После указа Павла I, запрещавшего женщинам императорской семьи занимать русский трон, статус императриц и великих княгинь существенно изменился. Первой "пострадавшей" от Павловского указа стала его супруга Мария Федоровна, которая вместо трона обрела уникальный статус "вдовствующей императрицы". Однако ее энергичная и деятельная натура помогла ей найти новое поле приложения сил женщин императорского дома. Она определила наиболее важную сферу для их общественной деятельности: социальную работу, которая концентрировалась в знаменитом Ведомстве императрицы Марии, специальном отделении Канцелярии Его Императорского Величества. При этом деятельность Марии Федоровны не ограничивалась благотворительностью, а формировала всю практику участия женщин высшего общества в политических и общественных делах.

Мария Федоровна держала собственный салон в Павловске и сумела сочетать светскую жизнь с широкой общественно-политической деятельностью. Ее положение было исключительным благодаря, во-первых, почтительному отношению сыновей, во-вторых, обладанию собственным институтом власти - Ведомством императрицы Марии. Роль "вдовствующей императрицы" Марии Федоровны послужила своего рода стартовой моделью для общественно-политических практик светских салонов.

Для супруги императора занятие различными благотворительными фондами было вполне естественно, однако, именно Мария Федоровна возвела данное занятие в разряд государственной службы, что было оценено не только современниками, но и последующими поколениями. Граф Сергей Уваров писал о ней, что "...никогда ни один общественный человек не прилагал к исполнению своего долга такой трудолюбивой деятельности, такой неусыпной бодрости"¹. А Николай Данилевский в своем произведении, написанном на кончину императрицы, писал, что "...Государыня в точном смысле слова служила России! Никакой министр в свете не мог сравниться с Нею в деятельности, усердии, неутомимости"².

Прекрасно образованная супруга императора Павла I, бывшая принцесса Гессен-Дармштадская во многом старалась подражать своей свекрови - Екатерине II. Подражание началось с особого внимания к Смольному воспитательному институту. "Императрица Екатерина II, утверждая проект этого благотворительного учреждения, вместе с тем объявила Высочайший манифест, которым определила быть воспитательному дому государственным учреждением и по сему она повелела..., что это богоугодное и благочестивое государственное учреждение будет на веки под особливым монаршим покровительством и призрением"³.

Азерникова Ирина - аспирант Историко-архивного института РГГУ.

По свидетельству современника, "оставшись вдовою с 11 марта, государыня императрица Мария Федоровна, по желанию своего августейшего сына, по-прежнему продолжала заведывать как воспитательным обществом благородных девиц, так и другими учебными и благотворительными заведениями и благодетельствовала им с еще большею энергиею"⁴. Вскоре по инициативе императрицы было организовано несколько женских учебных заведений в Санкт-Петербурге, Москве, Симбирске.

Создается впечатление, что Мария Федоровна с нетерпением ожидала полной свободы действий над вверенными ей учреждениями. Получив ее, она сразу же стала обустраивать их на свой манер. Реформы и преобразования Марии Федоровны, начатые ею сразу после "назначения", коснулись опекунских советов и сохранных казен. В опекунские советы стали избирать почетных опекунов из лиц "высокого и знатного круга", которые должны были исполнять свои обязанности "без всякого вознаграждения, из любви к Отечеству и человечеству"⁵.

Мария Федоровна приложила усилия для поднятия авторитета своего ведомства, что и отразилось на его растущем благосостоянии - в 1812 г. оборот ведомства составил большую по тем временам сумму - 105 млн. рублей.

"Императрица лично рассматривала финансовые и хозяйственные вопросы заведений, проекты реформ учебной и воспитательной частей. ... Она постоянно посещала свои заведения, причем приезжала обычно тогда, когда ее не ждали, присутствовала на уроках, экзаменах, обедала с воспитанницами. Во время своих посещений императрица наблюдала за институтской жизнью, и если замечала какие-нибудь недостатки, сразу отдавала распоряжения об их устранении"⁶.

В воспоминаниях современников не встречается упоминания о том, чтобы другие императрицы вели каждодневную переписку с начальницами воспитательных домов, своими секретарями о положении дел в подведомственных им учреждениях, сравнимую по интенсивности, длительности и масштабам с письменным оборотом Марии Федоровны. Никакие обычаи и установления не заставляли Марию Федоровну настолько тщательно вникать в дела благотворительных и учебных заведений. Она стала истинным "министром благотворительности", как позже ее будут называть⁷.

Мария Федоровна не ограничивалась заботами о любимом Смольном институте благородных девиц. В 1807 г. на ее деньги было построено Военно-сиротское отделение, которое впоследствии было переименовано в Павловский институт. В 1817 г. императрица приняла под свое покровительство Харьковский институт. В 1820 и 1823 гг. возникли два училища для солдатских дочерей полков лейб-гвардии; в 1826 г. учреждены училища для детей низших чинов Морского ведомства в Севастополе и Николаеве. Также под контролем императрицы находились учрежденные ею Вдовьи дома и больницы в Москве и Петербурге: больница "Императора Павла I" (основанная еще в 1763 г.), две больницы для бедных в Москве и Петербурге⁸ и другие благотворительные заведения.

Главным помощником вдовствующей императрицы в благотворительной деятельности был Г. И. Вилламов - ее статс-секретарь, действительный тайный советник, член Государственного совета. Вилламов был одним из тех, кому императрица доверяла, и именно он был назначен распорядителем ее завещания. Как единственный человек, который был в курсе абсолютно всех дел ведомства, он и возглавил IV Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, в которое было преобразовано Ведомство императрицы Марии.

Ведомство императрицы Марии было полностью интегрировано в систему управления государственными структурами. Императрица лично руководила всеми делами, вела обширную переписку. "Императрица Мария подавала деловые бумаги на высочайшее утверждение через Собственную Его Императорского Величества Канцелярию и получала ответы на сделанные запросы также через императорскую канцелярию в качестве должностного лица". Подобное положение дел позволило исследователю П. Мустонену небезосновательно сказать, что "данное учреждение являет собой пример органа, созданного "под" конкретного человека. Его возникновение свидетельствует о силе персон в управлении..."⁹.

В отличие от правящего брата, Николай редко позволял матери диктовать себе решения в области внутренней и, особенно, внешней политики, старался ограничить ее общественно-политическую активность лишь Ведомством. Однако и он вынужден

был считаться с политическим весом, как самой вдовствующей императрицы, так и влиятельностью близких ей персон: "...она продолжала играть роль царствующей императрицы, делала приемы, занимала трон, окружала себя многочисленным двором, при котором дворы ее четырех, живших при ней младших детей, были, как бы спутниками большого светила... Вдовствующую императрицу являлись благодарить за всякое назначение, за всякую пожалованную милость... хотя она обыкновенно жила в Павловске. Знать считала своей обязанностью показываться на ее приемах, по крайней мере, раз в две недели. Александр I сам бывал там два раза в неделю. "Старый двор" - такое название давали императрице-матери и ее приближенным - оставался, таким образом, великой общественной и светской силой в России и, не имея власти, сохранил влияние"¹⁰.

Однако, Мария Федоровна даже при помощи своих венценосных сыновей вряд ли могла играть столь значимую роль в общественно-политической жизни, если бы она не создала вокруг себя своего рода "теневой двор", круг доверенных лиц, постоянных посетителей ее салона в Павловске и на Елагином острове.

Круг лиц, входивших в этот салон, сложился еще во время правления Александра I, и за более чем десять лет он не претерпел значительных изменений. Летом 1815 г. Мария Федоровна писала: "У меня было много гостей за обедом и еще больше к обеду. Я видела князя Лопухина, г. Попова, Шишкова, Мордвинова, маркиза де-Траверсе, Уварова и его жену, Бетанкура с его семейством, Тюфякиных отца и сына, Адодурова, Донаурова, Демидова и его жену, князя Голицына, Оленина; из генералов: гг. Аракчеева, Потемкина, Храповицкого, Бистрома, Княжнина, Рихтера, Чаликова, Депрерадовича, Розена, артиллерийского генерала Левенштерна, артиллериста Траубе - мы болтали, думая о настоящем и будущем. ... Я забыла назвать вам еще некоторых лиц, бывших у меня: Саблукова с дочерью, Митусова и Шаховского. Как видите, добрые друзья мои, у меня собралось большое общество, как вы это любили в Павловске". На протяжении периода с мая по июль в Павловске также побывали: граф Милорадович, генералы Макаров, Кожин¹¹;

Периодически в Павловске устраивались приемы, на которых собиралось действительно все высшее петербургское общество: "...прием был большой, на нем были князья Горчаковы, оба Лобановы, Шишков, Вязмитинов, все первые и второстепенные чины двора, добрый Сукин, Сибиряк, генерал-адьютант Кутузов, генерал Розен, генерал Левенштерн, маркиз Траверсе, Маркевич, много статских, бездна дам, в том числе самые хорошенькие петербургские дамы, княгиня Трубецкая, Долгорукая, Гагарина, Салтыкова, Маша Нарышкина, княгини Лопухины, мать и дочь, Демидова, Долгорукова, рожденная Салтыкова"¹².

Среди гостей вдовствующей императрицы можно было заметить мать Владимира Федоровича Адлерберга, который с 1817 г. был назначен адъютантом великого князя Николая, стал его доверенным лицом и был помощником правителя дел следственной комиссии о декабристах. В 1852 г. он получил пост министра императорского двора. Его мать входила в круг приближенных Марии Федоровны: "...Я имела удовольствие видеть нашу добрую Адлерберг, она здорова, но очень грустна. Я убеждала ее иметь мужество, которого у меня самой нет, но я думаю, она может надеяться, что ее сын не подвергнется опасности"¹³. Нельзя также забывать и про постоянных "любимцев": князя А. Б. Куракина, братьев Нарышкиных, князя Ливен, графа Вельегорского.

Даже в последние годы жизни Мария Федоровна не оставляла попыток влиять на политику нового императора - Николая I. Император Николай внешне поддерживал амбиции матери, но старался ограничить ее деятельность заботами о Ведомстве императрицы Марии и благотворительной деятельностью (в 1826 г. учреждаются новые училища для детей низших чинов Морского ведомства в Севастополе и Николаеве.). Его истинное отношение к этой структуре сказалось в том, что после кончины Марии Федоровны ее Ведомство стало Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Внешне переход для Ведомства императрицы прошел без особых изменений - канцелярия ведомства плавно перешла в отдельную государственную структуру. Качественных и содержательных изменений почти не произошло. "Сфера компетенции нового отделения первое время оставалась той же, впоследствии ее расширение было связано лишь с поступлением новых учреждений в

ведение IV Отделения"¹⁴. Во главе отделения оставался специальный статс-секретарь Вилламов.

Хотя официально Ведомство императрицы Марии перешло под управление императора, заведовать благотворительностью должна была жена императора. Уникальность Марии Федоровны и ее особая мотивация общественной деятельности сказались в том, что сама вдовствующая императрица задумала иной путь развития социальной работы для женщин императорского дома. Ее замысел был высказан в завещании.

Последняя воля Марии Федоровны оказалась неожиданной для ее наследников. Мать-императрица поручила свое любимое детище - благотворительные заведения - не старшей невестке - супруге императора Александре Федоровне (как полагалось), а младшей - Елене Павловне. В завещании говорилось: "Я желаю, чтобы оба моих институты управлялись с тою же заботливостью и вниманием как при мне, поэтому прошу сына моего поручить управление ими моей невестке, супруге Великого князя Михаила; я убеждена, что в таком случае они всегда будут процветать и приносить пользу государству. Зная твердость и доброту ее характера, я вполне уверена, что она отнесется к этой обязанности с должным вниманием и заботливостью. Я также желаю, чтобы установленные правила зачисления в Институт Марии оставались такими же и при моей невестке, и чтобы всегда были оставлены места для сирот, оставшихся без отца и матери"¹⁵.

Завещание было составлено за год до смерти императрицы в январе-ноябре 1827 г. и представляет из себя весьма внушительный по объему документ из 95 архивных листов. Оно было найдены в личных апартаментах императрицы в Зимнем дворце. "16 декабря 1828 года, великий князь Михаил Павлович в сопровождении министра двора Волконского, главноначальствующего над почтовым департаментом А. Голицына и бывшего личного секретаря покойной императрица Г. И. Вилламова открыл личные апартаменты Марии Федоровны и достал из шкафа зеленый портфель, в котором хранилось завещание"¹⁶.

Весьма показательно, что Мария Федоровна доверила такое серьезное дело как управление своим ведомством не жене действующего императора (хотя это было бы более чем логично), а великой княгине, не занимающей к тому времени еще достаточно высокого положения в иерархии семьи. Такое решение Марии Федоровны можно объяснить относительным равнодушием Александры Федоровны к общественным делам, в отличие от живой и активной младшей невестки.

Великая княгиня Елена Павловна оказалась одной из самых выдающихся светских женщин, сыгравших заметную роль в общественно-политической жизни. Ее брак с Михаилом Павловичем нельзя назвать счастливым, слишком уж разные характеры были у супругов. По этой причине Елена Павловна проводила время в кругу вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Существует мнение, что император Николай I оказывал поддержку всем начинаниям великой княгини, выражая уважение личным качеством Елены Павловны, тем самым стараясь сгладить столь неудачный брак. Действительно ли император чувствовал вину за своего брата или просто отдавал должное великой княгине не имеет значения, важно то, что данная "сердечная дружба" во многом способствовала укреплению положения Елены Павловны в семье, что позволило ей оказывать влияние на принятие решений, касающихся внутренней политики государства.

Графиня Блудова, вспоминая о великой княгине, отмечала: "Из Виртемберга же, из того же владетельного дома, но младшего поколения, была великая княгиня Елена Павловна, умом и образованием гораздо выше ее (Марии Федоровны - И. А.), но с теми же преданиями, с тем же благородным и высоким воззрением на обязанности своего звания..."¹⁷. "...Она не сваливала на других труда и деятельности, но и не завладевала одна всем делом, как бывает со многими, и не теряла таким образом дорогой помощи тех скромных сил, которые в совокупности составляют сильнейший двигатель великого предприятия. Она умела воодушевлять своих сотрудников и собственною неутомимостью, и уверенностью, что они полезны и нужны, что имеют свою долю в достижении цели. За то, бывши постоянно слугою дела, она находила делателей, повиновавшихся ей радостно и самоотверженно и не "яко раби, но яко свободни""¹⁸. Елена Павловна во времена Крымской войны организовала Кресто-

Воздвиженскую общину для помощи раненым: "...Особенно близко видела я ее в таком деле во время Крымской войны, и все заботы ее о сестрах в эти, вечной памяти, 54 и 55-й годы. Пока большинство хороших людей волновалось, негодовало, плакало о злоупотреблениях, о недостатках, о гибели людей, и бранило бесполезно мошенников, она прямо и безотлагательно принялось за дело: отворила настежь двери своего дворца, открыла сокровищницу своей казны и сокровищницу еще богатейшую своего светлого положительного разума - пригласила всех знатоков дела, всех опытных врачей и послала воззвание ко всем Русским женщинам, желающим принести свою долю жертвы и добра в великом жертвоприношении России"¹⁹.

Эта готовность к работе в социальной сфере сближала Марию Федоровну и Елену Павловну. К тому же такое родство душ возникло не случайно. Мария Федоровна принимала самое горячее участие во "введении в высший свет" юной супруги Михаила Павловича, постоянно приглашая ее в "свой Павловск" и знакомя с постоянными гостями дворца.

После кончины Александра I, Марии Федоровны и великого князя Константина Павловича в 1831 г. существенно изменилась семейная иерархия. Михаил Павлович и его супруга теперь занимали второе место после императора, что позволило Елене Павловне получить более высокое положение в семье и даже частично выйти из тени своего мужа. Прежде всего, это сказалось на общественной и благотворительной деятельности великой княгини.

Вершиной участия Елены Павловны в общественно-политической жизни стала ее роль ближайшей советницы и наперсника нового императора - Александра II, приходившегося ей племянником. В это время салон великой княгини становится центром обсуждения вопросов об отмене крепостного права. Именно здесь сложился "кружок" будущих активных деятелей реформы.

По свидетельствам современников, "именно к Елене Павловне обращались со всевозможными предложениями, рассчитывая на ее помощь и влияние; через ее руки проходило множество всевозможных записок по самым разнообразным вопросам: о финансовых реформах, о судебных преобразованиях, преобразовании армии, проекты железных дорог, но подавляющая часть материала касалась крестьянского вопроса"²⁰.

Вопрос об освобождении крестьян интересовал Елену Павловну еще при Николае I, но активная деятельность ее салона по этому вопросу началась лишь в конце 1850-х гг. с приходом к власти Александра II. Салон великой княгини можно считать центром разработки планов по освобождению крестьян: практически все будущие деятели реформы сошлись в салоне Елены Павловны - К. Д. Кавелин, Н. А. Милютин, Ю. Ф. Самарин, князь В. А. Черкасский, председатель Редакционных комиссий Я. И. Ростовцев и ее племянник Константин Николаевич. "Вокруг Великой княгини стягивались все закулисные нити предварительной работы по крестьянскому вопросу". Ее дворец "стал центром, в котором приватно разрабатывали план желанной реформы, к которому собирались люди ума и воли, издавна замышлявшие и теперь подготовлявшие ее"²¹.

В своем салоне Елена Павловна представляла Милютина императрице, давая ему возможность иметь с государыней длинный разговор об освобождении крестьян; знакомила его с князем Горчаковым; устраивала в феврале 1860 г. у себя в Михайловском дворце встречу и беседу государя с Милютиным о трудах редакционной комиссии; старалась установить между Милютиным и великим князем Константином Николаевичем доверчивые и сочувственные личные отношения; сообщала ему о каждом своем разговоре с государем, имеющим отношение к делу освобождения, и постоянно, письменно и словесно, старалась поддержать в нем бодрость и веру в успех, постоянно цитируя Библию: "Сеющие в слезах пожнут с радостью".

Особую значимость ее вечерам давало присутствие на них Александра II, императрицы Марии Александровны и других членов императорской семьи. Встречи членов царской фамилии, представителей правительства с людьми не их круга - "работниками по крестьянскому вопросу" - придавало вечерам Елены Павловны особую политическую ценность, "заслоняя светские развлечения общественными интересами дня"²². Великая княгиня давала возможность своим единомышленникам напрямую встречаться и общаться с людьми, стоящими у власти, а зачастую ее представ-

лявшими. По свидетельству князя Оболенского, "с изумительным искусством умела она группировать гостей так, чтобы вызвать государя и царицу на внимание и разговор с личностями, для них нередко чуждыми и против которых они могли быть предубеждены; при всем этом, все это делалось незаметно для непосвященных в тайны глаз и без утомления государя"²³.

Зачастую, Елена Павловна специально приглашала своего венценосного племянника для поддержания боевого духа сторонников реформы. Например, когда после смерти Я. И. Ростовцева настроение большей части членов Редакционных комиссий было подавленным, великая княгиня попросила императора прийти на вечер - выразить сочувствие и благодарность членам комиссий²⁴; когда же, в феврале 1860 г. на место либерально-настроенного Ростовцева был назначен Панин, что грозило многими отставками для деятелей комиссий, - Александр II вновь был приглашен в салон своей тети, где дал понять Милютину, что рассчитывает на его дальнейшее участие в работах; а когда возникли вполне ожидаемые разногласия между деятелями реформы и графом Паниным, Елена Павловна вновь попросила Александра II выслушать версию Милютина о причине споров²⁵.

Введение земских учреждений и судебная реформа привлекли к себе внимание и безусловную симпатию великой княгини. Она живо интересовалась первыми шагами новых учреждений и очень горячо принимала к сердцу слухи о том, что после падения министра юстиции Замятнина судебным уставам может грозить серьезная опасность. Но более всего ее интересовала судьба крестьянской реформы.

Салон Великой княгини превратился в "политическую кухню" предстоящей реформы. Елена Павловна пользовалась своим старшинством в семье, заставлявшим прислушиваться к ее мнению всех остальных Романовых; не упускала возможности упрочить свое влияние на Александра II и его жену Марию Александровну. Ей удалось не только повлиять на общественное мнение императрицы о реформе, но и сделать ее своей стронницей.

Крестьянская реформа стала "...кульминационным пунктом общественной деятельности великой княгини, имевшим наибольший политический резонанс..."²⁶.

После смерти Елены Павловны министр внутренних дел П. А. Валуев написал: "Сегодня скончалась почти внезапно и неожиданно после трехдневной болезни Великая княгиня Елена Павловна. Последняя представительница предшедшего царственного поколения угасла. Вместе с нею и в ее лице угас блистательный умственный светильник. Вторая половина жизни покойной великой княгини была ознаменована разнообразными видами деятельности и многочисленными оттенками разных влияний".

Следует подчеркнуть огромную роль Марии Федоровны в становлении позиций Елены Павловны при дворе. Фактически сделав ее своей преемницей по завещанию, вдовствующая императрица поставила великую княгиню Елену Павловну - младшую невестку - на один уровень с супругой императора Николая I. Елена Павловна с полным правом пользовалась своим авторитетом в семье, оказывая давление на своего племянника - Александра II при обсуждении основополагающих моментов будущей реформы 1861 года. И хотя с течением времени роль Елены Павловны в политике уменьшалась, ей удалось сместить свою деятельность в сторону благотворительности, поддержки культуры и здравоохранения. Именно ее авторитет и влияние в царской семье позволили провести реформу по отмене крепостного права именно в таком виде, в котором она заняла свое место в истории.

Примечания

1. УВАРОВ С. С. Дань памяти императрицы Марии. СПб. 1866, с. 20.

2. ДАНИЛЕВСКИЙ Н. Описание добродетельной жизни и кончины государыни императрицы Марии Федоровны в Бозе-почившей. М. 1829, с. 25.

3. КУПРИЯНОВ И. К. Краткий очерк жизни е.и.в. памяти государыни императрицы Марии Федоровны. СПб. 1869, с. 3.

4. Там же, с. 37.

5. ЧЕРКИНСКАЯ Н. В. Мария Федоровна и ее просветительно-благотворительная деятельность. Социальная работа в России: прошлое и настоящее. М. - Ставрополь. 1998, с. 156.

6. Там же, с. 157.

7. Письма государыни императрицы Марии Федоровны к князю Сергею Ивановичу Гагарину. 1826 год. - Русский Архив. 1868, N 1. стлб. 1.

8. Цит. по: ШУМИГОРСКИЙ Е. С. Ведомство учреждений императрицы Марии (1797 - 1897). СПб. 1897.

9. МУСТОНЕН П. Собственная его императорского величества канцелярия в механизме властвования института самодержца. Хельсинки. 1998, с. 214.

10. КОСТИН Б. Ведомство императрицы Марии. - Согласие. 1993, N 504, с. 15.

11. Письма Марии Федоровны к великим князьям Николаю и Михаилу Павловичу. Т. 113. Русская старина. 1903, с. 339 - 340, 352.

12. Там же, т. 115, с. 309 - 310.

13. Там же, с. 345.

14. МУСТОНЕН П. Ук. соч., с. 218.

15. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), ф. 663, д. 4, оп. 1, л 2.

16. Императрица Мария Федоровна: по материалам выставки "Царствующая хозяйка Павловска". Павловск. 2000, с. 18.

17. Воспоминания графини Блудовой. Русская Старина. Т. 85. 1896, с. 363.

18. Там же.

19. Там же.

20. ШЕСТОПАЛОВ А. П. Великая княгиня Елена Павловна. - Вопросы истории. 2001, N 5, с. 73 - 94.

21. Там же, с. 86, 87.

22. Воспоминания жизни Ф. Г. Тернера. Русская старина. Т. 137. 1909, с. 527.

23. ОБОЛЕНСКИЙ Д. А. Мои воспоминания о великой княгине Елене Павловне. Русская старина. Т. 137. СПб. 1909, с. 60.

24. Там же.

25. Переписка императора Николая Павловича с великим князем Константином Павловичем. 1825 - 1829. Сборник русского исторического общества. Т. 131. СПб. 1910, с. 162.

26. ШЕСТОПАЛОВ А. П. Ук. соч., с. 91.