Движение в пользу кодификации. Недостаточная точность, характерная для очень большого числа норм международного права, явившаяся результатом его медленного развития, создала движение в пользу его кодификации [Термин кодификация имеет по меньшей мере два различных значения: 1) процесс преобразования обычного права и норм, вытекающих из судебных решений, в законы или конвенции, с незначительным изменением или без всякого изменения права; именно это имеет в виду английский юрист, когда говорит, что закон о продаже товаров 1893 г. кодифицировал право, относящееся к продаже товаров; 2) процесс обеспечения, путем общих конвенций, возможности соглашений между государствами по определенным вопросам международного права, причем эти конвенции базируются на существующем обычном и конвенционном международном праве, но измененном таким образом, чтобы примирить противоречивые точки зрения и сделать соглашение возможным. См. Brierly в В. Y., 12, 1931, pp.16, и Politis, Les nouvelles tendances du droit international (английский перевод 1928), p. 70]. Движение это стимулировалось желанием предоставить в распоряжение международных судов собрание установленных и одобренных норм и тем самым стимулировать готовность государств передавать свои споры на судебное разрешение.

Идея кодификации международного права во вceй ее полноте возникла в конце XVIII в. Впервые такую кодификацию предложил Бентам. Однако он предложил не кодификацию существующего позитивного международного права, а выдвинул мысль о некоем утопическом международном праве, которое могло бы явиться основой вечного мира между цивилизованными государствами [Cм. Bentham's Works, ed.by Bowring, VIII, p. 537; Nys в L. Q. R., 11, 1895, pp. 226231].

Другим утопическим проектом мы обязаны французскому конвенту, который в 1792 г. постановил издать, наряду с Декларацией прав человека 1789 г., Декларацию прав народов. Проект подобной декларации было поручено составить аббату Грегуару. В 1795 г. аббат Грегуар предложил проект, состоявший из 21 статьи, который, однако, был отвергнут конвентом, и вопрос этот в конвенте больше не поднимался [См. Rivier (I, р. 40), который приводит полный текст этих двадцати одной статьи. Они не представляют собой настоящего кодекса, а лишь излагают некоторые принципы. См. также Redslob), Volkerrechtliche Ideen der franzosischen Revolution, 1916. Лишь в 1861 г. реальная попытка показать возможность такой кодифицикации была сделана австрийским юристом Домин-Петрушевичем (A. v. Domin Petruschevicz), опубликовавшим в Лейпциге Precis d'un code dи droit international (Краткий кодекс международного права). В 1863 г. Фрэнсис Либер (Francis Lieber), профессор Колумбийского колледжа в Нью-Йорке, составил проект Законов войны в виде сборника норм, опубликованных Соединенными Штатами во время гражданской войны в качестве руководства для армии: см. т. II, 68 (4); Scott в R. I., Paris, IV, 1929, pp. 394408. В 1868 г. знаменитый швейцарский специалист по международному праву Блюнчли (Bluntschli) издал труд Das moderne Volkerrecht der civilisierten Staaten als Rechtsbuch dargestellt (Современное международное право цивилизованных государств, изложенное в виде кодекса). Этот проект кодекса был переведен на французский, греческий, испанский и русский языки. В 1872 г. крупный итальянский политик и юрист Манчини (Mancini) в своем заслуживающем внимании очерке Vocazione del nostro secolo per la riforma e codificazione del diritto degli genti (О призвании нашего века к реформе и кодификации международного права) поднял голос в пользу кодификации международного права. В том же 1872 г. появился в Нью-Йорке труд Draft Outlines of an International Code (Основы проекта международного кодекса) Дэвида Дедлея Фильда (Didley Field). В 1873 г. в Генте (Бельгия) был создан Институт международного права. Эта ассоциация юристов всех наций, собирающаяся периодически, выработала ряд проектов, касающихся различных разделов международного права (наряду с Институтом международного права в 1912 г. в Вашингтоне был основан Американский институт международного права). В 1873 г. была образована Ассоциация для реформы и кодификации международного права, также периодически собирающаяся и ныне именующая себя Ассоциацией международного права. В 1874 г. по инициативе русского императора Александра II в Брюсселе была созвана международная конференция для обсуждения проекта кодекса международного права, касавшегося ведения сухопутной войны. На этой конференции юристы, дипломаты и военные, в качестве делегатов приглашенных государств, одобрили Положение из 60 статей, известное под названием Брюссельской декларации, но эти статьи никогда не были ратифицированы государствами. В 1880 г. Институт международного права издал свой Manuel des lois de la guerre sur terre (Сборник законов сухопутной войны). В 1887 г. Леоне Леви (Leone Levi) опубликовал International Laws with Materials for a Code of International Law (Международное право с материалами для Кодекса международного права). В 1890 г. итальянский юрист Фиоре (Fiore) выпустил книгу Il diritto Internazionale codificato e la sua sanzione guiridica (Кодифицированное международное право и его юридическая санкция), пятое издание которой вышло в 1915 г.; французский перевод четвертого издания вышел в 1911 г., английский перевод с пятого издания в 1916 г. В 1906 г. E. Дюплесси (E. Duplessix) издал свою работу La toi des Nations Projet d`institution d'une autorite nationale legislativ, administrtive, judiciaire: projet de code de droit international public (Проект установления власти национальной, законодательной, административной, судебной: проект кодекса публичного международного права). В 1911 г. Джером Интерносциа (Jerome Internoscia) издал свой New Code of international Law (Новый кодекс международного права) на английском, французском и итальянском языках. В том же году Эпитасио Пессоа (Epitacio Pessoa) издал свой Projecto de codigo de direitto internatonal publico (Проект кодекса международного публичного права); см. Alvarez, La codification du droit international, 1912, p. 276. В 1913 г. Институт международного права опубликовал свой Manuel de guerre maritime (Справочник по морской войне); см. также Alvarez, Expose de motifs et Declaration des grands principes du Droit International moderne, 1936, и замечания к нему Redslob, Les prinsipes du droit des gens moderne, 1937, passim, и Le Fur в Hague Recueil, vol. 54, 1935, t. IV, pp. 132, 133].

