Рейтинг
Порталус

К вопросу об определении преступления агрессии: промежуточная оценка работы Специальной рабочей группы Ассамблеи государств-участников Римского Статута Международного уголовного суда

Дата публикации: 24 марта 2012
Автор(ы): Сергей Саяпин
Публикатор: Сергей Саяпин
Рубрика: МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО Межд. уголовное право →
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1332579640


Сергей Саяпин, (c)

Сайт автора: www.juscontrabellum.blogspot.com

Парадоксально, но даже сейчас, по истечении шестидесяти трех лет со дня учреждения Организации Объединенных Наций, все еще не существует юридически обязательного определения одной из ключевых концепций ее Устава. Одной из Целей Организации Объединенных Наций является принятие эффективных мер для подавления актов агрессии или других нарушений мира, но как материальный термин международного договорного права агрессия не определена даже в Главе VII Устава ООН ("Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии"). Совет Безопасности ООН как орган, несущий главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности, обладает полномочиями определять "существование... любого нарушения мира или акта агрессии", но до принятия в 1974 году Генеральной Ассамблеей ООН Резолюции с прилагаемым к ней Определением агрессии Совет не имел существенных нормативных ориентиров в отношении того, какие действия могут квалифицироваться в качестве актов агрессии. В свою очередь, Определение 1974 года a priori не могло стать юридически обязательным, поскольку оно исходило от Генеральной Ассамблеи – органа, не уполномоченного принимать решения, обязательные для исполнения всеми государствами-членами ООН. По мнению отдельных исследователей, Определение даже не оказало "очевидного воздействия" на последующую деятельность Совета Безопасности. Наконец, в 1998 году Международному уголовному суду была предоставлена юрисдикция в отношении преступления агрессии, при условии, что данная юрисдикция будет осуществляться, "как только будет принято... положение [Римского Статута], содержащее определение этого преступления и излагающее условия, в которых Суд осуществляет юрисдикцию касательно этого преступления". Важно отметить, что это новое положение должно сообразовываться "с соответствующими положениями Устава Организации Объединенных Наций", т.е. с нормами, устанавливающими преимущественно процессуальные условия определения и реагирования на акты агрессии. В связи с подготовкой к первой Обзорной конференции государств-участников Римского Статута Международного уголовного суда, которая должна состояться в 2010 году, проекты определения преступления агрессии и соответствующих процессуальных норм в настоящее время обсуждаются в рамках Специальной рабочей группы Ассамблеи государств-участников Римского Статута по вопросу определения преступления агрессии. На самом деле, определение преступления агрессии для целей Статута является более амбициозной задачей, чем может показаться на первый взгляд. Нам представляется, что формулирование приемлемого определения преступления агрессии имело бы более далеко идущие последствия, нежели исключительно внесение дополнений в текст Римского Статута. Возможно, оно даже будет способно оказать влияние на последующую практику Совета Безопасности ООН, даже если это влияние, по крайней мере, поначалу, будет распространяться лишь на практику двух постоянных членов Совета Безопасности (Великобританию и Францию) и тех непостоянных членов, которые также являются участниками Римского Статута. Такой вывод с разумной степенью вероятности следует из условия, что искомое определение должно "сообразовываться с соответствующими положениями Устава Организации Объединенных Наций": если оно будет сообразовываться с Уставом ООН, нет причин, почему государства-участники Римского Статута не смогут обращаться к его букве и духу при принятии решений в качестве членов Совета Безопасности. В настоящей статье рассматриваются предложенные Рабочей группой проекты определения преступления агрессии и процессуальных норм, касающихся осуществления Международным уголовным судом юрисдикции в отношении этого преступления, а в ее заключительной части на основе авторского анализа предлагаются скорректированные формулировки, которые могли бы отвечать как целям Римского Статута, так и деятельности соответствующих главных органов ООН – прежде всего, Совета Безопасности и Международного Суда. Хотя в Статуте недвусмысленно указано, что его положения не затрагивают международной ответственности государств, искомое определение обязательно должно учитывать оба аспекта – как элементы преступного деяния, совершенного физическим лицом, действующим в качестве высшего политического органа государства ("преступления агрессии"), так и состав связанного с этим преступлением и проистекающего из него международно-противоправного деяния, присваиваемого данному государству (собственно "агрессии"). Исходя из действующего международного права, первое не представляется возможным без второго. В то время как Римский Статут МУС действительно не затрагивает поведение государств непосредственно, он является единственным, на данный момент, международным договором с потенциально универсальным кругом участников, который позволяет сформулировать определение преступления агрессии как категории международного договорного права, даже если это определение будет сформулировано для строго специальной цели уголовного преследования физических лиц – субъектов данного преступления. Нам представляется, однако, что, в случае с определением преступления агрессии, специальные нормативные рамки Римского Статута МУС, возможно, позволят разрешить и более общую проблему современного международного права. 1. Действенный механизм взаимодействия Международного уголовного суда с Советом Безопасности и альтернативные механизмы Представляется, что любое дополнение к Римскому Статуту, в котором процессуальная роль Совета Безопасности в определении актов агрессии была бы очевидно занижена, не выдержит критики. Если бы такая норма была принята, и Международный уголовный суд в будущем попытался предъявить обвинительное заключение на ее основе вопреки воле Совета Безопасности, следует помнить, что в распоряжении Совета имеется возможность приостановить расследование или судебное преследование. Кроме того, как было указано выше, для преследования физических лиц за преступление агрессии необходимо соответствующее определение акта агрессии, совершенного государством, в соответствии с международным правом, то есть, через посредство Совета Безопасности или иной соответствующей процедуры, которая может быть предложена. Предлагать утопический механизм, якобы наделяющий Международный уголовный суд полномочием "соперничать" с Советом Безопасности не имеет смысла, – такая инициатива a priori обречена на неудачу. Для разрешения этой проблемы еще на этапе подготовки текста Римского Статута было внесено несколько предложений, направленных на гармонизацию Устава ООН и Статута. Однако, ни одно из этих предложений не было принято на Римской конференции 1998 года, и работа над ними была продолжена в рамках Специальной рабочей группы по вопросу определения преступления агрессии. Текст, который предложила Рабочая группа в 2007 году, приведенный ниже, был достаточно реалистичен, поскольку он предлагал ряд разумных процессуальных возможностей как Совета Безопасности, так и альтернативных международных органов. Он же явился основой для дальнейших дискуссий в рамках Рабочей группы, имевших место в 2008 году: 1. Суд может осуществлять юрисдикцию в отношении преступления агрессии в соответствии со статьей 13 с учетом положений настоящей статьи. 2. Если Прокурор делает вывод о наличии достаточных оснований для возбуждения расследования в отношении преступления агрессии, он или она запрашивает у Палаты предварительного производства санкцию на расследование в отношении этого преступления. 3. Палата предварительного производства может в соответствии с процедурой, изложенной в статье 15, дать санкцию на возбуждение расследования в отношении преступления агрессии, a) если Совет Безопасности установил, что акт агрессии был совершен государством, упомянутым в статье 8 бис; или b) если Совет Безопасности принял решение не возражать против расследования в отношении преступления агрессии; или c) если Генеральная Ассамблея или Международный Суд установили, что акт агрессии был совершен государством, упомянутым в статье 8 бис. 4. В отсутствие такого определения или решения Палата предварительного производства уведомляет Генерального секретаря Организации Объединенных Наций о просьбе, представленной Прокурором, включая любую соответствующую информацию и документы. 5. Если такое определение или решение не вынесено в течение [xx] месяцев с даты уведомления, Палата предварительного производства может дать санкцию на начало расследования в соответствии с процедурой, изложенной в статье 15. 6. Настоящая статья не наносит ущерба положениям, касающимся осуществления юрисдикции в отношении других преступлений, упомянутых в статье 5. Подпункт 3(a) проекта статьи 15 бис достаточно ясен и возражений не вызывает. Очевидно, если Совет Безопасности определит, что был совершен акт агрессии, Палате предварительного производства не только "следует", но и должно дать разрешение на проведение расследования в отношении преступления агрессии. Важно подчеркнуть, что данный подпункт позволяет Совету Безопасности передавать Суду ситуации, содержащие, по его мнению, признаки актов агрессии, совершенных не только государствами, участвующими в Римском Статуте, но и в целом – любым государством-членом Организации Объединенных Наций. Менее вероятен, но все же возможен вариант, когда Совет Безопасности, в ответ на непосредственный запрос Палаты предварительного производства Международного уголовного суда (подпункт 3(b)), принимает решение не возражать против расследования в отношении преступления агрессии. В такой ситуации можно предположить, что Совет не исключает решительным образом квалификации ситуации в качестве акта агрессии, и, соответственно, юрисдикция Суда может быть осуществлена. Напротив, некоторые другие нормы вызывают сомнения на предмет их совместимости с Уставом ООН или даже с самим Римским Статутом. Во-первых, из абзаца 1 проекта статьи 15 следует, что в соответствии со статьей 13 Статута Суд будет осуществлять юрисдикцию в отношении предполагаемого преступления агрессии, если ситуация, в которой, как представляется, было совершено такое преступление, передается Прокурору или государством-участником Статута, или Советом Безопасности, или если Прокурор самостоятельно начинает расследование в отношении данного преступления в соответствии со статьей 15. Однако, представляется, что не всякое государство может передать Прокурору заявление о предполагаемой агрессии, но лишь государство-участник Статута, считающее себя жертвой агрессии со стороны другого государства-участника Статута, или его правопреемник. Комментарий к статье 8 Проекта кодекса преступлений против мира и безопасности человечества ("Определение юрисдикции") гласит: "Определение национальным судом, имела ли место агрессия, противоречило бы основополагающему принципу международного права – par in parem imperium non habet. Более того, осуществление юрисдикции национальным судом на предмет рассмотрения, совершило ли другое государство агрессию, имело бы серьезные последствия для международных отношений и международного мира и безопасности" (перевод автора). Таким образом, если даже компетентные судебные власти иных государств, нежели государства-жертвы, не должны выносить юридических оценок на предмет того, имела ли место агрессия, следует задаться вопросом, почему такие полномочия могут или должны быть предоставлены исполнительной ветви власти, уполномоченные органы которой хоть и осуществляют официальные сношения с Судом, но также не имеют права выносить юридически значимые оценочные суждения по существу поведения других суверенных государств? В отсутствие удовлетворительного ответа на данный вопрос и с учетом содержания комментария к статье 8 Проекта кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, приведенного выше, представляется, что право обращения в Суд в отношении преступления агрессии должно быть предоставлено исключительно государствам, считающим себя жертвами агрессии, или их правопреемникам. Во-вторых, в том, что касается абзаца 3(c), в соответствии с Уставом ООН, Генеральная Ассамблея не имеет права определять наличие акта агрессии. Она может лишь "обсуждать любые вопросы, относящиеся к поддержанию международного мира и безопасности, поставленные перед нею любым Членом Организации или Советом Безопасности или государством, которое не является Членом Организации… и за исключениями, предусмотренными статьей 12, делать в отношении любых таких вопросов рекомендации заинтересованному государству или государствам или Совету Безопасности или и Совету Безопасности и заинтересованному государству или государствам. Любой такой вопрос, по которому необходимо предпринять действие, передается Генеральной Ассамблеей Совету Безопасности до или после обсуждения" (курсив мой – С.С.). Отсюда следует, что Генеральная Ассамблея не имеет права решающего голоса в вопросах международного мира и безопасности. Напротив, статья 12(1) Устава подчеркивает ведущую роль Совета Безопасности в поддержании международного мира и безопасности: "Когда Совет Безопасности выполняет возложенные на него настоящим Уставом функции по отношению к какому-либо спору или ситуации, Генеральная Ассамблея не может делать какие-либо рекомендации, касающиеся данного спора или ситуации, если Совет Безопасности не запросит об этом" (курсив мой – С.С.). Следовательно, упоминание Генеральной Ассамблеи в абзаце 3(c) проекта статьи 15 бис представляет собой несостоятельную попытку «обойти» исключительную компетенцию Совета Безопасности и потому, на наш взгляд, должно быть исключено из окончательного проекта. Напротив, на наш взгляд, упоминание Международного Суда ООН в проекте того же абзаца вполне уместно. В соответствии со статьей 36(1) Статута Международного Суда, юрисдикция Суда включает, inter alia, "все вопросы, специально предусмотренные Уставом Объединенных Наций или действующими договорами и конвенциями" (курсив мой – С.С.). С учетом данной нормы, в Римский Статут действительно может быть внесено дополнение, дающее Международному Суду право конституировать, в соответствии со статьей 36(2)(c) его собственного Статута, совершение акта агрессии государством-участником Римского Статута. Иными словами, мы утверждаем, что, несмотря на отсутствие предшествующей обширной судебной практики по данному вопросу, Международный Суд как главный судебный орган Организации Объединенных Наций вполне компетентен выносить юридически обоснованные решения о том, представляет ли собой акт, совершенный тем или иным государством нарушение международно-правового обязательства этого государства по статье 2(4) Устава ООН. Разумеется, мы при этом предполагаем, что любое государство-участник Римского Статута, рассматривающее вопрос о признании юридической обязательности новой статьи о преступлении агрессии, также должно решить для себя вопрос о принятии в отношении любого другого государства-участника Римского Статута, принимающего на себя такое же обязательство, обязательной юрисдикции Международного Суда по вопросам соблюдения международных обязательств по статье 2(4) Устава ООН и, если будут признаны серьезные нарушения данных обязательств, их возможной квалификации в качестве актов агрессии. И снова, в соответствии с Комментарием к статье 8 Проекта кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, право обращаться в Международный Суд по поводу якобы имевшей место агрессии должно быть предоставлено исключительно государствам, которые считают себя жертвами агрессии, или их правопреемникам. В дополнение к вышеизложенному следует подчеркнуть, что, в отличие от Международного уголовного суда, Международный Суд независим от Совета Безопасности при принятии решений. Ничто в Статуте Международного Суда не указывает на возможность прямого влияния со стороны Совета Безопасности на деятельность Суда. Это обстоятельство исключительно важно для целей внесения будущих дополнений в Римский Статут: решения Суда имеют обязательную силу для сторон, принимающих участие в конкретном правовом споре, и таким образом принятые решения являются обязательными для сторон и не могут быть обжалованы. Следовательно, если бы Суд в будущем определил, что акт совершенный каким-либо государством, представляет собой нарушение международно-правового обязательства данного государства по статье 2(4) Устава ООН, и это нарушение является настолько серьезным, что подпадает под определение агрессии, содержащееся в Римском Статуте, в силу действующего международного права и независимо от реакции со стороны Совета Безопасности возникло бы правоотношение международной ответственности. Совет Безопасности и в этом случае имел бы возможность отсрочить расследование или судебное преследование в отношении физических лиц, но такая отсрочка все равно не затронула бы международную ответственность государства-правонарушителя. 2. Объективное определение преступления агрессии На сессии Специальной рабочей группы по преступлению агрессии в январе 2007 года было предложено сформулировать преступление агрессии для целей Римского Статута путем инкорпорации в Статут статей 1 и 3 Определения агрессии, которое прилагалось к Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX). Там же было справедливо отмечено, что такое решение было бы верным в свете принципа законности, который требует, чтобы состав преступления был сформулирован четко. Во исполнение данного принципа, были последовательно предложены две альтернативные редакции определения. Оба текста «привязывали» индивидуальное “преступление агрессии”, наказуемое в соответствии со Статутом, к совершению “акта агрессии” соответствующим государством. Первая редакция содержала отсылку общего характера к Определению агрессии 1974 года: 2. Для целей пункта 1 «акт агрессии» означает акт, упомянутый в [статьях 1 и 3] резолюции 3314 (XXIX) Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1974 года [sic!]. Вторая редакция предполагаемого определения была составной, поскольку она содержала вводное определение, приведенное ниже, и далее дословно воспроизводила текст статьи 3 Определения агрессии 1974 года, который мы не будем повторять здесь из соображений объема настоящей статьи: 2. Для целей пункта 1 «акт агрессии» означает применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, не совместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как указывается в [статьях 1 и 3] резолюции 3314 (XXIX) Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 14 декабря 1974 года. Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учетом и в соответствии с положениями статьи 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии: […] В целом представляется, что вторая редакция лучше соответствует формату Римского Статута, поскольку объективная сторона всех остальных преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда (геноцида, военных преступлений, преступлений против человечности), изложена в Статуте детально, и нет причин, почему преступление агрессии не должно быть сформулировано так же детально. Однако, прежде чем прокомментировать частности проекта, следует сделать несколько замечаний общего характера. Нам представляется, что определение агрессии для целей Римского Статута не должно содержать прямой ссылки на Резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 года, как минимум, по двум причинам. Во-первых, составы всех других преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда, изложены непосредственно в Статуте, что не оставляет возможностей для произвольного толкования материальной компетенции Суда. Составы этих других преступлений или были специально сформулированы для целей Статута (преступления против человечности), или были классифицированы для его целей (военные преступления), или были дословно воспроизведены из соответствующего международного договора (геноцид). Кроме того, список примеров агрессии, перечисленных в статье 3 Определения агрессии 1974 года, до сих пор не пользуется универсальным признанием. Участники упоминавшейся выше Неформальной межсессионной встречи Специальной рабочей группы, состоявшейся 11 – 14 июня 2007 года, также не смогли прийти к единому мнению, отражают ли подпункты (a) – (g) статьи 3 Определения 1974 года международное обычное право. Некоторые участники заняли позицию, что это верно лишь в отношении подпункта (g), поскольку его содержание уже было подтверждено Международным Судом. Другие эксперты отметили, что обычно-правовой характер большинства деяний, включенных в список, в действительности был подтвержден практикой Совета Безопасности, тогда как в отношении других такая практика отсутствовала. Поэтому представляется необходимым, чтобы государства-участники Римского Статута в итоге сформулировали определение преступления агрессии, которое было бы широко приемлемым и имело бы бесспорную юридическую ценность. За истекший с 1945 года период деятельности ООН практика определения актов агрессии Советом Безопасности была исключительно редкой. В большинстве случаев, даже откровенно враждебное поведение государств не квалифицировалось Советом в качестве агрессии. Однако, следует признать, что вряд ли столь редкая практика объяснялась исключительно правовыми соображениями. Совет Безопасности – политический орган, в деятельности которого превалируют национальные интересы его членов, в особенности, – постоянных, и не следует ожидать, что Совет будет применять нормы международного права так же беспристрастно, как их должен применять судебный орган. Таким образом, можно утверждать с достаточной долей вероятности, что критерии для определения агрессии, изложенные в статье 3 Определения 1974 года, зачастую не использовались по политическим и процессуальным причинам, нежели в связи с существенными недостатками самой статьи. Следовательно, если Международному Суду в будущем будет предоставлено право определять акты агрессии с точки зрения международного права, материальная правовая основа для такой деятельности Суда – т.е., соответствующее дополнение к Римскому Статуту – действительно может основываться на подпунктах (a) – (g) статьи 3 Определения агрессии 1974 года. Однако, новая норма Римского Статута не должна ссылаться на резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 года, но просто воспроизводить соответствующие положения прилагаемого к ней Определения в качестве норм самого Статута. Дословное включение этих положений в Римский Статут должно поднять их с уровня “мягкого права” до уровня договорного права, обязательного для государств-участников Статута. Далее, в обоих текстах, предложенных Специальной рабочей группой, не были учтены, как минимум, три существенных аспекта. Во-первых, составители оставили за рамками проекта содержание статьи 2 Определения 1974 года, и потому проект не разрешает так называемую проблему первого применения военной силы. Следует напомнить, что согласно Определению 1974 года, первое применение военной силы государством в нарушение Устава является свидетельством акта агрессии prima facie, хотя Совет Безопасности может решить, в соответствии с Уставом, что определение о том, что акт агрессии был совершен, не будет оправданным в свете других имеющих отношение к делу обстоятельств, включая факт, что указанные деяния или их последствия не являются достаточно тяжелыми. Следует подчеркнуть, что «первое применение военной силы» должно толковаться в связи с обстоятельством, указанным в той же статье 2, а именно, что такое применение силы должно нарушать Устав. Представим себе, что первое по времени применение военной силы государством налицо, но оно является незначительным и не ведет к тяжелым последствиям (например, в случае изолированного пограничного инцидента), а государство, против которого была применена сила, в ответ на данный тривиальный инцидент реагирует слишком масштабно и, таким образом, само нарушает Устав. В таком случае, государство, против которого была применена сила, возможно, само будет признано агрессором. Таким образом, можно сделать вывод, что ключевая характеристика первого применения военной силы – а именно, ее применение в нарушение Устава ООН – вполне обоснованно включена во второй проект определения и должна быть сохранена в окончательном тексте. В свою очередь, Совет Безопасности или Международный Суд при рассмотрении того или иного дела должен будет решать в каждом конкретном случае, первое ли применение военной силы или, напротив, последующая реакция на него нарушала Устав и, следовательно, представляла собой акт агрессии. Во-вторых, в соответствии с принципом nullum crimen sine lege, новая норма должна содержать исчерпывающее определение агрессии для целей Римского Статута. Тогда как Совет Безопасности “может определить, что другие акты представляют собой агрессию согласно положениям Устава”, Римский Статут не позволяет расширительно толковать составы преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда. Чтобы расследование или судебное разбирательство стало возможным, определенное поведение должно быть прямо охарактеризовано в Римском Статуте в качестве преступления, соответствующая норма Статута должна быть в силе для данного государства на момент совершения преступления, и никому не может быть предъявлено обвинение, основанное на аналогии. Следовательно, новая норма должна содержать общее определение агрессии (так называемую “шапку” определения) и строго сформулированный список действий, представляющих собой преступление агрессии для целей Римского Статута, и не должна содержать таких формулировок, как “такие нарушения включают перечисленные ниже, однако этот перечень не является исчерпывающим” и т.п. И, наконец, представляется, что определение агрессии не должно содержать прямого упоминания объявления войны. После Второй мировой войны такие объявления имели место исключительно редко, и, кроме того, они утратили значение с принятием Женевских конвенций 1949 года. Возможно, объявление войны было упомянуто в проекте определения, хотя и не совсем корректно, чтобы подчеркнуть высокий “порог серьезности” последствий, которые должен влечь за собой предполагаемый акт агрессии, – речь идет об уровне интенсивности международного вооруженного конфликта. Поэтому, возможно, в определении более уместно упомянуть непризнание состояния войны одним или даже обоими противостоящими государствами, нежели говорить об ее объявлении, что не повлияет на квалификацию противостояния между ними, возникшего в результате предполагаемого акта агрессии, в качестве вооруженного конфликта по международному гуманитарному праву, независимо от продолжительности этого конфликта. 3. Заключение С момента принятия Римского Статута в 1998 году была проведена значительная работа по формулированию состава преступления агрессии для целей Статута. Столкнувшись с необходимостью сформулировать жизнеспособные процессуальные и материальные норму, потенциальное влияние которых в одной из ключевых и наиболее деликатных сфер применения международного права может быть поистине революционным, составители достаточно эффективно использовали уже существовавшие источники и внесли весомый вклад в прогрессивное развитие международного права. Важно подчеркнуть, что составители на всех этапах нормотворческой работы отдавали себе отчет о необходимости соответствия новых норм действующему международному праву, в особенности, Уставу ООН. Проекты норм, сформулированные по состоянию на середину 2008 года, представляются достаточно многообещающими и, будем надеяться, в будущем заслужат соответствующее признание со стороны государств, участвующих в Римском Статуте, при условии, что Специальная рабочая группа по преступлению агрессии внесет должные коррективы в окончательный проект. Таких необходимых корректив немного, но они существенны. Проект статьи 15 бис, устанавливающей механизм юрисдикции Международного уголовного суда в отношении преступления агрессии, должен быть пересмотрен с целью уточнения соответствующих правомочий государств-жертв, Международного Суда и Совета Безопасности. Как предлагалось выше, упоминание Генеральной Ассамблеи должно быть исключено из подпункта 3(c). Практическая проблема, которая может остаться отчасти нерешенной даже после вступления в силу предлагаемых дополнений к Римскому Статуту, касается правовых последствий агрессии, совершенной государством-участником Римского Статута в отношении государства, не участвующего в нем. В такой ситуации уголовное преследование физических лиц за преступление агрессии будет лишь возможно, если акт агрессии будет констатирован Советом Безопасности, или если государство-жертва, хотя и не участвуя в Римском Статуте, признает юрисдикцию Международного Суда в связи с данной ситуацией или на постоянной основе, или только в отношении данного дела в соответствии со статьей 36 Статута Международного Суда, и Суд вынесет решение, что акт агрессии действительно имел место. Что касается проекта определения преступления агрессии, текст, предложенный Специальной рабочей группой в июне 2008 года, представляется практически окончательным. Однако, как предлагалось выше, удаление прямого упоминания Резолюции Генеральной Ассамблеи 3314 (XXIX) из проекта статьи должно содействовать устранению сомнений по поводу юридической силы данной резолюции, тогда как суть Определения агрессии 1974 года, приложенного к резолюции, была бы включена в Статут как часть его собственного содержания. Однако, каким безукоризненным не оказался бы окончательный проект, уверенности в том, что новое определение скоро обретет универсальное признание, нет. Во-первых, в Римском Статуте все еще участвует гораздо меньше государств, чем, например, государств-членов в Организации Объединенных Наций, и даже определение, согласованное между 108 государствами, возможно, не следует считать отражающим международное обычное право. Во-вторых, с учетом положений статьи 121(5) Статута, есть вероятность, что новое определение преступления агрессии, – если оно действительно будет принято на первой Обзорной конференции в 2010 году, – может не быть незамедлительно ратифицировано большинством государств-участников Статута. Однако, следует надеяться, что новые нормы обретут признание, хотя бы, теми же темпами, что и “базовый договор” – Римский Статут – и станут юридически обязательными для большинства государств, участвующих в нем, в относительно непродолжительные сроки.

Опубликовано на Порталусе 24 марта 2012 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): международное уголовное право, преступление агрессии, Международный уголовный суд



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама