"Нелегко истребить память народа. 
 Придет время, когда тысячи русских людей 
 станут искать следы народной истории на тунисской земле. 
 Усилия наших отцов по их сохранению не были тщетны". 
  
 

Эти слова, вынесенные нами в эпиграф, Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн написала в 1999 г., готовя к печати первое издание своих воспоминаний на русском языке. Книга "Бизерта. Последняя стоянка" написана ею на русском и французском языках и выдержала уже несколько изданий. Это - волнующий рассказ о трагической судьбе русских моряков и русских кораблей, что нашли свой последний причал у берегов Туниса. За эту книгу Анастасии Александровне в августе 2005 г. была вручена литературная премия "Александр Невский", учрежденная Союзом писателей России и Центром гуманитарного и делового сотрудничества. Один экземпляр она послала В. В. Путину. И в ответ получила книгу "От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным" с надписью, сделанной рукой президента России: "Анастасии Александровне Ширинской-Манштейн в благодарность и на добрую память. В. Путин. 23 декабря 2000 г." В сентябре 2006 г. Анастасии Александровне Ширинской-Манштейн исполнилось 94 года. Маленькой девочкой она прибыла в Тунис в 1920 г. с русской эскадрой, пришедшей из Севастополя. Сегодня она осталась единственным свидетелем тех событий. Мы расскажем о нашей недавней встрече с этой удивительной женщиной.

Анастасия Александровна приняла нас радушно в своем домике в Бизерте рядом с православной церковью Александра Невского и сразу пригласила за стол. Сегодня, по ее словам, праздник: она угостила нас омлетом, который сама приготовила, с картошкой, переданной из Петербурга.

- Картошка из Петербурга! - повторила с гордостью Анастасия Александровна. - И очень вкусная! - добавила она.

И поверьте, омлет был действительно очень вкусным. Так за столом в тунисском доме, за блюдом с русской картошкой протекала наша беседа о русской эскадре и русских людях.

Вот что рассказала нам русская женщина, которую тунисцы уважительно называют "Анастасией Бизертской", французы - "бабу", а русские - Анастасией Александровной.

Память ее хранит прошлое до мельчайших подробностей.

АНДРЕЕВСКИЙ ФЛАГ

- Именно в Бизерте, куда в 1920-м после остановки в Стамбуле, а затем в Наваринской бухте пришли русские корабли, - начала беседу Анастасия Александровна, - был спущен Андреевский флаг, который когда-то поднял сам Петр I. Непобедимый и непокоренный флаг, спущенный самими русскими офицерами! В 17 часов 25 минут 29 октября 1924 года...

Я помню эту церемонию последнего подъема и спуска Андреевского флага, которая прошла на эсминце "Дерзкий". Собрались все, кто еще оставался на кораблях эскадры: офицеры, матросы, гардемарины. Были участники Первой мировой войны, были и моряки, пережившие Цусиму. И вот прозвучала команда: "На флаг и гюйс!" и спустя минуту: "Флаг и гюйс спустить!" У многих на глазах были слезы...

Помню взгляд старого боцмана, смотрящего на

стр. 67

молодого гардемарина, взгляд непонимающий. Никто не понимал, что происходит. Веришь ли ты, Великий Петр, верите ли вы, Сенявин, Нахимов, Ушаков, что ваш флаг спускают? ...А недавно мне подарили картину, вот она, художника Сергея Пен, "Спуск Андреевского флага..." Анастасия Александровна показала рукой на картину, висевшую на стене.

- А в мае 2003-го мне позвонил Бертран Деланоэ, мэр Парижа, мой бывший ученик. "Угадайте, бабу, откуда я вам звоню?

Я на 300-летии Петербурга. Вот стою перед Адмиралтейством, а над ним развевается Андреевский флаг". Меня это очень растрогало.

"НАШ КОРАБЛЬ СПАСЛА ИКОНА"

- Вы помните исход Белой армии из Севастополя?

- Помню ноябрь 1920-го. Мне восемь лет. На улице жуткий ветер. Давка, толпы людей с узлами, баулами... У мамы была одна корзина, куда мы сложили немногие ценности: иконы, старые фотографии. Мой отец, старший лейтенант Александр Манштейн, командовал миноносцем "Жаркий". На нем случилась поломка, и папа с матросами до последнего ремонтировали машину. Ему говорили: "Вы сумасшедший, бросайте все!", но отец корабль не оставил. Машину так и не завели. Тогда миноносец оттащили на рейд, к огромному судну "Кронштадт". Он вел нас на буксире. Когда мы вышли в море, то ночью начался шторм, и тросы стали лопаться. Нас с огромным трудом пересадили на "Кронштадт", а наш старый боцман прибегнул к последней мере: привязал икону Николая Угодника к веревке и спустил ее в воду. Что вы думаете? "Жаркого", беспомощного, без команды удалось-таки отбуксировать до Константинополя.

Анастасия Александровна показывает на икону Христа Спасителя в углу комнаты:

- Она тоже была на "Жарком". Папа спас ее в 1919-м во время эвакуации из Одессы, вырвал из рук грабивших церковь. Я часто перед ней молюсь.

"ЧТО ТАМ ДЕЛАЕТ КУПРЕЕВ?!"

- Как русская эскадра попала в Тунис?

- Через полтора месяца после исхода из Севастополя Франция решила предоставить в Бизерте стоянку для русской эскадры. Правда, при этом заявили, что теперь она не принадлежит никакому государству, а находится под французским покровительством. На грот-мачтах повесили французские флаги, а на корме развевались Андреевские. Всего в Бизерту пришли 33 корабля - от линкоров до ледоколов, и привезли 6 тысяч человек.

Вначале нас не выпускали на берег, устроили долгий карантин и проверки - французы боялись "красной чумы" и в каждом нашем матросе видели большевика. Всех заставили сдать оружие, а корабли на рейде охраняли тунисские часовые. Но когда мы, наконец, смогли сойти на берег, денег ни у кого не было, мы ничего и никого в Бизерте не знали. Поэтому возник особенный русский мир, где соблюдали старые обычаи.

- Но моряки все же искали работу на берегу?

- Когда французы осознали, что мы в Тунисе надолго, то создали 7 лагерей в нескольких городах. Русских брали на железные дороги, на почту, в школы и больницы. Знаете, когда гас свет в Бизерте, кто-нибудь обязательно спрашивал: "Ну и что там делает Купреев?!" Пресловутый Купреев был главным на электрической станции...

Многие работали там, где никто больше не хотел - на юге, в Сахаре, например. Мой двоюродный брат два года пробыл в пустыне и научился местным языкам: знал берберский язык, диалекты.

В те времена тунисцы говорили: "Увидите палатку на краю дороги - один шанс на два, что в ней живет русский".

Условия были очень тяжелыми. Мой папа зарабатывал изготовлением рамок для фотографий, но он был абсолютно лишен коммерческих талантов и не умел продавать свои "изделия". Мама стирала...

стр. 68

И все-таки мы умудрялись устраивать праздники. Раз в году был бал, мы надевали самую лучшую одежду и вальсировали, как в прошлом.

Мы никогда не оставляли надежды вернуться в Россию: моряки даже организовали ремонтные мастерские, думая, что когда-нибудь на своих кораблях вернутся на родину.

- А где училась молодежь?

- В Бизерте, например, создали Морской корпус, где готовили гардемаринов и младших офицеров. У нас на горе Кебир до сих пор видны развалины старого форта, где были учебные классы. Воспитанников готовили для того, чтобы они стали "полезными деятелями для возрождения России". Потом многие поступили в институты во Франции и других странах.

"ПОДСВЕЧНИКИ СДЕЛАЛИ ИЗ ГИЛЬЗ"

- В Бизерте есть русская часовня. Кто ее построил?

- Русские моряки хотели увековечить память о кораблях. И организовали комитет для постройки памятника-часовни - туда вошел и мой отец, собрали деньги. Строили два года - закончили в 1939-м. Царские врата завесили Андреевским флагом, который сшили наши женщины. Иконы и утварь взяли из корабельных церквей, а подсвечники сделали из гильз от снарядов. И повесили мраморную доску, на которой написали названия всех кораблей, пришедших из Севастополя.

- Что, в конце концов, стало с кораблями?

- Мы еще жили на линкоре "Георгий Победоносец", когда в Бизерте появилась советская комиссия. Она должна была осмотреть корабли и провести с французами переговоры. Случилась удивительная история: с этой комиссией приехал бывший главком Красного флота Евгений Беренс. А его брат, Михаил, был последним командующим русской эскадрой. Но братья так и не увиделись. Оказалось, что французы взяли с членов советской комиссии подписку о том, что у них не будет никаких контактов ни с нами, ни с тунисцами.

Франция соглашалась передать флот большевикам при условии, если Советский Союз признает дореволюционные долги их стране. В общем, переговоры шли годами. В начале 1930-х годов корабли стояли в порту как огромные призраки. В конце концов, их стали продавать на металлолом. Что-то отдали французскому флоту - например, "Кронштадт", который переименовали в "Вулкан". Что-то продали в Польшу и Эстонию. А мы стали просто беженцами. Многие моряки уезжали во Францию - им обеспечили туда бесплатный проезд. В 1925 году в Тунисе оставалось только 700 русских.

"Я ХОТЕЛА ОСТАТЬСЯ РУССКОЙ!"

- Почему же вы остались? Не уехали?

- Я отказалась от французского гражданства, потому что хотела остаться русской! В Тунисе вышла замуж, мои трое детей родились в Бизерте. Мой муж, Муртазо Мурза Ширинский, еще гимназистом приплыл в 1920 году на одном из кораблей русской эскадры. Здесь он открыл мастерскую по ремонту техники. Старший сын Сергей живет со мной, он журналист. Дочь Тамара преподавала во

стр. 69

Франции физику и химию, сейчас она на пенсии, ее дом - в городке на берегу Женевского озера. Татьяна тоже во Франции, работает в лицее в Ницце. Педагогика - это у нас семейное. В 17 лет я начала подрабатывать репетиторством. Давала частные уроки математики, и только после 1956 года, когда Тунис стал независимым, мне разрешили постоянно преподавать в лицее.

Добавим от себя, что русские внесли весомую долю в развитие Бизерты. Культурный уровень этой эмиграции, ее профессиональная добросовестность, умение довольствоваться скромными условиями - все это было по достоинству оценено в Тунисе. Эти качества первой русской эмиграции объясняют ее популярность: слово "руси" не было пренебрежительным в устах мусульманина, но скорей - рекомендацией.

Много лет спустя, уже в независимом Тунисе, первый президент страны Хабиб Бургиба, обращаясь к представителю русской колонии, скажет, что русские всегда могут рассчитывать на его особую поддержку.

17 июля 1997 г. в посольстве России в Тунисе Анастасии Александровне был торжественно вручен российский паспорт.

- Да, теперь о Бизерте, о русских людях и кораблях в России вспомнили, - рассказывает Анастасия Александровна. - Прекрасный фильм сделал Никита Михалков - "Русский выбор". И я уверена, что сбудутся пророческие слова контр-адмирала Александра Ивановича Тихменева о том, что Бизерта будет служить местом паломничества будущих поколений россиян.

Ко мне часто приезжают русские туристы, приходят работающие здесь русские специалисты; целые делегации навещают меня - из Севастополя, Петербурга, Киева, из других городов. И приезжают, и рассказывают о России и Украине хорошие новости... Из Тулы недавно приехали, с самоваром и с пряниками. Как же иначе, из Тулы без самовара! А из Петербурга картошку привезли! Вот, и для вас приготовила... А с Алтая мне привезли алтайский мед! И даже с Сахалина приезжали! Так что мне только остается восклицать, как индейцы, которые кричали Колумбу: "Ура! Нас открыли!"

Анастасия Александровна рассмеялась, и лучики побежали по ее лицу.

- И не только из России и Украины приезжают. Из Германии, Франции, Мальты, Италии, потомки тех, кто пришел с эскадрой в Бизерту, и мои ученики, которым я преподавала. Мне многие помогают, чем могут. Передают деньги на церковь. Вы знаете, в каком состоянии находился "русский уголок" на бизертинском кладбище? Разбитые плиты, разоренные могилы, запустение... Но с помощью посольства России и Российского культурного центра в Тунисе на кладбище воздвигли памятник офицерам и матросам эскадры. Все больше и больше русских людей приезжают на древнюю землю Карфагена, чтобы найти следы своей истории, истории России. Это, я считаю, великий знак!

Почему я говорю об этом? Хочу сказать, что есть ценности моральные, которые мне дороги. Я принадлежала к сплоченной, дружной морской среде, храню традиции этой среды, и надеюсь, что мои внуки их сохранят. И что другие тоже их сохранят!

Уже за чашкой чая Анастасия Александровна сказала:

- Из нескольких тысяч русских людей, лишившихся родины и приплывших в 1920 году в Бизерту, осталась теперь в Тунисе я одна - единственный свидетель! Ну вот, теперь русские приезжают в Тунис посмотреть на Карфаген и на меня.

И рассмеялась. А в глазах ее заблестели огоньки, похожие то ли на слезинки о пережитом, то ли на далекие огни кораблей русской эскадры, уходящих от родных берегов...