О СЛАВЯНСКИХ ЗАИМСТВОВАНИЯХ В НОВОГРЕЧЕСКОЙ МИФОЛОГИИ¹

Греческая культура на протяжении многих веков соседствовала с культурой славян, начиная с VI в., когда византийским историком Прокопием Кесарийским впервые упоминаются славянские племена, вплоть до наших дней, в которые современная Греция граничит со славянскими Болгарией и Македонией, а на ее территории проживает большое число выходцев из той же Болгарии и стран бывшего СССР. Это тесное соседство не могло не оставить след в виде славянских заимствований в греческом языке. В одних случаях их происхождение не вызывает сомнений, в других - является спорным. Рамки нашей работы не позволяют подробно рассматривать все лексические пласты греческого языка с целью выявления славянизмов, этой проблеме должно быть посвящено большое серьезное исследование с привлечением разнообразного диалектного, топонимического и других материалов. В этой статье мы ограничимся новогреческой мифологической лексикой и рассмотрим лишь несколько показательных примеров из данной области, а именно названия некоторых мифологических персонажей (далее - МП), которые можно возвести к славянским корням.

Сначала остановимся на именах, встречающихся на севере Греции, в областях, граничащих с современным славянским миром, - в Эпире, в греческой Македонии и во Фракии. Эти имена представляют собой славянские заимствования, происхождение которых очевидно:  ('zmeos),  (Vila) и   (samo'vila). Это диалектные варианты названий общегреческих мифологических персонажей, обладающих определенным набором устойчивых признаков, но в некоторых случаях имеющих и дополнительные южнославянские характерные черты.

На северо-востоке Греции встречается два диалектных названия МП, явно происходящих из славянских языков, -  [1. С. 621]. Эти слова, очевидно, были заимствованы греками у соседних славянских народов, где они очень известны и широко распространены (Болгария, Македония, Сербия, Хорватия, Босния и Герцеговина, Черногория, Словения [1. С. 200 - 201, 614 - 615]). Демоническому существу, который у славянских народов условно обо-

Климова Ксения Анатольевна - аспирантка Института славяноведения РАН. ¹ Авторская работа выполнена при финансовой поддержке гранта Президента РФ "Ведущие научные школы", проект "Славянская этнолингвистика" НШ-8344.2006.6.

значается именем вила, в греческой традиции соответствует аналогичный женский персонаж под общим условным именем нереида  кроме того, представления о подобных демонах встречаются и у других неславянских балканских народов (румын, албанцев), что дает основания определять данный тип МП как общебалканский. А. А. Плотникова выделяет ряд признаков, общих для этих МП: "женский пол, красота и молодость... характерный белый цвет... обитание во внешнем по отношению к жилищу человека пространстве... преимущественное появление у воды (вблизи источников, колодцев, озер, рек, моря); совместные танцы и пение; чудесная помощь людям... и мстительность в случае нарушения ряда запретов; вступление в любовные отношения и брак с простыми людьми... способность к полету, перемещению по воздуху..." [1. С. 204]. Таким образом, имена вила и самовила были заимствованы северногреческими диалектами для обозначения общебалканского женского МП, который присутствует как в греческой, так и в славянской традиции. По причине недостаточности материала сложно говорить о том, насколько описываемый греческий персонаж с именем вила отступает от общегреческой характеристики нереиды и имеет ли он какие-либо специфические признаки, более характерные для славянской культуры.

Другое славянское заимствование в греческой мифологической лексике, от слав. змей, -  ('zmeos). Название было зафиксировано в конце XIX в. в греческой Македонии и в Эпире у куцовлахов [2. Σ. 267 - 271]. В обеих быличках демон описывается как хранитель озера, обладающий сверхъестественной силой. Первым общим мотивом, объединяющим македонский и эпирский тексты, можно назвать происхождение МП - пастух, попробовав чудесной пищи, которую едят другие существа, называемые  становится одним из них.

Так, в первой быличке, из Македонии, рассказывается, что два демона по имени  сражаются, бросая друг в друга комья снега с жиром и солью, от соли один из них лопается, второй вынимает его сердце и печень и начинает жарить на костре, затем просит пастуха присмотреть за едой, пока он ненадолго отлучится; пастух съедает сердце и печень, приобретает сверхъестественную силу, убивает второго демона, выясняется, что этот пастух уже не может жить в мире людей, обладая такой силой (пытается доить овец, а у него в руках остается вымя), им овладевает сильное желание броситься в озеро, он прыгает в воду и становится демоном-хранителем озера.

В другой быличке, из Эпира, пастух приносит демону-побратиму барана, демон надувает этого барана, после совместной трапезы пастух чувствует сверхъестественную силу, как и в предыдущей быличке, оказывается, что он не может доить овец, у пастуха возникает желание броситься в воду, он становится духом озера. Вторым характерным мотивом является то, что в обеих быличках пастухи, прежде чем броситься в озеро, сообщают о своем намерении другу, и они договариваются периодически встречаться, для чего демон будет выходить из озера. Единственным условием является запрет сообщать о том, что случилось, кому-либо еще. Но жена или мать пастуха-демона выслеживают его друга, обнаруживают свое присутствие, и демон больше не выходит из озера. В быличке из Македонии упоминается еще один интересный мотив -  прилетает в деревню верхом на туче и забирает с собой свою невесту, с которой он был помолвлен до этого.

Представления о МП-герое с именем змей в целом характерны для славянской мифологии. Это атмосферный демон, защитник посевов от непогоды,

покровитель села, мифологический любовник, могущий вступать в связь с женщиной: болг. змей, змев; макед. змев; серб. змаj (подробнее см. [3. Т. 1. С. 330 - 332; 1. С. 222 - 225]). В греческой же традиции соответствующим персонажем будет выступать, скорее всего, стихьо  - демон-хранитель места, который, как верили, также мог обладать недюжинной силой, охранял деревню от опасности, обитал в воде. Однако такие признаки, как борьба с непогодой, с грозовыми тучами, защита посевов, способность вступать в любовную связь с женщиной, для общегреческого стихьо, пожалуй, не характерны (о стихьо подробнее см. [4]). Следовательно, в говорах северной Греции наряду с лексемой  из славянского окружения было заимствовано не только слово, но и сам персонаж греческой мифологии был наделен определенными "славянскими" свойствами.

Помимо очевидных славянских заимствований в словаре греческой мифологии присутствуют лексемы, происхождение которых является спорным, однако из всех возможных вариантов именно славянская версия их этимологии кажется нам наиболее верной. Среди таких спорных случаев можно выделить четыре мифологических имени:  [vri'kolakas],  ['moras],  [zmer'daki] и  [di'vetsikas].

Словом  обозначают МП, по своим основным характеристикам близкого славянскому вурдалаку или вампир. Это демон, происходящий из души "заложного" покойника, который по ночам выходит из своей могилы и пьет кровь людей или скота или совершает другие вредоносные действия. Примечательно, что это имя, в отличие от двух предыдущих примеров, получило большое распространение в греческой народной культуре и является основным, "родовым" названием для персонажей такого типа, существующим в разных локальных традициях в разнообразных диалектных вариациях:    [5. Σ. 157 - 158]. Слово известно во всех трех грамматических родах, например:   и т.д. - м.р.,   и т.д. - ж.р.,  [5. Σ. 14] и т.д. - ср.р. Термины мужского рода используются для обозначения персонажей мужского пола, женского - для обозначения персонажей женского пола, термины среднего рода, образованные с помощью уменьшительно-ласкательного суффикса  - для обозначения детей, рожденных от вурдалаков или детей, ставших вурдалаками.

Согласно греческой филологической традиции, слово имеет несколько вариантов этимологии:

1.От -  'болото' и -  'яма' (точка зрения представлена:  см. [5. Σ. 158 - 159]).

2. От  - 'страшилище, пугало' (точка зрения представлена:  см. [5. Σ. 159]).

3. От диал. (Крит) ; - "пузыри, которые могут образовываться на краю ноздрей во время дыхания". Следовательно, вурдалак - это большой пузырь, с телом, как мешок (точка зрения представлена:   см. [5. I. 159]).

4. От  < древнегреч.  - 'трагическая маска' + увеличит. суфф.  [6; 5. X. 159].

Однако наиболее вероятным нам представляется вариант этимологии слова  от ю.-слав. върколак {вурдалак), который, в свою очередь, происходит от от вълкъ - 'волк' и длака (прс. dol-ka, dlaka) - 'шкура' [7. С. 75] или, по Вяч. Вс. Иванову, от соединения древних названий волка и медведя [8. С. 399 - 402]. Этимологическая версия происхождения греческого названия из славянского упоминается только в некоторых греческих изданиях, например в словаре Бабиньотиса или "Мизон" [9, 6]:  - vrukolak - velku.

Представления о вурдалаках распространены на территории всей материковой и островной Греции (подробнее о МП см. [10]) и довольно сильно различаются в зависимости от локальной традиции: от шутливых рассказов о вурдалаке как о мешке с кровью, пугающем прохожих, до развернутых быличек с описанием антропоморфного чрезвычайно опасного существа, нападающего по ночам на людей и домашний скот и выпивающего у них всю кровь. Название этого персонажа, наверное, было заимствовано довольно давно, так как МП с данным именем известен во всей Греции и имеет одни и те же постоянные признаки. При этом сами представления о демоническом существе - "ходячий покойник, вампир" характерны для всего балканского ареала, но близкая к греческому варианту лексема върколак в этом значении используется только в южной Болгарии, в то время как для других южнославянских традиций характерны иные названия, также производные от вълкъ и длакъ: vukodlak, ukodlak, volkodlak, kudlak, kodlak (Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина), или варианты названий от других корней: вампир, тенъц, таласъм [1. С. 212 - 217, 634 - 645].

Следующий случай возможного славянского заимствования в словаре греческой мифологии - название  ('moros) /  ('mora). Это слово употребляется в двух родах - мужском и женском и имеет разные локальные значения, среди которых преобладает вариант "ночной кошмар, МП, нападающий на человека во время сна и душащий его". Вообще, этимология слова  в греческой традиции обычно возводится к греческим источникам. Так, Г. Экатеринис возводит ее к диалектному  'черный' [12. Σ. 393], И. Криарас - к итальянскому mora - женщина арабского происхождения из Африки или Испании [13. Σ. 34 - 35, 37]. В диалекте Ионических островов  - чернокожий человек. С другой стороны, в этом слове можно увидеть след корня  'глупый, несмышленый';  'делать кого-либо глупым, глупеть, доводить до безумия, сходить с ума'), ведь считается, что многие демоны могут лишать человека разума. Вообще, из-за неясной этимологии имена с этим корнем пишутся то через  то через о, и не существует определенного орфографического правила их написания. По нашей версии, эта лексема, по крайней мере, в одном из ее вариантов  возможно, бы-

² У. Дукова в своей работе подробно рассматривает болгарские названия этого МП в сопоставлении с другими балканскими традициями, включая греческую [11. С. 54 - 56].

ла заимствована из славянских языков, так как в народных представлениях славянских народов существуют мифологические персонажи с именами типа змора, мора, мара [3. Т. 2. С. 341 - 344; Т. 3. С. 178 - 179], которые по своей основной функции "душить и мучить по ночам спящих людей, наваливаясь на них" очень близки греческим женским демонологическим персонажам.

Итак, МП, называемыекак мы уже сказали, чаше всего описываются как "ночной кошмар, демон, нападающий на человека во время сна и душащий его" [14. Σ. 94]. При этом в греческой фразеологии существуют устойчивые выражения  (его схватила Мора), 

(на него навалилась Мора) в значении "он задыхается" и проклятье  (пусть его найдет злая мора!).

Также существуют поверья о Море - дочери нереиды, которая, в отличие от своей матери, имеет непривлекательную внешность, ее характерная черта -два выпирающих передних зуба. Мора "набрасывается на человека, вне зависимости от того, мужчина это или женщина, особенно же охотится за маленькими детьми, она душит человека, не дает ему вздохнуть и не позволяет встать. И даже когда она уходит, другие люди его будят, а он никак не может проснуться, а когда просыпается, говорит: "На меня навалилась Мора!"" [15. Σ. 138]. Считалось, что обычно она появляется в поле, чаще всего нападает на людей, спящих под орешником, а время появления Моры зависело от времени года: летом - в полдень, зимой - в полночь. Также верили, что, как любую другую нереиду, можно подчинить Мору себе, украв ее красную феску или платок, которые она снимала во время танца. Заклятьем от Моры служила формульная фраза:    ' ("Мора-Мора глупая (по-гречески - игра слов, основанная на созвучии Мора и глупая) и зловредная, когда пойдешь ко мне, пересчитай звезды на небе и песок в море, а потом только приходи ко мне") [15. X. 138 - 139].

Согласно третьей версии, персонажи, обозначаемые словами   относятся к отдельному типу духов-хранителей клада [16. С. 127]. Они описываются как черные антропоморфные существа, обитающие в местах, где зарыт клад, и нападающие на людей, посягнувших на него, во многом близкие другому известному в новогреческой мифологии духу-хранителю кладов - черному Арапу.

Четвертая группа МП с именем  - духи-хранители построек, колодцев, пустынных мест (у малоазийских греков  (sic!) (mesime'rjatikos 'moros) - 'полуденный мор'. Считалось, что это черное привидение, живущее на развалинах старого дома, которое показывается только в полдень [11. Σ. 394]). Н. Политис приводит две любопытные былички с Закинфа, где  описывается как хранитель дома, домовой, наказывающий за непочтительное отношение или нарушение запрета и наделяющий всю семью богатством и здоровьем, открывающий клад за уважение к себе [17. N 419, 420]. В говоре ионических островов есть существительное  со значением 'чернокожий человек', поэтому в данном случае народная этимология слова оказывается прозрачной, можно даже сказать, что ионическому названию мор в других областях Греции будет соответствовать лексема арап.

³ В одной из быличек его так и называют:  ('Морос, дух дома') [17. N420].

Надо отметить, что персонаж с именем  был известен и в древнегреческой мифологии:  ("Ночь родила еще Мора ужасного с черною Керой..."). Правда, мы не обладаем точными данными о характеристиках этого существа, однако, как представляется, интересным может оказаться тот факт, что в Древней Греции этот персонаж был мужского пола, а в современной Греции часто встречаются имена как мужского рода, так и женского. Вероятно, здесь мы имеем дело с МП, название которого восходило к общему индоевропейскому корню *mer-/*mor- (см. [20. С. 48 - 57]), от которого произошли имена славянских МП. (Описывая гнездо *mer-, B.H. Топоров отмечает ""длительность" этого глагола; умирание как постепенное стирание элементов жизни, опустошение; наличие форм с огласовкой о типа слав. *morъ 'мор', лит. maras 'мор', 'чума', соответственно *moriti, лит. marinti, mareti, ср. др. -инд. mara- 'смерть' и под., а также персонифицированные образы смерти типа слав. Мары, Морены, моры или др.-инд. Мары..." [20. С. 51]. В другой работе, говоря об этих же МП: "При сопоставлении элементов уровней I-RS и II-RS на общеславянском фоне представления о смерти выражаются в общеслав. Morena, Mora, Mara, при этом моры и мары - существа той же природы, но более низкого уровня" [21. С. 187]; а также о Маре, Морене, Море см. [22. С. 196 - 198, 220 и др.].)

Таким образом, несмотря на то, что в мифологии Древней Греции присутствовал персонаж под именем Мор 'смерть', в демонологии современной Греции, очевидно, не сохранилось остатков этих поверий, но появились две отдельные группы персонажей с похожими именами:  и  Для МП  характерны черты, присущие широко распространенному в славянской культуре женскому демону мора/мара, а именно женский облик и функция "душить по ночам людей"; при этом названия типа  характерны для Северной Греции, соседствующей со славянскими Болгарией и Македонией, что дает основания предположить, что данная лексема, а также сам МП имеют славянское происхождение. Для мужского персонажа под именем  характерным ареалом распространения являются западные районы Греции, в говоре которых присутствует слово  - 'мавр', и здесь можно говорить об итальянском влиянии (сравни ит. moro, см. выше) на греческий фольклор.

Последний пример, который будет нами рассмотрен, в научных кругах впервые был упомянут как славянское заимствование Ф. Малингудисом: "В определенных частях Центрального Пелопоннеса (Гортиния) все еще существует народное поверье, что, если новорожденный умирает некрещеным, он принимает образ мифического животного и возвращается по ночам, творя безобразия. Среди прочего, "он является ночью во сне своим родителям и требует сообщить его имя или приходит и сосет материнскую грудь". Заметим, что в той деревне в Гортинии, где это поверье записано в 20-х годах и где реликтные древнеславянские топонимы существуют до сих пор, этот демон называется  Корень слова, если отбросить греческий суффикс  не-

⁴ В качестве имени какого-либо персонажа это слово употребляется только у Гесиода [18. С. 678].

⁵ См. Тесиду "Теогония", строка 211.

⁶ В древнегреческом языке  судьба, рок, смерть' как производное от  [19; 18. С. 678].

сомненно славянский. Это термин, употребляемый в демонологии славян, осевших в этом районе около середины VII в., и еще сохраняющий свой изначальный семантический контекст smьrdъ 'устрашающий'. Если иметь в виду, что народные верования этой области в той форме, в которой они дошли до нас, являются продуктом синкретизма (т.е. амальгамой верований, которых придерживались греческие и славянские этнические элементы), то можно вычленить славянский компонент, основанный на архаическом значении термина smьzdъ - "устрашающее создание, которое среди прочего похищает женское молоко". Тот же самый мотив можно встретить в народных верованиях Центральной Греции: пастухи в некоторых частях Этолии (где, судя по топонимам, славяне осели в средние века) верят, что ночами появляется демон, в обличии разных диких зверей, и разными способами вредит их скоту. Среди прочего, они считают, будто это существо имеет половые сношения с овцами или крадет их молоко. В местном диалекте демон называется  (слав. smьrdъ) или  что происходит из слав. divec - divъ. Факт местного, славянского происхождения этого слова помогает лучше истолковать данный феномен" [23. С. 88 - 89]. Действительно, поверья о вредоносном демоне, происходящем из души умершего младенца, насылающем болезни на скот, вступающем в половой контакт с животными и "крадущем" молоко, характерны для всего греческого континуума, от Крита до Эпира, однако названия этого персонажа сильно различаются в зависимости от локальной традиции. Обычно рассказывают, что он появляется в виде барана или козла и нападает на стадо овец, покрывает несколько животных, у которых после этого вздуваются животы, чернеет мясо, и они в муках погибают. Речь идет, по-видимому, о случаях заражения сибирской язвой, которую, как считается, и приносит с собой этот "овечий демон" (подробнее о МП см. [24]). В разных областях Греции эти демоны называются  [17. N 581] (диалектные варианты:  - [17. N 567])⁷,  [17. N 579, 584] - это название со значением 'дух, привидение' используется также в отношении других демонов,  [17. N578],  [25.1.617],.  [17. N 560]; в Мани встречается название  или  'дикий). Имена, которые Ф. Малингудис возводит в славянскому divъ, встречаются в Навпактии (юг Центральной материковой Греции):  [25. Σ. 39], или  [26. Σ. 617]. Согласно версии греческого ученого К. Апостолопулоса, это саракацинское заимствование [26. Σ. 617], что представляется спорным. По нашему мнению, происхождение этого названия требует дальнейшего глубокого исследования, и сейчас рано утверждать, что оно было заимствовано именно из славянских языков.

Это слово имеет неясную этимологию, однако известно, что оно состоит из двух частей:  'низ', 'земля' и  'дракон'. О его истории Политис пишет, что это название связано, по всей видимости, с представлениями о появлении демона  в образе младенца или о его происхождении от души брошенного или некрещеного младенца, так как новорожденного в Греции часто называли 

Модифицированный образ известного в древнегреческой мифологии козлоногого Пана, представления о котором сохранились до наших дней.

Собственные записи из восточной средней Мани (февраль 2000 г.). Такое название объясняют тем, что демон часто предстает в виде одичавшей собаки или шакала.

Наибольшее число исследованных нами источников в качестве имени "овечьего демона" указывают слово  [zmer'daki] [17. N 561, 563, 564, 567, 568, 571, 573, 574, 575, 577, 578] с его диалектными вариантами:  [17. N 580],  [17. N 587]. Примечательно, что по своей структуре эта форма уменьшительная, образованная с помощью суффикса  однако именно она наиболее распространена в Греции. Полная форма, без уменьшительного суффикса, нам встретилась всего один раз:  [26. X. 617]. Н. Политис возводит этимологию этого слова к прилагательному  первое значение которого 'трудный, плохой', а второе 'внебрачный, незаконнорожденный, неестественный'. В комментариях к своим "Быличкам" он пишет: "В народных поверьях умершие незаконнорожденные дети становились овечьими демонами и назывались  (т.е.  'страшные'), а уменьшительно -  [2. Σ. 314]. Если все же прислушаться к доводам Ф. Малингудиса и посмотреть на географию распространения термина  -  оказывается, что эти названия действительно характерны для тех областей Греции, где с VII в. проживали славяне, ассимилировавшиеся с греками уже к концу средних веков: это опять же Навпактия (юг материковой Греции) и, в гораздо большей степени, центральный Пелопоннес (Аркадия, Мессиния, Трифилия, Триполи, Гортиния и т.д.), причем на Пелопоннесе эти названия имеют довольно компактный ареал распространения с четко выделяемым центром - Мантиния в Аркадии, где упоминания о МП с именем  наиболее часты. Здесь же наряду с именем  употребляются и другие названия этого демона:  Не углубляясь в подробное исследование соотношений основных характеристик МП с его именем, отметим, что в тех областях Греции, где слово  неизвестно, но присутствуют поверья о подобного рода демонических существах под другими именами, сам образ этого МП нечеткий, имеет размытые характеристики, само существо отличается значительно меньшей вредоносностью, чем аналогичный пелопоннесский демон, и практически отсутствуют упоминания о его половых сношениях с домашним скотом.

Насколько нам известно, в мифологическом словаре современных южных славян отсутствуют термины-имена МП, производные от корня smьrdъ, и можно предположить, вслед за Ф. Малингудисом, что здесь мы имеем дело с реликтами некоего раннеславянского верования, или, даже шире, с остатками сохранившихся на территории проживания славян в Греции поверий об отдельном персонаже славянской демонологии, который был ассимилирован демонологией греческой.

Говоря о славянских заимствованиях в греческой мифологической лексике, на примере рассмотренных нами случаев можно определить несколько критериев их классификации. Мы выделяем "явные заимствования" ( и т.д.) и "спорные случаи" ( и т.д.); диалектные варианты, используемые на ограниченной территории ( и т.д.), и общегреческие "родовые" термины  древние заимствования (  и т.д.) и относительно недавние ( и т.д.).

Довольно часто вместе с именем заимствовались и некоторые "славянские" черты МП, нехарактерные для аналогичного греческого демона (см., например ), или греческой культурой принимался целый комплекс ключевых поверий о том или ином МП (например в случаях с  и т.д.), или же, наоборот, в греческий язык приходила славянская лексема и затем полу-

чала широкое повсеместное распространение (например ), но основные характеристики славянского персонажа (например способность к оборотничеству, важная особенность славянского върколака) не переходили в греческую культурную традицию ( описывается как зооморфное существо сравнительно редко, чаще преобладает антропоморфная ипостась).

Аспект славянского влияния на лексику и, шире, мифологию современной Греции представляется чрезвычайно важным для изучения греческой культурной традиции и культурной традиции Балкан в целом, и требует дальнейшего систематического исследования.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Плотникова А. А. Этнолингвистическая география Южной Славии. М., 2004.

3. Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под ред. Н. И. Толстого. М., 1995- 2004. Т. 1 - 3.

4. Климова К. А. Стихьо - дух-покровитель места в новогреческой мифологии и некоторые параллели в славянских диалектах // Исследования по славянской диалектологии. Вып. 12. Ареальные аспекты изучения славянской лексики. М., 2006.

7. Българска митология. Енциклопедичен речник / Съст. А. Стойнев. София, 1994.

8. Иванов В. В. Реконструкция индоевропейских слов и текстов, отражающих культ волка // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. М., 1975. Т. 34. N 6.

10. Климова К. А. Вурдалак в народной культуре современной Греции // Проблемы славяноведения в трудах молодых ученых. М., 2003.

11. Dukova U. Die Bezeichnungen der Damonen im Bulgarischen. Munchen, 1997.

16. Пономарченко (Климова) К. А. Восточные мотивы в новогреческой мифологии // В поисках "ориентального" на Балканах. Тезисы и материалы VII Балканских чтений. М., 2003.

18. Chantraine P. Dictionnaire etymologique de la langue grecque. Histoire des mots. Paris, 1968 - 1980. T. I-IV.

19. Liddell H.G., Scott R. Greek-English Lexicon. Oxford, 1996.

20. Топоров В. Н. Заметка о двух индоевропейских глаголах умирания // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990.

21. Иванов Вяч.Вс., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период). М., 1965.

22. Иванов Вяч.Вс., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974.

23. Малингудис Ф. К вопросу о раннеславянском язычестве: свидетельства Псевдо-Кесария // Византийский временник. 1990. Т. 51.

24. Климова К. А. или "овечий демон" // Московия. Проблемы византийской и новогреческой филологии. М., 2008. Т. 2 (в печати).