Одним из ожидаемых следствий окончания «холодной войны» и распространения либеральной идеологии было повышение однородности ценностно-нормативного пространства международного сообщества в вопросах как декларируемых ценностей, так и средств их защиты. Казалось, что разделение международного сообщества на сторонников «мира и прогресса» и поборников «свободы и прав человека» завершилось, и в конце ХХ века разные страны и политические группы объединились во имя мира, устойчивого развития, защиты прав человека и демократии. Новым оказалось стремление международного сообщества к достижению справедливости и к пресечению несправедливостей в международных отношениях.
В данной статье рассмотрение справедливости в международных отношениях ограничено рамками международного права, регулирующего поведение сторон вовлеченных в вооруженные конфликты. В XIX столетии это явление носило название «права и обычаев войны», а в ХХ веке оно было кодифицировано под собирательным названием «международного гуманитарного права» (МГП).


1

При обращении к понятию справедливости и правосудия полезно проследить этимологию этих слов. Понятие справедливости в романо-германских языках связано с понятием правосудия через общий латинский корень jus (лат.: право): just – справедливый, заслуженный, justice – одновременно справедливость и правосудие. Это отражает закрепленные в языке смысловое и концептуальное единство указанных понятий. Такие правовые термины, как «привлечь к судебной ответственности», «отдать под суд», образуются от слова справедливость (justice).
В русском языке понятие справедливости также связано с понятием правосудия через общее происхождение от слова «право», «правильный». Однако русское понятие правосудие соотнесено с системой восстановления прав через судебное разбирательство1, и слова справедливость и правосудие не имеют того семантического единства, которое существует в романо-германских языках. Слово юстиция в русском языке является транслитерацией латинского justitia (справедливость и правосудие), но сохраняет только один смысл и применяется в отношении «сферы деятельности судебных учреждений»2. Указанные семантические особенности проявляются при обсуждении проблемы достижения справедливости и осуществления правосудия в международных отношениях.
Существует множество подходов к пониманию состояния справедливости, а также способов ее достижения. В этой сфере четко выделяются два направления. Первое рассматривает справедливость как объективность, беспристрастность, соответствие закону и честным основаниям. Второе связано с пониманием справедливости как соответствия истине3.
Первый подход находит выражение в так называемой процессуальной справедливости, в точном следовании определенным правилам и нормам. Зримым воплощением этого подхода является фигура богини правосудия Немезиды с завязанными глазами, весами в одной руке и карающим мечом в другой. Второй подход в большей степени ассоциируется со стремлением достичь некоего идеального состояния общества, которое преодолеет несовершенство права и правосудия. При всех разночтениях этого понятия очевидно, что система права и правосудия, которые призваны восстанавливать и защищать справедливость, неразрывно связана с ценностями и идеальными представлениями о том, что есть истинно и правильно и как должно восстанавливать справедливость либо компенсировать вред в случае несправедливости.
Джон Роулз, автор книги «Теория справедливости», соединяет оба подхода к пониманию справедливости следующим образом: «Справедливость – это первая добродетель общественных институтов, точно так же, как истина – первая добродетель систем мысли»4. Он интерпретирует справедливость как честность, под которой он понимает принципы организации социальной кооперации, в отношении которых существует общественный договор, выражаемый в своде прав и обязанностей тех, кто в социальной кооперации участвует. Важным основополагающим принципом такого понимания справедливости выступает равенство5.
Принципы справедливости, выраженные в современном праве и правосудии, как национальном, так и международном, восходят к античной философии и римскому праву. Согласно античной традиции право рассматривалось как одна из форм достижения справедливости в отношениях между людьми. Оно, по мнению античных мыслителей, отражало способность людей познавать законы общественного устройства через присущее человеку рациональное начало. Отсюда происходит понимание наличия «естественного права», которое люди должны познавать и придерживаться в своих действиях. Традиции римского права и античной философии принесли в современную систему правосудия важные элементы: рационализм, убежденность в существовании неотчуждаемых универсальных «естественных прав» человека и связь между политической организацией (государством) и правом6.
Применительно к международным отношениям понятие справедливости в первую очередь воплощается в развитии международного права, в частности – публичного права, регулирующего поведение государств. Развитие международного права выступает добровольно принимаемым самоограничением со стороны суверенных государств во имя создания общественного блага (public good) – предсказуемой, регулируемой и благоприятной среды международного взаимодействия. При всех оговорках и условности определения «отца-основателя» международного права, его развитие связывают с именем голландского юриста Гуго Гроция, главным трудом которого является трактат «О праве войны и мира», написанный в 1625 году. В этой работе определены те принципы «справедливости» в международных отношениях, которые в различных интерпретациях применяют и сегодня, включая разделение права на частное и публичное, а также определение принципов справедливой войны7.
В международном гуманитарном праве воплотились как представления об «истине», зафиксированные в виде свода правил и обязанностей воюющих сторон соответствовать заявленным принципам, так и действия, направленные на наказание преступников и восстановление справедливости. Рассмотрение проблемы справедливости в международных отношениях через применение одной из ветвей права вполне оправдано. Ведь собственно международное право было предназначено для преодоления ограниченности действия права рамками национальных государств и выведения принципов справедливости на наднациональный уровень8.
Своеобразие международного гуманитарного права заключается в том, что оно призвано регулировать наиболее проблемную сферу взаимодействия государств – состояние войны, а также внести принципы гуманизма в наименее гуманную форму взаимодействия на международной арене. Эту сферу сложно регулировать по двум причинам. Во-первых, в условиях войны происходит ограничение правового регулирования внутри стран-участниц9. Во-вторых, национальные законы, ограничивающие насилие, как правило, не распространялись на противника10. Состояние войны достаточно долго выступало такой формой международного взаимодействия, где нормы, законы и понятия морали не применялись. Международное гуманитарное право изначально должно было преодолеть преимущественно национальный характер права, регулирующего применение насилия. Система МГП была, таким образом, нацелена на:
(1) создание поля правовой защиты для воюющих сторон в условиях отсутствия либо прекращения действия обычного права;
(2) распространение новых представлений о справедливости и гуманности на международные отношения.
Международное гуманитарное право начало формироваться во второй половине XIX века. Женевская конвенция «Об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны» была принята в 1864 г. всеми независимыми в тот момент государствами. В конвенции были заложены первые нормы гуманного поведения в войне: человечное отношение к раненным и погибшим (своим и противника), оказание медицинской помощи без различия воюющих сторон, иммунитет медицинского персонала от военных нападений. В 1899 г. была принята конвенция, которая распространяла гуманные принципы на участников морских сражений. Кроме того, в начале ХХ века были приняты Гаагские конвенции, которые кодифицировали право войны, включая правила обращения с военнопленными и ведения военных действий. Последние оговаривали «средства нанесения вреда неприятелю», правила ведения осад и бомбардировок, а также правила поведения на оккупированных территориях.
После Первой мировой войны, во время которой было отмечено частое нарушение норм МГП (включая захват в плен медперсонала и жестокое обращении с военнопленными), положения Женевской конвенции были расширены. В нее включили дополнительные статьи о предоставлении защиты отдельным категориям граждан, в том числе военным корреспондентам. Одновременно развивалось Гаагское право, в рамках которого вводились ограничения на применение особо опасных видов оружия, включая химическое (в том числе отравляющие газы) и бактериологическое, разрывные пули.
В ходе Второй мировой войны были совершенны массовые преступления как против участников военных действий, так и против гражданского населения. После ее окончания был принят целый ряд документов, призванных расширить сферу действия МГП. Наиболее значимыми среди них были конвенция 1948 г. «О предупреждении преступления геноцида и наказания за него», а также четыре Женевских конвенции 1949 г. о защите раненых на суше, раненых на воде, военнопленных и гражданского населения11.
В 1977 г. были приняты два дополнительных документа к Женевским конвенциям 1949 года: «Протокол I, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов» и «Протокол II, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера». В них были учтены изменения характера вооруженных конфликтов – увеличение числа внутренних вооруженных конфликтов, в которых принимают нерегулярные вооруженные силы (например, партизаны или повстанцы)12. Ими также определялись принципы гуманности ведения вооруженных конфликтов:
– право на уважение к жизни, физическую и психическую неприкосновенность лиц, вышедших из строя, а также лиц, которые непосредственно не принимают участия в военных действиях (особенно гражданское население);
– запрет на убийство и нанесение увечья противнику, который сдается в плен или прекратил принимать участие в военных действиях;
– обязанность оказывать медицинскую помощь раненым и больным той стороной конфликта, во власти которой они оказались;
– защита медицинского персонала, медицинских учреждений, транспортных средств и материалов, признание и уважение эмблемы красного креста как знака пребывания соответствующего объекта или лица, находящегося под международной защитой;
– право на уважение к жизни, достоинству, личным правам и убеждениям военнопленных и гражданских лиц, находящихся во власти противника, гарантированность их от любых актов насилия и репрессалий;
– право на основные судебные гарантии и запрет на пытки, телесные наказания, жестокое и унизительное обращение;
– ограничение права сторон в конфликте и их вооруженных сил на выбор методов и средств ведения войны;
– запрет на использование оружия и методов ведения военных действий, способных причинить излишние разрушения и чрезмерные страдания;
– обязанность сторон в конфликте всегда проводить различие между гражданским населением и комбатантами с тем, чтобы щадить гражданское население и гражданские объекты13.
Главный принцип МГП – разделение (принцип дискриминации) участников и целей военных действий на легитимные и нелегитимные. Военные действия могут вестись только против комбатантов – людей, принимающих активное участие в военных действиях. Комбатантами считаются военные, а также люди, приравненные к ним – участники нерегулярных военных формирований, действующие под руководством ответственного командующего и активно участвующие в военных действиях. По терминологии МГП, люди, которые не принимают участия в военных действиях и против которых запрещено применять насилие, являются некомбатантами. К этой категории относятся гражданское население, медицинские работники, священники, журналисты, дипломаты и сотрудники гуманитарных организаций. Согласно МГП, наемники, шпионы и диверсанты не считаются комбатантами, и его защита на них не распространяется.
Нормы МГП запрещают вербовать в вооруженные силы лиц, не достигших совершеннолетия14. Важной особенностью МГП стало то, что в соответствии с общей для всех Женевских конвенций статьей 3 оно вступает в силу в случае любого вооруженного конфликта, возникающего между двумя или несколькими сторонами, причем даже в том случае, если одна из них не признает себя в состоянии войны.
Логика формирования принципов МГП основывалась на понимании войны как межгосударственного конфликта, в котором действия и воля непосредственных участников военных действий (комбатантов) подчинены политической и государственной целесообразности. Эта логика находит свое выражение в приказах военачальников, вызванных так называемой военной необходимостью15. Как только люди, выполняющие эту волю, выходят из строя (по ранению, в результате пленения, либо при добровольном прекращении участия в военных действиях), они перестают быть участниками военных действий и становятся частными лицами, которые больше не представляют собой угрозу противнику. Вторая логическая посылка МГП заключается в том, что военные действия должны быть направлены на подрыв военной составляющей мощи противника. Законными целями военных действий могут быть только военные объекты и люди, непосредственно вовлеченные в военные действия16.
Нарушение МГП рассматривается как международное правонарушение, которое влечет за собой возмещение ущерба, а также уголовное преследование в особо серьезных случаях. В Женевских конвенциях предусмотрены наказания за следующие виды преступлений: умышленное убийство, пытки, сознательное причинение ущерба здоровью, нападение на гражданское население, неизбирательное ведение боевых действий, вооруженное нападение на ядерные объекты, нападение на необороняемые местности, нападение на раненых, использование медицинской эмблемы в военных целях.
Термин военное преступление используется в отношении действий, нарушавших положения Женевских конвенций. Это понятие стало активно использоваться после Второй мировой войны. В отношении данного понятия МГП имеет несколько важных особенностей: (1) неприменимость срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности; (2) обязательность преследования и проведения суда над военными преступниками; (3) всеобщая юрисдикция, позволяющая производить судебное разбирательство вне страны гражданства преступника или места совершения преступления17.
Таким образом, в рамках МГП были конкретизированы принципы ведения военных действий в соответствии с традицией справедливой войны (just war tradition). Причем в МГП воплощены только принципы справедливого ведения войны (jus in bello) и не учитываются принципы, определяющие справедливость начала войны (jus ad bellum)18. В МГП также оговорены действия, которые являются преступлениями и за которые может наступить уголовная ответственность. Это замыкает «цепочку справедливости» посредством возможности восстановления справедливости через наказание преступников.
Можно утверждать, что нормы МГП – попытка воплотить триаду справедливости в практике международных отношений через:
– соотнесение норм МГП с принципами концепции справедливой войны;
– конкретизацию этих принципов в нормах МГП в отношении вооруженных конфликтов международного и немеждународного характера;
– требование следовать заявленным принципам и наказывать за нарушение норм на национальном и международном уровнях.


2

Нормы МГП приняты подавляющим большинством стран, включая ведущие державы мировой политики. Конвенцию о геноциде 1948 г. на сегодняшний день ратифицировали более 120 государств. Четыре Женевские конвенции 1949 г. ратифицировали 192 страны, 164 страны ратифицировали I Дополнительный протокол, а 159 стран – II протокол19. 68 стран ратифицировали дополнение к 90-й статье Первого дополнительного протокола, которое предусматривает создание Международной комиссии по установлению фактов, имеющей право начинать независимое расследование.
Некоторые развитые страны ратифицировали дополнительные протоколы сравнительно недавно: СССР / Россия в 1989 году, Великобритания в 1998 году, Франция в 2001 году, Япония в 2004 году. Отказ США присоединиться к дополнительным протоколам аргументируется тем, что американское внутреннее общеуголовное и военное законодательство полностью соответствуют принципам МГП. Япония долго ссылалась на тот факт, что ее конституция запрещает ей участвовать в военных действиях, и, следовательно, японские граждане вряд ли окажутся в ситуациях, регулируемых МГП20.
В ходе послевоенных разбирательств возобладала практика привлечения к индивидуальной уголовной ответственности за военные преступления21. На государства возложена ответственность «соблюдать и заставлять соблюдать»22 нормы МГП. Однако к государствам, которые в своих действиях нарушают нормы МГП либо не препятствуют их нарушению, могут быть применены только различные формы политического давления и осуждения, а также меры материальной компенсации (репарации и реституции)23.
Важнейшей гарантией применения заявленных принципов гуманности служат действия национальных правительств, а также готовность международного сообщества коллективно воздействовать на нарушителей норм. Но в развитии этих принципов заметно стремление международного сообщества (в лице ООН) повысить международно-правовую ответственность государств. Это проявилось, в частности, в создании Международного уголовного суда (МУС) и принятии в 2001 г. Комиссией международного права ООН «Статей об ответственности государств»24.
В настоящее время разработано несколько способов инкорпорации норм МГП на национальном уровне. Первый состоит в применении существующего уголовного и военно-уголовного права с признанием главенства международных норм. Второй способ заключается в общем определении специфических норм МГП и их включении в национальное право. Третий способ – копирование международных норм в национальное право с точным следованием в определении преступления и наказания за него25. Например, в России часть норм МГП включена в Уголовный кодекс путем их общего определения либо дословного повтора26. Таким образом, преступления, совершаемые в ходе вооруженного конфликта, должны квалифицироваться как уголовные преступления и рассматриваться национальными судами. Если невозможно провести расследование и наказать виновных на основании действующего национального законодательства, то вступают в силу международные соглашения.
Кроме включения норм МГП в национальное право, государства принявшие на себя данные международные обязательства, обязаны широко распространять положения международного гуманитарного права среди населения (особенно среди военнослужащих), а также гарантировать выполнение норм МГП в ходе любых военных действий. Для этого необходим перевод норм МГП на национальные языки, обучение эти нормам военнослужащих в обязательном порядке, присутствие юристов в ходе вооруженных конфликтов, наличие специальных «правовых» отделов при крупных вооруженных формированиях или армиях. Такая деятельность государства по популяризации и применению норм МГП важна для обеспечения их внутренней легитимности и формирования общественного мнения, которое может сдерживать проявления преступной жестокости во время военных конфликтов.
Преследование за нарушение заявленных норм выполняет несколько функций: (1) пресечение преступного действия, (2) наказание виновных, (3) восстановление справедливости, (4) компенсация за нанесение ущерба. Кроме того, наказание выполняет функцию профилактики преступлений, а также возмещение морального вреда пострадавшим через публичное осуждение преступников27.
Впервые международное сообщество прибегло к наказанию за нарушение норм МГП в 1945 году, создав Трибунал для проведения судебных разбирательств и осуществления наказаний главных военных преступников европейских «стран оси». Заседания Трибунала проходили в немецком городе Нюрнберге, и этот судебный процесс вошел в историю как Нюрнбергский трибунал. К суду были привлечены 24 человека. Обвинительные приговоры были вынесены в отношении 19 человек: 12 были приговорены к смертной казни, 7 – к различным срокам заключения (в том числе и пожизненно). Три человека были оправданы, один покончил жизнь самоубийством и один был признан неизлечимо больным. Обвинения были предъявлены по таким статьям, как агрессия, преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности.
Подобный трибунал был создан в Токио для суда над японскими милитаристами. Он работал с 3 мая 1946 по 12 ноября 1948 года. К суду были привлечены 25 человек, из них 7 получили смертные приговоры и 16 человек – пожизненное заключение.
Работа этих двух послевоенных трибуналов заложила основу для дальнейшей разработки принципов международного уголовного преследования лиц, совершивших военные преступления. Был установлен принцип персональной ответственности лиц, совершающих подобные преступления. Нюрнбергский и Токийский трибуналы создали важный для юридической практики прецедент уголовного расследования за военные преступления и примеры толкования норм МГП. Кроме того, послевоенные трибуналы выработали принципы осуществления международного правосудия, действующие и сегодня28.
В работе трибуналов были определены три основных типа преступлений, которые наказываются как международно-правовые: преступления против мира29, военные преступления30 и преступления против человечности31. Поэтому многотомные протоколы заседаний и документов Нюрнбергского процесса, прошедшего в 1945–1946 годах, стали настольным руководством для юристов, работающих в трибуналах сегодня.
Хотя судебные разбирательства 1940-х годов соответствовали моральному императиву времени, правосудие было осуществлено победителями в отношении побежденных противников. До сих пор продолжаются дебаты о том, что победители так же нарушали законы войны и должны хотя бы признать эти факты, если не быть привлеченными к ответственности. Практически полное разрушение Дрездена в результате бомбовых ударов британской авиации рассматривается как пример превышения «военной необходимости» и принципа «соразмерности»32. Жестокое обращение с жителями Берлина после его капитуляции со стороны советских войск – другой пример нарушения принципа гуманности в отношении гражданского населения. Атомные бомбардировки двух городов Японии в августе 1945 г. – третий неоспоримый пример нарушения обычаев ведения войны. Однако эти нарушения принципов гуманного ведения войн никогда официально не были квалифицированы как военные преступления, хотя их обсуждение общественностью не прекращается до сих пор.
