Русский язык отличается исключительным богатством инвентаря суффиксальных морфем. Многие грамматические (в широком смысле слова) значения могут быть выражены не одним, а двумя, тремя и более синонимичными или квазисинонимичными показателями. В связи с этим встает вопрос о правилах распределения, регулирующих употребление тех или иных суффиксов; вопрос этот представляет собой частный случай общей проблемы выявления закономерностей взаимной сочетаемости морфем в слове, находящейся в ведении такого раздела морфологии, как морфотактика.

В языках с развитым аффиксальным словоизменением и словообразованием, к числу которых, разумеется, относится и русский, количество морфотактических правил с необходимостью должно быть очень велико. Работа по их выявлению ведется едва ли не с самого начала изучения русской грамматики. На этом пути уже было получено немало замечательных результатов; в частности, ряд закономерностей прежде всего акцентного характера, регулирующих употребление как словообразовательных, так и словоизменительных суффиксов, был установлен Андреем Анатольевичем Зализняком в его работах "Русское именное словоизменение" [1] и "От праславянской акцентуации к русской" [2].

Тем не менее работа эта еще далеко не закончена, и мы рады были бы внести в нее свой посильный вклад. Считаем своим приятным долгом подчеркнуть, что большинство высказанных ниже утверждений о сочетаемости суффиксов с различными типами основ было бы практически невозможно ни обосновать, ни проверить, если бы не созданный А. А. Зализняком "Грамматический словарь русского языка" [3].

Речь идет об одном ограничении на употребление суффиксов, ранее как будто не привлекавшем внимания исследователей, - ограничении далеко не универсальном, но позволяющем дать единообразное объяснение целому ряду фактов, на первый взгляд, никак не связанных между собой. В наиболее общем виде это ограничение может быть сформулировано следующим образом: если суффиксальная морфема имеет в своем составе согласный C ₁ или группу согласных C ₁ C ₂ , то ее сочетаемость с основами, оканчивающимися на этот согласный (группу согласных), невозможна или затруднена (далее - Правило 1).

Иткин Илья Борисович - канд. филол. наук, научный сотрудник Института востоковедения РАН.

стр. 50

Примеры проявления Правила 1 многочисленны и охватывают различные группы словоформ.

Рассмотрим сначала словообразовательные суффиксы существительных.

Суффиксы -ость и -от(а). Основным средством образования отадъективных и отпричастных имен качества в русском языке выступает суффикс -ость (ср. глупость, неверность, осведомленность и т.д.). Следующим по распространенности является суффикс -от(а) (ср. высота, доброта, нищета и т.д.). Прочие суффиксы (-изн(а), -ин(а), -ств(о) и др.) маргинальны. Поскольку суффикс -ость обладает неограниченной продуктивностью и представлен в нескольких тысячах производных, создается впечатление, что никаких ограничений, кроме чисто лексических и, следовательно, нерегулярных, на его употребление нет. На самом деле это не так: суффикс -ость не сочетается с непроизводными основами с исходом на -ст (также -стр); при таких основах его замещают суффиксы -от(а) и - реже - -ин(а): густой - густота (и гущина), простой - простота, пустой - пустота, толстый - толщина (и редко толстота), частый - частота, чистый - чистота; быстрый - быстрота, острый - острота, пестрый - пестрота.

Сочетание суффикса -ость с производными - т.е. содержащими суффиксы -аст(ый) и -ист(ый) - основами с исходом на -ст возможно (ср. цветастость, мглистость, бархатистость и т.д.), но лишь в силу того, что все суффиксы, синонимичные -ость, к таким основам вообще не присоединяются. Кроме того, в качестве "языковой прихоти" возможным оказывается сочетание суффикса -ость с основой на -ств: черствый - черствость.

Затруднено также сочетание суффикса -ость с непроизводными основами на -с (ср. высокий - высота (и вышина), косой - редко косина, лысый - лысина); отметим также отсутствие абстрактных имен от босой, русый. Единственное исключение составляет неотадъективное трусость.

В свою очередь, суффикс -от(а) (не только в рассматриваемом, но и во всех других значениях: процессуальном, предметном, собирательном и др. - ср. такие примеры, как дремота, суета, кислота, беднота, пехота) не сочетается с основами на -Vm , а также на -д.

Среди всех деривационных значений, передаваемых в русском языке суффиксальным способом, едва ли не наибольшее разнообразие средств выражения наблюдается у процессуального и агентивного значений. Поэтому не случайно, что Правило 1 действует в отношении ряда процессуальных и агентивных суффиксов.

Суффикс -б(а). Процессуальный суффикс -б(а) (ср. борьба, дружба, похвальба и т.д.) не сочетается с основами на -б и на все прочие губные согласные.

Суффиксы -еж и -ежк(а). Процессуальные суффиксы -еж и -ежк(а) (ср. грабеж, дележ, кутеж; дележка, зубрежка и т.д.) не сочетаются с основами на -ж и вообще с основами на шипящие. Заметим, что суффикс -еж продуктивен в просторечии (ср. "Но не видать девахе этот свадебный гудеж..." (Высоцкий)), однако и в такого рода окказиональных дериватах данное ограничение соблюдается четко.

Суффиксы -арь и -ар. Агентивные суффиксы -арь (ср. бунтарь, лекарь, псарь и т.д.) и более редкий -ар (ср. дояр, маляр, овчар и т.д.) не сочетаются с основами на -р .

стр. 51

Суффикс -ач. Агентивный суффикс -ач (ср. ловкач, рвач, силач и т.д.) не сочетается с основами на -ч и вообще с основами на шипящие.

Суффикс -ун. Агентивный суффикс -ун (ср. болтун, врун, хохотун и т.д.) не сочетается с основами на -н и на -м.

Заслуживают внимания также некоторые суффиксы с уменьшительно-ласкательным и аугментативным значением.

Суффикс -оньк(а). Ласкательный суффикс -оньк(а) (ср. березонька, лисонька, ноченька; Любонька, Витенька, Сашенька) не сочетается с основами на -н. При сочетании с именами нарицательными его в той или иной мере заменяет суффикс -ушк(а): буренушка (ср. коровушка ~ коровонька, но *буренонька), нянюшка (ср. мамушка ~ мамонька ~ маменька, но *няненька), сторонушка и т.д.; при сочетании с именами собственными - суффикс -очка: Леночка, Ниночка, Ванечка, Санечка, Венечка и т.д. Особенно интересна последняя группа примеров: употребление тех или иных уменьшительных детских имен есть в значительной степени результат индивидуальных предпочтений говорящих; тем не менее формы типа *Ленонька, *Ваненька не используются практически никогда.

Суффикс -ин(а). Аугментативный суффикс -ин(а) (ср. голосина, идиотина, рыбина и т.д.), как кажется, тоже не сочетается или, по крайней мере, плохо сочетается с основами на -н. Среди общеупотребительных, "словарных" слов с этим суффиксом производных от основ на -н нет. Правда, ценность этого факта невелика: семантика суффикса -ин(а) такова, что он используется в основном в спонтанной речи. Однако результаты мысленного эксперимента позволяют сделать вывод, что окказионализмы типа ^?? болванина (ср. балбесина), ^?? урнина (ср. ямина), ^?? шпионина (ср. вражина) и т.п. выглядят неестественно, их образование явно затруднено.

Правило 1 играет определенную роль и при образовании прилагательных.

Суффиксы -ат(ый) и -аст(ый). В замечательной работе В. А. Плунгяна, посвященной, в частности, анализу русских отсубстантивных прилагательных с суффиксами -ав(ый), -ив(ый), -ляв(ый), -ат(ый), -овит(ый), -ист(ый), -чат(ый), -аст(ый), -оват(ый), было показано, что все эти суффиксы, кроме последнего, синонимичны и имеют значение "имеющий большое количество X" (суффикс -оват(ый), напротив, означает "имеющий небольшое количество X"). При этом, если мотивирующая лексема обозначает объект, в нормальном случае и так присущий определяемому существительному, причем в заранее известном количестве, прилагательное приобретает значение "имеющий X, выдающийся в отношении размера или функции" (ср. волос - волосатый, глаз - глазастый, голос - голосистый, рука - рукастый и т.д.); в противном случае прилагательное означает "имеющий большое / фиксированное количество X" (ср. зубец -зубчатый "имеющий много зубцов", лес - лесистый "имеющий много леса", шерсть - шерстистый "имеющий много шерсти"; борода - бородатый "имеющий бороду", крыло - крылатый "имеющий два крыла" и т.д.) [4. С. 43 - 47].

Касаясь далее вопроса об употреблении перечисленных суффиксов, В. А. Плунгян отметил, что суффикс -аст(ый) тяготеет к сочетанию с именами типа глаз, рука, суффикс -ат(ый) - к сочетанию с именами типа борода, крыло, а суффиксы -ист(ый) и -чат(ый) - к сочетанию с именами, семантика которых не предполагает ни их обязательного наличия у определяемого существительного, ни фиксированного количества (прочие суффиксы маргинальны); в то же

стр. 52

время, по мнению В. А. Плунгяна, "такое семантическое распределение имеет лишь характер тенденции" [4. С. 48].

Рассмотрим подробнее соотношение между прилагательными с суффиксами -аст(ый) и -ат(ый), образованными от названий частей тела.

Прилагательные со значением "имеющий выдающийся X" . Суффикс -аст(ый): зобастый, лобастый, губастый, (NB!) зубастый, гривастый "с большой гривой" [5. С. 130], головастый, бровастый, прост. задастый, мордастый, грудастый, глазастый, щекастый, рукастый, кадыкастый, языкастый "острый на язык", клыкастый "с большими клыками" [5. С. 247], горластый, прост. мосластый "с большими мослами", скуластый, голенастый, прост. (NB!) брюхастый "с большим животом". Суффикс -ат(ый): (?) пузатый, волосатый, носатый, (NB!) хвостатый "с большим хвостом".

Прилагательные со значением "имеющий X" . Суффикс -аст(ый): бельмастый, вихрастый. Суффикс -ат(ый): горбатый, (NB!) зубатый, чубатый, рогатый, бородатый, патлатый, хохлатый, крылатый, косматый, лохматый, пернатый (с нерегулярным -н-), усатый, (NB!) хвостатый "с хвостом", (NB!) брюхатая "беременная".

Как видно, речь идет не просто о тенденции - между прилагательными на -аст(ый) и прилагательными на -ат(ый) наблюдается распределение, очень близкое к дополнительному. Замечательно наличие своего рода "минимальных пар". Одну из них составляют прилагательные зубастый "с большими острыми зубами" и зубатый "имеющий зубы" (в составе термина зубатые киты). Другую - по крайней мере в некоторых идиолектах - образуют прилагательные брюхастый "толстый, с большим животом" и брюхатая "беременная" (т.е. "с брюхом", где "брюхо" понимается в специфическом значении "живот женщины, ожидающей ребенка"), ср. "Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом..." (А. С. Пушкин. "Капитанская дочка").

Конечно, наш список несколько идеализирует положение дел, поскольку многие приведенные прилагательные в просторечии имеют дублеты с конкурирующим суффиксом, ср. прост. рогастый, пузастый, носастый, хвостастый, мордатый, языкатый и некоторые другие. Однако практически все эти слова заметно менее употребительны, чем их "правильные" корреляты, и, что еще важнее, их употребительность, как кажется, не растет, а падает; таким образом, рассматриваемое распределение постепенно становится более строгим.

Таким образом, бесспорными исключениями выглядят, с одной стороны, вихрастый и редкое бельмастый, а с другой - волосатый, носатый и хвостатый "с большим хвостом". Если для первых двух слов мы не можем предложить никакого удовлетворительного объяснения, то "незаконное" -ат(ый) - явное следствие Правила 1: в пределах литературной нормы нет примеров сочетания суффикса -аст(ый) с основами на -с и -cm (как, впрочем, и суффикса -ат(ый) с основами на -Vm). Что касается слова пузатый, то, во-первых, поскольку согласный з - парный к с, допустимо предполагать, что присоединение суффикса -аст(ый) к основам на -з возможно (ср. глазастый), но затруднено, а во-вторых, не исключено, что в современном русском языке слово пузо само имеет значение "большой, толстый живот", ср. *впалое пузо. Если это так, то в прилагательном пузатый "имеющий пузо (большой живот)" суффикс -ат(ый) закономерен.

стр. 53

Суффиксы -н(ый) и -ов(ый). Правила распределения двух основных суффиксов, образующих прилагательные с общерелятивным значением, -н(ый) и -ов(ый), отличаются исключительной сложностью; полной их формулировки, насколько нам известно, к настоящему моменту не предложено. К числу факторов, благоприятствующих использованию суффикса -ов(ый), относятся, в частности, консонантный кластер в исходе основы (ср. гранитный, но гнейсовый, битумный, но асфальтовый, парный, но групповой и т.д.) и принадлежность исходного слова к семантической группе названий деревьев и кустарников (ср. дубовый, еловый, кленовый, липовый, сиреневый, яблоневый, черемуховый, грушевый и т.д.). Без учета производных, для которых можно предполагать воздействие одного из этих факторов (халвовый, червовый; ивовый, сливовый) или даже обоих сразу (айвовый, мальвовый), случаи присоединения суффикса -ов(ый) к основам на -в ограничиваются в буквальном смысле полутора примерами -правовой и узкоспециальным лавовый. От основ на все прочие согласные число "невынужденных" производных на -ов(ый) заметно больше; исключение составляет разве что согласный ф (трефовый, рифовый, туфовый), достаточно редкий в исходе русских основ и к тому же представляющий собой глухую пару к в.

Суффиксы -лив(ый) и -чив(ый). Правила распределения суффиксов -лив(ый) и -чив(ый), значение которых может быть приблизительно описано как "склонный к X", по своей сложности мало чем уступают правилам распределения суффиксов -н(ый) и -ов(ый). Основное ограничение, касающееся употребления суффикса -чив(ый), состоит в том, что он не может присоединяться к бесприставочным основам. В свою очередь, среди приставочных основ основы с исходом на губные выбирают суффикс -чив(ый) (ср. влюбчивый, неуживчивый, переимчивый, задумчивый, уступчивый и т.д.). Для всех прочих основ столь же четких закономерностей установить не удается; можно заметить, однако, что суффикс -чив(ый) не присоединяется к основам на -ч - ср. (оставим в стороне сложную проблему палатализации заднеязычных перед суффиксом -лив(ый) и ограничимся примерами на "настоящее" ч) незадачливый, удачливый, добычливый, а суффикс -лив(ый) - к (приставочным) основам на -л, ср. запальчивый, вспыльчивый. Среди дериватов от бесприставочных основ на -л имеется один пример нарушения Правила 1: гулять - гулливый; еще в одном случае стечение двух л избегается путем введения пустого морфа - так называемого "опорного -ов -" [2. С. 43 - 44]: шалить - шаловливый.

Суффикс -ин(ый). Суффикс -ин(ый), образующий прилагательные от существительных, обозначающих представителей животного мира (ср. ежиный, змеиный, совиный и т.д.), не сочетается с основами на -н. Для избежания производных на -н-ин(ый) используются различные модели, ср. окунь - окуневый, слон - слоновий и др. Особый интерес представляет прилагательное кабаний. Согласно общему правилу, суффикс -ий образует прилагательные только от названий животных, имеющих неподвижное ударение на последнем слоге основы (акцентная парадигма а; ср. корова - коровий, рысь - рысий, баран - бараний, дракон - драконий, обезьяна - обезьяний), тогда как слово кабан имеет в косвенных формах ударение на окончании (акцентная парадигма b). Названия животных, относящиеся к акцентной парадигме b, нормально принимают именно суффикс -ин(ый), ср. журавль - журавлиный, комар - комариный, клоп - клопиный и т.д., однако в случае со словом кабан морфотактическое правило оказывается сильнее акцентного [6].

стр. 54

Наконец, подобное же явление обнаруживается в глагольном словообразовании.

Суффикс -ова(ть). Глагольный суффикс -ова(ть) не присоединяется ни к основам на -Vв, ни даже к основам на -VCв, но только к основам на три и более согласных, последним из которых является в: ср. жертвовать, волхвовать, а также бесчисленные глаголы на -ствовать типа властвовать, содействовать, диссидентствовать и т.д. Причиной этого забавного ограничения представляется конкуренция в образовании отыменных глаголов между суффиксами -ова(ть) и -и(ть). От имен с основой на -Vв и -VCв глаголы на -и(ть) образуются свободно - ср. гневить, злословить, норовить, язвить, молвить, ветвиться и т.д., а от имен с основой на -ССв - лишь в единичных случаях (ср. умертвить, отождествить, осуществить и несколько других), поскольку из-за чередования в ~ вл' в ряде форм возникают громоздкие кластеры (умерщвлю, отождествлю и т.п.; формы же типа *диссидентствлю, как кажется, находятся за пределами произносительных возможностей носителей русского языка).

Все рассмотренные примеры относятся к сфере словообразования. Это неудивительно: синонимия суффиксов в русском языке характерна прежде всего именно для словообразования; тем не менее отдельные примеры интересующего нас типа имеются и в словоизменении. В первую очередь речь идет о двух парах показателей: окончаниях родительного падежа множественного числа существительных -ов и -ей и суффиксах страдательных причастий прошедшего времени -енн(ый) и -т(ый). Посмотрим, обнаруживает ли употребление этих показателей какую-либо связь с Правилом 1.

Окончания -ов и -ей. Хорошо известное распределение окончаний -ов и -ей в зависимости от качества последней согласной основы представляет собой пример морфотактической закономерности, не знающей ни единого исключения. Окончание -ов выступает после всех парных твердых согласных, ц и й, окончание -ей - после всех парных мягких согласных и шипящих ж, ш, ч, щ, ср. дубов, дураков, крокодилов, отцов, героев, но голубей, зрителей, ежей, камышей, ключей, товарищей и т.д.

Природа такого распределения непонятна. Объединение ц с твердыми согласными, а ж и ш - с мягкими в принципе можно было бы объяснить тем, что правила употребления окончаний -ов и -ей сложились в тот период, когда ц уже было твердым, а ж и ш - еще нет. Однако, по всей вероятности, такого момента в истории древнерусского языка вообще не было: по крайней мере, довольно многочисленные примеры перехода е в 'о перед ж и ш (ср. еж, молодежь, Алеша) на фоне их полного отсутствия перед ц (ср. молодец, хитрец, сердец) свидетельствуют скорее о том, что отвердение ж и ш предшествовало отвердению ц.

Еще более удивительной выглядит ситуация с й. Н. А. Еськова, подробно исследовавшая вопрос о соотношении между окончаниями -ов и -ей, а также каждого из них с нулевым окончанием, выдвинула гипотезу о том, что окончание -ов выступает после морфонологически твердых, а окончание -ей - после морфонологически мягких согласных. Такое решение нельзя не признать несколько экстравагантным; не случайно Н. А. Еськова специально подчеркивает, что й, "парадоксальным образом - являясь фонетически "воплощенной мягкостью" (он - мягкость, превращенная в отдельную, самостоятельную артикуляцию!), морфонологически оказывается твердым! Это обнаруживается, в частности, как раз в употреблении после основ на /j/ флексии -ов, а не -ей" [7. С. 172]. Увы,

стр. 55

оно имеет и более серьезный недостаток: никаких других морфонологических или морфотактических правил, предполагающих подобное разделение согласных, в русском языке, как кажется, нет; сама Н. А. Еськова, несмотря на оговорку "в частности", таких правил не приводит. А если так, возникает классическая ситуация порочного круга: "морфонологически твердые согласные" -те, после которых употребляется окончание -ов, а окончание -ов употребляется после морфонологически твердых согласных...

На наш взгляд, столь неожиданное поведение основ с исходом на -й вполне убедительно - причем как в синхронном, так и в диахроническом плане - объясняется Правилом 1: окончание -ей не присоединяется к основам с исходом на -й.

Причастные суффиксы -енн(ый) и -т(ый). Структура глагольных словоформ в русском языке принципиально отлична от структуры именных: между основой и флексиями у подавляющего большинства глаголов располагаются особые структурные элементы - тематические морфемы, задающие разбиение глаголов на словоизменительные классы, - ср. -а- в играть, -е- в молодеть, -и- в красить, -ну- в прыгнуть, -ова- в рисковать и т.д. Различия в спряжении глаголов определяются почти исключительно тем, какие именно тематические элементы и в каких комбинациях представлены в той или иной парадигме (ср. [8]). Правило распределения причастных суффиксов -енн(ый) и -т(ый) тоже ориентировано в первую очередь на различие глагольных классов: с помощью суффикса -т(ый) образуются причастия от глаголов на -нуть, а также от закрытого списка атематических глаголов, у которых перед окончанием инфинитива -ть стоит гласная (кроме а, не чередующейся с м или н ), ср. гнутый, повернутый, упомянутый, сжатый, надетый, выпитый, бритый, молотый, дутый, мытый, взятый, мятый, запертый, тертый и т.д., но данный, узнанный. Примеры присоединения суффикса -енн(ый) к основам на -н исчисляются десятками, ср. запятнанный, затуманенный, раненый, граненый, плененный, вспененный, исполненный, загнанный и т.д. Тем не менее и здесь обнаруживаются некоторые любопытные факты. Н. А. Еськова обратила внимание на аномалию в спряжении приставочных глаголов на -пеленать. Интересующие нас формы этих глаголов выглядят как запеленатый, распеленатый и т.д. или - с переосмыслением структуры основы - как запеленутый, распеленутый и т.д. [8. С. 53]. Н. А. Еськова ничего не говорит о причинах возникновения этой нерегулярности, однако ясно, что перед нами - еще один пример действия Правила 1. Это наблюдение позволяет задаться вопросом о том, является ли простой случайностью тот факт, что единственный продуктивный глагольный класс, образующий страдательные причастия прошедшего времени с помощью суффикса -т(ый), является одновременно единственным, где н входит в состав тематической морфемы и, соответственно, представлено в предшествующем слоге у всех глаголов данного класса.

Механизм функционирования Правила 1 не таит в себе ничего загадочного. Это не что иное, как диссимиляция, однако диссимиляция, реализующаяся не вполне стандартным способом: вместо изменения внешнего вида аффикса (как, например, в латыни, где суффикс относительных прилагательных -alls приобретает вид -aris после основ с исходом на -l , ср. autumnus "осень" - autumnalis "осенний", но populus "народ" -popularis "народный") либо происходит его замена на синонимичный аффикс, либо соответствующая форма вообще не образуется. Разумеется, правило такого типа не может быть общеобязательным. Можно указать две основные причины его нарушения. Во-первых, к нему индифферентны аффиксы-"монополисты", служащие единственным или практи-

стр. 56

чески единственным средством выражения соответствующего значения, ср., например, -енок "детеныш Х-а" (ср. олененок, пингвиненок, слоненок и т.д.; также цыганенок), -ин(а) "мясо Х-а" (ср. баранина, оленина, конина и т.д.; также солонина), -ам, -ами окончания дательного и творительного падежа множественного числа (ср. думам, думами, телеграммам, телеграммами, сомам, сомами и т.д.), -ах окончание предложного падежа множественного числа (ср. о рубахах, черепахах, скоморохах). Во-вторых, в иерархии морфотактических правил Правило 1 занимает сравнительно низкое место, так что во многих случаях появление противоречащих ему форм обусловлено стремлением соблюсти некую более важную закономерность. Так, прилагательные типа Ванин, Нинин, Аленин не заменяются на *Ванев, *Нинев, *Аленев, потому что притяжательный суффикс -ов присоединяется только к существительным II склонения; в таких формах, как львов, островов, обрывов, представлено окончание -ов, а не -ей, потому что в противном случае был бы нарушен незыблемый принцип "окончание -ей после мягкого согласного С '₁ - окончание -ов после парного ему твердого С '₁ , ; ср. также примеры выше - цветастость, мглистость и т.п. вместо *цветастота, *мглистота, так как суффикс -от(а) практически не присоединяется к производным прилагательным, гулливый вместо *гульчивый, так как суффикс -нив(ый) невозможен после бесприставочных основ, и т.д. Формы на -пеленатый ~ -пеленутый уникальны именно потому, что их появление представляет собой "прорыв" Правила 1 через такого рода иерархический запрет.

Ряд широко употребительных суффиксов, по-видимому, просто игнорирует существование Правила 1: таковы, в частности, -н(ый) (ср. блинный, конный, лимонный и т.д.), -ист(ый) (ср. лесистый, голосистый, ворсистый; костистый, шерстистый, кустистый и т.д.), -ян(ый) (ср. льняной, глиняный, полотняный), -тель (ср. читатель, мечтатель, святитель и т.д.) и др.

Такая ситуация достаточно обычна. Морфотактических правил, имеющих безысключительный характер, в русском языке совсем мало; значительно чаще речь идет о закономерностях, охватывающих лишь отдельные группы словоформ, о вполне реальных, но тем не менее допускающих определенное число отклонений тенденциях, об иерархиях, складывающихся на основе сложного, иногда довольно причудливого взаимодействия различных факторов. Правило, предложенное в настоящей работе, как кажется, вполне вписывается в эту картину и служит ее необходимым дополнением.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Зализняк А. А. Русское именное словоизменение. М., 1967.

2. Зализняк А. А. От праславянской акцентуации к русской. М., 1985.

3. Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. М., 1977.

4. Плунгян В. А. I. Коммуникативная информация и порядок слов. II. Пресуппозиции в словообразовании прилагательных // Предварительные публикации проблемной группы по экспериментальной и прикладной лингвистике Института русского языка АН СССР. М., 1983. Вып. 149.

5. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988.

6. Иткин И. Б. Рыбий жир или Соколиный Глаз? (Об одном акцентно-обусловленном распределении в русском словообразовании) // Studia linguarum. M., 1997.

7. Еськова Н. А. О морфологических и морфонологических соотношениях между флексиями родительного падежа множественного числа существительных в современном русском языке // Фонетика. Фонология. Грамматика (К семидесятилетию А. А. Реформатского). М., 1971.

8. Еськова Н. А. К интерпретации некоторых фактов русской глагольной морфологии // Вопросы языкознания. 1989. N 5.