Полная версия публикации №1659670673

PORTALUS.RU СЕМЬЯ, ДОМ, ЛАЙФСТАЙЛ СВАДЕБНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ ПЕРВЫХ ЦАРЕЙ ИЗ ДОМА РОМАНОВЫХ → Версия для печати

Постоянный адрес публикации (для научного и интернет-цитирования)

По общепринятым международным научным стандартам и по ГОСТу РФ 2003 г. (ГОСТ 7.1-2003, "Библиографическая запись")

Л. И. САЗОНОВА, СВАДЕБНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ ПЕРВЫХ ЦАРЕЙ ИЗ ДОМА РОМАНОВЫХ [Электронный ресурс]: электрон. данные. - Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU, 05 августа 2022. - Режим доступа: https://portalus.ru/modules/love/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1659670673&archive=&start_from=&ucat=& (свободный доступ). – Дата доступа: 28.03.2024.

По ГОСТу РФ 2008 г. (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка")

Л. И. САЗОНОВА, СВАДЕБНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ ПЕРВЫХ ЦАРЕЙ ИЗ ДОМА РОМАНОВЫХ // Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU. Дата обновления: 05 августа 2022. URL: https://portalus.ru/modules/love/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1659670673&archive=&start_from=&ucat=& (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковой машиной PORTALUS.RU оригинал публикации (предполагаемый источник):

Л. И. САЗОНОВА, СВАДЕБНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ ПЕРВЫХ ЦАРЕЙ ИЗ ДОМА РОМАНОВЫХ / Славяноведение, № 2, 30 апреля 2013 Страницы 51-67.



публикация №1659670673, версия для печати

СВАДЕБНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ ПЕРВЫХ ЦАРЕЙ ИЗ ДОМА РОМАНОВЫХ


Дата публикации: 05 августа 2022
Автор: Л. И. САЗОНОВА
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: СЕМЬЯ, ДОМ, ЛАЙФСТАЙЛ
Источник: (c) Славяноведение, № 2, 30 апреля 2013 Страницы 51-67
Номер публикации: №1659670673 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


На основании документальных свидетельств из архива Посольского приказа рассматривается придворный церемониал бракосочетания первых царей из Дома Романовых от Михаила Федоровича до его внука Федора Алексеевича. Их свадебные церемонии изучаются в сравнительном анализе, устанавливаются изменения в обряде и появление в нем новаций, обусловленных историко-культурным контекстом, личным вкусом царя, влиянием риторики как на придворный церемониал, так и на сочинения придворно-деловой литературы.

The article considers the court wedding ceremonial of the tsars from the House of Romanov, namely from Mikhail Feodorovich to his grandson Feodor Alekseevich, as reflected in the documents from the Posol'sky Prikaz (Ambassadorial Office). Their wedding ceremonies are explored in comparative perspective; the author pays special attention to changes and innovations caused by historical and cultural context as well as personal taste of the tsar, rhetoric's influence both on the court ceremonial and court literature.

Ключевые слова: Чин, рукопись, Чиновник царской свадьбы, обрядовая символика, эстетика придворного церемониала, придворная литература, риторика.

Придворный церемониал великокняжеской, а затем царской свадьбы, опиравшийся на византийские православные традиции, включавший в свой состав давние общепринятые обычаи и обряды, те или иные компоненты народной обрядовой символики, представляет собой сложное, исторически видоизменявшееся социально-идеологическое явление, изученное по существу еще недостаточно. Интерес представляют не только описания торжественной церемонии каждой царской свадьбы, но и сравнительный их анализ, позволяющий выявить изменения в обряде и появление в нем новаций. Изучению подлежат также в достаточной мере сохранившиеся письменные источники - произведения придворной литературы и культуры (приветственные слова, стихи и музыкальные сочинения "на царский брак"), памятники деловой, официальной письменности, дающие наглядное представление о церемониальных формах жизни высшего, наиболее ритуализированного слоя феодального общества.

Основой всех придворных торжеств являлось требование особого "чина", что нашло выражение в специальном жанре придворно-деловой письменности -чиновнике, регламентировавшем церемониальную практику. Эти тексты напоминают развернутые сценарии с описанием состава участников торжественного акта и приличествующей случаю одежды, убранства интерьеров, в которых совершаются церемониальные действия, обозначено место и роль каждого участ-


Сазонова Лидия Ивановна - д-р филол. наук, главный научный сотрудник Института мировой литературы РАН.

стр. 51

ника за царским столом или в праздничной процессии, приводятся тексты речей (см. [1. С. 146 - 159]).

Изготавливавшиеся в Посольском приказе рукописные свадебные чиновники, содержащие богатый материал для изучения придворной культуры, остаются неизученными и неизданными на современном уровне. Авторство входящих в них текстов не установлено, и вопрос об этом даже не ставился, поскольку названные сочинения имеют протокольно-документальный характер и принадлежат в силу своей жанровой природы деловой, официальной письменности.

Тематика эта обширна и в пределах данной работы может быть затронута только отчасти. Обратимся к документальным свидетельствам из архива Посольского приказа, отражающим практику бракосочетания первых царей из Дома Романовых - от Михаила Федоровича до его внука Федора Алексеевича1.

После венчания на царство свадьба- важнейшее в жизни государя и страны событие, связанное с перспективой появления наследника и преемственности власти. Порядок церемонии строго регламентировался специальным царским указом, который имел форму закона, обязательного к исполнению.

Свадебная церемония первого царя из Дома Романовых детально описана в рукописном чиновнике "Книжка радости великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича всея Руси, как понял за себя, Государя, Лукьянову дочь Степановича Стрешнева девицу Евдокею" [3. N 16. Л. 1]2 (первая публикация: [4. 1-е изд. Ч. 1. С. 1 - 39]).

Присутствующее в заглавии слово "радость" обозначает в данном контексте свадьбу, оно встречается и в других чиновных списках, составленных на царское бракосочетание, и сопровождается определением "государская радость" (царская свадьба), подчеркивающим высокий социально-идеологический статус события государственной важности. Кроме того, в XVII-XVIII вв. было создано несколько копий великолепных иллюминованных рукописей, где свадьба царя Михаила Федоровича представлена "в лицах" - зрительных образах. В этих изящных рукописях альбомного формата описание торжества соотнесено с 68 миниатюрами: справа на разворотах помещены раскрашенные рисунки пером, слева - относящийся к ним текст. Два ряда - текстовой и изобразительный - дополняют и взаимоопределяют друг друга. Известно по крайней мере семь лицевых списков (шесть из них названы в статье [6. С. 23 - 27], седьмой см. [7. Л. 1 - 68], одна из рукописей опубликована факсимильно в 1810 г. [8]). В иллюминованных свадебных чиновниках в качестве словесного сопровождения к изображениям использован текст "Книжки радости". Однако он воспроизведен с некоторыми сокращениями.

29 января 1626 г. Михаил Федорович (1596 - 1645) советовался с родителями-отцом, патриархом Филаретом, и матерью, инокиней Марфой Ивановной (Ксения Ивановна Романова), относительно того, чтобы "сочетатися законному браку, в наследие роду его государского" [7. Л. 2об.]. Его свадьба с Евдокией Лукьяновной Стрешневой (1608 - 1645) состоялась в воскресенье 5 февраля 1626 г. Примечательно, что и последующие бракосочетания государей также происходили в воскресенье. В обряде венчания молодые обретают новый статус, "происходит их ритуальное обновление", поэтому "важное значение имеет магия начала (венчание в воскресенье, т.е. первый день недели)" [5. С. 457].

Придворным предписывались определенные обязанности, которые они должны были выполнять "на государской радости" - "бояром и околничим и столником и


1 Кроме этих источников, обобщенный рассказ о царской свадьбе XVII в. содержится в сочинении Г. К. Котошихина "О России в царствование царя Алексея Михайловича" (1667 - 1667) [2], на которое опирается большинство исследователей.

2 Здесь и далее тексты свадебных чинов цитируются с модернизацией орфографии.

3 У славянских народов распространены для обозначения свадьбы термины с корнем +vesel-: веселье, весельство, веселийце, весельюшко и т.п. (см. [5. С. 432]).

стр. 52

стряпчим и дворяном, которым в чинех (при обязанностях. -Л. С.) быти без мест" (т.е. без соблюдения должностей в зависимости от древности и знатности рода) [7. Л. 5об.]. Утвержденный царем свадебный чин следовал устойчивой традиции (которая воспроизводилась и в дальнейшем): "Радость была по их государскому чину, как бывало у прежних великих государей" [7. Л. 11 об.].

Важную роль в церемонии играли родственники царя: отец (патриарх Филарет), мать (инокиня Марфа Ивановна), дядя И. Н. Романов в роли посаженного отца, а также представители именитых родов - Волконские, Пожарские, Трубецкие, Одоевские, Долгорукие, Шереметьевы, Куракины, Бутурлины, Ромодановские, Гагарины, Хованские, Урусовы, Прозоровские, Волынские и др. Дружки со стороны государя - князья Д. М. Черкасский и Д. М. Пожарский, со стороны государыни - боярин М. Б. Шеин и князь Р. П. Пожарский. Царя из его личных покоев "вел под руку" в Золотую палату тысяцкий (особый в XVII в. церемониальный чин во время царских свадебных ритуалов) князь И. Б. Черкасский, двоюродный брат и ближний боярин Михаила Федоровича. Их сопровождали бояре и князья И. Н. Одоевский, А. В. Хилков, окольничий А. М. Измайлов, думный дьяк Иван Граматин, подписавший вместе с Федором Лихачевым указ царя о подготовке к свадьбе (полный поименный список лиц, присутствовавших на свадебной церемонии царя Михаила Федоровича, см. [9. С. 7 - 14]).

Предмет специального внимания в Чиновнике - брачная одежда. Государь облачился "в кожух золотной аксамитной на соболях да в шубу Рускую соболью, крыта бархатом золотным, заметав полы назад за плеча. А пояс на государе был кованой золотной". Бояре, окольничие, стольники и дворяне шли "все в золоте и в черных шапках и в ожерельях стоячих" [7. Л. 12об.]. Царевну Евдокию, которая была введена в царские хоромы за три дня до свадьбы, нарядили "по государскому чину": в платье и золотой венец "с каменьи из жемчюги" [7. Л. 15об.] (описание царской одежды на все четыре дня брачного торжества см. [10. С. 491]).

В Грановитой палате, в которой устроено чертожное место для новобрачных, -убранство "первого наряда", какое бывает при самых торжественных случаях и приемах иностранных послов. Место чертожное обито, в соответствии с пожеланиями царя, "бархатом червчатым, а на нем два зголовья (род подушки. - Л. С.) бархатных золотых в один узор, каковы государь указал, а на зголовье положено по сороку соболей. А третей сорок, которым государя и государыню свахи опахивали, держал у места дьяк [...]". Над государевым местом и по сторонам были поставлены "образы и застенки (шелковые, шитые золотом настенные пелены, на которых укрепляется икона. - Л. С.), низанные первого наряду". По лавкам постелены "полавошники" (покрытия), тоже "первого наряду" [7. Л. 14об.]. Рядом с чертежным местом - накрытый тремя белыми скатертями стол, на котором стояли "перепеча" (праздничный хлеб), соль и сыр [7. Л. 14об.].

В ряду свадебных предметов также - ритуальные караваи и свечи, играющие важную роль в создании брачной символики, связанной с пожеланием семейного благополучия и продолжения рода (о символике свадебного хлеба см. [5. С. 338]). Государева свеча весила три пуда, а царицына - два, на них надеты широкие золоченые обручи, украшенные по краю чеканкой. Караваи обшиты шелковой красной тканью, государев покрыт турецким золотистым бархатом а царицын -золотистым атласом, сверху на них нашиты по "тридевяти" (двадцать семь) серебряных монет ("пенязей") [7. Л. 16об., 17об.]. Над свечами устроены фонари. Специальные чиновные люди - свечники, фонарники, каравайники несли ритуальные предметы в храм к венчанию, а затем в царскую опочивальню.

По повелению царя дружки привели в Грановитую палату невесту, которую сопровождали свечники, каравайники и фонарники "в терликах золотных на соболях" и в черных лисьих шапках. Эти дорогие наряды выдавались для церемониальных нужд из Казенного двора, куда затем и возвращались. Богоявленскую

стр. 53

свечу и обручальные свечи несли "стряпчие в золоте и в черных шапках" [7. Л. 20об.]. За ними шел думный дьяк Федор Лихачев с золотой чашей ("мисой"), наполненной "осыпалом", чем осыпают новобрачных, - это предметы с символикой плодородия и богатства, обычно хмель, зерно, деньги. В царском свадебном обряде, кроме хмеля, "положено на мису" "тридевять" (двадцать семь) соболей, столько же белок и "золотных" платков, а также восемнадцать золоченых чеканных "пенязей" да девять "золотых угорских" [7. Л. 20об.].

Издавна существовало поверье, что новобрачные по пути к венчанью доступны влиянию злых сил, поэтому предпринимались многочисленные обереги молодых и всей свадебной процессии. В свите невесты, кроме дружек, находились ее родной дядя (по матери), окольничий князь Г. К. Волконский, дьяк Иван Болотников, они "берегли путь", чтобы никто его не переходил, а за ними шел благовещенский поп Иван Наседка и кропил святою водою. Государыню "под руки" вели большие свахи: справа - жена боярина И. Н. Романова, слева - князя А. Д. Сицкого. С "кикою" (головной убор замужних женщин) шла жена постельничего. В Грановитой палате царевну посадили на чертожное место после того, как благовещенский поп окропил его святою водою.

Строго соблюдался предписанный каждому гостю порядок размещения ("в большом столе", "в кривом столе", "в лавке", "в скамье", "по правой стороне", "по левой стороне"). Посаженный отец И. Н. Романов сидел "в золотном платье" за столом на "болшом месте в лавке", а подле него - его жена Ульяна Федоровна, посаженная мать. Через князя Д. И. Мезецкого он передал царю повеление "итить к своему делу" и "говорить речь". Из Золотой палаты в Грановитую царя сопровождали тысяцкий князь И. Б. Черкасский, благовещенский протопоп, кропивший путь святой водой, "с колпаком" шел князь Ф. Б. Татев, за ним стольники, стряпчие, дьяки. После прихода царя в Грановитую палату протопоп исполнил "Достойно есть" и благословил крестом [7. Л. 25об., 26об.].

Последовали ритуальные действия, связанные с изменением личного статуса молодых и переходом их в состояние супружества. После того как протопоп прочитал молитву "Покровению главе", большая сваха царю и царевне "часала голову", а "чарку с медом, во што гребешок омачивала, держал дьяк Дементей Обрасцов" [7. Л. 28об.]. Государю и государыне "головы зачесали и на государыню кику и покров положили, и покрыли убрусом", украшенным низаным жемчугом "з дробницами золотыми" [7. Л. 29об.]. Связанный с символикой любви ритуал расчесывания волос гребнем, смазанным медом, обряд перемены прически и головного убора невесты известны в народной культуре славянских народов и восходят к глубокой архаике (см. [5. С. 447, 455]).

Новобрачных затем осыпали "осыпалом", что символизирует плодородие. Другое такое же "осыпало" находилось возле спальни. После поднесения подарков (убрусцы, ширинки, перепеча, сыр) от лица невесты патриарху, государыне Марфе Ивановне, се комнатным и постельничим боярам молодые направились к венчанию "к Успению Пресвятой Богородицы в соборную церковь" [7. Л. 35об.].

Церемония царского бракосочетания (как и венчание на царство) происходила в Успенском соборе Московского Кремля4. В Грановитой палате у чертожного места остался "для бережения" князь А. Д. Сицкой. Путь до выхода на площадь молодым постилали красным шелком ("камками червчатыми"). Царь ехал в храм на аргамаке в сопровождении сорока поезжан, стольников, дворян. За ним следовала Евдокия в высоких, богато украшенных ("нальцевских") санях, за которыми шел князь Г. К. Волконский. В свадебном поезде, кроме придворных,


4 Распространенное в научной литературе мнение, что "свадебное венчание царей происходило в Благовещенском соборе Московского Кремля" ([2. С. 199. Коммент.], см. также [11. С. 14]), является ошибочным.

стр. 54

находились "дворня московская, 23 человека", и с ними шли царицыны дети боярские, 20 человек, "берегли путь", чтобы между конем государя и санями Евдокии "не переходил никто". Когда государыня вышла из саней, то на ее место сел князь Г. К. Волконский, а на государева аргамака - конюший, боярин Б. М. Лыков [7. Л. 39об.].

В Успенский собор молодые вошли через "сторонние" (боковые) двери, что со стороны Архангельского собора. Согласно давнему поверью, новобрачным следует входить и выходить из церкви боковыми дверьми, чтобы их никогда не покидало супружеское счастье [5. С. 461]. В храме царь Михаил Федорович и Евдокия встали напротив царских врат, на том месте, "где стоял амбон. А амбона в то время не было" [7. Л. 40об.]. Священнодействие совершил протопоп Благовещенского собора Максим Максимов. Во время венчания "на крылосах пели дьяки строками" [7. Л. 41об.]. После венчания священник подносил царю и царице вино трижды, попеременно, и, выпив, государь велел протопопу "скляницу" взять "в олтарь". Затем протопоп "поучал" новобрачных "по священному преданию" и "здравствовал" их. После него царскую чету поздравили все находившиеся в церкви. Певчие дьяки исполнили "Многолетие", распетое "демеством", стилем церковного пения, который использовался во время особо торжественных, церемониальных ситуациях с участием царя [7. Л. 43об.]. По окончании венчания царь и царица, взявшись за руки, вышли из храма на Соборную площадь теми же "сторонними" дверьми и вернулись во дворец так же, как прибыли к венчанию: царь - на аргамаке, царица - в тех же богато украшенных санях.

Спешившись возле лестницы, ведущей в Грановитую палату, царь вновь взял за руку царицу, вместе они поднялись вверх и сели на прежнем месте. Когда гости заняли свои места, государь распорядился "на столы ставить ествы и подавать вина фрязкие" [7. Л. 47об.]. После "третьей ествы" перед новобрачными поставили "куря" - блюдо, издавна известное у славян в качестве обрядового и наделенное свадебной символикой: "курица и петух - распространенные символы невесты и жениха" [5. С. 308].

Первую скатерть, на которой разрезали караваи и сыр, сняв, отдали во дворец ключникам, и велено было ее беречь, запечатав. Государев дружка, завернув "куря" вместе с караваем и солонкою во вторую скатерть, отнес к сеннику (спальне) и отдал боярину Ф. И. Шереметьеву. Туда же направились царь с царицей в сопровождении тысяцкого, дружек и всех свах. Процессию возглавил И. Н. Романов, "отдавая государю царицу" у дверей опочивальни, он произнес напутственную речь, которая впоследствии была воспроизведена слово в слово (лишь с изменением имен) в свадебных чинах царя Алексея Михайловича 1647 и 1648 гг. Посаженная мать, надев на себя соболью шубу, вывернутую мехом наружу, осыпала царскую чету у дверей сенника "осыпалом". Эти ритуальные действия и символика меховой шубы в свадебном обряде означали пожелание плодовитости и богатства, которые должны были перейти магическим путем к новобрачным (об обрядовой функции шубы, надетой мехом вверх, см. [10. С. 491]).

В опочивальню перед государем несли ритуальные свечи и караваи. Обе свечи поставили вместе "в одну кадь, во пшеницу у постели в головах. А обручей свечь не снимали 3 дни, а как отошли три дни, и свечи обе соскали вместе и поставили в церкве" [7. Л. 51 об.]. Свечи выполняли в обряде магическую функцию оберега новобрачных [5. С. 514], а пшеница, в которую они были поставлены, связана с символическим пожеланием благословенного супружества и плодородия. Известно, что "у восточных славян в помещении для первой брачной ночи нередко оставляют свадебный каравай" [5. С. 511 - 512].

Устройство брачного ложа также сопровождалось ритуальными действиями. Впереди процессии, направлявшейся в спальню с царской постелью, несли крест и два "образа" - Рождества Христова и Рождества Богородицы письма "чюдо-

стр. 55

творца Петра". Их поместили у изголовья. Брачное ложе устроили на тридевяти (двадцати семи) ржаных снопах [3. N 16. Л. 36]; зерно и хлебные снопы "являлись магическими продуцирующими средствами" [5. С. 512]. Поверх снопов положили "семь перин и бумажников (ватный стеганый тюфяк, подстилка. - Л. С), изголовей (валик в изголовье постели, на которую кладутся подушки. - Л. С.) бархатных и камчатых", два "зголовенца" (подушки), а на них - "шапки государские", в ногах - ковер, одеяло и соболья шуба [7. Л. 51 об.]. Приготовленную для новобрачных опочивальню "берегли" тот же боярин Шереметьев и отец невесты - Л. С. Стрешнев. Обрядом первой брачной ночи предусматривалась охрана спальни [5. С. 508]. Конюший боярин князь Б. М. Лыков ездил на царском аргамаке около сенника с мечом наголо ("з голым мечем") в то время, когда там находился государь [7. Л. 46об.].

На следующий день после венчания, в понедельник, государь, выйдя из сенника, был в "мыльне", где, совершив омовение, "кушал" и жаловал там же ближних бояр и окольничих угощением - "подавал романею в купках" [7. Л. 55об.]. Государыня же "кушала в ызбушке". После раздельной трапезы новобрачные вновь были в сеннике вместе с самыми доверенными лицами - посаженными родителями, тысяцким, ближними боярами и свахами. Ритуальный обряд "раскрывания невесты" с целью удостоверения невинности будущей матери наследника престола совершил посаженный отец И. Н. Романов, "покров подняв стрелою" [7. Л. 56об.].

Затем царскую чету кормили кашей, поданной в двух горшочках, обернутых двумя парами соболей. "Каша у восточных славян издавна известна в качестве обрядового блюда на свадьбе", она "упоминается в старинных описаниях великокняжеских свадеб" [5. С. 363].

Свадебный пир состоялся в Грановитой палате. Царь сидел за золотым столом "и с ним царица". Места для гостей были распределены согласно придворной иерархии. Посаженные родители, тысяцкий находились "в большом столе". Несколько в стороне от них ("сажен с пять") расположились дворяне, бывшие "у саней" невесты. Свахам выделен небольшой столик, стоявший, однако, выше большого боярского стола. "В другом столе" сидели бояре, благовещенский протопоп, окольничие, думные дворяне, поезжане и те, кто были у свечей, у караваев и стояли у дверей в целях оберега. После приема в Грановитой "большой стол" накрыли в хоромах царицы. Ночью на дворце "играли в сурны, и в трубы, и били по накром (бубны. - Л. С.)" [7. Л. 58об.]. По тому же чину совершилось празднование и в третий день, во вторник.

В среду, в четвертый день, в третьем часу дня, государь велел подготовить "меньшую Золотую палату" для встречи с отцом - патриархом Филаретом. Тот пришел "со всеми властьми", и, исполнив молитву "Достойно есть", благословил царя крестом, образом Богородицы, украшенным "чеканом да крестом золотым с каменьи и с ызумруды", окропил святой водой и "здравствовал" [7. Л. 63об.]. После того как царь и патриарх расположились "по местам на золотных зголовьях", князь Алексей Львов объявлял "по росписи" дары патриарха. Церковные власти подносили дары "по чину". С подарками во дворец прибыли также бояре, думные дворяне, торговые люди. Среди подношений - серебряные кубки и стопки, атласы "золотые" и соболя. Но государь, вопреки обычаю, не принял подарков ни от кого. Патриарх благословил царицу [7. Л. 65об., б6об.]. В последний день торжества в Грановитой палате был накрыт стол, и патриарх вкушал со всеми властями "по обычаю, без свадебных чинов, а взвары и овощи подавали Государю и в столы ставили по свадебному обычаю" [7. Л. 67об.].

Использование в брачной церемонии предметов, связанных с символикой любви и плодородия, обряд расчесывания волос гребнем, смазанным медом, перемена головного убора, путь жениха к венчанию на аргамаке, а невесты в

стр. 56

санях, осыпание молодых хмелем, внесение в спальню икон, венчальных свечей, караваев, установка в опочивальне кадей с зерном, кропление пути к венчанию и затем спальни святой водой, устройство брачного ложа на "тридевяти" ржаных снопах, очистительный обряд омовения после брачной ночи, "куря" и каша в качестве обрядовых блюд - эти ритуальные элементы заключения брака, описанные в "Книжке радости", известны по предписаниям "Домостроя" (XVI в.) в разных вариантах свадебного чина (см. публикацию [12. С. 166 - 202]).

В чиновном списке бракосочетания Михаила Федоровича зафиксировано уже совершившееся событие. Несомненно, однако, что ему предшествовало составление предварительного сценария. О существовании такой практике свидетельствует Чиновник несостоявшейся (из-за дворцовых интриг) свадьбы его сына - молодого царя Алексея Михайловича (1629 - 1676, царь с 1645) с Евфимией Федоровной Всеволожской (1629/1630 - 1657), дочерью касимовского дворянина Рафа (Федора) Родионовича Всеволожского [3. N 21. Л. 1 - 152]. Процедура бракосочетания, назначенная на 8 февраля 1647 г., была выстроена в полном соответствии с образцом - свадебным чином его отца. Изменились лишь персональный состав участников и темпоральность повествования. Так, боярин Б. И. Морозов, сопровождавший в свое время царя Михаила Федоровича в свадебном поезде к венчанию и ставший затем воспитателем ("дядькой") царевича Алексея Михайловича, выступил теперь в роли посаженного отца.

Текст, содержащий проект церемониального действа, имеет характер предписания и выдержан в модальности долженствования, выраженной при помощи глаголов в форме инфинитива и будущего времени, например: "Да как государю и государыне головы зачешут и на государыню кику и покров положат и покроют убрусом, а убрусец будет низан жемчюгом с дробницами золотыми. И после того свахе болшой осыпати царя великого князя и царевну осыпалом" [3. N 21. Л. 33]; "А аргамак государев в то время привести с конюшни в то время к леснице и сесть на аргамак конюшему боярину Глебу Ивановичу Морозову. И как государь придет ко аргамаку, конюшему боярину Глебу Ивановичу подвести аргамак и седчи государю на аргамак поехати ко Пречистой Богородице площадью. А перед ним, государем, ехати поезжаном" [3. N 21. Л. 38] и т.д.

Сохранился также проект Чиновника свадьбы царя Алескея Михайловича с Марьей Ильиничной Милославской (1624 - 1669) [3. N 22. Л. 1 - 161]. В нем содержатся записи о приготовлениях к свадьбе, приведены поименный перечень участников церемонии, росписи караулов в Кремле. Бракосочетание состоялась в воскресенье 16 января 1648 г. За два дня до события, в пятницу, невеста была введена в царицыны хоромы и нарекли ее государынею царевною. "Во отцово место" вновь был определен "дядька" царя, боярин Б. И. Морозов.

Проект этого Чиновника, как и чиновный список несостоявшейся свадьбы Алексея Михайловича, также выдержан в модальности долженствования: государю предписывается еще до венчания "итти молиться" "в Чюдов монастырь и к Вознесенью" (Вознесенский монастырь в Кремле), "сидеть" в Золотой полате "в шубе в Руской"; "Ехать государю к церкве и от церкви площедью"; "А стол государев поставить в Грановитой полате [...] А обручанью государскому быть в церкве, перед веньчаньем, а венчать духовнику" [3. N 22. Л. 1,2, 3] (имя в проекте еще не названо) и т.д.

Несомненно, составители проекта свадебной церемонии 1648 г. приняли за образец Чин бракосочетания царя Михаила Федоровича. Прямая отсылка к нему имеется на последнем, ненумерованном, листе рукописи: "Да в прежнем Чиновнике написано блаженныя памяти великого государя царя великого князя Михаила Федоровича [...]". О непосредственной зависимости чиновников 1626 и 1648 гг. свидетельствуют текстуальные совпадения.

стр. 57

Церемония первого бракосочетания царя Алексея Михайловича во многом была подобна той, что проводилась при венчании его отца, но не во всем, что нашло отражение в описании обряда, сохранившемся в подлиннике (см. [3. N 23. Л. 1 - 145]; первая публикация [4. 1-е изд. Ч. 2. С. 387 - 462]) и в беловой рукописи [3. N 24. Л. 1 - 61]. Изменились некоторые элементы свадебных торжеств, возникли и иные традиции. Новшества, зафиксированные в Чиновнике 1648 г., свидетельствуют о начале перемен в такой глубоко укорененной в традиции церемонии, как свадебный обряд. В новациях проявился личный вкус молодого царя. Изменения коснулись прежде всего царской одежды по случаю бракосочетания. И в чине царя Михаила Федоровича, и в чине несостоявшейся свадьбы царя Алексея Михайловича государь в день венчания облачается, согласно чину, в "кожух золотной" и шубу Русскую соболью, "заметав полы назад за плеча". В других случаях эти одежды, как пишет И. Е. Забелин, никогда не употреблялись; кожух и шуба Русская "всегда сохраняли свое особое значение в брачном наряде и несомненно оставались памятниками старины" [10. С. 492 - 493]. Царь Алексей Михайлович также нарядился в первый день свадьбы "в кожух золотной аксамитной на соболех да в шубу рускую соболью, покрыта бархатом золотным". Однако, в отличие от прежнего чина, фасон шубы Русской, этого "памятника старины", претерпел изменения, в Чиновнике сказано: "А что бывало в прежних государских радостях, что у шубы заметать полы назад за плеча, и то государь учинить не изволил. А в то место велел государь зделать у шубы ожерелье долгое соболье болшое" [3. N 24. Л. 14об. -15]. В ритуале расчесывания волос жениха и невесты также наблюдается новшество - не упоминается смазанный медом гребень. Сказано лишь, что "свахи чесали голову" и после того, как "головы зачесали", на государыню "кику и покров положили" [3. N 24. Л. 26]. В царской опочивальне в головах у новобрачных поставили не два образа и крест, как в чине Михаила Федоровича, но только "образ Богородицы с превечным Младенцем" письма того же "чюдотворца Петра" [3. N 24. Л. 10]. Отметим, что Богородице посвящены кремлевские храмы - Успенский, где происходили главные государственные события (венчание на царство и царское бракосочетание), и Благовещенский - домовая церковь великих князей московских и царей.

Заметные перемены произошли в музыкальном оформлении торжества. "Свадебным потехам" царь предпочел духовные песнопения: "на своей государской радости накрам и трубам быти не изволил" и распорядился "в свои государские столы вместо труб и арганов и всяких свадебных потех пети своим государевым певчим диаком всем станицам, переменяяся, строчные и демественные болшие стихи ис празников и ис треодей драгие вещи со всяким благочинием" [3. N 24. Л. 46]. Удаление инструментальной музыки из обихода царского двора стало, возможно, проявлением вновь наметившейся тенденции к очередному ужесточению со стороны властей в отношении действий, не соответствующих образу жизни достойного христианина. К таковым относились богопротивные игры "прелестников" и скоморохов, использующих "домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гуденные бесовские сосуды" [13. С. 298]. Характерно, что в конце того же, 1648 года, появились известные указы царя Алексея Михайловича по борьбе со скоморошеством, направленные на соблюдение благочестия, которыми, в частности, запрещалось играть на музыкальных инструментах и предписывалось их отбирать и уничтожать.

Тенденция к сокращению некоторых архаичных элементов обряда проявилась и в церемонии, последовавшей два года спустя после того, как овдовевший в 1669 г. царь Алексей Михайлович сочетался новым браком - с Натальей Кирилловной Нарышкиной (1651 - 1694). В соответствии с придворным церемониалом также составлен свадебный Чиновник: "[...] радостной чиновной список, как по воли Всемогущаго в Троице славимаго Бога изволил он, великий государь, посягнути

стр. 58

ко благословенному и святому супружеству втораго брака в нынешнем во 179 [1671] году генваря в 22 день, о чем явственно зде указася". Беловые рукописи (два почти тождественных экземпляра) переплетены в малиновый бархат, имеют золотой обрез и серебряные застежки, имена царя и членов его семьи выделены при каждом упоминании золотом [3. N 29. Л. 1 - 63; N 30. Л. 1 - 62] (имеется также чиновный список в столбцах [3. N 28. Л. 1 - 106]).

Бракосочетание царя Алексея Михайловича состоялось в воскресенье, 22 января 1671 г. Свадебный чин был устроен по "государскому превысочайшему чину" [3. N 30. Л. 2], т.е. по высшему разряду, как чин венчания на царство. Церемония происходила в соответствии с принятыми ранее установлениями, о чем свидетельствует неоднократно используемая в Чиновнике формула: "применялся к прежним их государским радостей к чиновным спискам" [3. N 30. Л. 5об.]. Царь лично ознакомился с содержанием "того чиновного списка" - он его "слушал" [3. N30. Л. 6]. Действительно, свадебные чины 1648 и 1671 гг. имеют общий сценарий. Детально описан состав участников действа со стороны государя и царевны. Почетное назначение посаженного отца получил близкий царю боярин -князь Н. И. Одоевский, глава приказа Большой казны. Роль тысяцкого исполнил грузинский царевич Николай Давыдович (Ираклий). Важная обязанность стоять "у сенника" была возложена на дядю и воспитателя невесты думного дворянина А. С. Матвеева и двоюродного брата царя боярина князя И. А. Воротынского. Названы дружки, свахи, "сидячие бояре", конюший, постельничий, казначей, все, кто "чины свадебные уряжали" и строили свадебный "поезд", кто нес в церковь "фрязское вино", "свечники", шедшие с "обручальными свечами", "корованники" со свадебным караваем, "фонарники", караульные, охранявшие "город Кремль". Нарушившим указ о "свадебных чинах без мест" грозило оказаться "в великой опале" от царя. Среди особо почетных гостей находились жившая при дворе грузинская царица Елена Леонтьевна (мать царевича Николая Давыдовича), сибирский и касимовский царевичи (поименный список лиц, присутствовавших на второй свадьбе царя Алексея Михайловича см. [9. С. 15 - 36]).

Сначала царь Алексей Михайлович объявил через "боярина и оружейничего" Богдана Матвеевича Хитрово о своем намерении вступить в брак и обратился к патриарху Иоасафу, чтобы тот благословил его "на то дело". Царь "повеле радости своей государской быти генваря в 22 день в неделю (т.е. в воскресенье. - Л. С.) и по своему царскому чину вся строити, яко же лепо быти", он распорядился, чтобы Б. М. Хитрово и думный дьяк Ларион Иванов расписали, "кому быти в чинех" [3. N 30. Л. 4об.]. Как и прежде, царь велел "нарядити свои государскис хоромы и устроити по своему царскому чину".

Из всех сохранившихся свадебных чиновных списков Чиновник 1671 г., при несомненной его преемственной связи с предшествующей традицией, описывает наиболее детально разработанный свадебный обряд, в нем обнаруживаются заметные, подчас радикальные, отличия как в составе самого чина, так и в характере изложения. Отметим некоторые наиболее существенные изменения.

Свадьба продолжалась дольше обычного - шесть дней вместо четырех (22 - 25 января и 6 - 7 февраля). Визит патриарха с церковными "властьми" к царю для благословения и поздравления, приходившийся в предыдущих чинах на четвертый день свадьбы, теперь был отодвинут почти на две недели, чтобы подданные, жившие в отдаленных городах страны, услышав о свадьбе царя, поспешили в Москву.

Кроме отмененного еще чином 1648 г. использования в ритуале расчесывания волос гребня, смазанного медом, в свадебном чине 1671 г. отсутствуют обрядовые блюда каша и "куря", описание сенника и брачного ложа, нет церемониальных действий, связанных с провожанием молодых в спальню, передачей царицы посаженным отцом государю в дверях сенника и напутствия молодым, как нет и

стр. 59

архаичного обряда "раскрывания" невесты после первой брачной ночи - снятия покрова "стрелою".

В отличие от "прежней государской радости" чертожное место устроено не в Грановитой палате, а в деревянных хоромах царевны. Еще до венчания царь Алексей Михайлович "изволил итти тайно" в соборный храм Успения Богородицы, что специально отмечено: "а против прежних чинов святейшему патриарху особого выходу для благословения не было для того, что великий государь изволил приитить тайно" [3. N 30. Л. 13, 13об.]. Совершив моление, он "изволил итти к патриарху" и лично просил того благословить его брак. В день свадьбы введена дополнительная церковная служба: еще до венчания царь слушал литургию в дворцовой церкви преподобной Евдокии (основана в честь ангела царицы Евдокии Лукьяновны, матери царя), а царевна - в Екатерининском храме Вознесенского монастыря в Кремле. По совершении литургии царь, нарядившись "по своему царскому чину", пришел в хоромы царевны, и вместе они сели на чертожном месте. Торжественное шествие в Успенский собор к венчанию и возвращение во дворец совершилось не на аргамаке, как в предыдущих обрядах, царь Алексей Михайлович "изволил" идти пешком, "переходами". Тем же путем, но не в санях, следовала царица. Хотя сани - реалия, ушедшая из обряда, однако должность числившихся "за санми" и "у саней", осталась. Государей венчал царский духовник благовещенский протопоп Андрей Савинович Постников [3. N 30. Л. 22]. Когда после венчания молодые вернулись в царицыны хоромы и сели в приготовленные для них кресла, государь - с правой стороны, а государыня - с левой, их завесили "тафтою червчатою" и "укручали" (наряжали) царицу.

Убранство Грановитой палаты в дни царской свадьбы отличалось "большим нарядом", какой бывает во время приема иноземных послов ("при великих послех"). На поставец выставили сосуды "яшмовые и хрусталные и всякие драгие вещи". Отдельное распоряжение поступило относительно уличного освещения Кремля, велено было "построить светочи" у соборной церкви, изготовить дрова, а по Красному крылцу на каменных перилах поставить железные светочи, где дрова класть", чтобы "в нощное время", когда у царя будет стол в Кремле, было бы светло [3. N 30. Л. 24об.]; для светочей составили "роспись" с обозначением их высоты, ширины и указанием поставить "у тех светочей по подьячему да по пяти человек стрелцов" [3. N 30. Л. 51].

Во второй день свадьбы царь чествовал всех людей своего "государского сигглита" и велел "подчивать их водкою". Примечательна впервые появившаяся формулировка: "в запрос нарядить еств, кто чего похочет" [3. N 30. Л. 25об.]. Специальным пунктом Чиновника предписывалось всем чиновным людям выступать в церемониальной одежде. Царь указал им быть "во время своего государского стола сначала в золотах". Потом, когда начнут подавать "красные меды", следовало сменить одежду и "быть в нарядных охабнях с образцы и с круживами". Коровайники, свечники и фонарники должны были облачиться "в терлики объяринные алые", а терлики "деланы и даваны на Казенном дворе и назад после стола взяты на Казенный двор". Царевичи, бояре, околничие, думные люди и те, кто был в свадебном поезде, а также дворяне, записанные "за санми" царицы, оделись в "белые шубы и горлатные (сшитые из меха, снятого с шеи, горла зверя. - Л. С.) шапки" [3. N 30. Л. 32об., 33об.]

Вторая свадьба царя Алексея Михайловича была особенно многолюдной, только караульных на Мстиславском дворе - 300 человек, и все "в красных кафтанах" [3. N 30. Л. 50]. Во второй день торжества царя обслуживали на пиру 26 человек, грузинского царевича - 12, а 6 февраля во время "государского стола по Грановитой" вина и блюда царю подносили уже 46 человек, грузинскому царевичу - 16 [3. N 30. Л. 42]. Подавали "красные меды", сахарный взвар (напиток из плодов

стр. 60

и ягод, сваренный на меду, пиве), романею, фрукты ("овощи"). Перед царем поставили лебедя, которого он указал разобрать, "как их государской чин належит" [3. N 30. Л. 36об.]. Во время свадебного пира певчие дьяки пели "трестрочные и демественные стихи зело изрядным учением и гласы удобренными" [3. N 30. Л. 38]. Царь щедро жаловал всех: стольникам, обслуживавшим столы, выделено "по блюду Сахаров", в достатке дано и полковникам, головам и полуголовам, чтобы никто не был лишен царской милости ("нихто тощъ не был"). Караульных во все дни торжества велено было кормить из довольствия приказа Тайных дел и сверх того, в отличие от "прежних государских радостей", им из "дворца корм по указу даван" [3. N 30. Л. 19об.], а в последний день свадьбы царь похвалил их и пожаловал "овощми".

В Чиновнике 1671 г. впервые появляется упоминание о том, что государь послал "от стола" жалованье в Новодевичий монастырь к игуменье с сестрами - "взвары и овощи" [3. N 30. Л. 39]. Свадебная церемония завершилась, как и раньше, пышным приемом в честь патриарха и духовных лиц: "И такое великое доволство было, каково никогда не бывало". Угощение выставлено также для всех, бывших "за всякими чиновными людьми", царь указал кормить их, как сообщает заключительная фраза, "на Лыкове дворе. И овощей было много" [3. N 30. Л. 61].

Произошло заметное расширение придворного свадебного церемониала, что предопределило состав Чиновника 1671 г., его разрастание изнутри, оснащение новыми повествовательными эпизодами, деталями, подробностями, речами5. Содержание текста и стиль изложения подчинены нормативной эстетике придворной церемониальности. Инициирующая роль в ее формировании принадлежит самому царю Алексею Михайловичу. Под его наблюдением, как известно, было составлено и лично им отредактировано сочинение, устанавливавшее церемониал придворной охоты с обученными соколами: "Книга, глаголемая Урядник, новое уложение и устроение чина сокольничья пути" (1656). В предисловии к "Уряднику" понятие "чин" возведено в эстетическую категорию, "чин" способен придать всякому делу "красоту и удивление": "И по его государеву указу никакой бы вещи без благочиния и без устроения уряженаго и удивительнаго не было; и чтобы всякой вещи честь и чин и образец писанием предложен был, по тому: хотя мала вещь, а будет по чину честна, мерна, стройна, благочинна [...] без чина же всякая вещь не утвердится и не укрепится" [14. С. 89]. Слово "чин" означает порядок, последование, правило, устав; "уряжение" - устроение, "урядник" - изложение правил, уряда, распорядка [15. Стб. 1519 - 1520, 1263]. Понятия "чин", "уряжение", "урядник" выступают как синонимы и воспринимаются как необходимое условие правильно организованного пространства культуры. "Практическому осуществлению этих серьезных и сложных требований "красоты и удивления" придавалось большое значение: в законодательном порядке ("по государеву указу"), как говорилось в "Уряднике", для всякого начинания государственно-придворного обихода было предложено заранее в письменной форме составлять специальные уставы, "чтобы всякой вещи честь и чин и образец писанием предложен был"" [16. С. 102].

Свадебный чин 1671 г. отражает изменения, происшедшие в придворной жизни, устроенной в соответствии с нормативной эстетикой, имевшей церемониально-репрезентативный характер. Составление Чиновника не обошлось без участия самого царя: "слушав того чиновного списка", он "указал объявить бояром и околничим, и думным людем в передней, а столником и стряпчим и дворяном московским и жилцом сказать на постелном крылце, в каких чинех кому быть"


5 Вызывает удивление утверждение, что "со второй половины XVII в. совершенно четко заметна тенденция к упрощению царской свадебной церемонии [...] большая "демократизация" в отношениях царя со своими гостями на свадьбе" [11. С. 14].

стр. 61

[3. N 30. Л. 6]. Принцип регламента, определяющий, кому из придворных выслушать указ царя "в передней", а кому "на постельном крыльце", основан на риторике, регулирующей поведение участников придворного церемониала и формирующей систему коммуникативных иерархий. "Выработанный официальной культурой церемониал использовал риторическую систематику, а риторика, в свою очередь, обретала ранг того же церемониала" [17. С. 150]. Свадебный чин 1671 г. демонстрирует универсальность риторического мышления, приводящего в связь регламентирующее воздействие риторики на организацию церемониала и его словесное оформление.

Регламентации подлежит каждое предписание Чиновника, например: относительно доступа в Кремль или в царские палаты, распределение среди придворных лиц должностных обязанностей, убранство интерьеров, в которых происходят церемониальные акты, расстановка караула в Кремле и введение эпизодов музыкального сопровождения (при смене караула), кому "в каком платье быть", порядок размещения гостей за столами, угощение ("как государской чин належит") одним подавать "красный мед" "в ковшах", другим - "в чарках", место встречи царем патриарха ("у проходных сеней" по пути в Грановитую палату), порядок вручения свадебных подарков, на которые также распространялось влияние регламентирующего принципа. Различались дары по адресату, кому поднесены (царю или царице), а также - от кого. Делалось специальное объявление-отчет о дарах. Государь распорядился не сообщать о подарках, поднесенных царице, кроме тех только, что получены от властей "патриарших" или "пестрых" (т.е. светских и церковных). Существовало даже предписание относительно места, где принимать подарки, и ответственные за это дело лица. Царь указал боярину Б. М. Хитрово объявлять дары "пестрых властей", которым не довелось самим быть в дни свадьбы в Москве, а принимать дары - стольникам царицы "с постельного крылца". Часть из принятых установлений восходит к прежним чинам, как, например, то, что царь "стряпчим и слугам всходить в Золотую палату не указал, для того что и наперед сего того не бывало" [3. N 30. Л. 58].

Регламентация и детализация, усложнение придворного свадебного чина вместе с отменой некоторых привычных обычаев предопределили появление новой ключевой роли - фактически церемониймейстера, хотя такой должности при дворе еще не существовало. Если традиционно главным распорядителем на царской свадьбе являлся посаженный отец, то в чине 1671 г. он, вопреки принятой практике, превратился по существу в фигуру номинальную. Обязанности исполнителя особых поручений царя и направляющего церемонию, организованную как пышное театрализованное действо, выполнял дворецкий, глава Оружейного приказа Б. М. Хитрово (1615 - 1680). Еще на первой свадьбе царя Алексея Михайловича ему довелось оказаться в свите, сопровождавшей государя в церковь к венчанию. За истекшую с тех пор почти четверть века Б. М. Хитрово сделал блестящую карьеру и достиг высот в придворной иерархии (см. [18. С. 78 - 87]). Через него царь сообщил о своем намерении "посягнуть ко второму браку" и через него же получил ответ иерарха. Б. М. Хитрово вместе с Н. И. Одоевским объявил боярам, окольничим и думным людям решение царя о том, кому "на его государской радости быти в чинех". Б. М. Хитрово нес "вино фряское" в церковь, ходил к патриарху с подарками от новобрачных (перепеча, сыр, ширинки, убрусцы), сидел "за государевым поставцом" и отпускал "еству". Ему царь указал бояр, окольничих и думных людей, бывших в соборе и в "государских хоромах", угощать ("подчивать") в передней, в каменных палатах, а полковников, голов и полуголов взять с караула в Верх "за переграду, что с постелного крылца, и подчивать водкою". Когда они пришли, то "боярин и оружейничий" сообщил им, что царь сочетался браком, и, угостив, отпустил "на караулы по-прежнему в указные места" [3. N 30. Л. 24].

стр. 62

Во второй день свадьбы Б. М. Хитрово выполнил распоряжение царя Алексея Михайловича готовить в Грановитой палате "стол с чинами" для приема грузинского, сибирского и касимовского царевичей и придворной аристократии - составить список, "кому во время того государского радостного стола вина наряжать и пить наливать, и в столы смотрить, и чашником быть, и кому есть ставить". Затем докладывал государю о приезде царевичей. Б. М. Хитрово стал связующим звеном в общении между царем и придворными. Через него царь объявил комнатным боярам о своей "государской милости" видеть их с собой "в мыленке" [3. N 30. Л. 25об.]. Государю, со слов думного дьяка, Б. М. Хитрово сообщил о прибытии в Кремль стольников для обслуживания "государского радостного стола". Ему поручалось вновь "за поставцы сидеть и ествы отпущать" [3. N 30. Л. 27об.]. Царь передавал через него свои указания придворным и лично ему доверил обязанность ставить перед собой вино и еду. Б. М. Хитрово подавал "сахарный взвар в золотых ковшах", потом "явил лебедь" [3. N 30. Л. 36об.]; в остальные столы "еству" ставили стольники. В знак благодарности государь пожаловал Б. М. Хитрово "коркою" (ковш). Те же функции "боярин и оружейничий" выполнял и в следующие дни торжества при подготовке приема патриарха и во время трапезы. По указанию царя он также объявлял "по росписи" дары церковных властей [3. N 30. Л. 55об.].

Хитрово - древний и знатный дворянский род, приближенный к государю и широко представленный при дворе. В церемониальное действо была вовлечена семья Б. М. Хитрово. Его жена Марья Ивановна (дочь князя И. П. Львова - Седова) "перед государынею шла (в Успенский собор к венчанию. -Л. С.) и путь оберегала" [3. N 30. Л. 21об.]. Его сын, думный дворянин Иван, подавал во время свадебного пира кушанья царице [3. N 30. Л. 28]. Среди гостей "в большом столе" находились думные дворяне - брат "оружейничего", воевода Яков Тимофеевич Хитрово, окольничий Иван Савостьянович Хитрово Большой [3. N 30. Л. 35]. За поставцом грузинского царевича Николая Давыдовича сидел Александр Савостьянович Хитрово.

С риторизацией общественной жизни связано интенсивное строительство словесной культуры. Придворный церемониал все больше насыщался текстами. Достаточно сравнить свадебные чины 1648 г. и 1671 г. Их отличает разная степень приобщенности к словесной культуре. В чине 1648 г. речи или упоминания о них занимают незначительное место.

Составленный почти четверть века спустя свадебный чин 1671 г. наглядно свидетельствует о возвысившемся статусе слова, о том, что место слова в культуре заметно укрепилось. Коммуникативной функцией наделены все церемониальные действия, растянувшиеся более чем на две недели. Здесь звучит и прямая, и косвенная речь. Так, царь оказал милость комнатным боярам, повелев им "видети свои [...] пресветлые очи в мыленке". Бояре отправились в "мыленку" и приветствовали ("здравствовали") царя, а "великий государь пожаловал их своим государским милостивым словом и спрашивал о здоровье и жаловал водкою". Царь указал "милостиво пожаловать" всех присутствовавших на его государевом дворе, чтобы "ни един пребывал в печали", ибо, как он "изрек": "Не подобает видевшему лице его государское и слышащему таковую ево государскую радость, пребывати печалну и лицеем сетованным" [3. N 30. 25об. -26]. Придворные обсуждали, "глаголющее между собою", какие они могут воздать "достойныя глаголы о милости его государской". Сетуя на невозможность выразить даже множеством похвал "неизреченную милость" государя, они вспомнили о двух лептах бедной евангельской вдовы, пожертвовавшей их не от избытка, но от сердца, и "Господь Бог милосердый, видя ея в души теплая намерение, прият ю". После многих таких "разговоров" "милость" государя прославляли не только лица из "царского сигглита и чиновники", но все от мала и до велика "приносили похва-

стр. 63

пение. И повсюду слово се протече не токмо в царствующем граде Москве, но и всюду во градех и в селех" [3. N 30. Л. 27].

Введение речей, придающих тексту Чиновника особую театральность, отсылка к евангельской притче и возвращение к актуальной ситуации через повествовательную формулу "возвратимся на предлежащее" [3. N 30. Л. 27об.], риторическая фигура, связанная с топикой невыразимого ("Воистину тоя радости невозможно потонку исписати, каково бысть радование и веселие" [3. N 30. Л. 38]), придают произведению придворно-деловой письменности литературный характер.

Чиновник 1671 г. представляет особый интерес и в связи с тем, что в нем обнаруживаются тексты, в отношении которых предоставляется возможность назвать имя их автора. Церемониал последнего дня свадьбы включает пространное риторически украшенное приветствие [3. N 30. Л. 53 - 55] (текст опубликован [19. С. 233 - 244]). Поздравив царя и царицу, патриарх благословил "говорить речь" митрополиту Павлу Сарскому и Подонскому. В начале поздравления после именования царя полным титулом разворачивается цепь параллелизаций, ставящих брак царя в контекст событий священной истории: "[.. .]ты же, благочестивейший самодержец, буди Богом возрадован о своей благочестивой супрузе, яко же иногда Авраам о Сарре, Исаак о Ревеце, Ияков о Рахили доброкрасной или благородной, Давид о Иавиге (Авигее. - Л. С.) премудрой, Артаксеркс о Есфире благочестивой". Царь сравнивается с солнцем: "Твое пресветлое царское величество, яко же Солнце на небеси суще на престоле превысоце величайшаго правительства" [3. N 30. Л. 53 - 53об.].

Поэтика приветствия напоминает стилистическую манеру Симеона Полоцкого. Введение параллелизаций так же, как именование царя Солнцем и сравнение его с Артаксерксом, - излюбленные приемы Симеона. Так, в поэме "Гусль доброгласная" (1676) возведение на престол царя Федора, сопровождаемое пастырским благословением патриарха Иоакима, сравнивается с помазанием Соломона на царство священником Садоком (3 Цар 1:45), Иоаса жрецом Подаем (4 Цар 11:12), Саула пророком Самуилом (1 Цар 10:24). Не только стилистическая орнаментация свадебного приветствия выдает авторство Симеона Полоцкого. Эта речь сохранилась также в списках: один из них находится в рукописи, содержащей его произведения в автографах и списках [20. Л. 232 - 232об.], другой - в сборнике его поздравительных речей [21. N 229. Л. 193об. -194об.].

Митрополит Павел произнес, таким образом, речь, написанную для него Симеоном Полоцким. Известно, что Симеон оказывал ему услуги пером, писал для него церковно-дипломатические тексты, касавшиеся общения с приезжавшими в Москву на собор 1666 - 1667 гг. восточными патриархами, посвятил ему стихотворное "Приветство на день святых Апостол Петра и Павла. К преосвященному Павлу митрополиту Сарскому и Подонскому", вошедшее в "Рифмологион" [21. N 287. Л. 343 - 343об.]. Ему же посвящен и написанный в поэтике вариаций "Епитафион", вошедший в "Вертоград многоцветный" (см. [22. С. 6 - 7, 559 - 560]).

Участие Симеона в тексте Чиновника 1671 г. не ограничилось составлением речи от лица митрополита Павла. Цитата из нее вложена в уста царя Алексея Михайловича, который появляется в начале свадебного чина, мотивируя необходимость второго брака. Он печалится о кончине царицы Марии Ильиничны, видя "в непрестанных слезах чад своих государских о разлучении рождшия их матере", признается, что не может "слышати плача и рыдания их" и потому "хощет посягнути ко второму браку". И далее воспроизведены те же самые слова, которые есть в орации, сочиненной Симеоном для митрополита Павла: "ничто же в подсолнечной безпременно держати праведная его Господня десница благоволила есть, но яко самаго времен течение бытие ово днем, ово нощию, ово зимою, ово летом пременяет: тако и человеческаго вещества поприще иногда радостию, иногда скорбию преплетает" [3. N 30. Л. Зоб.]. Авторство Симеона в создании на-

стр. 64

званных текстов несомненно. Был ли он участником торжественной церемонии? В Чиновнике сказано, что среди прочих церковных чинов "в кривом столе ели": "священников черных двенатцать человек, восемь человек протопопов", "один человек протодьякон", "семнатцать человек дьяконов черных" [3. N 30. Л. 60об.]. Не исключено, что в их числе мог находиться и Симеон, учитывая его особую роль при дворе.

Попутно отметим, что он написал три приветственные орации царю Алексею Михайловичу "по новом браце" и одну - царице Наталье Кирилловне, все они единым блоком присутствуют в упомянутых рукописях РНБ и ГИМ [20. Л. 231 - 233; 21. N 229. Л. 192 - 195об.]. Царской свадьбе Симеон посвятил и стихи, вошедшие позже в "Рифмологион" (1680): "К государю царю приветство по новом браце" и "Приветство государю царю по втором браце" [21. N 287. Л. 401 - 406, 409].

Церемония бракосочетания царя Федора Алексеевича (1661 - 1682) с Агафьей Семеновной Грушецкой (1663 - 1681), состоявшаяся 18 июля 1680 г., происходила согласно сложившейся традиции, закрепленной в Чиновнике 1671 г. - "применялся к прежним их государственным чинам" (сохранились два чиновных списка [3. N32. Л. 1 - 11], см. [4. 2-е изд. Ч. 11. С. 192]; [3. N31. Л. 1 - 35]). Прямыми цитатами из Чиновника 1671 г. являются сообщения о том, что еще до венчания царь Федор Алексеевич, как и его отец, "тайно" ходил в Успенский собор "для моления" [3. N 30. Л. 13], ср. [3. N 32. Л. 6об.], что во время венчания в Успенском соборе "для церковнаго служения были государевы певчие два человека уставщик Павел Михайлов да Петр Покровец" [3. N 32. Л. 9], как и объяснение причины, по которой никого, кроме названных, "чиновных людей не было": царь изволил "для благословения святаго супружества итить переходами з ближними людьми" [3. N 32. Л. 8, 10] (ср. [3. N 30. Л. 22]). Действительно, не названы лица, назначенные в первые свадебные чины (посаженные родители, тысяцкий, дружки и свахи). Упомянуты лишь бояре, среди которых, кстати, сын Б. М. Хитрово Иван и придворный сановник М. Т. Лихачев [3. N 32. Л. 8об.], а также лица из окружения патриарха, который в отличие от предыдущих церемоний, сам венчал царскую чету. Традиционные свадебные чины ("свечники", "каравайники", "поезжане") упоминаются в другом чиновном списке [3. N 31. Л. 5]. В хоромах царицы был устроен по обычаю стол для боярынь [3. N 31. Л. 7]. На следующий день после бракосочетания царь указал "быть к себе" касимовскому и сибирскому царевичам, боярам, окольничим, ближним и "чиновным людям". Чиновный список 1680 г. следует за текстом Чиновника 1671 г., вплоть до обозначения времени, когда последовало такое распоряжение: "в понедельник за час до дни (до полудня. -77. С)" [3. N 32. Л. 10]. Отсутствие упоминания о грузинском царевиче объясняется тем, что еще в 1674 г. он был отпущен на родину.

Неизвестно, состоялись ли торжественные приемы, как было принято, в третий и в четвертый день после церковного бракосочетания. Чиновные списки свадьбы царя Федора Алексеевича с Агафьей Семеновной сообщают о церемонии предельно кратко, что может свидетельствовать об угасании жанровой традиции. Не стали ли они в истории своего жанра последними представителями?

Получило, однако, продолжение начинание, имевшее место на второй свадьбе царя Алексея Михайловича, украшать придворный церемониал литературными произведениями. На бракосочетание Федора Алексеевича Симеон Полоцкий написал "Приветство", обыгрывая этимологическое значение имени царицы "Агафиа", что означает "благая": "Бог убо благий благо хотя сотворити, / Изволил ти всечестну супругу дарствити. / Ту же благую, яко имя извещает, / Ибо Агафиа что благая являет. / Ей благо, Божий даре, будет ти с благою /[...] Благо и благой с даром Божиим обитати" [21. N 287. Л. 299].

О втором браке царя Федора Алексеевича с Марфой Матвеевной Апраксиной (1664 - 1715), состоявшемся 15 февраля 1682 г., вскоре после кончины Агафьи

стр. 65

Семеновны, сообщает современный историк, делая на основании разного рода исторических свидетельств следующий вывод, с которым нельзя не согласиться: "Федор Алексеевич оставил без изменения свадебный чин первого брака", обе его свадьбы "имели положенные по традиции чины" [23. С. 388]. По случаю женитьбы царя Федора Алексеевича на Марфе Матвеевне были созданы литературные и музыкальные произведения. Преемник Симеона Полоцкого в роли придворного поэта Сильвестр Медведев, готовясь к участию в свадебной церемонии, сочинил "Приветство брачное", а композитор Павел Черницын составил для торжества партесный концерт ("пятигласныя собраны концерты"). От его лица С. Медведев также написал накануне свадьбы стихотворение с поздравлением новобрачным ("Писася Павлу Черницыну фев. в 14 де[нь]") [24. Л. 114; 25. С. 314].

Придворный церемониал свадьбы первых царей из Дома Романовых представляет собой сложное, исторически видоизменявшееся социально-идеологическое явление. Сравнительный анализ позволяет установить изменения в обряде и появление в нем новаций, обусловленных историко-культурным контекстом, художественным вкусом царя, влиянием риторики как на придворный церемониал, так и на сочинения придворно-деловой литературы. Свидетельство наиболее радикальных изменений и в самом обряде, и в его описании - чиновный список свадьбы царя Алексея Михайловича с Н. К. Нарышкиной, в составлении которого проявилась определенная степень личного участия царя. Этот текст, представляющий собой наивысшее достижение в истории развития данного жанра, - замечательный памятник придворной литературы и литературной культуры последней трети XVII в.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Сазонова Л. И. Литературная культура России. Раннее Новое время. М, 2006.

2. Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. М., 2000.

3. РГАДА. Древлехранилище. Ф. 135. Отд. IV. Рубр. II.

4. Древняя российская вифлиофика..., изд. Николаем Новиковым. СПб., 1773. 1-е изд. Ч. 1, 2; М., 1789. 2-е изд. Ч. 11.

5. Гура А. В. Брак и свадьба в славянской народной культуре: семантика и символика. М., 2011.

6. Волчкова М. Бракосочетание Михаила Федоровича: Публикация фрагментов уникального памятника, воссоздающего торжества при бракосочетании 5 февраля 1626 года // Мир музея. 1997. N6.

7. РГАДА. Древлехранилище. Ф. 135. Отд. V. Рубр. III. N 16. Рукопись лицевая.

8. Описание в лицах торжества, происходившего в 1626 году февраля 5 при бракосочетании Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича с Государынею Царицею Евдокиею Лукьяновною из рода Стрешневых. М., 1810.

9. Разрядные записки о лицах, бывших на вторых свадьбах царя и великого князя Михаила Феодоровича в 1622 году и царя и великого князя Алексея Михайловича в 1671 г. / Сообщил архимандрит Леонид // Общество любителей древней письменности. СПб., 1885.

10. Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. М., 1915. Ч. П.

11. Князькина О. А. Обрядность как разновидность культурной жизни общества (на примере исторической традиции свадебного обряда российских царей XVI XVII столетий). Автореферат дисс... канд. культуролог. наук. М., 1997.

12. Забелин И. Е. Домострой по списку имп. Об-ва истории и древностей российских // ЧОИДР. 1881. Кн. 2 ("Чины на свадьбе").

13. Иванов П. Описание Государственного архива старых дел. М., 1850.

14. Собрание писем царя Алексея Михайловича с приложением Уложения сокольничья пути, с пояснительною к нему заметкою СТ. Аксакова, с портретом царя и снимками его почерка. М., 1856.

15. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб., 1912. Т. 3.

16. Робинсон А. Н. Церемониальная эстетика и придворная литература // Робинсон А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974.

17. Лахманн Р. Два этапа риторики "приличия" ("decorum"): Риторика Макария и "Искусство риторики" Феофана Прокоповича // Развитие барокко и зарождение классицизма в России XVII начала XVIII в. М., 1989.

18. Селезнева И. А. Российский государственный деятель XVII в. Б. М. Хитрово // Вопросы истории. 1987. N1.

стр. 66

19. Сазонова Л. И. Свадебное приветствие царю Алексею Михайловичу в Чине бракосочетания (1671 г.) // Поэтика русской литературы в историко-культурном контексте / Отв. ред. акад. Н. Н. Покровский. Новосибирск, 2008.

20. РНБ. F.XVII.83.

21. ГИМ. Синодальное собрание.

22. Simeon Polockij. Vertograd mnogocvetnyj / Ed. by A. Hippisley and L. Sazonova. Koln; Weimar; Wien, 1999. Vol. 2: "Emmanuil" - "Pocitanie 2" (Bausteine zur Slavischen Philologie und Kulturgeschichte. Neue Folge. Reihe B: Editionen. Bd. 10/II).

23. Седов П. В. Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века. СПб., 2006.

24. ГИМ. Музейское собр. N 1705.

25. Дурново Н. Н. "Приветство брачное" Сильвестра Медведева // ИОРЯС. СПб., 1904. Т. 9. Кн. 2.

Опубликовано 05 августа 2022 года

Картинка к публикации:



Полная версия публикации №1659670673

© Portalus.ru

Главная СЕМЬЯ, ДОМ, ЛАЙФСТАЙЛ СВАДЕБНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ ПЕРВЫХ ЦАРЕЙ ИЗ ДОМА РОМАНОВЫХ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на PORTALUS.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на Portalus.RU