Панколь К. Я была до тебя

Панколь К. Я была до тебя. М.: Флюид, 2009

Катрин Панколь родилась в Марокко, в Касабланке. Когда ей было пять лет, ее родители переехали во Францию. Там она изучала филологию, преподавала французский язык и латынь, затем начала заниматься журналистикой - сотрудничала в журналах "Cosmopolitan" и "Paris Match". После того как дебютный роман, изданный в 1979 году, принес ей известность, Катрин решила уехать в Нью-Йорк. Именно там был написан роман "Крутые мужики на дороге не валяются". Этот роман и другие ее произведения выходили и у нас. Книга "Я была до тебя" публиковалась в России под названием "Я была первой". Сейчас появился ее новый перевод.

Всего Катрин за тридцать лет выпустила 14 романов, и практически все они о любви. А точнее - про отношения женщины и мужчины, которые, кажется, можно назвать любовью. Проблема в том, что любви в высоком смысле слова - чувства чистого и светлого, жертвенного и самозабвенного - в романах нет. Особенно плохо обстоит дело с последним: героини всегда сосредоточены на себе, и о жертвенности речь заходит лишь тогда, когда мужчина должен оценить масштаб и величие приносимой жертвы. Мужчины жертв не замечают и не ценят, поскольку тоже в основном сосредоточены на собственных переживаниях. В общем, каждый думает о своем, и даже то, что хорошо начиналось, не слишком хорошо заканчивается. А писательница пытается понять, как все обстоит на самом деле: жизнь и впрямь настолько сложная штука, что любящие друг друга люди никак не могут целиком отдаться своему чувству, или мы видим лишь борьбу самолюбий, в которой каждый хочет стать победителем?

В романе "Я была до тебя", написанном в 1999 году, Панколь словно возвращается к своей первой книге и продолжает начатый двумя десятилетиями раньше разговор. Она вроде бы любит его, он вроде бы любит ее, но как-то все в итоге не складывается... Прежде писательница, по ее собственным словам, хотела показать стремление современных девушек к деструктивности. На сей раз она ищет истоки этого стремления: впрочем, конечно, ищет не она, а ее героиня, которая не доверяет никому, даже себе. Себе, может быть, в первую очередь. Ей нужно оправдание: за то, что происходит, должна отвечать не она сама, а длиннющая цепь злобных каторжников, которая тянет нас назад, отравляя нам душу старыми ссорами и старыми обманами, дразня своими уродливыми масками и пустыми бессильными сердцами. Матери и отцы, бабки и деды, другие, многие и многие, любившие до нас, - вот кто виноват. Настоящее целиком находится во власти прошлого, и то, что есть, определяется тем, что было.

Монолог героини время от времени перебивается мыслями героя, и к концу книги эти фрагменты, выделенные жирным шрифтом, становятся все объем-

нее. Но Он не может изменить настоящее, не изменив прошлое, а в результате и сам потихоньку уходит в область воспоминаний. И все бы так и оставалось пусто и беспросветно, если бы перед нами был роман не французский, а, к примеру, отечественный. Французы ценят открытый финал, оставляющий и героям, и читателям надежду на то, что завтрашний день будет лучше и дня сегодняшнего, и дней минувших.