В период «холодной войны» попытки ООН привлечь к ответственности виновных в нарушении норм МГП на международном уровне наталкивались на сопротивление отдельных стран. Примечательна попытка привлечь внимание к массовому нарушению законов ведения войны ведущей державой мира – США. Она была предпринята Общественным трибуналом по расследованию военных преступлений, совершенных во Вьетнаме (этот трибунал был инициирован в 1966 г. известным британским философом Б. Расселом). В работе трибунала приняли участие известные люди того времени – ученые, политики, юристы, деятели искусства33. Хотя вердикт трибунала о виновности Соединенных Штатов в агрессии и нарушении законов войны не имел юридической силы, его проведение отражало определенный уровень готовности международной общественности добиваться применения норм гуманитарного права.
ООН инициировала создание специального комитета по рассмотрению случаев нарушения Израилем прав человека в отношении населения на оккупированных территориях. Организация Объединенных Наций также создала комиссию по проверке сведений о плохом обращении с военнопленными в ходе ирано-иракской войны 1980–1988 годов. В 1992 г. при ООН была создана комиссия для сбора фактов массовых преступлений, совершенных в ходе вооруженного конфликта на территории Боснии и Герцеговины. Результаты работы этой комиссии стали основанием для решения Совета Безопасности ООН о создании в мае 1993 г. трибунала для рассмотрения военных преступлений, совершенных на территории бывшей Югославии с 1991 года34. В 1994 г. решением Совбеза был также создан Трибунал ООН по Руанде, что стало реакций мирового сообщества на случай беспрецедентного геноцида в этой стране. (Причем он совершался фактически на глазах ооновских миротворцев35.)
Деятельность трибуналов по Югославии и Руанде, их статус, правомочность, легитимность, эффективность дознания и беспристрастность судебных решений вызывают неоднозначную реакцию в мире. Главная претензия в отношении трибунала по бывшей Югославии заключается в том, что его работу называют «антисербской». В доказательство этого тезиса приводят статистику о преобладании дел против этнических сербов, и в меньшей степени – относительно представителей других этнических групп. Арест С. Милошевича в июне 2001 г. и ход судебного разбирательства над «заключенным № 1» привнесли еще больше политической ангажированности в работу трибунала. Неожиданная смерть Милошевича 11 марта 2006 года, по мнению критиков трибунала, полностью подорвала моральные основания для продолжения его работы.
Другая претензия заключается в том, что трибунал был создан по решению Совета Безопасности ООН, а не Генеральной Ассамблеи ООН, и, следовательно, имеет ограниченную легитимность.
Более объективная проблема работы трибунала связана со сложностью доказательной базы, поиском свидетелей преступлений, их защиты, нежеланием некоторых людей возвращаться к трагедиям и болезненным воспоминаниям прошлого. Проблемой стал поиск и эксгумация останков массовых захоронений на территории бывшей Югославии: эти мероприятия требуют сотрудничества со стороны правительства, полиции и населения.
Деятельность трибунала вызывает неоднозначную оценку и среди народов тех суверенных стран, которые до 1991 г. входили в состав СФРЮ и были участниками войны. Выдача лиц, подозреваемых или заочно осужденных в совершении военных преступлений, также вызывает сопротивление части населения и политического руководства балканских стран. Для передачи С. Милошевича Гаагскому трибуналу потребовались серьезные дипломатические усилия, в том числе – предоставление в марте 2001 г. американского кредита правительству Югославии размером в 50 млн. долларов. Главным способом давления на страны бывшей Югославии было обещание возможности присоединения их к ЕС или угроза приостановить переговоры об этом присоединении36. Параллельно с Международным трибуналом работают местные национальные суды, которые также должны рассматривать случаи военных преступлений, совершенных на территории стран бывшей СФРЮ.
Деятельность Международного трибунала по Руанде выявила другие проблемы. Геноцид был проявлением глубокого разделения в социуме, и попытка примирения общества через осуждение насилия и справедливого беспристрастного разбирательства оказалось невозможной. Работа трибунала сопровождалась несколькими скандалами, когда судьи, работавшие в трибунале, оказывались сами причастными к совершенным преступлениям.
Все названные международные трибуналы имеют ограниченную юрисдикцию, так как были созданы для рассмотрения преступлений, совершенных в определенное время и в определенном месте (трибуналы ad hoc).


3

На протяжении второй половины ХХ века большой популярностью пользовалась идея создать постоянно действующий международный трибунал, который мог бы рассматривать все случаи военных преступлений (совершаемые или игнорируемые) национальными правительствами. Особой популярностью эта идея пользовалась среди представителей развивающихся стран, которые обвиняли развитые государства в нарушении ими положений МГП в ходе вооруженных конфликтов в третьем мире. Наибольшее количество претензий вызывали действия США и Израиля.
В последние десять лет происходит активное формирование институционального механизма обеспечения норм МГП на международном уровне. Международное сообщество стремится к выработке всеобъемлющего механизма контроля над соблюдением норм международного гуманитарного права и наказания за их нарушение.
В июле 1998 г. на международной конференции в Риме был принят Статут, в соответствии с которым должен быть создан постоянно действующий Международный уголовный Суд (МУС – International Criminal Court) для рассмотрения военных преступлений, случаев геноцида и преступлений против человечности. Римский статут был подписан 120 странами, однако его ратификация вызвала затруднения. Только в апреле 2002 г. Римский статут был ратифицирован необходимым количеством государств (60) для начала формирования этого международного органа. В начале 2003 г. МУС начал свою работу. В настоящее время он расследует три дела: по Конго, Уганде и Судану (Дарфур)37.
Наиболее критически к возможности формирования и действия МУС отнеслись США и Израиль. Обе страны не ратифицировали Римский статут. Соединенные Штаты предприняли активные шаги по заключению двухсторонних договоров с отдельными странами о невыдаче американских граждан в случае их привлечения к уголовной ответственности в МУС38. Такое противодействие МУС вызвано множеством факторов. Во-первых, сами США активно используют военную силу для решения проблем в мире. Во-вторых, способ проведения этих силовых операций часто встречает острую критику. В-третьих, свою роль сыграл и тот факт, что в трибунале по бывшей Югославии рассматривались последствия военной операции НАТО против Союзной Республики Югославии весной 1999 года. Событиями, которые могли квалифицироваться как военные преступления, стали случаи попадания бомб в здание югославского телевидения, китайское посольство в Белграде, а также в поезд с беженцами. Сам факт подобного расследования усилил позиции противников создания МУС в правительственных кругах США.
