Рейтинг
Порталус

× ВЕРАСАЛЬСКО-ВАШИНГТОНСКАЯ СИСТЕМА МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ: СТАНОВЛЕНИЕ, ХАРАКТЕР, НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД РАЗВИТИЯ

Дата публикации: 08 апреля 2006
Автор(ы): Горохов В.Н.
Публикатор: Тихомиров Александр Валентинович
Рубрика: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ ХХ век →
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1144522705


Горохов В.Н., (c)

Опубликовано: Горохов В.Н. История международных отношений. 1918 - 1939 гг. : Курс лекций. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. - 288 с.

Далее на Порталусе:

______________________________

Начало:

ИТОГИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. РАССТАНОВКА СИЛ НА МЕЖДУНАРОДНОЙ АРЕНЕ В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

11 ноября 1918 г. во французском городе Компьен в штабном вагоне верховного главнокомандующего союзными войсками маршала Фердинанда Фоша представителями государств Антанты и побежденной Германии было подписано Соглашение о перемирии. Заключение Компьенского перемирия означало завершение первой в истории человеческой цивилизации мировой войны, продолжавшейся четыре года три месяца и одиннадцать дней. 101 орудийный залп возвестил о наступлении мирного времени.
Развитие международных отношений в послевоенный период самым прямым и непосредственным образом было связано с итогами Первой мировой войны. Каковы же были эти итоги, каково было их воздействие на мировую политику, на становление качественно новой системы международных отношений?
Важнейшим военно-политическим итогом мирового конфликта стала триумфальная победа государств Антанты и сокрушительное поражение стран Четверного союза, куда входили Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария.
Этот главный результат войны и был юридически оформлен в Компьенском соглашении о перемирии. По существу, за исключением нескольких незначительных уступок германской стоне, его можно приравнять к акту о безоговорочной капитуляции Германии. Красноречивым доказательством тому явились переговоры об условиях перемирия. Когда руководитель германской делегации рейхсминистр М. Эрцбергер спросил маршала и Фоша, какие условия предложат союзные державы для их последующего обсуждения, тот с присущей ему прямотой военного человека заявил: «Никаких условий нет, а есть одно требование – Германия должна встать на колени!». На этом обсуждение закончилось. (с.5)
Требование «встать на колени» было конкретизировано в 34-х статьях Компьенского перемирия, вступившего в силу в 11 часов утра 11 ноября 1918 г. Текст соглашения, продиктованного Германии державами-победительницами, включал в себя следующие основные положения: прекращение военных действий с момента подписания перемирия; передача Франции Эльзаса и Лотарингии; вывод в 15-дневный срок германских вооруженных сил с занятых ими территорий стран Антанты, а также из Австро-Венгрии, Румынии и Турции; Германия обязалась очистить от своего военного присутствия левый берег Рейна, который оккупировался войсками союзников, при демилитаризации 50-километровой полосы на его правом берегу; предусматривалось возвращение захваченных Германией трофеев (включая российское, бельгийское и румынское золото) и немедленное освобождение ею всех военнопленных; державам Антанты передавалась значительная часть германских вооружений и транспортных средств, что фактически лишало Германию ее военного и военно-технического потенциала; германские войска в Восточной Африке разоружались и эвакуировались; Германия принудительно отказывалась от весьма выгодных для нее Брест-Литовского и Бухарестского договоров с Советской Россией и Румынией, заключенных соответственно 3 марта и 7 мая 1918 г. Названные условия Компьенского соглашения уже сами по себе говорили о том, какие мирные договоры будут продиктованы странам Четверного союза.
Таким образом, победа Антанты в Первой мировой войне, юридически закрепленная в Компьенском перемирии, имела своим важнейшим международным последствием коренное изменение в соотношении сил в пользу держав-победительниц и в ущерб державам побежденным.
Самым трагическим итогом войны стали беспрецедентные людские потери, огромный материальный урон и разрушения. Это были четыре года небывалого напряжения сил, человеческих жертв и страданий. Именно поэтому уже современники Первой мировой войны справедливо называли ее «величайшим преступлением против человечества».
В войне 1914–1918 гг. приняли участие 32 государства пяти континентов. Военные действия проходили на территории 14 стран. В вооруженные силы было мобилизовано около 74 млн. человек. В ходе войны подверглись опустошению обширные районы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, севера Франции и Бельгии. Ущерб от военных разрушений оценивался в 33 млрд долл., что соответствовало 10-й части довоенного национального дохода всех европейских стран. Общие безвозвратные потери не (с.6) шли ни в какое сравнение с прошлым. Как показывает историческая статистика, в войнах XVII в, погибло 3,3 млн., в XVIII в. — 2 млн., в XIX столетии — 5,6 млн. человек. За четыре года Первой мировой войны число погибших военнослужащих и гражданских лиц составило 9 млн. 442 тыс. При этом потери победителей (5,4 млн.) превысили потери побежденных (4 млн.) За этот же период времени в тылу воюющих государств от голода и болезней погибло около 10 млн., было ранено и искалечено 21 млн. солдат и офицеров, в плену оказалось 6,5 млн. человек.
Прямым результатом войны стали негативные процессы в экономической и особенно социально-политической сфере. Мобилизация промышленности на выпуск оружия и военных материалов привела к расстройству экономики всех воюющих стран. Резко сократилось производство гражданских видов продукции, в первую очередь предметов широкого потребления. Это породило товарный голод, повышение цен, спекуляцию. Пришло в упадок и сельское хозяйство. Сократилось поголовье скота, сбор хлеба в европейских странах понизился на 30–60%. Цены выросли в два-четыре раза при сокращении реальной заработной платы на 15–20%. Мировой экономический кризис 1920–1921 гг. еще более ухудшил ситуацию.
Все вышесказанное позволяет сделать следующий вывод: самая кровопролитная и разрушительная в истории человечества война вплотную подвела народы мира, общественные движения и политическую элиту к осознанию необходимости предотвращения подобных мировых конфликтов, создания новой, более справедливой и безопасной системы международных отношений.
На развитие послевоенных международных отношений не мог не оказать серьезного воздействия и еще один принципиальной важности итог Первой мировой войны — резкое обострение социальной напряженности, усиление роли социал-демократических и коммунистических партий и организаций, мощный подъем революционного движения.
Революционный подъем 1918–1923 гг. проявился в самых различных формах: от рабочих стачек и крестьянских волнений до вооруженных восстаний и социальных революций.
Пик стачечного движения пришелся на 1919 г. В этом году в развитых капиталистических странах бастовали более 15 млн. рабочих — по сравнению с обычной довоенной «нормой» в 2–3 млн. человек. Следует отметить две качественные особенности рабочего движения этого времени, затрагивавшие насущные вопросы международной жизни. Во-первых, рабочие организации помимо традиционных требований улучшения условий труда все чаше выдвигали лозунги борьбы с реакционной политикой как внутри (с.7) страны, так и на международной арене. Во-вторых, на своих митингах и демонстрациях «пролетарии всех стран» выражали классовую поддержку Советскому государству. Требование «Руки прочь от Советской России!» встречалось повсеместно и стало лозунгом дня.
Именно эти особенности сближали рабочее движение с движением общедемократическим, антивоенным и пацифистским, имевшим широкую социальную базу: от рабочих и мелкой буржуазии до известных политических деятелей и капиталистических магнатов. И хотя пацифизм в рассматриваемый период ни в одной стране не принял четких организационных очертаний, все более массовые выступления против войны и агрессии становились действенным фактором мировой политики. Наиболее впечатляющий пример — проявление солидарности демократической общественности Запада с борьбой Советской России против иностранной интервенции: от сбора средств и оказания материальной помощи до посылки добровольцев в Красную армию.
С итогами войны и революционным подъемом было связано появление нового феномена в общественной жизни — международного коммунистического движения. В марте 1919 г. в Москве состоялся Учредительный конгресс III Коммунистического интернационала. В первые послевоенные годы численность коммунистических партий росла с угрожающей для западных демократий быстротой. Если на I Конгрессе Коминтерна присутствовали представители 35 коммунистических партий и организаций, на II Конгрессе в 1920 г. — 67, то III Конгресс, состоявшийся летом 1923 г., собрал полномочных представителей 103 компартий. В 1922 г. в мире насчитывалось 1 млн. 700тыс. коммунистов — в 7 раз больше, чем в 1917 г.
В этот период влияние международного коммунистического движения на мировую политику в соответствии с его руководящим принципом «демократического централизма» строилось по схеме: Советская Россия — Коминтерн — национальные коммунистические партии. При этом генеральная внешнеполитическая линия III Интернационала формулировалась предельно просто и ясно: всемерное содействие мировой пролетарской революции и всесторонняя поддержка первого в мире социалистического государства.
Другим влиятельным фактором международной жизни стало возрождение и развитие социал-демократического движения. На конференции социал-демократических партий в Берне в феврале 1919 г. был восстановлен II Интернационал. В результате его объединения с II 1/2 Интернационалом в 1923 г. возник Социалистический рабочий интернационал. К этому времени в мире насчитывалось (с.8) около 60 социал-демократических и социалистических партий, объединявших более 8 млн. членов.
Особая роль социал-демократии в решении крупных международных проблем определялась не только возраставшей численностью движения, но и основными положениями его внешнеполитической программы: твердая приверженность идеологии пацифизма и крайне негативное отношение к идее мировой революции и принципам пролетарского интернационализма, выдвинутыми коммунистами.
Социальный кризис, охвативший в конце войны всю Европу, вылился в целый ряд революционных потрясений. Февральская и Октябрьская 1917 г. революции в России, Ноябрьская 1918 г. революция в Германии, революционные события в Финляндии, Австрии, Чехословакии, прибалтийских странах, образование в 1919 г. Баварской и Венгерской советских республик — таков далеко не полный перечень острых революционных конфликтов. В контексте рассматриваемых проблем важно отметить, что лидеры европейских революций К.Либкнехт, Р.Люксембург, О.Левине, Б. Кун, Т. Самуэли и другие наряду с требованиями радикального переустройства общества выдвигали лозунги революционно-демократического преобразования международных отношений, борьбы против империалистических войн и агрессии, свободы и равенства всех стран и народов, всемерной поддержки коммунистической России.
Великая социальная буря, вызванная Первой мировой войной, стала важнейшей составляющей формирования нового миропорядка и новой международной системы по крайней мере по двум причинам: как мощный фактор демократизации международных отношений и как серьезная преграда на пути агрессивной, империалистической внешней политики (Под «империалистической внешней политикой» понимается политика захватов и аннексий чужих территорий, использование преимущественно силовых методов решения международных проблем, экономическое закабаление стран и народов, установление нал ними финансового и военно-политического контроля, игнорирование или нарушение общепринятых норм международного права и прежде всего принципов суверенитета, равноправия и невмешательства во внутренние дела других государств, широкое использование средств тайной дипломатии. В соответствии с этим определением «демократизация международных отношений» означает отказ от названных империалистических методов ведения внешней политики. – Авт.) в силу занятости правительственных кругов внутренними социально-политическими проблемами, борьбой с революционной опасностью.
Эпицентром революционных потрясений и итогом войны исторической значимости стала победа Октябрьской революции в России, приход к власти большевиков и образование Советского государства. (с.9)
Современные ниспровергатели и критики Октября, точно так же как его яростные противники в прошлом, пытаются низвести российскую революцию до уровня «большевистского переворота», исторической случайности, вызванной «помутнением народного сознания». Такой подход представляется чрезмерно идеологизированным и, что важнее, малопрофессиональным — достаточно разобраться в терминологии. Революция в отличие от переворота — это историческое явление гораздо более фундаментального и глобального характера. Во-первых, она не только приводит к замене властных структур, но и вносит радикальные изменения в политический и социально-экономический строй той страны, где произошла. Во-вторых, она оказывает огромное воздействие на весь ход мирового процесса, в том числе и на развитие международных отношений. В соответствии с этими критериями октябрьские события 1917 г. в России представляли собой не «местный» государственный переворот и даже не просто революцию, а революцию Великую.
В чем же состояло международное значение Октября? Прежде всего, победа российской революции означала, что мир раскололся на две противостоящие социально-политические системы. В.И. Ленин в этой связи говорил: «Теперь два лагеря в полной сознательности стоят друг против друга во всемирном масштабе». Началась новая эпоха — эпоха борьбы, конфронтации двух систем. Или, иными словами, в международных отношениях возникло качественно новое противоречие — противоречие классовое, «межформационное», идеологическое.
При этом необходимо отметить, что раскол мира произошел во всех сферах общественной жизни: экономической (национализация большевиками иностранной собственности и аннулирование иностранных займов: экономическая блокада западными державами Советской России), дипломатической (непризнание Западом советской власти), военной (подготовка и организация вооруженной интервенции в «страну Советов»), идеологической («несовместимость», взаимное неприятие двух идеологий, развертывание с обеих сторон агитационно-пропагандистской войны). Прямое влияние на теорию и практику международных отношений оказали выдвинутые большевистским руководством новые принципы внешнеполитической деятельности, которые можно разделить на две основные группы.
Одну из них составляли принципы общедемократические, декларированные в первых внешнеполитических актах советской власти (Декрет о мире, принятый II съездом Советов 26 октября 1917г.; Декларация прав народов России от 15 ноября 1917 г.; Обращение ко всем трудящимся мусульманам России и Востока (с.10) от З декабря 1917 г.): «справедливый демократический мир без аннексий и контрибуций», гласность и открытость дипломатии, право наций «на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства», «равенство и суверенность» больших и малых народов, «отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений», развитие экономических связей на основе равноправия и взаимной выгоды и др.
Эти принципы, позже преобразованные в концепцию мирного сосуществования, не могли не вызвать ответной реакции со стороны правительственных кругов западных держав, что нашло свое отражение в разработанных ими планах послевоенного мирного урегулирования (например, в «Четырнадцати пунктах» президента США В. Вильсона). Тем более, что советское правительство уже в конце 1917 г. стало (или, скорее, было вынуждено) на практике реализовывать свою внешнеполитическую программу, признав независимость Финляндии, Польши, прибалтийских стран, ранее являвшихся неотъемлемыми составными частями Российской империи.
Во вторую группу вошли жестко классовые установки, связанные с доктриной мировой революции и названные принципами пролетарского интернационализма. Они предполагали безусловную поддержку борьбы против «мирового капитала»: от морального поощрения и материальной помощи революционерам до организации «красной интервенции», поскольку, по словам лидера «левых коммунистов» Н.И. Бухарина, «распространение Красной армии является распространением социализма, пролетарской власти, революции».
Эти революционные установки и попытки претворения их в жизнь также вызывали ответную реакцию со стороны западных лидеров, но уже, по понятным причинам, крайне негативную и воинственную. Не случайно весьма осторожный в своих оценках Д. Ллойд Джордж заявлял: «Большевики — это фанатичные революционеры, мечтающие о завоевании всего мира силой оружия».
Противоречивость принципов мирного сосуществования и пролетарского интернационализма определяла их двойственную роль в становлении послевоенной системы международных отношений: если первые могли содействовать ее демократизации и Укреплению, то вторые являлись дестабилизирующим фактором.
Октябрьская революция и утверждение советской власти в России воздействовали на развитие международных отношений и опосредованно, являясь реально воплощенной целью рабочего, коммунистического и революционного движения, которое, в свою очередь, как уже было сказано выше, стало важнейшей составляющей мировой политики и международной жизни. (с.11)
Говори об итогах Первой мировой войны, необходимо особо выделить небывалый размах национального и национально-освободительного движения.
Последние годы войны ознаменовались крушением четырех некогда могущественных империй: Российской, Германской. Австро-Венгерской и Османской. В Европе, не дожидаясь международно-правового оформления, провозгласили свою независимость Австрия, Венгрия, Польша, Финляндия, Чехословакия, Королевство сербов, хорватов и словенцев, Литва, Латвия, Эстония.
Такая радикальная ломка международной структуры требовала от держав-победительниц внесения существенных корректна в их подход к проблемам мирного урегулирования с учетом новых политических реалий, национальных интересов вновь образовавшихся европейских государств.
Национально-освободительной борьбой был охвачен и почти весь колониальный мир. Это объяснялось как ростом национального самосознания, так и ослаблением в ходе мировой войны держав-метрополий. В 1918–1921 гг. крупные антиколониальные и антиимпериалистические выступления — от массовых демонстраций до вооруженных восстаний и освободительных войн — прошли в Индии, Китае, Монголии, Египте, Иране, Ираке, Ливии, Марокко, Афганистане и других колониальных и зависимых странах.
Были достигнуты первые значимые успехи на пути к национальному освобождению. В ноябре 1918 г. вожди ливийских племен провозгласили создание Триполитанской республики, которая в ожесточенной борьбе с итальянскими колонизаторами отстаивала свою независимость до 1930-х гг. В результате третьей англо-афганской войны в августе 1919 г. был подписан Равалпиндский мирный договор, по которому Англия признавала независимость Афганистана. В 1921 г. марокканские горские племена во главе со своим вождем Абд аль Керимом учредили республику Риф, павшую под натиском франко-испанских войск в 1926 г. В феврале 1922 г. правительство Великобритании опубликовало Декларацию об упразднении английского протектората и признании Египта независимым государством.
Национально-освободительное движение в первые послевоенные годы выдвинуло из своих рядов крупнейших политических и государственных деятелей, таких как Сунь Ятсен в Китае, Мохандас Карамчанд Ганди в Индии, Мустафа Кемаль Ататюрк в Турции, Аманулла-хан в Афганистане. Их программные требования, несмотря на расхождения в вопросе о средствах достижения цели, носили ярко выраженный антиимпериалистический и демократический характер: независимость и суверенитет; отмена (с.12) иностранного политического и финансового контроля, режима капитуляций; признание этнических границ; свобода и равенство всех народов. Многие лидеры стран Востока подчеркивали важность сближения с Советской Россией, чего добивались и на практике.
Оценивая роль и значение национально-освободительного движения в колониальном мире в этот период времени, можно прийти к следующему заключению.
Во-первых, наиболее важным следствием освободительной борьбы в этом политическом регионе стали изменения в тактике колониальных держав: от проведения преобразований в управлении колониями при расширении прав местного населения (один из примеров — «реформа Монтегю-Челмсфорда», которую английское правительство провело в 1919 г. в Индии) до признания политической независимости при сохранении экономического и финансового господства над освободившейся страной (один из примеров — предоставление Англией независимости Египту при сохранении полного контроля над Суэцким каналом, прав на «охрану интересов иностранцев» и других условиях, делавших провозглашенную независимость во многом фиктивной). По своей сути это были первые попытки перехода от классической колониальной политики к методам неоколониалистским. Вместе с тем новые методы пока составляли исключение из общего правила: ведущие державы-метрополии строили свои отношения с подвластными им территориями на основе прямого политического и военного господства. В целом колониальные и полуколониальные страны (даже те, которые провозгласили свою независимость) продолжали оставаться объектом политики великих держав, находиться в подчиненном и зависимом от них положении.
Во-вторых, как и революционный подъем в Европе, национально-освободительное движение в колониальном мире содействовало демократизации международных отношений. Показательно, что именно в это время и именно по этой причине многие представители политической элиты Запада всерьез заговорили о «праве наций на самоопределение» и о решении колониального вопроса «с учетом интересов местного населения».
Таковы были главные итоги Первой мировой войны и связанные с ними кардинальные изменения в послевоенной международной обстановке.
Следует, однако, отметить, что характер новой системы международных отношений и ее юридическое оформление в решающей степени зависели от расстановки и соотношения сил между великими державами — основными субъектами мировой политики.
По понятным причинам, речь идет прежде всего о державах-победительницах(с.13), которые по праву сильного должны были определить принципы и условия мирного урегулирования и послевоенной организации мира. Какие же изменения произошли в международном положении этих государств после окончания Первой мировой войны?
В наибольшей степени от нее выиграли Соединенные Штаты Америки: война превратила эту страну в первоклассную мировую державу. Она создала благоприятные условия для бурного экономического роста и значительного улучшения финансового положения США.
Как известно, Соединенные Штаты вступили в войну только в апреле 1917 г., а к активным военным действиям приступили в июле 1918 г., т.е. незадолго до ее завершения. Потери США были относительно невелики: 50 тыс. человек убитыми (0,5% общих потерь в войне) и 230 тыс. ранеными. Из высших офицеров погиб один полковник: будучи пьяным, упал с лошади и разбился насмерть. Территория самих Соединенных Штатов в силу своей отдаленности от Европы не была затронута военными действиями и, следовательно, в отличие от европейских стран США удалось избежать какого-либо материального ущерба и разрушений.
Другим и гораздо более значимым условием укрепления экономических позиций США стало их «участие поставщика» военных материалов, продовольствия и сырья для воюющих стран Европы. В результате чистые прибыли американских корпораций, производивших эти поставки, составили 33,5 млрд. долл. — цифра, превышавшая оценочную стоимость всех материальных разрушений на европейском континенте. Новые крупные капиталовложения значительно увеличили производственные возможности американской экономики, обеспечили ее стремительный подъем. В 1920 г. доля США в мировом промышленном производстве превысила 38%. По отдельным определяющим экономическую мощь отраслям промышленности она колебалась от 50 (добыча каменного угля) до 60 (производство чугуна и стали) и даже 85% (выпуск автомобилей). Стоимость американского экспорта с 1914 по 1919 г. увеличилась в 3 раза: с 2,4 до 7,9 млрд. долл. Таким образом, важнейшим последствием войны стало резкое усиление позиций США в мировой экономике, закрепление за ними роли самой могущественной в экономическом отношении державы мира.
Еще одной существенной метаморфозой стало кардинальное изменение международного финансового статуса США. Оплата военных заказов союзниками и связанный с ней перелив ценных бумаг из европейских банков в американские уменьшили капиталовложения Европы в США за 4 года войны с 5 до 3 млрд. долл. (с.14)
С другой стороны, за тот же период американские инвестиции за рубежом возросли в 6 раз: с 3 до 18 млрд. долл. Если до войны Соединенные Штаты были должны Европе 3,7 млрд. долл., то после войны уже Европа задолжала США 11 млрд. долл., что составляло 55% взаимной задолженности союзных государств, которая оценивалась в 20 млрд. долл. Это означало, что США превратились из страны-должника в крупнейшего международного кредитора. В начале 1920-х гг. Соединенные Штаты владели половиной мирового золотого запаса (4,5 из 9 млрд. долл.; 1,5 млрд. приходилось на долю Англии и Франции, остальные 3 — на 40 государств). Наряду с Лондоном Нью-Йорк стал общепризнанной финансовой столицей мира.
Укрепление финансового положения США в сочетании с экономическим лидерством создавало материальную основу для превращения страны из региональной в великую мировую державу. В более широком международном аспекте это означало перемещение промышленного и финансового центра капиталистического мира из Европы в Северную Америку.
Таковы были причины, обусловившие активизацию внешнеполитической деятельности США. Став ведущей державой мира по экономическим и финансовым показателям, Соединенные Штаты начинают претендовать на руководящую роль и в мировой политике. И если ранее идеи «Pax Americana», лозунги установления «мирового лидерства» США, выдвигавшиеся американскими политиками, были лишь иллюзией, то после окончания войны они, как казалось, приобрели реальный смысл. Уже в апреле 1917 г. президент Вудро Вильсон публично провозгласил: «Перед нами стоит задача финансировать весь мир, а тот, кто дает деньги, должен научиться управлять миром».
Вместе с тем, как показывает пример США, резкий рост экономической и финансовой мощи не всегда адекватен столь же резкому усилению политических позиций на международной арене. Изменение соотношения сил между великими державами в пользу Соединенных Штатов в этот период не привело к их превращению в политического лидера общемирового масштаба. И на то были свои причины, ограничивавшие влияние США на развитие послевоенных международных отношений.
Во-первых. Американский бизнес не был еще достаточно «подготовлен» к роли законодателя мод в мировой экономике. Отчасти то объяснялось тем, что далеко еще не завершилось освоение обширного внутреннего рынка. В начале 1920-х гг. 85–90% производимой в США промышленной продукции потреблялось внутри страны. Что касается избыточного капитала, то, за исключением чрезвычайной обстановки в годы войны, он вывозился в ограниченное (с.15) число стран Западного полушария. В остальных секторах мирового рынка, где господствующее положение сохранял европейский капитал, США сталкивались с жесточайшей конкуренцией.
Во-вторых. Еще более существенной преградой на пути к «мировому лидерству» являлась идеология и практика американского изоляционизма. Главный смысл этого внешнеполитического курса, берущего свое начало с «Прощального послания» первого президента США Джорджа Вашингтона, сводился к отказу от каких-либо обязательств и договоров с государствами Старого Света, которые могли бы втянуть Соединенные Штаты в европейские военно-политические конфликты и, тем самым, подорвать их самостоятельность как в области внутренней, так и в сфере внешней политики. «Интернационалисты», стремясь преодолеть эту вековую традицию, без чего активное участие в мировой политике и, тем более, достижение политического лидерства в мире оставались бы благим пожеланием, проигрывали битву изоляционистам. Серьезные преимущества изоляционистов объяснялись прежде всего тем, что они пользовались поддержкой населения, среди которого были широко распространены идеи так называемого демократического изоляционизма — идеи борьбы за наведение и поддержание справедливого социального порядка внутри страны при полном отказе от внешних военных авантюр и колониальных захватов. Что касается изоляционистски настроенных политических деятелей, то они никогда и не оспаривали право США на экономическую экспансию и роль международного арбитра, но решительно выступали против участия Соединенных Штатов в каких-либо союзах и соглашениях с европейскими государствами. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что попытки правительственных кругов США проводить политику, соответствующую экономическому и финансовому могуществу великой североамериканской державы, могли быть блокированы (как и произошло на практике) внутри самих Соединенных Штатов.
В-третьих. Внешняя политика любой державы при решении глобальных мировых проблем должна опираться не только на мощный экономический потенциал, но и на не менее значимый потенциал военный. В этой области Соединенные Штаты существенно отставали от европейских держав. Сухопутная армия США представляла собой, как иронично отмечали в Европе, «величину неопределенную». Широкомасштабные программы по строительству современного военно-морского флота в те годы были лишь заявкой на будущее. В целом военная мощь США с лихвой компенсировалась военно-морским превосходством Англии, силой сухопутных войск Франции, а через некоторое время и высоким уровнем организации военной машины Германии и Японии. (с.16)
В-четвертых. Еще один фактор, ограничивавший внешнеполитические возможности США, лежал в сфере практической дипломатии. Уже первые попытки американской администрации играть руководящую роль в международных делах встретили решительный отпор со стороны искушенных в дипломатических играх правительств Англии и Франции. И в этой области преимущество было не на стороне Соединенных Штатов.
Таковы были реальные контуры международных позиций США в первый послевоенный период. Их влияние на развитие международных отношений, как это ни противоречиво звучит, становилось все более явственным и одновременно оставалось весьма ограниченным.
Международное положение Великобритании после окончания войны крайне трудно охарактеризовать однозначно.
С одной стороны, можно констатировать известное ослабление ее позиций в мире, что было обусловлено следующими причинами. Победа досталась Англии дорогой иеной. Ее людские потери составили 744 тыс. убитыми и около 1,700 тыс. ранеными. Таких военных потерь история этой страны не знала. Война нанесла весьма ощутимый урон английской экономике. Соединенное Королевство потеряло около 20% национального богатства. Как в годы войны, так и в первые послевоенные годы продолжало сокращаться промышленное производство. В результате довоенный уровень был достигнут лишь в 1929 г. (худший показатель среди всех западных держав). Значительно уступая США, Англия окончательно лишилась своего былого промышленного лидерства в мире. Ее доля в мировом промышленном производстве прогрессивно уменьшалась, составив в 1920 г. 9% (в сравнении с 33,6% в 1913 г.) Огромные военные расходы резко ухудшили финансовое положение Великобритании. Впервые за долгие годы финансового процветания она превратилась из самого влиятельного международного кредитора в страну-должника. Ее послевоенный внешний долг оценивался в 5 млрд. долл., из которых 3,7 млрд. приходились на долю США. Во время войны были подорваны и внешнеторговые позиции Англии. Страна лишилась 40% своего торгового фронта. Традиционные внешнеэкономические связи были прерваны. В итоге английская внешняя торговля сократилась почти в 2 раза, а ее зарубежные инвестиции — на 25%. Мощный подъем национально-освободительного движения стал еще одним «ударом судьбы», от которого в наибольшей степени пострадала Англия, занимавшая ведущее место в ряду колониальных держав.
Вместе с тем отмеченные выше негативные для Великобритании последствия Первой мировой войны нельзя абсолютизировать. Существовали и иные факторы, позволившие этой стране (с.17) не только сохранить свои позиции великой мировой державы, но на каких-то участках даже усилить их.
Во-первых, несмотря на первые признаки кризиса Британской империи, Англии в результате войны удалось отстоять свою колониальную монополию. Более того, ее колониальные владения были значительно расширены за счет получения мандата на управление территориями, ранее принадлежавшими Германии и Турции. Если до войны на долю Англии приходилось 44,9% колониальных владений мира, то после войны — 58%.
Во-вторых, в первые послевоенные годы незыблемым оставался приоритет сильнейшего в мире английского военно-морского флота. Правительственные круги Англии стремились строго придерживаться ими же разработанной формулы: британский флот должен быть больше объединенного флота двух других держав.
В-третьих, ухудшение финансового положения Англии могло считаться временным и относительным. Ее долг Соединенным Штатам во многом компенсировался задолженностью Англии со стороны континентальных европейских государств, которая превышала 4,3 млрд. долл.
В-четвертых, в актив Англии, безусловно, следует отнести разгром главного довоенного конкурента Германии и изменение европейского баланса сил в пользу Соединенного Королевства, высокий международный престиж победителя в войне, традиционно крупную роль в мировой дипломатии и огромный опыт в решении сложных международных проблем, реалистичную и в достаточной степени дальновидную внешнюю политику английского правительства.
Мировая война привнесла существенные изменения и в международный статус Французской республики.
Триумф победы мог лишь на время заслонить крайне тяжелые последствия войны. Прежде всего это огромный материальный ущерб и многочисленные человеческие жертвы. По военным потерям Франция уступала лишь Германии и России: 1327 тыс. убитых и 2800 тыс. раненых. Почти полностью были опустошены северо-восточные департаменты Франции, разрушено более 10 тыс. промышленных предприятий и около 1 млн. жилых домов. Общий объем материальных потерь оценивался в 15 млрд. долл., что составляло 31% довоенного национального богатства. Плачевное состояние французской экономики объяснялось не только материальным ущербом и разрушениями, вызванными войной, но и глубоким кризисом, связанным с послевоенной реконверсией, т.е. переводом промышленности на выпуск мирной продукции. Кризис продолжался с 1918 по 1921 г. Индекс промышленного производства опустился до отметки в 55% от уровня 1913 г. Еще более (с.18) серьезные потери ожидали Францию в финансовой области. Война лишила ее роли «мирового ростовщика», поставив в один ряд с другими государствами-должниками. Французский долг США и Англии превысил 7 млрд. долл. Мощный удар по финансовым позициям Франции нанесла Октябрьская революция: 71% всех долгов царского и Временного правительств, аннулированных советской властью, приходилось на долю Французской республики. Не могли не оказать своего отрицательного воздействия на международное положение Франции и такие последствия войны, как резкое сокращение внешнеторгового оборота (почти в 2 раза) и зарубежных инвестиций (на 30%), а также обострение национально-освободительной борьбы во французских колониях.
Однако, как и в случае с Англией, позитивные для Франции итоги войны превалировали над негативными, что позволило ей не только сохранить, но и упрочить свои позиции великой мировой державы.
Во-первых, за счет приобретения так называемых подмандатных территорий Франции удалось значительно увеличить свою колониальную империю. Ее доля в колониальных владениях мира возросла с 15,1% в 1913 г. до 29% после окончания войны. Вслед за Великобританией Франция оставалась самой могущественной страной-метрополией.
Во-вторых, в первый послевоенный период Французская республика имела самую сильную в мире сухопутную армию.
В-третьих, социально-экономическая нестабильность, вызванная огромными материальными потерями в войне, представлялась фактором временного характера. Превращение Франции из аграрно-промышленной страны в промышленно-аграрную державу в перспективе должно было значительно улучшить экономическое положение республики. Что касалось финансового ущерба, то предполагалось компенсировать его репарациями, взимаемыми с Германии.
В-четвертых, военный разгром Германской империи и послевоенная политика французского правительства, направленная на максимальное ослабление традиционного и самого грозного противника, создавали благоприятные условия для утверждения ведущей роли Франции на европейском континенте.
Еще одна страна-победительница — Италия — до войны по праву считалась одним из слабых звеньев среди великих европейских держав.
Мировая война не внесла в это положение сколь либо серьезных положительных изменений. Скорее наоборот, она продемонстрировала экономическую и военную несостоятельность Италии, (с.19) став для нее непосильным бременем. В годы войны Италия потеряла 580 тыс. солдат и офицеров. После сокрушительного поражения в первом для итальянцев крупном сражении при Капоретто в октябре 1917 г. итальянские войска были полностью деморализованы и в этом состоянии пребывали до самого окончания войны. Рекордное число дезертиров и добровольно сдавшихся в плен (более 1 млн. человек) позволило военным экспертам назвать итальянскую армию «самой пленоспособной армией мира». Экономика Италии не выдержала военного напряжения. Пришли в упадок все основные отрасли итальянской промышленности. Государственные долги превысили национальное достояние страны на 70%. Экономический спад, социальная напряженность и финансовый хаос сопровождались глубоким политическим кризисом, проявившемся в крайней неустойчивости властных структур. Все это свидетельствовало о том, что, несмотря на победу в войне, Италия продолжала играть подчиненную, в известном смысле второстепенную роль в послевоенных международных отношениях в сравнении с другими державами-победительницами.
Вместе с тем в начале 1920-х гг. в экономическом и политическом развитии Италии появились новые тенденции, которые должны были усилить влияние этой страны на мировую политику.
Во-первых, начавшийся сразу же после войны процесс оживления итальянской промышленности привел к тому, что уже в 1920 г. по выпуску промышленной продукции Италия достигла довоенного уровня. Тем самым была заложена основа для достаточно быстрых темпов экономического роста Италии в последующие годы.
Во-вторых, еще более важное значение имели процессы политические. В результате печально знаменитого «похода на Рим» в 1922 г. к власти в Италии пришел фашизм. Лидер итальянских фашистов Бенито Муссолини в своих программных заявлениях открыто проповедовал идеи резкой активизации внешней политики Италии. Лозунги экспансии, новых колониальных захватов, «воссоздания Великой Римской империи», а также практическая подготовка к их реализации не могли не отразиться на внешнеполитическом положении Италии и на международной обстановке в целом.
Япония, вступившая в войну на стороне Антанты еще в августе 1914 г., активного участия в ней не принимала. Ее военные действия в основном свелись к охоте за немецкими крейсерами на Тихом и Индийском океанах. Вклад Японии в общую победу над врагом может быть косвенно оценен ее военными потерями, составившими около 300 человек. (с.20)
Зато итоги войны оказались для Японии более чем благоприятными.
Во-первых, молниеносно захватив уже в самом начале войны германские владения на Дальнем Востоке и Тихом океане, Япония значительно укрепила свои позиции в этом регионе мира. Она овладела стратегически и экономически важными районами: Маршалловыми, Каролинскими и Марианскими островами, арендованной Германией территорией Гуанчжоу в Китае, а также китайской провинцией Шаньдун с населением в 36 млн. человек.
Во-вторых, воспользовавшись поглощенностью европейских держав войной, Япония предприняла первую попытку установить контроль над всем Китаем. В январе 1915 г. она предъявила временному президенту Китайской республики Юань Шикаю ультиматум, вошедший в историю под названием «21 требование». Этот документ фактически превращал Китай в японскую полуколонию (признание оккупационного режима в Шаньдуне, «контрольных прав» Японии в Южной Маньчжурии и Внутренней Монголии, недопущение каких-либо других держав к управлению китайскими территориями, назначение японских советников в вооруженные силы и государственные органы Китая). Неслучайно 9 мая 1915 г. — день подписания этого соглашения демократической общественностью Китая был объявлен «днем национального позора». Однако Япония не была полностью удовлетворена достигнутым и добилась большего: ей удалось в 1915–1917 гг. заключить с союзниками — Англией, Францией и Россией — секретные договоры, по которым последние признавали ее «особые права и интересы» в Китае.
В-третьих, еще одним исключительно выгодным для Японии результатом войны стало вытеснение с азиатских рынков западных держав, занятых войной в Европе. Это во многом объясняло чрезвычайно быстрые темпы роста японской экономики. В 1920 г. объем промышленного производства превысил довоенный уровень на 70% (ежегодный прирост — 10%). За этот же период времени экспорт японских товаров увеличился на 330%.
Так складывалась материальная основа для новой внешней политики Японии, которая приступила к практической реализации ею же разработанной концепции «Азия для азиатов» (читай: «Азия для Японии»). Все вышесказанное свидетельствовало о том, Что в годы войны и в первый послевоенный период Япония быстро превращалась из ведущей региональной в великую мировую державу.
Из побежденных государств Четверного союза до войны статус «великой державы» имели Германия и Австро-Венгрия. Османская империя, формально называвшаяся «великой» лишь по (с.21) размерам входивших в нее территорий, на деле являлась полуколониальной и зависимой страной. Что касается Болгарии, то она могла считаться «великой» только среди малых балканских народов.
Главная ударная сила Четверного союза Германская империя, как уже говорилось выше, потерпела в войне разгромное поражение.
Германия первенствовала по числу безвозвратных военных потерь — погибло 2 млн. 37 тыс. немецких солдат и офицеров. Прямым результатом войны стало катастрофическое состояние экономики. Выпуск промышленной продукции в 1920 г. по сравнению с довоенным уровнем составил 58%. Производство сельскохозяйственных продуктов сократилось в 3 раза. Острый социальный и политический кризис вылился в ноябрьскую революцию, свержение монархии Гогенцоллернов и провозглашение Веймарской республики. Уже по Компьенскому перемирию Германия лишилась военно-морского флота, значительной части вооружений и всех колониальных владений.
Оценивая послевоенное международное положение страны, напрашивался однозначный вывод, казавшийся тогда неоспоримым: Германия утратила свой великодержавный статус, она сошла с международной арены как великая мировая держава на десятилетия вперед.
В известном смысле еще более сокрушительный удар мировая война нанесла по международным позициям Австро-Венгрии.
По аналогии с Германией Австро-Венгрия как побежденное государство испытала на себе все разрушительные последствия войны: большой материальный ущерб и людские потери (1 млн. 100 тыс. чел); крах экономический и финансовый; революционный кризис, крушение Габсбургской монархии и учреждение Австрийской республики. Однако в контексте развития международных отношений еще более значимым итогом войны стал распад Австро-Венгерской империи. Волна национально-освободительного движения уже осенью 1918 г. поглотила «лоскутную монархию», на месте которой образовалось четыре независимых государства.
Таким образом, в отличие от Германии Австро-Венгрия не просто и не временно потеряла свой великодержавный статус, она утратила его навсегда, в недавнем прошлом могущественная империя прекратила свое существование не только как великая держава, но и как государство.
Особо следует остановиться на характеристике международного положения Советской России.
Несмотря на существенные территориальные потери в европейской части бывшей Российской империи — Финляндия, (с.22) Польша. Эстония, Латвия и Литва стали суверенными государствами, западные части Украины и Белоруссии отошли к Польше,
Бессарабия была аннексирована Румынией — Россия в новой своей ипостаси продолжала оставаться важным фактором международной жизни. Главное — она сохранила статус великой державы со всеми его очевидными признаками.
Прежде всего это обширная территория и огромный внутренний потенциал. «Социализм в рамках одной страны» занимал 17% территории и составлял 8% населения земного шара. Другим показателем «великодержавности» была полная самостоятельность политического курса Советской России. Ни о какой зависимости от Запада и не могла идти речь ни во внешней политике РСФСР (ожидание и поощрение мировой революции), ни в политике внутренней (эксперимент по строительству нового общества). Большую роль в укреплении международного положения Страны Советов сыграла «классовая солидарность» и содействие со стороны рабочего, коммунистического и национально-освободительного движений. Советско-большевистский режим продемонстрировал свою жизнестойкость и дееспособность в гражданской войне и в борьбе против иностранной интервенции. Он опирался на поддержку абсолютного большинства населения, а это, по утверждению В.И.Ленина, и есть основное и неопровержимое «доказательство истинной силы государства».
Вместе с тем победа Октябрьской революции и сохранение Советской Россией великодержавного статуса вовсе не означали усиления ее международных позиций. Наоборот, можно говорить об их крайнем ослаблении по сравнению с довоенным положением царской России.
Причины общеизвестны: беспрецедентный материальный ущерб и многомиллионные человеческие жертвы, вызванные империалистической и гражданской войнами, иностранной интервенцией, белым и красным террором. В годы мировой войны Россия потеряла 1 млн. 811 тыс. человек (второй по числу безвозвратных потерь показатель после Германии). В гражданскую войну с обеих сторон погибло 800 тыс. человек. Голод 1921 г. унес 1 млн. человеческих жизней. Жертвами террора, точный подсчет которых невозможен, стали сотни тысяч человек. В целом численность населения России уменьшилась в периоде 1918 по 1922 г. на 15,1 млн. человек. Общий материальный ущерб, нанесенный экономике России во время двух войн, оценивался в 76,5 млрд. золотых руб., что составляло 51% довоенного национального богатства. Объем промышленного производства к 1921 г. сократился в 7 раз (15% от уровня 1913 г.), внешнеторговый оборот — в 3,3 раза (3% от довоенного уровня). Уже эти цифры и факты (с.23) свидетельствовали о катастрофическом ухудшении международных экономических позиций России. Ее доля в мировом валовом продукте упала с 6% в 1913 до 2% в 1921 г. Национальный доход на душу населения, составив к концу гражданской войны 120 долл., был в 20 раз меньше, чем в США и на 10 долл. меньше, чем в полуколониальном Китае.
Помимо критического состояния экономики и обострения внутриполитической борьбы другим весьма неблагоприятным для Советской России фактором стала ее полная международная изоляция. Дипломатическое непризнание, экономическая блокада, прямое военно-политическое давление — все это позволило В.И. Ленину при характеристике международного положения Советской России сравнить ее с «осажденной крепостью», «социалистическим островком в океане бушующей империалистической стихии».
Таким образом, в первые послевоенные годы международные позиции Советского государства были крайне непрочными и неустойчивыми. Ее материальные возможности не шли ни в какое сравнение с экономической и военной мощью великих западных держав. Соотношение сил в противостоянии двух социально-политических систем безусловно складывалось в пользу капиталистического Запада. Поэтому основные направления развития международных отношений определялись политикой и противоречиями западных держав, а не борьбой и взаимоотношениями «капитализм-социализм».
Такова была общая картина расстановки сил и международных позиций великих держав после окончания Первой мировой войны. Именно эта новая расстановка сил и стала основой послевоенной системы международных отношений. Ее главные контуры были очерчены в планах держав-победительниц.

ПЛАНЫ ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ ПО МИРНОМУ УРЕГУЛИРОВАНИЮ И ПОСЛЕВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ МИРА

В планах послевоенного устройства мира, с которыми державы-победительницы пришли на мирную конференцию, нашли свое отражение три исходных момента: 1) главные итоги мировой войны; 2) новая расстановка сил между великими державами; 3) международное положение страны и ее национально-государственные цели и интересы.
Самым претенциозным являлся план Соединенных Штатов – он был изложен президентом Вудро Вильсоном в послании конгрессу США 8 января 1918 г. в форме четырнадцати пунктов, или (с.24) основных принципов». Содержание «программы мира» Вильсона сводилось к следующим положениям.
Пункт 1-й декларировал отказ от тайной дипломатии, гласность в переговорах о мире, «открытые мирные договоры». Пункт 2-й торжественно объявлял свободу мореплавания в мирное и военное время, или «свободу морей». В пункте 3-м говорилось об еще одной свободе — свободе торговли, устранении всех таможенных барьеров, т.е. о международном признании принципов «открытых дверей» и «равных возможностей». Пункт 4-й требовал установления твердых гарантий, обеспечивающих сокращение национальных вооружении «до предельного минимума». В пункте 5-м провозглашалось «полностью независимое, беспристрастное решение колониального вопроса» при равном учете интересов не только метрополий, но и населения колоний (несмотря на туманную формулировку, речь шла о признании права колониальных народов на самоопределение и независимость). Пункт 6-й, посвященный России, утверждал ее право на «свободное определение» своей национальной политики и пути политического развития (правда, в комментариях к этому пункту, хранящихся в «Архиве» главного советника Вильсона полковника Э.М. Хауза, подчеркивалась необходимость поддержки «демократических сил» России, к коим администрация США большевиков не относила; более того, в качестве одного из вариантов решения русского вопроса предлагалось расчленить бывшую Российскую империю на ряд самостоятельных государств и подконтрольных западным державам территорий). В пунктах с 7-го по 13-й содержались американские предложения по урегулированию наиболее важных территориально-государственных проблем: восстановление суверенитета и границ Бельгии; возвращение Франции Эльзаса и Лотарингии; установление границ Италии «по ясно выраженным национальным признакам»; предоставление народам Австро-Венгрии прав автономии и независимого развития; восстановление суверенитета Румынии, Сербии и Черногории, сохранение за Сербией выхода к морю; самостоятельное существование турецкой нации, автономия и независимость других национальностей, входящих в состав Османской империи, международные гарантии свободного прохода через черноморские проливы для судов всех стран; создание независимой Польши, включающей в себя бесспорные польские территории и имеющей выход к морю. Пункт 14-й и последний, предусматривал учреждение международной, надгосударственной организации по сохранению и поддержанию мира — в целях «предоставления взаимных гарантий политической независимости и территориальной целостности равно большим и малым странам». Президент США назвал проектируемую организацию «Лигой Наций». (с.25)
Таким образом, в программе Вильсона были выдвинуты необычные для того времени демократические и даже радикальные лозунги. В американской и европейской прессе развернулась широкая рекламная кампания по восхвалению «Четырнадцати пунктов», которые были переведены на многие языки и распространены по всему миру тиражом более 6 млн. экземпляров. Пропагандистский акцент был сделан на якобы совершенно бескорыстном стремлении Вильсона к установлению нового международного порядка, основанного на принципах свободы, демократии и справедливости. Восхищенные американцы называли Вильсона «великим миротворцем» и «апостолом мира». Восторженные европейцы встречали прибывшего на мирную конференцию президента США транспарантами: «Слава Вильсону Справедливому!». Его именем были названы улицы и площади в городах Италии, Франции и других европейских стран. Шумные восторги и ликования по обе стороны Атлантического океана как бы отодвигали на второй план реальное содержание программных предложений Соединенный Штатов по созданию нового миропорядка.
Как же можно охарактеризовать «Программу мира» Вильсона — на тот момент действительно самую крупную за всю историю США американскую внешнеполитическую инициативу? Какие цели скрывались за пышной демократической и пацифистской фразеологией?
Вопрос этот далеко не праздный, так как в исторической литературе уже долгие годы идут споры о смысле и значении «Программы мира» США: от панегирических оценок в западной, прежде всего в американской историографии до уничижительной критики в историографии советской.
Непредубежденный анализ документа отвергает эти крайние точки зрения. «Четырнадцать пунктов» — это сложный и противоречивый внешнеполитический акт, учитывавший как особенности послевоенного международного положения самих Соединенных Штатов, так и новые тенденции мирового развития. Поэтому в нем содержались требования как империалистического, так и демократического характера.
Первое. Программа, выдвинутая Вильсоном, представляла собой первую официальную декларацию американского правительства о притязаниях США на роль мирового политического лидера, «высшего арбитра» в международных делах. Это была заявка на руководство послевоенным миром.
Материальной основой глобалистских устремлений США стало их превращение в ведущую промышленную и финансовую державу мира. Идеологическое обоснование было детально разработано американскими экспансионистами еще в конце XIX в. Не (с.26) удивительно, что после окончания Первой мировой войны в США вновь получили широкое распространение идеи и лозунги «предопределения судьбы» и «божественного предначертания», «демократической экспансии» и установления «американского мира». Вильсон тишь придал этим идеям международно-правовое звучание.
Косвенным подтверждением новых тенденций в американской внешней политике стала та торжественность и помпезность, которой сопровождался первый в истории Америки выезд действующего президента в Европу (численность американской делегации превысила 1300 человек). Вильсон, отправившийся в Старый Свет на пароходе «Джордж Вашингтон», нарушил долголетнюю традицию, так как решение столь важных задач и реализация столь великих целей требовала его личного присутствия на конференции.
О том, что главным в программе Вильсона были претензии на руководящую роль в мире, свидетельствует само содержание «Четырнадцати пунктов» и комментарии к ним со стороны президента и его советников.
Показательно, что центральной идеей американского плана стала идея создания Лиги Наций, в которой США было «забронировано» место мирового «суперарбитра». Иными словами, Лига Наций рассматривалась правительственными кругами Соединенных Штатов как основной инструмент политического лидерства, инструмент «распространения доктрины Монро на весь мир». В Европе подоплеку этой инициативы Вильсона хорошо понимали, назвав проектируемую организацию фирмой «Янки и К°». Разъясняя своим соотечественникам значение Лиги Наций, президент США, показав себя достойным сыном пресвитерианского пастора, проповедовал: «Америка стала первой мировой державой... Нам нужно решить единственный вопрос: вправе ли мы отказаться от морального руководства, которое предлагают нам, примем ли мы или отвергнем доверие мира... Нас ведет Бог. Мы не можем отступить. Мы можем лишь следовать вперед со взором, устремленным к небесам, и бодрые духом». Продемонстрировав достаточно высокий уровень ораторского искусства, Вильсон показал, как можно соединить «небесные силы» и «божественное провидение» более очевидной земной целью установления американской гегемонии в мире.
В этом контексте более реальный смысл приобретают и другие демократическо-пацифистские пункты, выдвинутые в программе президента США.
Взбудораживший общественное мнение лозунг открытости переговоров и отказа от тайной дипломатии в конкретных условиях послевоенного времени означал отмену секретных договоров (с.27) стран Антанты по разделу сфер влияния и новому переделу мира. Не участвуя в их составлении, Соединенные Штаты справедливо опасались, что в этих соглашениях американские интересы не учтены. Вывод напрашивался сам собою: необходимо было аннулировать все прежние тайные договоры, чтобы создать новую договорную систему, в которой нашли бы свое отражение глобалистские притязания США.
Весьма пацифистски звучавший пункт о сокращении и ограничении вооружений объяснялся не только военным отставанием Соединенных Штатов от европейских держав и совсем уж негуманным стремлением ко всеобщему разоружению. Главное состояло в другом: принцип «максимального сокращения вооружений» обеспечивал Соединенным Штатам максимально выгодные условия в борьбе за политическое преобладание в мире, поскольку определяющим фактором соперничества становилась не военная, а экономическая мощь, т.е. та область, где США, бесспорно, лидировали.
Таким образом, «Четырнадцать пунктов» Вильсона являлись своего рода манифестом, в котором под прикрытием пацифистских лозунгов прослеживаюсь стремление американской администрации вывести США на авансцену мировой политики, закрепить за ними положение ведущей державы не только в экономической, но и в политической сфере.
Второе. «Программа мира» США не только провозгласила принципиально новую цель американской внешней политики, она обозначила и качественно новые методы для достижения этой цели.
В годы войны правительственные круги всех великих европейских держав рассматривали послевоенное устройство мира в традиционных категориях. Фундаментом послевоенного мирового порядка должен был стать изменившийся баланс сил, закрепленный масштабными аннексиями победителей за счет побежденных, т.е. предполагалось осуществить новый передел мира. Соединенные Штаты уже с конца XIX в. выступали против классических методов колониальных захватов и военно-политической экспансии, они противопоставили им доктрину «открытых дверей» и «равных возможностей» (провозглашена в 1899 г. государственным секретарем США Дж. Хэем в отношении Китая). В «Четырнадцати пунктах» Вильсона содержалось требование международного признания этой доктрины, но уже не в качестве регионального, а как основополагающего принципа мировой политики.
Стратегическая линия, предложенная американским правительством, заключалась в том, чтобы, опираясь на экономические преимущества и не прибегая к широким территориальным (с.28) захватам, вытеснить иностранных конкурентов и обеспечить себе господствующее положение в мире. В отличие от Англии и Франции, владевших огромными территориями и установивших там полное политическое господство, Соединенные Штаты стремись достичь своей цели главным образом при помощи экономических и финансовых рычагов. Их программой были не отдельные территориальные приобретения, а трансформация экономического могущества в мировое политическое лидерство.
Политика «открытых дверей» помимо решения этой основной задачи имела и еще ряд существенных преимуществ перед открытым аннексионизмом. Она позволяла избегать чрезмерных затрат на военные нужды и использовать демократические, национально-освободительные и антиимпериалистические традиции, поскольку главной целью провозглашалось не военное, а «мирное» финансово-экономическое подчинение. Эта политика, наконец, давала возможность осуждать колониальную практику европейских держав и вызывала определенное сочувствие политически эксплуатируемых и угнетаемых стран и народов. Доктрина «открытых дверей», таким образом, представляла собой теорию и практику экономического колониализма, уже тогда содержавших в себе элементы неоколониалистской политики, которая окончательно сложилась после Второй мировой войны.
В известном смысле эту международную инициативу США можно назвать либеральной альтернативой традиционному империалистическому курсу, политике колониальных захватов и военного диктата.
Доктрина «открытых дверей» и «равных возможностей» легла в основу целого ряда положений программы Вильсона. Полностью соответствовали духу и букве этой доктрины пункты о «свободе морей» и «свободе торговли». Лозунг «справедливого решения колониального вопроса» с учетом интересов местного населения также имел непосредственное отношение к новой американской стратегии. Соединенные Штаты не хотели мириться с тем, что большая часть территории земного шара оставалась объектом монопольного контроля со стороны их конкурентов. Поэтому они и добивались признания «равных прав и возможностей» в эксплуатации колониального мира, будучи уверенными в том, что в этом случае успех в конкурентной борьбе будет на бороне экономически самого сильного. Более того, США были готовы пойти на предоставление независимости колониям (правда, пока не своим, а принадлежавшим европейским державам), так как имели богатый опыт в финансово-экономическом «управлении» формально независимыми центральноамериканскими Республиками. (с.29)
Таким образом, политика «открытых дверей» во многих отношениях была выгодна для Соединенных Штатов. Получив международно-правовое оформление, она могла в перспективе стать решающим фактором укрепления экономических и политических позиций США как ведущей мировой державы.
Третье. Провозглашение в «Программе мира» новых международных принципов вовсе не означало, что США полностью отказывались от использования старых, проверенных временем методов внешнеполитической деятельности. Одним из них была политика баланса сил.
Не вызывает никаких сомнений, что во многих своих предложениях и требованиях Вильсон руководствовался интересами обеспечения благоприятного для США баланса сил.
Именно этот мотив был главным в стремлении американского президента не допустить чрезмерного усиления Англии и Франции. Отсюда такие его предложения, как учреждение системы мандатов Лиги Наций на бывшие владения Германии и Турции (против усиления колониального могущества Великобритании и Франции); сокращение до «предельного минимума» вооружений (против роста военной мощи ведущих европейских держав); «свобода мореплавания» и «свобода торговли» (против монополизации странами Антанты мировых рынков сбыта и источников сырья).
Концепция поддержания выгодного баланса сил определяла позицию Вильсона по германскому вопросу. Соединенные Штаты выступали против максимального ослабления Германии, как того требовала Франция. Президент США приводил следующие доводы в защиту своего мнения. Во-первых, германское государство должно стабилизировать обстановку в Европе как противовес Франции, с одной стороны, и Советской России — с другой. Во-вторых, «максимально ослабленная» Германия неминуемо окажется «в объятиях революции и большевиков». Еще в октябре 1918 г. Вильсон в этой связи пророчествовал: «Если мы унизим немцев и слишком прижмем их, мы уничтожим в стране все остатки власти и там воцарится большевизм».
Четвертое. Констатируя определяющую роль глобалистских установок в американской «Программе мира», нельзя сводить к ним все содержание и смысл «Четырнадцати пунктов» Вильсона.
Будучи реалистически мыслившим и дальновидным политиком, президент США в большей степени, чем лидеры других великих держав, воспринял и осознал кардинальные перемены, произошедшие в послевоенном мире. Социальная нестабильность, массовое движение за демократическое и даже социалистическое преобразование общества, обострение национально-освободительной борьбы и, конечно же, революция в России — все это заставило (с.30) Вильсона вполне осознанно дистанцироваться от традиционных, империалистических методов, общепринятых в мировой практике и выдвинуть либеральные, демократические принципы построения новой системы международных отношений. К ним относись такие идеи и лозунги «Четырнадцати пунктов», как «гласность и открытость дипломатии», «экономическая демократия», «свобода морей», ограничение гонки вооружений и другие. Иное дело, какой реальный смысл в них вкладывался и как они реализовывались, но сам факт их провозглашения, безусловно, следует оценить положительно как крупный шаг на пути демократизации международных отношений. В противном случае можно вновь впасть в идейно-классовый догматизм и историческую нелепость, доказывая, что лозунг отмены тайной дипломатии, выдвинутый В.И.Лениным, есть «блестящий успех советской внешней политики», а тот же лозунг, провозглашенный В. Вильсоном, — «это лживая империалистическая демагогия».
В определенном смысле либеральные призывы американского президента являлись ответом на внешнеполитические инициативы советской власти, на опасность распространения революционных идей и «большевизации» мира. В конце 1918 г. Вильсон так охарактеризовал международную обстановку; «Призрак большевизма таится везде... Во всем мире серьезнейшее беспокойство». Чуть позже, разъясняя значение своих «основных принципов», он назвал и главное «успокоительное» средство: «Справедливый мир и лучший порядок необходимы для борьбы против большевизма».
Таким образом, «Четырнадцать пунктов» Вильсона представляли собой либеральную альтернативу не только традиционному экспансионизму и империалистической политике, но и социалистической угрозе.
На первый взгляд может показаться парадоксальным, что, борясь с большевизмом, президент США почти дословно повторял формулировки первых большевистских внешнеполитических актов. Так, стращая Англию и Францию, он совсем в духе ленинского Декрета о мире заявлял: «Мне приносит удовлетворение то обстоятельство, что, если нужно, я смогу обратиться к народам Европы через головы их правителей». Такое совпадение Деклараций объяснялось тем, что и в американских «Четырнадцати пунктах» и в советском Декрете о мире содержались положения общедемократического характера, хотя преследуемые цели – либеральные у Вильсона и революционные у Ленина – диаметрально противоположны.
Своей программой президент США стремился придать послевоенной системе международных отношений более современный, (с.31) более цивилизованный, «высокоморальный» и либеральный характер, не забывая при этом подчеркивать «миссионерскую», руководящую роль Соединенных Штатов.
Все сказанное позволяет сделать следующий краткий вывод: план переустройства мира, выдвинутый американским президентом, носил двойственный характер, сочетая принципы глобализма и либерализма. Этот вывод разделял и сам Вильсон, призывавший «совместить участие в мировой борьбе за могущество с руководством мировым либеральным движением».
Пятое. Говоря о содержании и значении «Четырнадцати пунктов», необходимо затронуть еще один, и последний вопрос: насколько реальной была возможность осуществления плана Соединенных Штатов.
При характеристике международного положения США уже назывались факторы, ограничивавшие влияние этой страны на мировую политику. Они и предопределили судьбу программы американского президента.
Главной внутриполитической преградой на пути реализации «основных принципов» Вильсона стал изоляционизм. Американские изоляционисты, возглавляемые председателем сенатского комитета по иностранным делам Генри Кэботом Лоджем и сенатором Уильямом Борой, устроили беспрецедентную обструкцию внешнеполитическим инициативам президента. Их основным требованием был отказ США от участия в Лиге Наций, создание которой являлось центральной идеей «Четырнадцати пунктов», Лодж не уставал повторять, что Соединенные Штаты не должны брать на себя никаких обязательств до тех пор, пока не будет реально обеспечено их «мировое преобладание», что незыблемую основу американской внешней политики составляет «ничем не связанная свобода великой державы решать самой, каким путем ей идти».
Дискуссии завершились тем, что республиканско-изоляционистское большинство сената в марте 1920 г. отказалось ратифицировать подписанный Вильсоном Версальский договор, который включал в себя Устав Лиги Наций. Победу одержали изоляционисты: идеи политического руководства миром тогда не нашли поддержки в Америке. Как оказалось, Вильсон, выступив со своей глобалистско-либеральной программой, опередил ход событий на 30 лет. Последним штрихом в полемике изоляционистов и «интернационалистов» стало подписание в августе 1921 г. республиканской администрацией У. Гардинга сепаратного мирного договора с Германией. В этом «по-деловому» кратком договоре фиксировались все привилегии, достигнутые Соединенными Штатами на мирной конференции, но ни слова не говорилось о (с.32) каких-либо их обязательствах перед Европой и полностью отсутствовали статьи о Лиге Наций.
Другим крупным препятствием для миротворческой деятельности Вильсона стало жесткое сопротивление ведущих европейских держав Англии и Франции любым попыткам Соединенных Штатов играть роль мирового политического лидера. Интересна в этой связи та общая оценка «Четырнадцати пунктов», которую дали руководители этих стран. Премьер-министр Англии Д. Ллойд Джордж в своих мемуарах похвалил «Программу мира» Вильсона, добавив, что она «никем из союзников не рассматривалась официально и серьезно...». Еще более иронично и по-французски изощренно высказался премьер-министр Франции Ж. Клемансо: «Бог даровал нам Десять Заповедей, и мы нарушили их. Вильсон дарует свои 14 основных принципов — посмотрим!»
Таковы были планы США и реальные возможности их претворения в жизнь.
В Англии, как и в Соединенных Штатах, программа послевоенного устройства мира стала разрабатываться задолго до окончания войны. Основные ее положения наиболее ясно и четко были сформулированы в речи премьер-министра Ллойд Джорджа перед руководителями английских профсоюзов 5 января 1918 г.
Такие принципы, выдвинутые правительством Англии, как решение колониального вопроса с учетом «устремлений местного населения», создание международной организации по мирному урегулированию межгосударственных конфликтов, самоопределение российского народа («Россию может спасти только ее собственный народ»), практически все территориально-государственные постановления — почти полностью совпадали с соответствующими пунктами «Программы мира» Вильсона. Не случайно, что до настоящего времени в исторической литературе не утихают споры об авторстве того или иного принципа мирного урегулирования, включая идею учреждения Лиги Наций. Истину установить крайне трудно, так как консультации между английским и американским правительствами об условиях послевоенной организации мира начались еще в 1917 г., сразу же после вступления США в Первую мировую войну. Как бы там ни было, общность взглядов на целый ряд крупных внешнеполитических проблем могла стать основой для совместных действий англосаксонских держав по созданию новой системы международных отношений.
С другой стороны, уже в самом тексте миротворческой программы Ллойд Джорджа и в других его выступлениях отчетливо проявись серьезные расхождения с «Четырнадцатью пунктами» Вильсона. О плане английского премьер-министра ничего не говорись об отмене тайной дипломатии. За этим скрывалось глухое (с.33) раздражение и решительное неприятие этой популярной ленинско-вильсоновской идеи. Причина вполне понятна: Англия, в отличие от США, традиционно была связана целой сетью секретных соглашений о разделе сфер влияния. Отказ от этих соглашений привел бы к подрыву международных позиций Великобритании. Как многоопытный политик и человек либеральных взглядов Ллойд Джордж осознавал насущную необходимость осовременивания системы международных отношений. В частности, он активно поддерживал предложение Вильсона о создании Лиги Наций, подчеркивая при этом ни его, а свой приоритет в выдвижении этого проекта. Однако подходы английского премьера и американского президента и в данном пункте существенно отличались. Во-первых, различной была оценка роли и места Лиги Наций в планах послевоенного устройства мира: если у Вильсона проектируемая международная организация являлась стержнем всей его программы, то Ллойд Джордж особо не акцентировал на ней внимание, полагая, что ее деятельность должна сочетаться с традиционными методами внешней политики, в том числе и с тайной дипломатией. Во-вторых, премьер-министр Англии видел в Лиге Наций не высшую инстанцию, контролирующую и регулирующую международные процессы, а практический инструмент по сохранению и поддержанию сложившегося после войны статус-кво. И в первую очередь она должна была охранять позиции Великобритании как ведущей державы-победительницы и Британскую империю как основной рычаг английского влияния на мировой арене. В-третьих, Ллойд Джордж отвергал притязания США на руководящую роль в миротворческой организации, считая, что она по праву принадлежит Англии.
В отличие от «Четырнадцати пунктов» Вильсона в программе Ллойд Джорджа не упоминался принцип «свободы торговли» и «устранения таможенных барьеров». На первый взгляд кажется удивительным, что Англия — пионер фритредерской политики — обходила молчанием столь близкую ей по духу инициативу. Объяснение кроется в том, что Великобритания после мировой войны окончательно уступила Соединенным Штатам первенство в промышленной и финансовой области, а вместе с ним и значительную часть дивидендов от «свободной торговли». Следует, однако, отметить, что Ллойд Джордж, надеясь на мощный экономический потенциал Англии — второй по значимости в мире — в целом поддерживал доктрину «открытых дверей» и «равных возможностей», но с одним важным ограничением: она не должна распространяться на Британскую колониальную империю.
Неистовое сопротивление в английских политических и военных кругах вызвало вильсоновское положение о «свободе морей». (с.34)
Дело в том, что морская блокада являлась главным военным Англии, и поэтому одобрение этого пункта считалось равнозначным согласию на поражение в следующем военном конфликте.
Лидеры англосаксонских держав синхронно заявили о своем признании принципа «национального самоопределения». Разночтения проявились в трактовках этого принципа. Соединенные Штаты, не отягощенные колониальными владениями, легко и свободно декларировали необходимость освобождения чужих колоний. Англия как самая могущественная колониальная держава оговаривала процесс деколонизации многими условиями, главным из которых было достижение местным населением «достаточного уровня» политического и культурного развития. Причем решение вопроса, достигнут этот уровень или еще нет, возлагалось на страну-метрополию.
Рассмотрение конкретных пунктов английской программы позволяет сделать следующее заключение о тех важнейших целях, которые преследовала Англия в строительстве послевоенного миропорядка.
Первое. В годы войны Англии с успехом удалось реализовать свои внешнеполитические планы. Основной ее соперник Германия была повержена как военно-морская и колониальная держава. Значительная часть германских колоний и территорий Османской империи находились под контролем Великобритании и ее доминионов. Поэтому главная задача сводилась к тому, чтобы сохранить и юридически закрепить уже достигнутое и завоеванное.
Второе. Решение этой задачи предполагало использование традиционной английской политики баланса сил, которая в новых условиях включала в себя два взаимосвязанных направления.
Прежде всего Англия исходила из необходимости поддержания европейского равновесия. Это означало создание такой расстановки сил на континенте, чтобы там существовали не одна, а по крайней мере две сильные державы, которые были бы в состоянии нейтрализовать друг друга. Только в этом случае Англия могла играть руководящую роль арбитра в урегулировании всех европейских проблем. Логика послевоенного развития определила политический курс Англии: не допускать чрезмерного усиления Франции и максимального ослабления Германии. Отсюда и известный лозунг английского правительства «не слишком сильная Франция» и «не слишком слабая Германия». В проведении подобной политики Англия искала и нашла поддержку со стороны США, придерживавшихся аналогичных установок. Обе державы рассматривали Германию как противовес не только Франции, но и Советской России. (с.35)
Вхождение в число великих мировых держав Соединенных Штатов и Японии придавало концепции баланса сил глобальный характер. Интересы сохранения благоприятного общемирового равновесия объясняли борьбу Англии с гегемонистскими устремлениями США. В этой борьбе английское правительство опиралось на активное содействие Франции, Японии и британских доминионов. Сочетание двух элементов в политике баланса сил — европейского и общемирового — создавало серьезные трудности для деятельности английских дипломатов, которым приходилось поочередно и почти одновременно использовать поддержку США в противостоянии с Францией и поддержку Франции в противостоянии с США. В такой ситуации английские политики должны были проявить большое дипломатическое искусство-Третье. Ллойд-Джордж, как и Вильсон, выступал, пусть с оговорками, за внедрение либеральных, цивилизованных норм в систему международных отношений, что было обусловлено кардинальными изменениями в послевоенном мире и прежде всего возникновением социалистической угрозы. За день до подписания Компьенского перемирия английский премьер декларировал: «Отныне главная опасность для нас не боши, а большевики». Либерализация международных отношений, по мнению Ллойд Джорджа, должна была стать альтернативой большевизму. Что касается самой Советской России, то отношение к ней со стороны Англии, точно также как и со стороны США, носило двойственный характер. С одной стороны, признание права русского народа на самоопределение и серия мирных предложений в адрес советско-большевистского режима, а с другой, всесторонняя помощь белогвардейско-«демократическим» силам и участие в открытой антисоветской интервенции.
Планы Франции не получили столь детального оформления, как в США и Великобритании. Однако основные внешнеполитические цели были определены четко и недвусмысленно.
Первое. Важнейшая стратегическая задача сводилась к установлению главенствующего положения Франции на европейском континенте.
Второе. Эту задачу можно было решить, по твердому убеждению французских правительственных кругов, только за счет максимального ослабления Германии. «Разрушенная и ослабленная Германия» — так формулировалась центральная идея французской программы мирного урегулирования. Таково было главное условие снятия германской угрозы на десятилетия вперед, обеспечения безопасности Франции и достижения руководящих позиций в Европе. Открывая Парижскую мирную конференций президент Французской республики Раймон Пуанкаре заявил: (с.36) «Господа, ровно 48 лет тому назад в Зеркальном зале Версальского дворца было провозглашено образование Германской империи. Сегодня мы собрались здесь, чтобы разрушить и отменить то, что было создано в тот день». Именно поэтому план «разрушения Германии» стал единственным подробно разработанным разделом «Программы мира» Франции. Он предполагал реализацию следующих установок.
- Возвращение Франции Эльзаса и Восточной Лотарингии. Этот стратегически и экономически важный район являлся ареной франко-германской борьбы с 1648 г., когда Людовик XIV аннексировал его в соответствии с договором, подписанным в Мюнстере. С 1871 г. после поражения Франции во Франко-прусской войне эти области входили в состав Германской империи. Французская республика добилась восстановления своих прав на Эльзас и Лотарингию уже по условиям Компьенского перемирия, что и необходимо было юридически закрепить в мирном договоре с Германией.
- Французские руководители выступили с лозунгом расчленения Германии на ряд мелких государств, т.е. возвращения ее к тому состоянию, которое германские земли занимали до 1871 г.
- В политических кругах Франции особо выделялась проблема западной границы Германии. По мнению французского правительства, она должна была проходить по Рейну. При этом на его правом берегу планировалось создание зависимой от Франции Рейнской республики. Маршал Фош называл проведение границы по Рейну «первейшей гарантией мира», а Ж. Клемансо — «целью всей своей жизни».
- Франция добивалась приобретения Саарской области в качестве компенсации за материальный ущерб, нанесенный Германией французской экономике. Подразумевалось, что владение саарскими угольными копями и лотарингской железной рудой значительно укрепит промышленную базу Франции.
- И, наконец, французское правительство требовало взыскать с Германии огромные репарации. Называлась астрономическая сумма в 450–480 млрд. золотых марок, что в 10 раз превышало размеры довоенного национального богатства Франции. Популярный среди французов лозунг «немцы заплатят за все!» наполнялся, таким образом, реальным содержанием. Доля Франции в германских репарациях, по ее же мнению, должна была составить 56–58%. В основе этого фантастического требования лежал вполне осознанный расчет: ослабить экономику Германии на долгие годы и не допустить ее экономического возрождения, во-первых, значительно улучшить за счет репарационных платежей экономическое положение Франции, во-вторых. (с.37).

Далее на Порталусе:

Опубликовано на Порталусе 08 апреля 2006 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): международные отношения, Первая мировая война



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама