Рейтинг
Порталус

ЗАРУБЕЖНАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Дата публикации: 24 октября 2015
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ЗАРУБЕЖНАЯ ПРОЗА
Источник: (c) У книжной полки, № 1, 2007, C. 59-63
Номер публикации: №1445717892


Констан Б.

Проза о любви М.: ОГИ, 2006

 

Что знает современный читатель о Бенжамене Констане (1767 - 1830)? Для специалистов по политической истории первой трети XIX века Констан - защитник конституционного строя и свободы печати, публицист, "объяснивший широкой публике, что такое правление представительное", политик, "взявший на себя политическое воспитание европейского контингента" и "внушивший современникам больше всего полезных, здравых и плодотворных истин". Для остальной образованной публики Констан - автор маленького романа о любви "Адольф". О том, что Констан оставил и другие прозаические произведения (пусть незаконченные и не напечатанные при жизни, но в своем роде не менее совершенные), знают единицы.

Данная книга как раз и восполняет этот пробел. Помимо романа "Адольф", усвоенного русской культурой еще в пушкинские времена, в нее включены маленькие автобиографические повести "Жермена и Амелия", "Сесиль", "Моя жизнь", очерк "Письмо о Жюли", а также дневниковые записи Констана, его письма к одной из цариц парижского света Жюльетте Рекамье и запись воспоминаний последней - "Воспоминания Жюльетты". Соотношение историзма и вымысла в произведениях различно. Если письма и дневник - чисто документальные произведения, не предназначавшиеся для печати, то автобиографические повести могут содержать в себе элементы вымысла и художественного обобщения. В основе "Адольфа" - реальный жизненный опыт автора. Во всяком случае, прообразом его героини многие считали знаменитую писательницу Жермену де Сталь, с которой Констана связывали длительные романические отношения (она же - одна из героинь маленькой повести "Амелия и Жермена", ей же посвящены страницы "Воспоминаний Жюльетты").

Любовная проза Констана интересна уже тем, что ее героини - женщины незаурядные, знаменитые. Вместе с тем, большой интерес представляет тонкий психологический анализ собственных переживаний героя-автора. Ахматова замечала, что изображение раздвоенности чувств в "Адольфе" стало открытием Констана. О том, что характер Адольфа - "верный отпечаток времени своего", писал и ПА. Вяземский, не только переведший этот роман, но и снабдивший его предисловием и посвящением А. С. Пушкину. Для характе-

стр. 59

ристики "Адольфа" Вяземский пользуется словами Пушкина, относя его к числу романов, "в которых отразился век и современный человек изображен довольно верно".

При этом эпоха Констана на удивление похожа на нашу российскую современность, хотя и не лучшими качествами: Все сословия были перемешаны, все звания перепутаны; старинные семейства были уничтожены, новые состояния непрочны, законы, действовавшие в прошлом, более не существовали, законы, призванные действовать в настоящем, не основывались ни на каких обыкновениях, мнение общественное, служащее заменою законам, лишилось сердцевины, никто не верил ни себе, ни окружающим; особы хорошего рода спасались от гибели, лишь затерявшись среди выскочек. Представители же новой знати, чувствуя, что все старое им враждебно, проникались ненавистью к религии, нравственности, воспоминаниям и даже приличиям. Мораль перестала внушать уважение, могущество простилось с достоинством.

Т. Александрова

Лампедуза Дж. Т.

Гепард. М.: Иностранка, 2006

 

Итальянец Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896 - 1957) упоминается в литературных энциклопедиях и справочниках как автор одного произведения. Немного в истории мировой литературы случаев, когда дебютный - и единственный - роман писателя, сочиненный им на закате жизни и вышедший спустя несколько месяцев после его кончины, принес автору поистине мировую славу.

Опубликованное в Италии в 1958 году, в СССР сочинение Лампедузы пришло три года спустя. В тогдашнем переводе Г. С. Брейтбурда оно называлось "Леопард". Под тем же названием нам известен и знаменитый фильм Лукино Висконти, удостоенный в 1963 году Золотой пальмовой ветви Каннского кинофестиваля. Нынешнее русское издание выходит в новом переводе, выполненном Еленой Дмитриевой по каноническому тексту оригинала.

Смысл аутентиченого названия станет понятным, если вспомнить, что к моменту написания его гепард в Евразии был практически истреблен...

Центральный персонаж романа - сицилийский дворянин дон Фабрицио, мудрый, красивый внешне и внутренне, благороднейший не только по крови, оказывается свидетелем поистине тектонических социальных перемен в Италии 1860-х.

Князь дон Фабрицио - обломок уходящей дворянской цивилизации, что просто живет и остается собою, безучастно наблюдая за гибелью своего сословия и собственного состояния, ничего не делая и не желая делать, чтобы изменить положение вещей. Он презирает одряхлевшую и совершенно впавшую к тому времени в ничтожество монархию и вместе с тем не принимает молодых романтиков-радикалов (хоть и вполне понимает их резоны), развязавших во главе со своим вождем Гарибальди гражданскую войну. Наше время было время Гепардов и Львов. На смену нам придут шакалы, гиены. И все мы, гепарды, шакалы и овцы, будем по-прежнему считать себя солью земли.

Утешением и лекарством от жизни для него служит астрономия, самая бесполезная (в то время-то уж точно) и самая прекрасная в своей неутилитарности наука, в которой князь, обладающий незаурядными математическими

стр. 60

способностями, достигает немалых успехов, которые, впрочем, не нужны никому, как не нужен он сам своей семье и своему времени...

Особенно впечатляют последние страницы романа, когда князя настигает поистине смерть после смерти: его дочь избавляется от чучела пса Бендико, который при жизни был князю ближе всех его многочисленных родственников (этот красивый образ вполне в духе Лампедузы: пес - лучший друг Гепарда):

Когда чучело унесли, стеклянные глаза посмотрели на нее с кротким укором вещей, от которых избавляются, отказываются навсегда. Еще несколько минут - и то, что осталось от Бендико, было выброшено из окна и очутилось в углу двора, куда каждый день наведывался мусорщик. В полете фигура Бендико на мгновение ожила: казалось, в воздухе пляшет четвероногое существо с длинными усами и угрожающе поднятой правой передней лапой.

И все упокоилось в горстке серого праха.

С. Князев

В Америке все возможно. Антология американского юмора. М.: Б. С. Г. -ПРЕСС, 2006

 

Пожалуй, трудно найти для этой антологии более емкое название, поскольку характерная черта американской юмористической и сатирической литературы - смешение реальности с вымыслом. Степень же этого вымысла зависит от изобретательности и воображения автора. Как нельзя лучше подтверждает эту мысль красноречивая цитата из Марка Твена, которую приводит во вступительной статье составитель антологии А. Ливергант: Том сказал нам, что получил от своих лазутчиков тайное сообщение, будто завтра около пещеры остановится целый караван богатых арабов и испанских купцов с двумя сотнями слонов, шестью сотнями верблюдов и тысячей вьючных мулов, нагруженных алмазами... Как только дали сигнал, мы выскочили из кустов и скатились с горы. Но никаких испанцев и арабов там не было. Верблюдов и слонов тоже. Оказалось, что это всего-навсего экскурсия воскресной школы. Да и то один первый класс... Нетрудно догадаться, что в роли фантазера выступает всеми любимый Том Сойер. Блестящие образцы смешения правдоподобия с невероятностью представляют вошедшие в антологию рассказы Твена "Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса", "Как меня выбирали в губернаторы", "Разговор с интервьюером", "Как я редактировал сельскохозяйственную газету".

Антология включает произведения более тридцати американских сатириков и юмористов. Открывает ее "Альманах Бедняка Ричарда" Бенджамина Франклина, творческая деятельность которого началась с издания этого своеобразного морального кодекса среднего американца, содержащего как практические советы (Избегай мелких трат: из-за ничтожной пробоины тонет огромный корабль), так и мудрые афоризмы, стихи, пословицы (Все хотят жить долго - но стареть не хочет никто).

Читатель антологии не только встретится в ней с давно известными и полюбившимися американскими писателями (Вашингтоном Ирвингом, Эдгаром По, Натаниелом Готорном, Куртом Воннегутом, О. Генри), но и откроет для себя новые имена.

Среди последних - писатель, драматург, сценарист Ринг Ларднер, который в 1920-е годы пользовался славой "второго Твена". В его юмористичес-

стр. 61

ких рассказах высмеивается рядовой американец, который всегда считался в литературе "носителем здравого смысла". Дороти Паркер, поэтесса, драматург, новеллист, в те же годы слыла "самой популярной женщиной в Нью-Йорке". Ее каламбуры, остроты и афоризмы постоянно цитировались в кругу нью-йоркской богемы.

Широко представлена в антологии плеяда юмористов-газетчиков. Это штатный юморист журнала "Нью-Йоркер" в 1920 - 1950-е годы Фрэнк Салливен, известный своими блестящими пародиями. Это сотрудники того же "Нью-Йоркера" Джеймс Тербер, Роберт Бенчли, Элвин Брукс Уайт. В антологию вошла одна из лучших пародий на Хемингуэя ("Венеция a la Hemingway") известного политического фельетониста Арта Бухвальда. Завершают книгу произведения знаменитого Вуди Аллена, который, оказывается, не только снимает фильмы, но и регулярно публикует в "Нью-Йоркере" свои рассказы, пародии и фельетоны.

Т. Земцова

Жапризо С.

Убийственное лето. СПб.: Лимбус-Пресс, 2006

 

Себастьян Жапризо - кумир любителей детективов старшего поколения. Ни одна его история не похожа на другую. Эту, кажется, и придумывать не надо было - она как будто взята из жизни. Плавное течение повествования, проработка психологических портретов всех действующих персонажей в тончайших деталях, подробности жизни небольшого селения во французских Альпах... Трагическая история, коснувшаяся нескольких семей, началась в годы Второй мировой войны. На территории Германии под бомбами союзников в самом конце войны встречаются девушка из Австрии и французский солдат. Он привозит ее к себе в горы, и к ней, говорящей с немецким акцентом, навсегда прилипает прозвище Ева Браун. (Правда, не все деревенские жители знают, кто такая настоящая Ева Браун). А с чужими многое можно себе позволить.

Механическое пианино и теперь у нас в сарае. До этого оно много лет кисло во дворе, совсем почернело от дождя и потрескалось. <...> Однажды отец потащил его в город, чтобы сдать в ломбард, но его не приняли. Дорога от нас под гору, а обратно отец с его больным сердцем одолеть подъем не смог. Пришлось нанять грузовик.

Из-за этого механического пианино и грузовика все и началось. Развязка наступила почти через двадцать лет.

Двойное убийство в Дине с фотографиями Лебаллека и Туре занимало четверть первой страницы...

Те, что видели меня у Лебаллека, сообщали приметы: лет двадцать пять, выше среднего роста, в красной рубахе или куртке, скорее всего, североафриканец...

Были арестованы и допрошены два подозрительных алжирца, но в то же воскресенье освобождены. Эксперт без труда установил, что стреляли из "ремингтона" с обрубленным стволом. Ничто в прошлом обоих не объясняло столь страшного конца. Говорилось о "безжалостной расправе", о мести уволенного рабочего, о сведении счетов из-за какой-то сделки. В конце статьи я прочел, что "убийца оделся в красное, как палач".

С. Михайлова

стр. 62

Нейдельсон Р.

Красная петля. М.: Эксмо, 2006

 

В районе нью-йоркских доков найден труп чернокожего бродяги. Приятель детектива Арти Козна, рафинированный интеллигент - журналист и знаток русской литературы - говорит ему, что на месте убитого должен был быть он... Вскоре его действительно находят мертвым.

Стандартный набор американского детективного романа - террористы, мафия, политические беглецы, ядерные чемоданчики... Но оригинальность книге придает то, что большинство ее персонажей, начиная с самого Коэна ("в миру" Артемия Максимовича), - выходцы из России, и при этом они совершенно нормальные, обычные люди. Не очень-то типично для Америки, во всяком случае, если судить по ее кинематографу.

"Рваный", сумбурный строй романа и вся его атмосфера напоминают книги Ф. С. Фицджеральда. Детективный сюжет - скорее, приманка для читателя, потому что книга, в основном, не об этом, а именно о жизни русской диаспоры, о любви, о поисках счастья, об извечной русской неприкаянности. Здесь есть и экзотика Брайтон-Бич, и шальные миллионы "новых богатых", и эмигрантская нищета - все это на фоне "послесентябрьского" апокалипсиса и бесланской трагедии.

Автор - американка по рождению и культуре, явно бывавшая в России, но с реалиями нашими, особенно советскими, почти не знакомая. Нынешний роман - второй из ее сериала об Арти Коэне, переведенный на русский язык (до этого был "Страх над городом"). Доброжелательный взгляд со стороны всегда любопытен. Для тех, кому хочется знать, как существуют за океаном наши соотечественники, роман "Красная петля" будет особенно интересен.

В. Бокова

 

Опубликовано на Порталусе 24 октября 2015 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама