ПОСОЛЬСТВО В 1918 г.

Октябрьская революция 1917 г. в России и провозглашение большевиками Декрета о мире создали политические условия для заключения мира с Германией и выхода России из первой мировой войны. Ввиду отказа бывших союзников России - Великобритании, Франции и США - от заключения всеобщего мира, новое правительство России во главе с В. И. Лениным заключило с Германией и другими странами Четверного союза сначала перемирие, а затем и мирный договор.

Подписанный в оккупированном немецкими войсками Брест-Литовске 3 марта 1918 г. мирный договор не был равноправным, но, несмотря на все его негативные стороны, он позволил прекратить войну и создать предпосылки для мирного сотрудничества между двумя странами.

Согласно статье 10 Брестского мирного договора возобновлялись дипломатические и консульские отношения между Россией и Германией¹ . 15 марта 1918 г. Брестский договор был ратифицирован российской стороной, а 22 марта одобрен германским рейхстагом и ратифицирован 26 марта кайзером Германии Вильгельмом П.

После заключения Брестского мира нарком по иностранным делам Л. Д. Троцкий, выступавший против его подписания, оставил свой пост, и руководство внешними делами новой России было возложено на его заместителя, профессионального дипломата Георгия Васильевича Чичерина. Он незамедлительно приступил к организации российского посольства в Берлине.

6 апреля 1918 г. первым послом (полпредом) новой России в Германии был назначен Адольф Абрамович Иоффе, известный германской стороне не только потому, что он учился и жил некоторое время в Берлине, но и принимал непосредственное участие в переговорах о заключении перемирия и мира в Брест-Литовске.

В этот период советская Россия оказалась в международной изоляции: бывшие союзники России не признали большевистское правительство, а Германия, с которой формально были установлены дипломатические отношения, сохраняла свои войска на восточном фронте. Поэтому связь осуществлялась радиограммами и с помощью германских военных.

В одной из своих первых радиограмм от 9 апреля 1918 г. и.о.наркома по иностранным делам Г. В. Чичерин выразил посольству Испании в Берлине, представлявшему в период первой мировой войны интересы России в Германии, "глубокую благодарность... за его любезность и дружелюбие, проявленные в его заботах о сохранении в целости здания и прочего имущества Российского посольства в Берлине"² .

---

Соколов Владимир Васильевич - Чрезвычайный и Полномочный посланник 1 класса в отставке, кандидат исторических наук, специалист по внешней политике СССР и России.

¹ Документы внешней политики СССР (далее - ДВП СССР), т. 1. М., 1957, с. 123.

² Там же, с. 236.

стр. 102

---

Телеграммы Чичерина в МИД Германии шли одна за другой: то он просил предпринять шаги по подготовке здания посольства России, то "сделать все нужное для получения денежных сумм Республики с текущего счета"³ . 12 апреля и.о.наркома уведомил германский МИД, что "в качестве национального и военного флага Российской Республики" принят "красный флаг с надписью золотыми буквами Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика"⁴ . 16 апреля он сообщил в МИД: "Наш берлинский посол А. А. Иоффе с посольством в составе 30 человек выезжает сегодня из Москвы по указанной Вами линии Орша-Молодечно"⁵ . 20 апреля Иоффе прибыл в Берлин и уже 24 апреля направил свою первую ноту в адрес статс-секретаря МИД Германии Рихарда фон Кюльмана.

25 апреля 1918 г. был подписан Протокол о передаче здания посольства России представителям РСФСР. Протокол подписали: министр-резидент Королевского Испанского посольства Гил Делгадо; легационный советник и императорский действительный тайный советник фон Кюльман и второй секретарь дипломатического представительства РСФСР в Берлине И. С. Якубович⁶ .

В тот же день ключи от здания посольства были переданы российской стороне. Здание сохранилось в хорошем состоянии, в том числе мебель и другое оборудование⁷ . Начала налаживаться работа непосредственно в здании посольства. Трудности возникали большие. В здании, предназначавшемся для представительских целей и резиденции посла, не предусматривалось, что в нем наряду с персоналом, обслуживающим здание, будут жить рядовые дипломатические сотрудники посольства. Поэтому не было мебели, кроватей и т.д. Спасало то, что в основном это были молодые люди. Но самое главное: никто, в том числе и посол, не имел опыта дипломатической работы. А германская дипломатия традиционно включала в себя цвет аристократической элиты, которая пренебрежительно относилась к простолюдинам, не всегда знавшим тонкости придворного этикета.

В этих условиях нарком разрешил Иоффе сделать от своего имени предложение бывшим чиновникам царского МИД занять минимум 10 мест в берлинском посольстве. Те из чиновников, которые поедут к Иоффе, говорилось в том предложении, могут рассчитывать на самые высокие посты, вплоть до советника посольства и секретарей. Им обещался зачет прежней службы, право на пенсию и т.д. Однако, как свидетельствует в своих мемуарах руководитель правового департамента царского МИД Г. Н. Михайловский, еще в январе 1918 г. на общем собрании сотрудников МИД России была принята резолюция, согласно которой они не имели права занимать "политические должности", предлагаемые большевиками, и поэтому они отказались от службы в посольстве в Берлине⁸ .

Тем не менее работа полпредства продолжалась. В апреле были открыты Генеральное консульство в Берлине, которое возглавил В. Р. Менжинский, будущий руководитель ГПУ и ОГПУ, а затем в октябре - Генеральное консульство в Гамбурге и консульство в Штеттине (ныне польский г. Щецин), руководителем которых был назначен Г. А. Соломон.

Активную работу в качестве первого секретаря полпредства вел В. М. Загорский (Лубоцкий), погибший летом 1919 г. в Москве от бомбы террористов, брошенной в окно здания Московского комитета партии большевиков, который он возглавлял.

---

³ Архив внешней политики РФ (далее - АВП РФ), ф. 82, оп. 1, п. 1, д. 2, л. 48.

⁴ Там же, л. 65.

⁵ Там же, л. 73.

⁶ Там же, п. 30, д. 128, л. 17 - 19.

⁷ Здание было построено в 30-х годах XVIII в. и куплено правительством России в январе 1837 г. за 105 тыс. талеров. См. Абрасимов П. Дом на Унтер ден Линден. Из истории русского и советского посольств в Берлине. Дрезден, 1978, с. 16.

⁸ Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914 - 1920, кн. 2. М., 1993, с. 94.

стр. 103

---

Упоминавшийся выше второй секретарь полпредства И. С. Якубович долгое время работал в Германии и в центральном аппарате наркоминдела. В начале 30-х гг. он был назначен полпредом в Норвегии, а в 1937 г., как и многие другие советские дипломаты, - репрессирован.

Молодым советским дипломатам приходилось учиться на ходу, постигая азбуку дипломатического искусства и умения анализировать процессы, происходящие в стране пребывания.

В той сложной противоречивой обстановке, связанной с продолжавшейся войной, в германских правящих кругах не было единого подхода в отношении России. В Германии победила партия войны. Воспользовавшись тем, что Брестский мирный договор не устанавливал точные границы, немцы по договоренности с Центральной радой Украины прошли через ее территорию и двинулись на юг: в Донбасс, Крым и далее на Кавказ. Они захватывали российское имущество и на Севере, включая морские и речные суда, топили российские рыболовные суда в Белом и Баренцевом морях. Все это вызывало ноты протеста российской стороны.

Но и немецкая сторона имела немало обоснованных претензий. Достаточно упомянуть, что в начале июля 1918 г. в Москве был убит глава дипломатической миссии граф В. Мирбах. Это беспрецедентное событие не могло не отразиться на только что установившихся российско-германских отношениях. Сожаления по этому поводу выразил глава советского правительства В. И. Ленин, нарком Г. В. Чичерин и др. Свои соболезнования высказал и посол в Берлине Иоффе, посетивший германский МИД.

Преодолевая все трудности, существовавшие в отношениях между двумя странами, Иоффе удалось договориться и 24 июня подписать с заведующим правовым отделом германского МИД Й. Криге "Русско-германский протокол об основных положениях для взаимного обмена пригодных к службе военнопленных"⁹ .

Начались переговоры о налаживании торгово-экономических, транспортных и консульских связей. 14 июня полпредство представило в германское министерство экономики списки товаров, которые Россия могла бы поставлять в Германию. В переговорах по экономическим вопросам советскую делегацию возглавляли нарком внешней торговли Л. Б. Красин и Иоффе. Однако для широкого развития торговых отношений время еще не настало.

По поручению советского правительства Иоффе провел трудные переговоры с руководством германского МИД о заключении Добавочного договора к Брестскому мирному договору, который он подписал в Берлине 27 августа 1918 г. вместе со статс-секретарем германского МИД П. Хинце и заведующим правовым отделом Й. Криге. Добавочный договор, несмотря на всю его тяжесть для России, определял подходы к решению территориальных проблем, возвращению России конфискованных немецкими войсками русских военных судов и запасов. Одновременно было подписано русско-германское финансовое соглашение, согласно которому Россия должна была уплатить Германии "для вознаграждения... германцев сумму в 6 млрд. марок", в том числе 245,6 тонн золота¹⁰ .

Однако военное положение стран Четверного союза все ухудшалось. Союзники Германии выступили с предложением о перемирии и стали выходить из войны. С таким же предложением обратился к США глава германского правительства Макс фон Баденский. Но страны Антанты и США не торопились с ответом.

К тому же наличие дипломатических отношений между Германией и советской Россией явилось для них дополнительным раздражающим фактором. Чтобы умиротворить правительства стран Антанты и США, деятели германских правых партий, правитель-

---

⁹ Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб. док., т. 1. М., 1968, с. 560 - 561.

¹⁰ ДВПСССР,т. 1, с. 446.

стр. 104

---

ственные чиновники, печать резко усилили нападки на деятельность полпредства, обвиняя российских дипломатов во вмешательстве во внутренние дела Германии.

Формально основания для этого были, поскольку некоторые работники полпредства сами были в недалеком прошлом активными участниками немецкого рабочего движения и продолжали поддерживать связи со своими старыми знакомыми. Нередко известные представители левых К. Либкнехт, Р. Люксембург и др. посещали полпредство. Это не было запрещено, но вызывало раздражение в определенных кругах, также как и красный флаг над зданием посольства на Унтер ден Линден.

28 октября совещание с участием представителей правительства и различных партий обсудило вопрос об отношениях Германии с советской Россией и возможности их разрыва. Случайно или нет, но прибывший 4 ноября из Москвы в Берлин дипломатический курьер был задержан на вокзале транспортной полицией. Позднее появилась версия о наличии листовок в курьерском багаже¹¹ .

5 ноября 1918 г. Иоффе был вызван в МИД, где от него потребовали на следующий день покинуть Берлин вместе со всем составом посольства. Под эскортом полиции утром 6 ноября сотрудники полпредства, в том числе и только что прибывшие дипкурьеры, выехали на вокзал.

Известный журналист Карл Радек в своей обычной язвительной манере заявил: "Труп советской республики должен был стать приданым в "браке по расчету" между Германией и Антантой"¹² .

Здание полпредства осталось под присмотром германских властей.

Правительство Германии, выслав полпредство, не решило своих внутренних проблем и не умиротворило страны Антанты и США. Начавшаяся через три дня революция в Германии привела к низложению императора Вильгельма II и падению империи.

Ноябрьская революция 1918 г. в Германии не оправдала, однако, ожидания большевиков, стремившихся вывести Россию из международной изоляции. Германские левые в союзе с центристскими силами выбрали демократический путь развития страны, решительно сказав "нет" диктаторскому режиму в России.

Решением ВЦИК РСФСР от 13 ноября 1918 г. Брестский мирный договор и все вытекавшие из него соглашения были аннулированы.

ПУТЬ К РАПАЛЛО

Разрыв дипломатических отношений между двумя странами не мог продолжаться долго. Не прошло и трех месяцев, как первый министр иностранных дел Веймарской республики граф У. Брокдорф-Ранцау констатировал на 7-й сессии Национального собрания Германии 14 февраля 1919 г.: "Что касается Германии, я не вижу возражений против того, чтобы на этой основе¹³ стремиться к взаимопониманию с Россией"¹⁴ .

В последующие месяцы этот вопрос постоянно будировался в германских правящих и экономических кругах, несмотря на диктат со стороны стран-победителей. Более того, германское правительство в ноте от 29 октября 1919 г. ответило отказом на требование правительств стран Антанты об официальном присоединении Германии к блокаде советской России¹⁵ . Это сообщение было с удовлетворением встречено в Москве. 18 января 1920 г. уполномоченный НКИД и НКВТ России в Германии В. Л. Копп, ссылаясь на свои беседы с германским министром иностранных дел, изложил в письме на имя заведующего Восточным отделом МИД А. Мальцана принципы урегулирования отношений между Германией и Россией. Эти принципы включали немедленное возобновление в

---

¹¹ Rosenfeld G. Sowjetunion und Deutschland. 1917 - 1922. Berlin, 1984, S. 129.

¹² Радек К. Внешняя политика Советской России. Гамбург, 1921, с. 72; Хильгер Г. и Майер А. Несовместимые союзники. М., 1954, с. 30.

¹³ Речь шла о прекращении большевистской пропаганды среди других народов.

¹⁴ Советско-германские отношения. Сб. док. 1919 - 1922, т. 2. М., 1971, с. 68.

¹⁵ Там же, с. 138 - 140.

стр. 105

---

полном объеме официальных отношений на основе невмешательства во внутренние дела.

Предусматривалось возобновление экономических отношений и создание торговых агентств в Берлине и Москве, а также направление в столицы двух государств комиссий по делам военнопленных¹⁶ .

На соответствующий запрос МИД Германии нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин 28 января подтвердил полномочия, данные Коппу правительством России¹⁷ .

20 февраля 1920 г. рейхсминистр иностранных дел Г. Мюллер сообщил Чичерину, что германское правительство признало Коппа в качестве уполномоченного российского правительства по делам военнопленных¹⁸ . Тем самым начался постепенный процесс нормализации отношений.

Эти встречные шаги получали активную поддержку в Германии. Уже 19 апреля 1920 г. в Берлине было подписано Соглашение между РСФСР и Германией об отправке на родину военнопленных и интернированных гражданских лиц обеих сторон¹⁹ . Не прошло и трех месяцев, а именно 7 июля 1920 г., между сторонами было подписано дополнительное соглашение о возвращении на родину военнопленных и гражданских интернированных, согласно которому в Москве и Берлине учреждались миссии по делам военнопленных. Руководители миссий получили на основе взаимности право поддерживать связь со своими правительствами при помощи курьеров, по телеграфу, радио и шифром²⁰ . Таким образом, был создан прямой канал связи между правительствами двух стран.

Российская миссия разместилась в центре Берлина по ул. Лютцов-Уфер, 1, с противоположной стороны от Тиргартена, где было расположено здание бывшего российского посольства. Чичерин лично осуществлял руководство работой миссии, направляя в Берлин многочисленные письма и телеграммы.

Несмотря на все возникавшие порой препятствия, стороны постепенно шли навстречу друг другу. 8 февраля 1921 г. представители двух государств подписали в Москве Протокол, который предусматривал создание торговых представительств²¹ .

Учитывая живой интерес, проявляемый немецкой общественностью к произведениям русского изобразительного искусства, Копп предложил в своем письме от 31 марта министру иностранных дел Германии В. Симонсу организовать в ряде крупных германских городов художественную выставку, включающую 250 произведений всех направлений в российском искусстве, в том числе 100 картин и скульптур, 100 экспонатов современной русской промышленности художественных изделий, а также художественных изданий и репродукций²² . Речь шла о тогда молодых, а ныне широко известных во всем мире именах, таких, как СВ. Герасимов, Б. В. Иогансон, М. Б. Греков, картинах уже признанных художников В. В. Кандинского, М. Шагала. Предложение Коппа в тот момент не было поддержано германскими властями. Осуществлять его пришлось уже в 1922 г. первому полпреду России в Германии Н. Н. Крестинскому.

Проблема нормализации отношений между двумя странами быстро нашла свое решение после заключения Россией 16 марта 1921 г. торгового соглашения с Великобританией.

6 мая 1921 г. заместитель наркома финансов А. Л. Шейнман и руководители отделов в МИД Германии Густав Берендт, Аго фон Мальцан и Фридрих Гауе подписали в Берлине Временное соглашение между Россией и Германией, которое расширяло круг дея-

---

¹⁶ Там же, с. 149.

¹⁷ Там же, с. 152.

¹⁸ Там же, с. 168.

¹⁹ Там же, с. 178 - 180.

²⁰ Там же, с. 191 - 192.

²¹ Там же, с. 300 - 301.

²² Там же, с. 310.

стр. 106

---

тельности существовавших делегаций и возводило их в ранг Представительств²³ . Тем самым между двумя странами были восстановлены официальные отношения де-факто.

Для развития дальнейших отношений сыграло положительную роль назначение 1 июня 1921 г. Б. С. Стомонякова торговым представителем России в Германии. Друг Л. Б. Красина, он вместе с ним работал до революции инженером на заводах Сименса. Позже Б. С. Стомоняков стал заместителем наркома внешней торговли, а затем заместителем наркома иностранных дел.

Учитывая опасения, неоднократно высказываемые германской стороной относительно ведения российскими представителями за рубежом коммунистической пропаганды, Чичерин в телеграмме от 2 июля 1921 г. представителю России в Германии Коппу вновь подтвердил, что "всем представителям советского правительства за границей запрещено какое-либо вмешательство во внутренние дела государств их пребывания"²⁴ .

21 октября 1921 г. первым полпредом России в Германии после нормализации отношений стал Н. Н. Крестинский, занимавший до этого пост министра финансов и входивший в руководящее ядро большевистской партии. По приезде в Берлин полпред встретился 15 ноября с рейхсканцлером Й. Виртом и вручил ему свои верительные грамоты. Рейхсканцлер заверил полпреда, что считает "своей первейшей задачей по мере возможности содействовать усилиям, направленным на сотрудничество обоих народов"²⁵ .

Советская Россия в тот период переживала большие экономические трудности, связанные с голодом в Поволжье и в других регионах страны. Но в отличие от Германии советская Россия не была побежденной страной. После снятия странами Антанты экономической блокады российское правительство смогло быстро нормализовать свои отношения со всеми странами. Германское же правительство, связанное путами Версальского мирного договора, вынуждено было действовать осторожно с постоянной оглядкой на страны Антанты и США, которые имели возможность оказывать на него политическое и экономическое давление. Это проявлялось неоднократно в силезском вопросе, во франко-бельгийской оккупации Рура.

Международная экономическая конференция в Генуе в апреле 1922 г. показала, что Германия оставалась в определенной изоляции на международной арене. В этой обстановке германское правительство пошло на заключение 16 апреля 1922 г. Рапалльского договора с советской Россией, согласно которому стороны отказывались от взаимных материальных претензий и устанавливали нормальные дипломатические отношения де-юре²⁶ . Как показали дальнейшие события, Рапалльский договор олицетворял собой целую эпоху в российско-германских отношениях.

В связи с заключением Рапалльского договора и установлением дипломатических отношений встал вопрос о возврате России законно принадлежавшего ей здания посольства по Унтер ден Линден. Немецкие власти, под присмотром которых находилось здание, оказали полное содействие.

22 июня 1922 г. советник полпредства С. И. Братман-Бродовский и чиновник германского МИД, легационный советник фон Гюлих подписали протокол о передаче российской стороне здания посольства в Берлине на Унтер ден Линден, 7.

"ДУХ РАПАЛЛО"

Нормализация отношений между двумя странами означала также изменение правового статуса Крестинского: он стал полпредом в ранге посла и, как таковой, получил аккредитацию уже не при главе правительства, а при главе государства. Это повышало его личный престиж среди членов дипломатического корпуса. Вручая 2 августа 1922 г. президенту Германии Фридриху Эберту новые верительные грамоты, Крестинский из-

---

²³ Там же, с. 318 - 323.

²⁴ Там же, с. 343.

²⁵ Там же, с. 395.

²⁶ Там же, с. 479 - 481.

стр. 107

---

ложил в своей речи программу дальнейших шагов по развитию отношений между двумя странами, отметив желательность заключения торгового договора, который бы оживил и углубил экономические отношения²⁷ .

Но если для российской стороны вопрос о главе посольства был решен, то для германской стороны найти подходящую фигуру на пост посла в Москве было не легким делом. Наконец, остановились на известном дипломате У. Брокдорф-Ранцау, который отрицательно относился к большевикам, но был активным сторонником германо-русского сближения. Еще до своего официального назначения Брокдорф-Ранцау неожиданно 23 июня 1922 г. нанес визит Чичерину, находившемуся в Берлине. Это был неординарный поступок. Здание российского посольства находилось в процессе передачи. Поэтому встреча произошла в отеле, которая продолжалась несколько часов. Чичерин был в восхищении. Они понравились друг другу, и эта беседа положила начало их глубокой личной дружбе.

В связи с 5-й годовщиной Октябрьской революции в ноябре 1922 г. Крестинский впервые устроил большой прием уже в собственном здании посольства на Унтер ден Линден, 7. Парадные залы, по-прежнему, блистали своим убранством. Портреты царствующих особ были изъяты, и их заменили шедеврами русской и иностранной живописи из музеев Москвы и Петербурга. На приеме были немецкие официальные лица, немногочисленные представители дипломатического корпуса, которые признавали СССР, - Афганистана, Ирана, Китая, Турции, Австрии, Финляндии, Швеции, Чехословакии. Последние два обстоятельно беседовали с присутствовавшими на приеме наркомом внешней торговли Красиным и торгпредом в Германии Стомоняковым. Интерес к ним был понятен. Россия становилась активным торговым партнером. Уже к концу 1923 г. Германия вышла на первое место в торговле с Россией.

Были заключены договоры о создании ряда смешанных обществ, например, "Дерулюфт" - общество воздушных сообщений, открывавшее авиалинию Москва-Берлин, "Дерутра" - германо-русское транспортное общество, "Дероп" - общество по сбыту в Германии российских нефтепродуктов, "Русгерторг" - торговое общество с участием фирмы Отто Вольф и др. В СССР было создано 16 немецких концессий.

Несмотря на активно развивавшиеся политические и экономические связи между двумя странами, спокойной жизни у полпреда не было. Весной 1923 г. в Германии стала нарастать внутриполитическая напряженность, вызванная продолжавшимся экономическим кризисом, инфляцией, ухудшением материального положения трудящихся. Активизировалось рабочее движение. Оживились националисты в связи с оккупацией в январе 1923 г. французскими и бельгийскими войсками германской Рурской области.

В сложившейся обстановке в Москве вспыхнула надежда на наступление нового этапа "мировой революции". Развил свою деятельность аппарат Коминтерна.

Но 25 сентября 1923 г. орган социал-демократов газета "Форвертс" опубликовала заметку "Русско-коммунистические склады оружия", в которой полпредство обвинялось в организации "складов оружия" "для целей гражданской войны в Германии". Называлась даже фамилия некоего Петрова. В полпредстве в это время числилось три "Петровых". Под давлением полпредства правительство Г. Штреземана 19 октября опровергло сообщение "Форвертс", однако инцидент этим исчерпан не был, так как в Германии действительно началась мини-революция.

10 октября в Саксонии было создано правительство левых социал-демократов и коммунистов. Через несколько дней правительство с участием коммунистов было создано в другой земле - Тюрингия. 13 октября германское правительство ввело чрезвычайное положение в стране и направило войска рейхсвера для "наведения порядка". И хотя формально правительства в этих землях были созданы в соответствии с конституцией, они были свергнуты воинскими частями.

---

²⁷ Советско-германские отношения. 1922 - 1925 гг. Документы и материалы, т. 1. М., 1977, с. 53 - 54.

стр. 108

---

Начавшееся 23 октября восстание в Гамбурге под руководством Э. Тельмана также потерпело поражение.

Полпред Крестинский на время этих событий уехал в Москву. Германское правительство потребовало отзыва советского военного атташе Петрова. В Москве полпред узнал, что Л. Д. Троцкий лично включил Петрова в состав полпредства. Об этом он сам рассказал, по свидетельству советника германского посольства Г. Хильгера, послу Брокдорфу-Ранцау, пояснив, что рассчитывал на близость революции в Германии. В случае французской оккупации Германии Петров занимался бы разложением французских войск.

В это же время еще один удар по планам Коминтерна нанесла одна из руководителей германской компартии Рут Фишер, вышедшая из партии и опубликовавшая документы об участии советских эмиссаров в нелегальной коммунистической деятельности в Германии.

В результате в Верховном суде в Лейпциге начался процесс по так называемому "делу Чека", по которому проходил один из организаторов военного аппарата в германской компартии П. А. Скоблевский (Розе). Он якобы распорядился создать германскую "Чека" для ликвидации провокаторов и других опасных лиц.

Приговоренный в Лейпциге к смертной казни, он был затем обменен на двух немецких студентов, задержанных в СССР по обвинению в шпионаже²⁸ .

Еще одной недружественной акцией в отношении Советского Союза была организация полицейского налета 3 мая 1924 г. на помещение торгпредства СССР в Берлине. Без разрешения руководства торгпредства (Б. С. Стомоняков находился в составе советской делегации в Лондоне) был произведен провокационный обыск, в котором участвовало около 200 агентов уголовной и политической полиции, разыскивавшей в здании некоего Боценгардта, объявленного "государственным преступником".

Видимо немецкий коммунист, спасаясь от полиции, решил укрыться в советском учреждении, не думая о международных последствиях. Полиция, воспользовавшись этим, взламывая ящики письменных столов, шкафов и двери кабинетов, искала не человека, а "коминтерновские материалы", так нужные тогда некоторым политическим кругам накануне выборов в рейхстаг. В этой связи Крестинский 4 мая заявил устный протест, а затем направил ноту министру иностранных дел Г. Штреземану²⁹ .

Переговоры по урегулированию этого неприятного инцидента продолжались около трех месяцев и завершились подписанием 29 июля протокола о неприкосновенности торгпредства³⁰ .

1924 год принес вторую "полосу признания" СССР, когда вслед за соседними странами с Советским Союзом установили дипломатические отношения великие европейские державы - Великобритания, Италия, Франция. Вслед за Великобританией и Италией на путь нормализации отношений с СССР вступило правительство Греции. Переговоры об установлении дипломатических отношений между двумя странами вел в Берлине Крестинский³¹ . Уже в марте 1924 г. эти отношения были установлены. Такие же переговоры полпреду пришлось вести и с дипломатами других стран, например, с Венгрией, Швейцарией и Мексикой. Но только с Мексикой была достигнута договоренность об установлении с 4 августа 1924 г. дипломатических отношений.

Москва постепенно возвращалась в мировую политику, чему в немалой степени способствовала Германия, с которой после Рапалло установился негласный военно-политический союз. Начало ему было положено К. Радеком, когда он еще в 1919 г. сидел в берлинской тюрьме Моабит и к нему зачастили визитеры "восточной ориентации германского политического мира"³² .

---

²⁸ Архивы раскрывают тайны... М., 1991, с. 218.

²⁹ ДВП СССР, т. 7. М., 1963, с. 232 - 239, 267 - 270.

³⁰ Там же, с. 409-411.

³¹ Архивы раскрывают тайны, с. 223.

³² Деятели СССР и революционного движения России. Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989, с. 608.

стр. 109

---

Неофициальные контакты с германской стороны, инициированные генерал-полковником Хансом фон Сектом, продолжались. В Москве к прогерманскому лобби относилось большинство высшего политического и военного руководства страны. По настоянию фон Секта в 1921 г. в управлении вооружений военного министерства была создана "Особая группа Р" германского рейхсвера, по советской терминологии "Вогру" - военная группа, позже закамуфлированная под "Ассоциацию содействия торговому предпринимательству". Эта организация имела в СССР свое представительство "Центр-Москва", которое осуществляло через своих представителей конкретные сделки³³ .

Чтобы понять истинные мотивы германских военных кругов к установлению военного сотрудничества с советской Россией, надо иметь в виду, что на Германию Версальским договором были наложены жесткие ограничения: ее армия не должна была превышать 100 тыс.чел., а офицерский корпус - 4 тыс. И это в то время как на ее границах на западе находилась французская армия численностью в 671 тыс.чел., а на востоке - армия Польши численностью в 266 тыс.чел. К тому же Германии запрещалось проводить какую бы то ни было военную подготовку в учебных заведениях. Ей запрещалось иметь тяжелую артиллерию, танки, военную авиацию и т.д.³⁴

В этом отношении советская Россия, как изгой из мирового сообщества, представлялась для Германии идеальным партнером. В налаживании военного сотрудничества с Германией участвовали советские дипломаты, военные и хозяйственники. Немецкие специалисты несли с собой высокий профессионализм и производственную культуру.

В декабре 1921 г. Крестинский встретился с фон Сектом. Сообщая в НКИД о своей беседе с генералом, он писал: "Формально мы будем иметь дело только с той коммерческой фирмой, которую выдвинет "Вогру""³⁵ . Переговоры были сложными. В течение 1923 г. член РВС СССР А. П. Розенгольц, зять Л. Д. Троцкого, трижды приезжал в Берлин. В переговорах наряду с Крестинским принимали участие и другие сотрудники полпредства, в частности И. С. Якубович и А. М. Устинов. В результате переговоров были парафированы два договора о производстве в СССР (Златоуст, Тула, Петроград) боеприпасов и военного снаряжения и поставках военных материалов рейхсверу, а также о строительстве химзавода. С конца 1923 г. все вопросы военного сотрудничества с рейхсвером, продолжавшегося в различных формах до 1930 г., постепенно перешли к Разведывательному управлению Штаба РККА.

26 ноября 1922 г. в Москве с фирмой "Юнкере" было подписано три концессионных соглашения, согласно первому из которых фирме передавались в арендное пользование "Русско-Балтийский завод в Филях", вблизи Москвы, и "Русско-Балтийский авиационный завод в Петрограде". Производственная программа первого завода предусматривала выпуск 300 самолетов в год, из которых советская сторона обязалась закупать 60 самолетов.

Однако позже советская сторона стала затягивать оформление заказов на производство самолетов в Филях, договорившись с голландской фирмой "Фоккер" на поставку 200 самолетов. Фирма "Юнкере" в 1926 г. свернула свое производство в Филях. Всего ею было изготовлено 170 самолетов. Если, однако, учесть, что все производство самолетов в СССР в 1924/1925 хозяйственному году составило 264 самолета, то доля завода в Филях оказалась очень высокой³⁶ .

Не особенно эффективным оказалось строительство химзавода советско-германского общества "Берзоль" в Иващенкове под Самарой. К концу 1925 г. было налажено лишь производство серной кислоты, суперфосфатное производство и др., в том числе отравляющего вещества - иприт.

---

³³ Архивы раскрывают тайны, с. 220.

³⁴ Горлов С. А. Совершенно секретно: Москва-Берлин. 1920 - 1933. М., 1990, с. 23.

³⁵ АВП РФ, ф. 0165, оп. 1, п. 101, д. 10, л. 112об.

³⁶ Горлов С. А. Указ. соч., с. 103.

стр. 110

---

Наиболее удачным проектом оказался заказ на изготовление в России 400 тыс. снарядов, часть из которых направлялась в Германию, на общую сумму в 18 млн. руб. Здесь был задействован ряд российских заводов в Туле (гильзы), в Казани (порох), Ленинграде (трубки), Охтенском (сборка трубки и ее снаряжение) и др. Фирма "Крупп" построила завод в Мытищах по производству 30-мм орудий для сухопутных войск³⁷ .

Наряду с этим военное сотрудничество предусматривало создание на советской территории авиационной школы (центра) в Липецке, танковой школы в Казани ("Кама") и 2-х аэрохимических станций (полигонов) - под Москвой (Подосинки) и в Саратовской области под Вольском (объект "Томка"). Немецкие летчики, танкисты, эксперты по военной технике могли испытывать ее новые образцы и проходить соответствующую практику. Созданный под Липецком военный авиационный центр, финансировавшийся рейхсвером, прошла не одна сотня немецких и советских летчиков. То же самое было в танковом училище в Казани, где осваивались, в том числе, и английские танки³⁸ .

Начиная с 1925 г., когда немецкая военная делегация впервые приняла участие в маневрах, проводимых Красной Армией, и до 1930 г. советские командиры неоднократно участвовали в военных учениях, проводимых в Германии.

3 и 6 декабря 1926 г. английская газета "Манчестер гардиан" выступила с резкой критикой военного сотрудничества СССР и Германии. Статьи назывались "Грузы боеприпасов из России в Германию" и "Визиты офицеров в Россию". Ее выступление было подхвачено газетой немецких социал-демократов "Форвертс", а затем и многими другими немецкими органами печати. Оказавшийся в это время в Берлине нарком Чичерин 6 декабря кратко охарактеризовал эту кампанию местным журналистам: "Сделано в Англии". На английские инсинуации ссылалось и советское полпредство в Берлине. Но шумиха не утихала.

Лишь швейцарская газета "Нойе цюрихер цайтунг" от 9 декабря 1926 г. выступила со спокойным комментарием, указав, что "всему миру известно" о создании "Юнкерсом" в России авиационного (а также химического) завода. При этом она подчеркнула, что Россия не связана, как Германия, Версальским договором и поэтому "может, как и другая военная держава обеспечивать себя военными самолетами и отравляющими газами". Это замечание газеты было справедливо. Благодаря военно-техническому сотрудничеству с Германией были заложены основы мощного военно-промышленного комплекса в СССР.

Россия открыто выступила в защиту германских национальных интересов против франко-бельгийской оккупации Рура и польских военных угроз в отношении германской Силезии.

В результате активных переговоров 12 октября 1925 г. в Москве был подписан советско-германский договор, который регулировал развитие связей во многих областях и включал соглашение об общеправовой защите, экономическое соглашение, железнодорожное, налоговое соглашения, соглашение по охране промышленной собственности и др.³⁹ В феврале 1926 г. Крестинский и министр иностранных дел Германии Г. Штреземан обменялись в Берлине ратификационными грамотами упомянутого договора. Министр, обращаясь к полпреду, высказал надежду, что ратификация торгового соглашения и обмен грамотами "вновь послужит укреплению дружественных отношений в духе Рапалльского договора".

Прошло два месяца, и в субботу, 24 апреля 1926 г., там же, в Берлине, полпред подписал вместе с Штреземаном Договор о ненападении и нейтралитете, статья 1 которого гласила: "Основой взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Германией остается Рапалльский договор"⁴⁰ .

---

³⁷ Там же, с. 105 - 106, 109 - 111.

³⁸ Архивы раскрывают тайны, с. 221.

³⁹ ДВП СССР, т. 8. М., 1963, с. 582 - 617.

⁴⁰ ДВП СССР, т. 9. М., 1964, с. 251.

стр. 111

---

Подписание Берлинского договора свидетельствовало об укреплении политических отношений между двумя странами. Но в свою очередь договор способствовал дальнейшему развитию торгово-экономических связей. Уже в июне 1926 г. Советскому Союзу были предоставлены сравнительно долгосрочные кредиты на сумму в 300 млн. марок, частично гарантированных германским правительством⁴¹ . Это давало новый импульс расширению советских заказов в Германии и тем самым росту советско-германской торговли.

Работа небольшого коллектива полпредства была нацелена на поддержание хороших отношений с Германией. В основном это были молодые, хорошо образованные люди, проведшие много лет за границей. Некоторые из них были из кругов интеллигенции дореволюционной России. Как правило, они обладали умом, достаточным воображением, инициативой, умением вести переговоры. Важно, что они знали иностранные языки и могли понимать психологию своих партнеров по переговорам. Даже дипломаты не очень высоких рангов имели возможность свободно встречаться с представителями различных слоев германского общества (правительственных, промышленных и банковских кругов, профессурой, журналистами и др.), организовывать различные приемы, встречи с деятелями культуры и т.д. Они были обязательны и если что-то обещали своим немецким партнерам, то непременно старались исполнить просьбы.

Деловой тон работе полпредства задавал сам Крестинский, который постоянно встречался с высшими руководителями германской внешней политики. В этом ему оказывали содействие не только сотрудники полпредства, но и его супруга Вера Моисеевна, "четверги" которой были популярны как среди немецких должностных лиц и их супруг, так и среди представителей дипкорпуса.

Наряду с обычной протокольной практикой дипломаты имели многочисленные встречи с российскими и немецкими представителями творческой интеллигенции. Берлин, будучи в 20-е годы центром многих советско-германских встреч ученых, деятелей культуры и искусства, предоставлял широкие возможности для проведения семинаров, симпозиумов, конференций. Организатором их являлись "Германское общество изучения Восточной Европы" и общество "Культура и техника", во главе которого стоял торгпред в Германии Стомоняков.

Бытовые условия проживания сотрудников полпредства были далеко не самые лучшие. Как отмечалось в письме полпредства от 3 сентября 1931 г., из общего числа в 100 комнат, имевшихся в здании, одна треть была занята под общежитие для сотрудников, большинство из них довольствовалось одной комнатой, т.е. и дипломаты не избежали "коммуналок".

Зато 16 залов и приемных салонов блистали великолепием. Одна треть помещений основного здания была занята под служебные кабинеты.

Во втором 2-х этажном доме полпредства, находившемся за основным зданием, также проживали некоторые сотрудники. Там размещались клуб и библиотека полпредства. В этом же здании находились комнаты дипкурьеров, коменданта зданий, склад, гараж, квартиры шоферов. Полпредство имело только несколько новых машин: "линкольн", "паккард" и "мерседес".

В условиях начавшегося мирового экономического кризиса, совпавшего с программой индустриализации, проводимой правительством СССР, вопрос о расширении экономических связей был поставлен в центр всей политической деятельности российских дипломатов в Берлине. Это отвечало интересам германской стороны.

В конце января 1930 г. германский посол в Москве Г. фон Дирксен направил своему руководству подробную записку, в которой обосновал необходимость заключения с Россией нового кредитного соглашения. Его предложение нашло поддержку в политических и финансовых кругах Германии. Благодаря предоставленному кредиту германский экспорт в Советский Союз резко возрос. Общая сумма российских заказов, разме-

---

⁴¹ Там же, с. 325.

стр. 112

---

щенных в Германии в 1931 г., достигла рекордной цифры в 919,2 млн. марок, а общая сумма германских гарантий составила 1 млрд. марок⁴² . Некоторые крупные немецкие фирмы, в частности станкостроительные, отмечал в своих мемуарах бывший советник германского посольства в Москве Г. Хильгер, выдержали экономический кризис благодаря советским заказам.

8 января 1931 г. заместитель наркома иностранных дел Н. Н. Крестинский в письме новому полпреду в Германии Л. М. Хинчуку предложил выяснить возможность выполнения со стороны немецких фирм крупных советских заказов. Через неделю заместитель наркома, поторапливая полпреда, строго указал: "Отнеситесь к этому делу как к наиболее срочной мере, не терпящей отлагательств"⁴³ .

Полпред 16 января устроил в помещении полпредства обед для промышленников и банкиров, который использовал для продвижения идеи об их поездке в СССР. В начале февраля приглашение посетить Москву было передано руководителям концерна Круппа, "Стального треста", "Демаг", "АЭГ", "Ман", "Дрезднербанк" и др. Хинчук 6 февраля сообщал в наркоминдел: "Вся предварительная работа по поездке капитанов промышленности проделана"⁴⁴ . Такая поездка состоялась.

В результате активной деятельности полпредства было подписано соглашение, предусматривавшее предоставление Высшим Советом Народного Хозяйства СССР германским фирмам добавочных заказов на общую сумму около 300 млн. рублей⁴⁵ .

Но не только экономические проблемы волновали полпредство. 28 апреля 1932 г. Хинчук писал в НКИД Крестинскому, что за последнее время прошли президентские выборы и выборы в ландтаги. "Результаты выборов обнаруживают тенденцию значительного укрепления фашистского лагеря, и в первую очередь "наци". С 1928 года мы видим оглушительный рост наци, и перелома в настоящее время трудно ожидать"⁴⁶ .

Прием в полпредстве 7 ноября 1932 г. по случаю 15-летия советского государства был особенно торжественен и многолюден. Присутствовало около одной тысячи гостей. Автомашины с флажками разных стран, подъезжавшие к зданию полпредства, выстроились в длинный ряд, хвост которого достигал Бранденбургских ворот. Это был последний прием, когда в полпредстве побывали многие представители германской общественности.

Приход Гитлера к власти, его воинственные заявления, призывавшие к походу на Восток, вызывали неприятие у многих немцев, которые оказывали пассивное и активное сопротивление. Очень скоро нацистам потребовались лагеря и тюрьмы. С тревогой наблюдали в полпредстве за происходящими событиями, за зловещим заревом, полыхавшим в феврале 1933 г. над рейхстагом всего в каких-нибудь трехстах метрах от Унтер ден Линден. Началась истеричная антикоммунистическая кампания.

Одновременно с террористическими мерами в отношении немецких коммунистов и "агентов Коминтерна" был предпринят ряд актов против советских граждан и советских учреждений. Особенно подвергались притеснениям советские граждане еврейской национальности. Ночью отряд штурмовиков ворвался в квартиру председателя германо-российского акционерного общества по торговле нефтяными продуктами "Дероп" Енко. Обыску подвергся сотрудник журнала "Культура и техника" Третлер. Налетчики разграбили советский клуб в Гамбурге, а группа "наци" в форме СС ворвалась даже в здание советской школы в Берлине.

В этой обстановке Хинчук стремился создать спокойную обстановку в доме на Унтер ден Линден, борясь с любыми проявлениями нервозности среди сотрудников. В ответ на соответствующие протесты, сделанные сначала советником полпредства СС. Алексан-

---

⁴² Дух Рапалло. Советско-германские отношения. 1925 - 1933. Екатеринбург-Москва, 1977, с. 217.

⁴³ ДВП СССР, т. 14. М.,1968, с. 16, 31.

⁴⁴ Там же, с. 73.

⁴⁵ Там же, с. 246.

⁴⁶ ДВП СССР, т. 15. М., 1969, с. 287.

стр. 113

---

дровским в МИД, а затем наркомом М. М. Литвиновым германскому послу Г. фон Дирксену в Москве, и дважды полпредом Хинчуком германскому министру К. Нейрату, Гитлер выступил 23 марта и 17 мая 1933 г. с "миролюбивыми" заявлениями, которые оказались лишь политическим маневром⁴⁷ .

Несмотря на антисоветскую кампанию в печати, рейхстаг все же ратифицировал 4 апреля 1933 г. советско-германский протокол, подписанный еще в июне 1931 г., о продлении действия Берлинского договора о ненападении и нейтралитете 1926 г. Хотя упомянутый договор был продлен фактически на неопределенное время, общая атмосфера советско-германских отношений продолжала ухудшаться, что очень быстро сказалось на экономических связях.

В письме Крестинскому еще 23 декабря 1932 г. Хинчук писал, что советская сторона вынуждена идти на сокращение заказов в Германии. "Вы уже знаете из наших документов о том, что в 1932 году мы фактически ввезли золота и девиз на 300 млн. марок, в то время как весь золотой запас Рейхсбанка сейчас 550 млн. марок"⁴⁸ .

Таким образом, изменившийся характер политических отношений привел к свертыванию экономических, военных и культурных связей. Закончился рапалльский период в советско-германских отношениях.

ПОЛПРЕДСТВО В ГОДЫ ФАШИСТСКОГО РЕЙХА

С установлением гитлеровского режима деятельность полпредства резко сократилась. Прежде всего, уменьшилось количество поездок деловых людей, деятелей искусства, науки, журналистов. Официальные лица германского МИД и других учреждений стали избегать контактов с советскими дипломатами. Резко снизилось число визитов в полпредство. Только посол США У. Додд довольно часто бывал в советском доме на Унтер ден Линден⁴⁹ .

Назначение в сентябре 1934 г. опытного дипломата Я. З. Сурица полпредом в Берлине мало что изменило в советско-германских отношениях. В этих условиях И. В. Сталин предпринял попытку в обход полпредства установить личные деловые контакты с руководителями германского рейха через своего представителя Д. В. Канделаки, выступавшего в роли торгпреда. Но переговоры его с Я. Шахтом успеха не имели⁵⁰ . Началась переориентация советской внешней политики на Францию и активизация борьбы за коллективную безопасность в Европе, активным поборником которой выступил М. М. Литвинов. Заключение Советским Союзом в 1935 г. договоров о взаимопомощи с Францией и Чехословакией, имевших целью противодействие гитлеровской агрессии, еще более привело к охлаждению советско-германских отношений. Летом 1937 г. Суриц был переведен полпредом во Францию.

Сменивший его на посту полпреда в Берлине К. К. Юренев имел богатый опыт дипломатической работы, побывав до этого полпредом в Австрии и Италии, Иране и Японии. Он был полон оптимизма относительно возможности улучшения отношений с "третьим рейхом".

В первой же беседе 7 июля с министром иностранных дел Константином фон Нейратом Юренев на замечание министра о необходимости терпения, так как "отношения между нашими странами могут неожиданно улучшиться", заявил, что он является "искренним сторонником их улучшения", но что для этого "необходимы надлежащие предпосылки политического порядка"⁵¹ . О желательности нормализации отношений высказался и Гитлер при вручении Юреневым верительных грамот. С приездом нового полпреда атмосфера в советско-германских отношениях несколько потеплела. Произошло

---

⁴⁷ ДВП СССР, т. 16. М., 1970, с. 133 - 134, 214 - 215, 221 - 223, 149 - 150, 813.

⁴⁸ ДВПСССР, т. 15, с. 818.

⁴⁹ Абрасимов П. Указ. соч., с. 60.

⁵⁰ Абрамов Н. А. Особая миссия Канделаки. - Вопросы истории, 1991, N 4, 5.

⁵¹ ДВП СССР, т. 20. М., 1976, с. 364.

стр. 114

---

некоторое смягчение антисоветского тона в германской печати. Однако через четыре месяца, сразу же после проведения традиционного ноябрьского приема в честь 30-летия советской власти, Юренев был отозван в Москву. Его постигла участь многих советских дипломатов того периода: он был репрессирован.

Временным поверенным в делах остался Г. А. Астахов, которому пришлось возглавлять полпредство в течение многих месяцев.

Громкие судебные процессы над политическими деятелями в СССР, обвиняемыми в шпионаже, и внутриполитические акты, затрагивавшие германские интересы (аресты советских служащих в германских учреждениях, задержка виз, закрытие германских консульств), накладывали свой негативный отпечаток на и без того враждебный тон германской печати. В январе 1938 г. Астахов обратил внимание заведующего печати МИД Германии Г. Ашмана на оскорбительные выпады прессы "против официальных лиц СССР". Последний обещал, что "постарается сделать все возможное, чтобы положение улучшить"⁵² . Но все продолжалось по-прежнему. Правда, еще удавалось продлевать ежегодные торговые соглашения.

В 1938 г. Гитлер предпринял первые акты агрессии, захватив мирным путем Австрию и добившись в Мюнхене согласия западных держав на расчленение Чехословакии. В германской печати и в печати других западных держав осенью 1938 г. была поднята шумиха о предстоящем походе Гитлера на Восток. Под влиянием пропагандистской истерии кучки хулиганов совершали различные антисоветские акции: нападение на здание торгпредства в Вене, наклейка оскорбительных газетных вырезок на здание полпредства в Берлине и т.д. Астахов всякий раз безуспешно протестовал.

6 июля 1938 г. вновь назначенный полпред А. Ф. Мерекалов вместе с Астаховым посетил нового германского министра Й. Риббентропа и статс-секретаря МИД Э. Вайцзеккера. Поднятые германской стороной вопросы о расширении экономических связей не получили детального обсуждения.

Мерекалов не был профессиональным дипломатом, и его мало интересовала эта работа. Вручив верительные грамоты, он уехал. Москва, видимо, не надеялась на улучшение отношений с Германией.

Астахов опять остался возглавлять полпредство, которое фактически было изолировано. В личном письме Литвинову от 12 декабря 1938 г. он высказал желание вернуться в Москву, так как его работа в Берлине "малопроизводительна"⁵³ .

Он не предполагал, что именно на рождество 1938 г. Гитлер принял решение о западном направлении дальнейшей германской экспансии.

Возвратившийся на свой пост в Берлин Мерекалов стал невольным участником сенсации. На новогоднем приеме в честь дипкорпуса 12 января 1939 г. к нему подошел Гитлер и беседовал с ним несколько минут. Беседа носила протокольный характер, так как полпред почти не знал немецкого языка, но она породила немало домыслов. К тому же, многие дипломаты отметили, что Гитлер в своей речи в рейхстаге 30 января "не допускал никаких прямых выпадов против СССР"⁵⁴ .

В Москве и Берлине заняли выжидательную позицию. Для обеих сторон предстоявшая смена курса была связана с политическими и идеологическими потерями. К тому же, в Москве возникли политические разногласия и сложности в личных отношениях между главой правительства В. М. Молотовым и наркомом иностранных дел М. М. Литвиновым. Сталин решил спор в пользу Молотова, который 3 мая 1939 г. был назначен наркомом иностранных дел. Зарубежные наблюдатели отметили, что удалением наркома еврейской национальности Сталин сделал жест в сторону Гитлера. Сразу же после

---

⁵² ДВП СССР, т. 21. М., 1977, с. 734.

⁵³ Соколов В. В. Трагическая судьба дипломата Г. А. Астахова. - Новая и новейшая история, 1977, N 1, с. 175.

⁵⁴ ДВП СССР, 1939, т. 22, кн. 1. М., 1992, с. 39, 92.

стр. 115

---

назначения нового наркома Мерекалов выехал в Москву и больше в Берлин не возвращался.

Астахов вновь остался временным поверенным в делах. Положение его в полпредстве оказалось сложным: приехали новые сотрудники, принятые в наркоминдел по "партийному набору", часто не знавшие немецкого языка, но относившиеся с недоверием к "старым" работникам. Он старался не обращать на это внимание, поскольку работы значительно прибавилось в связи с проводившимися немецкой стороной зондажами по нормализации германо-советских отношений. Не получая никаких указаний из Москвы, он продолжал встречаться с германскими и иностранными дипломатами и регулярно информировал об этом НКИД.

После беседы 2 августа с Риббентропом, который заявил, что нет противоречий между двумя странами от Черного до Балтийского моря, Астахов получил 11 августа телеграмму от Молотова, в которой говорилось: "Вести переговоры по этим вопросам предпочитаем в Москве"⁵⁵ .

23 августа 1939 г. в ходе визита Риббентропа в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении и секретный протокол о разграничении сфер обоюдных интересов между Советским Союзом и Германией⁵⁶ .

В тот же день Астахов возвратился в Москву. Вечером после подписания договора германский министр высказал Сталину пожелание Гитлера о скорейшем назначении советского посла в Берлине. Через неделю, 1 сентября, был назначен новый полпред А. А. Шкварцев, не имевший дипломатического опыта и никогда не работавший за границей. Это скоропалительное решение оказалось неудачным.

Перед отъездом нового полпреда в Берлин его принял Сталин. Вместе с Шкварцевым на приеме был назначенный первым секретарем полпредства В. Н. Павлов, переводивший Сталину во время визита Риббентропа. В состоявшейся беседе Сталин особенно предупредил дипломатов об исключении любых контактов с представителями запрещенной компартии, ссылаясь на то, что полпредство не вмешивается во внутренние дела Германии.

В условиях уже начавшегося германо-польского конфликта, а тем самым и второй мировой войны, Шкварцев вылетел в Германию через Стокгольм. Там он нанес визит советскому полпреду А. М. Коллонтай, а затем на немецком самолете прибыл в Берлин. На аэродроме его встретили представители МИД Германии и сотрудники полпредства. Был выстроен почетный караул, играл духовой оркестр⁵⁷ .

Уже на следующий день, 3 сентября, Шкварцев вручил верительные грамоты Гитлеру, что подчеркивало особо дружественный характер отношений между двумя странами. Однако новый полпред не смог использовать благоприятную ситуацию для установления доверительных контактов с германским руководством.

В этих условиях руководство наркоминдела вынуждено было брать на себя решения в том числе мелких вопросов, не в полной мере доверяя полпредству. Основания для этого были. Наркоминделу приходилось в результате сталинских чисток направлять за границу мало, а то и вовсе неподготовленных для этой работы людей. Изменился состав сотрудников и в полпредстве в Берлине. Прибыл новый советник А. З. Кобулов, один из подручных Л. П. Берия. Но были и грамотные люди. Так вместе с полпредом прилетел в Берлин первый секретарь В. Н. Павлов, который часто использовался в качестве переводчика на высшем уровне. Наряду с ним в полпредстве появились способные сотрудники, ставшие видными дипломатами: первые секретари Н. В. Иванов, пресс-атташе А. А. Смирнов, В. М. Бережков (Богданов), а несколько позже и новый советник полпредства В. С. Семенов. С их приходом начало формироваться новое поколение отечественных германистов.

---

⁵⁵ Год кризиса. 1938 - 1939. Документы и материалы, т. 2. М., 1990, с. 184.

⁵⁶ ДВП СССР, 1939 год, т. 22, кн. 1, с. 630 - 632.

⁵⁷ "Автобиографические заметки" В. Н. Павлова. - Новая и новейшая история, 2000, N 4.

стр. 116

---

Молодые дипломаты своей любознательностью и энергией стремились возместить недостающий дипломатический опыт и пробелы в образовании. Этому способствовали быстро меняющиеся события на международной арене.

Активизация советско-германских отношений после заключения советско-германского договора о ненападении, проявившаяся, прежде всего, в расширении торгово-экономических связей, увеличении обмена специалистами и информацией, создала новую атмосферу для работы полпредства в Берлине. Расширялись контакты между людьми.

В декабре 1939 г. комиссия, составленная из сотрудников полпредства, провела по запросу из Москвы проверку зданий и сооружений полпредства. К этому времени номер дома полпредства изменился и стал: Унтер ден Линден, 63. Наряду с общими данными о площади зданий - 3144,4 кв.м, площадь двора - 1 131,8 кв.м. и т.д. в заключении, сделанном комиссией, отмечалось, что главный корпус здания требовал капитального ремонта, а задний корпус здания "для жилья совершенно не пригоден". Однако в условиях надвигавшейся войны вопрос о ремонтных работах в зданиях полпредства в Москве не рассматривался.

Обстановка в Европе продолжала накаляться. Захват Гитлером Дании и Норвегии в апреле 1940 г. прекратил состояние "странной войны", когда со стороны англо-французских войск не велось каких-либо активных действий, а затем быстрый разгром Франции весной и летом 1940 г. коренным образом изменил соотношение сил в Европе. Не сбылись расчеты Сталина на затяжной характер войны на западном фронте, которая позволила бы ему реорганизовать и перевооружить Красную Армию, пострадавшую от необоснованных репрессий. Он понимал, что Гитлер не успокоится на достигнутом и вернется к своей прежней идее об экспансии на Востоке. Об этом свидетельствовала активизация военной деятельности Германии на Севере, прежде всего в Финляндии, и на Балканах - в Болгарии, Румынии и Турции. Такое развитие событий представляло серьезную угрозу безопасности СССР.

С целью прощупать ближайшие планы Гитлера с ответным визитом на два визита Риббентропа в Москву отправился специальным поездом в Берлин глава советского правительства и нарком иностранных дел В. М. Молотов. Внешне ему был организован великолепный прием. На Силезском вокзале его встречал Риббентроп. Был выстроен почетный караул. Однако беседы с Гитлером и Риббентропом 12 ноября носили жесткий характер. Германское правительство предложило СССР присоединяться к Тройственному пакту, подписанному 27 сентября 1940 г. Германией, Италией и Японией о "размежевании их интересов". Гитлер сделал Молотову "заманчивое" предложение, чтобы СССР расширил свою территорию в южном направлении и приобрел выход к Персидскому заливу и Индийскому океану. Одновременно он даже обещал изменить режим черноморских проливов в интересах СССР путем пересмотра конвенции в Монтрё. Глава советской делегации не проявил особого восторга в отношении сделанного предложения, хотя обещал подумать над ним. Он продолжал настойчиво интересоваться целями присутствия немецких войск в Финляндии и Румынии, вызывая растущее раздражение собеседников⁵⁸ .

Активным, хотя и незримым участником берлинских переговоров был Сталин, которому Молотов ежедневно докладывал о ходе переговоров и получал соответствующие указания.

Телеграмма Молотова полпреду в Лондоне И. М. Майскому от 17 ноября 1940 г. об итогах переговоров свидетельствует о том, что Гитлеру не удалось ввести в заблуждение своего партнера. Нарком писал:

"5. Как выяснилось из бесед, немцы хотят прибрать к рукам Турцию под видом гарантий ее безопасности на манер Румынии, а нам хотят смазать губы обещанием пересмотра конвенции в Монтрё в нашу пользу...

---

⁵⁸ ДВП СССР, т. 23, кн. 2, ч. 1 - 2. М., 1998, ч. 1, с. 36 - 47, 63 - 78.

стр. 117

---

6. Немцы и японцы, как видно, очень хотели бы толкнуть нас в сторону Персидского залива и Индии. Мы отклонили обсуждение этого вопроса, так как считаем такие советы со стороны Германии неуместными"⁵⁹ .

Тем не менее, по приезде в Москву нарком вручил 25 ноября германскому послу Ф. Шуленбургу ноту, в которой выражалось формальное согласие советского правительства на присоединение к Тройственному пакту, но оно оговаривалось рядом неприемлемых для Германии условий. Германское правительство оставило советскую ноту без ответа.

Во время визита Молотова в Берлин в полпредстве был дан 13 ноября обед в честь Риббентропа и его свиты, на котором присутствовали около 200 человек. Однако торжественность приема была омрачена из-за налета английской авиации, и гостям пришлось спуститься в подвал.

Поездка в Берлин убедила Молотова в необходимости срочной замены полпреда. 26 ноября 1940 г. новым полпредом СССР в Германии был назначен В. Г. Деканозов, пришедший в НКИД в 1939 г. на должность заместителя наркома иностранных дел из руководящих органов НКВД.

Воздушные налеты на Берлин побудили руководство полпредства с согласия наркома начать строительство специального бетонного бункера. Это бомбоубежище строила гитлеровская строительная "организация Тодта", объединявшая инженерные войска вермахта и солдат, выполнявших трудовую повинность. Строительство было завершено буквально за несколько дней до начала Великой Отечественной войны.

Переговоры Молотова в Берлине показали Гитлеру и его сподвижникам, что СССР проводит политику не только обеспечения своей безопасности, но и ограничения сферы германской агрессии на Балканах. Это противоречило гитлеровским планам и вызвало соответствующее раздражение ввиду неуступчивости Москвы.

Месяц спустя после визита Молотова 18 декабря 1940 г. Гитлер подписал пресловутый план "Барбаросса", план нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Это было, по его словам, самое трудное решение в его жизни.

На другой день, 19 декабря, Деканозов вручил верительные грамоты. Немцы, конечно, знали о прошлой деятельности полпреда. Прошло буквально два месяца, и отношение к полпредству резко изменилось. С 20 февраля 1941 г. началась открытая слежка за всеми сотрудниками полпредства. Поползли слухи о предстоящей войне. Сотрудники полпредства, торгпредства и консульских учреждений докладывали полпреду о перемещении германских войск и военной техники к границам СССР⁶⁰ . Однако информация о предстоявшем нападении гитлеровской Германии на СССР негативно воспринималась советским руководством. Даже личные предостережения германского посла в Москве Шуленбурга, высказанные в начале мая 1941 г. полпреду Деканозову, находившемуся в Москве, о необходимости принятия срочных мер для устранения недоверия между двумя странами⁶¹ , хотя и были доведены до сведения Сталина, но практических последствий не имели.

9 мая 1941 г. в СССР были установлены дипломатические ранги послов и посланников. Тем самым полпредство в Берлине стало посольством, а Деканозов - чрезвычайным и полномочным послом.

В середине июня 1941 г. советское правительство попыталось дипломатическими средствами избежать нападения Германии на Советский Союз. В советской печати 14 июня было опубликовано сообщение ТАСС, опровергавшее "слухи" о подготавливаемом нападении Германии на СССР. Текст этого сообщения был накануне передан германскому послу с тем, чтобы и германская сторона сделала подобное же заявление. Но реакции Берлина не последовало.

---

⁵⁹ Там же, с. 92.

⁶⁰ Соколов В. В. Новые данные о подготовке германского вторжения в СССР в 1941 году. - Новая и новейшая история, 2000, N 1.

⁶¹ Сиполс В. Тайны дипломатические. М., 1997, с. 402.

стр. 118

---

Вечером 21 июня Молотов, передав германскому послу Шуленбургу ноту по поводу многочисленных нарушений советской границы германскими самолетами, попытался выяснить, "в чем заключается недовольство Германии в отношении СССР"⁶² . Аналогичное указание было дано Деканозову встретиться с Риббентропом и прояснить все эти вопросы. Но было уже поздно. Никто из руководящих работников германского МИД не принимал советского посла. Деканозов был принят Риббентропом лишь рано утром 22 июня, чтобы услышать, что германские войска перешли границу СССР.

ВОЙНА. ЭВАКУАЦИЯ СОВЕТСКИХ ДИПЛОМАТОВ

Заявив протест против неспровоцированного нападения на СССР, посол и сопровождавший его в качестве переводчика Бережков вышли из здания министерства на Вильгельмштрассе и под жужжание кинокамер и щелчков затворов фотоаппаратов прошли к черному лимузину, предоставленному протокольным отделом МИД. Подъехав к зданию посольства, они увидели, что вместо одного полицейского, обычно стоявшего у ворот, выстроилась цепочка солдат в эсэсовской форме. Скоро выяснилось также, что телефонная связь посольства с внешним миром прервана. Несколько позже удалось купить первые издания газет, в которых сообщалось о сводках германского военного командования. Сомнений не было: началась война.

Посол дал указание об уничтожении секретной документации и шифров. Консульские работники уточняли списки советских граждан, находившихся как в самой Германии, так и на территории стран, оккупированных гитлеровскими войсками. Им удалось установить, что всего на оккупированных территориях насчитывалось 1078 командированных граждан и членов их семей. Немцев на территории СССР находилось в несколько раз меньше, так как германское правительство заранее откомандировало большинство своих граждан. Больше всего советских граждан было в Берлине, где только в составе посольства насчитывалось 68 человек, включая 12 дипломатов, не считая членов их семей. Но наряду с посольством существовали аппараты военного и военно-морского атташе при посольстве, торгпредства, насчитывавшего 110 человек, корреспондентского пункта ТАСС, сотрудников консульств в Вене, Праге, Париже, а также на территории самой Германии (Гамбург, Кенигсберг и др.). Кроме того, значительную прослойку советских граждан (355 чел.) составляли временные командированные из числа инженеров-приемщиков оборудования и членов их семей. Всех их германские власти арестовывали, собирали вместе и отправляли в Берлин, где их бросили в тюрьмы и лагеря: мужчин - в лагерь в Панкове, а женщин с детьми - в концентрационный лагерь Гроссцитен, под Берлином. Условия пребывания там были очень тяжелые.

Агенты гестапо группами по 10 - 12 человек громили советские учреждения в Берлине и в других городах, избивали сотрудников, грабили имущество и их личные вещи. Исключение составляло здание посольства. Но даже дипломатические сотрудники, оказавшиеся вне здания посольства, будущие послы, а тогда атташе И. М. Лавров, Г. И. Фомин, заместитель торгпреда Л. И. Зорин и др., подверглись аресту. Они были перевезены на полицейских машинах в тюрьму на Александр-платц. Заместитель заведующего отделением ТАСС, будущий посол И. Ф. Филиппов, сотрудник торгпредства Н. П. Логачев, шофер аппарата военного атташе А. Н. Баранов и другие были подвергнуты жестокому избиению и брошены в лагерь в Панкове. Все они оказались в заточении до 2 июля, когда был решен вопрос об эвакуации всех сотрудников. Были конфискованы все советские суда, оказавшиеся в германских портах, а моряки - интернированы.

Гитлеровские власти поставили вопрос об обмене равного количества советских сотрудников на немецких дипломатов, оставшихся в СССР. Получив отказ, они всячески пытались усложнить жизнь сотрудников посольства и других учреждений, нашедших убежище в здании посольства. Квартиры, служебные кабинеты, залы и даже двор по-

---

⁶² ДВП СССР, т. 23, кн. 2, ч. 2, с. 751 - 753.

стр. 119

---

сольства были заняты членами семей с детьми, узлами и чемоданами, лишенными каких-либо удобств. К тому же сотрудников посольства лишали возможности закупать продукты в ближайших берлинских магазинах. Только после настойчивых требований посла германские власти разрешили одному из владельцев магазинов в своем автофургоне привозить в посольство продукты. Жены сотрудников посольства организовали поварскую бригаду, которая под руководством профессионального повара посла готовила завтраки, обеды и ужины для всех, кто оказался на территории посольства.

Отсутствие каких-либо сведений из Москвы, полная неопределенность положения угнетала сотрудников. Германский МИД восстановил телефонную связь только в одном направлении, когда немцам надо было связаться с посольством. В качестве сотрудника для связи с немцами был выделен Бережков (тогда Богданов). Скоро в посольстве стало известно из сообщений английского радио, что интересы Советского Союза в Германии будет представлять Швеция, а Германии в СССР - Болгария. Глава шведской миссии установил первый контакт с советским посольством. У сотрудников появилась уверенность, что о них знают и помнят в Москве.

29 июня 1941 г. шведская миссия в Москве сообщила в наркоминдел о германском предложении эвакуировать советский персонал из Германии. В первую группу должны были войти дипломатический состав посольства и торгпредства, включая технический персонал (машинистки и др.), и журналисты. С ними вместе эвакуировались члены их семей. Предполагалось, что эта группа прибудет 4 июля на болгаро-турецкую границу в г. Свиленград, где предполагалось провести обмен. Вторая группа, в которую должны были войти остальные, недипломатические сотрудники торгпредства, служащие банков, Интуриста и др., должна была прибыть в Свиленград 10 июля. В третью группу включались советские дипломатические и другие сотрудники посольств и консульских учреждений, а также частные лица из государств-союзников Германии, объявивших войну Советскому Союзу - Румыния, Венгрия, Италия, Финляндия⁶³ .

Советская сторона, зная коварство гитлеровцев, не согласилась на репатриацию в две группы и предложила всех сотрудников вместе с дипломатами эвакуировать в один день. Немцы согласились. Но это означало также, что условия эвакуации для советских граждан резко ухудшились, так как немцы не захотели увеличить количество вагонов и создать мало-мальски нормальные условия для транспортировки людей.

2 июля 1941 г. интернированная советская колония была доставлена гестаповцами на вокзал. Дипломатов и других сотрудников посольства разместили в комфортабельных спальных вагонах с мягкими двухместными купе. Они даже в первое время могли использовать продукты, взятые с собой из кладовых посольства, пока гитлеровцы, охранявшие поезда, не разграбили их. Хуже было с сотрудниками торгпредства и других учреждений, которые находились в концлагерях. Их 22 июня вытаскивали прямо из постелей, не разрешив брать ничего с собой. Поэтому полуодетыми, иногда в пижамах, их размещали по вагонам, в которых имелись только сидячие места. Теснота, страшная скученность. Один мог прилечь только тогда, когда остальные трое, располагавшиеся на той же скамейке, стояли. Питание было крайне скудное: бульон, изготовленный на продуктах-заменителях, хлеб и повидло из суррогатов. По вечерам и ночью в вагонах из-за отсутствия теплой одежды было очень холодно.

Маршрут составов с интернированными советскими гражданами проходил через Прагу, Вену, Белград, Софию. Как правило, составы загоняли в тупик на какой-либо станции, где, в окружении охраны, делалась остановка. Выходить из вагонов не разрешалось. Только на территории Югославии и Болгарии стало возможным выходить на 15 мин. В г. Ниш (Югославия) второй состав из сотрудников торгпредства разместили на ночлег в тюрьме, где они были вынуждены спать на нарах и тюфяках из соломы, имея 115 одеял на 700 человек.

Там же, в г. Ниш Деканозову 7 июля была предоставлена возможность поговорить по телефону с посланником СССР в Софии А. А. Лаврищевым, чтобы известить через последнего Москву о том, что все советские граждане собраны полностью и возвраща-

---

⁶³ АВП РФ, ф. 140, оп. 25, п. 33, д. 4, л. 134 - 135.

стр. 120

---

ются на родину. Такую же возможность получили и немцы, возвращавшиеся из СССР, переговорив со своим консулом в Эрзеруме⁶⁴ .

Немцы между тем пытались строить всякого рода проволочки. Они предложили организовать обмен не на болгаро-турецкой границе, как было оговорено со шведскими посредниками, а на югославо-болгарской границе. Советские дипломаты отвергли этот план, так как оккупированная Югославия не могла рассматриваться как нейтральная территория. После некоторой задержки, во время которой состав с дипломатами был вынужден возвратиться из Болгарии вновь в г. Ниш, немцы согласились на первоначальный план.

Составы с интернированными советскими гражданами наконец-то прибыли в болгарский пограничный город Свиленград, где простояли еще два дня, так как турецкие власти заявили, что они не могут пропускать больше 300 человек в день. Советская сторона предложила произвести обмен в течение 3-х дней, т.е. 11 - 13 июля. Так и поступили⁶⁵ .

Одновременно происходила передача немецких дипломатов в г. Ленинакане на советско-турецкой границе. 13 июля 1941 г. все советские граждане оказались в нейтральной Турции, из которой через несколько дней они отправились на Родину.

По завершении эвакуации сотрудников, правительство СССР в ноте от 15 июля поставило перед правительством Швеции вопрос о принятии мер по охране имущества СССР в Германии и других союзных с ней странах. В приложении к ноте указывались не только здания непосредственно посольства, но и дома, занимавшиеся торгпредством, консульскими и другими советскими учреждениями⁶⁶ . Отмечалось также, что посольство располагало 7 автомашинами (3 автомобиля "ЗИС-101", 2 - "М-1", 1 - "Кадилак", 1 - "Опель-Олимпия"). 16 сентября 1941 г. НКИД СССР повторил просьбу в адрес шведской миссии.

Однако 21 августа 1941 г. посланник СССР в Швеции А. М. Коллонтай передала информацию шведского МИД о захвате немецкими властями всего имущества СССР в Германии и в оккупированных ею странах⁶⁷ . Шведы заявили в связи с этим протест, который остался без ответа. Согласно этой информации, немцы заняли помещения посольства для своих нужд. Позже выяснилось, что там было размещено германское министерство по делам оккупированных восточных областей, возглавляемое фашистским идеологом А. Розенбергом.

В период войны здание посольства было сильно разрушено и восстановлению не подлежало.

После окончания войны потребовалось строительство нового здания посольства. Но этот вопрос возник, когда было создано дипломатическое представительство при законно существующем правительстве.

7 октября 1949 г. на территории Восточной Германии, оккупированной советскими войсками, была провозглашена Германская Демократическая Республика. Советское правительство признало созданное правительство и 15 октября приняло решение об обмене с ним дипломатическими миссиями, назначив главой дипломатической миссии профессионального дипломата Г. М. Пушкина. Первоначально советская дипломатическая миссия в Берлине временно располагалась в городском районе Панкове, где раньше размещалась школа. Но уже в том же году началось строительство нового здания на Унтер ден Линден.

8 1951 г. строительство здания было завершено по проекту архитектора А. Я. Стрижевского. Оно было втрое больше довоенного. В нем были предусмотрены хорошо оформленные представительские залы (гербовый, зеркальный и др.). В ноябре 1952 г. там был проведен первый прием по случаю национального праздника.

Ныне, после объединения Германии, в нем осуществляет свою деятельность посольство Российской Федерации в Федеративной Республике Германия.

---

⁶⁴ Там же, л. 28.

⁶⁵ Там же, ф. 82, оп. 25, п. 89, д. 34, л. 7.

⁶⁶ Там же, ф. 140, оп. 25, п. 33, д. 2, л. 64 - 70.

⁶⁷ Там же, оп. 26, п. 125, д. 21, л. 1 - 2.