Способы выражения категории посессивности, а также ее семантика довольно хорошо изучены на материале как славянских [1 - 8], так и германских [1 - 3; 8; 9], романских [1 - 3; 9 - 14], а также тюркских [15] языков. Одним из синтаксических способов выражения этой категории является посессивный перфект.

В большинстве Habeo-языков развились аналитические глагольные формы (так называемые перфектные формы), в которых глагол "иметь" выступает в качестве вспомогательного: фр. L'ai fait; англ. I have done; нем. Ich habe gelesen и пр. Но наряду с этим в западноевропейских языках существуют каузативные причастные обороты типа англ. / have it done - "У меня это сделано"; She had a dress made - "Ей сшили платье"; They had their photo taken - "Они сфотографировались", в которых глагол "иметь" хотя и не является полнозначным глаголом, все же не может рассматриваться и как чисто вспомогательный, каковым он оказывается в аналитических перфектных формах: англ. / have done it - "Я сделал это"; She had made a dress - "Она сшила платье". В каузативных конструкциях глагол "иметь" выражает значение обладания объектом; причастие обозначает состояние, в котором находится объект в данный момент, это состояние представляет результат предшествующего действия, субъект которого может не совпадать с подлежащим глагола "иметь" (англ. She had a dress made - доcл. "Она имеет сшитое платье" - не означает, что именно она сама сшила платье). От аналитических глагольных форм рассматриваемые обороты с предикативными причастиями отличаются и формальными признаками, например, в английском языке важен порядок слов: предикативное причастие стоит в конце предложения после объекта, а причастие в составе сложной глагольной формы следует за вспомогательным глаголом (ср. I have it done u I have done it).

Посессивный перфект развился и в славянских языках, в которых нет аналитических перфектных форм с глаголом "иметь". Например, в чешском и словацком языках встречается конструкция, состоящая из глагола "иметь", пассивного причастия прошедшего времени совершенного вида, которое при наличии объекта, выраженного именем в винительном падеже, согласуется с ним в роде, числе и падеже: чеш. Мат tady napsano, ze... - "У меня тут написано, что..."; елвц. Мат peniaze odlozene - "У меня (я имею) отложены деньги"; Mas to tu napisane - "У тебя это тут написано". В словацком языке эта конструкция уже

Серпикова Наталья Владимировна - аспирант Института славяноведения РАН.

стр. 87

считается литературной, в чешском она широко употребляется в разговорной речи. Подобную причастную посессивную конструкцию можно встретить и в польском языке: Мат to posprzajano - "У меня это убрано"; Wlosy mial jut dobrze przyproszone siwizna. - "У него были (он имел) уже сильно припорошенные сединой волосы". В македонском языке подобная конструкция оценивается большинством исследователей как глагольная форма - новый перфект, отличный от старого с глаголом сум и причастием на -л (Три пати сум ja читала книгата - "Я читала книгу три раза"; Cme ja измиле колота вчера! - "Вы вчера помыли машину?" и т.п.); ... го имаше запазено само ликот на маjка см - "... у него (в памяти) сохранилось только лицо его матери"; Имало ли родено она пораноЧ - "Рожала ли она раньше?"; Свиньа имаш врзана со долга ортома - "У тебя свинья привязана длинной веревкой (у тебя есть привязанная длинной веревкой свинья)".

Данная статья посвящена посессивному перфекту в болгарском и русском языках.

Исследований, в которых содержится анализ конструкций с посессивным перфектом в болгарском языке, немного. Первое описание этой конструкции как специфической особенности македонских говоров болгарского языка было дано Г. Поповой [16], за ней последовали статьи о конструкции с глаголом имам и причастием на -н-/-т- в болгарском и македонском литературных языках и болгарских и македонских говорах [1; 2; 17 - 23]. Относительно грамматического статуса сочетания "имам + причастие на -н-/-т-" существуют различные точки зрения. Например, Й. Пенчев относит это сочетание в болгарском языке к синтаксическим конструкциям, Т. Бояджиев считает, что это аналитическая форма слова (факт морфологии), В. Георгиев говорит о том, что эта конструкция находится в состоянии перехода от синтаксической конструкции со значением результативности к аналитической форме слова. Большинство исследователей утверждают, что это сочетание имеет значение перфекта, т.е. обозначает совершенное действие в прошлом, результат которого актуален для настоящего времени.

Во многих работах, посвященных болгарскому посессивному перфекту, говорится о том, что данная посессивная конструкция существует в языке сравнительно недавно [16 - 19]. Однако не все разделяют это мнение, поскольку сочетания типа имам направена грешка, имам изпратено писмо были и в старославянском языке. Так, болгарский исследователь К. Мирчев приводит примеры подобных конструкций, обнаруженных им в памятниках ХШ и XIV вв. [24].

В русском языке достаточно широко изучено на материале говоров, фольклора и исторических памятников сочетание "у + Р.п. + (быть) + причастие прошедшего времени", аналогичное по своему внутреннему содержанию болгарской посессивной конструкции. Впервые на обороты типа у меня убрано, у него уехано обратил внимание С. Шафранов, отметив сходство русского оборота "Р.п. субъекта + предлог у + страдательное причастие в безличной форме" с западноевропейским посессивным перфектом [25]. Конструкции данного типа были также предметом наблюдения Ф. И. Буслаева [26], А. А. Потебни [27], З. М. Петровой [28] и других исследователей. Ф. П. Филин [29] и Ю. С. Маслов [1], приводящие данные о распространении в русских говорах оборота этого типа, называют такую конструкцию посессивным перфектом.

Время возникновения посессивного перфекта в русском языке неизвестно. Считалось, что он распространен только в фольклоре и диалектах. В. И. Борковский отмечает, что "данный безличный оборот - новгородская особенность,

стр. 88

при этом имевшая место в крестьянских говорах, но не проникшая в письменный язык" [30. С. 120]. По наблюдениям А. М. Смирновой, посессивные конструкции встречаются в деловых памятниках XVI в., написанных в разных местностях [31. С. 215]. Трудно сказать, был ли посессивный перфект в XVI-XVII вв. явлением диалектным или общерусским. Некоторые исследователи, изучающие данную конструкцию, допускают возможность ее проникновения в памятники из диалектов.

В болгарском языке конструкция с посессивным перфектом является наименее изученной из всех конструкций, выражающих посессивность. Данный оборот представляет собой сочетание глагола иметь с именем объекта в общем падеже и причастием прошедшего времени совершенного вида.

В русском языке причастная конструкция, которая выражает посессивность, представляет собой сочетание "у + Р.п. + быть + причастие прошедшего времени".

Причастные посессивные конструкции в болгарском и русском языках являются двумя структурными разновидностями: в болгарском языке со вспомогательным глаголом иметь, как в романских и германских языках (болг. разг. Ние имаме похарнени още 200000 лв. - "Мы имеем израсходованными еще 200 тысяч левов"), а в русском языке - с глаголом быть, презентные формы которого представлены нулем (рус. У меня работа написана). Несмотря на различие внешнего оформления, внутренняя форма этих двух структурных типов в основном является тождественной: подобные конструкции передают состояние в настоящем, являющееся результатом действия, совершившегося в прошлом; при этом состояние (результат действия) принадлежит субъекту действия.

В болгарском языке посессивный перфект встречается в диалектах, главным образом юго-западных, в разговорном языке, а также в официально-деловом (канцелярском) стиле литературного болгарского языка. Исследователи говорят об ограниченном употреблении данной конструкции в литературном болгарском языке, приводя редкие примеры из произведений Х. Ботева, И. Вазова, 3. Стоянова. Более активно данная конструкция используется в письменном научном и канцелярском стиле. Кроме того, подобные сочетания "связаны с официально-деловым устным общением" [32. С. 393]. Еще В. Георгиев приводил много примеров из научных работ, канцелярских записей и устной разговорной речи [18]. При этом в болгарском языке посессивный перфект образуется с помощью причастий от переходных глаголов, и эти причастия в большинстве случаев согласуются с именем объекта: Ние имаме допуснати много грешки - "У нас допущено (мы допустили) много ошибок"; Аз ги (песните) също имам записани - "У меня тоже они (песни) записаны (я записал)"; Аз имам приготвени лекции до 1948 г. - "У меня приготовлены (я приготовил) лекции до 1948 г."; Имам изготвен един широк план - "У меня выработан (я выработал) подробный план" и т.п. (примеры В. Георгиева). По мнению В. Георгиева, в подобных конструкциях болгарского языка часто еще ощущается собственное лексическое значение глагола имам. В сочетании значений достигнутого результата и принадлежности этого результата субъекту действия и создается характерная семантика конструкции, называемой посессивным перфектом.

Конструкции с посессивным перфектом встречаются и в современных публицистических текстах, соединяющих в себе элементы разговорного, литературно-художественного, научного и делового стилей. Как правило, это тексты, написанные в жанре хроники событий, отчетов о проделанной работе, достиже-

стр. 89

ниях в самых разнообразных областях (от спорта до международных отношений); в них содержится рассказ о результате какого-либо действия, какой-либо выполненной работы. Приведем ряд примеров, взятых из газетных и журнальных статей на разные темы.

Бизнес, экономика: Видинската фирма има сключени договори за изработване на повече от два милиона броя луксозни мъжки ризи [33] - "У фирмы города Видин заключены (фирма города Видин заключила) договоры на изготовление более чем двух миллионов мужских рубашек современных моделей".

Финансы: Чужди кредитни институции имат направени поръчки в американските банки [34] - "У иностранных кредитных компаний сделаны (иностранные кредитные компании сделали) заказы в американских банках".

Медицина: Проектът има забранени за употреба в хуманитарната и ветеринарната медицина 61 растения и вещества... [35] - "Данным проектом запрещены к использованию 61 наименование растений и лекарственных веществ при лечении как людей, так и животных...".

Сельское хозяйство: Те нямат изработени средства за борба с тях (с канадските бръмбари) [36] - "У них не разработаны (они не разработали) методы борьбы с ними (с колорадскими жуками)".

Спорт: Отборът на Гриша Ганчев също няма (отрицательная принадлежность) установена политика по отношение на екипировката [37] - "У команды Гриши Ганчева еще не определена политика (команда Гриши Ганчева еще не определила политику) в отношении экипировки".

Культура: Аз имам направени предложения от името на театъра... (тя) се отказва [38] - "Я сделал ряд предложений (у меня / мной сделаны предложения) от имени театра... (она) отказывается"; Групата журналисти, режисьори и тонрежисьори... все още нямат подновени договори [38] - "У группы журналистов, режиссеров и звукорежиссеров еще не продлены (группа ... еще не продлила) договоры".

Следует отметить, что некоторые болгарские конструкции с посессивным перфектом вне контекста могут пониматься двояко, например:

а) В таблици 6 и 7 имаме включени данни за фирмите.. . [39] - "В таблицах 6 и 7 у нас (нами) включены данные фирм...". = В таблици 6 и 7 сме включили данни за фирмите. .. - "В таблицы 6 и 7 мы включили данные фирм...";

б) В таблици 6 и 7 имаме включени данни за фирмите... - В таблици 6 и 7 имаме данни за фирмите..., които са включени от някой - "В таблицах 6 и 7 у нас есть данные фирм, которые включены в таблицы кем-то (не нами самими)".

Итак, вне контекста приведенные выше примеры воспринимаются и как предложения, в состав которых входит перфектная конструкция с посессивным значением, и как предложения с конструкциями "имам + имя существительное", которые имеют посессивное значение, но не обладают значением перфекта. Кроме того, в данных примерах возможно изменение порядка слов: има изорани две ниви - има две ниви изорани; има отпечатани две статии - има две ста-тии отпечатани; имаме включени данни... - имаме данни... включени. Однако имеющийся в нашем распоряжении языковой материал свидетельствует о том, что это возможно далеко не во всех случаях. Рассмотрим следующие примеры:

1. При извършения оглед на трупа нямаме констатирани данни за насилие [40] - "При окончательном осмотре трупа мы не обнаружили следов насильственной смерти";

стр. 90

2. За пито един от тези хора, родени преди началото на 1899 г., службата няма получены смъртни актове [41] - "Служба не получила ни одного свидетельства о смерти людей, рожденных до 1899 года".

В примерах 1 и 2 рассматриваемые в данной работе конструкции выражают отрицательную принадлежность ("нямам + причастие на -н-/-т- + имя объекта обладания"). От предыдущих примеров они отличаются еще и тем, что в них невозможно поменять местами причастие на -н-/-т- и имя объекта обладания. Это связано в первую очередь как с семантикой, так и с лексической сочетаемостью компонентов конструкции "нямам + причастие на -н-/-т- + имя объекта обладания":

1. ...нямаме констатирани данни за насилие - ...нямаме данни за насилие констатирани (невозможно) или нямаме данни констатирани за насилие (невозможно);

2. .. .няма получени смъртни актове - няма смъртни актове получени (невозможно).

Кроме того, в этих примерах причастия констатирани и получени образованы от глаголов, выражающих действия субъекта (или посессора); иной трактовки быть не может.

Собранный материал свидетельствует о том, что рассматриваемые сочетания типа "имам + причастие на -н-/-т- + имя объекта в общем падеже" делятся на две семантические разновидности:

- конструкции, в которых субъекту принадлежит действие, совершенное самим субъектом;

- конструкции, в которых субъекту принадлежит действие, совершенное над субъектом или в его интересах, ср.:

3. ...жителите на съседни сгради имат счупени прозорци [33] - "...у жителей соседних домов разбиты окна" (в статье-источнике речь идет о взрыве);

4. ... предприятието има завоювани позиции на пазарите в редица европейски страни [38] - "... у предприятия (предприятием) завоеваны позиции на рынках в ряде европейских стран".

Анализируя пример 3 с точки зрения семантики, можно убедиться в том, что в данном контексте результат действия принадлежит субъекту, но состояние в настоящем, выраженное причастием счупени, не является результатом действия, совершенного субъектом, выраженным существительным жителите (не сами жители разбили окна). А анализ примера 4, наоборот, показывает, что состояние в настоящем, выраженное причастием завоювани, является результатом действия, совершенного субъектом, выраженным существительным предприятието (предприятие само завоевало позиции на рынках в ряде европейских стран).

Как уже упоминалось, в русском языке посессивный перфект широко распространен в народных говорах, о чем свидетельствуют данные, которые приводят В. И. Борковский [30], П. С. Кузнецов [42. С. 77 - 79], СП. Обнорский [43]. Они отмечают распространенность конструкции данного типа в архангельских, олонецких, вологодских, новгородских, кировских, псковских и других севернорусских и среднерусских диалектах.

В русском языке, как и в болгарском, причастия посессивных перфектных конструкций образуются от переходных глаголов: Примус не у меня потушен, еще у бабушки (т.е. "примус потушил не я, а еще бабушка"); ... у кошки уже стащена рыбина (т.е. "кошка уже стащила рыбу"); Где же стекло? -Ау Вовоч-

стр. 91

ки взято, еще вчерась или позавчерась (т.е. "Вовочка взял") (примеры Ю. С. Маслова, записанные в новгородской области).

Однако от болгарского русский посессивный перфект отличается тем, что причастия, входящие в состав подобных конструкций, образуются и от непереходных глаголов, не согласуясь при этом с именем объекта, например: Здесь у волкоф хожано; ...у мяня поработано (примеры В. И. Борковского, северо-западные говоры); У Катьки замуж выйдено; У них в город уехано; У меня на службе побывано (примеры Ф. П. Филина); у меня убрано в значении "я убрал" (пример С. Шафранова).

В ряде русских говоров (например в псковских) значение посессивного перфекта находится в прямой зависимости от переходности и непереходности глагола, от которого образовано причастие, от наличия или отсутствия в предложении подлежащего, т. е. реального объекта действия. Рассмотрим несколько примеров, собранных З. М. Петровой [28]:

1. Плакано в мяня много; у меня пороботано; хожена в валках (т.е. "у волков/волками хожено"). Это безобъектные конструкции, в которых причастия образованы от непереходных глаголов. Подобные конструкции передают значение состояния в результате длительно или многократно повторявшегося в прошлом действия, независимо от того, представляется оно как законченное или как незаконченное; субъект действия здесь обозначает активного деятеля.

2. У них еще не пахано; У меня стирано; Это не у меня, у сестры вышито. Это безобъектные конструкции, в которых причастия образованы от переходных глаголов. Конструкции этого типа могут иметь такое же значение, как и безобъектные обороты с причастиями от непереходных глаголов, идея посессивности в них может быть выражена и недостаточно отчетливо: действие может представляться не как принадлежащее субъекту, а как совершенное в его интересах.

3. Армяк у меня им дано; В яво ("у него") феи ребра поломан; У меня два платья сношено; У меня на железной дороге руку сломано. Это конструкции, в которых есть объект действия. Смысловые отношения между субъектом, сказуемым и объектом действия в сочетаниях данного типа могут быть аналогичными отношениям этих компонентов в литературном языке. Кроме того, как видно из примеров, есть объектные конструкции, в которых р.п. субъекта обозначает лицо, испытывающее на себе результат действия, лицо, для которого это действие было совершено.

По наблюдениям исследователей, в русском языке, в отличие от болгарского, существует разница между устным употреблением посессивного перфекта в говорах и в литературном языке. Обороты типа у меня проработана уже поло- вина материала, у него уже прочитана вся литература, у нас работа и не начата (примеры Ю. С. Маслова), достаточно распространенные и в устной обиходной, и в письменной форме литературного языка, в значениях "я проработал уже половину материала", "он уже прочитал всю литературу" и "мы работу и не начали" чаще употребляются в диалектах. И, кроме того, литературные конструкции объектны: едва ли можно сказать, а тем более написать у меня сделано, не указав, что именно сделано. То есть, как отмечает Ю. С. Маслов, в русском литературном языке внутренняя форма посессивного перфекта, "... не будучи еще полностью забыта, подверглась сильному ослаблению и известной перестройке, превратившей ее в оттенок личного отношения к действию, заинтересованности в нем или в его результатах..." [1. С. 100].

стр. 92

Итак, результативные конструкции, передающие значение принадлежности результата действия субъекту, существуют и в болгарском, и в русском языках, несмотря на то, что русский по своему строю - язык синтетический, а болгарский - преимущественно аналитический.

В болгарском языке посессивный перфект распространен в диалектах, большей частью юго-западных, а также в разговорном, официально-деловом и, как показывает собранный нами материал, публицистическом стилях литературного языка.

В русском языке посессивный перфект также распространен в диалектах, преимущественно севернорусских и среднерусских. В литературном же языке в сочетаниях, аналогичных диалектным, факт реального или "метафорического" обладания важнее того, что это обладание является результатом определенного действия.

Посессивный перфект в болгарском и русском языках представлен следующими структурными разновидностями: "имам + общий падеж объекта + прич. на -н-/-т-" в болгарском языке и "у + р.п. + (быть) + прич. прош. вр." в русском. В болгарских посессивных конструкциях причастия образованы главным образом от переходных глаголов и согласуются с именем объекта; причастия, образованные от непереходных глаголов и не согласованные с именем объекта встречаются крайне редко, лишь в некоторых диалектах. В болгарском языке при определении синтаксической конструкции "имам + общий падеж объекта + прич. на -н-/-га-" как посессивной необходимо учитывать семантику ее компонентов, их лексическую сочетаемость, а также порядок слов. При определении конструкции "у + р.п. + (быть) + прич. прош. вр." в русском языке как посессивной необходимо учитывать такие факты, как переходность/непереходность глагола, от которого образовано причастие, а также наличие или отсутствие в составе конструкции объекта действия.

Таким образом, несмотря на структурные различия, рассматриваемые причастные конструкции русского и болгарского языков имеют общее внутреннее содержание - значение посессивности. При этом в болгарском языке посессивный перфект обозначает актуальный в настоящем результат действия, совершившегося в прошлом, с акцентом на принадлежность действия субъекту, причем действие может быть совершено либо самим субъектом, либо в его интересах. В русском языке посессивная идея может пониматься как определенная заинтересованность лица в действии или в его результате, т. е., как и в болгарском языке, действие может не принадлежать субъекту, а находиться в его сфере.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Маслов Ю. С. К вопросу о происхождении посессивного перфекта // Уч. зап. ЛГУ. Сер. филологических наук, 1949. Вып. 14.

2. Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. Л., 1984.

3. Маслов Ю. С. Избранные труды: Аспектология. Общее языкознание. М., 2004.

4. Категория посессивности в славянских и балканских языках. М., 1989.

5. Иванов Вяч. Вс. Типология посессивного типа спряжения и посессивного типа конструкции // Славянское и балканское языкознание: Проблемы диалектологии. Категория посессивности. М., 1986.

6. Писаркова К. Посессивность как грамматическая проблема (на примере польского языка) // Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы. М., 1974.

7. Zimek R. K chapani posesivnosti // Sbornik Vysoke skoly pedagogicke v Praze. Jazyk a literatura. Praga, 1960. V. II.

стр. 93

8. Чинчлей К. Г. Некоторые аспекты типологии категории посессивности (на материале романских, германских, балтийских и славянских языков). Дис... канд. филол. наук. М., 1984.

9. Чинчлей К. Г. Некоторые презумптивные отношения посессивности // Грамматические и лексические системы в романских и германских языках. Кишинев, 1984.

10. Вольф Е.М. Некоторые особенности местоименных посессивных конструкций (иберо-романские языки) // Категории бытия и обладания в языке. М., 1977.

11. Вольф Е.М. Грамматика и семантика прилагательного. М., 1978.

12. Лухт Л. И. Категории бытия и обладания (французско-румынские параллели) // Категории бытия и обладания в языке. М., 1977.

13. Pasaliu J. AVEA (AVOIR) - relation d'existance simultanee // Revue roumaine de linguistique. V. XVIII. 1972. N 3.

14. Spanoghe A.M. La syntaxe de l'appartenance inalienable en francais, en espagnol et en portugais. Frankfurt-am-Main, 1995.

15. Бирюкович P.M. О категории принадлежности в тюркских языках // Вопросы языкознания. 1980. N 3.

16. Попова Г. Употребата на минало страдателно причастие с глагола "имам" в българския език // Известия на Семинара по славянска филология при Университета в София, 1931. Кн. VII.

17. Теодоров-Балан А. Особит състав с глагол "имам" // Известия на Института за български език. София, 1957. Кн. V.

18. Георгиев В. Възникване на нови сложни глаголни форми със спомагателен глагол ИМАМ // Известия на института за български език. София, 1957. Кн. V.

19. Пенчев Й. Конструкции с глагола ИМАМ // Славистичен сборник по случай VI Международен конгрес на славистите в Прага. София, 1968. Кн. 3.

20. Бояджиев Т. Аналитични форми с глагола "имам" в тракийските говори // Известия на Института за български език. София, 1968. Кн. XVI.

21. Конески Б. Граматика на македонскиот литературен jaзик. Скопjе, 1966.

22. Усикова Р. П. Значение и употребление причастий в македонском литературном языке // Балканское языкознание. М., 1973.

23. Fici F. Macedonian perfect and its modal strategies. CKonje, 2001.

24. Мирчев К. За съчетанието на глагол ИМАМ + миналото страдателно причастие в български език // Български език. София, 1973. Кн. 6.

25. Шафранов С. О видах русских глаголов в синтаксическом отношении. М., 1852.

26. Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.

27. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Харьков, 1889. Т. П.

28. Петрова З. М. Посессивный перфект в псковских говорах // Псковские говоры. Псков, 1968. Т. И.

29. Филин Ф. П. Заметки о записях материалов по синтаксису // Бюллетень диалектологического сектора института русского языка АН СССР. М.; Л., 1948. Вып. 4.

30. Борковский В. И. О синтаксических явлениях новгородских грамот XIII - XIV вв. // Известия Крымского педагогического института. 1940. Вып. IX.

31. Смирнова А. М. Безличные предложения в памятниках литературы и деловой письменности XVI в. М., 1955.

32. Котова Н., Янакиев М. Грамматика болгарского языка. М., 2001.

33. Демокрация. 1996. N 67.

34. Демокрация. 1996. N 55.

35. Сега. 1998. N 238.

36. Демокрация. 1996. N 60.

37. Икономика. 2002. N 10.

38. Демокрация. 1996. N 3.

39. Икономическа мисъл. 2003. N 5

40. Демокрация. 1996. N 57.

41. Труд. 1999. N6.

42. Кузнецов П. С. К вопросу о сказуемостном употреблении причастий и деепричастий в русских говорах // Материалы и исследования по русской диалектологии, М.; Л., 1949. Т. III.

43. Обнорский С. П. Очерки по морфологии русского глагола. М., 1953.