Беседа с М. В. Горбачевским

О русском языке великий Ломоносов еще почти три века тому назад писал: "Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностью мест, где он господствует, но и купно и собственным своим пространством и довольствием велик пред всеми в Европе".

Будучи живым и развивающимся по собственным законам, язык самоочищается и совершенствуется во все времена. XVIII век укрепил грамматический фундамент великорусского языка, вывел его на широкий путь Просвещения, широко распахнув двери языку художественных произведений, поэтики.

Просвещенный XIX век, открывший эпоху "научного гуманизма" с его единой картиной мира и человека, внес в русский язык особый стиль научности речи на принципах проблемности, новизны, рациональности и гуманизма, развивая и сохраняя красоту и ценность художественной, документальной, судебной и политической речи. Благодаря постоянной борьбе между славянофилами и западниками, русский язык развивался нормально и интенсивно, какие бы разрушительные силы не воздействовали на него. Золотым слитком воссиял из этой бурной эпохи пушкинский язык - опора и надежда всех добрых сил русской нации и всех людей, которым дорога и близка русская культура. А что же принесли русскому языку бурные общественные процессы последнего десятилетия XX века?

С этим вопросом мы обратились к известному российскому ученому-лингвисту, профессору Михаилу Викторовичу Горбаневскому, создавшему и возглавившему в 2001 году Гильдию лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам.

- В российских школах вопиющая безграмотность и ненависть к русскому языку как учебному предмету достигли катастрофических размеров, приводя в уныние и отчаяние учителей, униженных и этим безразличием, и экономически. Русский язык гоним и притесняем во всех бывших братских республиках вместе с его носителями и учителями словесности. Писательской общественности не до проблем языка - никто не выступает в его защиту от рыночно-уголовной грязи и неоправданного засилья агрессивной иностранной лексики и даже интонаций. Один советский поэт, размышляя о судьбах языка и роли слова, написал такие строки: "Словом можно убить, словом можно спасти, слово может полки за собой повести, Словом можно продать и предать и купить. Слово можно в разящий свинец перелить..."

стр. 52

Метафорический ряд второй половины XX века понятен. Но и сейчас, в начале XXI века, строки эти звучат не только не менее, но и более современно. Я бы даже сказал - современно и своевременно, ибо они могут служить метафорической иллюстрацией событий, происходящих в нынешней российской прессе, в профессиональном журналистском цехе. Согласитесь: сейчас печатные и эфирные СМИ буквально переполнены жаргонной, блатной лексикой, хамскими выражениями и оборотами. Редакции не гнушаются (в погоне за читателем и прибылью?) использовать и откровенные ругательства. А в судах количество гражданских исков к СМИ и журналистам о защите чести, достоинства и деловой репутации увеличивается уже не в арифметической, а в геометрической прогрессии. Увеличивается, пусть и не так стремительно, количество уголовных дел против СМИ, возбужденных по статьям "Клевета" и "Оскорбление" - дел, обычно опять-таки связанных с претензиями физических или юридических лиц к конкретным словам и выражениям, употребленным в их адрес теми или иными печатными и электронными СМИ (вплоть до Интернета).

- Конечно же, вопросы этики и эстетики работы СМИ весьма важны, спору нет. Однако многих наших читателей проблемы языка СМИ интересуют, в первую очередь, в правовом аспекте. Ведь анализ речи журналистов именно в этом аспекте и стал одной из главных целей созданной Вами Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам?

- Этические, эстетические (стилистические) и правовые вопросы представляют собой фактически единый контекст функционирования языка в СМИ. Так что я не стал бы их отделять друг от друга ради абстрактных правовых принципов. Иногда создается впечатление, что к началу XXI века мы разучились нормально говорить и писать по- русски. С языком обращаются варварски, начиная от средней школы и кончая Охотным рядом, я имею в виду речь господ депутатов Государственной Думы РФ. Порой возникает желание выключить радио, телевизор, не читать периодики, чтобы не слышать и не видеть, какое насилие производят сограждане над "великим и могучим".

И в советские времена он был не в почете: его идеологизировали ("Я русский бы выучил только за то..."), он пропитался духом коммунистической пропаганды (вместе со всем народом... по зову партии... к великим свершениям... неуклонно повышая удойность), он обозначал реалии экономики тотального дефицита (просили больше не занимать... больше двух в одни руки не давать). Вспоминается монолог Михаила Жванецкого на эту тему: "Наши беды непереводимы. Это непереводимая игра слов - даже Болгария отказывается. Они отказываются переводить, что такое "будешь третьим", что такое "вы здесь не стояли, а я здесь стоял", что такое "товарищи, вы сами себя задерживаете", что такое "быть хозяином на земле". Они не понимают на-

стр. 53

шего языка, ребята... Наш язык перестал быть языком, который можно выучить".

Я уже не говорю о том "языке", на котором общались между собой печально запомнившиеся персонажи скандального телевизионного шоу "За стеклом". Размышляя о роли руководства телеканала, выпустившего в эфир это шоу, начинаешь думать, что ради денег от телерекламы и удовлетворения амбиций оно готово было буквально на все, а остальное, используя словечко из речи их "застекольных" киборгов, - "фиолетово", то есть все равно, наплевать. Деградация нравов телезрителей, системы ценностей и родного русского языка, происходящая благодаря таким "застекольным" оболванивающим передачам, просто ужасает!

Дмитрий Сергеевич Лихачев однажды заметил, что о нравственном здоровье нации можно судить по состоянию ее библиотек. Я бы добавил: об экономическом здоровье нации можно судить по состоянию дорог (к примеру, в Германии дороги лучше, чем во Франции, а во Франции лучше, чем в Польше, соответственно можно судить и о состоянии экономики), о моральном здоровье нации можно судить по отношению к инвалидам и детям, а вот об умственном здоровье этноса и социума, народа и общества, можно судить по состоянию его языка: чем язык беднее, тем, к сожалению, ниже умственное развитие его носителя.

Правы современные ученые-русисты, говорящие о том, что русский язык - наше национальное достояние, но не такое, которое можно положить в сундук и любоваться им время от времени: отражая наши национальные достоинства, язык не менее ярко показывает и все наши беды. Все больше и больше людей в нашей стране - от деятелей науки, литераторов и педагогов до многих рядовых читателей, радиослушателей и телезрителей - обеспокоены состоянием и судьбой русского языка, который вместе со всей отечественной культурой поставлен в очень жесткие условия. Русская речь в современном российском обществе до сих пор не только находится в положении не любимой дочери, а падчерицы, но и, к сожалению, превратилась в инструмент сознательных (а потому особенно позорных, преступных) и неосознанных нарушений этических норм и традиций России и международного сообщества, гражданского и уголовного законодательства, закрепленных статьями соответствующих кодексов РФ.

Пора привыкнуть, что мы еще не живем в правовом государстве и не будем в нем жить еще лет двадцать-тридцать. Мы живем в криминальной стране, какой бы великой культурой прошлого, литературой, памятниками искусства она ни обладала... Мы - современники эпохи первоначального накопления капитала, той эпохи, которая в любой стране мира была далеко не украшением ее истории. А первые личные состояния многих богатейших семей планеты зачастую создава-

стр. 54

лись, мягко говоря, очень далеко от правового поля, нередко - просто преступным путем. То же мы видим и в России. Допустимо предположить, что лишь по прошествии некоторого времени, когда наше государство преодолеет глубочайший кризис и сумеет укрепить свою экономику, когда в нашей стране будет создано гражданское общество, когда в России начнет наконец складываться социально ориентированный бизнес, социально ориентированный рынок, пресса, вероятно, претерпит качественные изменения, избавившись от многих напастей.

Создание Гильдии связано с искренней убежденностью ее учредителей в непреходящем значении российской гуманитарной науки для развития государства и общества. Активная общественная позиция, напряженная исследовательская, просветительская экспертная и аналитическая деятельность наших лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам - это одна из скромных попыток научной общественности России дать свой ответ на вызовы времени.

Между прочим, наказание за нарушение "лингвистической безопасности" человека и общества - дело далеко не новое, как и не новы судебные реформы в России. В ноябре 1864 года на всей территории России без каких-либо колебаний и оговорок Александром II был введен суд присяжных. Вот один пример судебного приговора, вынесенного в 1865 году за словесное оскорбление и опубликованного в газетах той поры: "Московский окружной суд признал доктора медицины Ельцинского виновным в оскорблении частного пристава Врубеля неприличным словом "безобразия". На основании ст. 104, 110 Уложения о наказаниях Ельцинский подвергнут денежному взысканию трех рублей серебром".

Создавая в 2001 году Гильдию лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС), призванную оказать действенную лингво- юридическую помощь сотрудникам СМИ, судьям, адвокатам, следователям, специалистам-филологам, юрисконсультам, студентам и преподавателям вузов, мы надеялись на особое внимание к проблемам лингвистической безопасности СМИ со стороны тех журналистов, кто готов подняться над уровнем корпоративного, финансового и бытового эгоизма, тех, кто готов бороться со злом, бороться - и победить. Но победить честно и достойно, не преступая Закон, не насилуя для этого родную речь, не превращая тексты СМИ в гремучую смесь анекдота, примитивного жаргона и непристойных выражений, в помойное ведро компромата. Так и хочется снова и снова напоминать каждому из пишущих, снимающих, готовящих передачи для теле- и радиоэфира: будь осторожен, выбирая слово!

Латинское изречение Justicia regnorum fundamentum, известное каждому дипломированному юристу, обычно переводят так: "Правосудие - основа государства". Это правда. Как правильно и то, что в со-

стр. 55

временном развитом социуме правосудие XXI века невозможно без профессиональных, точных и объективных экспертиз - криминалистической, судебно-медицинской, судебно- психологической, лингвистической, без кропотливого труда честных и опытных экспертов-профессионалов. Поэтому создание нашей Гильдии, ставшее весьма непростым и хлопотным делом, мы считаем своим вкладом в совершенствование российской судебной практики, гражданских и уголовных дел, так или иначе связанных с российским информационным пространством, и еще одним (пусть и очень скромным!) шагом к построению в России гражданского общества.

- Кто выступил конкретным учредителем вашей Гильдии и какова сфера ее основных научных и прикладных интересов?

- Развитие идей прав человека и гласности создает большую общественную потребность в правовом регулировании отношений людей в сфере использования русского языка в политике, экономике (документационные споры), печатных и электронных средствах массовой информации (информационные споры) и повседневной жизни.

Другими словами, противоречивая общественно-политическая и экономическая ситуация, сложившаяся в России к началу XXI века, вызвала острую потребность в получении российскими СМИ и их юридическими службами, адвокатами, а также судами всех уровней, следователями и дознавателями правоохранительных органов специфической юридическо-лингвистической помощи.

Свидетельство о регистрации общественного объединения ГЛЭДИС получила в феврале 2001 г. от Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по г. Москве. С юридической точки зрения Гильдия - абсолютно независимое профессиональное сообщество, поскольку ее учредителями выступили не какие-либо организации, а физические лица - опытные специалисты: лингвисты, юристы, библиографы. Это существенно повышает объективность и независимость выполняемых нами и представляемых в официальные инстанции экспертных заключений. В научную элиту Гильдии входят ученые, имеющие в своем деле просто грандиозный опыт: главный редактор интернет-портала "Русский язык" (wwwgramota ru) кандидат филологических наук Юлия Сафонова (выступавшая экспертом по таким громким делам, которые условно можно назвать "Лужков против журналиста Доренко", "ФСБ против генерала Макашова", "Прокуратура против журналиста Гордона" - экспертизы по ним опубликованы в книге Гильдии "Цена слова"), основной российский специалист по фоноскопическим экспертизам из МВД России, доктор юридических наук и одновременно кандидат филологических наук, полковник милиции Елена Галяшина, один из наиболее компетентных российских специалистов по языку рекламы доцент факультета журналистики МГУ кандидат филологических наук Елена Кара-Мурза, признанный авторитет в об-

стр. 56

ласти лингвокультурологии профессор Института русского языка им. А. С. Пушкина, доктор филологических наук А. С. Мамонтов, патриарх российской лингвостилистики, обучивший добрую половину выпускников факультета журналистики МГУ, доктор филологических наук профессор Ю. А. Бельчиков, заведующий кафедрой русского языка и методики его преподавания РУДН, доктор филологических наук профессор В. М. Шаклеин, другие известные исследователи-русисты.

Квалифицированными московскими экспертами-языковедами, кандидатами и докторами филологических наук, представителями академических институтов и ведущих вузов Москвы и других городов России, объединившимися в 2001 г. в Гильдию лингвистов- экспертов по документационным и информационным спорам (мы подобрали, как нам кажется, удобное сокращенное ее наименование - ГЛЭДИС), накоплен значительный самостоятельный (который предстоит перевести в корпоративный) опыт по таким лингвистическим экспертизам, как, например: подробное разъяснение значения и происхождения слов, словосочетаний и фраз; исследование случаев, связанных с исками о защите чести, достоинства и деловой репутации (в частности, анализ спорных публикаций и выступлений в СМИ); исследование структуры текстов, анализ основного и дополнительного содержания текстов, их авторства и т.п.; толкование отдельных положений законодательства, подзаконных актов и иных документов с точки зрения того, как их должен понимать обычный грамотный носитель современного русского литературного языка; толкование спорных положений коммерческих и некоммерческих договоров, соглашений, меморандумов и др. для определения того, какие варианты понимания этих положений в принципе возможны с точки зрения обычного носителя современного русского литературного языка и какие из возможных вариантов наиболее вероятны; экспертиза текстового наполнения (контента) сайтов и страниц в Интернете; исследование товарных знаков, девизов (слоганов) и иных коммерческих наименований на предмет их соответствия нормам современного русского литературного языка, а также на предмет эквивалентности/неэквивалентности другим товарным знакам и коммерческим наименованиям и др. Другими словами, сфера нашей компетенции весьма широка и выходит далеко за пределы собственно проблемы лингвистической безопасности СМИ.

- И все же давайте вернемся к болевым точкам языка СМИ, лингвистической безопасности нашей печатной и электронной прессы. Начну с самого простого. Каково соотношение лингвистических экспертиз, которые нередко производятся в связи с судебными исками против СМИ и журналистов, с общими нормами процессуального права?

- Практика показывает, что специальные лингвистические познания нередко необходимы для установления самого факта преступного

стр. 57

деяния по многим видам преступлении, предусмотренных уголовным кодексом Российской Федерации, например: преступлений против чести и достоинства - ст. 129 УК РФ (Клевета), ст. 130 УК РФ (Оскорбление); преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина - ст. 146 УК РФ (Нарушение авторских и смежных прав); преступлений против собственности - ст. 163 УК РФ (Вымогательство); преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства - ст. 280 УК (Публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации), - ст. 282 УК РФ (Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды); преступлений против мира и безопасности человечества - ст. 354 УК РФ (Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны) и некоторые другие.

Кроме того, в электронных и печатных средствах массовой информации имеют место случаи, когда распространяется не соответствующая действительности информация, порочащая честь и достоинство граждан. Литературные произведения, являющиеся результатом творческой деятельности авторов, зачастую без надлежащего разрешения неправомерно копируются, заимствуются, иногда слегка редактируются и переиздаются под другим именем. Эти и другие обстоятельства также могут потребовать участия экспертов-лингвистов в рассмотрении дел в гражданском или арбитражном процессе.

Таким образом, для установления многообразных фактов, имеющих значение доказательств при расследовании и судебном рассмотрении дел, необходимо применение специальных знаний в области филологической текстологии, прикладной лингвистики, прикладного речеведения и т.д.

Как известно, основная процессуальная форма использования специальных знаний (в том числе и в области лингвистики или филологии) - это назначение судебной экспертизы.

Значение заключения, сделанного квалифицированным и высокопрофессиональным, компетентным экспертом-лингвистом по перечисленным составам преступлений, трудно переоценить, ведь фактические данные, полученные путем экспертного исследования, не могут быть отражены ни в каком процессуальном документе, кроме заключения эксперта. И хотя в соответствии с процессуальным законом экспертное заключение не имеет никаких преимуществ перед другими доказательствами и по общему правилу должно оцениваться в совокупности с ними, роль его в установлении истины по делу значительна.

В общей теории судебной экспертизы традиционно принято выделять класс криминалистических экспертиз, отграничивая их от других. В классе криминалистических исторически сформировалось два самостоятельных рода судебных экспертиз, где используются фило-

стр. 58

логические знания. Это судебная фоноскопическая и автороведческая экспертизы.

Звучащий текст (устная речь), зафиксированный на магнитном носителе (фонограмме), является объектом судебной фоноскопической экспертизы. При этом в ее рамках решается комплекс самых разных задач: например, идентификация диктора и автора звучащего текста, интерпретация жаргонизмов и арготизмов, установление смыслового содержания устного речевого сообщения при контрадикции семантики вербальных и интонационных средств, выявление имплицируемого значения текста и т.д. Таким образом, достигается всестороннее изучение звучащей речи как в акустическом, так и собственно лингвистическом плане.

Письменный текст (рукописный или печатный) является объектом автороведческой экспертизы. При этом могут решаться сходные задачи, например, по идентификации и диагностике (установление облика) автора текста, его социо-психологических характеристик по проявлениям в тексте тех или иных лингвостилистических особенностей, установление факта соавторства, выполнения текста под диктовку и т.д. В рамках автороведческой экспертизы складывается новое самостоятельное направление - криминалистическая текстология, включающая в себя методы и средства лингвистического, почерковедческого, фактографического и других исследований. Криминалистическая текстология, используя достижения текстологии филологической, на основе проведения специальных теоретических и экспериментальных исследований разрабатывает методики и рекомендации по текстологическому исследованию документов и решению всего комплекса диагностических и идентификационных задач в рамках судебного автороведения.

Предпринимавшиеся многочисленные попытки объединения двух названных направлений в рамках одного рода судебной экспертизы (которую предлагали назвать "судебной экспертизой речи") пока успехом не увенчались. Таким образом, в настоящее время специальные познания в области филологии используются при решении идентификационных и диагностических задач двух разных родов судебной экспертизы - судебной фоноскопической и судебной автороведческой, традиционно подразделяющих текст как объект экспертизы на звуковую и письменную формы.

Судебная практика показывает, что для установления факта оскорбления, то есть унижения чести и достоинства другого лица, выраженного устно, недостаточно провести только лингвистический анализ вербального состава высказывания. Не менее важно то, с помощью каких интонационных и паралингвистических средств выражается то или иное значение. Как известно, даже обсценная лексика, произнесенная с определенной интонацией, может быть воспринята адресатом не

стр. 59

как оскорбление, а как, например, высшая форма восхищения или даже выражения симпатии.

При производстве экспертизы текста, представленного в звуковой форме, недостаточно восприятия его только посредством слуха, необходим объективный инструментальный (акустико-перцептивный) анализ всех компонентов интонации с использованием специальных программ по визуализации и обработке звуковых сигналов, позволяющих документировать результаты проведенного анализа. Одна и та же фраза (например, "Здоровье надо беречь!"), произнесенная с разной интонацией, может быть как нейтральной, так и выражать угрозу.

Современная практика судопроизводства достаточно лояльно относится к вызову в суд и участию в процессе независимых авторитетных ученых-филологов (в том числе в качестве свидетелей, специалистов, экспертов), там, где требуется то или иное толкование или интерпретация устного или письменного текста не только на русском, но и на других языках, что делает форму состязательности процесса по таким делам более интересной, а решения судей - более обоснованными и объективными.

- Какие слова и словосочетания можно уверенно отнести к оскорбительной лексике? Ведь в случае удовлетворения судебного иска к журналисту за использование оскорбительной лексики автору газетных материалов и газете придется нести юридическую ответственность?

- Журналист должен помнить, что действующе российское законодательство определяет оскорбление как унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме. В отличие от клеветнических сведений, заведомо ложных, правдивость или ложность сведений, распространяемых при оскорблении, значения не имеет.

В научной практике принято выделять определенные разряды слов литературного и разговорного языка, использование которых в отношении определенного лица (прежде всего, физического), как правило, является оскорбительным. Это:

1. Слова и выражения, обозначающие антиобщественную, социально осуждаемую деятельность: мошенник, жулик, проститутка.

2. Слова с ярко выраженной негативной оценкой, фактически составляющей их основной смысл, также обозначающие социально осуждаемую деятельность или позицию характеризуемого: расист, двурушник, предатель.

3. Названия некоторых профессий, употребляемые в переносном значении: палач, мясник.

4. Зоосемантические метафоры, отсылающие к названиям животных и подчеркивающие какие-либо отрицательные свойства человека: нечистоплотность или неблагодарность (свинья), глупость (осел), неповоротливость, неуклюжесть (корова) и т.п.

стр. 60

5. Глаголы с осуждающим значением или прямой негативной оценкой: воровать, хапнуть.

6. Слова, содержащие экспрессивную негативную оценку поведения человека, свойств его личности и т.п., без отношения к указанию на конкретную деятельность или позицию: негодяй, мерзавец, хам.

7. Эвфемизмы для слов первого разряда, сохраняющие, тем не менее, их негативно- оценочный характер: женщина легкого поведения, интердевочка.

8. Специальные негативно-оценочные каламбурные образования: коммуняки, дерьмократы.

Кроме того, оскорбительным, как правило, является использование в качестве характеристики лица нецензурных слов.

- Какие вопросы могут быть поставлены перед лингвистами в ходе судебного разбирательства о защите чести, достоинства и деловой репутации? Допустим ли такой вопрос: "Может ли мнение нести информацию?"

- Для анализа текста по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации необходимо ответить как минимум на три вопроса: 1). Содержит ли текст информацию о лице? 2). Содержит ли текст негативную информацию о лице? 3). В какой форме - утверждение, предположение - дана эта информация? При этом всем участникам судебного процесса следует помнить, что эксперт-лингвист не может определить, соответствует ли действительности информация о лице. Для установления соответствия/несоответствия фактов действительности нужно знать реальное положение дел. Это, например, может знать адвокат или доверенное лицо. В равной степени эксперт- лингвист не может установить - содержится ли в тексте клевета: клевета предполагает умысел, а лингвист не может определить его наличие или отсутствие.

Как формируется и излагается мнение (как понятие)? Мнение может формироваться на основе фактов или же быть предвзятым, не основанным на фактах. Человек может формировать свое мнение сознательно, рационально оценивая факты, или бессознательно, не отдавая себе отчета в том, почему он так считает. Изложение мнения, в отличие от высказывания о фактах, предполагает явное указание на носителя мнения. Например, высказывание Петров опоздал представляет собой констатацию факта, в то время как высказывания (1) Я думаю, что Петров опоздал или (2) Как полагает директор, Петров опоздал выражают мнение (в первом случае это мнение самого говорящего, во втором - мнение директора).

Теперь перейдем к вопросу: может ли мнение нести информацию? Если человек высказывает свое мнение, то это высказывание несет только информацию о том, какой образ действительности имеется у него в сознании, но не информацию о самой действительности. Следу-

стр. 61

ет, однако, учесть, что в высказывания-мнения вставляются (иногда замаскированные) утверждения о фактах. Например, в высказывании Я считаю, что Иван поступил нечестно, отказавшись участвовать в выборах, содержится оценочное суждение. Однако внутри него делается ссылка на якобы имевший место факт: Иван отказался участвовать в выборах, истинность которого не обсуждается в силу его общеизвестности или очевидности. В текстах газетных и журнальных публикаций, в материалах радио- и тележурналистов представлены как утверждения о имевших (или якобы имевших) место фактах, так и высказывания, содержащие интерпретации этих фактов, оценки, выводы и предположения.

- Мы много говорим об ответственности журналистов за сказанное и написанное слово, об их неосознанных или умышленных ошибках. Но, согласитесь, часто бывает и обратное - когда с журналистом, пишущим правду, просто сводят счеты за его критические заметки и репортажи. Можете ли вы привести конкретный пример лингвистической экспертизы, которая выявила необоснованность претензий и исков к работникам СМИ?

- Да, такое тоже случается, и не так редко. Общеполитический контекст попыток расправиться с журналистом за справедливую и конструктивную критику, обвиняя его через суд или прокуратуру в некорректном использовании тех или иных слов или словосочетаний, нам с вами тоже понятен. Наш нынешний российский строй образца 2003 года один современный российский публицист метко назвал "подмороженной демократией", подчеркнув, что мы имеем демократию с ленинским мавзолеем, сталинским гимном, с аморфной массой завхозов в парламенте и военными в гражданской администрации. База этой демократии - не малый бизнес и свободный предприниматель, но чиновник, столоначальник, не регулирующий рыночные отношения, а участвующий в них! Похоже, нынешняя российская государственная машина надеется в своих интересах реализовать мысль А. И. Герцена о том, что иногда народам легче переносить рабство, чем справляться с даром свободы... Так что честным и неравнодушным журналистам (коих, думаю, меньшинство в этой профессии!) в нашей стране живется весьма несладко.

Один из них - В. А. Красуля, редактор газеты "Новый Гражданский мир" (Ставропольский край), издающейся Союзом правых сил. Журналист и поддерживающие его депутаты Государственной Думы обратились в нашу Гильдию с таким запросом: "Является ли наказуемым использование в газетном материале слова недееспособный? Привожу пример одной из своих критических публикаций, где это слово использовано. После выхода в свет газеты у меня начались серьезные неприятности именно в связи с использованным в газетном материале словом недееспособный, закончившиеся уголовным делом

стр. 62

по статье "Клевета". Вот этот отрывок: "Печально признавать, но пока черногоровская команда имеет все основания ликовать. Чудом избежав поражения на губернаторских выборах только потому, что краевые элиты не смогли договориться и выставить проходного кандидата, избежав по этой же причине создания мощной оппозиции внутри краевой Думы, наш шумный и амбициозный, но абсолютно недееспособный губернатор вот-вот приберет к рукам и краевой центр"".

Проведенный экспертами ГЛЭДИС анализ показал следующее. Слово недееспособный в современном русском языке имеет следующие значения: 1. Неспособный к действию, к деятельности; 2. Не обладающий дееспособностью, не имеющий права на совершение действий юридического характера и не несущий ответственности за свои поступки (юрид.). Ср. также: недееспособность - отсутствие у какого-либо лица права не совершение юридических действий в силу неспособности нести ответственность за свои поступки.

Первое значение слова недееспособный - общеупотребительное, имеет книжный оттенок. Второе - ограничено сферой употребления: текстами юридического содержания; это значение терминологическое.

В анализируемом фрагменте заметки слово недееспособный употреблено в 1-м значении, так как анализируемое высказывание - фрагмент газетной статьи; судя даже по фрагменту - статья критическая, стиль статьи (и фрагмента) - публицистический.

Кроме того (и это обстоятельство следует признать самым главным) в анализируемом фрагменте слово недееспособный распространено обстоятельством меры и степени, выраженным наречием абсолютно (абсолютно недееспособный). Терминологическая лексика, как правило, не может иметь таких распространителей: дееспособность в юридическом понимании или существует, или отсутствует (или есть, или ее нет), так же, как и недееспособность. Иными словами: понятие недееспособности не предполагает меру и степень; ср.: терминологическое ограниченно дееспособный, но невозможное: ограниченно недееспособный. Нельзя в терминологическом употреблении сказать: гражданин Н. отчасти недееспособен (ср. невозможное в русском языке отчасти слепой, абсолютно хромой). Если бы это было иначе, то применять критерий недееспособности было бы нельзя. Кроме того, известно, что существует ряд: дееспособный - ограниченно дееспособный - недееспособный.

Из контекста очевидно, что речь идет о недостаточной, с точки зрения автора статьи, активности политического деятеля. Кроме того, для второго значения слова недееспособный типичны употребления: признан недееспособным; не может совершать таких-то действий как недееспособный; признание кого-либо недееспособным; недееспособный вследствие болезни, психического расстройства и под.

стр. 63

Замечу, что в краях и областях России все чаще приходится сталкиваться со случаями раздраженной реакции крупных чиновников на заметки и статьи, носящие дискуссионный характер и ставящие своей целью на основании определенного фактологического материала и в рамках лингвостилистической корректности (не употребляя оскорбительной лексики) привлечь общественное внимание к ряду насущных и спорных проблем в регионе, к решению которых, по мнению СМИ, может иметь конкретный высокопоставленный чиновник. Разумеется, Россия в этом смысле - не исключение: подобное наблюдается фактически на всем постсоветском геополитическом пространстве. Так, на основании запроса директора представительства "Интерньюс Нетуорк" в Казахстане О. Кациева в мае 2002 г. представительная комиссия ГЛЭДИС произвела психолого-лингвистическую экспертизу публикации ""Хабаризация" всей страны. Часть 2" (автор С. Дылевская), размещенной на веб-сайте представительства "Интерньюс Нетуорк" в Казахстане в электронном бюллетене N 23 (117) 2001 года, в связи с судебным иском Р. Алиева, зятя президента Назарбаева, одного из руководителей органов госбезопасности этой республики, к представительству "Интерньюс Нетуорк" в Казахстане. Тщательнейший анализ спорного текста не выявил в нем клеветнических высказываний или измышлений в адрес Р. Алиева - с нашим экспертным заключением можно познакомиться на веб-сайте ГЛЭДИС по адресу www.rusexpert ru. Там в конце заключения мы посчитали необходимым (хотя в основные задачи нашей работы это и не входило) сделать следующее примечание: "Вся публикация С. Дылевской представляет собой журналистское расследование на основании сведений, которыми располагает ее издание, а также другие представители медиапространства Казахстана. Тема этого расследования - животрепещущая, проблема представляет собой важный общественный интерес, поэтому обращение к ней более чем закономерно. Журналист вправе поднимать больные темы современности, это его специфическая задача, неотъемлемая часть профессиональной деятельности".

- В связи с судебным иском к одному журналу о защите чести, достоинства и деловой репутации адвокаты истца постоянно использовали термин инвективная лексика. Не могла бы вы уточнить значение этого термина - что такое "инвективная лексика" (фразеология)? Каковы функции мата в речевом общении? Что нужно знать начинающему журналисту и юристу о лингвистическом "статусе" инвективной, ругательной, обсценной лексики и фразеологии?

- Действительно, следует различать (1) инвективную и (2) неинвективную лексику. Первая предполагает намерение оскорбить или унизить адресата или третье лицо; вторая является экспрессивной (содержит в себе негативную оценку и/или эмоционально-экспрессивный компонент), но названного выше намерения не предполагает.

стр. 64

Инвективная лексика и фразеология - это слова и выражения, заключающие в своей семантике, экспрессивной окраске и оценочном компоненте содержания интенцию (намерение) говорящего или пишущего унизить, оскорбить, обесчестить, опозорить адресата речи или третье лицо в как можно более резкой и циничной форме. Прилагательное инвективный - производное от существительного инвектива. Это слово, означающее "резкое выступление против кого-, чего-либо; оскорбительная речь; брань, выпад", восходит к лат. invectiva oratio (что переводится как "бранная речь").

К инвективной лексике относятся, в частности: ругательная нелитературная лексика, чаще всего взятая из жаргонов и диалектов; обсценная лексика (мат); грубопросторечная лексика, входящая в состав литературного языка; литературные, но ненормативные слова и выражения.

Что касается обсценной лексики, то можно назвать несколько функций того, что в обыденном языке мы называем просто "матерщиной". Главная функция мата: оскорбить, унизить, опорочить адресата речи. Далее: сигнализировать о принадлежности говорящего к "своим"; продемонстрировать собеседнику свою реакцию на систему тоталитарных запретов; показать, каким свободным, раскованным, "крутым" является говорящий; сделать речь более эмоциональной, разрядить свое психологическое напряжение и некоторые другие функции.

Внутри инвективной лексики надо различать литературную (относящуюся к русскому литературному языку) и внелитературную или нелитературную, например жаргонную. Ко второй группе относится и обсценная лексика (мат.).

В рамках "литературной" инвективной лексики тоже есть различные группы. Во-первых, это книжная лексика с инвективным значением (мошенник, проститутка). Здесь может возникнуть ситуация клеветы (так как, назвав человека таким словом, мы обвиняем его в нарушении законодательства или норм общественной морали; вполне возможно, что это не соответствует действительности). Во-вторых, это эвфемизмы для подобных слов, казалось бы, "щадящие" адресата, но на самом деле несущие такую же инвективную нагрузку (дама легкого поведения). В-третьих, это переносное, метафорическое употребление таких слов (ср. бессмертное выражение политическая проститутка). Оно чаще связано с ситуацией оскорбления. Наконец, в-четвертых, есть группа вполне литературных слов инвективной семантики, однозначно связанных с оскорблением, - вроде стерва, мерзавец, подонок.

Особый случай - это инвективное употребление слов или словосочетаний, которые не содержат в своей семантике инвективного компонента и в лучшем (худшем?) случае имеют экспрессивную окраску

стр. 65

(мальчики в розовых штанах), а порой и ее не имеют (завлабы). Как ни удивительно, в устах определенной социальной группы людей даже слова профессор, академик могут приобретать инвективный характер. Однако доказать такой инвективный характер почти невозможно, хотя интуитивно каждый из нас (в определенном контексте) его ощущает.

- Вы упомянули о сайте Гильдии в сети Интернет. Насколько он помогает Вам в Вашей работе?

- С самого начала деятельности Гильдии мы поставили одной из задач сделать материалы по теории и практике лингвистических экспертиз текстов СМИ (да и всех других наших исследований и методических разработок) максимально доступными для всех представителей журналистики, юриспруденции, филологии, для любого пользователя. Для этого на первых порах мы завели в Интернете свою страничку, впоследствии переработанную в полноценный веб-сайт. Его зеркало поддерживается Яндексом - www.expertizy narod.ru. Его наличие значительно облегчает нашу работу и очень полезно с просветительской, образовательной и информационной точек зрения. Судите сами - по названиям его разделов: "История Гильдии", "Публикации о Гильдии", "Образцы экспертиз" (с подразделами "Типовая научная справка", "Типовое экспертное заключение", "Запрос юридического лица на проведение экспертизы"), "Научный журнал", "Наши партнеры", "Вступление в Гильдию", "Книжная полка" (полные электронные версии трех книг), "Полезные ссылки", "Фотоархив Гильдии", "Семинары", "Наши реквизиты".

- Ваша Гильдия ведет активную издательскую деятельность. Что у Вас в издательских планах или, как говорят в журналистике - "в портфеле редакции"?

- Мы успешно разработали концепцию и композицию уникального справочно- методического пособия "Лингвистические экспертизы текстов СМИ: Пособие для журналистов, юристов и филологов - участников судебных процессов по защите чести, достоинства и деловой репутации". Сейчас ищем российских и зарубежных спонсоров, которые помогли бы нам профинансировать издание этого пособия. Кстати говоря, сейчас у нас заканчивается тираж книги "Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации", в третье издание которой вошли тексты 31 экспертного заключения и некоторые методические материалы. В книге более 420 страниц! Пока небольшой остаток экземпляров еще есть в наличии, рекомендую всем заинтересованным лицам и организациям, которые хотели бы иметь книгу в своей библиотеке, связаться с нами по электронной почте mivigo@dol.ru. В ответ вам сообщат об организационных условиях получения этой книги по почте.

стр. 66

- Михаил Викторович, каковы основные советы, которые могут дать молодым журналистам эксперты-лингвисты из ГЛЭДИС, составившие не один десяток экспертных заключений по текстам СМИ в связи с судебными исками к редакциям газет и журналов, радио и телевидения, к их сотрудникам?

- Наш опыт по проведению судебных лингвистических экспертиз убеждает, что журналисту - не только и не столько в целях "вербальной, или речевой, безопасности" (но тоже и в этих целях!) весьма полезно и жизненно необходимо - как одно из фундаментальных условий профессионализма! - задумываться над словами, их взаимным соединением во фразе, в тексте, вникать в их словарные значения и те дополнительные осмысления ("созначения", как говорят лингвисты), которые они могут приобретать в том или ином контексте, ситуации.

Вот почему в наше время, в начале XXI века, актуальны мысли, высказанные в прошлом, о важности вдумчивого, осмотрительного употребления слов, использования всех языковых средств и их целесообразной организации в высказывании, в предложении, в тексте; четкого выражения мысли и отношения автора к тому, о чем (или о ком) он пишет, говорит.

В Древней Руси существовало мудрое правило: "Не омочив языка в уме, много согрешишь в слове". Оно, как очевидно, не устарело. Рене Декарт, великий французский мыслитель, сказал: "Верно определяйте слова, и вы освободите мир от половины недоразумений". Не случайно А. С. Пушкин напомнил своим современникам эту глубокую мысль. В самом начале XIX века один из замечательных русских филологов, рано умерший и забытый потомками, С. Г. Салорев, проникновенно писал: "Желательно, чтобы все скорее (...) уверились, что хорошо говорить и писать, значит хорошо мыслить - дело трудное и великое".

И еще об одном аспекте журналистской деятельности побуждают сказать лингвистические экспертизы.

Многие конфликты, ставшие предметом судебных споров, убеждают в том, какое громадное, принципиальное значение для профессиональной доброкачественности журналистского материала (а также и устного публичного выступления) имеет этическая установка создателя текста.

Лозунг "Газету надо делать чистыми руками", родившийся на факультете журналистики МГУ в конце 50-х годов, остается в силе при всех обстоятельствах!

Беседу записал М. Красильников