Работа первой Гаатекой конференции мира. В конце XIX в., в 1899г., так называемая Гаагская конференция мира, созванная по инициативе русского императора Николая II [Легенда о созыве первой Гаагской конференции мира в 1899 г. якобы по личной инициативе Николая II, некритически повторяемая буржуазными учеными, ни на чем не основана, как видно из многочисленной мемуарной литературы, хотя бы из мемуаров Витте и Куропаткина. Прим. ред.] показала, что некоторые части международного права могут быть кодифицированы [По инициативе голландского правительства в Гааге состоялось уже шесть конференций для кодификации различных разделов международного частного права, а именно в 1893, 1894, 1900, 1904, 1925 и 1928 гг. (Приложение А, см. т. I, полутом 2)]. Кроме трех деклараций меньшего значения и конвенции, касающейся применения Женевской конвенции к морской войне, Гаагской конференции удалось создать две значительные конвенции, которые вполне могут быть названы кодексами, а именно: Конвенцию о мирном разрешении международных споров и Конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны. Первая из названных конвенций имеет большое практическое значение, так как различные суды, действуя в качестве Постоянной палаты третейского суда, вынесли решения по ряду дел. Нельзя отрицать крупного практического значения и второй из вышеназванных конвенций. Хотя она, даже в исправленной форме, приданной ей второй Гаагской конференцией мира 1907 г., имеет много пробелов, самый факт ее существования является доказательством того, что кодификация некоторых частей международного права осуществима. Поэтому первая Гаагская конференция мира составила эпоху в истории международного права [Общий отчет о работе гаагских конференций см. Wehberg в Hague Recueil, vol. 37, 1931, t. III, pp. 533664].

Работа второй Гаагской конференции мира. Вторая Гаагская конференция мира 1907 г.[Вскоре после Гаагской конференции мира 1899 г. Соединенные Штаты Америки сделали по отношению к правилам морской войны шаг, подобный сделанному ими в 1863 г. по отношению к ведению сухопутной войны. 27 июня 1900 г. они издали для своего флота сборник правил под названием Законы и обычаи войны на море, так называемый Кодекс морской войны Соединенных Штатов, составленный капитаном флота Соединенных Штатов Чарльзом Г. Стоктоном. Хотя 4 февраля 1904 г. этот кодекс был отменен президентом Соединенных Штатов, он все же является исходным пунктом для движения в пользу кодификации международного морского права] разработала всего тринадцать конвенций [Перечисление этих конвенций см. т. II, 68], из которых некоторые являются кодификациями отдельных частей морского права. Три из этих конвенций, а именно: Конвенция о мирном разрешении международных споров, Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны и Конвенция о применении к морской войне начал Женевской конвенции, заменили собою три соответствующие конвенции первой Гаагской конференции мира; остальные же десять конвенций были совершенно новыми. Если не считать Конвенции об ограничении применения силы при взыскании по договорным долговым обязательствам [См. 135] и Конвенции об открытии военных действий [См. т. II, 94], все они были посвящены регулированию права войны и нейтралитету во время военных действий на суше и на море [См. т. II, 5 68].

Кодификация в период после первой мировой войны. В области права войны в период после первой мировой войны в 1929 г. были подписаны многосторонние конвенции об обращении с военнопленными [См. т. II, 126132] и об обращении с больными и ранеными [См. т. II, 119124а], а в 1925 г. была заключена конвенция об употреблении отравляющих и удушливых газов [См. т. II, 113]. В области права мирного времени в течение этого периода были частично кодифицированы крупные разделы международного права при помощи таких документов, как устав Лиги наций, статут Постоянной палаты международного правосудия [См. т. II, 25ав], Генеральный акт о мирном разрешении международных споров 1928 г. [См. т. II, 25ак]. Генеральный договор об отказе от войны [См. т. II, 52и] конвенции о воздухоплавании [См. т. I, полутом 2, 197 в] и о внутреннем [См. т. I, полутом 2, 178б] и морском судоходстве [См. т. I, полутом 2, 265], а также большое число конвенций научного, экономического и гуманитарного [См. т. I, полутом 2, приложение А. О роли так называемых правообразующих конвенций см. в особенности Hudson, Legislation. I, 1931, pp. XVII, XVIII; V, 1936, pp. VIIIX; его же в А. J., 22, 1928, pp. 330349, ibid., Suppl., pp. 90108; Ruhland, System der volkerrechtlichen Kollektivvertrage als Beitrag zur Kodifikation des Volkerrechts, 1929; см. также 18] характера, включая внушительную серию конвенций, заключенных под эгидой Международной организации труда [См. т. I, полутом 2, приложение Б]. Но эти конвенции касаются специальных вопросов, и можно только условно назвать их кодификацией. Таким образом, Лиге наций было предоставлено приступить к систематической работе над проблемой кодификации в собственном смысле слова.

Кодификация под руководством Лиги наций. Для того чтобы подчеркнуть тесную связь, существующую между судебным разрешением международных споров и кодификацией, комитет юристов, разработавший в 1920 г. проект статута Постоянной палаты международного правосудия, принял резолюцию, которая требовала созыва международной конференции для согласования различных взглядов по отдельным разделам международного права и рассмотрения тех его частей, которые были недостаточно разработаны [Proces Verbaux (Протоколы) заседаний этого комитета, стр. 747]. В сентябре 1924 г. пятая Ассамблея Лиги наций приняла резолюцию, предлагавшую Совету Лиги созвать комитет экспертов для выработки предварительного перечня вопросов, разрешение которых путем международных соглашений было бы желательным и практически осуществимым [Оff. J., 1925, р. 120]. В декабре 1924 г. Совет Лиги назначил комитет из шестнадцати юристов для доклада по вопросу о кодификации международного права [Ibid., p. 274]. Комитету была поручена не подготовка кодексов, а лишь представление Совету Лиги доклада о темах, которые он считал созревшими для кодификации, и о том, как ее осуществить наилучшим образом. Комитет рассмотрел ряд докладов по различным темам, разработанных подкомитетами, а также заключения правительств по этим докладам и в апреле 1927 г. доложил Совету Лиги, что для кодификации созрели семь следующих тем: 1) Гражданство; 2) Территориальные воды; 3) Ответственность государств за ущерб, причиненный на их территории личности или собственности иностранцев; 4) Дипломатические привилегии и иммунитеты; 5) Процедура международных конференций и порядок заключения и составления проектов международных договоров; 6) Пиратство; 7) Эксплоатация морских богатств [Об отчете Комитета см. Doc. С. 196. М. 70. 1927. У. В отношении 5-й и 7-й тем комитет рекомендовал скорее техническую процедуру, а не созыв международной конференции. В июне 1928 г. комитет доложил еще о двух новых темах, созревших для кодификации, именно: о правовом положении и функциях консулов и о компетенции судов в отношении иностранных государств. Рассмотрев доклады, 1) О национальности торговых корпораций и их дипломатической защите и 2) О признании прав юридического лица за иностранными торговыми товариществами комитет доложил Совету Лиги, что эти вопросы созрели для разрешения путем международного соглашения и что их целесообразно представить на рассмотрение конференции по международному частному праву. Комитет рассмотрел и доложил о следующих темах, как еще не созревших для международного разрешения: 1) Уголовная юрисдикция государств по отношению к преступлениям, совершенным за пределами их территории; 2) Выдача преступников; 3) Толкование оговорки о наиболее благоприятствуемой нации (комитет, далее, изучил и нашел созревшим для международного разрешения вопрос о правовом положения правительственных судов, используемых для торговых целей; но ввиду уже состоявшихся под руководством Международного морского комитета конференций и разработанной этим комитетом конвенции (см. т. I, полутом 2, 451а) Комитет рекомендовал Совету Лиги не предпринимать в настоящее время никаких дальнейших мер)].

В сентябре 1927 г. Ассамблея Лиги наций приступила к рассмотрению доклада Комитета Совету Лиги и замечаний Совета по этому докладу и постановила, что в Гааге должна быть созвана конференция для кодификации по темам, упомянутым в пунктах 13. Совет Лиги поручил подготовительному комитету рассмотреть и рекомендовать Совету меры, которые должны быть приняты во исполнение резолюции Ассамблеи. Комитет рассмотрел отзывы правительств по различным вопросам трех главнейших тем, предложенных для кодификации и наметил основы дискуссии на конференции. Отзывы правительств, основы дискуссии и заключительный доклад Комитета были изданы в трех отдельных томах, которые являются авторитетным и неоценимым источником информации [Т. I. Нейтралитет. С.73.М. 38. 1929. V. Т. II. Территориальные воды: С. 74.М. 39. 1929. V. Т. III. Ответственность государств и т. д.: С. 75. М. 69. 1929. V, Отчет о подготовительной работе конференции за время по 1930 год см. у Hudson в A. J., 20, 1926, pp. 656669; Wickersham в A. S. Proceedings, 1926, pp. 121135; Reeves в А. J., 21, 1927, pp. 659667; 24, 1930, pp. 5257; McNair в Grotius Society, 13, 1928, pp. 129140. Здесь следует также указать на серию ценных публикаций, содержащих проекты конвенций, вызванных предполагаемой кодификацией международного права; они были составлены под руководством Гарвардской юридической школы. Замечания, которыми были снабжены эти проекты, явились плодом чрезвычайно обширной и кропотливой исследовательской работы.

Гаагская конференция по кодификации 1930г. Первая конференция по прогрессивной кодификации международного права заседала в Гааге с 13 марта по 12 апреля 1930 г. Она разделилась на три комитета, по каждой из трех тем, для рассмотрения которых была созвана конференция. В результате работ первого комитета конференция приняла: а) конвенцию по некоторым вопросам коллизии законов о гражданстве; б) протокол о воинских обязанностях в некоторых случаях двойного гражданства; в) протокол, относящийся к определенному случаю безгражданства; г) особый протокол, касающийся безгражданства [О всем этом см. т. I, полутом 2, 299 (прим.), 310а и 313]. Хотя эти конвенции далеко не отвечали понятию широкой кодификации вопросов гражданства в их международном аспекте, они касались важных проблем и были впоследствии ратифицированы рядом государств, включая Великобританию [Эта конвенция и три протокола вступили в силу в 1937 г. по получении десятой ратификации. Конвенция обязывает следующие государства: Бразилию, Великобританию, Канаду, Индию, Китай, Монако, Голландию, Норвегию, Польшу и Швецию]. Что касается территориальных вод, то конференция оказалась не в состоянии принять конвенцию по этому вопросу вследствие невозможности достигнуть соглашения о пределах территориальных вод и о смежной зоне, к ним прилегающей. Тем не менее было достигнуто известное соглашение по таким вопросам, как правовой режим территориальных вод, включая право беспрепятственного прохода, и определение той линии, от которой должен измеряться пояс территориальных вод. Мнения конференции по этим вопросам были изложены в докладе, представленном вторым ее комитетом [См. A. J., 24, 1930, Suppl., p. 234]. По вопросу об ответственности государств на конференции обнаружилось полнейшее расхождение во многих вопросах, в частности об их ответственности за обращение с иностранцами в тех случаях, когда отсутствует дискриминация в отношении иностранцев по сравнению с собственными гражданами [См. 155г. О различных аспектах Гаагской конференции по кодификации 1930 г. см. Alvarez, Les resultats de la I Conference de codification de droit international, 1931; Reeves в A. J., 24, 1930, pp. 5257, 486499; Hudson, ibid., pp. 447466; Flournoy, ibid., pp. 467485; Hackworth, ibid., pp. 500516; Borchard, ibid., pp. 517540; Hunter Miller, ibid., pp. 674693; Guerrero, в R. I., Paris, 5, 1930, pp.478491; Niemeyer в Z. I., 42, 1930, S. 126; Rolin в R. I., 3-me ser., 11, 1930, pp. 581599; Hunter Miller в A. S. Proceedings, 1930, pp. 213221; Borchard, ibid., pp. 221229; Hudson, ibid., pp. 229234; Rauchberg в Z. o. R., 10, 1931, S. 481522. Тексты Заключительного акта, конвенции о гражданстве, трех принятых конференцией протоколов и докладов комитетов по вопросам гражданства и территориальных вод см. в А. J., 24, 1930, Suppl., pp. 169258; см. также Hudson, Legislation, vol. V, pp. 359394; League Doc. A. 19. 1931. V.; С. 351. М. 145. 1930. V (Заключительный акт)].

Достоинства кодификации вообще. Прежде чем оценить достоинства и перспективы кодификации международного права в свете решений Гаагской конференции, полезно подвергнуть обсуждению достоинства кодификации вообще. Нельзя утверждать, что кодификация везде, во все времена и при всех условиях своевременна. Кодификация, несомненно, является помехой для так называемого органического роста права от обыкновения к обычаю. Бесспорно, право, раз кодифицированное, не может легко приспособляться к индивидуальным особенностям частных случаев, подпадающих под его действие. Далее, нельзя отрицать того факта, что вместе с кодификацией в суды и в юридическую литературу часто проникают казуистическая тенденция и такое толкование закона, которые сплошь и рядом основываются на букве и слове закона больше, чем на его духе и принципах. Никоим образом нельзя утверждать, что кодификация полностью устраняет контроверзы. Кодификация, несомненно, вносит ясность во многие вопросы права, которые до того являлись спорными, но она в то же время создает новые контроверзы. Наконец, юристы отлично знают, что искусство законодательства далеко еще не достигло полного развития.

Руки законодателей часто неуклюжи, и законодательство часто причиняет больше зла, чем добра. Но, с другой стороны, необходимо признать тот факт, что история вынесла свой приговор в пользу кодификации. Не существует такого цивилизованного государства, чье внутреннее право не было бы в большей или меньшей степени кодифицировано. Развитие права путем обычая совершается очень медленно и постепенно, весьма часто слишком медленно, чтобы удовлетворять назревшие интересы. Весьма часто возникают новые интересы и новые достижения, с которыми обычное право не может справиться. Обстоятельства и условия часто меняются так внезапно, что задачи правосудия не могут быть выполнены с помощью действующего в государстве обычного права. Таким образом, законодательство, которое, конечно, всегда является частичной кодификацией, становится необходимостью, перед которой должны исчезнуть всякие колебания и сомнения. Каковы бы ни были отрицательные стороны кодификации, в жизни каждого цивилизованного государства наступает момент, когда без нее больше нельзя обойтись. Велики положительные стороны кодификации, в особенности кодификации, обнимающей значительную часть права: устраняется много контроверз; наука права получает новый стимул; в право данной страны проникает дух большего единообразия; новые условия и обстоятельства жизни получают юридическое признание; одним ударом удаляются отмирающие принципы и отрасли; масса свежей здоровой крови поступает в артерии организма права как целого. Если кодификация тщательно продумана и разработана, то можно избегнуть многих отрицательных ее сторон. Многие ошибки, сопутствующие кодификации, могут быть устранены толкованием хороших судей. В крайнем случае, всегда имеется парламент или другая законодательная власть страны, которая может путем дальнейшего законодательства исправить ошибки прежней кодификации [В 33, 35 и 36 прежних изданий этой книги автор подверг обсуждению некоторые ходячие возражения против кодификации и ответы на них. Большая часть соответствующей аргументации имеет в настоящее время чисто историческое значение, и нет необходимости повторять ее здесь. Отвечая на аргумент, что кодификация международного права может задержать его органический рост, автор отмечал, что кодификация не мешает росту обычного права, хотя в известных пределах и служит помехой его росту. Некоторые из таких отрицательных сторон, указывал он, могут быть устранены периодическими пересмотрами кодексов и постепенным их расширением и усовершенствованием путем включения дополнительных норм, необходимых вследствие изменений международных условий.

Разновидностью частичной кодификации является региональная кодификация, например в пределах американского континента. Движение в пользу кодификации международного права среди государств Нового Света дало себя знать еще во время Панамского конгресса 1826 г. В 1906 г. Панамериканская конференция в Рио-де-Жанейро (на которой были представлены и Соединенные Штаты Америки) постановила образовать комиссию юристов для выработки кодексов публичного и частного международного права и представления их на рассмотрение следующей конференции. После перерыва, вызванного первой мировой войной, возобновилась активная реализация этого задания в тесном сотрудничестве с основанным в 1912 г. новым Американским институтом международного права; последний в 1925 г. вручил Панамериканскому союзу тексты тридцати проектов конвенции для подготовки кодекса публичного международного права (напечатаны в A. J., Special Supply October 1926). Эти проекты подверглись рассмотрению на заседаниях международной комиссии американских юристов в Рио-де-Жанейро в апреле и мае 1927 г. и двенадцать из них были приняты и рекомендованы для рассмотрения шестой Панамериканской конференции, состоявшейся в январе и феврале 1928 г. Об этих двенадцати проектах см. A. J. 22, 1928, Special Suppl., January 1928. 20 февраля 1928 г. конференция приняла следующие семь конвенций: 1) О правовом положении иностранцев; 2) О международных договорах; 3) О дипломатических представителях; 4) О консульских агентах; 5) О морском нейтралитете; 6) О праве убежища; 7) Об обязанностях и правах государств во время гражданской войны. Тексты этих конвенции см. в А. J., 22, 1928, Suppl., pp. 124 et seq.; Hudson, Legislation, IV, pp. 23742419. Седьмая Панамериканская конференция 26 декабря 1933 г. приняла следующие конвенции: 1) О гражданстве женщин; 2) О гражданстве; 3) О выдаче преступников; 4) О праве политического убежища; 5) О правах и обязанностях государств. Тексты конвенций см, в А. J; 22, 1934, Suppl., pp. 61 et seq;. Конференция приняла также резолюции по ряду вопросов, как то: о преступлениях, совершенных на борту воздушного корабля (ibid., p. 54), о промышленном и сельскохозяйственном использовании международных рек (ibid., p. 59) и о международной ответственности государств (ibid., p. 60). Конференция приняла также резолюцию о методах кодификации, которых следует придерживаться на будущее время (ibid., р. 55). В этой резолюции, между прочим, предлагается; а) образование постоянной комиссии, члены которой должны быть как экспертами, так и официальными представителями своих правительств, уполномоченными на подписание конвенций, и б) исключение вопросов о кодификации из порядка дня следующих панамериканских конференций. Комментарии к резолюциям см. Reeves в А. J; 28, 1934, pp.319321. См. Borсhard в A. J. 31, 1937, pp. 471473. О работе комиссии экспертов, образованной согласно резолюции 1933 г., см. ibid., 33, 1939, pp. 268282. Об антивоенном договоре от 10 октября 1933 г. см. т. II, 52с. О стараниях Панамериканской конференции в декабре 1936 г. кодифицировать договоры о мирном разрешении споров см. Jessup в А. J., 31, 1937, pp. 8991. О различных конвенциях, в некоторой степени кодифицирующих прежние конвенции о мирном разрешении споров и принятых указанной конференцией, см. International Conciliation, Pamphlet 238, March 1937. См. Alvarez, La codification du droit international, 1912 (труд, который был подробно рассмотрен в том же году кодификационной комиссией американских юристов); La codificacion del derecho internacional еn America, 1923; Le nouveau droit international et sа codification en Amerique, 1924; в R. G., 1913, pp. 2452 и 725747; Rauchhaupt, VolkerrechtlicheEigentumlichkeiten Amerikas, 1924; Scott в Proceedings of American Society of .International Law, 1925, pp. 1448, в А. J., 19, 1925, pp. 333337, ibid., 20, 1926, Suppl. 2, pp. 284293; ibid., 21, 1927, pp. 417450; Bustamante в Proceedings of American Society of International Law, 1926, pp. 108121; Wickersham в American Bar Journal, October 1925, pp. 654661; Healy, в Georgetown Law Review, March and November 1925; Revista de Derecho Internacional, March 1925, специальный номер; Morris в University of Pennsylvania Law Review, March 1926, pp. 452463; Brierly в В. Y., 7, 1926, pp. 1423. Об американских стараниях кодифицировать международное право см. Leger, La codification du droit des gens et les conferences des juristes americains, 1929; Urratia в Hague Recueil, vol. 22, 1928, t. II, pp. 85230. Конференция американских стран в Лиме приняла 21 декабря 1938 г. резолюцию о методах постепенной и прогрессивной кодификации международного права при посредстве нижеследующих организаций государственных комиссий каждого американского государства: трех постоянных комиссий по назначению правительств: в Рио-де-Жанейро (по международному публичному праву). Монтевидео (по международному частному праву), в Гаване (по унификации законодательства); комиссии экспертов в Вашингтоне с такими же функциями, что и комиссия, образованная в 1924 г. Лигой наций; международной конференции американских юристов, состоящей из назначаемых правительствами лиц, уполномоченных на принятие конвенций для представления их Американскому союзу для проведения надлежащих мер членами этого союза: А. J., 34, 1940, Suppl., p. 194; The International Conferences of American States: First Supplement, 19331940, 1940, p. 246; см. также литературу, указанную в 30 в 29б по вопросу об американском международном праве].

Эти аргументы в пользу кодификации вообще применимы также и к кодификации международного права.

Пределы кодификации международного права и ее перспективы. Участники Гаагской конференции 1930г. очевидно прeдполагали, что она является первой в ряду конференций, которые под руководством Лиги наций будут вести работу по кодификации. Поэтому конференция приняла подробные рекомендации, касавшиеся методов подготовки и созыва таких конференций в будущем [См. заключительный акт конференции: Doc. С. 351, М. 145, 1930. V, р. 138; A. J.,24, 1930, Suppl., p. 257]. В октябре 1930 г. одиннадцатая Ассамблея Лиги наций вновь подчеркнула большой интерес Лиги к работам по кодификации и пригласила государства членов Лиги представить свои замечания на рекомендации конференции [Off. J., Spec. Suppl., No 83, p. 9]. Эти замечания в целом оказались благоприятными [Cм. A. 12, 1931, V. A. 12, (а), 1931; V. А. 12 (b), 1931, V] для продолжения кодификационных работ. Двенадцатая Ассамблея решила в принципе продолжать эту работу, но выработала вместе с тем подробные правила, регулировавшие порядок проведения пабот в будущем [Off. J., Spec, Suppl., No 92, p. 9. Комментарии см. Hudson в A.J., 26, 1932, pp. 137143; Brierly в B. Y., 12, 1931, pp. 112]; основная задача этих правил заключалась в том, чтобы переложить формальную инициативу с Лиги и ее органов на членов Лиги и тем самым уменьшить шансы на кодификацию в ближайшем будущем.

Во всяком случае опыт и результаты Гаагской конференции 1930 г. дают возможность установить желательность кодификации и виды на будущее кодификационных работ. Во-первых, конференция отчетливо вскрыла различие между кодификацией в смысле систематизации и унификации уже согласованных принципов и кодификацией в смысле согласования мнений и практики, по которым еще существуют расхождения. Работа и результаты конференции показали, что, повидимому, нужны различные методы для выполнения каждого из двух видов кодификационных работ и что, в частности, соглашения по имеющимся расхождениям являются прежде всего делом политики и они не могут быть полностью достигнуты на конференциях юристов-экспертов. Во-вторых, в виду того, что международные конференции руководствуются правилом единогласия, существует опасность, что попытки достигнуть соглашения в форме кодифицированных норм могут иметь своим результатом умаление значения норм, по которым эвентуально будет достигнуто соглашение, по той причине, что наиболее настойчивыми или наименее прогрессивными государствами будет дано ненадлежащее направление. Таким образом результат кодификации может задержать развитие международного права, а не способствовать ему [Еще до начала работ конференции, подготовительный комитет, запроектировавший основы для дискуссии, сделал предостережение в этом смысле. См. Doc. С.7З, М. 38, 1929. V.]. В-третьих, существует опасность, что ввиду осторожного подхода правительств попытки провести кодификацию могут во многих случаях вскрыть и подчеркнуть расхождения в вопросах, по которым до того предполагалось наличие согласия. В-четвертых, выясняется, что, поскольку кодификация предполагает принятие единообразных правил, сфера ее по необходимости должна быть ограниченной, так как во многих случаях различие интересов и условий делают единообразие затруднительным и нежелательным. В-пятых, конференция показала, что даже в отношении вопросов, вообще говоря не спорных, работа по кодификации требует длительной подготовки и обсуждения, что не всегда возможно в суетливой атмосфере международной конференции. Таким образом, программа Гаагской конференции 1930 г., предполагавшей в течение одного месяца кодифицировать три крупных раздела международного права, представлялась чрезмерно самонадеянной.

С другой стороны, было бы ошибочно рассматривать эти препятствия как достаточное основание для того, чтобы отказаться от задачи внести посредством заключения общих конвенций единообразие и определенность в те отрасли международного права, которые достаточно созрели для этого. Правда, отсутствие кодифицированных норм не являлось серьезным препятствием для работы Постоянной палаты международного правосудия или других международных судов; напротив того, деятельность международных судов показала, что международное право может с помощью судебных решений развиваться косвенным путем и достичь известной степени определенности [См. 19 а]. Но, несомненно, кодификация соответствующих разделов международного права могла бы повысить его ясность и авторитет и, хотя и в меньшей степени, готовность государств передавать свои споры на обязательное судебное или арбитражное разрешение. Опасность потерпеть неудачу в результате действия правила о единогласии или даже того, что произойдет движение вспять, может быть доведена до минимума путем одобрения конвенции большинством государств, представленных на конференции. Сфера действия конвенций, принятых таким способом, может быть легко расширена в результате последующего присоединения к ним. Факт длительного их действия в сфере отношений между обширными группами государств не может не оказать значительного влияния. Устав Организации Объединенных Наций определил в ст. 13, что Генеральная Ассамблея организует исследования и делает рекомендации в целях, между прочим, поощрения прогрессивного развития международного права и его кодификации [См. Jessup в A. J., 39, 1945, pp.755757. О рекомендациях межамериканской юридической комиссии от октября 1944 г. по вопросу о переустройстве органов, проводящих работу по кодификации, см. A. J., 39, 1945, Suppl., pp. 231245].

Международное законодательство и ревизия международного права. Первой задачей кодификации международного права является придание ясного выражения тем отраслям международного права, в отношении которых достигнута согласованность. От кодификации международного права в этом смысле следует отличать заранее обдуманный пересмотр и изменение существующих норм международного права и предоставляемых им прав в целях приспособления к изменившимся условиям и устранения причин международных трений. Такие изменения можно вносить в территориальные или иные постановления международных договоров либо в обычные нормы международного права, например в те, которые относятся к суверенитету над воздушным пространством или к исключительной компетенции государств по вопросам регулирования тарифов или миграции. В настоящее время для внесения изменений такого характера, при несогласии меньшинства заинтересованных государств [О существующей и возможной замене международного законодательства см. Lauterpacht, The Function оf Law, pp. 245347], не существует механизма международного законодательства [Об употреблении этого термина в переносном смысле см. 18, прим]. Организация такого механизма в значительной степени способствовала бы установлению международного законодательства [Это положение не всегда учитывается теми, кто говорит о необходимости создания эффективных учреждений для осуществления изменений мирным путем как об условии прогресса в других областях международной организации]. Это последнее само по себе возможно и вполне совместимо с характером и предметом международного права, но правительства отдельных стран в настоящее время не подготовлены к проведению этой меры.

Развитие международного законодательства осуществляется путем постепенного перехода от существующего принципа единогласия к процессу законодательства, приспособленного к требованиям и традициям международного права. Ст. 19 устава Лиги наций, уполномочивавшая Ассамблею рекомендовать обсуждение международных договоров и международного положения ввиду изменившихся условий, вполне могла бы послужить исходным пунктом для развития в таком направлении [См. 167п и указанную там литературу. См. также Kunz в А. J., 33, 1939, pp.3355; Bourquin, Dynamism and the Machinery of International Institutions, 1940. Gihl, International Legislation, 1937; Brierly, The Outlook for International Law, 1944. pp. 95108]. Хотя в уставе Объединенных Наций нет соответствующего постановления, предусматриваемые ст. 11 устава широкие права Генеральной Ассамблеи по обсуждению и даче рекомендаций могут быть надлежащим образом использованы для указанных целей [См. 169п].