В середине 2000-х годов Соединенные Штаты подвергаются жесткой критике за проведение в 2003 г. операции в Ираке и осуществление режима оккупации этой страны. Ради достижения победы над Ираком коалиционные войска разрушили многие коммуникации этой страны, необходимые для жизнеобеспечения гражданского населения; были повреждены и разграблены культурные и исторические памятники, находящиеся на территории современного Ирака. Восстановление коммуникаций и нормальной жизни в Ираке (на эти цели Конгресс США выделил несколько десятков миллиардов долларов), создание местного правительства и передача ему власти являются не актом благотворительности, а обязанностью оккупирующей державы39.
Другая проблема, вызывающая критику в адрес Соединенных Штатов и их союзников, – это ведение военных действий в городах и других населенных пунктах, использование мощного оружия, большое число жертв среди гражданского населения. Разразившийся летом 2004 г. скандал в иракской тюрьме Абу-Грейб должен рассматриваться в контексте нарушения норм МГП в отношении содержания военнопленных и обеспечения им достойного содержания и обращения.
Израиль также часто критикуют за нарушение норм МГП. Создание этого государства в 1947 г. повлекло за собой острое противостояние с арабскими странами и войны, в результате которых Израиль оккупировал территории соседних стран. Основные претензии к Тель-Авиву заключаются в том, что он не выполняет своих обязательств на оккупированных палестинских территориях. В ответ на критику последовали заявления официальных представителей Израиля о том, что данные территории являются частью страны, и, следовательно, на них не должен распространяться режим оккупированных территорий. Израиль критикуют за его тактику борьбы с террористами – точечные удары по лидерам боевых группировок, что квалифицируется как «внесудебное уничтожение», а также за практику уничтожения домов семей террористов, включая шахидов, что квалифицируется как разрушение гражданских объектов. Проблема применения норм МГП в данном конфликте вызывает острые дебаты в отношении самого статуса оккупированных территорий и методов ведения борьбы40.
Российскую Федерацию осуждают за формы ведения антитеррористической операции в Чечне. Основную критику вызывают:
– практика «зачисток» как незаконных насильственных действий, в ходе которых не выполняется принцип дискриминации;
– неизбирательное ведение боевых действий в населенных пунктах;
– непредоставление (или нарушение этого принципа) гражданским лицам возможности покинуть зону возможных военных действий.
И США, и Россия привлекают к уголовной ответственности военнослужащих, нарушающих законы войны. Однако масштаб подобных разбирательств и их результаты зачастую ограничены.
Другим уровнем судебного разбирательства служит деятельность национальных трибуналов и судов при активном участии международного сообщества. Ярким примером такого открытого судебного процесса стал суд на Саддамом Хусейном и другими бывшими лидерами Ирака в Багдаде в 2005–2006 годах41. Другим примером является инициатива Совета Безопасности ООН о создании международного трибунала для рассмотрения дела об убийстве в 2005 г. премьер-министра Ливана Рафика Харири. По мнению аналитиков, это может стать первым прецедентом рассмотрения в суде дела о политическом терроризме42.
Уголовное преследование на международном или национальном уровне выполняет функцию восстановления справедливости через наказание особо тяжких преступлений. Однако существует ряд внесудебных способов восстановления справедливости. Одной из таких форм расследования преступлений, совершенных в ходе вооруженных внутренних конфликтов, служит практика создания комиссий по примирению и выяснению истины (Truth Commission / Reconciliation Commission)43.
С середины 1970-х годов таких комиссий было организовано более двадцати. Особенностью их деятельности стало широкое применение амнистии: ведь главная цель заключается в публичном осуждении, а не наказании преступлений. По правовой терминологии, это различные формы сатисфакции: проверка фактов; полное и публичное раскрытие истины; поиск пропавших лиц или тел погибших; помощь в захоронении тел согласно национальным и семейным традициям; официальное заявление или судебное решение о восстановлении достоинства, репутации, юридических и социальных прав потерпевших или лиц, тесно связанных с ним; извинение, в том числе публичное признание фактов правонарушения и ответственности за него; поминовение и дань памяти жертвам правонарушений и т.д.44
Большая часть таких комиссий была созданы в странах третьего мира при активной поддержке (финансовой, организационной, идеологической) ООН, правительственных и неправительственных организаций из развитых стран. Такие комиссии были образованы по решению парламента или президента страны в период «демократического выбора». Нередко главной функций внесудебного разбирательства было осуждение преступлений прошлых режимов и консолидация демократических сил45. После окончания «холодной войны» подобная комиссия была организована в 1992 г. в Германии, в 2002-м – в Сербии и Черногории, в середине 2000-х обсуждалась возможность ее создания в Боснии и Герцеговине. Нередко работа таких комиссий проходит параллельно с уголовным разбирательством преступлений недавнего прошлого.
Существуют различные точки зрения на то, какую роль играет и может играть международное гуманитарное право в сдерживании насилия, обладает ли МГП и созданные на его основе международные институты действенной властью, чтобы осуществить беспристрастное правосудие в случае военных преступлений. Политологи Дж. Снайдер и Л. Винджамури46 утверждают, что установка на непременное наказание военных преступников как залог мира оказывается в реальной жизни контрпродуктивной. Она не только не сдерживает жестокость, но, напротив, может привести к большему ожесточению борьбы и дальнейшему разделению общества. Авторы полагают, что проблема норм и их соблюдения в международных отношениях (а также наказания тех, кто нарушает эти нормы) не должна быть подчинена «ригидной логике». Иногда, по данным эмпирических исследований, не наказание, а амнистия оказывается более продуктивным способом примирения общества.
Залогом долгого и прочного мира является стабильность политических институтов, отстранение от власти людей, которые были замечены в преступных действиях, даже без их формального наказания. В то же самое время правосудие не должно быть избирательным: это часто порождает проблему двойных стандартов, когда к суду привлекаются только те, кого можно привлечь. А это, как правило, потерявшие силу политические лидеры. В рассматриваемом контексте показателен тезис Дж. Снайдера и Л. Винджамури о том, что не столько следование закону служит основой мира, сколько осуществление норм международного права выступает результатом мира и стабильности в обществе47.


* * *

Принятие и ратификация документов, регулирующих гуманное ведение вооруженных конфликтов, – лишь первый шаг на пути к достижению справедливости в международно-правой сфере. Более важный и сложный этап связан с применением норм на практике и пресечением нарушений как на международном, так и на национальном уровне. Специалисты в данной области отмечают, что на сегодняшний день система преследования за военные преступления носит смешанный характер: «она является частично международной, частично внутригосударственной»48. Эта особенность МГП в целом характерна для международного права и заключается в неизбежном смешении публичного и частного, международного и национального права. По признанию исследователей этой проблемы, система оказывается совершенно разнородной и «лишь создает иллюзию того, что она является международной системой пресечения нарушений» (на что она претендует49).
Проблемы международного правосудия порождены также двойственным характером источников легитимности международного права. Классифицируя эти источники в международных отношениях, российский политолог Н.А. Косолапов выделяет три элемента: «сила-вера-власть»50. В случае МГП – это пример, когда политика частично предшествовала праву и, занимая первоначально ограниченное пространство в западном мире, постепенно распространилась на все международное поле. Однако в этом процессе принятия и исполнения норм происходило постоянное расширение сферы их применения (как предметное, так и географическое). Это не всегда сопровождалось необходимым легитимным закреплением норм на национальном уровне при уже зафиксированном международном легальном статусе.
Эта сфера международного регулирования по-прежнему в большей степени опирается на «веру» – идеологию гуманности как основу восстановления и примирения народов после войн. «Сила» и «власть» для привлечения к международной уголовной ответственности применяются ситуативно, что служит источником дискуссий и критики.
Однако обращение многих народов к практике национальных комиссий по установлению истины, возможно, свидетельствует о развитии новой тенденции к достижению справедливости и сатисфакции на основе внесудебного правосудия. Это также способствуют дальнейшему закреплению легитимности норм МГП посредством:
(1) международного расследования тех случаев, где маловероятно строгое следование норме на национальном уровне, однако исполнение правосудия является критичным с точки зрения «следования истине»;
(2) действия национальных уголовных судов, а также общенациональных комиссий для установления истины как результата давления «снизу» во имя восстановления справедливости после раскола общества и затяжного конфликта.
Проблема установления и следования нормам гуманности во время войн и внутренних конфликтов неизбежно порождает постоянные дискуссии о том, что более важной составляющей этой проблемы выступают вопросы насилия вообще, и что понятие «справедливость ведения войны» – неловкий оксиморон. Но как показывает опыт развития МГП, стремление к восстановлению справедливости судебным и внесудебным путем по-прежнему остается одним из востребованных направлений международного взаимодействия.

Примечания

1Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. Российская Академия наук / Институт русского языка. 4-е изд., дополненное. М.: Азбуковник, 1999. С. 577.
2Там же. С. 915.
3Там же. С. 757.
4Роулз Дж. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосибирского госуниверситета, 1995. С. 19. Далее Роулз пишет: «Мы должны устроить и уважать социальные институты в качестве прямых принципов правильности и справедливости» (с.126); «Принимая, что юридический порядок – это система общественных правил, адресованных рациональным индивидам, мы можем объяснить предписания справедливости, которые ассоциируются с правлением закона. Это такие предписания, на которых бы строилась любая система правил, в совершенстве воплощающая идею правовой системы. Это, конечно, не значит, что существующие законы с необходимостью удовлетворяют этим предписаниям во всех случаях. Скорее эти максимы следуют из некоторого идеального представления, к которому, как ожидается, должны приближаться законы, по крайней мере, в большей своей части» (с. 211).
5Там же. С. 25–30.
6Многие латинские максимы, дошедшие до нас, демонстрируют эти принципы. Например, выражение «Justitia regnorum fundamentum» – «Правосудие (справедливость) – основа государства». Или – «Iuris prudentia est divinarum atque humanarum rerum notitia, iusti atque iniusti scientia (Ulpianus)» – «Юриспруденция есть знание божественных и человеческих дел, а также наука справедливого и несправедливого» (Ульпиан).
7См.: Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М.: Ладомир, 1994.
8«Естественное состояние» международных отношений, точнее «дикие» (wild), нерегулируемые отношения, противопоставлялось организованному и рационально регулируемому общественному порядку в рамках политической организации (государства). Совпадение используемого термина «естественные права» и «естественное состояние» на самом деле имеют почти противоположный смысл в указанных словосочетаниях. Так в отношении рассматриваемой проблемы войны достаточно долго существовала традиция разграбления населенных пунктов противника после их захвата, массовых убийств поверженных противников (особенно мужской части населения), что являлось проявлением «естественного состояния» международных отношений. Победители обладали всей полнотой власти распоряжаться жизнью, собственностью и прочими материальными и нематериальными атрибутами жизни и собственности побежденных противников. Попытки регулирования международной сферы на деле отражали стремление внести элемент законности, правопорядка в анархию международных отношений.
9Куинси Райт отмечал, что одним из постоянных проявлений состояния войны, являются «особые нормы права» – abnormal law. См.: Q. Wright. Study of war. Chicago, 1969. P. 8.
10Широко известно высказывание Цицерона на эту тему: «Silent leges inter arma» («Среди оружия безмолвствуют законы»). Или другое римское высказывание на эту тему: «In hostem omnia licitia» («По отношению к врагу все дозволено»). См.: Словарь латинских крылатых слов: 2500 единиц / Под ред. Я.Н. Боровского. М.: Русский язык, 1982. С. 375, 359.
11«Конвенция I об улучшении участи раненных и больных в действующих армиях», «Конвенция II об улучшении участи раненных, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море», «Конвенция III об обращении с военнопленными», «Конвенция IV о защите гражданского населения».
12Расширение круга комбатантов, на которых распространяется защита МГП за счет участников нерегулярных военных формирований, и принятие II Дополнительного протокола, расширяющего применение МГП на внутренние конфликты, произошло под давлением стран третьего мира, где шли национально-освободительные и антиколониальные войны. Как отмечает Х.-П. Гассер, это положение в Дополнительных протоколах 1977 г. вызвало наибольшие споры участников Дипломатической конференции 1974–1977 годов. Фактически, формулировка, которая сейчас принята в Протоколах, позволяет комбатантам уходить в подполье, скрываться среди мирного населения, что делает проблематичным выполнение принципа дискриминации. Официальная позиция ряда развитых стран заключается в том, что включение подобной формулировки означает легитимацию партизанских форм борьбы и могло, по мнению критиков, способствовать терроризму. См.: Гассер Х.-П. Международное гуманитарное право. Введение. Москва, Международный Комитет Красного Креста, 1995. С. 76.
13Гассер Х.-П. Указ. соч. С. 22–23.
14Тем не менее, на практике достаточно часто подростки и дети вовлекаются в вооруженную борьбу и становятся боевиками, особенно часто в африканских странах и на Ближнем Востоке.
15Понятие военной необходимости является юридическим термином, которое означает право воюющей стороны применять силу для достижения победы. Однако это право имеет два важных ограничения: следование принципу дискриминации и выполнение принципа соразмерности, т.е. соотнесения необходимого наносимого ущерба с вероятностью победы. См.: Хэмпсон Ф. Военная необходимость // Военные преступления: это надо знать всем. Справочник / Науч. ред. Ю.М. Колосов. М.: Текст, 2002. С. 80–81.
16В Санкт-Петербургской декларации 1868 г. сказано, что «единственная законная цель, которую должны иметь государства во время войны, состоит в ослаблении военных сил неприятеля» // Декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль. Санкт-Петербург, 29 ноября 1868 г. (http://www.memo.ru/ prawo/hum/spb-1868.htm). Это же положение было зафиксировано в Гаагской конвенции 1907 г. «О законах и обычаях сухопутной войны».
17Пресечение нарушений международного гуманитарного права. М.: Международный Комитет Красного Креста, 1998. С. 80–81.
18Принципы jus ad bellum относятся к процессу вступления в войну в соответствии с некоторыми моральными критериями. Обычно выделяют шесть таких критериев. Первый критерий – принцип правого дела, под которым подразумевают право на защиту или самооборону и защиту других, подвергшихся нападению или угрозе агрессии. Критерий правого дела подкрепляется принципом легитимной власти, который указывает на необходимость принятия решения о начале войны только со стороны законной власти или ее уполномоченных представителей. Третий критерий теории справедливый войн определяется как принцип добрых намерений, который подразумевает, что государство вступает в войну с намерением достижения именно той справедливой цели, которую оно заявляет. Четвертый критерий – принцип вероятности успеха связан с пятым критерием – принципом соразмерности. Шестой и последний критерий jus ad bellum – принцип крайнего средства. См.: Нравственные ограничения войны: проблемы и примеры / Под ред. Б. Коппитерса, Н. Фоушина, Р. Апресяна. М.: Гардарики, 2002. С. 33–40.
19I Дополнительный протокол не ратифицировали следующие страны: США, Израиль, Турция, Индия, Таиланд, Шри-Ланка, Сомали, Сингапур, Филиппины, Папуа Новая Гвинея, Пакистан, Непал, Марокко, Маршалловы Острова, Карибати, Ирак, Иран, Индонезия, Гаити, Фиджи, Эритрея, Бутан, Азербайджан, Андорра, Афганистан, Тувалу. Такое сочетание стран нередко вызывает едкую критику в адрес США и Израиля. Кроме названных стран II Дополнительный протокол не ратифицировали также КНДР, Ангола, Мексика, Судан, Сирия и Вьетнам. Подробнее см: Государства, подписавшие основные международные договоры и соглашения, данные на 12 мая 2006 г. / Сайт Международного комитета Красного Креста: http://www.icrc.org/web/rus/siterus0.nsf/ iwpList113/059F6A327E93BC38C12570A80031F8A7, дата посещения 18.06.2006.
20Пресечение нарушений международного гуманитарного права. С. 19–20.
21Там же. С. 9–10.
22Положение статьи 1 – общей для всех четырех Женевских конвенций. См.: Женевские конвенции от 12 августа 1949 г. и дополнительные протоколы к ним. М.: Международный Комитет Красного Креста, 2001.
23У. Палванкар классифицирует подобные действия следующим образом:
– меры дипломатического давления (заявления протестов, открытое осуждение, оказание дипломатического давления на нарушителей через посредников, обращение государств в Международную комиссию по установлению фактов для начала расследования);
– меры принуждения (реторсия, т.е. недружественные акты, включая высылку дипломатов, разрыв дипломатических отношений, прекращение происходящих переговоров или отказ от ратификации уже подписанных соглашений, непродление торговых привилегий, сокращение или приостановка оказания помощи);
– репрессалии невоенного характера (ограничения торговли оружием, ограничение на экспортно-импортных потоков, запрет на капиталовложения, замораживание капиталов, приостановка действия соглашений о воздушном транспорте или других).
Подробнее см: Палванкар У. Меры, с помощью которых государства могут выполнить свое обязательство обеспечить соблюдение международного гуманитарного права // Имплементация международного гуманитарного права. Статьи и документы. М.: Международный Комитет Красного Креста, 1998. С. 347–358.
24State Responsibility – Titles and texts of the draft articles on Responsibility of States for internationally wrongful acts adopted by the Drafting Committee on second reading. UN Doc. A/CN.4/L.602/ Rev.1 / International Law Commission, 53rd session, 2001 (http://daccessdds.un.org/doc/UNDOC/ LTD/G01/638/25/PDF/G0163825.pdf).
25См.: Имплементация международного гуманитарного права.
26В УК РФ Раздел XII носит название «Преступления против мира и безопасности человечества» и включают часть норм МГП. Общее определение военных преступлений дано в статье 356 («Применением запрещенных средств и методов ведения войны»), статье 359 («Наемничество»), статье 360 («Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой»), статье 357 («Геноцид»). Последняя почти дословно копирует положения Конвенции о преступлении геноцида и наказания за него 1948 года. См.: Уголовный кодекс Российской Федерации. М.: Проспект, 2005. С. 173–175.
27Не будем более подробно останавливаться на конкретных юридических терминах и формах выполнения этих функций. Для заинтересованного читателя можно посоветовать подготовленный в 2003 г. сборник Международного Комитета Красного Креста, где целый ряд статей посвящен работе Международных трибуналов, вопросам возмещения ущерба и правосудия. См.: МККК 2003. Сборник статей. М.: Международный Комитет Красного Креста, 2004.
28В принципы международного правосудия включаются:
1) персональная ответственность лиц – всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответственность и подлежит наказанию;
2) примат международного права – то обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, не освобождает лицо, совершившее это действие, от ответственности по международному праву;
3) отмена иммунитета положения – то обстоятельство, что какое-либо лицо, совершившее действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, действовало в качестве главы государства или ответственного должностного лица правительства, не освобождает такое лицо от ответственности по международному праву;
4) невыполнение преступных приказов – то обстоятельство, что какое-либо лицо действовало во исполнение приказа своего правительства или начальника, не освобождает это лицо от ответственности по международному праву, если сознательный выбор был фактически для него возможен;
5) право на справедливое разбирательство – каждое лицо, обвиняемое в международно-правовом преступлении, имеет право на справедливое рассмотрение дела на основе фактов и права.
29Преступления против мира означают планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений.
30Военные преступления означают нарушение законов и обычаев войны и, в том числе (но не исключительно), убийства, дурное обращение или увод на рабский труд или для других целей гражданского населения оккупированной территории, убийства или дурное обращение с военнопленными или лицами, находящимися в море, убийства заложников или разграбление городов и деревень или разорение, не оправдываемое военной необходимостью.
31Преступления против человечности означают убийства, истребление, порабощение, высылку и другие бесчеловечные акты, совершаемые в отношении гражданского населения, или преследование по политическим, расовым или религиозным мотивам, если такие действия совершаются или такие преследования имеют место при выполнении какого-либо военного преступления против мира или какого-либо военного преступления, или в связи с таковыми.
32Операция «Удар грома» была проведена в феврале 1945 г. британской авиацией и наряду с разрушением Дрездена привела к гибели от 50 до 100 тысяч человек, находившихся в городе. Подробнее см.: Берец С. Дрезден. Послесловие к Ялте // Новости Би-би-си. 13 февраля 2005 г. (http://news.bbc.co.uk/go/pr/fr/-/hi/russian/news/newsid_4261000/4261247.stm).
33См.: Трибунал Рассела по расследованию военных преступлений, совершенных во Вьетнаме // Журнал «Индекс» (http://www.index.org.ru/othproj/crimcrt/russell.html).
34См. официальный сайт Международного уголовного трибунала ООН по бывшей Югославии: http://www.un.org/icty/.
35По разным данным, в течение 1994 г. в Руанде погибли до 800 тысяч человек в результате повсеместного уничтожения одной этнической группой (тутси) представителями другой группы (хуту), также происходило уничтожение противников этого массового преступления. См. информацию на официальном сайте Международного уголовного трибунала по Руанде: http://69.94.11.53.
36По состоянию на начало 2007 г. только одна страна бывшей СФРЮ является членом ЕС – Словения (присоединилась в 2004 году). Переговоры о возможной регистрации в качестве кандидаты на вступление в ЕС ведутся со всеми бывшими республиками СФРЮ: Хорватией, Македонией, Боснией и Герцеговиной. Сербии и Черногории до недавнего времени предъявлялось требование содействия выдачи Гаагскому трибуналу генерала Радована Караджича, который, как полагают, скрывается на территории страны.
37См. информацию на официальном сайте МУС: http://www.icc-cpi.int/cases.html.
38Среди стран, которые подписали такие двусторонние соглашения с США – Доминиканская Республика, Восточный Тимор, Израиль, Маршалловы Острова, Румыния, Таджикистан, Узбекистан и Мавритания.
39International Humanitarian Law Research Initiative. Monitoring IHL in Iraq. Military Occupation of Iraq: I. Application of IHL and the Maintenance of Law and Order (http://www.ihlresearch.org/iraq/ feature.php?a=22).
40Основные направления дискуссии о нарушениях МГП Израилем таковы:
1) статус оккупированных территорий и обязательства Израиля как оккупирующей державы, включая вопросы обеспечения безопасности, снабжения основными ресурсами, в том числе и водой; создание условий для нормальной жизни населения оккупированных территорий;
2) проблема создания еврейских поселений на оккупированных территориях;
3) применение таких форм борьбы с палестинскими экстремистами, как нанесение точечных ударов по лидерам движения, уничтожение домов террористов-самоубийц, создание разделительной стены между еврейскими и палестинскими территориями;
4) обязательства правительства Палестинской автономии по предотвращению терактов.
Подробный анализ этой проблемы см.: Review of the Applicability of International Humanitarian Law to the Occupied Palestinian Territory (http://www. ihlresearch.org/opt/feature.php?a=31); Israel’s Obligations Under IHL in the Occupied Palestinian Territory (http://www.ihlresearch.org/opt/ feature.php?a=29).
41Story from BBC NEWS: A day-by-day account of the trial of Saddam Hussein, summarising the key evidence and events (http://news.bbc.co.uk/ go/pr/fr/-/2/hi/middle_east/4507568.stm).
42Lebanon’s groundbreaking tribunal. Story from BBC NEWS. 21.04.2006 (http://news.bbc.co.uk/ go/pr/fr/-/2/hi/middle_east/4926536.stm).
43См.: Priscilla B. Hayner. Unspeakable truth: facing the challenges of truth commissions. New York – London: Routledge. 2002; Хайнц В.С. Уроки «дня после войны»: как комиссии по установлению истины могут помочь в урегулировании конфликтов // Internationale Politik. 2005. № 3. С. 56–65; J.D. Tepperman. Truth and consequences // Foreign Affairs. March – April 2002. P. 128–145.
44Цит. по: МККК 2003. Сборник статей. М.: Международный Комитет Красного Креста, 2004. С. 268.
45См. базу данных и информацию о подобных комиссиях на сайте федерального Института мира США: http://www.usip.org/library/ truth.html#tc.
46См.: J. Snyder, L. Vinjamuri. Trials and errors. Principles and pragmatism in strategies of international justice // International Security. Winter 2003–2004. Vol. 28. No. 3. P. 5–44.
47Ibid.
48Флорес Х.Л. Ф. Пресечение нарушений права войны, совершаемых отдельными лицами // Пресечение нарушений международного гуманитарного права. С. 14–15.
49«Каждая страна имеет собственные нормы и по-своему применяет положения международного права. В результате одно и то же преступление может классифицироваться как правонарушение, преступление или мисдиминор в отдельных национальных законодательствах либо полностью игнорироваться в других. Соответственно, одни страны применяют более жестокие уголовные санкции, другие – мягкие штрафные санкции, третьи вообще не предпринимают никаких мер, и судьба обвиняемого лица будет зависеть от того, где совершено преступление, и от той страны, которая должна его судить. Он может даже предпочесть предстать перед судом другой страны, нежели перед судебными органами своей. См.: Пресечение нарушений международного гуманитарного права. С. 15.
50Косолапов Н.А. Легитимность в международных отношениях // Мировая экономика и международные отношения. 2005. № 2. С. 8.