "перехватывало" депортационных инициатив: оно постоянно участвовало во всех технологических стадиях (инициатива - решение - реализация).

 

Особого внимания заслуживает уровень археографической культуры, демонстрируемый составителями в работе с источниками. Это не только максимально уважительное отношение к своим коллегам - публикаторам через фиксацию в легенде всех случаев полной или частичной публикации включенного в сборник документа (своего рода архивно-библиографическая ссылка), но и справедливая критика не отягощенных соблюдением научных принципов издания текстов другой группы публикаторов. На этом фоне досадными воспринимаются отдельные отклонения и неточности, допускаемые в работе самими составителями. В частности, это относится к принципам унификации типов документов. Так, документы, исходящие от Политбюро, именуются то решениями, то постановлениями; постановления военного времени называются и постановлениями ГКО и ГОКО. На с. 59 вместо И. И. Межлаука зам. управделами СНК СССР ошибочно указан В. И. Межлаук; на с. 413 не отмечена ошибка источника, в результате чего в именном указателе И. Т. Гришин назван председателем не Новосибирского, а Омского облисполкома; Постышев назван Петром (с. 857), перепутаны отчество И. М. Майского (с. 850), дата смерти М. М. Литвинова (с. 849). Как уже отмечалось выше, в научных заголовках к документам использование незакавыченными таких терминов, как "контрреволюционные", "антисоветские элементы", "кулаки" и прочего советского "новояза" означает попасть на "сталинские смысловые нары" (меткое определение И. В. Павловой). Но такого рода неточности ничтожно малы для фундаментальной и высокопрофессиональной работы, ознакомление с которой мы призываем сделать "по своей воле".

 
 

Опубликовано на Порталусе 10 февраля 2021 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама