Рейтинг
Порталус

РОССИЙСКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ ЕКАТЕРИНИНСКОЙ ПОРЫ

Дата публикации: 24 мая 2021
Автор(ы): А. Е. Чекунова
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ЮМОР
Номер публикации: №1621833039


А. Е. Чекунова, (c)

Не останавливаясь здесь на достаточно известном понятии исторического анекдота 1 , отметим сразу, что большое влияние на утверждение в России этого жанра как одного из видов исторической литературы и источников оказал Якоб (в России его звали Яковом Яковлевичем) Штелин (1709 - 1785). Он окончил Лейпцигский университет и в 1735г. был приглашен в Петербург как знаток по составлению проектов фейерверков и иллюминаций. За полувековое пребывание в России Штелин исполнял разнообразные обязанности: сочинял стихи в честь "знатных персон", был придворным библиотекарем, воспитателем наследника престола Петра Федоровича (будущего Петра III), секретарем Вольного экономического общества, конференц-секретарем Петербургской Академии наук (ПАН), наблюдал за изданием "Санкт-Петербургских ведомостей" и пр. В круг его знакомых входили многие деятели русской науки и культуры, причем на протяжении двух десятков лет он являлся сослуживцем М. В. Ломоносова, и нередко они вместе работали над выполнением академических заданий. После кончины Ломоносова (4 апреля 1765г.) Штелин составил конспект речи, которую он намеревался произнести в память "знаменитого человека, оказавшего великие заслуги отечеству, наукам и искусствам, человека, можно сказать, необыкновенного" 2 .

Выступление не состоялось, но со временем автор расширил текст; новый вариант получил название "Черты и анекдоты для биографии Ломоносова, взятые с его собственных слов Штелиным". Последний не ограничился регистрацией "собственных слов" Ломоносова и дополнил их записями воспоминаний современников ученого, включая свои, с оценкой их "как справедливый анекдот, которого... сам был свидетелем". Он приводит "примеры необыкновенного присутствия духа и телесной силы Ломоносова", чьи "сочинения приобрели ему высочайшую милость императрицы, которая в изъявлении своего благоволения пожаловала ему довольное поместье Каровалдай при Финском заливе; он пользовался особенною благосклонностию многих вельмож русского двора.., приобрел уважение многих славных ученых Европы и целых обществ... Сама императрица Екатерина II всемилостивейше признала его заслуги... Все это не анекдоты, но всем известные дела, и, следовательно, легко можно собрать подробнейшие о том известия" 3 .

В 1783г. по поручению главы ПАН Е. Р. Дашковой драматург и переводчик М. И. Веревкин подготовил биографию Ломоносова для его "полного собрания сочинений". Наряду с архивными материалами Веревкин использовал рукописный текст анекдотов Штелина 4 , в точности сведений которых не сомневался. С тех пор


Чекунова Антонина Ефимовна - кандидат исторических наук, доцент Российского государственного гуманитарного университета.

стр. 138


эти анекдоты стали одним из основных источников исследований жизни и творческого пути великого ученого. Но, помимо того, Штелин познакомился также с рядом политических, государственных деятелей и иных лиц, которые были современниками Петра I. Встречи с фельдмаршалом князем И. Ю. Трубецким (1670 - 1750) убедили Штелина в необходимости записи услышанных им "подлинных и достопамятных анекдотов" об императоре. Они настолько пленили его, что он стал их записывать сразу же после услышанных им рассказов-воспоминаний. Занимался этим Штелин долгие годы и к концу жизни получил значительное собрание таких анекдотов. Приведем, для наглядности, пару мест из этого собрания.

"Петр Великий запрещает, чтоб по улицам не падать пред ним на колени. В первые годы основания города Петербурга, когда еще мало улиц было намощено и в многих местах вязкие болотистые места, а паче в дождливую погоду находились, народ по древнему российскому обыкновению падал на колени, когда попадался ему на дороге царь. А исполняя сие обыкновение, очень часто должен был мараться в грязи. Петр Великий отнюдь сего не хотел и всегда махал рукою народу, чтоб он от сего отстал. Он при том часто сказывал, что сие ему совсем не нравится. Но когда же все пребывало по-прежнему, запретил царь, угрожая наказанием кнута, есть ли кто на улице пред ним падает на колени и ради его станет мараться в грязи. Известно сие от Ян-Гофия, Петра Великого лейб-хирурга... Петра Великого строгое предприятие истребить воровство. Царь Петр Великий, заседая однажды в сенате, услышал о разных грабительствах, случившихся за несколько дней, в великое пришел негодование и во гневе сказал сии слова: "Клянусь богом, что я, наконец, прерву проклятое сие воровство". Потом, взглянув на тогдашнего генерал-прокурора Павла Ивановича Ягужинского, сказал ему: "Павел Иванович! Напиши сейчас от моего имени генеральный указ во все государство, что ежели кто и сколько украдет, чего будет стоить петля, тот без дальнейших допросов будет повешен". Генерал-прокурор, который уже взял в руки перо, помешкал еще по выслушании сего строгого повеления и со удивлением говорил царю: "Петр Алексеевич, помысли о следствиях такого указа". "Пищи, - подтвердил царь, - как я тебе сказал". Ягужинский, еще не писав, со смехом повторил монарху: "Всемилостивейший государь! Разве Вы хотите остаться императором без подданных? Мы все воруем, только с тем различием, что один более другого". Царь, слушавший сии слова в задумчивости, начал шуточному сему замыслу смеяться и без дальнего повеления оное оставил. Известно сие от министра кабинета графа Ягужинского" 5 .

Читателей всегда подкупало стремление выходца из Германии "спасти от забвения" устные рассказы современников о Петре I. Штелин сожалел о том, что ему удалось записать едва ли сотую часть воспоминаний людей, имевших "счастье общаться" с царем, и он надеялся на продолжение другими собирания "столь драгоценных анекдотов и спасения их". Что же, собственно говоря, понимал Штелин под анекдотами? В его сборнике нет развернутого авторского определения такого источника, но неоднократно повторяется, что составитель причисляет к анекдотам только те повествования, которые "ни в каком еще преданном тиснению описании жизни Петра Великого не были упоминаемы". Тем самым он относил к анекдотам малоизвестные или неизвестные сведения. Основную часть его сборника (109 фрагментов из 113) составили записи устных рассказов. А в конце сборника составитель поместил "Описание свидетелей сих анекдотов по алфавиту", где привел краткие биографические сведения о рассказчиках.

Но Штелин черпал информацию и из других источников. Так, N 110 носит заголовок: "Остатки после Петра Великого". Штелин имел в виду личные вещи Петра I, которые "сохраняются в художественной и натуральной камерах императорской Академии наук, куда по кончине нашего героя они были принесены и каждому показываются". А N 111 представляет собой письмо Петра из Полтавы от 27 июня 1709 г. адмиралу Ф. М. Апраксину. Наконец, сам Штелин был автором последнего этюда, которому он дал такое название: "Анекдот о находящихся здесь анекдотах". Налицо запоздалый, но резко отрицательный отзыв Штелина о сочинении Вольтера "История Российской империи в царствование Петра Великого", над которым тот работал в 1757 - 1762 годах: "Вместо ожиданной от сего знатного писателя совершенной и обстоятельной истории о сем российском монархе вышло в свет слабейшее издание.., в которое издатель по корыстолюбивому своему намерению не токмо больше половины пересланных к нему материалов не внес и у себя

стр. 139


удержал, но и кое-где во многих местах положил собственные свои мысли, совсем противные доставленным ему известиям и обстоятельствам" 6 .

Как современники восприняли сочинение Штелина? Собиратель, предчувствуя двойственное отношение к своей коллекции, еще в ходе подготовки ее к публикации обратился за поддержкой к бывшему главе Коллегии иностранных дел графу Н .И. Панину и к историку М. М. Щербатову. Первый, прочитав немецкий подлинник анекдотов, сказал: "Никакой книги не помню, которую бы я с большим удовольствием читал, как сию! А паче нашед в ней разные анекдоты, о которых привожу себе на память, что в молодости слышал я их содержание от покойного моего отца яко очевидца". Щербатов же, прочтя анекдоты, возвратил их "со изъявлением желания своего и советом напечатать оные... Сколько я помню о сем сочинении, то находятся в нем много важных анекдотов, свидетельствующих истинное свойство сего великого мужа, расположенного к благу подданных своих, что все сии анекдоты подтверждены достоверностию очевидных свидетелей, от коих вы их слышали; и сего кажется мне довольно к споспешествованию напечатания сей книги, за которую любопытные историки будут вам обязаны и из коих самые государи могут почерпать правила для своих поведений". Однако в 1785 г. один из знатоков русской истории издатель А. Ф. Бюшинг опубликовал резкий отзыв и о самом Штелине, и о его сборнике: эти рассказы "не все... правдивы и надежны, не все они новы.., и среди них найдется немало и известных, служащих лишь для увеличения объема книги". Мнение Бюшинга было поддержано рядом отечественных исследователей, и лишь немногие не сомневались в добросовестности Штелина и достоверности его сведений 7 .

Далее, в последней трети XVIII в. анекдоты о Петре I собирали и составляли младшие современники Штелина: генерал-майор, первый историк донского казачества А. И. Ригельман (1720 - 1789), унтер- библиотекарь ПАН О. П. Беляев и др. Они не скрывали своего восторженного отношения к "бессмертным деяниям просветителя отечества". Беляев, в отличие от Ригельмана, не употреблял слова "анекдот" и вместо него использовал "сказание", "повествование". Свое собрание "Дух Петра Великого" он дополнил рассказами "Дух Карла XII". Последние повествуют о шведском короле как достойном противнике русского царя. Сравнивая их, составитель не сомневался, что царь - "герой", а король - лишь "соперник", "мнимый северный Александр Македонский". Вот некоторые из рассказов у Ригельмана и Беляева: "Петр I любил одного умного крестьянина из подмосковных и нередко удостоивал его своей беседы. Однажды спросил его царь: "Скажи-ка мне, что есть худо? - Худо худой сосед. - Еще что того хуже? - Худая жена. - А что всего хуже? - Кто сам для себя худ, - отвечал крестьянин. - Правда, - промолвил царь" (Ригельман).

"Известно из дееписания, что Петр Великий во всем своем государстве как доходы и расходы денежные, так и остатки сумм всегда ведал в точности. И так, когда любимец его князь Меншиков доносил в 1711 г. его величеству о недостатке в деньгах на содержание рижского гарнизона, то монарх с усмешкою ответствовал: - Александр! Я знаю, что в Риге хотя и был мор, однако ж на людей, а не на деньги, которых, сколько мне известно, должно быть довольно на тамошние расходы... - Петр Великий во время пребывания в Париже благоволил удостоить посещением своим Парижскую Академию наук, которая к принятию толь великого гостя приуготовила все, что имела достойнейшего любопытства из физических опытов и машин. Его величество, рассматривал оныя и все там находящееся с величайшим вниманием, а особливо статую славного кардинала Ришелье, от которой, отходя, сказал: - О, великий муж! Если бы ты жив был, дал бы я тебе половину царства моего, дабы научился от тебя управлять другою...

Сказывают, что когда дошел слух о строении Санктпетербурга до короля шведского, то надменный сей государь сказал с презрением: - Пускай царь занимается пустою работою строить города, а мы для себя оставим славу брать оные. - Но доколе северный сей Александр упоевался суетною мечтою, российский Иракл в землях его воевал старые и воздвигал новые грады" 8 .

В 1770-е годы был составлен сборник "Достоверные повествования и речи Петра Великого". Его подготовил, по всей вероятности, А. А. Нартов (1737 - 1813), младший сын любимого царского токаря А. К. Нартова. Первая, неполная публикация повествований была осуществлена в журнале "Сын отечества" за 1819г. (ч.

стр. 140


54 - 58). Потом коллекцию анекдотов о первом русском императоре собрал И. И. Голиков, включивший ее в виде отдельной книги в свой 30-томный труд о деяниях Петра I. Этот историк родился в семье курского купца. Местный дьячок научил его "читать церковную печать да кое-как писать", и, как сообщает он, это "составило весь круг моего воспитания". После разорения отца юноша переехал в Москву, где в течение 10 лет служил у купцов Журавлевых. Здесь он впервые прочитал рукописные и опубликованные сочинения о петровском времени. Следующий переезд, в Петербург, еще больше открыл ему "необозримое никаким оком поле дел петровых". Он познакомился с современниками Петра, которые лично знали царя и хранили документы о нем. В 1781 г. неудачи в торговле привели Голикова в тюрьму, но приговор суда не был приведен в исполнение, так как "по случаю открытия монумента императору Петру I" манифестом от 7 августа 1782 г. Екатерина II объявила амнистию. Освободившись, Голиков решил навсегда оставить коммерческие дела и написать историю Петра. Первый же шаг к этому он сделал, находясь еще под стражей, о чем он сообщал в письме от 20 ноября 1784 г. своему покровителю, президенту Коммерц-коллегии графу А. Р. Воронцову: "Для прогнания скуки... в заключении положил... на бумагу" слышанные им ранее устные рассказы о Петре I 9 .

После пяти лет напряженных поисков документов, и прежде всего в архивах, которые были открыты для него Дашковой, Голиков издал сначала 12, а затем еще 18 томов "Деяний Петра Великого" 10 . Исследователи, по-разному оценивая приемы работы историка с собранным им огромным комплексом источников, единодушны в том, что "Деяния" заложили прочный фундамент последующей литературы о петровском времени. Труд Голикова впервые дал возможность широко представить повседневную и многообразную деятельность императора. Для Голикова это был царь-работник, заботливый хозяин огромной страны, лично вникавший во все мелочи государственной жизни. Собиратель не скрывал своего восторженного отношения к Петру и, повествуя о преждевременной его смерти, сообщал читателю, что не может сдержать "струи слезные, которые, упадая на пишемую... в сем месте бумагу, прервали течение мыслей.., исторгли перо из рук... и принудили закрыть сию жалостнейшую картину скорбною завесою молчания" 11 .

Анекдоты же о Петре Голиков поместил в т. 17 "Дополнений", тоже выдержанных в панегирическом духе. Собиратель подчеркивал смелость, доброту, справедливость, мудрость, "неусыпность в трудах" и другие качества "великого государя". Отрицательные же черты он отмечал у его современников - А. Д. Меншикова ("Дерзость князя Меншикова", "Сей же князь Меншиков впадает в новое преступление"), В. Н. Татищева ("Доносят монарху о взятках г. Татищева") и др. В предисловии Голиков объяснял читателям свое понимание анекдотов: "Под названием анекдот разумеются такие повествования, которые в свет не изданы и которые, следовательно, не многим только известны". Он почти повторил приемы работы Штелина, собрав более всего записей устных рассказов. Но воспоминания "почтеннейших старцев времен петровых" составляют здесь уже меньшую часть, ибо к 1780-м годам многих из них не было в живых.

Вот отдельные рассказы из Голикова: "Монарх пирует с плотниками. Целая слободка плотников поселена была на Охте. Великий государь построил в оной церковь во имя св. Иосифа Древоделя. По освящении оныя, на котором сам он присутствовал, дал знатный стол плотникам и за оным пировал с ними равноправно, как старший из них, без наималейших чинов и вида величества. По окончании стола, дав повеление угощать их всех, что к веселью их потребно, и пожелав им столь же весело препроводить остаток дня, поехал, оставя их в несказанном удовольствии. От адмирала Алексея Ивановича Нечаева... Ироническое слово, сказанное государем об одном французе в Париже. Великий государь во второе путешествие свое в чужие края, будучи в Париже и приметя одного из придворных, всякой раз казавшегося ему в новом платье, сказал о нем окружавшим его: - Мне кажется, дворянин сей весьма недоволен портным своим...

Мудрая рассмотрительность монаршая. По учиненной публикации из Адмиралтейской коллегии о вызове подрядчиков для торгу и поставки потребных к Адмиралтейству материалов явилось не малое их число, но из них остались только трое купцов, которые друг пред другом старались удержать подряд за собою. И, наконец, один из них объявил, что он возьмет за труд свой за очисткою расходов по

стр. 141


гривне на рубль; другой сказал: а он возьмет только по пяти копеек; третий же вызвался, что он из усердия и ревности к государю берется поставить и без барыша, надеяся, что впредь не будет он оставлен. Коллегия взошла о сем с докладом государю, и Его Величество подписал на оном: "Отдать тому, который требует за труды по гривне на рубль, другому отказать, понеже из пяти копеек прибыли не из чего трудиться, а третьяго, яко плута, отдать на два месяца на галеру, сказав ему, что государь его богатее... От г. статского советника Войнюкова".

Основную часть устных записей сборника составили воспоминания родственников и знакомых Петра I. Фамилии большинства рассказчиков, как правило - с указанием их социального статуса, Голиков поместил в сносках к соответствующим анекдотам. Но в сборнике можно найти и глухие сведения о них, вроде: "получил от достоверной особы", "слышал... от воронежских старожилов", "я бы мог поименовать их, но нет на то их воли". Не отказывался собиратель и от семейных преданий или легенд, нередко придавая им значение верных свидетельств. Голиков использовал также письма Петра I, различные русские и иностранные сочинения, периодические издания и некоторые понравившиеся ему анекдоты Штелина 12 .

Свой многотомный труд Голиков назвал так: "Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам". Авторский заголовок сразу же давал ответ на вопрос о степени истинности привлекаемых источников. Достоверность "таковых преданий зависит от следующего: 1) ежели повествуемое в них взято из подлинных записок или частных журналов тех времен, 2) ежели особы, предавшие их словесно, были или очевидцами повествуемого, или удостоверены о истине того от современников, заслуживающих уважения, 3) ежели оные подтверждаются преданием, от самого того же времени из рода в роды преходящим, и не противоречат самой истории". Вслед за Штелиным он приводит фамилии именитых и достойных мужей, поведавших ему личные и семейные воспоминания, а также известные им предания и легенды о Петре. На страницах сборника нередко находим следующие рассуждения Голикова: "Достоверность же сего не сомнительна, потому что он сам [рассказчик. - А. Ч. ] имел счастье служить при сем Великом государе... и быть с ним во многих походах, и что сие де тогда было известно всем"; "Василий Никитич Татищев, достовернейший всего сего свидетель"; "Анекдот сей получил я от бывшего Савинского монастыря Евстафия, уверявшего, что он получил его от достоверной особы" 13 .

Можно ли согласиться с Голиковым и его современниками относительно достоверности собранных и составленных ими анекдотов? Нет. Сборники анекдотов о Петре I отразили уровень восприятия в России образа русского царя именно во второй половине XVIII в., когда реальный образ Петра наполовину успел уже окутаться легендой; живые, достоверные черты сплошь и рядом тускнели в тумане наивного восторга. Панегирический стиль был заложен уже в годы правления Петра. И при его жизни, и особенно после его смерти создавались произведения, авторы которых обожествляли монарха. Но в дальнейшем историки весьма критически воспринимали анекдоты Голикова и особенно записи всяческих устных рассказов о Петре 14 . Однако неточность сведений не означает сознательного их искажения собирателями, так что записи устных воспоминаний в принципе просто менее точны, чем любые другие источники личного происхождения. Естественно, степень достоверности подобных воспоминаний уменьшалась по мере увеличения числа лиц, причастных к созданию рассказов.

Почти одновременно со сборниками Штелина и Голикова появляются в России переводы анекдотов о "жизни славнейшего г. Вольтера", "деяниях Оттоманского двора", обычаях и нравах "различных асийских народов", просто "приятные", "чувствительные", "любопытные" и "разные анекдоты" 15 . Одни из них в доступной для читателей форме (повести, изречения, басни) знакомили с историей разных стран и их героями, другие своими смешными или трогательными рассказами о свойствах народов "веселили и наставляли" людей. Переводчик и составитель сборника "Полезное и увеселительное чтение для юношества и всякого возраста, содержащее в себе нравоучительные повествования, некоторые статьи естественной истории, рассуждения, руководствующие в добродетели и мудрости, басни, анекдоты и проч." (М. 1788) Я. Благодаров писал в предисловии, что подобные книги

стр. 142


"нечувствительным образом могут, так сказать, составить в младых читателях хорошие сердца и мысли; вперить благие нравы, наставить в праводушии и честности, вкоренить в них привычку повиноваться и быть в трудах, не чувствуя скуки и грусти, словом: могут показать путь к добродетели и мудрости как к двум вещам, составляющим счастье и благополучие наших дней".

Подобные издания пользовались большим спросом у читателей, чем переводные сочинения античных авторов. Об этом с некоторой горечью писал книгопродавец и библиограф начала XIX в. В. С. Сопиков: "Нельзя также не заметить почти общего крайнего равнодушия наших российских читателей даже к превосходным и единственным в своем роде творениям, каковы, например, из древних сочинений Платоновы, Иродотовы, Исиодовы, Ксенофонтовы, Цицероновы, Цезаревы, Горациевы, Саллустиевы, Тацитовы и другие подобные, из коих многие, продаваясь по самой дешевой цене в течение 20, 30, 40 и даже 50-ти лет, не были раскуплены и, к удивлению, после проданы были пудами на оберточную бумагу, а некоторые не распроданы еще и доныне. Напротив того, сонники, оракулы, чародеи, хиромантики, ворожеи, кабалистики и прочие сего рода сочинения имеют удивительный расход" 16 .

С 1790-х годов в журнальных публикациях анекдотов можно усмотреть новые черты. Наметившаяся в последней трети столетия специализация отечественных журналов отразилась и на отборе анекдотов, в соответствии с тематической направленностью периодических изданий. Эти издания: "Чтение для вкуса", "Магазин аглинских, французских и немецких новых мод", "Приятное и полезное препровождение времени", "Политический журнал", "Московский журнал". В первом же номере (1791 г.) журнала "Магазин аглинских, французских и немецких новых мод" отмечалось: здесь будут помещаться "трогательные анекдоты, имея в виду... доставлять чтение приятное с полезным". Еще и в последнем десятилетии того столетия иностранные произведения продолжали поставлять основную информацию для журнальных анекдотов. Но одновременно издатели приступили к публикации анекдотов из русской жизни. Любопытные сведения о восприятии современниками понятия "анекдот" и его значении в общественной жизни поместили И. А. Крылов и А. И. Клушин в N 1 своего ежемесячного "Санкт-Петербургского Меркурия": "Все народы отдавали справедливость заслугам сограждан своих, все народы и малейшие приключения, отличные или великодушием, или странностью соотечественников своих, предавали потомству: томы анекдотов французских, аглинских и немецких изданы в печать. Неужели россияне менее других сделали и хорошего, и дурного? Неужели мы не имеем ни одного анекдота, образующего некоторым образом свойство нации? Конечно, есть, - но оставляются без всякого внимания. Мы расспрашивали, отыскивали и нашли их множество. Для чего не сообщить их публике? Нет сомнения, что они послужат некоторым образом удовольствием для наших читателей" 17 .

И издатели регулярно помещали серьезные или шутливо-остроумные анекдоты-воспоминания и анекдоты-рассказы о тех свойствах русских людей, которые, по их мнению, как раз отражали "дух народа". Вот названия некоторых из них: "Свойство великой души", "Чувствительный солдат", "Великодушный солдат", "Ложь". Приведем оттуда в качестве примера один из них: "Память. Г-жа Н. Н., всматриваясь в беседе в молодого человека пристально, думает, что он из числа знакомых ей людей. Желая увериться в своем мнении, подходит к другой барыне: "Скажи мне, матушка, не это ли г-н Р.? Он тот самый, что под Очаковом убит? Что ж он со мною не кланяется? Ведь я с ним знакома была" (с. 223).

На исходе столетия появились еще два важных собрания анекдотов. Одно посвящено Павлу I, а связано оно с именем А. Т. Болотова, известного агронома и автора обширных автобиографических записок. Болотов никогда не встречался с императором, необходимую же информацию брал из своего дневника, куда регулярно заносил все, что считал достойным внимания, из периодики и рассказов современников. Все 100 анекдотов составлены в духе откровенного панегирика и повествуют об "особенной доброте души", "кротости и незлобливости" недавно вступившего на престол Павла I. Приводим отрывок оттуда:

"Рассказывали, что в то время, когда покойная императрица скончалась, то нечаянность и скоропостижность сей неожиданной кончины так сильно поразили находившегося при ней безотлучно последнего ее фаворита, имперского князя

стр. 143


Платона Александровича Зубова, что ему сделалась дурнота, и он упал в обморок. Сие перетревожило всех тогда тут случившихся, и как было и всех людей немного, то государь, случившийся быть при том же, толикую изъявил кротость и доброту души своей и сердца, что, забыв всю досаду и неудовольствие, какие он имел и должен быть иметь на сего младого вельможу, подал даже сам воду в стакане, нужную для брызгания ему в лицо, чтоб привесть скорее в чувство. Действие, доказывающее черту великости души и особливую доброту сердца и человеколюбивое чувствование" (с. 4).

Не без влияния переводных авантюрных романов, а также отечественных сатирических журналов учитель Смольного института В. С. Березайский 1762 - 1821) подготовил в 1798 г. "для увеселения читателей" "Анекдоты древних пошехонцев". Березайский одним из первых стал записывать известные ему с детских лет устные предания, сказки о традиционных "дураках" и "простофилях". Потом, подвергнув их литературной обработке, составил сборник анекдотов, полностью основанный на отечественных источниках. В этой небольшой книжке, не нанося лично "никому обиды", он высмеивал глупость, суеверие и невежество "древних пошехонцев". Его собрание выдержало несколько изданий 19 .

К исходу екатерининской поры понятие "анекдот" было уже общеупотребимым, а соответствующие рассказы и записи стали пользоваться у российских читателей устойчивым спросом.

Примечания

1 . См. об этом: Вопросы истории, 1997, N 2, с. 131 - 140.

2 . STAHLIN С. Aus den Papieren Jakob von Stahlins. Konigsberg - Brl. 1926, S. 276; МАКАРОВ В. К. Художественное наследие М. В. Ломоносова. М. -Л. 1950, с. 282 - 286; М. В. Ломоносов в воспоминаниях и характеристиках современников. М. -Л. 1962, с. 8 - 9, 24; МЕНШУТИН Б. Н. Жизнеописание Михаила Васильевича Ломоносова. М. -Л.1947, с. 262 - 263; Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России. Т. 1.М. 1990, с. 112 - 116.

3 . М. В. Ломоносов в воспоминаниях, с. 57, 59.

4 . На русский с немецкого анекдоты были переведены в середине XIX в. Ф. Б. Миллером (Москвитянин, 1850, ч. 1, отд. III, с. 1 - 14).

5 . Originalanekdoten von Peter dem Gropen. Aus dem Munde angesehener Personen zu Moskau und Petersburg vernommen und der Vergessenhat entrissen von J.von Stahlin. Leirzig. 1785; Любопытный и достопамятный сказания о императоре Петре Великом, изображащия истинное свойство сего премудрого государя и отца отечества, собранный в течение сорока лет действительным статским советником Яковом Штелиным. СПб. 1786; Подлинные анекдоты Петра Великого, слышанные из уст знаменитых особ в Москве и Санкт-Петербурге. Изданные в свет Яковом фон Штелиным, а переведенные на российский язык К. Карлом Рембовским. М. 1786, с. 121, 191.

6 . Подлинные анекдоты, с. 471, 499 - 500, 506, 526 - 527, 531 - 533; Wochentliche Nachrichten von neuen Landcharten, geographischen, statistischen und historischen Buchern und Sachen. Brl. 1785, S. 203, 206.

7 . УСТРЯЛОВ Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб. 1858, с. LVIII - LIX; ПЕКАРСКИЙ П. П. О переписке академика Штелина, хранящейся в императорской публичной библиотеке. В кн.: Ломоносов и Петербургская Академия наук. М. 1865, с. 2; ПАВЛЕНКО Н. И. Петр Великий. М. 1990, с. 349.

8 . Анекдоты о Петре Великом. Из собранных г-ном Ригельманом. - Москвитянин, 1842, N 1, с. 88; БЕЛЯЕВ О. П. Дух Петра Великого... Дух Карла XII, короля шведского. СПб. 1798, с. 4, 5, 84.

9 . МЕЗИН С. А. Русский историк И. И. Голиков. Саратов. 1991; ГОЛИКОВ И. И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. Т. 1. М. 1788, с. III; Архив князя Воронцова. Кн. 24. М. 1880, с. 226.

10 . ГОЛИКОВ И. И. Деяния Петра Великого... Тт. 1 - 12. М. 1788 - 1789; его же. Дополнения к деяниям Петра Великого. Тт. 1 - 18. М. 1790 - 1797.

11 . Там же. Дополнения. Т. 14. 1794, с. 404; т. 17, с. 142 - 143, 293, 364 - 365.

12 . Там же. Т. 17, с. 8, 21, 35, 37, 43, 51, 70, 113, 135, 193, 265.

стр. 144


13 . Там же, с. 73, 173, 346.

14 . ШМУРЛО Е. Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. СПб. 1912, с. 98; ТИХОМИРОВ М. Н. Источниковедение истории СССР. Вып. 1. М. 1962, с. 445 и др.

15 . Жизнь славнейшего г. Вольтера... СПб. 1786; Сосуд разных творений маркиза де Вар-Жемонта, содержащий нравоучительные истории, повести, анекдоты и проч. СПб. 1786; Анегдоты или достопамятнейшие исторические сокровенные деяния Оттоманского двора, сочинены членами Парижской Академии наук. Тт. 1 - 2. Спб. 1787; Рассуждения Фредерика II, короля Прусского, о свойстве и воинских дарованиях Карла XII... М. 1789; Греческие анекдоты или приключения Аридея, брата Александра Великого, переведенныя с греческой рукописи на французский. М***... 1789; Дух Генриха IV или собрание весьма любопытных анекдотов, изящных поступок, остроумных ответов и несколько писем сего государя. М. 1789; Анекдоты любопытные о любви супружеской. М. 1790; Китайские, японские, сиамские, тонквинские и прочие анекдоты, в которых наипаче описываются нравы, поведения, обычаи и религии сих различных асийских народов. Чч. 1 - 2. М. 1791; Азиатские и европейские анекдоты. СПб. 1791; Разные анекдоты, содержащие в себе мудрые деяния, великодушные и добродетельные поступки, остроумные ответы, любопытные, приятные и плачевные происшествия... М. 1792; Забава в скуке или собрание разных анекдотов, повестей и других приятных, увеселительных, трогательных, исторических и нравоучительных сочинений. М. 1793; Чувствительные анекдоты, посвященные душам благородномыслящим. М. 1798, и др.

16 . Опыт российской библиографии или полный словарь сочинений и переводов, напечатанных на славенском и российском языках от начала заведения типографий до 1813 года.., собранный из достоверных источников Васильем Сопиковым. Ч. 2. СПб. 1813, с. III - IV.

17 . С. -Петербургский Меркурий, ч. 1, 1793, с. 82 - 83.

18 . Любопытные и достопамятные деяния и анекдоты государя императора Павла Первого. - Впервые, с небольшими сокращениями, напечатаны в "Русском архиве", 1864, с. 630 - 779. Полная публикация - в сб.: БОЛОТОВ А. Т. Памятник протекших времен или краткие исторические записки о бывших происшествиях и носившихся в народе слухах. Ч. И. М. 1875, с. 1 - 122.

19 . 2-е изд.: Анекдоты или веселые похождения старинных пошехонцев, издание новое, поправленное, с прибавлением повестей о Щуке и походе на Медведя, с присовокуплением забавного словаря. СПб. 1821. 3-е изд. 1863. См. МОЛДАВСКИЙ Д. М. Василий Березайский и его "Анекдоты древних пошехонцев". В кн.: Русская сатирическая сказка в записях середины XIX - начала XX века. М. -Л. 1955, с. 236 - 245; Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. Л. 1988, с. 85 - 86.

 

Опубликовано на Порталусе 24 мая 2021 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама