Рейтинг
Порталус

Э. ДОННЕРТ. Екатерина II Великая (1729-1796), императрица России

Дата публикации: 20 апреля 2021
Автор(ы): А. С. МЫЛЬНИКОВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ
Номер публикации: №1618918594


А. С. МЫЛЬНИКОВ, (c)

Е. DONNERT. Katharina II. die Grose (1729-1796), Kaiserin des Fiussischen Reiches. Regensburg. Verlag Friedrich Pustet. 1998. 367 S.

Давний и устойчивый интерес немецкой аудитории к России эпохи Просвещения и немецко-русским культурным контактам XVIII в. не в последнюю очередь был в наше время стимулирован двумя юбилейными датами, связанными с рождением анхальтцербстской принцессы Софии Аугусты Фредерики, вошедшей в историю под именем Екатерины II. Обе памятные даты - 270-летие со дня рождения и 200-летия со дня смерти этой выдающейся женщины, - отмеченные и российской научной общественностью, явились своего рода символом российско-германского культурного и политического сопряжения. С этой точки зрения выдающимся трудом явилась капитальная монография Клауса Шарфа "Екатерина II, Германия и немцы"(1). Написанная с учетом русской историографии, монография эта представляет собой комплексное исследование немецко-русских взаимоотношений второй половины XVIII в., в центре которых находится императрица. Научным руководителем К. Шарфа был известный немецкий специалист по истории России, профессор Галльского университета Эрих Доннерт, работы которого хорошо известны отечественным историкам. В новом труде он отказался от

стр. 157


привычного деления на главы, избрав очерковую форму подачи материала: "Юность в Германии", "Из Цербста в Санкт-Петербург", "Императрица Елизавета", "Великая княгиня", "Приятельница философов", "Разрушение польской независимости", "На вершине власти", "Образование, наука и литература" и так далее - всего таких очерков 17. Такой подход не случаен. Основываясь на солидной историографической и источни-ковой базе, Доннерт адресовал свой труд широкой читательской аудитории, всем, кто хотел бы предметно познакомиться с одной из ярких страниц истории и культуры России, издавна связанной с Германией и немецкой культурой, хотя характер этих связей в разные времена был отнюдь не однозначным, что не могло не наложить отпечатка и на оценку жизни и деятельности императрицы.

"Подобно Петру I,- подчеркивает автор в "Предисловии",- Екатерина II уже при жизни стала предметом исторических обсуждений, и остается таковой по сей день. Западными просветителями и следовавшими за ними историками она была прославлена как "великая", но в самой России ее оценки были более сдержанными, не говоря о Польше. Точно так же и немцы дистанцировались от того, чтобы объявлять урожденную ан-хальт-цербстскую принцессу великой немкой. Соответственно и издатели немецких биографических справочников воздерживались от включения ее в число выдающихся немецких личностей. Разумеется, княжна, родившаяся в Штеттине и выросшая в Церб-сте, уже только из-за длительного правления в качестве императрицы Российской империи олицетворяла собой целую историческую эпоху, которая получила основополагающее значение в процессе прединдустриальной модернизации царской империи" (с. 9).

Желая показать Екатерину и как государственного деятеля, и как личность, с ее сильными и слабыми сторонами, Доннерт стремился создать целостную концепцию, в которой она была бы вписана в широкий исторический контекст. Это важно, чтобы избежать, с одной стороны, идеализации главного персонажа, с другой,- сформулировать ее объективную оценку. Нет смысла подчеркивать, насколько трудна такая задача: ведь Екатерина II как "олицетворение" эпохи не может быть отождествлена с самой эпохой, в обстановке которой она жила и действовала. Расширение границ Российской империи? Но ведь это одновременно длительная полоса войн с Османской империей, крушение независимости Речи Поспо-литой, в чем российская императрица согласованно выступала с Пруссией и Австрийской монархией. Расцвет науки, литературы и книжного дела? Но ведь судьбы Н. И. Новикова и А. Н. Радищева хорошо известны. Не говорим уже о кровавом захвате Екатериной II трона, стоившем жизни ее мужу, внуку Петра Великого, и породившем череду самозванцев под маской "Петра III". Да и многие практические шаги империатрицы были прямым продолжением усилий ее предшественников. Весьма консервативный историк прошлого столетия С. С. Татищев, не без удивления писал: "Как ни велико, на первый взгляд, различие в политических системах Петра III и его преемницы, нужно однако сознаться, что в нескольких случаях она служила лишь продолжательницей его начинаний" (2). Рассказывая о созыве Уложенной комиссии, Доннерт подчеркивает, что многие широковещательные заявления Екатерины I! в "Наказе" воспринимались частью дворянства как блеф. По словам Доннерта, Н. И. Панин вообще не воспринимал подобные заявления императрицы всерьез (с. 121). И хотя в соответствующей инструкции Екатерины II и в выступлениях участников Уложенной комиссии говорилось о необходимости урегулирования положения крепостных крестьян, они фактически "все еще находились в России вне общества и с точки зрения философов оставались за пределами порога понимания" (с. 123). Столь же критически оценивает Доннерт и польскую политику царицы. В очерке, посвященном этой теме, Доннерт сперва останавливается на так называемом курляндском вопросе, решение которого Екатерина видела в том, чтобы вместо Карла Саксонского, сына Августа III, избранного на курляндский герцогский престол, возвратить "своего" герцога- Эрнста Иоганна Бирона (с. 126). По такой же модели, отмечает Доннерт, намеревалась Екатерина II решить и другой вопрос- польский. "Мы потеряем треть наших сил и выгод, если Польша не будет зависеть от нас",- приводит автор утверждение Панина (с. 127). Отсюда силовой нажим Петербурга во время выборов польского короля, каковым стал Станивлав Понятовский, былой возлюбленный великой княгини Екатерины Алексеевны.

Вместе с тем, Доннерт не проходит мимо ряда позитивных шагов, которых Екатерине удалось не только декларировать, но и реализовать. Относится это и к болезненной проблеме крепостничества. "В новых городах, основанию которых способствовала императрица, с самого начала крепостное право было запрещено" (с. 262). Важное замечание, ибо для объективного суждения

стр. 158


о политике Екатерины II в этом вопросе нельзя не учитывать позицию ее ближайшего окружения. Придя к власти не по закону, а силой, она не могла не сообразовываться с настроениями тех дворянских кругов, которые ей эту власть дали. Сила императрицы заключалась в том, что, поняв эту зависимость, она нашла нишу для собственного самодержавства. И это был путь развития прежде всего экстенсивный, путь внешнеполитических- дипломатических и военных - действий, а не коренных внутренних реформ, неизбежность которых уже осознавалась в обществе. Едва ли такая ситуация относилась к кругу явлений, способствовавших "модернизации" страны. Впрочем, как известно, сама императрица хорошо сознавала, что ей было дозволено, вспоминая о судьбе Петра III. Начиная свои "Записки", Екатерина приводила силлогизм: "Первая посылка: качества и характер; вторая - поведение, вывод- счастие или несчастие. И вот тому разительный пример; Петр III - Екатерина II"(3). Если о том не забывала императрица, то не следует забывать об этом и исследователям ее жизни и царствования.

Нельзя упрекнуть Доннерта в забвении этого. Однако он доверяет "Запискам" более, чем они того заслуживают. Здесь хотелось бы выразить сожаление, что мемуары Екатерины II, благодаря многим их переизданиям, вошедшие в сознание современных читателей и ряда ученых, до сих пор по-настоящему критически не осмыслены. А жаль, поскольку, наряду с действительно важными сведениями, они содержат не мало фактических ошибок и в целом достаточно тенденциозны, на что давно уже обращали внимание отдельные исследователи(4).

Да, Екатерина могла чувствовать себя счастливой как удачливая государыня. Но была ли она счастлива как человек? И Доннерт справедливо подчеркивает: "Как властительница Екатерина II всю жизнь неутомимо боролась против всех препятствий, которые ей встречались. Особенно сгустились они в последние годы ее жизни. Одновременная война со Швецией и Портой, угрожающее поведение Англии и Пруссии, обременительная дороговизна 1787 г., французская революция, смерти Потемкина и Иосифа II - все это обрушивалось на русскую монархиню одновременно и причиняло ей огромные душевные потрясения" (с. 315). Да, на ее долю выпало познать трагические противоречия: личности на вершине власти и просто человека с его чувствами, желаниями и переживаниями. И не случайно в хор прославлявших ее современников врывались проклятия: мудрая законодательница на троне для одних, была "мадам Аттила" для других. Отмечая все это, Доннерт приходит к выводу, что Екатерина II как "великая властительница XVIII века добилась того, что политическое развитие Центральной Европы без участия России стало решительно невозможным" (с. 328). Этими словами автор завершает свой труд.

Книга привлечет к себе внимание немецких читателей, которым она предназначена, - как формой изложения материала, так и основательностью его трактовки. Монография известного немецкого историка-слависта представляет интерес и для отечественных историков, поскольку посвящена одному из важнейших этапов истории России.

Примечания

1. SCHAFT С. Katharine II, Deutscniand und die Deutschen. Mainz. 1995.

2. Сборник Русского исторического общества. СПб. Т. 18, с. VI.

3. Записки императрицы Екатерины II. Лондон. 1859. Репринт. М. 1990, с. 1.

4. КОРНИЛОВИЧ О. Е. Записки императрицы Екатерины II. Внешний анализ текста. Томск, 1912.

Опубликовано на Порталусе 20 апреля 2021 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама