Вопрос об устойчивости номинативных моделей является актуальным в связи с решением достаточно широкого круга проблем современной русистики: способы и средства отражения в языке национального сознания, языковой картины личности, причины и пределы вариативности языковой системы, полное описание диалектных языковых подсистем и пр.

Полная версия публикации

В последние десятилетия в российской этнографии и лингвистике развивается научное направление, авторы которого всесторонне анализируют факты русского языка (прежде всего лексику и фразеологию) для углубленного изучения традиционной материальной культуры восточных славян [1]. Появлению этих работ предшествовала длительная история создания “лингвокультурологических” паремиологических сборников В.И. Даля, И.М. Снегирева, И.И. Иллюстрова, М.А. Рыбниковой и др., из которых особенно выделяется труд И.М. Снегирева “Русские в своих пословицах” (М., 1831-1834 гг.), показывающий связь образного содержания пословиц и поговорок с обычаями, поверьями, историей, фактами бытовой культуры русского народа.

Полная версия публикации

Если бы удалось зафиксировать с относительной полнотой активную и пассивную лексику и фразеологию русских крестьян, живущих далеко от столичных и крупных городов, можно было бы установить, что в речи этих людей используется не только значительная часть традиционной диалектной лексики и фразеологии, но и создаются новые лексические и фразеологические единицы. Количество таких возникающих значимых единиц незначительно, но, поскольку они возникают, правомерно поставить вопрос, почему они появляются и как долго они могут просуществовать в диалекте. "Диалектным словом, - по определению Ф.П. Филина, - является слово, имеющее локальное распространение и в то же время не входящее в состав литературного языка" [1].

Полная версия публикации

При изучении истории древнерусского литературного языка среди исследователей обнаружились принципиальные расхождения по вопросу о том, следует ли считать древнюю деловую письменность манифестацией литературного языка или же она находится за его пределами.
В последнее время за включение древнерусских деловых памятников в сферу литературного языка решительно высказался Ф.П. Филин. Он убедительно показал, что язык деловой литературы также является языком литературным, поскольку он был обработан, нормирован и выполнял важные государственные функции. В качестве примера Ф.П. Филин приводит так называемый "западнорусский" язык XIV-XVI вв., который в своей деловой разновидности был государственным языком литовской, молдавской и валашской держав [1].

Полная версия публикации

Эта работа преследует цель аргументированной идентификации древнерусского божества Ръглъ с ведийским Рудрой, богом дикой, необузданной и зловещей силы природы, в особенности - сокрушительной бури. Настоящее сближение носит характер исследовательской гипотезы, поскольку предлагаемая здесь идентификация влечет за собой несколько трудных моментов интерпретации. Во-первых, существование древнерусского божества остается под знаком вопроса; во-вторых, характер самого этого божества не подтверждается источниками; в-третьих, выведение данного теонима (др.-рус. Ръглъ) из праслав. *Rъdlъ (= др.-инд. Rudrah) нуждается в обосновании и обстоятельном комментарии; в-четвертых, соответствие, обнаруживаемое между др.-рус. Ръглъ и др.-инд. Rudrah нуждается в изучении для ответа на вопрос, имеем ли мы дело с заимствованием или с общим наследием.

Полная версия публикации

Вопрос об общем лексическом фонде и структуре разных славянских языков уже давно привлек к себе внимание филологов. В 1865 г. знаменитый лингвист А. Шлейхер прислал в Петербургскую академию наук написанную им статью "Всеславянский словарь". В этой статье он развивал мысль о необходимости "удобного и подручного списка соответствующих слов всех славянских наречий". Такой всеславянский словарь дал бы возможность судить о составе и объеме общеславянского лексического фонда и о словарных своеобразиях отдельных славянских языков. "Наш словарь, - писал А. Шлейхер, - не должен занять место отдельных словарей отдельных наречий. Однако ж, кажется, полезно привести эти слова отдельных наречий, в которых явится корень (или форма корня), находящийся в других (например, русск. простыть, коренная форма сты-, сколько я знаю, находится только в русском наречии). Таких слов немного" [1]. При этом имеется в виду отнюдь не этимологический словарь славянских языков, а сокровищница их живого лексического инвентаря. Вошли бы сюда и заимствованные слова, по крайней мере, те, которые вошли в общее употребление в нескольких славянских языках. По мнению А. Шлейхера, "с сочинения такой книги, можно сказать, началась бы новая эпоха славянской науки".

Полная версия публикации

1. Нижеследующие заметки носят характер предварительных тезисов и содержат некоторые общие соображения, подкрепляемые конкретными примерами, без претензий на полноту. Это, скорее, подходы к структуре соответствующей главы в более крупной работе по русской исторической лексикологии, чем сама структура. Разумеется, что-то из предлагаемого мной можно было бы использовать и при непосредственной работе над главой о праславянском наследии. И все же сейчас кажется важнее обратить особое внимание на трудности раскладки "по полочкам", порой превышающие саму надобность подобной раскладки. Поэтому уместно говорить о широте, о необходимости широкого (не узкопрофессионального) подхода. Меня поддерживает надежда, что только на этом пути можно обрести новизну и свежесть взгляда, которых иные скептики, похоже, уже не ждут от русской исторической лексикологии.

Полная версия публикации

Серия работ с таким названием печаталась в "Вопросах языкознания" 1982, 1984 и 1985 гг., а устный доклад был оглашен на IX Международном съезде славистов в Киеве в 1983 г. (правда, еще раньше, в 1981 г., я уже доложил свою концепцию на XIV Международном конгрессе ономастических наук в Мичиганском университете, Энн Арбор, и на секции культуры Древней Руси в Москве).

Полная версия публикации

Всем понятен смысл индоевропейской проблемы, центральной и труднейшей проблемы сравнительного языкознания, но сформулировать ее нелегко, и притом каждая эпоха вносит свое в эту формулировку. Образ индоевропейского генеалогического древа с единым стволом и отходящими от него ветвями, очевидно, устарел, хотя на практике служит и по сей день. Более адекватной кажется сумма этногенезов, или образ более или менее близких параллельных стволов, идущих от самой почвы, т.е. подобие куста, а не дерева; этот образ неплохо передает древнюю полидиалектность, но и он не вполне удовлетворителен, поскольку недостаточно выражает то, что придает индоевропейскому характер целого. Это целое не ограничивается корнями, но существует, существовало и в виде объединяющих слоев. Таким образом, мы должны изучать частные этногенезы славян, германцев, балтов, греков, армян, фракийцев, иллирийцев, индоиранцев, анатолийцев и других на индоевропейском фоне, а также эти объединяющие их слои.

Полная версия публикации

Настоящая работа посвящена проблеме лингвистического этногенеза славян - вопросу старому и неизменно актуальному. Тема судеб славянских индоевропейцев не может не быть широка и сложна, и она слишком велика для одного вынужденно краткого очерка, поэтому необходимо заранее отказаться от подробного и равномерного освещения, сообщив лишь некоторые наиболее, как мне представляется, интересные результаты и наблюдения, главным образом из новых этимологических исследований слов и имен собственных, перед которыми поставлена высшая цель - комбинации и реконструкции моментов внешней языковой и этнической истории.

Полная версия публикации